Текст книги "Волчица и пряности. Том 17 (ЛП)"

Автор книги: Исуна Хасэкура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Более того, познания Хоро по части еды весьма расширились за то время, что она путешествовала с Лоуренсом.

Лоуренс был сам виноват, что Хоро сумела умаслить его, чтобы он развязал свой кошель, поэтому он глубоко вздохнул и кивнул.

– Хорошо. Напиши все, что ты хочешь, вот здесь.

И Лоуренс протянул не каменную табличку, но лист бумаги.

Если она сейчас напишет здесь «персики в меду» и прочие подобные вещи, ей придется взять назад слова, неосторожно сказанные ею только что.

Тем самым Лоуренс показывал Хоро свою убежденность в том, что она не выкинет такой грязный трюк.

Словно поняв это, Хоро разглядывала лист бумаги и перо в руках у Лоуренса. Потом подняла взгляд на самого Лоуренса и улыбнулась немного натянуто.

– Я не настолько дуреха, – сказала Хоро, беря у него бумагу и перо. – Ведь если сразу загрызть добычу насмерть, потом с ней уже не поиграешь.

Хотя этой шуткой она изображала себя кошкой, играющей с мышью, в то же время она давала понять, что пощадит Лоуренса.

Тот в глубине души обрадовался, однако Ханна вздохнула и спросила:

– Потянешь ли ты и дальше мое жалование?

Эти слова прозвучали одновременно с тем, как Хоро взяла в руки бумагу, радостно покачивая хвостом.

Лоуренс подумал, что он об этом еще пожалеет, но эту мысль он вытряс из головы.

Ханна глядела на Лоуренса с неверящей улыбкой.

– Ладно, если положение станет отчаянным, я потребую жалованье едой.

– Хороший план, – ответил Лоуренс.

– Чернила! – воскликнула Хоро, и Ханна встала со стула, чтобы принести их.

***

Список включал в себя вино, эль, яблочное вино, медовуху, напиток из ржи под названием «квас», спиртной напиток под названием «огненная вода», очищенный пшеничный напиток «вода жизни» и даже «кумыс», сделанный из забродившего кобыльего молока; и где только она про него узнала? В Ньоххиру через северные земли приходили люди и товары из страны лугов и степей, лежащей далеко на востоке; возможно, от этих людей.

Список мяса был еще более невероятен. Баранина, ягнятина, говядина, телятина, зайчатина, свинина, курятина, мясо домашнего гуся, мясо дикого гуся… а после всего этого Хоро выписала самое дорогое мясо: перепелиное, павлинье и так далее.

– Где же я найду павлинье?..

Какой-то великий богослов якобы доказал, что павлинье мясо не гниет. Даже короли на своих тронах нечасто вкушают это яство, а многие простолюдины, возможно, вовсе не знают, что оно существует.

Впрочем, рядом с павлиньим мясом было написано «если возможно», так что, скорее всего, это была шутка.

Она явно раздумывала, не написать ли это же и напротив перепелиного мяса, но, по-видимому, его-то она и хотела отведать сильнее всего.

Список рыбы был сравнительно скромен: щука, карп, угорь и так далее – сплошь речная рыба.

Несомненно, она ограничилась этим, потому что все морское необходимо было засаливать или коптить, а соленое и копченое ей за зимние месяцы до смерти надоело. В голову Лоуренса закралась игривая мысль: «Может, включить в список сельдь и притвориться дурачком?»

И в самом конце – «рыбий хвост». Несомненно, речь шла о грызуне, мясо которого Хоро ела в Ренозе. Его Лоуренс мог заказать сравнительно дешево.

Дальше по списку шли фрукты.

– Вот это в нынешнее время года достать будет легко, но… – и Лоуренс, пробежав взглядом по списку, вздохнул. – Где вообще она узнала про апельсины и лимоны?

Сам он только слышал в портовых городах, где разгружали большие корабли, что на юге торгуют этими фруктами. Видимо, их везли откуда-то из земель близ пустыни; сам Лоуренс вживую не видел их ни разу.

Фиги, малина, черника, крыжовник, персики, яблоки, груши – все это он мог достать в сушеном или моченом виде. В конце списка была всякая всячина: моллюски, орехи, разные бобы…

Видимо, Хоро уже просто вписывала все, что приходило ей на ум.

Лоуренс показал список Ханне и попросил вычеркнуть то, что даже она не в силах приготовить.

Она сказала:

– С мясом можно сделать практически все. Скажем, зажарить поросенка.

Лоуренс добавил это в список.

Не раз и не два Хоро просила жареного поросенка. Обычно по поводу еды она просила Ханну, но с этим обращалась и к Лоуренсу.

Более того, иногда она начинала: «Ты же не забыл тот вкус жареного поросенка, когда мы с тобой его ели?» – и ему нечего было возразить.

Сейчас он отказать Хоро не мог.

Жареный поросенок здесь, в Ньоххире? Лоуренс повесил голову, дивясь, сколько же он может стоить – ведь здесь в основном было в ходу засоленное мясо.

Но раз уж он решился, то все сделает.

Далее: раз уж он собрался так потратиться на еду, то, конечно, нужна была и музыка.

– Эээ, госпожу Ани? – удивленно переспросил Коул, когда Лоуренс позвал его, чтобы обсудить эту тему.

– Это было так давно, а сейчас позволит снять проблему…

Она была одной из женщин, флиртовавших с Лоуренсом. Однако ее мастерство по части музыки было на высоте, и потом, Лоуренс страшился того, что может произойти, пригласи он какую-нибудь другую женщину.

– Можно тебя попросить позвать ее вместо меня?

– …

Коул, стоя с раскрытой книгой, одолженной у кого-то из купальщиков, сделал недовольное лицо, но в конце концов согласился. Женщины-музыканты вились и вокруг Коула тоже.

Он ни разу, ни на чуть-чуть не поколебался в своей решимости стать слугой Церкви, но его отстраненность заставляла девичьи сердца трепетать еще сильнее. Лоуренс говорил Коулу, что Единый бог может проглядеть один-два неосмотрительных поступка, но Коул оставался Коулом, и его упрямство превращало то, что любой мужчина счел бы удачей, в источник серьезного беспокойства.

– Теперь, что с ремесленниками?

В зимнее время ремесленники ищут работу там, где нет снега, а когда снегопады прекращаются, возвращаются на север. Лоуренс так сильно хотел открыть свое заведение весной именно потому, что здесь соберется много людей.

– Судя по письму, которое я получил вчера, все в порядке. Они прибудут через несколько дней, думаю, нам нужно приготовиться их принять.

– Понятно. Кроме того, да, нам понадобятся кровати и все такое прочее для гостей… Ив в самом деле приедет? Если приедет, мы же не заставим ее спать на соломе?..

Дома торговец уровня Ив, несомненно, спит на шелковом матрасе, наполненном хлопком, на кровати с деревянной рамой и каменным основанием. Нора, вероятно, удовлетворилась бы и сном на полу, если бы только ей дали одеяло, но, конечно, Лоуренс не мог ей предложить такое. Не так надлежало обращаться с гостями, приглашенными на пир.

– Может быть, пойти к господину Моррису и одолжить у него?

– Гх.

Конечно, гостей у Морриса сейчас было мало, а значит, свободных кроватей в избытке. Идея звучала привлекательно.

– Я подумаю…

– И еще вопрос: как ты будешь их везти сюда? Если повозкой, то нужно приготовиться как можно раньше, но мы не знаем точно, когда они приедут…

– Ах! Точно!

Про это Лоуренс забыл. По дороге, идущей через Ньоххиру, можно было проехать на конной повозке, но если пользоваться южными повозками, то может выйти плохо. Лучше собрать всех в сравнительно крупном городе вроде Сувернера и воспользоваться транспортом, приспособленным к езде по зимним горам.

Если повозки не будет, гостям придется нанять кого-то доставить вещи… а самим идти пешком.

И в любом случае Лоуренсу придется как-то с ними связаться.

– Если думать о сопровождении, может, попросить господина Руварда и его людей? Ты же все равно их приглашаешь?

Лоуренс сидел, обхватив голову руками, но при этих словах выпрямился.

– Это можно.

– Я тогда допишу в пригласительном письме. И еще, может быть, нам удастся послать письмо для госпожи Ив в Реноз? Госпожа Ив должна быть привычна к дороге, думаю, она там все разузнает и подготовит.

Вот это Коул – умный и знакомый с путешествиями.

Лоуренс уже не мог без него обходиться; Коул стал больше чем подмастерьем, и Лоуренс не мог не думать, что для нормальной работы заведения неплохо бы как-то убедить его остаться.

– Оставляю это на тебя.

– Хорошо, – и Коул уважительно поклонился.

Лоуренс мог оставить в руках Коула всю церемонию открытия; ему же предстояло более насущное дело – работа с ремесленниками.

Разобравшись со своими мыслями, Лоуренс направился в главный город, чтобы заняться приготовлениями.

***

С прибытием ремесленников все стало куда оживленнее.

Обычно в здании, рассчитанном на множество постояльцев, были только Лоуренс, Хоро, Коул и Ханна, и оно казалось довольно-таки пустым.

Кроме того, несмотря на то, что Хоро обладала острым чувством территории, она, как ни странно, любила принимать гостей. Когда они с Лоуренсом решили открыть купальню, она с интересом в голосе сказала: «Я не против, если будет многолюдно».

Но к концу зимы, когда весна была буквально за холмом, Хоро перестала участвовать в их еженощном веселье.

Она неважно себя чувствовала и потому проводила большую часть дневного времени в своей комнате. И аппетита у нее тоже, похоже, не было.

Она заявляла, что все из-за того, что ей пришлось прожить зиму в горах и есть каждый день в основном сушеное мясо и рыбу. Когда лекари говорят о «весенней хвори», они обычно имеют в виду простуду; люди поправляются, когда в рост пускаются перезимовавшие растения. Даже на советах многих участников не было, а некоторые изрядно теряли в весе из-за отсутствия аппетита. Глядя на все это, Лоуренс дивился, как это никто до сих пор не усомнился в пользе ванн, якобы исцеляющих любую хворь. Возможно, весеннюю болезнь относили к неизлечимым, как и любовную.

Лоуренс просил Ханну при приготовлении еды смывать с нее как можно больше соли, даже если еда при этом становится менее вкусной, однако Хоро все равно не могла ее есть.

Возможно, прежде она слишком много ела в компании бойких ремесленников.

Иногда, когда Лоуренс приносил ей кашу, она могла лишь вдыхать ее запах. Пшеничная каша не шла, зато более-менее шел ржаной хлеб, сваренный в козьем молоке; его-то Хоро и ела понемногу. Она держалась достаточно неплохо, если учесть, что не могла пить даже вино.

Хотя это была всего-навсего весенняя хворь, Лоуренс иногда серьезно беспокоился, но Ханна говорила ему, что повода для тревоги нет. Она, похоже, в болезнях разбиралась очень хорошо, и Хоро ей полностью доверяла. Лоуренса она могла обводить вокруг пальца, притворяясь здоровой, но с Ханной это не проходило.

День за днем Лоуренс ухаживал за Хоро и руководил ремесленниками. Весенний пир все приближался.

Прошло немного времени, солнечных дней стало больше, чем снежных, и Лоуренс получил письмо. Оно пришло из Сувернера, и написала его Ив. То, что Лоуренс по предложению Коула написал ей в Реноз, похоже, было ошибкой.

Однако, судя по тому, что Ив заранее послала письмо из Сувернера, путешествовать она не разучилась.

Если бы она выехала из Сувернера прямо сейчас, то приехала бы до начала праздника Святого Альзеури, когда приготовления шли бы полным ходом. Поэтому Лоуренс написал в ответ, что Ив может не торопиться, все равно она успеет вовремя. Еще он написал, что удивлен тем, что она действительно решилась приехать.

Возможно, она криво улыбнулась бы и сказала ему: «Я была приглашена, так чему ты удивляешься?» Но, несомненно, она хохотала бы до упаду, расскажи он ей, при каких обстоятельствах было отправлено то приглашение. Лоуренс и сам хихикнул, представив себе эту сцену.

Будучи в дурном настроении, Хоро, сидящая боком на стуле перед очагом, вопросительно хмыкнула и кинула на Лоуренса подозрительный взгляд.

– Похоже, наши гости уже на подходе и у них все хорошо.

Несколькими днями раньше он получил письма, что Вайсс, Марк и еще несколько человек вместе с ними благополучно достигли Реноза. Судя по всему, эти письма они отправили, уже сами покидая Реноз, так что, должно быть, они приехали в Сувернер примерно в одно время с Ив.

Едва Лоуренс об этом подумал, у него возникло какое-то странное чувство.

Хоро, по-прежнему сидя на своем стуле, вяло кивнула и натянула одеяло на колени.

– Ты просчитался, – коротко сказала она.

– Однако у нас еще есть время, правда? Ты уж постарайся поправиться.

Хоро медленно закрыла глаза, двинула подбородком так неопределенно, что едва ли это можно было счесть кивком, и повернулась к очагу.

Даже в неважном состоянии Хоро оставалась Хоро.

Когда он вел себя мягко – она вела себя резко, хоть и грациозно.

Лоуренс передал Хоро письмо и принялся ласково гладить ее по волосам. Раньше ей нравилось, когда он играл с ее волосами, ерошил их, но сейчас она, похоже, предпочитала длинные, мягкие движения ладони.

Принимая ласку, Хоро пробежала глазами письмо. Писать ей было трудно даже сейчас, однако чтение никакой проблемы не составляло. Однажды Лоуренс купился на ложь Хоро, что она вовсе не умеет читать, и это привело к тяжелым последствиям. Быть может, Хоро вспомнила тот раз: дочитав письмо Ив, она понюхала его и негромко хихикнула.

– Похоже, она на что-то сердится.

– Э?

Хоро, улыбнувшись своей обычной легкой улыбкой, вернула письмо Лоуренсу.

– Ты имеешь в виду Ив? – переспросил Лоуренс. Хоро отвела взгляд и закрыла глаза.

Она словно говорила: «Этот дурень по-прежнему ничего не понимает».

– Хи-хи.

Однако хорошее настроение Хоро испугало Лоуренса в другом смысле.

Хоро откинулась на спинку стула, по-прежнему не открывая глаз. Кончик ее хвоста мягко покачивался – она словно спала и видела приятный сон.

– Я о другом: как дела со строительством?

То, что Хоро резко сменила тему, означало, что от той, второй темы она желала уйти.

Она определенно скрывала что-то, но с учетом ее усталости Лоуренс решил не копать глубже. Во время путешествия их ссоры чаще всего начинались тогда, когда Хоро плохо себя чувствовала.

– Идет потихоньку. Я бы сказал, скелет уже полностью готов, мясо где-то на четыре пятых. Когда снег прекратится, займемся тонкими украшениями и обстановкой.

– Мм. Жаль, я не могу посмотреть, как все делается.

Конечно, есть некая приятность в том, чтобы смотреть, как люди соединяют камень и дерево, создавая здание. Но эта приятность – лишь для праздного наблюдателя; у владельца же есть много поводов для тревоги.

– Идти вперед надо шаг за шагом. Иногда глаза на удивление хорошо видят то, что вдали, но не могут разглядеть то, что перед самым носом. Не так ли?

– …

Для Лоуренса эти слова звучали так, словно Хоро ребенка отчитывает, но когда она повторила: «Не так ли?» – он ответил:

– Да, верно.

– Мм, – удовлетворенно кивнула Хоро, но тут же добавила: – Но… Твоя склонность не замечать то, что перед носом, привела к тому, что ты подобрал кое-что неожиданно приятное, верно?

– А?

Хоро чуть улыбнулась и рассеянно взмахнула рукой, словно говоря: «Нет, ничего». Потом спросила:

– Главное, ты – как дела с этим?

И Хоро открыла глаза – ее взгляд вновь обрел силу.

После этого взгляда даже Лоуренс не мог неправильно понять, что она подразумевает под «этим».

– С этим, говоришь?

– Да. Будет готово вовремя?

Судя по серьезному лицу, которое сделала Хоро, она действительно беспокоилась. Глаза ее были широко открыты, на лице проступили эмоции. Кстати говоря, когда Хоро улыбалась, она это делала только ртом. Поистине очаровательно было, как она разевала рот и хохотала, когда ей было действительно весело.

Вообще говоря, хотя она редко скрывала что-то так глубоко, так же редко ее лицо выдавало столько чувств.

Начисто забыв, что Хоро его только что «отчитала», Лоуренс непроизвольно погладил ее по щеке.

– Уверен, и качество товара, и доставка будет на уровне лучших торговцев.

Он стал гладить Хоро по шее, как щенка. Хоро закрыла один глаз с чуть удрученным видом.

Быть может, она думала, что на ее мудрости может сказаться то, сколько ее гладят по щекам и как колышется ее хвост.

– Однако это «качество» не раз загоняло нас в тяжелое положение.

– Это как каменная стена. И если бы не она, мы бы здесь сейчас не были, – спокойно ответил Лоуренс на ехидные слова Хоро.

Хоро сделала очень недовольное лицо, потом высунула язык и вздохнула.

– Но разве ты не из тех, кто обожает разбивать каменные стены?

– Если тебе это не нравится, тебе не следовало вылезать из теплой ванны, – ответил Лоуренс, щипая ее за щеку.

Где-нибудь в середине своего путешествия с Хоро он бы ни за что не осмелился произнести такие слова. Но теперь он уже нисколько не волновался, что, если сегодня они с Хоро поспорят, завтра ее рядом с ним уже не будет.

Хоро устремила на Лоуренса взгляд своих янтарных с краснинкой глаз.

Много раз после такого взгляда начинало бушевать пламя.

И все же Лоуренс гордился тем, что с самого их знакомства в далекой деревушке большинство таких взглядов Хоро доставалось ему.

Он уверенно смотрел Хоро в глаза, и в конце концов ее уши опустились, а хвост обернулся вокруг ног.

Среди зверей кто первый отводит взгляд, тот и проигрывает.

Хоро надула губы и сказала:

– Когда я как следует отмокаю, то не могу выбраться из ванны и не простудиться при этом, – тут она снова посмотрела на Лоуренса. – Поэтому мне следует просто отмокать до тех пор, пока не придет весна и снаружи не станет тепло.

Хоро настойчиво отказывалась идти в Йойтсу, потому что догадывалась, что с ним стало.

Согласно книге, которую она видела в церкви Эльзы, Медведь Лунобивец напал на волков Йойтсу и истребил их. Кроме того, хотя Лоуренс и Хоро так много путешествовали, ни разу они не встретили кого-то, кто заявлял бы, что он один из старых товарищей Хоро, и даже не слышали о подобных заявлениях.

Если они придут и увидят, все это станет истиной.

Но если они не придут и не увидят, в них еще останется капля надежды.

Нынешний век – не век обитателей гор и лесов, которых знала Хоро и ее товарищи.

В нынешнем веке, который для них был долгой холодной зимой, им приходилось жить тихо и тайно.

Лоуренс не сможет оставаться мужем Хоро веками. Почти наверное он умрет раньше нее.

Хоро это понимала. И как будто уже решала, что ей делать потом.

И потому Лоуренс не мог сказать, что сидеть в теплой ванне, пока вода не кончится, – правильно.

Он должен выстроить каменные стены, чтобы защитить ванну, и обеспечить хорошую еду, хорошее вино и хорошую музыку.

Радость торговца в том, чтобы своей работой приносить радость другим. Он рискует всем ради того, чтобы услышать под конец: «Это было великолепно».

Тут Хоро промолвила:

– Но в последнее время мне кажется, что я сижу в воде многовато.

Лоуренс хотел объяснить в подробностях, сколько же всего он делает каждый день ради нее.

Но лишь принцесса вроде Хоро способна принести торговцу радость одним своим словом.

– Извини, – произнес Лоуренс и обнял Хоро сбоку.

Хоро в его объятиях сделала глубокий вдох.

Быть может, она считала Лоуренса лучшим из блюд, но он был не против. Когда он будет на смертном одре – чем получить лучшую заупокойную молитву от незнакомого священника, он предпочел бы, чтобы Хоро с ног до головы натерла его лучшими маслами, смешанными с лучшими солями.

Едва он об этом подумал, как хвост Хоро, прежде как будто спавший, с мягким шорохом колыхнулся. Лоуренс чуть ослабил руки. Хоро слегка надулась, однако разумные ограничения во всем – основная часть успеха в любом деле.

– Так вот, насчет этого…

В холодные утра вроде сегодняшнего Хоро сердилась на Лоуренса, если он пытался вытащить ее из постели, однако сейчас она вслушивалась в его слова с чуть рассеянным выражением лица.

– Мм?

– Не хочешь заранее глянуть? Хотя, на мой взгляд, лучше всего будет показать это во время пира.

Предмет, о котором шла речь, был изготовлен в Сувернере, и как раз сейчас его везли в Ньоххиру.

Какое-то время Хоро сонно обдумывала этот вопрос, потом вытерла лицо, воспользовавшись грудью Лоуренса как полотенцем, наконец выдохнула и коротко ответила:

– Да, я согласна.

Лоуренс чуть опустил голову – как-то очень просто прозвучали слова Хоро. Неужели для них двоих это так незначительно?

Не обращая внимания на его смятение, Хоро закрыла глаза и зевнула.

– Теперь я угрелась и хочу спать.

Капризная волчица Хоро Мудрая.

«Она все та же», – подумал Лоуренс, и тут Хоро чуть повернулась и протянула руки.

– Мм? Что?

– Возьми меня на руки, – заявила она без намека на смущение.

В характере торговцев откликаться на просьбы, даже на такие, и потому у Лоуренса не было выбора.

Лоуренс поднял Хоро на руки. С каким-то странным чувством он подумал: когда-нибудь настанет день, когда он не сможет больше так делать.

Хоро останется все такой же юной, а он состарится.

До сих пор Лоуренс думал лишь о Хоро, которой предстояло остаться одной, а о себе думал мало.

Сейчас он все еще слабо понимал значение «старости». Его тело было в добром здравии; если он немного поупражняется, то сможет снова стать бродячим торговцем. Но когда-нибудь его тело начнет слабеть, разваливаться от возраста, и Хоро будет выглядеть его внучкой.

Возможно, когда это время придет, он будет проклинать собственную беспомощность или оплакивать то, каким жалким он стал, поскольку не может, как в прошлом, поднимать Хоро на руки и баюкать.

С этой точки зрения повседневные мелочи, которые будут повторяться еще кто знает сколько, – настоящие драгоценности, которые Лоуренс должен ценить превыше золота.

А ядовитый язык Хоро служил словно отвлечением, не позволяющим этой данности тяжким грузом давить Лоуренсу на сердце.

– Плакать Твое Волчейшество не собирается?

Хоро в объятиях Лоуренса развернулась, прищурилась – она явно была в хорошем расположении духа – и ответила:

– А если заплачу, ты меня утешишь?

Большие уши Хоро дергались, хвост радостно колыхался.

Это было счастье… почти слишком много счастья.

И все, что они могли, – наслаждаться этим счастьем. Ибо ни остановить, ни обратить вспять поток времени были не в силах.

Лоуренс поцеловал ухо Хоро возле основания и отнес ее в кровать.

***

В маленьком городе и улиц тоже мало.

Не требовалось стражей, интересующихся, что за груз везет торговец и куда, чтобы это было очевидно всем. Поэтому слухи, что Лоуренс собирается устроить для близких друзей пир по поводу открытия своего заведения, ходили по городу давно.

Известно было даже то, что для простого бродячего торговца у него весьма странные связи. Поэтому, хотел он или нет, на него были обращены все взгляды. Впрочем, Лоуренса это нисколько не смущало.

Ибо пир, который он готовил, обещал быть поистине прекрасным.

– Что ты делаешь? – спросила Хоро у Лоуренса, разглядывающего холл главного здания, который он сам украсил.

За последние несколько дней ее самочувствие стало намного лучше, и она стала больше есть – возможно, потому что ясно дала понять, что она желает есть и что не желает.

– Я просто думаю: какой же большой путь я проделал.

Он сказал это как легкую шутку, однако Хоро рядом с ним не сдержала смеха, потом спросила:

– А почему слезы в голосе?

– …

Лоуренс посмотрел на Хоро и вздохнул.

– Только потому, что ты заставила меня рисоваться.

– Хе-хе.

Хоро убрала руки за спину и прижалась к руке Лоуренса одним лишь лицом.

– Это твое собственное заведение. Которое тебе уже несколько раз не удалось заполучить.

Да, даже не один раз – а два.

Однажды Хоро закричала на него: «Ты что, отказываешься от своей мечты?» Это было, когда Хоро едва сама не стала товаром, который должны были продать.

Какое-то время Хоро молча стояла рядом с Лоуренсом, оглядывая холл.

Стойка для приема, стулья и стены были обтянуты белой тканью – холл был готов принимать постояльцев даже высшего ранга. Столовые приборы и посуда были не из серебра, но Лоуренсу удалось достать медные. Мошенники заставляют людей принимать «золото дураков» за настоящее золото, однако тусклый блеск меди напоминал золотой лишь умеренно и был, на взгляд Лоуренса, весьма приятен.

Хотя сам он считал, что цветы в это время года найти будет трудно, Ханне как-то удалось заполучить много первоцветов, и их Лоуренс тоже использовал для украшения.

Сейчас холл был пуст, но несомненно, вскоре он наполнится людьми и смехом.

Похоже, все, кого Лоуренс и Хоро пригласили, добрались без происшествий.

Лоуренс отсчитал на пальцах тринадцать лет, прошедшие с тех пор, как он отправился в путь как независимый торговец. И вот наконец он открыл заведение, которое мог назвать своим собственным.

– Хорошо было бы, если бы твой наставник тоже смог это увидеть, – промолвила Хоро, явно заметив, как он отсчитывает годы.

Лоуренс натянуто улыбнулся и пожал плечами.

– Он был странным человеком. Думаю, он бы тут стал брюзжать по любому поводу.

– Может, ты хочешь отправиться разыскивать его?

Эти слова произнесла Хоро – Хоро, которая кричала или ударялась в слезы всякий раз, когда он выказывал хоть малейшее желание путешествовать.

Лошадь, вместе с которой Лоуренс прошел через столь многое, обупрямилась и соглашалась везти лишь вещи Коула, потому что Хоро приказала ей это.

И все же Лоуренс положил руку на голову Хоро, привлек ее ближе к себе и ответил:

– Почему бы это?

Хоро повернула голову и посмотрела на него снизу вверх.

Лоуренс мало рассказывал о своем наставнике – даже Хоро.

– Ведь все, что мне нужно, – это чтобы мое дело разрослось так, чтобы он сам заметил.

– …

Уши Хоро дернулись, когда она уловила смысл этих слов и прочла чувства Лоуренса своими большими глазами.

Но Лоуренс был уверен, что прочесть то, что прячется в самой глубине его сердца, она не сможет – потому что он сам не понимал, что там.

Нет. Возможно, он о своем наставнике думал примерно так же, как Хоро о Йойтсу.

Лоуренс и его наставник прошли опасной горной тропой и в полном изнеможении добрались до постоялого двора в небольшом городке. Прежде чем Лоуренс лег спать, наставник сказал ему, что выйдет ненадолго, и ушел, ничего не взяв.

С тех пор его никто не видел.

Лоуренс слышал, что у наставника были долги и любимая женщина. Возможно, наставник считал, что Лоуренс будет для него лишь бременем.

Но он оставил Лоуренсу все права и почти все деньги, какие у него были при себе.

Это был очень загадочный человек. Возможно, он стал в итоге монахом или отшельником.

По крайней мере, так думал Лоуренс, ибо это разгоняло все его тревоги.

– Сначала мне нужна купальня, над которой не будут смеяться все окрест.

– Они не будут смеяться, – чуть обиженно сказала Хоро, расцепив руки за спиной и сложив на груди. – Это точно, что не будут.

– Это само по себе тоже может быть проблемой, – и Лоуренс ущипнул ее за щеку. Хоро с раздраженным видом отвернулась.

– Но и такое может случиться, если живешь достаточно долго, – полным чувств шепотом произнесла она.

Обычный бродячий торговец.

Бродячий торговец, который думал, что большие прибыли от него далеки, как луна в небе.

То, что он оказался здесь и сейчас, походило на отражение этой самой луны в водной глади.

– Все это благодаря мне, – без тени смущения сказала Хоро.

Лоуренс взял ее за руку и ответил ей, как принцессе:

– Не отрицаю.

– Но счастлива я сейчас благодаря тебе.

Это она произнесла тем более без тени смущения…

Произнесла с серьезным взглядом, а потом захихикала.

Лоуренс пожал плечами и ответил:

– И этого я не отрицаю.

Хоро завиляла хвостом и снова засмеялась.

Тут открылась дверь, и вошел Коул.

По случаю пира на нем было не обычное его потрепанное одеяние, а ряса школяра-богослова, сшитая для него Ханной. Волосы его были собраны в хвост и удерживались красной лентой – несомненно, последствие заигрываний со стороны девушек-танцовщиц.

– Все собрались!

Он дышал тяжело – должно быть, бежал всю дорогу от центра городка.

Лоуренс и Хоро встретились взглядами, кивнули друг другу и пошли вперед.

Снаружи была на удивление хорошая погода по меркам последних нескольких дней. Любой, кто носит толстую одежду, вмиг бы вспотел.

– Из-за того, что на небе ничего, кроме облачков, мои глаза сами моргают.

– Ты в порядке?

– Да, просто хочу, чтобы ты знал: если у меня на глазах выступят слезы, то это не я.

И Хоро наступила Лоуренсу на ногу.

– Я не заметил.

– Дурень.

Коул открыл дверь и, оглядев происходящее перед входом, натянуто улыбнулся.

Потом обратился к Лоуренсу:

– А, да. Господин Лоуренс…

– Мм?

– Господин Рувард и его люди принесут это совсем скоро, но где ты хочешь его всем показать? На пиру? Или здесь?

Коул уже держал наготове лесенку и молоток.

Главный вход в купальню был хорош, однако не полностью завершен, и тому была причина.

Лоуренс чуть подумал и ответил:

– Лучше здесь. Оно ведь как раз для этого.

– Я тоже так думаю. Лучше всего с помощью этого устроить хорошую церемонию открытия.

И Коул побежал вприпрыжку. Говоря откровенно, Лоуренс не вникал в мелочи, потому что Коул позаботился о них заранее.

– Ты на него во многом полагаешься.

– Завидуешь?

Хоро зубасто улыбнулась.

– Как будто я могу проиграть молокососу вроде него.

Это волчье выражение лица она показывала не очень часто; оно было не столько пугающим, сколько чарующим.

– Ну, в последнее время ты что-то потолстела, – в шутку сказал Лоуренс, и тотчас Хоро наступила ему на ногу со всей силы.

Пока он страдал безмолвно, Хоро заявила холодным тоном:

– Дурень.

– А, господин Рувард идет! Ой, случилось что-то?

Коул переводил взгляд с Лоуренса на Хоро и обратно. Хоро ухмылялась, Лоуренс молча страдал – не такая уж редкая ситуация. Коул сокрушенно улыбнулся и отправился встречать Руварда с его людьми.

– Интересно, как это будет выглядеть?

Она произнесла это таким солнечным голосом, словно и не было только что того, что произошло.

Лоуренс был впечатлен стремительностью этой перемены, хотя говорить об этом явно не стоило.

– Будет выглядеть просто. Простота лучше всего.

– Да, – кивнула она.

Лоуренс передал самые общие пожелания торговцу картинами Хьюгу, и, судя по зарисовкам последнего, он выбрал простейший вариант.

Потом зарисовки были отправлены в Сувернер – заправляющему там Жану Милике. Лоуренс хотел вверить работу кому-нибудь другому, однако Хоро упрямо настаивала.

Милике в конце концов согласился все сделать и прислал исключительно короткое письмо, в котором значилось: «Пригласите меня на церемонию».

Несомненно, у сына человека и духа Милике, до сих пор властвующего над городом во имя сохранения могилы своей давно умершей жены, были некие мысли касательно Хоро.

Тем не менее у этих двоих явно было что-то общее. Время от времени Хоро отправляла ему спиртные напитки, время от времени он отправлял напитки ей.

Итак, то, что заказал Лоуренс, было отлито в плавильне, вновь зажженной в Сувернере.

В той самой плавильне, где были отчеканены первые золотые монеты компании Дива с символом солнца, в той самой, которая была запущена в ночь, когда Лоуренс и Хоро поклялись друг другу идти рука об руку всегда.

Несомненно, для работы были наняты лучшие из ремесленников.

Поскольку ни Лоуренс, ни Хоро не хотели смотреть на это, пока оно не будет полностью готово, они понятия не имели, как это будет выглядеть.