Текст книги "Анимист"

Автор книги: Ив Форвард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Та скользнула обратно в рукав. Валенс вздрогнул.

Кончилось тем, что Алекс специально сходил к пальмовому болоту у берега и там выпустил змейку. Но идти туда было далековато, что подтверждало – змейку в Деридаль привезли. Он гадал, откуда могла взяться змея; возможно, с партией товаров, как сказал Валенс. Алекс крепко закрывал на ночь окна и двери и зажигал огонь, потому что ночи на Мирапозе были прохладнее, чем на Жадеите. В конце концов он попросил Пылинку поискать щели, и она тут же нырнула в дырку возле основания постели. Алекс нагнулся. Дырка была заткнута его носком. Он вытащил затычку, но Пылинки не увидел, только ощущал ее

жадное любопытство

когда она шарила в темноте, и попытался сосредоточиться на ее мыслях. Он знал, что анимистам не полагается так делать, что это сверхсоединение, но…

Постепенно появилось ощущение замкнутой темноты, холодного камня и слабого дуновения. Потом, когда Пылинка почувствовала его мысли, впечатления стали четче, а с ними появились сильные и резкие запахи крыс, пыли и еще самых разных вещей. А еще смутно попахивало змеиным мускусом. Обычно змеи почти не пахнут, но слабый запах змеиного страха оставил свой след. Алекс наполовину чувствовал, наполовину видел шевелящуюся тьму вокруг Пылинки, торопливо пробирающейся по щелям в оштукатуренных стенах. Так бывало, когда он уже засыпал и сны мелькали расплывчатыми образами, постепенно становясь отчетливее, реальнее.

Наконец Пылинка оказалась на открытом пространстве, хотя по-прежнему пряталась за чем-то, возможно, за мебелью. В этой комнате царили прохлада и полумрак, занавески задернуты, чтобы защититься от подслушивания. Запах змеиного следа привел сюда, к небольшой плетеной корзине. Пылинка обнюхала корзинку, но та была пропитана запахом змеи. Алекс заставил аниму выбраться из укрытия и найти дверь комнаты, потом, нахмурившись, встал и вышел в коридор. Потертые полы дворца означали, что под всеми дверьми есть щели, и в большинство из них Пылинка могла пролезть.

Она высунулась из-под какой-то двери, пискнула и поспешно выскочила, когда он подошел

счастливая

что видит его. Она вскарабкалась по ноге, а Алекс таращился на запертую дверь. На ней была мозаика, а Алексу сообщили, кто где живет, чтобы он мог найти их в случае тревоги.

Красно-желто-оранжевая виверра отмечала комнату Валенса.

* * *

В ту ночь тишина была нарушена. В сон Алекса ворвался звук, похожий на вопль гиены, но, немного проморгавшись, он понял, что это что-то другое. Крик несся откуда-то из ночи, из темноты, где-то на грани слышимости. Звучный и низкий, вроде тихого пения, но с какими-то модуляциями, музыкальными пульсациями, подобными биению сердца ночи. Алекс быстро выскочил в сад, огляделся, пытаясь разглядеть источник крика, но он, казалось, шел отовсюду, от ночного неба и самих звезд. Пылинка тоже услышала его и, взобравшись на Алекса, спряталась за шеей, чувствуя

страх

Алекс увидел Темита, вышедшего из ворот своего садика и с печальным выражением на добром лице смотрящего куда-то вверх. Проследив за взглядом ученого, он увидел движение на фоне звезд.

Тень на вершине самого высокого купола дворцовых башен и медленное движение в такт пению, подобное морской волне. Алекс не мог решить, прекрасно оно, ужасающе или и то и другое. Он попятился к дверям ученого.

– Что… что это? – прошептал он. Темит бросил на него взгляд.

– Это Генерал. Он так каждый год. – Темит улыбнулся. – Ты привыкнешь.

– Не понимаю.

Теперь, зная, что искать, Алекс разобрал в призрачном движении длинную шею, медленно распрямляющуюся во всю длину и снова складывающуюся в такт долгим перекатывающимся трелям. Тероп медленно кружился на широкой вершине купола, подобно огромной уродливой птице, исполняющей шумный и неуклюжий танец ухаживания.

– Это солнцестояние теропов. Я однажды был в это время на Теропиосе. Темнота, восходит Ночное Солнце, и внезапно весь остров начинает звенеть. Сейчас поют все теропы архипелага. На их родном острове, когда поют сотни тысяч голосов, это похоже на… – Темит поднял руку, потом опустил. – Ну, производит сильное впечатление. Но громко.

Алекс попытался представить это, представить, как песне вторят тысячи глоток – великий гимн жизни и подтверждение, что ночь не вечна.

– Он кажется печальным, – осмелился заметить Алекс.

– Думаю, иногда он тоскует по родине, – сказал Темит. Алекс огляделся.

– Валенс рассказывал тебе о змее? – осторожно спросил он. Темит подскочил.

– Змея?! Где?! – Он с ужасом завертел головой.

– Не здесь. Вчера ночью она заползла ко мне в комнату.

– О боги. – Ученый содрогнулся, глядя себе под ноги. – Думаешь, есть еще? Я… знаю, это нерационально, но просто… не выношу их. Они приводят меня в ужас. Она уползла? Ты убил ее?

В вышине песня теропа звенела, как огромный колокол.

– Я от нее избавился, – успокоил его Алекс. Темит немного расслабился, но по-прежнему подозрительно смотрел вокруг.

– Слава богам, ее нашел ты, – сказал он. – Я бы не знал, что делать… не могу двигаться, когда вижу их, вряд ли я смог бы убить ее или убежать…

Алекс собирался рассказать ему о корзине, которую нашел – или, скорее, нашла Пылинка – в комнате Валенса, но удержался.

– Фу! Змеи! – пробормотал Темит и быстро ушел к себе, заперев за собой дверь.

Через мгновение его окно тоже захлопнулось.

Алекс, полностью проснувшийся, обнаружил, что ночной воздух бодрит и пытаться уснуть при таком шуме бесполезно. Он побрел в сад, залитый красноватым светом Ночного Солнца – огромной красной звезды. Она была темно-красной, больше и ярче других звезд. Ночное Солнце не всегда показывалось, и для многих культур увидеть его таким ярким и полным считалось знамением опасных времен, но, очевидно, теропы находили в этом красном сиянии что-то достойное поклонения.

Символично, подумал Алекс, вглядываясь в фигуру на куполе. Сколько он еще собирается шуметь? – размышлял он, отмахиваясь от зудящих москитов, которых потревожили его шаги по сырой траве. Словно в ответ на его мысли последний раскат затих, раздалось что-то вроде шипящего кашля, и смутная фигура соскочила с купола. Алекс с облегчением вернулся в дом.

На балконе под куполом Генерал пытался успокоиться, не давать хвосту дергаться от гнева и напряжения. От ритуальной медитации его оторвала внезапная вспышка боли. Он пригнул шею, осторожно ощупывая пальцами… да, вот. Тероп попытался сжать массивные челюсти, но так было только больнее. Расслабился, ухватил древко стрелы и выдернул. Глянул на нее и с презрением бросил. Арбалетный болт с ярко-синим оперением из его… из личного арсенала короля. Стрелок целился в голову и попал, но взял слишком высоко, слишком круто, и, вместо того чтобы пронзить голову, стрела ударила в большой выступ мускулов на затылке. Она вышла с другой стороны и застряла. Генерал пошевелил челюстями; да, легче. Он мог сжать их, но с трудом. Плюмаж скроет рану, но…

Никто не пришел посмотреть, погиб ли он; не слышно никаких шагов. Тероп, ворча, встал; он не был уверен, что его расстраивает больше: что кто-то пытался убить его или что кто-то прервал Солнцестояние. Он соскочил с балкона в комнату, балансируя хвостом. Спустился по лестнице и быстрыми шагами пробежал к покоям короля, смахнув хвостом вазу с цветами; в спокойном состоянии он мог держать хвост мягко изогнутым, но в гневе или на охоте сухожилия твердели и хвост вот так мотался за спиной.

Забрызганный кровью, он пинком распахнул дверь в спальню короля. Когда Кэрэван не пошевелился от грохота, Генерал чуть не взревел от отчаяния, но тут король зевнул и, не просыпаясь, повернулся на другой бок. Вероятно, все дело было в толстых наушниках, надетых, когда началась песнь. Отдуваясь, Генерал начал быстро обыскивать богатые покои: большие изогнутые комнаты с колоннами и арками, обильно украшенные мозаиками из стекла и камня, раковин и полудрагоценных камней, а теперь еще и краской и разноцветным воском, портящим многие картины. Он поискал под всей богатой резной мебелью, во всех боковых комнатах и чуланах. Никого.

На следующее утро во время занятий Генерал был в плохом настроении: очевидно, кто-то из предыдущих учеников ухитрился попасть ему по голове. Во всяком случае, перья там были в беспорядке и немного окровавлены. Алекс знал, что некоторые обитатели дворца занимаются раньше него, и подозревал, что, наверное, это был кто-то из них. Он попытался забросить удочку, но упоминание о коллегах-советниках вызвало только рычание, а после имени принцессы Селины он, обезоруженный, оказался на полу под тяжелой ногой и услышал тихое:

– Тебе сказано, держись подальше от принцессы. Она тебя не касается.

Алекс оставил эту тему, но огонь подозрения и мятежа тлел.

Собственно говоря, Алексу не приходилось прикладывать какие-то усилия, чтобы держаться от Селины подальше. Участие в возвращении Темита с самого начала явно настроило ее против него. Алекс переживал из-за этого, но честность вынудила его признаться себе, что у него все равно нет никаких шансов. Селина, прекрасная и царственная, гордая и замечательная… на что тут рассчитывать грязному, нищему анимисту? Задав несколько вопросов, он узнал, что за Селиной настойчиво ухаживали многие молодые люди из богатых семей Деридаля, да и других городов, но Генерал и безумный отец распугали всех. Алексу было жаль ее, но в нем теплилась надежда, ведь такая волевая девушка, как Селина, сумела бы добиться своего, если бы выбрала кого-то из ухажеров. Может быть, ей не нравились такие… может быть, кто-то совсем другой, кто-то… вроде него?

В тот вечер (следующий после песни Генерала) Алекс сидел у себя и работал с белыми крысами, которых одолжил у Темита. Обычно он занимался с ними по вечерам, когда природные наклонности делали их более активными и любопытными. Используя безвредные красители, он покрасил альбиносов в разные цвета, чтобы различать их и усилить отличие от крыс-«паразитов». В данный момент на столе сидела ярко-зеленая. Заниматься приходилось с каждой по отдельности, хотя Алекс хотел, чтобы впоследствии они выступали вместе. Он планировал устроить цирк для развлечения короля. У некоторых анимистов для развлечения хозяев имелись прыгающие львы или танцующие медведи; у Алекса были крысы. В руке он держал сделанный Темитом щелкун, гибкий диск из меди.

Зеленая крыса, возбужденно принюхиваясь, подбежала к маленькой лесенке-трапу.

– Лезь! – приказал Алекс.

Когда крыса поставила передние лапы на трап, он щелкнул, и крыса оглянулась, ожидая награды. Алекс дал ей немножко сырного соуса для макарон на кончике пальца, потом, когда она съела немножко, повторил упражнение, на этот раз наградив крысу, только когда она поставила лапки на верхнюю ступеньку. Пылинка снисходительно наблюдала с его плеча, время от времени требуя свою долю сырного соуса как награду за невмешательство. Алекс знал, что она могла бы значительно ускорить процесс. Иногда, когда обычные крысы безнадежно путались и все было бесполезно, Алекс сдавался и позволял Пылинке помочь. Она сбегала на стол, здоровалась (малышка играла с крысами и обращалась с ними, как с сестрами), потом выполняла задачу, а прочие крысы следовали за ней, повторяя каждое движение. Алекс был уверен, что крысы никоим образом не учатся сознательно друг у друга, как хуманы. Скорее Пылинка заставляла их, как раньше заставила диких крыс, делать то, что она хочет. После нескольких повторов до них, видимо, «доходило», и крыса могла уже выполнить упражнение сама. Пожалуй, размышлял Алекс, это похоже на процесс «прикармливания»: животное заводили в нужное место, держа перед носом пищу. Прикармливание ценилось не так высоко, как обучение последовательным приближением, которое сейчас использовал Алекс, поэтому он старался не просить Пылинку о помощи, если обычные крысы не начинали волноваться из-за неудач. Если все шло хорошо, крысы, казалось, получали от представления настоящее удовольствие; они работали за угощение, но, казалось, оживлялись, быстро выполняя простые задания, которые им ставил Алекс.

Он был настолько поглощен работой, что слабый, неуверенный стук в дверь заставил его вздрогнуть.

– Минутку! – крикнул он и мысленно обругал себя, увидев, что зеленая крыса завертела головой, неуверенная, команда это или нет. Он быстро схватил зеленую крысу и посадил в клетку – наполненный опилками ящик с высокими бортами, чтобы животные не смогли ни выпрыгнуть, ни вскарабкаться. Потом позвал: – Войдите!

Дверь открылась, и Алекс широко открыл глаза: на пороге стояла сама принцесса Селина, перепуганная, с догорающей свечой в руке. На ней была шелковая ночная сорочка, а сверху шерстяной халат; прекрасные волосы были на ночь убраны в чехлы из ткани, но она совершенно не казалась сонной. Ее глаза были широко открыты, а лицо бледно от страха. Пылинка, почувствовав реакцию Алекса, вспыхнула

ревностью

– В-ваше высочество… – пробормотал Алекс, пытаясь вспомнить, полагается ему поклониться, кивнуть или что еще, и краснея от стыда при мысли, что на нем рубаха в пятнах крысиной мочи (Пылинка больше никогда не пачкала ему одежду, но новые крысы иногда забывали – или «метили» его, проявляя таким образом привязанность).

– Анимист, у меня мало времени, – прошептала Селина, входя и быстро закрывая дверь. – Пожалуйста, скажи мне… есть на мне какая-нибудь волшба?

Алекс прекратил таращить глаза и быстро сосредоточился.

– M-м… нет. Ничего, – сообщил он, хотя Пылинка надулась из-за того, что пришлось уделить принцессе внимание, пусть и в Офире.

Алекс мысленно выбранил себя; была прекрасная возможность сказать что-то вроде: «Конечно, ваша красота волшебна» или «Только чары, которыми вы околдовали меня, госпожа», а он даже не подумал об этом, а теперь поздно.

Селина, казалось, вздохнула с облегчением, а потом, словно вместе с напряжением, пригнавшим ее сюда, исчезла какая-то опора, у нее подкосились ноги. Алекс вскочил и подставил ей стул. Она благодарно упала на сиденье.

– Что с вами? Вас кто-то преследует?

– Нет… да… не знаю, – прошептала она, уставившись на пламя свечи. – За мной все время следят. Преследуют.

– Генерал? – прошептал Алекс. Селина обеими руками сжала свечу.

– Он безумен. Для него невыносимо, что королю, моему отцу, кто-то может быть ближе, чем он. Он ревнует ко мне. Мне кажется, он считает себя… принцем, что ли! Он контролирует все. – Ее голос замер. – Но не это привело меня сюда. Не думаю, чтобы он… попытался что-нибудь… во всяком случае, пока отец жив.

Алекс неожиданно для себя оказался на коленях рядом со стулом, жадно ловя каждое слово. Пылинка

возмущенная

спряталась под воротом.

– Что случилось, ваше высочество? – спросил Алекс. – Вы спрашивали о волшебстве…

Селина вздрогнула от страха. Алекс видел, что она борется со слезами и только царственная отвага и сила духа не дают ей раскиснуть.

– Мне снились сны, – прошептала она. – Не помню четко, но… тени… лица… а я беспомощна. Глумливый смех… – Она вздохнула, беря себя в руки. – Вчера ночью мне снились эти тени. Проснулась, а на стене тень. Как во сне. – Она крепко зажмурилась, вспоминая. – Потом она исчезла… но… по-моему, это был… Чернан.

– Чернан?!

Алекс забыл шептать, но, казалось, самый звук этого имени причинил Селине боль, и он мгновенно пожалел, что произнес его.

– Когда он был здесь… он, кажется, считал, что любит меня. Я была молода и глупа. Дразнила его, подзадоривала. – Она содрогнулась. – Сейчас это кажется отвратительным! Но когда он стал слишком настойчив, я проявила твердость. И он рассердился. Он никогда больше об этом не говорил, но… – Селина закрыла глаза, и на этот раз выкатились две слезинки, – не прошло и месяца, как с родителями произошел… несчастный случай.

– О нет, – выдохнул Алекс. Селина медленно кивнула.

– Я хотела дать ему шанс исправить содеянное. Если он сделал это… У меня не было доказательств. Но он не… другие советники… они не слушают меня. Алекс! Они не слушают меня, обращаются со мной как с девочкой, глупой девчонкой, которая думает только о том, как выглядеть хорошенькой. Даже тогда они не послушали меня. – Она вздохнула. – Я знала, что надо избавиться от Чернана, но боялась рассердить его еще больше. И устроила, чтобы его изгнали вместе со всеми остальными шаманами, аллопатами, знахарями-травниками и шарлатанами, которые пытались лечить отца… И Темита тоже. – Она открыла глаза. – Я знаю, он твой друг и, наверное, не хотел причинить вреда, но тогда я повсюду видела влияние Чернана. Казалось, все слушают его и никто не слушает меня. Темит дружил с ним, поэтому я боялась его. Я боялась всего.

Алекс мало общался с Чернаном, но сейчас, видя страх принцессы, вспомнил свой страх перед тавматургом, вспомнил, как чародей похозяйничал в его разуме и уговорил злоупотребить своим талантом. Он решил, что Чернан, вероятно, хуже, чем показалось сначала.

– Вы были правы, что забеспокоились, – сказал Алекс, пытаясь успокоить ее. – Но Ч… этот волшебник сейчас не наложил на вас никаких чар. И на меня тоже. И я бы сразу же узнал, если бы он появился и попытался кого-нибудь здесь заколдовать.

Селина кивнула.

– Ты спас нас от колдуна-убийцы. Не думаю, что это был он, но… он мог кого-нибудь нанять. Но, возможно, это все-таки был он – в волшебной личине! – добавила она, внезапно осознав такую возможность. – Такое возможно? Я мало знаю о волшебстве…

– Наверное, возможно, – сказал Алекс. – Когда это произошло, я не смог разглядеть лицо, да и не помню.

Ему пришло в голову, что Генерал, возможно, знал и сказал бы, если бы узнал волшебника. Если подозрения принцессы верны.

– А теперь эти сны… Алекс, мне кажется, это он. Мне кажется, он каким-то образом пытается добраться до меня. Раньше, когда он был здесь, мне иногда снилось… – Она яростно помотала головой, отгоняя воспоминание. – Или он каким-то образом перемещается сюда при помощи волшебства. Это возможно?

Алексу очень не хотелось пугать ее еще больше, но он кивнул.

Алекс видел, что девушка очень боится; воск свечи тек по руке, а она даже не чувствовала жара.

– Мне кажется, он мог приходить сюда, что-то делать… Я боюсь, что он, возможно, говорил с Генералом, заключил какой-нибудь тайный союз. Или, может быть, прячет лицо под какой-нибудь волшебной личиной, и мы считаем кого-то другом, а на самом деле это он. – Селина осторожно протянула руку и положила на плечо Алекса. Несмотря на беспокойство о ней, он едва не растаял от прикосновения этой мягкой ладони. – Алекс… ты единственный, кто может узнать правду. Ты единственный можешь определить, кому можно доверять. Ее глаза – темные, глубокие и пугающие, как межзвездное пространство, смотрели прямо на него. Они были темно-темно-синие, почти индиговые.

– Вы можете доверять мне, госпожа, – булькнул Алекс. – Я буду защищать вас… от Чернана, от любого, кто посмеет угрожать вам.

ревность! защищать!

Алекс быстро выдернул плечо из-под руки Селины, чтобы не дать бросившейся в атаку сердитой Пылинке укусить пальчики принцессы. Пылинка, очевидно, считала личность и внимание Алекса своей территорией и страшно возмущалась, что Селина позволяет себе вольности или овладевает его привязанностью. Алекс слышал, что с другими анимистами такое бывало. Он превратил это движение в неуклюжий поклон. Одно было неплохо в том, что она сидела, а он стоял на коленях: не так бросалось в глаза, что она выше его.

– Спасибо тебе, Алекс, королевский анимист. – Селина благодарно улыбнулась и встала; казалось, она не заметила Пылинку, сердито уставившуюся на нее с плеча Алекса. Пылинка старательно терлась о ткань его одежды, стараясь забить запах принцессы своим. – Теперь мне лучше вернуться к себе, пока кто-нибудь не увидел меня… – На ее лице снова появилось загнанное выражение. – Но мои покои – прямо через сад. Я оставлю окно открытым. Ты не мог бы ночью… проверить и, понимаешь, удостовериться, что там нет ничего… необычного? Ты бы увидел, если там что-то есть, верно?

– Да, госпожа, – благоговейно сказал Алекс.

Разумеется, он заметил это окно, знал, чье оно, и, признаться, все равно поглядывал в ту сторону больше, чем необходимо, надеясь мельком увидеть ослепительную принцессу… но занавески всегда были задернуты. Но теперь… Он еще раз низко поклонился.

– И всякий раз, когда смогу, я буду рядом, чтобы убедиться, что никакое волшебство, известное или неизвестное, не угрожает вам.

Селина улыбнулась, милостиво кивнула и позволила Алексу открыть перед ней дверь.

– Алекс, пока ты не появился, я не знала, что делать. Я… прости, если я иногда кажусь надменной или холодной. Я ношу эту маску, чтобы спрятаться от них, тех, кто не понимает. Но ты… ты особенный. Я очень рада, что ты здесь.

Она снова мягко улыбнулась ему, повернулась и вышла в коридор. Волосы выбились из одного из чехлов, и их концы волочились за ней по каменному полу. Алекс, тяжело привалившись к притолоке, смотрел ей вслед. Пылинка ткнулась носом ему в ухо, дрожа от

негодования!

Но он не обратил на нее внимания.