Текст книги "Сборник "Туманность Андромеды""

Автор книги: Иван Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 110 страниц) [доступный отрывок для чтения: 39 страниц]

– И что же? Потом резкий спад?

– Да! Я точно улетевшая и растворившаяся в воздухе песня. Я не создаю ничего запечатленного мыслью.

– Есть гораздо большее – ваш вклад в души людей!

– Это очень невещественно и недолговечно – я имею в виду самое себя!

– Вы еще не любили, Чара?

Девушка опустила ресницы.

– Это похоже? – ответила она вопросом.

Эвда Наль покачала головой.

– Я про очень большое чувство, на какое способны вы, но далеко не все…

– Я понимаю – при большей бедности интеллектуальной жизни мне остается богатство эмоциональной.

– Существо мысли правильно, но я бы пояснила, что вы так одарены эмоционально, что другая сторона не будет бедной, хотя, конечно, более слабой, по естественному закону противоречий. Но мы говорим отвлеченно, а мне нужно вас по спешному делу, непосредственно относящемуся к разговору. Мвен Мас…

Девушка вздрогнула.

Эвда Наль взяла Чару под руку и повела в одну из боковых абсид зала, где отделка темного дерева сурово гармонировала с пестротой сине-золотых цветных стекол в широких, аркадами, окнах.

– Чара, милая, вы – светолюбивый земной цветок, пересаженный на планету двойной звезды. По небу ходят два солнца – голубое и красное, и цветок не знает, к какому же повернуться. Но вы – дочь красного солнца, и зачем же вам тянуться к голубому?

Эвда Наль сильно и нежно привлекла девушку к своему плечу, и та вдруг вся прижалась к ней. Знаменитый психиатр с материнской лаской гладила густые, чуть жестковатые волосы, думая о том, что тысячелетиям воспитания удалось заменить мелкие личные радости человека на большие и общие. Но как еще далеко до победы над одиночеством души, особенно такой вот сложной, насыщенной чувствами и впечатлениями, взращенной богатым жизнью телом!.. Вслух она сказала:

– Мвен Мас… Вы знаете, что случилось с ним?

– Конечно, вся планета обсуждает его неудачный опыт!

– А вы что думаете?

– Что он прав!

– Я тоже. Поэтому надо его вытащить с острова Забвения. Через месяц – годовое собрание Совета Звездоплавания. Его вину обсудят и передадут решение на утверждение Контроля и Права, наблюдающего за судьбой каждого человека Земли. У меня есть основательная надежда на мягкое суждение, но надо, чтобы Мвен Мас был здесь. Не годится человеку со столь же сильными, как у вас, чувствами долго находиться на острове, тем более в одиночестве!

– Разве я настолько древняя женщина, чтобы строить планы жизни в зависимости от дел мужчины, пусть избранного мной?

– Чара, дитя мое, не нужно. Я видела вас вместе и знаю, что вы для него… как и он для вас. Не судите его за то, что он не повидался с вами, что скрылся от вас. Поймите: каково человеку, такому же, как вы, прийти к вам, любимой, – это так, Чара! – жалким, побежденным, подлежащим суду и изгнанию? К вам – одному из украшений Большого Мира!

– Я не о том, Эвда. Нужна ли я ему сейчас – усталому, надломленному?.. Я боюсь, у него может не хватить сил для большого душевного подъема, на этот раз не разума, а чувств… для такого творчества любви, на какое, мне кажется, способны мы оба… Тогда к нему придет вторая утрата веры в себя, а разлада с жизнью он не вынесет. И я думала, что мне сейчас лучше быть в пустыне Атакама.

– Чара, вы правы, но лишь с одной стороны. Есть еще одиночество и излишнее самоосуждение большого и страстного человека, у которого нет никакой опоры, раз он ушел из нашего мира. Я сама поехала бы туда… Но у меня – едва живой Рен Боз, и он, как тяжело раненный, имеет преимущество. Дар Ветер – он назначен строить новый спутник, и в этом его помощь Мвену Масу. Я не ошибусь, если скажу вам твердо: поезжайте к нему, не требуя от него ничего, даже ласкового взгляда, никаких планов на будущее, никакой любви. Только поддержите его, посейте в нем сомнение в собственной правоте и тогда верните в наш мир. В вас есть сила сделать это, Чара! Поедете?

Девушка, учащенно дыша, подняла к Эвде Наль детски доверчивые глаза, в которых стояли слезы.

– Сегодня же!

Эвда Наль крепко поцеловала Чару.

– Вы правы, надо спешить. По Спиральной Дороге мы доедем вместе до Малой Азии. Рен Боз лежит в хирургическом санатории на острове Родосе, а вас я направлю в Дейр эз Зор, на базу спиролетов технико-медицинской помощи, совершающих рейсы в Австралию и Новую Зеландию. Предвкушаю удовольствие летчика доставить танцовщицу Чару – увы, не биолога Чару, – в любой желаемый пункт…

Начальник поезда пригласил Эвду Наль и ее спутницу в главный пост управления. По крышам огромных вагонов проходил закрытый силиколловым колпаком коридор. По нему от одного конца поезда до другого ходили дежурные, наблюдая за приборами ОЭС. Обе женщины поднялись по винтовой лестнице, прошли через верхний коридор и попали в большую кабину, выдававшуюся над обтекателем первого вагона. В хрустальном эллипсоиде на высоте семи метров над полотном дороги сидели в креслах два машиниста, разделенные высоким пирамидальным колпаком электронного водителя-робота. Параболоидные экраны телевизоров позволяли видеть все, что делается по сторонам и позади поезда. Дрожавшие в крыше усики антенны предупреждающего устройства должны были донести о появлении постороннего предмета на дороге за пятьдесят километров, хотя такой случай мог произойти только при совершенно исключительном стечении обстоятельств.

Эвда и Чара уселись на диване у задней стенки кабины на полметра выше сидений машинистов. Обе поддались гипнозу летящей навстречу широкой Дороги. Гигантский путь рассекал хребты, несся над низменностями по колоссальным насыпям, пересекал проливы и морские бухты по низким, глубоко сидевшим в воде эстакадам. На скорости в двести километров в час лес, посаженный по откосам исполинских выемок и насыпей, стелился сплошным ковром, красноватым, малахитовым или темно-зеленым в зависимости от рода деревьев – сосен, эвкалиптов или олив. Спокойное море Архипелага по обеим сторонам эстакады приходило в движение от дуновения воздуха, рассеченного вагонами поезда десятиметровой ширины. Полосы крупной ряби разбегались веерами, затемняя прозрачную голубую воду.

Обе женщины сидели молча, следя за дорогой, погруженные в свои думы, полные забот. Так прошло четыре часа. Еще четыре часа они провели в мягких креслах салона второго этажа, среди других пассажиров, и расстались на станции недалеко от западного побережья Малой Азии. Эвда пересела в электробус, доставивший ее в ближайший порт, а Чара продолжала путь до станции Восточный Тавр – первой меридиональной ветви. Еще два часа пути, и Чара очутилась на знойной равнине, в дымке горячего сухого воздуха. Здесь, на окраине бывшей Сирийской пустыни, находился Дейр эз Зор – аэропорт опасных для населенных мест спиролетов.

Навсегда запомнила Чара Нанди томительные часы, проведенные в Дейр эз Зоре в ожидании очередного спиролета. Девушка без конца обдумывала свои слова и поступки, стараясь представить себе встречу с Мвеном Масом, строила планы розысков на острове Забвения, где все исчезло в смене ничем не отмеченных дней.

Наконец внизу разостлались бесконечные поля термоэлементов в пустынях Нефуд и Руб-эль-Хали – гигантских силовых станций, превращавших солнечное тепло в электроэнергию. Задернутые ночными и пылевыми шторками, они выстроились правильными рядами на закрепленных и выровненных барханных песках, на срезанных с наклоном к югу плоскогорьях, на лабиринтах засыпных оврагов – памятники гигантской борьбы человечества за энергию. С освоением новых видов ядерной энергии П, Ку и Ф время суровой экономии давно миновало. Недвижно стояли леса ветродвигателей вдоль южного берега Аравийского полуострова, также составляющие резервную мощность северного жилого пояса. Спиролет почти мгновенно пересек едва маячившую внизу границу берега и понесся над Индийским океаном. Пять тысяч километров были незначительным расстоянием для такой быстроходной машины. Скоро Чара Нанди, напутствуемая призывами быстрейшего возвращения, выходила из спиролета, неуверенно переступая ослабевшими ногами.

Заведующий посадочной станцией послал свою дочь вести маленький лат – так назывались плоские глиссеры – на остров Забвения. Обе девушки откровенно наслаждались стремительным бегом суденышка по крупным волнам открытого моря. Лат шел прямо на восточный берег острова Забвения, к большой бухте, где находилась одна из медицинских станций Большого Мира.

Кокосовые пальмы, склоняя перистые листья к мерно шелестевшим на отмелях волнам, приветствовали прибытие Чары. Станция оказалась безлюдной – все работники уехали в глубь острова на уничтожение клещей, обнаруженных на лесных грызунах.

При станции находились конюшни. Лошадей разводили для работы в местах, подобных острову Забвения, или в санаториях, где нельзя было пользоваться винтолетами из-за шума или наземными электрокарами из-за отсутствия дорог. Чара отдохнула, переоделась и пошла посмотреть красивых и редких животных. Там она встретила женщину, ловко управлявшуюся с машинами – раздатчиком корма и уборщиком. Чара помогла ей, и женщины разговорились. Девушка расспрашивала о том, как легче и быстрее разыскать на острове человека, и получила совет: присоединиться к какому-либо из истребительных отрядов. Они путешествуют по всему острову и знают его даже лучше местных жителей. Совет понравился Чаре.

Глава одиннадцатая
Остров Забвения

Глиссер пересекал Палкский пролив при сильном встречном ветре, прыжками преодолевая гряды плоских волн. Еще тысячу лет назад здесь проходила гряда отмелей и коралловых рифов, называвшаяся Адамовым Мостом. Новейшие геологические процессы создали на месте гряды глубокую впадину, и темные воды плескались над пучиной, отделявшей устремленное вперед человечество от любителей покоя.

Мвен Мас стоял у перил, широко расставив ноги, и разглядывал постепенно выраставший на горизонте остров Забвения. Этот громадный остров, окруженный теплым океаном, был природным раем. Рай в примитивных, религиозных представлениях человека – счастливое посмертное убежище, без забот и труда. И остров Забвения тоже был убежищем для тех, кого не увлекала уже напряженная деятельность Большого Мира, кому не хотелось работать наравне со всеми.

Припадая к лону Матери Земли в простой, монотонной деятельности древнего земледельца, рыболова или скотовода, они проводили здесь тихие годы.

Хотя человечество отдало своим слабым собратьям большой кусок плодородной, чудесной земли, примитивное хозяйство острова не могло обеспечить своему населению полностью застрахованную от голода жизнь, особенно в периоды неурожаев или иных неурядиц, столь обычных для слабых производительных сил. Поэтому Большой Мир постоянно отдавал часть своих запасов острову Забвения.

В три порта – на северо-западе острова, на юге и восточном побережье – доставлялись продовольствие, законсервированное на долгие годы, медикаменты, средства биологической защиты и другие предметы первой необходимости. Три главных управляющих островом тоже жили на севере, востоке и юге и назывались начальниками скотоводов, земледельцев и рыболовов.

Глядя на поднимавшиеся вдали синие горы, Мвен Мас вдруг с горечью подумал, не принадлежит ли он к категории «быков» – людей, всегда причинявших затруднения человечеству. «Бык» – это сильный и энергичный, но совершенно безжалостный к чужим страданиям и переживаниям человек, думающий только об удовлетворении своих потребностей. Страдания, раздоры и несчастья в далеком прошлом человечества всегда усугублялись именно такими людьми, провозглашавшими себя в разных обличьях единственно знающими истину, считавшими себя вправе подавлять все несогласные с ними мнения, искоренять иные образы мышления и жизни. С тех пор человечество избегало малейшего признака абсолютности во мнениях, желаниях и вкусах и стало более всего опасаться «быков». Это они, «быки», не думая о нерушимых законах экономики, о будущем, жили только настоящим моментом. Войны и неорганизованное хозяйство Эры Разобщенного Мира привели к разграблению планеты. Тогда вырубили леса, сожгли накапливавшиеся сотнями миллионов лет запасы угля и нефти, загрязнили воздух углекислотой и смрадной гарью заводов, перебили красивых и безвредных зверей – жирафов, зебр, слонов, пока мир успел дойти до коммунистического устройства общества. Земля была засорена, реки и берега морей загрязнены стоками нефти и химических отбросов. Только после серьезной очистки воды, воздуха и земли человечество пришло к современному виду своей планеты, по которой можно всюду пройти босым, нигде не повредив ног.

Но ведь и он, Мвен Мас, не пробыв двух лет на ответственейшем посту, сокрушил искусственный спутник, созданный усилиями тысяч людей и необычайными ухищрениями инженерного искусства. Погубил четырех способных ученых, из которых каждый мог бы стать Рен Бозом… Да и самого Рен Боза едва удалось спасти. И снова образ Бета Лона, скрывавшегося где-то там, в горах и долинах острова Забвения, возник перед ним, живой, вызывающий острое сочувствие. Мвен Мас перед отъездом познакомился с портретами математика и навсегда запомнил его энергичное лицо с массивной челюстью, с глубоко и близко посаженными острыми глазами, всю его могучую, атлетическую фигуру.

Моторист глиссера подошел к африканцу.

– Сильный прибой. Нам не удастся пристать к берегу – волна бьет через мол. Придется идти в южный порт.

– Не нужно. У вас есть спасательные плотики? Я спрячу туда одежду и доплыву сам.

Моторист и рулевой с уважением посмотрели на Мвена Маса. Мутные, белесые волны громоздились на отмели, переливаясь тяжелыми грохочущими каскадами. Ближе к побережью беспорядочная толчея волн крутила песок и пену, набегая далеко на отлогий пляж. Низкие тучи сеяли мелкий теплый дождь, косо летевший по ветру и смешивавшийся с всплесками пены. Сквозь его туманную сетку на берегу маячили какие-то серые фигуры.

Моторист и рулевой переглянулись, пока Мвен Мас снимал и упаковывал одежду. Отправлявшиеся на остров Забвения уходили из-под опеки общества, в котором каждый охранял другого и помогал ему. Личность Мвена Маса внушала невольное уважение, и рулевой решился предупредить его о большой опасности. Африканец беспечно махнул рукой. Моторист принес ему маленький герметически закупоренный пакет.

– Здесь запас концентрированной пищи на месяц – возьмите.

Мвен Мас подумал и сунул пакет вместе с одеждой в непроницаемую камеру, тщательно застегнул клапан и с плотиком под мышкой перешагнул перила.

– Поворот! – скомандовал он.

Глиссер накренился в крутом вираже. Отброшенный от суденышка, Мвен Мас вступил в яростную борьбу с волнами. С глиссера видели, как он взлетал на гребни свирепых валов, затем проваливался в их спады и возникал снова.

– Он справится, – сказал облегченно моторист. – Нас сносит, надо уходить.

Винт взревел, и суденышко прыгнуло вперед, поднятое набегающим валом. Темная фигура Мвена Маса появилась во весь рост на берегу и растворилась в дождевом тумане.

По уплотненному волнами песку двигалась группа людей в одних набедренных повязках. Они с торжеством волокли большую, бешено извивавшуюся рыбу. Увидев Мвена Маса, люди остановились, дружелюбно приветствуя его.

– Новый из того мира, – с улыбкой сказал один из рыбаков, – и как хорошо плавает! Иди к нам жить!

Мвен Мас открыто и приветливо рассматривал рыбаков, потом покачал головой.

– Мне будет трудно жить здесь, на берегу моря, смотреть в его просторную даль и думать о моем потерянном и прекрасном мире.

Один из рыбаков, с сильной проседью в густой бороде, видимо здесь считавшейся украшением мужчины, положил руку на мокрое плечо пришельца.

– Разве вас могли прислать сюда насильно?

Мвен Мас горестно усмехнулся и попытался объяснить, что привело его сюда.

Рыбак поглядел на пришельца печально и сочувственно.

– Мы не поймем друг друга. Иди туда. – Рыбак показал на юго-восток, где в прорыве туч возникали голубые ступени отдаленных гор. – Путь далек, а здесь нет других средств передвижения, кроме… – Обитатель острова хлопнул себя по сильным мышцам ноги.

Мвен Мас был рад поскорее удалиться и пошел своим широким свободным шагом по извилистой тропе, поднимавшейся к пологим холмам.

Путь к центральной зоне острова составлял немногим больше двухсот километров, но Мвен Мас не спешил. Зачем? Медленно сменялись тягучие, не заполненные полезной деятельностью дни. Вначале, пока он еще не вполне оправился после катастрофы, его усталое тело просило покоя ласковой природы. Если бы не сознание чудовищной утраты, то он попросту наслаждался бы тишиной пустынных, овеянных ветрами плоскогорий, мраком и первобытным молчанием жарких тропических ночей.

Но дни шли за днями, и африканец, скитавшийся по острову в поисках дела по сердцу, стал остро тосковать по Большому Миру. Его не радовали более мирные долины с возделанными вручную рощами фруктовых деревьев, не баюкало почти гипнотическое журчание чистых горных рек, на берегах которых он мог теперь просиживать несчетные часы в знойный полдень или в лунную ночь.

Несчетные… В самом деле, зачем считать то, что здесь ему совсем не нужно, – время? Сколько угодно – океана времени, и вместе с тем так ничтожно мало это его отдельное, индивидуальное время!.. Один короткий и сразу же забытый миг!

Только теперь Мвен Мас почувствовал всю точность названия острова! Остров Забвения – глухая безыменность древней жизни, эгоистических дел и чувств человека! Дел, забытых потомками, потому что они творились только для личных надобностей, не делали жизнь общества легче и лучше, не украшали ее взлетами творческого искусства.

Изумительные подвиги канули в безымянное ничто.

…Африканец был принят в общину скотоводов в центре острова и уже два месяца пас стадо огромных гауробуйволов у подножия громадной горы с нелепо длинным названием на языке народа, в древности населявшего остров.

Он подолгу варил теперь черную кашу на угольях в закопченном горшке, а месяц назад ему пришлось добывать в лесу съедобные плоды и орехи, соревнуясь с жадными обезьянами, швырявшимися в него объедками. Это случилось, когда он отдал свой пищевой рацион старику, прихворнувшему в глухой долине, поступив по правилу и высшему счастью мира Кольца – прежде всего доставлять радость другим людям. Тогда он понял, что означают поиски пропитания в пустынных, ненаселенных местах. Какая немыслимая затрата времени!..

Мвен Мас встал с камня и огляделся. Солнце садилось слева за край плоскогорья, позади громоздилась лесистая вершина куполовидной горы.

Внизу поблескивала в сумерках быстрая речка, окаймленная зарослями огромных перистых бамбуков. Там, в полудне пешего пути, находятся густо заросшие развалины тысячелетней давности – древняя столица острова. Есть и другие, большие и лучше сохранившиеся, тоже заброшенные города. До них Мвену Масу пока не было дела.

Стадо разлеглось черными глыбами в потемневшей траве. Ночь наступила быстро. Звезды загорались тысячами в меркнувшем небе. Привычная астроному тьма, знакомые линии созвездий, яркие светочи крупных звезд. Отсюда виден и роковой Тукан… Но как слабы простые человеческие глаза! Он никогда более не увидит величественных зрелищ космоса, спиралей гигантских галактик, загадочных планет и синих солнц. Все это для него лишь огоньки, безмерно далекие. Не все ли равно – звезды это или светильники, прибитые к хрустальной сфере, как считали древние! Для его зрения – все равно!

Африканец вскочил и принялся сгребать заготовленный хворост. Вот еще предмет, ставший необходимым, – маленькая зажигалка. Может быть, по примеру некоторых здешних жителей он начнет скоро вдыхать наркотический дым, чтобы сократить тягучее липкое время.

Язычки пламени заплясали, разгоняя тьму и гася звезды. Поблизости мирно сопели буйволы. Мвен Мас задумчиво смотрел на огонь.

Не темным ли домом стала для него светлая планета?

Нет, его гордое самоотречение – это просто самоуверенность незнания. Незнания самого себя, недооценка высоты насыщенной творчеством жизни, которой он жил, непонимание силы любви к Чаре. Лучше отдать свою жизнь за час великого дела Большого Мира, чем жить здесь еще целый век!

На острове Забвения находилось около двухсот врачебных станций, где врачи-добровольцы из Большого Мира предоставляли жителям всю мощь современной медицинской науки. Молодежь Большого Мира работала также в истребительных отрядах, чтобы остров не стал рассадником древних болезней или вредных животных. Мвен Мас намеренно избегал встречи с этими людьми, чтобы не чувствовать себя отверженцем мира красоты и знания.

На рассвете Мвена Маса сменил другой пастух. Африканец освободился на два дня и решил пойти в небольшой городок, чтобы получить плащ – ночи в горах стали прохладнее.

День был зноен и тих, когда Мвен Мас спустился с плоскогорья и вышел на широкую равнину – сплошное море бледно-лиловых и золотисто-желтых цветов, над которым летали пестрые насекомые. Порывы легкого ветра колыхали верхушки растений, и цветы нежно касались венчиками обнаженных колен. Дойдя до середины громадного поля, Мвен Мас остановился, поддаваясь легкой, радостной красоте и насыщенному аромату этого дикого сада. Задумчиво склонившись, он проводил ладонями по колышущимся на ветру лепесткам, ощущая себя в детском сне.

Донесся едва слышный ритмический звон. Мвен Мас поднял голову и увидел быстро шедшую по пояс в цветах девушку. Она повернула в сторону, а Мвен Мас с удовольствием посмотрел на стройную фигурку посреди моря цветов. Острое сожаление резануло Мвена Маса – это могла быть Чара, если… если бы все сложилось иначе!..

Наблюдательность ученого подсказала ему, что девушка неспокойна. Она часто оглядывалась и без нужды ускоряла шаг, словно опасаясь чего-то позади себя. Мвен Мас изменил направление и быстро подошел к девушке, выпрямляясь во весь свой громадный рост.

Неизвестная остановилась. Пестрый платок накрест туго обтягивал ее стан, подол красной юбки потемнел от росы. Тонкие браслеты на голых руках зазвенели громче, когда она откинула с лица спутанные ветром темные волосы. Печальные глаза сосредоточенно смотрели из-под коротких завитков волос, небрежно рассыпавшихся по лбу и щекам. Девушка тяжело дышала, вероятно, от длительной ходьбы. Редкие росинки пота проступили на ее смуглом красивом лице. Девушка сделала к нему несколько неуверенных шагов.

– Кто вы и куда так спешите? – спросил Мвен Мас. – Может быть, вы нуждаетесь в помощи?

Девушка пристально осмотрела его и заговорила прерывисто и торопливо:

– Я Онар из пятого поселка. Помощи мне не нужно.

– Я вижу другое. Вы устали, и что-то мучит вас. Что может грозить вам? Почему вы отказываетесь от моей помощи?

Неведомая девушка подняла глаза, засиявшие глубоко и чисто, как у женщины Большого Мира.

– Я знаю, кто вы. Большой человек, оттуда. – Она показала в сторону Африки. – Вы добрый и доверчивый.

– Будьте и вы такой же. Вас преследует кто-нибудь?

– Да! – с отчаянием вырвалось у девушки. – Он гонится за мной…

– Кто он, почему смеет вызывать страх, гнаться за вами?

Девушка вспыхнула и потупилась.

– Один человек. Он хочет, чтобы я стала его…

– Но ведь выбираете вы, отвечая или не отвечая ему? Как можно принудить к любви? Он придет сюда, и я скажу…

– Не надо! Он тоже явился из Большого Мира, только давно, и он тоже могучий… Только не такой, как вы… Он страшный!

Мвен Мас беззаботно рассмеялся.

– Куда вы идете?

– В пятый поселок. Я ходила в городок и встретила…

Мвен Мас кивнул и взял руку девушки. Та послушно оставила свои пальцы в его руке, и оба направились по боковой тропинке, ведшей в поселок.

По дороге девушка, временами тревожно оглядываясь, рассказала, что этот человек преследует ее повсюду.

Опасение открыто говорить безмерно возмущало Мвена Маса. Он не мог примириться с мыслью об угнетении, как бы случайно оно ни было теперь, на устроенной Земле!

– Почему ничего не предпринимают ваши люди, – сказал Мвен Мас, – и не знает об этом Контроль Чести и Права? Разве в ваших школах не учат истории, и вам не известно, к чему ведут даже малые очаги насилия?

– Учат… известно… – ответила Онар, глядя перед собой.

Цветущая равнина кончилась, и тропинка, описывая крутой поворот, скрывалась за кустарником. Из-за поворота появился высокой мрачный человек, загородивший дорогу. Он был обнажен до пояса, а атлетические мускулы играли под седыми волосами, покрывавшими его торс. Девушка судорожно вырвала свою руку, шепча:

– Я боюсь за вас. Уходите, человек Большого Мира!..

– Стойте! – прогремел повелительный голос.

Так грубо никто не разговаривал в эпоху Кольца. Мвен Мас инстинктивно заслонил собой девушку.

Высокий человек подошел и попытался оттолкнуть его, но Мвен Мас стоял как скала.

Тогда с быстротой молнии незнакомец нанес ему удар кулаком в лицо. Мвен Мас пошатнулся. Ни разу в жизни он не встречался с рассчитанно безжалостными ударами, наносимыми с целью причинить жестокую боль, оглушить, оскорбить человека.

Оглушенный, Мвен Мас смутно услышал горестный вскрик Онар. Он бросился на противника, но полетел наземь от двух оглушительных ударов. Онар бросилась на колени, прикрывая его своим телом, но враг с торжествующим воплем схватил ее. Он заломил девушке локти назад, и она страдальчески выгнулась и зарыдала, вся пунцовая от гнева.

Но Мвен Мас уже овладел собой. В юности в его подвигах Геркулеса были более серьезные схватки с не связанными человеческим законом врагами. Он припомнил все, чему его учили для битвы врукопашную с опасными животными.

Мвен Мас неторопливо поднялся, бросил взгляд в искаженное яростью лицо врага, намечая точку сокрушительного удара, и вдруг выпрямился, отшатнувшись. Он узнал это характерное лицо, так долго преследовавшее его в мучительных думах о праве на опыт в Тибете.

– Бет Лон!

Тот выпустил девушку и замер, пристально вглядываясь в незнакомого ему темнокожего человека, сейчас утратившего все свойственное ему добродушие.

– Бет Лон, я много думал о встрече с вами, считая вас собратом по несчастью, – вскричал Мвен Мас, – но никогда не представлял, что это будет так!

– Как так? – нагло спросил Бет Лон, пряча горевшую в его глазах злобу.

Африканец сделал отстраняющий жест.

– Зачем пустые слова? В том мире вы не произносили их и действовали пусть преступно, но во имя большой идеи. А здесь во имя чего?

– Самого себя, и только самого себя! – презрительно бросил сквозь сжатые зубы Бет Лон. – Довольно я считался с другими, с общим благом! Все это не нужно человеку, как я понял. Это знали и некоторые мудрецы древности.

– Вы никогда не думали о других, Бет Лон, – прервал его африканец. – Уступая себе во всем, кем вы стали теперь – насильник, почти животное!

Математик сделал движение, собираясь броситься на Мвена Маса, но сдержал себя.

– Довольно, вы говорите слишком много!

– Я вижу, что вы утратили слишком много, и хочу…

– А я не хочу! Прочь с дороги!..

Мвен Мас не шелохнулся. Наклонив голову, он уверенно и грозно стоял перед Бетом Лоном, чувствуя прикосновение вздрагивающего плеча девушки. И эта дрожь наполняла его ожесточением гораздо сильнее, чем полученные удары.

Математик, не шевелясь, смотрел в источавшие гневное пламя глаза африканца.

– Идите, – шумно выдохнул он, отступая с тропинки.

Мвен Мас снова взял за руку Онар и повел ее между кустов, чувствуя ненавидящий взгляд Бета Лона. У поворота тропинки Мвен Мас остановился так внезапно, что Онар уткнулась в его спину.

– Бет Лон, вернемся вместе в Большой Мир!

Математик рассмеялся с прежней беспечностью, но чуткое ухо Мвена Маса уловило нотку горечи в наглой браваде.

– Кто вы такой, чтобы предлагать мне это? Знаете ли вы?..

– Знаю. Я тот, кто также сделал запрещенный опыт, погубил доверившихся мне людей. Я шел близко от вашего пути в исследовании, и мы… Вы, и я, и другие уже накануне победы! Вы нужны людям, но не такой…

Математик шагнул к Мвену Масу и опустил глаза, но вдруг повернулся и презрительно бросил через плечо грубые слова отрицания. Мвен Мас безмолвно пошел по тропе.

До пятого поселка оставалось около десяти километров.

Узнав, что девушка одинока, африканец посоветовал ей уйти на восточное побережье, в приморские поселки, чтобы не встречаться более с жестоким и грубым человеком. Бывший знаменитый ученый становился тираном в тихой и разобщенной жизни маленьких поселков горной области. Чтобы предупредить последствия, Мвен Мас решил сразу же идти в поселок и просить о наблюдении за этим человеком. Мвен Мас попрощался с Онар у входа в поселок. Девушка рассказала ему, что недавно в лесах куполовидной горы будто бы появились тигры, убежавшие из заповедника или до сих пор еще сохранившиеся в непроницаемых дебрях, окружавших высочайшую гору острова. Крепко схватив его за руку, она просила быть осторожнее и ни за что не идти через горы ночью. Мвен Мас быстро зашагал назад. Раздумывая над случившимся, он видел перед собой последний взгляд девушки, полный тревоги и преданности. Впервые Мвен Мас подумал об истинных героях древнего прошлого – людях, которые среди унижения, злобы и физических страданий, в могучем царстве звериного себялюбия, совершили свой самый трудный подвиг – остались настоящими, хорошими людьми.

Двойственность жизни всегда ставила перед людьми свои противоречия. В древнем мире, среди опасностей и унижения, сила любви, преданности и нежности необычайно возрастала именно на краю гибели, во враждебном и грубом окружении. Подчинение прихоти грубой силы делало все мимолетным и неустойчивым. Судьба отдельного человека могла в любой момент измениться самым резким образом, обрекая на крушение его планы, надежды и помыслы, потому что в плохо устроенном обществе древности слишком многое зависело от случайных людей. Но эта древняя мимолетность надежд, любви и счастья, вместо того чтобы ослаблять, усиливала чувство.

Вот почему лучшее в человеке не могло погибнуть, несмотря на тяжкие испытания рабства Темных веков или Эры Разобщенного Мира.

Впервые африканец подумал, что в древней жизни, представлявшейся всем современным людям такой трудной, были и счастье, и надежды, и творчество, подчас, может быть, более сильные, чем теперь, в гордую Эру Кольца.

Мвен Мас почти со злобой вспомнил теоретиков науки тех времен, опиравшихся на ложно понятую медленность изменения видов в природе и предвещавших, что человечество не станет лучше в течение миллиона лет.

Если бы они больше любили людей и знали диалектику развития, подобная нелепость никогда не могла бы прийти им в голову!

За круглым плечом гигантской горы закат окрасил ее облачное покрывало. Мвен Мас бросился в речку.

Освежившись и окончательно успокоившись, он уселся на плоском камне, чтобы обсохнуть и отдохнуть. До наступления ночи ему не удалось дойти до городка, и он рассчитывал перевалить через гору при восходе луны. В задумчивости созерцая бурлящую по камням воду, африканец внезапно почувствовал на себе чей-то взгляд, но никого не увидел. Это ощущение следящих за ним невидимых глаз тяготило Мвена Маса и тогда, когда он перешел речку и начал подъем.