Текст книги "Особо сложные дела"

Автор книги: Иван Неручев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

3

Василий вырос в здоровых бытовых условиях. Его отец, Иван Петрович Антипов, потомственный рабочий, пил по рюмке водки 5–6 раз в год по большим праздникам и по случаю семейных торжеств; мать в рот не брала спиртного. Вообще в роду Антиповых не было пьяниц, а род давнишний, могучий, каждая, семья отличалась многодетностью и строгими моральными устоями. У Ивана Петровича тоже было семеро детей, троих отняла война – двух сыновей и дочь; две дочери замужем, трудятся в текстильной промышленности; с ним вместе жили два сына: Василий и Иван, оба работали с отцом на судостроительном заводе. Сыновья ни в чем не подводили старика – ни в труде, ни поведением. По дружной, хотя уже и пострадавшей, но крепкой семье неожиданно был нанесен удар.

Однажды Иван Петрович возвращался с женой поздно вечером из гостей. На улицах было безлюдно. Послышался крик женщины, она с отчаянием просила о спасении. Антиповы быстро направились к месту происшествия. Какой-то по виду невзрачный парень подмял под себя женщину. Иван Петрович схватил его за шиворот и отшвырнул в сторону. Парень вскочил на ноги, выхватил нож и ринулся на Антипова. Между ними встала Авдотья Александровна, – хотела защитить мужа. Нож пронзил ей сердце. Потом, после непродолжительной борьбы, той же участи подвергся и Антипов. Девушка была спасена от изнасилования слишком дорогой ценой.

Этим, однако, беды в семье Антиповых не кончились: Василий стал глушить горе водкой. Теперь он не в силах был остановиться без основательной помощи со стороны, может быть даже медицинской, но все попытки в этом направлении кончались крахом, – Василий сердился и просил оставить его в покое. Однако болезнь не затрагивала его рабочей дисциплины – прогулов он не допускал, хотя качество его работы было уже не то, не по возможностям этого отличного мастера, которого в прошлом заслуженно назвали человеком с золотыми руками.

Если как-то еще можно было мириться с Василием на работе, то в быту он стал совершенно несносным человеком. Пьяный, он придирался к жене, ругался и даже дрался. То, что он рассказал об экспериментах с «Чернышом», – это дела уже минувших дней, когда жена еще надеялась спасти близкого ей человека, но у нее из этого благого намерения ничего не вышло. Не помог ей и Иван. Он тоже тяжко воспринял трагическую гибель родителей. Пришел в отдел кадров управления милиции города и попросил взять его на работу рядовым милиционером. Он, квалифицированный рабочий, решил покинуть завод и посвятить свою дальнейшую жизнь борьбе против язв, которые еще мешают нашим людям жить и работать нормально. Нет, не мстить он будет за отца. Тому, кому хотел бы отомстить, мстить поздно – преступник получил свое. Иван в своей новой работе будет добиваться другого: чутко и заботливо охранять жизнь и здоровье, труд и отдых советского человека.

Антипов-младший отлично нес сложную и напряженную службу постового. Он получил уже несколько благодарностей и звание сержанта милиции, среди товарищей слыл чутким и находчивым человеком, с ним часто советовались и по работе и даже по личным делам, всегда находя поддержку. Не поэтому ли ему было вдвойне обидно за домашние нелады? Василий почти не считался с младшим братом и к его новой работе относился по меньшей мере иронически Иван долго бился с пороком брата; Василий давал слово, но оставался верен себе. Тогда Иван с болью в сердце махнул на брата рукой…

Вернемся к Василию. С трудом передвигая ноги, он подошел к двери, открыл ее своим ключом и, важно войдя в квартиру, напыщенно сказал:

– Уважаемые граждане: супруга Ира, брат Иван и кот «Черныш»! Сегодня я – не я, сегодня перед вами… Вы понятия не имеете, кто сейчас перед вами, нет, не имеете…

В квартире спали, кот притаился в ванной комнате…

– «Василь Ванч – золотые руки» и «Антон Ванч – золотое сердце» – здорово получается, лучше не сказать… Капитан первого ранга и рабочий – друзья, пьют, едят вместе, а скоро, словно настоящие братья, спать будут вместе, под одной крышей, да, будут… Ира! Иван! «Черныш»! Айда ко мне! Сегодня, я объявляю вам амнистию, хотя своему другу и обещал истребить тебя, «Черныш»… Он не любит черных котов… Ну и пусть его!

Ирина, накинув халат, вышла в коридор, где куролесил супруг, мягко попросила его лечь спать – уже поздно. Василий с гордостью рассказал ей о новом своем знакомстве. На этот раз ему повезло, весь вечер пил почти целиком на чужой счет. И не просто нагло примазался – большой человек влюбился в него, так прямо и сказал об этом: пей, ешь, сколько душа примет, а деньги… Фи, ерунда! А как рассуждает!.. Давай, говорит, дорогой, философствовать… И пошли, пошли! Капитан первого ранга – пять слов; он, Василий Иванович, – десять; капитан – двадцать, он – сорок… Дело дошло до «американки», пари есть такое. Правда, тут он, Василий, сплоховал, малость перехватил, язык подвел. Ничего, ничего, беда не велика, в следующий раз всё будет как надо…

Ирина еще раз попросила мужа лечь спать, притворно похвалив ею за удачное знакомство. Василий пообещал уважить жену при условии, если она сейчас же, не сходя с места, даст слово принять по всем правилам русского гостеприимства нового его друга. Это будет великая честь для всех их, в том числе и для «Ваньки-сухаря», который и не подозревает, какое счастье привалило в их дом…

Ирина пообещала исполнить просьбу мужа. Очень хорошо, что на этот раз не буйствует. Может быть, он в самом деле напал на приличного человека и тот благотворно повлиял на него. Что ж, такого человека она не прочь принять в своем доме… До чего же она исстрадалась, и что бы она ни отдала, лишь бы спасти мужа, вернуть его к прежней жизни!

4

Что, собственно, произошло с Василием? Заурядная встреча в пивной с каким-то отставным военным, какой-то пьяный разговор, которого он как следует и не запомнил, но Василия не узнать, словно его подменили. Не понимают его теперешнего поведения ни жена, ни брат, ни товарищи по работе, ни собутыльники по пивной, куда он продолжает заходить через день-два неизвестно зачем: он совершенно перестал пить водку. В пивной он занимал всё тот же угловой, с серой мраморной крышкой столик, брал пол-литровую кружку пива и, как сыч, мрачно сидел над нею весь вечер. Если к нему кто и подсаживался, он был нелюбезен и неразговорчив. В цехе тоже вел себя замкнуто, заметно, однако, улучшив качество работы. Дома же был теперь образцовым семьянином, словно хотел восполнить то, что упустил в дни пьяного угара. Ирина проявляла к мужу подчеркнутую заботу, не зная, как угодить ему, чтобы закрепить его выздоровление от страшного, всё опустошающего недуга. Иван и Ирина как бы по молчаливому сговору не напоминали Василию о его недавнем прошлом, боялись они говорить об этом даже между собой: пусть проклятое зло тихо канет в вечность.

Что же произошло с Василием? Как после выяснилось, он и сам толком не мог ответить на этот вопрос, если, конечно, верить в искренность его слов следователю и суду (ему в этом поверили – он был правдив во всем с начала и до конца)…

Когда Василий проснулся в первое утро после встречи с Антоном Ивановичем, у него на душе появилась какая-то невыносимо мучительная тоска. В чем дело? Постарался припомнить свое поведение накануне. Не избил ли жену? Не натворил ли какой-нибудь иной пакости? Как будто нет… Да и жена мирно ведет себя… Слава богу!.. Наконец вспомнил капитана, пари, но не мог хорошенько вспомнить, чем вызван был спор, о чем они говорили. Во всяком случае, этот флотский, кажется, очень заслуженный человек, и он оставил о себе хорошее впечатление; запомнил его лицо – добродушное, улыбчивое, запомнил глаза – небольшие, серые, но красивые, какие-то особенно умные, насквозь пронизывающие… Вспомнил – капитан говорил ему что-то приятное, как-то особо подошел к нему, понял его душу, кажется, предложил дружбу. Не так часто предложит тебе дружбу хороший человек. Новый знакомый не выходил у него из головы. Хотелось его встретить, говорить с ним… О чем угодно, но говорить, еще раз послушать его негромкий, приятный голос.

Первые три дня Василий избегал пивной по той простой причине, что в кармане было пусто, ждал получку, а когда появились деньги, зашел и весь вечер провел за кружкой пива, в полном одиночестве, в надежде встретить Антона Ивановича. Водки не пил, – хотел встретить друга в наилучшем виде: ведь уговорились – пить только вместе! Но друг не пришел. Василий огорчился и решил идти домой.

На следующий вечер снова сидел он в одиночестве над кружкой пива и ожидал друга. Тот словно сквозь землю провалился… Жаль, жаль… такой хороший сердечный человек… Не может быть, чтоб он пошутил… Наверное, придет завтра… И назавтра Василий снова шел в пивную.

Наконец в одну из суббот к его столику подошел человек и вежливо спросил:

– Разрешите присесть, товарищ?

Антипов поднял голову, в глаза знакомым, разноцветом бросились четыре ряда орденских планок. Он вскочил, и друзья обнялись, похлопывая друг друга по спине. Потом они сцепились, как юноши-подростки, за руки и сели за столик, не разнимая рук и пристально смотря в лицо один другому.

– Тосковал по тебе, словно влюбленная красная девица, – признался Антипов, – и даже бросил пить змеиное молоко; думаю, подожду, что встречать тебя пьяным!

– Другими словами, друг, ты можешь не пить? Поздравляю, рад твоему выздоровлению! – взволнованно сказал Антон Иванович. – Рассказывай, дорогой, подробно, как живешь, как в семье…

– Сначала пропустим по стаканчику. – И Василий, подозвав официанта, попросил: – Пол-литра «столичной»… Бутылку лимонада и шесть бутербродов: два с семгой, два с полтавской, два с сыром… Возражений, изменений или дополнений не будет? – обратился он затем к долгожданному другу.

Антон Иванович укоризненно покачал головой, но ничего не сказал.

В ожидании заказанного они повели разговор о житье-бытье. Василий не без гордости отметил, что за последнее время у него резко повысился заработок. В самом деле… не бросить ли пить совершенно?

– Зачем же ты заказал? – подмигнул Антон Иванович.

– Чтобы рассчитаться… Ты же меня угощал!

– Терпеть не могу крохоборов. Я и сегодня возьму всё на себя. Понял, дорогой? Впредь будешь умней в обращении с друзьями.

Василий хотел возразить, но Антон Иванович стал рассказывать о новом в своей жизни: он взял небольшую работенку… Тяжко сидеть без дела, наслаждаться только охотой да сбором грибов. Кстати, он когда-нибудь возьмет с собой по грибы и Василия Ивановича. Чудесное это занятие…

Официант подал заказ. Наполнены стаканы. Антон Иванович предложил тост за дружбу и вечное взаимопонимание. Чокнулись. Выпили, закусили… Заказать еще? Хватит, хватит! – решительно хватит.

Друзья вышли на улицу, Антипов предложил было пойти посидеть в скверик, но у Антона Ивановича не было свободного времени: он приглашен на деловую беседу в 22 ноль-ноль к одному контр-адмиралу, другу и бывшему сослуживцу.

Расставаясь, Антон Иванович высказал пожелание, чтобы Василий впредь не показывался в пивной: не надо играть с огнем! Что ж, предложение хорошее, доброе. А как же с дальнейшими встречами? Он, Василий, не хотел бы порывать связи, тем более, провозглашен был очень приятный и обнадеживающий тост.

Антон Иванович извинился, что из-за некоторых семейных обстоятельств не может пока пригласить к себе, и добавил, что будет рад, если Василий познакомит его со своей семьей.

Василий искренне обрадовался, поспешно записал и передал адрес, назвал дни и часы, когда его можно застать дома. И они завершили свою вторую встречу, по инициативе несколько охмелевшего Антона Ивановича, крепким мужским поцелуем.

5

Василий рассказал жене о новой встрече с флотским товарищем, особо выделив то, что он ратует за трезвость. Антон Иванович посулил зайти к ним в гости, его надо будет принять самым наилучшим образом, стол накрыть по всем правилам, как можно лучше… А что делать с выпивкой? Одну-две бутылки столового вина… Вот и всё – водку побоку…

Антон Иванович зашел к Антиповым через неделю, в восемь без 20 минут вечера. Вся семья Антиповых была дома. Иван собрался уходить на дежурство. Очень жаль, что он не может лично познакомиться с гостем. Не беда, познакомится в другой раз; видимо, у них с братом завязывается настоящая дружба. Иван приоткрыл дверь и украдкой посмотрел на гостя. Солидный дядька, сухопарый, но это к нему идет, молодит… Носит палку… Очень красивая, особенно набалдашник: массивный, с какими-то фокусами… В прошлом, наверное, был красавцем и большим сердцеедом: очень уж расшаркивается перед Ириной. Из коридора гостя провели в комнату. Ирина, извинившись, тотчас снова вышла в коридор. Иван подозвал ее к себе и, погрозив пальцем, прошептал:

– Смотри не влюбись: мужчина он как будто стоящий. Я пошел. Вернусь не раньше двух ночи…

* * *

Из автобуса вышел человек; опираясь на палку и сильно хромая, он с трудом дошел до стоянки такси и обратился к шофёру:

– Как, дорогой, насчет дальнего пути?

– А вам куда?

Пассажир назвал место назначения. Шофёр с удивлением посмотрел на него: туда же через полчаса идет поезд! Да, идет… И тем не менее, он хочет ехать на такси – это значительно быстрее. Он очень спешит. Кроме того, если поехать поездом, от станции придется тащиться километра четыре, что ему с больной ногой не под силу. Потом, что за разговоры! Обязанность водителя такси принять заказ и добросовестно его выполнить…

Завязался спор. Шофёру не хотелось ехать. Порой выезды в дальние рейсы кончались для шофёров печально. Кто его знает, что это за гражданин? Одет хорошо, много наград, а поди, угадай! Человек с палкой настаивал, убеждал. Это же глумление! У него тяжко заболел близкий человек, ему надо отвезти лекарство. Если этого во-время не сделать, не миновать беды. Тогда кто будет нести за это ответственность?!.

Шумом заинтересовался постовой. Это был сержант милиции Антипов.

– Рассудите нас, товарищ сержант, – обратился к нему возбужденный пассажир.

Сержант застыл в удивлении: он узнал Антона Ивановича. Как он попал сюда и что это за отъезд в такой поздний час почти в пограничную зону?

Антон Иванович сует ему документ. Антипов машинально берет его, читает. Антон Иванович не умолкает:

– Возможно, меня за бандита принимают, думают, что по пути угроблю водителя, угоню машину и заберу его гроши… Да я на свои сбережения могу купить пять ваших «Побед» и платить их шофёрам зарплату целых две пятилетки… Помогите, товарищ сержант!

Антипов с минуту крутил в руках удостоверение Антона Ивановича Голубцова, капитана первого ранга в отставке. Ничего подозрительного… А что если спросить его, когда он расстался с Василием? Вместо этого спросил о другом:

– Вы что – приезжий?

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – с неудовольствием на вопрос вопросом ответил Голубцов.

– Милиция, сами понимаете, – сконфуженно улыбнулся Антипов.

– Аа-а, – покровительственно протянул Голубцов, – понятно, дорогой… Я всего час назад как прилетел из Москвы… Еду по неотложному вызову – умирает мать… Еще раз прошу – не оставьте в беде, дорожу каждой минутой! В конце концов, я готов на любые затраты, сами понимаете, в опасности жизнь родного человека…

И всё же водитель сопротивлялся, ссылаясь на недостаток горючего, которым в этом направлении не пополнишься, и на то, что подобного рода выезды обязательно подлежат согласованию со старшим диспетчером. Наконец сержант взял инициативу в свои руки.

– Прошу следовать за мной! – повелительно сказал он водителю. – В самом деле, безобразие – у человека несчастье, а вы канитель развели… Я всё сам согласую… Пошли! – Антипов украдкой дернул за руку водителя, и тот, помявшись, направился за сержантом к телефонной будке…

Через несколько минут сержант и водитель вернулись. Всё в порядке: поездка состоится. Голубцов, хромая, подошел к сержанту:

– Большое-пребольшое спасибо, дорогой товарищ!

– Только прошу, гражданин, не обижаться и не нервничать, – заявил шофёр, – малость задержимся: я должен предупредить домашних, чтобы зря не беспокоились, потом заскачу в гараж – возьму канистру горючего.

– Делай, дорогой, как лучше… Надеюсь, что ты в пути дремать не будешь. А я в долгу не останусь…

6

По асфальтированному шоссе на север шла «Победа» под номером ОЕ-4554. Кроме водителя, там находилось два человека – мужчины в одинаковых светлосерых костюмах; в петлицах полевые цветы. По виду они напоминали «стиляг». Для Ивана Ивановича, кроме штатского костюма, пришлось пустить в ход парик и грим. Оперативный работник Герасимов, повернувшись вполоборота, зорко наблюдал через заднее стекло за шоссе, ожидая «Победу»-такси. Антипов сосредоточенно молчал. Его терзала неизвестность, что дома. Не было времени узнать, что с братом, невесткой, детьми… Не прикончил ли их этот тип?! Может быть, им необходима помощь?.. Хотя бы попросил кого-нибудь из сотрудников сходить на квартиру… Что ж, ошибки теперь не исправишь… Главное – не упустить врага… А почему он, собственно, враг? Сколько в жизни бывает самых причудливых и невероятных сочетаний! Почему он, этот Голубцов, не мог соврать о прибытии только что из Москвы, о больной, умирающей матери? Человека не хотят везти, а ему позарез нужно ехать… Но что значит притворство с больной ногой? В коридоре он не хромал, держался браво… Впрочем, и тут могла быть та же цель. Он не был уверен, что его повезут на такое дальнее расстояние, да еще ночью. Разыграл комедию, захромал… Как ни настраивал себя Антипов в пользу Голубцова, всё же не мог погасить тревоги. Слишком уж много странностей у этого отставного! И сержант последовательно воспроизвел в своей памяти всё то, что узнал в свое время от брата…

– Кажется, они, – проговорил Герасимов. Он дал команду шофёру остановить машину, а когда тот это сделал, вышел и отошел назад. Шофёр и Антипов остались в машине. (Все эти и последующие действия определены были заранее разработанным планом операции.) Судя по движению освещенных фар, машина неслась с предельной скоростью. Пора подать сигнал ее шофёру. И Герасимов поднял руку. Не доезжая до него нескольких шагов, такси остановилось. Из нее вышел Голубцов и, опираясь на палку, зло спросил:

– В чем дело?!

– Не можете ли дать несколько спичек?.. Буду очень обязан.

– Как вам не стыдно из-за таких пустяков останавливать машину…

– Понимаете – умираем, курить хочется!

– Лови! – Голубцов бросил коробок со спичками. – Судя по номеру, на собственной катишь, а своих спичек не имеешь, – добродушно пошутил Голубцов и неуклюже полез в такси, которое тотчас тронулось. Из машины вышел Иван Иванович.

– Спешит, дьявол! – не то удовлетворенно, не то с досадой заметил он.

– Уверен, что он тоже действует строго по плану…

– У меня было огромное желание выйти и скомандовать: «Руки вверх!». Сразу бы всё выяснилось, произвели бы обыск и, уверен, добыли бы доказательства…

– А возможно, он только едет за доказательствами. В этом случае весь наш замысел сразу же разлетелся бы в пух и в прах…

Они закурили. Такси скрылось из виду. Очень хорошо. Спешить особенно нечего. Отставной капитан первого ранга пока что никуда не уйдет; не позже, чем через час, они снова с ним встретятся.

И они встретились. Что-то случилось с такси. Шофёр с бранью ковырялся в моторе. Его спутник ковылял вокруг машины. А когда к ним подошла уже знакомая машина, он слезно стал просить взять его с собой и доставить на место, к постели умирающей матери…

– Странное сочетание, – выйдя из машины, заметил Герасимов, – смерть и свадьба…

– Не надо шутить, товарищ, – страдальчески морщась, возразил Голубцов, – я вас серьезно прошу – проявите чуткость…

– А я не шучу: мы едем на свадьбу друга… Отмахать лишних сорок километров туда и сорок обратно – сколько потратишь времени? Прикатишь, гляди, к шапочному разбору…

– Я хорошо заплачу, всё компенсирую…

– Подработаем, что ль, друзья? – бросил Герасимов в сторону своей машины.

– Это дело хозяйское, – сонно ответил из машины Антипов.

Голубцов щедро расплатился с водителем такси и сел в «попутную машину», рядом с шофёром.

– Ради бога, скорей! – с тревогой попросил он.

Машина летела с сумасшедшей скоростью. Мелькали телеграфно-телефонные столбы, деревья, населенные пункты.

– Хорошо, очень хорошо! – ворковал Голубцов. Остальные напряженно молчали…

7

До прибытия машины за номером ОЕ-4554 к месту назначения сделаем то, чего не сделал сержант Антипов, – поспешим к его брату. Оказывается, опасения Ивана были напрасны: близкие ему люди физически не пострадали.

Когда хозяйка дома отлучилась по хозяйству, Антон Иванович высыпал из карманов китайские орехи и подозвал ребят.

– Это вам, хлопцы, – забавляйтесь…

– Берите и айда в дядину комнату! – скомандовал отец.

Ребята поблагодарили гостя и молниеносно исчезли.

– А где же ваш братец? – поинтересовался Голубцов.

– Эту неделю он работает в ночь… Беспокойная служба. И что ему взбрело в голову оставить завод…

– Его дело, – равнодушно сказал Антон Иванович. – По правде сказать, в последнее время я встревожен… Эти проклятые атомные и водородные бомбы! Одна водородная бомба способна разрушить самый большой город и уничтожить десять миллионов человек… Ты представляешь, что будет с нашими «корытами», если этакое чудовище слетит на море…

Василий слушал Голубцова явно скептически, а когда тот закончил, вскинул кверху свои огромные руки и, смеясь, сказал:

– Видно, ты изрядно поотстал от жизни… на своей пенсии… Бомбу-то создал человек, он же создаст и достойную от нее защиту. На всякий яд всегда найдется противоядие… Посмотри сюда! – и Антипов, вырвав из ученической тетради несколько листков, стал чертить современную схему вооружения боевых кораблей.

Голубцов слушал пояснения друга и время от времени восклицал:

– Любопытно, чертовски любопытно!

– Ну, что ты теперь скажешь? – кончил пояснение Антипов.

– Скажу одно: сдаюсь! Ты меня успокоил.

– А как, между прочим, насчет «американки» – многозначительно улыбаясь, спросил Антипов.

– Ну и хитрец! Как поймал… Назначай штраф! Я готов на любую расплату…

– В свое время я мечтал накрыть тебя на поллитровку «столичной». Ну, а теперь…

– Дорогой, будь любезен, дай стакан воды! – неожиданно прервал Голубцов Василия.

– А мы сейчас чайку соорудим…

– Это попозже, а сейчас дай водички из-под крана… Дурная привычка, но сделать ничего не могу…

Вернувшись с водой, Антипов застал гостя за странной работой: он жег над большой пластмассовой пепельницей бумагу.

– Предосторожность никогда не помешает, – приминая пепел, пояснил Голубцов. Взял стакан, проглотил несколько глотков воды. – Першит что-то в горле… А где же твоя хозяйка?

– Пошла кое-чем пополниться.

– Не ради ли меня?

– А почему бы и нет? Она это сделает с величайшим удовольствием.

– В таком случае, позволь и мне отлучиться на несколько минут!

– Не понимаю?

– Хочу, в свою очередь, кое-что подбросить хозяйке, да и с тобой надо рассчитаться… ничего не поделаешь, проиграл… Позволь преподнести тебе сюрприз, что доставит мне огромное удовольствие…

Василий размяк: до чего же хороший гость! Сколько у него доброты, задушевности… Пошлет же судьба такого замечательного друга!

– Только очень прошу, поскромней, без особых затей, иначе жена обидится…

– С женщинами я справляюсь куда легче, – не по возрасту игриво заметил Голубцов и твердой походкой направился к выходу…

Минут через десять пришла раскрасневшаяся Ирина. Ей тоже было приятно поухаживать за таким заслуженным и обходительным мужчиной. Узнав, что гость пошел за какими-то покупками, Ирина не рассердилась и деловито стала накрывать на стол.

Прошло больше часа, гость не возвращался.

– Не случилось ли с ним чего? – с тревогой сказала Ирина.

– Я сам тоже беспокоюсь… Долго ли при теперешней суматохе на улице наскочить на беду.

– Суматохи-то особенной сейчас нет – уже одиннадцатый час… Всё же сходи, посмотри, не в «гастрономе» ли затерло… Если так, тащи его скорей сюда…

Антипов поспешно вышел из дому, приглядывался к встречным, заглянул в «гастроном» – безрезультатно; спросил продавщицу, не заходил ли к ним такой симпатичный дядька, флотский, без погон, у него еще много наград, и этакая приметная палка…

– Нет, к сожалению, не заметила…

Зашел еще в один магазин, но и там не нашел друга. Не разошлись ли? Решил вернуться домой…

У парадной лестницы Василия Ивановича встретил дежурный дворник.

– Это велено передать вам, – он подал записку Антипову. – Малость задержал ее, отвлекли меня…

Антипов нетерпеливо развернул записку:

«Дорогой Василий Иванович!

Прошу принять тысячу извинений за вынужденное вероломство: только что случайно встретил контр-адмирала, который чуть ли не силой увез меня к себе; ему нужна помощь по одному вопросу, в котором он считает меня самым сильным специалистом. Сам понимаешь, отказать нельзя. Постараюсь вырваться поскорей. Вернусь, конечно, «во всеоружии»… Если же застряну, то с твоего разрешения загляну в 20–00 послезавтра.

Сердечно жму руку

твой Антон Ванч».