Текст книги "Основы истинной науки - Книга 2-я СОСТАВ ЧЕЛОВЕЧЕСКАГО СУЩЕСТВА, ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. И. А. Карышев"

Автор книги: Иван Карышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Идея о загробной жизни присуща человечеству, оно чувствует её всегда, как утешение в земных страданиях; это главная причина, почему во все времена материалистов было меньше, чем спиритуалистов, атеистов меньше чем людей верующих.

По наружному виду, по химическому составу и по проявлениям органической жизни люди очень мало отличаются от прочих тварей земных. Но на этом основании ещё нельзя никак основывать предположение, что и существа людей тождественны между собой, и тождественны с существами остальных тварей земных. Материя сама по себе всегда останется бездушной, неразумной, мёртвой и инертной материей; такова уже её природа и та подчинённая роль, которую она имеет во всех явлениях природы. Чтобы оживить это мёртвую материю, нужно присутствие жизненной силы, вызываемой Всесильной Волей Божией и превращающей неограниченную материю в ограниченную. Эта органическая материя хотя и жива, но она ещё бездушна; она не может проявить ни разума, ни воли, ни мысли и ни сознавать своей жизни. Образец подобных органических живых материй, мы видим в растениях и

во многих простейших животных.

Чтобы эта оживлённая материя могла проявлять разум, волю или сознание, необходимо, чтобы какое-либо самостоятельно чувствующее и сознающее разумное существо непосредственно соединилось с этой материей, так сказать вошло бы в одну неразрывную с ней связь, и тогда уже это существо (но не материя сама) может проявлять свою деятельность, свои способности и волю; материя же во всём повинуется и беспрепятственно исполняет то, что делает это существо.

Чем более духовно и разумно развито существо, вселившееся в эту материю, тем и отправления его выше, лучше и отчётливей. Разумные и нравственные проявления в человеке нисколько ни зависят от сложения тела, но единственно от качеств и развития особи, заселяющей данное тело. Напротив, душа, заселяя тело во время своего рождения, ещё до появления тела в свет, приспособляет сама своё тело и делает его удобным для проявлений через него всех своих способностей и качеств.

Жизненное начало и духовное нисколько не связаны между собой: как отправления их, так и все функции каждого из них, не находятся ни в какой зависимости друг от друга. Тело может жить совершенно нормальной жизнью в то время, когда душа покидает его временно или, по крайней мере, ничем себя в этом теле не проявляет: такие состояния замечаются у человека во время некоторых болезней разума, памяти, воли или ежедневно во время обыкновенного сна человека, а ещё резче обнаруживаются они во время летаргии. Во всех этих случаях жизнь органическая находится в полной силе и деятельности, а все разумные и волевые отправления остаются в полном бездействии. Вот отчего всё искусство докторов разбудить особу, спящую в летаргическом сне или вылечить болезнь воли остаётся окончательно бессильным, ибо это не болезни тела, но болезни духа или души человеческой. Как может доктор вызвать своими лекарствами сознание, если сознательный субъект отсутствует из тела? Или, как может доктор вылечить болезнь воли, если такого качества нет у души человека? доктор своими лекарствами может воздействовать только на тело; но тело здорово, всё в нём исправно, и живёт нормальной жизнью, больна одна душа, или лучше сказать больна нравственно, т.е. порочна.

Душа же не может оставаться в теле, если жизненные силы погаснут и прекратят своё живительное действие. Когда тело умирает, душа принуждена оставить его. Одним словом, не потому тело умирает, что душа покидает его, но душа может покинуть тело только тогда, когда тело умрёт, когда оно становится негодно к жизни.

Глава VI.
Поиски четвёртого элемента.

Всё вышеизложенное открывает нам полнейшую вероятность и логичность мнения, что существо человека состоит из трёх элементов, одинаково необходимых для выполнения жизненных функций организма.

Не безынтересно проверить вывод этот с учениями тех народов, у которых знания и верования составляли достояния одних и тех же лиц или одной и той же касты, а именно: с учениями о душе египтян, древних евреев и современных теософов, почерпнувших своё учение из древней Индии. Кстати, кинем беглый взгляд и на учение современных спиритов.

Душа теософов-оккультистов. Теософы-оккультисты составляют то же существо человека из тех 4-х элементов. Они выработали свои религиозные воззрения на основании учения древней Индии и её священных книг, которые писались несколько тысячелетий подряд. Один посвящённый за другим, один иерофант за другим исследовали и переисследовали эти великие тайны природы в те долгие минуты духовного экстаза, когда их душа, соединившись с божественным духом, покидало временно их тело.

Индия с самых древних времён была колыбелью человеческой цивилизации; она была родиной всевозможных религиозных систем. Религиозные догматы древнейших человеческих религий: египетской, ассирийской, религии Зороастра – носили явные отпечатки, индийских представлений, образы которых мы также встречаем в «Ведах» и в законах «Ману». Теософы-оккультисты в последнее время имеют много последователей в учёных обществах и умственных центрах Европы и Америки.

Теософы, собственно говоря, полагают, что человек состоит из семи элементов, хотя в сущности все эти семь элементов могут

быть сведены к четырем элементам; а именно:

1) Физическая или материальная оболочка, т.е. тело; оно после смерти возвращается в землю и воздух.

2) Жизненная сила или жизнь управляет физическими и химическими функциями тела. После смерти жизнь прекращается безвозвратно.

3) Астральное тело состоит из тонкой эфирной материи, которая образует, так сказать, двойник физического тела; оно проницает тело человека во всех его частицах и составляет эфирную основу его. Астральное тело существует и у животных; оно смертно и уничтожается.

Далее идут четыре элемента, которые могут быть все без всякой погрешности слиты в один элемент, так как они все могут быть названы членами, или качествами одной и той же души, т.е. бессмертного элемента человеческого тела; а именно:

4) Животная душа состоит из двух элементов:

а) животная душа – принцип, находящийся в связи с следующим пунктом б;

б) разум или личное сознание.

Животная душа условно смертна и уничтожается лишь для получения высших качеств.

5) Высшая душа состоит также из двух элементов:

а) Высшего разума.

б) Божественного начала – эманация (частица или отпрыск) Высшего существа.

Душа бессмертна, неразрушима.

Высшей душой обладают не все люди, – это есть следствие большего совершенства разумной силы. Люди с низшими качествами души, люди несовершенные, обладают животной душой и личным сознанием, которые у них, сообразно с их улучшением и усовершенствованием, переходят в высшую душу.

Египтяне, начиная с глубокой древности, считают человека состоящим из:

1) Частицы Высшего Мирового Духа.

2) Души.

3) Из так называемого двойника человека, и

4) Тела.

Все эти четыре элемента облекают друг друга. Душа активна, самостоятельна, обладает свободой воли и получает добрые внушения от духа, а злые от тела. Двойник совершенно пассивен, душа каждым своим поступком оставляет на нём известный оттиск; таким образом нравственная физиономия двойника зависит всецело от поведения души в земной жизни. После смерти человека дух улетает и соединяется с высшей мировой силой, тело рассыпается в прах, а душа и двойник обязаны предстать на суд богов. При этом двойник играет роль или защитника, или обвинителя, смотря по тому, добрым или порочным создана его душа при жизни человека. Если приговор делается неокончательный, то душа обрекается на странствование из одного человека в другого, и если при этом она не исправляется, то ей дают вместилищем урода, со смертью которого погибает всё, за исключением божественной частицы духа. Вообще же, двойники, созидаемые душою, бессмертны; они могут оказывать влияние на судьбу других людей.

В древнееврейском учении мы находим те же четыре элемента, составляющих человеческое существо. А именно:

1) Материальное тело.

2) Душа, которая и составляет наше «я», и Божественное начало (Нушума).

3) Дух жизней всех существований и всех переселений этой души; сила активная и пластическая (Раух).

4) Дух астральный, оболочка души, сделанная из земных элементов и служащая связью или способом скрепления души с телом (Нефеш).

Душа спиритов. Современный спиритизм составляет существо человека также из четырёх элементов, а именно:

1) Материальное тело.

2) Жизненная сила, или начало.

3) Духовное и разумное начало.

4) Эфирная полуматериальная оболочка духа (Perisprit), состоящая из элементов, составляющих землю. Она вполне материальна и обладает инерцией, но веса не имеет. Она не занимает пространства в материальном мире, так как она настолько разжижена и эфирна, что помещается между материальными атомами. Протяжённость она имеет, но материальный мир не представляет препятствия для её свободного пребывания в покое или в движении, так как она проникает вещество так же свободно, как дым пронизывает сито.

Эта эфирная полуматериальная оболочка, по мнению спиритов, составляет резиденцию духа или души, или, лучше сказать, каждое существо духа облечено в известную оболочку, которая соответствует его духовному развитию, его качествам и особенностям его характера и наклонностей. По сложению своему она более подходит к природе духа, чем обыкновенная материя; по своему составу она есть настоящая материя, но только разжиженная и эфирная, что позволяет ей в строении человеческого существа играть роль посредствующую или связывающую существо духа, которое есть чистая отвлечённость, с его материальным телом. Во время жизни человека на земле эта полуматериальная оболочка связана с материальным телом, атом за атом, что даёт духу возможность воздействовать своей волей на каждую часть тела отдельно и передавать ей все свои желания и свою волю, которые исполняются телом со всеми деталями. Все ощущения тела совершенно так же передаются той же самой оболочкой через органы чувств в центр сознания, или, лучше сказать, самому отвлечённому существу духа.

Необходимость признания четвёртого элемента.

И так, мы видим, что все вышеприведённые вероучения в общих чертах согласны между собой и составляют существо человека из четырёх элементов. Три из них в общих чертах те же, что были и нами приняты и которые более или менее приняты наукой, а четвёртый элемент совершенно новый, о котором система Бар-теза и Лорда никогда не упоминала. Во всех этих учениях мы видим этот элемент одинаковым, т.е. состоящим из эфирного вещества и служащим посредствующим звеном, связующим дух с телом.

Бартез и Лорда считали душу за чистую отвлечённость, но нигде не выразили своего мнения, каким образом эта чистая отвлечённость может воздействовать на грубое материальное тело. Они никогда не задавали себе подобного вопроса. Ведь природа чистой отвлечённости не имеет ни малейшего сходства, ни подобия с природой материи; каким же образом можно представить себе эти два разнородные элементы абсолютно связанными или соединёнными в одно нераздельное существо? Этого обстоятельства Бартез и Лорда решительно не выяснили.

Доктор Сталь считал душу состоящей из тончайших частей материи, не имеющих веса; Аристотель был того же мнения; подобная материя могла бы образовать связь с нашим материальным телом, но надо заметить: во-первых, что и эти два учёные не дают нам подробного представления об этой связи, и во-вторых, мы ни в каком случае не может приписать душе материального сложения; это уничтожило бы все преимущества системы Бартеза и Лорда и заставило бы сомневаться в бессмертии души.

Постараемся найти более подробные разъяснения касательно этого четвёртого элемента в строении человеческого тела. Для этого нам придётся отклониться от нашей главной мысли и сперва согласиться на весьма до сих пор спорном вопросе, а именно: что такое вещество?

ГЛАВА VII.
Учение физики о материи.

Неполнота знания материи.

Шеллинг рассказывает, что когда во время консульства философ Якоби был в Париже и вместе с другими лицами и сановниками представлялся первому консулу, – Наполеон быстро обратился к нему с вопросом: «Что такое вещество?» – Якоби смутился и не знал, что ответить, а Наполеон не стал долго ожидать и заговорил с другими.

Действительно, нелегко ответить на этот, по-видимому, совершенно простой и естественный вопрос, который задаёт себе не один Наполеон, но всякий человек, мало-мальски интересующийся природой.

Со времени консульства прошло без малого целое столетие; наука ушла значительно вперёд, и если философ Якоби не умел ответить Наполеону, то посмотрим, насколько мы теперь в состоянии удовлетворить его любопытству и дать короткий, определённый, а главное неоспоримый ответ.

К величайшему прискорбию, надо признаться, что и в настоящее время ещё всякий, кто бы вздумал мысленно, зная многосторонне науку, спросить себя: «что такое вещество?» – увидал бы целый хаос самых разнохарактерных мнений, господствующих в научном учении о веществе или материи, об её природе и её проявлениях.

Во-первых, он должен бы был спросить себя: – да существует ли в действительности вещество, или может быть в сущности совсем его нет? – Во-вторых, совершенно естественен вопрос: – если вещество существует, то таково ли оно, каким оно нам кажется, каким мы его видим? Декарт весьма основательно доказывал, что человек знает только свою собственную мысль, которая может доказывать только его собственное существование, или, лучше сказать, существование его души. «Cogito ergo sum», сказал он, т.е. «я сознаю, значит я существую»; но это не может решать вопроса о существовании окружающих нас предметов. Всё окружающее человека может быть рассматриваемо как одно только представление, или как одно впечатление, производимое на наше сознание, или на нашу душу, образующееся посредством целого ряда операций и преобразований, проходя от предмета до нашего сознания через органы чувств, сосредоточиваясь в мозгу и передаваясь нашему сознанию; так что собственно самого вещества мы не знаем, его может и не существовать на самом деле, или, по крайней мере, достоверно, что если оно и существует, то оно в сущности существует совершенно не таким, каким мы его знаем.

Артур Шопенгауэр доказывал феноменальность нашей личности. Он доказывал, что между познаваемым нами предметом (миром в собственном смысле) и нашим представлением о нём стоит наш интеллект, неотделимый от организма; отсюда он выводил, что всё наше представление о мире, со включением нашего человеческого «я», есть нечто феноменальное, или есть не более, как одно представление. Он аргументировал это приблизительно следующим образом: множественность обусловлена пространством и временем и в их только мыслима; следовательно, пространство и время есть только начало нашей личной познавательности. Вне нашего представления не существует ни пространства, ни времени, – отсюда и множественность существует только в нашем представлении, за которым может стоять только общая всему и единая воля.

Цёльнерь и Л. Гелленбах были приблизительно одного мнения. Приведём наглядный пример, которым Л. Гелленбах выясняет («Индивидуализм». С.-Петербург, 1884 г., стр. 275, 276) свой взгляд на познавательную природу человека: «Представим себе комнату, – говорит он, – в которой находятся предметы и двигаются люди; положим, – в одной из стен этой комнаты расположено зеркало, которое на своей двумерной плоскости отражает все предметы и все изменения, могущие произойти в комнате.

Само собою разумеется, что в зеркале отразится не всё находящееся в комнате, а только то, что находится под известным углом; точно так же и на зеркальной плоскости мы не увидим ни одного предмета, случайно заслонённого каким-либо другим.

Представим теперь себе человека вне комнаты, который, однако, видит зеркало, хотя самой комнаты и не видит, например, в отверстие, сделанное в двери. Если мы предположим, что трёхмерная комната и всё, в ней находящееся, представляет собою лиц, и что зеркало, через которое мы смотрим на мир, есть организм человека, то можно бы было двумерный образ на зеркале сравнить с трёхмерным образом в нашем сознании.

Тогда все явления в четырёхмерном мире отражались бы в нашем сознании в трёхмерной форме точно так же, как явления в трёхмерной комнате отражаются в зеркале в форме двумерной.

Субъект во мне и все атомы моего тела и всего мира вовсе не суть трёхмерные образования, как обыкновенно думают об этом, а четырёх– и вообще х-мерные сущности. Для уяснения себе этого обратимся опять к вышеупомянутому сравнению. Пусть читатель обратит особенное внимание на нижеследующие параллели. Если эти листки попадутся на глаза женщине, то пусть моя прекрасная читательница не забывает той мысли, что стенное зеркало и головной мозг суть то же самое: оба отражают известные образы; первое – плоскостной образ трёхмерных тел, второй телесный образ невидимого для человека и потому умопостижимого только (четырёхмерного) мира.

Мы знаем, что в зеркале мы видим только отражение некоторой реальности, и только животное или дикарь могли бы разбить зеркало, если бы увидели в нём угрозу, или вообще что-нибудь неприятное. Мы знаем, что не из зеркала грозит нам опасность, ибо оно даёт нам только мёртвый образ. Также и относительно нашего мира хочу я поставить читателя на философско-критическую точку зрения – видеть в трёхмерном образе мира и нашей личности лишь отражение некоторого другого мира» (Индивидуализм, стр. 279).

Цёльнер иногда высказывается так, что могут возникнуть недоразумения; например, когда он говорит: «наш мир есть проекция четырёхмерного мира». Это должно понимать с прибавлением: для нашего сознания, или проекция в зеркале нашего сознания. Мир только один, и именно он x-мерный, но может рассматриваться в стекло о 2, 3, 4 иди n-измерениях. Мы совершенно не уверены в том, что наши «возле-, за-, под-, над-, друг другом» не суть на самом деле «друг в друге», которое мы только распределяем по трём измерениям, но которое весьма хорошо могло бы быть распределено и по-другому.

Для того, кто освободился от веры в реальность ощущений, материи, пространственных отношений и своей личности, признав и уяснив себе их феноменальность, для того мир является в новом, особенном освещении. Такой человек похож на того, кто, имея перед своими глазами двумерный образ, отражённый в зеркале, знает при этом, что этот образ есть отражение трёхмерных процессов и объектов, и потому сохраняет верное понимание того, что происходит в зеркале. Он, например, не удивится, если какой-нибудь предмет исчезнет в отражённом образе, будучи заслонён другим предметом, или выступив из пределов пространства, отражённого в зеркале, и потом опять появится, потому что ведь он знает, что перед ним только двумерный образ вещей, находящихся в пространстве трёх измерений; он многое сочтёт вполне естественным, чего другой, принимающий отражение в зеркале за нечто реальное и не имеющий никакого представления о третьем измерении, не поймёт совершенно. Если бы это был современный тупой натуралист, то он может быть и совсем бы стал отрицать неудобное для него явление. Подобно тому, как мы через зеркало не можем ощутить, тепло ли в комнате или холодно, или хороший в ней воздух, так существует множество вещей и состояний сверхчувственного мира, недоступных для нашей познавательной способности». (Индивидуализм, стр. 280, 281).

Но, рядом с подобными мировоззрениями на природу познавательных способностей человека, мы видим, что все наши положительные науки смотрят на вещество, как будто они познали его самого, так, как в действительности оно есть, или, как выражается Кант: «вещество в самом себе», – и ни о каком представлении и речи быть не может в их учении. Позитивисты принимают, что вещество именно такое, какое оно им кажется, каким они его видят и каким они его ощущают.

Обратимся к ним и спросим: Что такое вещество? Каково его строение? Что такое масса? Что такое сила? – И сейчас же мы нападём на самые разнообразные, взаимно противоречащие взгляды.

Многие учёные объявляют невозможным существование в материи таких сил, как непосредственное притяжение луны землёй на расстоянии, и считают необходимым объяснять эти явления комбинациями толчков междупланетной среды и т.п. «В настоящее время, – говорит Хвольсон, – ни один мыслящий физик не признаёт такого действия одного тела на другое. Всякий понимает, что приближение тел друг к другу должно иметь какую-нибудь внешнюю причину, которая словом „притяжение“ не объясняется». Однако, эти действия признавались и признаются такими физиками, которых никак нельзя назвать немыслящими, и не только физиками недавнего прошлого, ещё почти вчера жившими – каковы: Ампер, Коши, Френель и др., но и современными – Вильгельмом Вебером, Цёльнером, Гельмгольцем, Гирном и др.; последний называет объяснение тяготения посредством движений non-sens absolu (абсолютной нелепостью). По словам одного учёного выходит, что такой исследователь, как Гирн, оказывается немыслящим, а по словам последнего – первый проповедует абсолютную бессмыслицу! Но каково мнение самого Гирна? – Для всех сил, кроме разве тяготения и упругости, он допускает существование какой-то особой, подвижной, но не материальной субстанции, благодаря которой (но не её движениям) материальные атомы испытывают те или другие перемены; она-то и составляет силу электричества, света, теплоты и магнетизма. «Гирн, блестящим работам которого по теплоте справедливо отдаёт уважение весь учёный мир, – говорит Секки, – придумывает для сил какие-то особые сущности, не то духовные, не то материальные, или, лучше сказать, нечто такое, что трудно и даже невозможно себе уяснить. Нельзя не пожалеть, что столь искусный исследователь вводит в науку подобные туманности». Такое же разногласие мы встречаем в вопросе о строении материи. По одним теориям, она считается сплошной и непрерывной, по другим же – атомистичной, причём и те, и другие подразделяются ещё дальше. Так, теории сплошной материи далеко не одинаково объясняют разнообразие тел: Томсон предполагает для этой цели существование в материи неразрушимых и несливающихся между собою вихревых колец (вроде колец табачного дыма); Делингсгаузен же допускает в ней стоячие волны (вроде тех, которые возникают при колебаниях струны не как целого, а разделившейся на отдельно колеблющиеся части) и т. д. Столь же разнообразны и признаваемые ныне атомистические теории. Одни допускают протяженные атомы, которые не имеют никаких сил. Другие сверх протяжённого вещества допускают в них и силы. Третьи, напротив, отрицают в атомах протяжённость и считают их только пунктами, из которых исходят действующие на расстоянии силы. Четвёртые считают атомы постоянно однообразно изменяющимися скоплениями материи и т.д. То же самое разногласие повторяется и в понимании массы. Одни её считают каким-то присущим материи сопротивлением переменам состояний, и ставят её в связь с инерцией и даже непроницаемостью. Другие рассматривают её как показатель количества материи, понимая под словом количество объём последней. Третьи утверждают, что масса не имеет ни малейшей связи с протяжением. Четвёртые предлагают ограничиться только пониманием массы, как коэффициента, соопределяющего вместе с величиной действующей силы скорость тела и т.д.» (А. Введенский. Опыт построения теории материи, стр. V, VI).

Разбирая весь этот хаос мнений, можно вывести лишь одно заключение, что, несмотря на поражающее количество труда, потраченного на изучение и на исследование этого вопроса, его, оказывается, слишком недостаточно для того, чтобы вывести какое-либо правильное и однообразное заключение.

Мы встречаем целые горы сведений и фактов и самые разнообразные толкования их, но рядом с этим столько же, если не больше, вполне основательных возражений и опровержений, доказывающих, что вопрос этот пока ещё совершенно не охватывается научным пониманием.

Анализируя научные объяснения некоторых явлений, мы частенько заметим, что они не согласны, а в известных случаях прямо затемняют, или даже противоречат учениям других явлений, по природе своей схожих с ними; а между прочим учения эти приняты наукой, иногда уже сотни лет тому назад, и считаются бесспорными данностями науки.

Явления, сопровождающие материю, так разнообразны, и их так много, – они обнимают большую часть всех человеческий знаний; а между прочим нет до сих пор ни одной теории, охватывающей хотя бы гипотетично всё это учение, – такой, из которой мы бы могли заимствовать правильный взгляд на природу вещества.

Все учения, в большинстве случаев, ограничиваются одними разъяснениями фактов и явлений, сгруппированных в тесных, но многочисленных, научных рубриках; собственно же говоря, учения о сущности самой материи мы совершенно не встречаем. Материя изучается единственно со стороны её проявлений.

Один из самых даровитых и учёных физиков, А. Секки, разбирая результаты всех этих трудов, сравнивает каждое тело со зданием библиотеки: «наполненной книгами разных форматов, напечатанными чрезвычайно различными шрифтами и трактующими о самых разнообразных предметах, причём буквы шрифтов составлены из бесконечной сети до того мелких точек, что самые сильные микроскопы едва лишь позволяют их различать».

«Современная наука, – говорит он, – не посягает на чтение этих книг, она до сих пор стремится лишь отличать один том от другого; тем менее она претендует на разбор слов и шрифтов и долго ещё не надеется достигнуть до разделения точек, из которых составлены эти последние». Скоро ли она дойдёт до изучения смысла, заключающегося в этих книгах?

Он вполне прав. В таких запутанных дебрях дремучего леса разных противоречивых представлений и систем разного рода очень трудно найти кратчайший путь.

В настоящее время мы находимся в совершенно таком же положении: мы хотим указать на некоторые уклонения от истинного смысла науки, но, не находя стройной, оконченной и общепринятой системы, указывающей прямо на строение материи, чтобы быть более последовательными в изложении нашей мысли, мы видим себя принуждёнными подробно остановиться на этом предмете и разобрать его так, чтобы вся наша мысль представилась читателю цельной, ясной и стройной системой.

Попробуем в кратких чертах проследить некоторые главные основания современного учения о материи.

Непризнание наукой эфира.

Сперва верили в сплошность материи, т.е. признавали, что материя состоит из мелких частиц, крепко сплочённых между собой. Но это мнение было оставлено после того, как удалось доказать скважность и проницаемость её; ибо соответствующий опыт и постепенно улучшавшиеся микроскопы стали ясно показывать, что материя не есть сплошная масса, что она имеет в себе пустые и ничем не заполненные пространства между своими плотными частицами.

Это обстоятельство позволило Ньютону объяснить все тепловые явления в телах существованием некоторого рода невесомой жидкости (флюида), заполняющей будто бы пространство между частицами материи, которую он назвал теплородом, а самую свою систему «теорией истечения».

Эта теория была заменена скоро: сперва теорией волнения эфира, потом теориями движения материи и, наконец, теорией динамической теплоты.

Эта последняя заставила взглянуть на природу и сущность материи совершенно иными глазами, ибо все тепловые и многие другие явления объяснялись просто движением тех частиц, которые составляют вещество, или общим движением самого тела; но все явления, происходящие в веществе, или, по крайней мере, большинство из них, находило себе объяснение всегда в одном, движении.

Все три последние теории должны были допустить существование эфира.

Допущение эфира, заполняющего собой всё пространство между материальными частицами тела обыкновенной весомой материи, вызывало всегда оппозицию со стороны последователей положительных наук. Они не хотели признать эфира, несмотря на всю очевидность фактов, требующих непременно для своего объяснения невесомой эфирной среды.

Чрезвычайно характерно выразил свою оппозицию Огюст Конт. Он говорит: «Это представление эфиров есть лишь осколок метафизического периода. В самом деле, что такое теплота (как бы её ни объясняли), рассматриваемая особо от нагреваемого тела? Что такое свет, независимо от светящегося предмета? Что такое электричество, взятое отдельно от наэлектризованного тела? Очевидно, всё это ничто иное, как чистые сущности, точно так же, как и мысль, если её рассматривать независимо от мыслящего существа, или пищеварение, отделённое от перевариваемого тела. Единственное отличие их от древне-схоластических сущностей то, что эти совершенно отвлечённые существа заменены мнимыми жидкостями, состав которых весьма сомнителен, ибо мы лишаем их всех свойств, могущих характеризовать какую бы то ни было материю. Действительно, мы даже не рассматриваем их, как идеальную границу разрежённого до бесконечности газа...»

Или далее: «Основной характер метафизических воззрений состоит в том, чтобы смотреть на явления, как на независимые от предметов, их проявляющих, и приписывать свойствам каждого вещества самостоятельное существование. Что толку в том, называем ли мы эти олицетворения отвлечёнными духами, или жидкостями? Происхождение их всегда одинаково; оно всегда коренится в том откапывании сокровенной сути вещей, которое во всех расах служит признаком младенчества человеческого ума, и которое породило представление богов; боги эти были впоследствии обращены в духов и сущности и, наконец, в мнимые жидкости...»

Как ни протестовали положительные науки против невесомых материй, – необходимость допущения их в среду науки была очевидна, ибо без них многие явления оставались бы совершенно загадочными и необъяснимыми.

Однако, защитники положительных наук настаивали, они пробовали объяснить междупланетный эфир обыкновенной весомой материей в состоянии наивысшего её разрежения, а Грове создал целый научный синтез, основанный на движении материальных весомых частиц в телах. Он отверг не только роль эфира, как посредника в передаче теплоты и движения, но окончательно не допускает существования никаких невесомых жидкостей; все же тепловые явления объясняет движением обыкновенной весомой материи.

Эта теория встретила очень многих противников и не была принята наукой, ибо оставляет много пробелов, по невозможности ею объяснить многие явления природы.

Эйлер также думал доказать, что свет может распространяться в телах через посредство самой весомой материи. Но Ламе аналитическим путём доказал всю невозможность подобной гипотезы.