Текст книги "Адский кот (ЛП)"

Автор книги: Ив Лангле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6

Миссия явно приняла интересный поворот. Казалось, хозяйки острова не знали, что адский кот обладает отличным слухом, и что слышит каждое слово их интересного разговора. Разъясняющего и обнадёживающего разговора. Дженни, вроде как, хотела уехать с ним. Просто затаила парочку незначительных сомнений, которые он хотел развеять. В конце концов, ведь убеждать женщин – его специальность. Его удивило странно преемственное предложение, как и Дженни. До него доходили слухи, как тут всё устроено. У острова сирен странная репутация. Заманенные мужчины здесь были в качестве семенников, и пока они тут гостили – в некоторых случаях, всё своё существование – находились вдалеке от сирен, их дочерей и остальных женщин. Назвать то, что происходит здесь матриархатом – ничего не сказать. Сирены, на самом деле, не видят в мужчинах ничего кроме члена и донора спермы… причём спермы густой и насыщенной, а не жидкой. Если бы одна из сирен, если верить легенде, – по которой четыре сестры родились от какого-то морского бога – приглашает его остаться с их протеже, это просто неслыханно.

А значит, ему нужно действовать осторожнее. Его привлекала зелёноволосая красотка, но этот соблазн мог обернуться чем-то очень смертельным. Даже понимание этого не остановило его от разглядывания ягодиц Дженни, которая шла впереди или от того, чтобы одарить её улыбочкой, от которой девчонки скидывали трусики, когда она поймала его за подглядыванием. Румянец, появившийся на её щеках, удивил Фелипе. Сиренам не присущи стеснительность и невинность.

Они шли по тропинке, вдоль которой росли гигантские красочные цветы с экзотическими ароматами и кустарники, а сама она была устлана листвой и ракушками, словно вымощена камнем. Даже привычного для большинства джунглей щебетания птиц здесь не было. Фелипе задумался и прислушался. На самом деле, здесь не было никакого животного гула – ни стрекотания насекомых, не шуршания листьев, когда что-то маленькое спешит прочь, заслышав шаги. Насторожившись, он втянул воздух носом и фыркнул, а его кот, казалось, был смущен отсутствием запаха того, чего можно посчитать добычей. Сквозь необычное пространство между облаков пробился луч чистого солнечного света, как и откуда – тайна. В некоторых легендах говорилось, что пространство – это остаток заклинания, которое наложил могущественный колдун, желая понравиться его возлюбленной сирене. В других, что это дыра в адмосфере, появившаяся из-за хорошей обтекаемости. Как бы там ни было, тёплые лучи были приятны, особенно для того, кто очень-очень редко бывал в мире людей.

Фелипе не сложно было выяснить, куда они шли. В центр острова, где стояла огромная конусовидная гора, старый вулкан, по которой проходило множество извилистых и перекрещивающихся троп, усеянных горными породами и ракушками, и все тропы вели вглубь горы.

«Чёрт подери, они меня в пещеру ведут».

Он надеялся, что это шутка. Когда они дошли до подножия горы, женщины остановились, и Рейдна звонко поцеловала Дженни в обе щеки, после чего прошептала ей, но не слишком тихо:

– Не делай того, чего я бы не стала.

– Довольно короткий список выходит.

– Именно, – ответила Рейдна с хитрой улыбкой, после чего обратилась к Фелипе: – Следи за собой, кот. Ты гость, пока соблюдаешь приличия. Как только отошёл от правил, приспешник на деле или нет, но мы вырвем тебе сердце и съедим на завтрак. Зажаренным и нарезанным на ломтики с бутербродами с икрой.

М-м-м, если бы они не о его органах говорили, аппетитно бы звучало.

Улыбнувшись и послав воздушный поцелуй на прощание, сирена, которая только что угрожала ему, развернулась и пошагала прочь, напевая.

– Она очень странная. – Фелипе не осознавал, что произнёс это вслух, пока Дженни не ответила:

– Да. И что ещё лучше, она говорит то, что думает.

Как не обнадеживающе.

Повернувшись к той, кто приютит его на ночь, Фелипе попытался сменить тему разговора на что-то менее опасное, чем красавица с характером каннибала.

– Куда мы идём?

– Ко мне домой. Наверх. Я выбрала пещеру наверху вулкана, потому что мне нравится вид на океан, особенно во время шторма.

Подвернув юбки на один бок и открыв взору Фелипе аккуратные лодыжки со странным узором из зеленых чешуек, переливающихся на солнце, она проворно побежала наверх.

Фелипе пришлось поторопиться, чтобы не отстать. Она не шутила, говоря про верхушку вулкана. Хорошо, что он поддерживал форму иначе, когда они дошли до места, он бы громко и тяжело дышал. Такое внешнее проявление напряжения он мог демонстрировать лишь голым во время секса. Кроме того, мужчина должен поддерживать имидж огромного, грубого ублюдка, даже если внутри жил котёнок.

Перед огромной дырой в гору, которая, как понял Фелипе, была парадным входом, располагалось своего рода патио. Там стояла лишь пара предметов: два стула, деревянный лежак и кресло-качалка, все повёрнуты в сторону горизонта.

Фелипе остановился, чтобы полюбоваться.

– Ты не шутила на счёт вида. – Великолепный, совсем не то слово. Чёрные волны Тёмного моря гребнями с белыми кучерявыми верхушками накатывали на берег. Чёрное и белое так контрастировало с красным горизонтом Ада

Дженни обратила мечтательный взгляд вдаль

– Мило, правда? Мне нравится сидеть здесь и смотреть на волны, мечтая.

– О чём?

– О том, что такому мужчине как ты интересно не будет, – коротко ответила она, разворачиваясь и направляясь в пещеру.

Фелипе очень не хотел внутрь, так как безумно боялся замкнутых пространств. Может, он мог бы остаться на свежем воздухе и спать в кресле? Он, в принципе, не возражал. Ему приходилось спать и в куда худших местах. Например, в кошачьей переноске Изабель, когда ей приходило в голову попутешествовать. Хотя, с другой стороны, остаться снаружи – это как демонстрация трусости, да и он не хотел, чтобы Дженни передумала. Ввести их всех в заблуждение, чтобы они не увидели его слабых сторон, как любил говаривать Люцифер и, что странно, в большинстве случаев срабатывало.

«Быть мужчиной, а не трусливым котом».

Нахмурившись и ругая повелителя демонов на чём свет стоит, Фелипе пошёл в пещеру. Пройдя несколько метров во чрево тьмы, он остановился, как вкопанный и совершенно ошеломленный озирался по сторонам.

– Должен признать, такого я не ожидал.

Слыша выражение «жить в пещере», многие зачастую представляют неотесанные стены, земляной пол, сталактиты на потолке, а ещё холод и сырость, которые заставляют мечтать о солнце.

В этом случае, верно, было лишь понятие пещера. Да, они вошли в огромную дыру в вулкане и несколько метров прошли по туннелю с неотесанными стенами, в которые была вмонтирована линия из блестящих морских ракушек. Туннель заканчивался огромной, светлой, куполообразной пещерой. И здесь его представление о пещере дало сбой.

Камень может и холодный, если бы не бесчисленные коврики, закрывающие стены: здесь были и большие в восточном стиле, находящиеся между двумя почти одинаковыми голубыми диванами, и овальный с плиточным узором, лежащий под обеденным столом, и кремовый, однотонный, висящий над кроватью с балдахином.

«Интересно, я могу об какой-нибудь утром когти поточить? Думаю, это зависит от того, где и с кем я буду спать».

Над камином висел огромный, плоский телевизор. В высеченном из камня очаге танцевало и потрескивало пламя, а остальное пространство мягким светом освещали бра, развешанные на одинаковом расстоянии по стенам. Задняя стена открытой кухни была увешана приборами из нержавеющей стали, шкафчики из дерева и большой островок, гранитная столешница которого была больше кровати Фелипе.

– Милое местечко, – пробормотал он, хоть это и не то слово. Девчонка жила в роскоши. Неудивительно, что она колебалась уезжать или нет. Чёрт, он бы тоже проявлял сдержанность, если бы ему дали премиум-квартиру, особенно во внутреннем кольце Ада.

– Спасибо, – ответила Дженни, не смотря на него. – Большинство из этого мы притащили с кораблей, прибивших к скалам.

Скорее не прибивших, а разбившихся.

– Вода вещи не портит? – спросил Фелипе, указывая на телевизор.

– Зависит от того, успеем ли мы добраться до корабля, прежде чем он утонет.

– А что вы делаете с лишними вещами?

– У тёти Телис есть аккаунт на Адвито, там она и распродаёт то, что нам не нужно или обменивает на то, что мы хотим. Мы расположены не на торговых маршрутах, так что для того, чтобы получить необходимое, приходиться попотеть.

– Это всё твоё?

– Да. Здесь не так много места и роскоши, как у моих тёток, но мне нравится уютная атмосфера.

Он чуть не подавился слюной от её понятия «уютно». Уютно в его однокомнатной холостяцкой квартире с шкаф-кроватью, когда она убрана, он мог использовать встроенные секции для хранения вещей и раскладывающийся диванчик. Фелипе мог позволить себе квартиру больше, но ему это было не нужно. Дома он бывал редко, предпочитая слоняться по Аду и попадать в переделки. Или проводить ночи в чужих постелях.

– Голоден? – спросила она, направляясь на кухню. Открыв холодильник, он начала доставать еду и складывать её на островок. В основном овощи, заметил он, сморщив нос.

– Да.

– Как относишься к морепродуктам? – вновь спросила она, наконец, повернувшись к нему.

– Положительно. А сирены их едят? – Или же они считают морских обитателей своей семьёй? Погодите, он их с русалками путал.

В мире людей бытует мнение, что сирены и русалки родственники. Это не так. Сирены, которые больше птицы, чем рыбы, живут на земле и собирают необходимое в океане. Они выглядят и живут, как люди, за исключением того, что медленнее стареют и могут пением заставлять мужчин делать всё, что пожелают, о, а ещё они хладнокровные убийцы. Русалки же наполовину женщины, наполовину рыбы, живут в океане. Они тоже собирали добычу в океане и тоже были хладнокровными убийцами, но не заманивали людей пением. Их методы более грубые.

Случайная встреча Фелипе с русалкой едва не утопила его в Стиксе, после этого он больше не горел желанием с ними встречаться.

– Конечно, они едят рыбу, как и я.

– Ты так говоришь, словно не одна из них.

Она пожала плечами.

– Технически, нет

– Но ты живёшь здесь и зовёшь их тётками.

– Так сложились обстоятельства. – Когда она на этом замолчала, он смотрел на неё, пока она не продолжила. – Как я понимаю, пришёл мой черёд поделиться историей жизни? Она не очень интересная. В юности сюда меня выбросила мать-русалка. Сирены меня пожалели и воспитали, как одну из своих. Они считают, что мой недостаток берёт корни у сирен.

– Какой недостаток?

На его взгляд, у неё такого не было. Наоборот, Дженни обладала экзотической красотой, с которой ему приходилось редко сталкиваться, необузданная чистота, которая безумно привлекала. Это могли подтвердить наполовину возбужденный член и кот, который желал облизать Дженни шершавым языком с ног до головы.

– Ну, если ты не заметил, рыбьего хвоста у меня нет. Что довольно смущало мать, ведь она была прекрасна для своего рода.

– Я думал, что русалки все женщины, а значит отцы…

– Люди или, что редко, демоны. Но по наследству от отцов мы получаем лишь цвет глаз. Русалки рожают следующее поколение. А значит хвосты и водорослеподобные волосы.

– У тебя зелёные волосы, – указал он.

– Но дело не только в волосах. Я не могу дышать под водой.

– Ты отличаешься. Но из-за этого мать не может отказаться от тебя. – Он заметил, что его норов проявляется от того, что кто-то мог отказаться от ребёнка из-за таких мелочей.

– Ох, я уверена, будь лишь в этом дело, она оставила бы меня. Но, когда я говорю или пою, всё живое мрёт, сходит с ума или калечит себя. Мой голос заставляет их.

Кроме хрипотцы и низкого тембра, он не заметил проблему с ее речью. На самом деле, он считал его сексуальным.

– Меня нет.

– Я заметила. Ты знаешь почему?

– Нет.

– Обидно, – на выдохе проговорила она, беря длинный нож и начиная резать овощи.

– Почему?

Она бросила на него многозначительный взгляд.

– Ты не слышал, что я только что сказала? Люди сходят с ума, когда слышат мой голос. А когда я пою, мрут, как мухи.

– На мой взгляд, это великолепная способность. Менее грубое, чем то, что я должен был сделать, чтобы заслужить уважение. Выпускать когти, чтобы вершить правосудие и преподавать урок хороших манер означает кровь на шерсти, а иногда и растрескивание ногтей.

– Но ты же можешь помыться. Не велика потеря. По крайней мере, ты можешь выбрать, кому причинять вред.

– Ты мне сейчас сказала помыться? – Ему не нужно было изображать оскорбление. Она на самом деле ничего не знала о его виде? – Женщина, я кот! Мы рядом с водой лишь охотимся. И даже тогда, предпочитаем заманивать добычу на мелководье, где можем просто поймать и вытащить на сушу.

– Как же ты тогда моешься? – спросила она, мило сморщив носик.

– В облике человека – в душе. Если не попал в неурядицу.

– А если попал?

– Ну, я стараюсь избегать такого. Но когда я испачкал шерсть кровью или ещё чем, часами вылизываюсь. Что, стоит заметить, не так уж и забавно. Представляешь, сколько шерсти я съедаю? – Фелипе передёрнуло. – Не говоря уже о том, что когда я выплёвываю её в раковину, засоряются трубы.

Она начала содрогаться всем телом, а затем рассмеялась в голос.

– Не смешно, – сказал он с притворной обидой.

– Ох, смешно и даже очень, – произнесла она между приступами смеха. – Я бы предпочла шерсть и засоры зажаренным чайкам. Сиренам противно видеть, как вещи идут псу под хвост. Когда я заигрывалась снаружи и громко начинала кричать, итогом служили стаи мёртвых чаек.

– Так вот почему на острове нет птиц?

– Частично. Но даже до моего появления, тут было не так уж живо. Лишь сирены и их пленники. Однажды, я спросила об этом Рейдну, но она не могла это объяснить. Мы можем поддерживать аквариумы, но всё остальное гибнет

– Нет стейка? Или оленины? На крайний случай, мыши?

– Нет, если только мы не спасли кого-то после крушения. Но у нас много морских блюд, – сказала она и открыла дверцу шкафа на островке, изнутри она вытащила большого, пестрого зелено-коричневого омара. – Со сливочным соусом?

Будет ли он?

Некоторое время спустя, набив живот и полностью удовлетворившись – его зеленоволосая Дженни умела готовить! – Фелипе, наконец, задал интересующий его вопрос.

– Можешь сказать, что это не моего ума дела, но всё же я спрошу. Если твоя мать не хотела оставить тебя, почему бы не отправить жить к отцу? – Как только он задал вопрос, хотел забрать слова назад, особенно, когда заметил тень печали в глазах Дженни. – Извини. Это личное.

– Нет. Всё нормально. Я хочу сказать, что, не удивительно, что это так естественно. Ты ведь знаешь, что русалки все женщины, и, как и сирены, используют человеческих мужчин ради размножения.

– Да, слышал. Но как это? Ведь у них… к-хм, нет трубы, подходящей для ёршика.

От веселья в уголках её глаз появились милые складки, а на губах заиграла улыбка, которую Фелипе захотел расцеловать.

– Так лишь в море. Поэтому на дне океана есть пещеры без воды.

Русалки утаскивают тонущих моряков в эти воздушные карманы и держат их там, в качестве осеменителей. Во время отлива, если русалка позволяет исчезнуть хвосту, она на некоторое время становится человеком.

– И спустя девять месяцев рождается ребёнок.

– Если повезёт, русалка беременеет и рожает русалку. Ну, или так предполагается. В моём случае не сработало.

– Ты пошла в отца и стала похожа на человека.

– Вероятно.

– Как так?

– Мама никогда не говорила кто мой отец. Однажды, она уплыла из школы посмотреть океан. А когда вернулась, уже носила ребёнка, и никогда не говорила от кого. Когда я родилась, почти утонула, прежде чем они поняли, что у меня нет жабр. Из-за дефекта, я годами жила в пещерах. Полагаю, жалость для моей матери стала слишком сильным испытанием. В один день, я уснула в пещере, а проснулась на следующее утро на острове сирен.

Брошенный и ненужный ребёнок, как и он сам. Её история во многом схожа с его, кроме того, что мама любила Фелипе, пока что-то большое и злое не убило её. Ему повезло, что котёнком его нашла и забрала себе Изабель. Как Дженни приютили сирены.

– Ты пыталась найти мать и спросить почему? Может у неё веская причина была?

– Нет. Не пыталась и не собираюсь. Предпочитаю жить на острове, где меня принимают и есть солнце, чем в тёмной пещере, где меня принижают.

– Не могу тебя винить. Я сам люблю солнце, даже если это всего лишь яркое свечение неба Ада.

Свернувшись калачиком на диване, Дженни представляла милое зрелище. Её зелёные локоны свободно упали ей на колени. Фелипе не мог вспомнить, когда он проводил такой спокойный вечер, особенно с противоположным полом. Обычно, его разговор с женщинами был краток и состоял и заканчивался этим:　«Ко мне или к тебе?» Или этим:　«Раздевайся». Но ему нравилось узнавать про Дженни или делиться сокровенным с ней.

– На что похож Ад? – спросила она, прерывая его размышления.

– На что похож? – повторил он. – Смотря, какая его часть. Во внутреннем кругу, обычно, всё организовано. Люциферу может и нравится хаос и грехи, но жить среди этого не желает. Во внутреннем кольце живут только самые приближённые и проверенные приспешники. Из всех жилых зон эта наименее изгажена. Улицы всегда убраны от пепла, а стражи Люцифера держат преступников в узде. Но чем дальше, особенно четвёртый и пятый круги, тем меньше в Аду цивилизации. Там уже сложнее навязать цивилизованный образ жизни и благоприятные условия.

Постоянно происходили стычки, когда проклятые и демоны сражались за лидирующие позиции и власть. Здания, независимо от того новые они или отремонтированные, быстро изнашивались. Странный симптом Ада, хотя это означало постоянные заказы у строительных и ремонтных бригад.

– Звучит одновременно и захватывающе и страшно.

– Да. Но даже среди уродства найдётся красота. Однажды я слышал, как Темный Повелитель сказал: как бы мы признавали совершенство, если бы его не выделяли недостатки? В каком-то смысле, Ад именно такой.

– Интересное восприятие.

– Как и подходящее. Твоё любопытство по поводу Ада означает, что ты едешь со мной?

– Да. Нет. – Она пожала плечами. – Ты просишь меня принять жизненно важное решение. Мне нужно подумать.

– Как скажешь. По мне, это больше похоже на приключение.

– Дай-ка угадаю, ты всегда прыгаешь в гущу новых испытаний?

– Постоянно.

– И тебя это устраивает? – поинтересовалась она.

– Ну, я же жив, так? – ответил он, не упоминая потерю несколько из девяти жизней. Любопытство очень опасно.

– Думаешь, я впишусь? – спросила она, накручивая на палец прядь волос.

Впишется ли? В Дженни есть чистота, которой зачастую не хватает Аду. Не сказать, что все его жители – сумасшедшие убийцы, но оказались в чистилище, потому что жили стопроцентно нецивилизованной жизнью. С другой стороны, некоторые стремились жить лучше. Строгие правила попадания в Рай порой доходили до смехотворного. Но Дженни не об этом спросила.

– Считаю, что в кругах Ада найдётся места каждому, даже русалке, которая не умеет плавать.

– Плавать умею, – возразила она. – Только под водой недолго.

– Ты не можешь надолго задерживать дыхание.

– Спорим, дольше тебя?

– Докажи.

Лишь так он успел её предупредить, прежде чем кошачий инстинкт отверг человеческий. Дженни не успела ещё спросить, что Фелипе хотел этим сказать, как он уже оказался на диване рядом с ней, посадил её себе на колени и прижался к её сочным губам своими, крадя дыхание. Вот только он не ожидал, что она перехватит контроль.

Глава 7

Дженни целовалась с мужчинами раньше. В конце концов, ей дали одного парня для экспериментов. Несмотря на чрезмерную разборчивость, она вспомнила его небрежные объятия, ласки и странное ощущение от прижатых друг к другу ртов.

Тот опыт? Ничто по сравнению с объятиями Фелипе. Одно прикосновение, всего одно, и ее тело вспыхнуло от жара. Всего одно скольжение его губ по ее, и сердцевина стала влажной и начала пульсировать. Его язык прошелся по ее губам, и вместо того чтобы отстраниться, у нее перехватило дыхание, губы разомкнулись, и Дженни крепче вцепилась в его плечи. Когда Фелипе плавно вторгся языком в ее рот, скользя по ее языку, раздался стон.

«Это я?»

Действительно она, и именно Дженни извивалась на его коленях, ее естество болело от чего-то. Чего-то, что он понимал и мог ей дать. Определенно мужская рука, а не мальчишеская, мозолистая и уверенная, опустилась на ее бедра, задирая юбки. Холодный воздух ласкал ее обнаженную кожу. Ловкие пальцы касались плоти. Теплый, влажный рот вытворял неприличные вещи с ее губами. Странная, непреодолимая нужда росла в Дженни. Костяшки пальцев задели вершину ее бугорка, дразня. Затем вернулись, но ниже. Кончик пальца слегка скользнул по клитору. Затем снова. У нее перехватило дыхание от легких дразнящих движений Фелипе.

Раздалось глубокое урчание, заставив ее вздрогнуть. Он… мурлыкал?

Дженни в шоке открыла глаза и обнаружила, как он смотрит на нее, его глаза светились ярко-желтым цветом и излучали очевидный голод. Урчание исходило от него, от его кошачьей стороны. И в этот момент ее поразило то, как сильно он отличался от других мужчин, с которыми она встречалась раньше. Незнакомец. Незнакомец, который позволил себе лишнего с ее телом. Приятно, но все же Дженни не могла не удивиться, насколько быстро забыла себя от его прикосновений. Вздохнув, она вскочила с его колен, подол ее юбки упал, прикрыв пульсирующее естество. Но она не могла спрятать припухлость губ, румянец на щеках или учащенный пульс.

– Ты не должен был этого делать.

– Почему нет?

– Потому что. Мы едва знаем друг друга.

– Мы бы познакомились до окончания ночи и довольно тесно, – протянул он, прежде чем лукаво улыбнуться.

– Не знаю, какую магию ты используешь на мне, просто прекрати.

– Никакой магии. Только чистое влечение.

– Ты меня не привлекаешь.

Ложь. Привлекал. Но Телис учила ее никогда не признавать правду, если она не в ее пользу.

– Думаю, я легко докажу обратное, или, если захочешь, покажу снова?

«Да, пожалуйста».

Дженни отступила на шаг, и он низко и хрипловато засмеялся, от чего дрожь побежала по ее позвоночнику. И они были не от страха.

– Прекрати это.

– Прекратить что? – спросил Фелипе, поднимаясь с дивана.

– Чтобы ты не делал.

– Я показываю свое отношение к красивой женщине. Что в этом неправильного?

«Он думает, я красивая? Лжец!»

Его слова вернули ее к холодной реальности.

– Ты так делаешь, потому что думаешь убедить меня пойти с тобой. Ну, можешь перестать. Тебе не нужно притворяться, что заинтересован мной. Если я пойду, то по собственному желанию, а не из-за твоих навыков любовника.

– Думаешь, я прикидывался?

Его тон и поднятые брови говорили о реальном удивлении, но Дженни прекрасно знала о собственных недостатках.

– Ой, пожалуйста. Хочешь сказать, что такого мужчину, как ты, одолеет похоть при виде меня? Знаешь ли, у меня есть зеркало.

Многие годы Дженни тратила время, сравнивая себя с идеально красивыми тетками. В отличие от их золотистой кожи и различных, но стройных, фигур, она выглядела бледной, странной копией. Всего в ней было слишком, начиная от голоса, заканчивая волосами и чрезмерно широкими бедрами и большой грудью, даже ее бледная кожа отказывалась загореть хоть немного. Ох, а как же тот факт, что ее ноги покрывала блестящая чешуя? Ее единственного парня очаровали тетки, чтобы она с ним была, и все же Фелипе считает, что она поверит во внезапно вспыхнувшую страсть к ней? Смешно. Она не настолько наивна. Если ее мать не увидела ничего, за что можно полюбить, как тогда прекрасный незнакомец смог?

– Думаю, пришло время, идти спать, – заявила она.

– Прекрасная идея.

– Одной, – добавила Дженни прямо.

– Ай, но мой котенок любит обниматься.

Как взрослый мужчина может выглядеть настолько милым с надутыми губами, она не могла сказать. Дженни только знала, что потребовалось много силы воли, чтобы отрицательно покачать головой. После этого она не произнесла ни слова. И так уже наговорила за один день больше, чем когда-либо могла вспомнить, новизна от того, что кто-то мог не только ее слушать, но и притворяться заинтересованным, и, поскольку это ни одна из теток, Дженни ощутила неожиданную радость.

Неужели в Аду она может найти больше людей, способных выносить ее голос? Дженни спрашивала себя, чтобы игнорировать его дразнящую улыбку, адресованную ей, когда она бросила его подушку и одеяло. Могла она начать новую жизнь в кругах? Дженни обдумывала это, когда указывала Фелипе на диван, игнорируя разочарованную гримасу гостя. Есть ли у нее мужество для попытки покинуть остров? Даже если они смогут пройти мимо монстров Стикса, сможет ли она начать сначала?

Возможно.

Но… ей было страшно.

«Я не хочу остаться одна снова».

Она потратила большую часть своего детства фактически одна. Что если, попав в Ад, увидит, что ее избегают снова?

«Тогда я всегда могу вернуться назад».

Тети любят ее, даже сварливая Телксиопи.

А если любовник, которого она жаждала, мужчина, который бы принял ее такой, никогда не попадет на этот берег? Она умрет в одиночестве? Или найдет в себе мужество, и обретёт свое возможное счастье? Да, она может потерпеть неудачу, но также может отыскать большое счастье. В любом случае, Дженни никогда не узнает, если не попытается. И на этой ноте она пошла, спать, хотя не могла проигнорировать тот факт, что сексуальный мужчина спит неподалеку, но все же ей удалось глубоко заснуть. Приятный сон, где она бежала по мшистому лугу на острове, а гигантский котенок ее преследовал. Ему понадобился всего один прыжок, чтобы опрокинуть ее на мягкую поверхность. Усевшись на нее сверху и прижав своим весом, он лизал ее лицо холодными, влажными движениями, пока прохладный воздух…

Дженни внезапно проснулась и поняла, что ее сон не развеялся полностью. Что-то давило на ее грудь, и что-то влажное прикрывало ей рот, не давая закричать.

Широко раскрыв глаза, она всмотрелась в темноту, видя лишь размытые очертания фигуры на ней, это был не Фелипе, и от него жутко воняло. Смертью, разложением, гниющей рыбой и застоялыми водорослями. Каким бы ни был запах, это было неважно. Дженни только знала, что существо не из этой пещеры, она не хотела его прикосновений и точно знала, что не собиралась уходить с ним добровольно. Грубо или нет, она вцепилась зубами в плоть, прикрывающую ее рот, и, когда существо издало мучительный стон, Дженни закричала.

И она кричала не одна.