Текст книги "Волчица и пряности. Краски мира 3 (ЛП)"

Автор книги: Исуна Хасэкура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

В этом мире очень часто за доброту отплачивают поражением. Но лично мне совершенно не хочется служить Хозяину, который думает только о себе.

Арс принялась трясти руку Хозяйки со слезами на глазах – то ли от глубоких чувств, то ли просто от облегчения. Хозяйка продолжала улыбаться.

Сейчас она казалась настоящей святой, как будто помощь ближнему дарила ей величайшее счастье в жизни.

Хоть я и простой пес, даже меня тронул поступок Хозяйки. Она тем временем обняла всхлипывающую Арс и чуть смущенно улыбнулась мне.

«Опять я это сделала», – говорило ее лицо.

Но я лишь вилял хвостом. Больше всего я люблю Хозяйку, когда она такая.

***

Легко сказать, да трудно сделать.

Этот закон очевиден, особенно когда речь идет о том, чтобы произвести кого-то в диаконы.

Должно быть, именно эта мысль грызла Хозяйку.

На постоялый двор она вернулась уже поздно вечером. В свете свечи Хозяйка напоминала высушенную селедку.

– …Ууу… как же я устала… – произнесла она и рухнула на кровать, не обращая внимания на то, что там уже лежал я.

Мне с трудом удалось избежать удара. Чем сильнее устает Хозяйка, тем хуже становится ее характер. Нет, «хуже» – не то слово; «более детский» правильнее.

Так или иначе, она протянула руки и приподняла меня.

– Энек, я так устала…

И, даже не спросив разрешения, она обняла меня и стала тереть мне голову с такой силой, что мне показалось – вот-вот у меня шерсть отваливаться начнет.

Это было очень неудобно. Когда Хозяйка зарылась лицом в мой мягкий мех под горлом, я ощутил резкий запах чернил.

Хотя она заявляла, что в Рубинхейгене выполняла разные работы для Церкви, на самом деле она знала лишь несколько молитв. Когда она в этом призналась, Арс и женщина, ухаживающая за Джузеппе, переглянулись, потом разом кивнули.

То, что происходило дальше, я понимал лишь урывками.

У городских торговцев и всяких ремесленников есть множество святых, которым они поклоняются, и каждая гильдия проводит ежедневные молитвенные ритуалы, причем вместо священника их проводит глава гильдии.

Поэтому, пока Джузеппе не проснулся, они созвали глав всех гильдий и вместе принялись вбивать в голову Хозяйки основы всех этих ритуалов.

Хозяйка умела читать, но вот писала она неважно. Не мне ее укорять – я-то и читать не умею, – но, похоже, ее письмо назвать хорошим нельзя было даже из лести. Когда она попыталась, даже Аман из гильдии Ровена, пришедший ее подбодрить, скорчил гримасу.

Иногда Хозяйка пыталась учиться писать кончиком посоха на земле, но, видимо, ее успехи были далеки от похвальных. Зато собак и овец она очень хорошо умела рисовать.

В общем, так получилось, что прямо в церкви Хозяйку принялись учить письму и обрядам, которые ей понадобятся, когда она будет действовать как новоиспеченный диакон. Я сначала был с ней, но в конце концов она стала поглядывать на меня в поисках помощи, и это ее отвлекало; тогда меня выставили. На ее лице в тот момент отражалось все страдание мира. Я беспокоился, что приходится оставлять Хозяйку одну, но поделать ничего не мог. Стиснув зубы, я позволил отвести себя на постоялый двор.

Так и получилось то, что мы имеем сейчас.

В конце концов Хозяйка подняла голову с моей груди, перевернулась на кровати и потянулась. Раздался хруст, как от сухих веточек.

Я понюхал ее руку и ощутил, помимо запаха воска от дощечки для письма, другой, более сладкий.

– Как тебе повезло, Энек, что тебе не приходится так работать, – произнесла Хозяйка, когда я, еще несколько раз обнюхав ее руку, лизнул. Хозяйка всегда плохо себя ведет, когда сильно устает. – Завтра они будут меня учить переговорам-договорам, и они сказали, что я должна выучить наизусть ответы на все вопросы, которые мне могут задать, чтобы убедиться, что я слуга Церкви… Надеюсь, у меня получится. Я с трудом помню, что за сегодня выучила…

Мой хвост поник от дурного обращения Хозяйки, но, видя, как она тревожится, я не мог обижаться. Если я ее рыцарь, значит, я должен ее поддерживать.

– Ммм… ху-ху. Да, ты прав, все будет хорошо.

Она, конечно, была вся в чернилах и воске, но, сунувшись носом ей в волосы, я ощутил старый, родной запах. Я нарочно несколько раз шумно нюхнул, и Хозяйка по-детски хихикнула.

Мы играли, как играли множество раз прежде. И когда Хозяйка наигралась, ее руки внезапно остановились – тоже как прежде. Ее лицо стало спокойным, будто она выбросила все тревожные мысли в окошко.

– Кажется, моя мечта снова сбежала. Мне придется как следует постараться, чтобы помочь этим людям, – сказала Хозяйка, твердо глядя на меня. Глаза ее были добрыми и сильными. Глаза пастушки. – И они так много передо мной извинялись, а благодарили еще больше. У меня даже времени не было грустить.

Она щекотно рассмеялась, потом взяла меня за правую переднюю лапу. Но ничего особенного делать с ней не стала – просто держала.

– Господин Аман даже спросил, не хотела бы я потом работать на его гильдию. Он сказал, что у него связи по всему городу и что он сможет что-нибудь придумать. И что если я соглашусь, другие люди мне помогут.

Пока Хозяйка говорила, ее веки все опускались и опускались. Она говорила, и каждое ее слово будто стекало по щеке, словно капли дождя в жаркий летний день.

У Хозяйки слабая воля, когда дело касается нужд других людей. Особенно если эти другие просят ее о помощи.

На мой взгляд, она не в том положении, чтобы помогать кому-либо. Девушка без денег, без общественного положения, без образования, без власти – и со всем этим она ничего не может поделать; и даже ее сила как пастушки мало что меняет.

Вот и та ее сделка с торговцем и волчицей. Хозяйка прекрасно понимала, чем рискует, но на нее подействовало то, как сильно тот торговец в ней нуждался.

А одни лишь мысли о собственной выгоде не могут побудить ее к действиям.

Конечно, она не осталась безучастной, когда узнала, о каких больших деньгах идет речь; и это меня вовсе не огорчило – напротив, принесло облегчение.

– Они даже сказали, что если все пройдет хорошо, то я смогу остаться настоящим диаконом.

Я резко вскинул голову и посмотрел на Хозяйку. Эти слова я никак не мог пропустить мимо ушей.

– Но я не знаю, стоит ли это делать… По-видимому, такое уже бывало раньше, но… – добавила она и страдальчески улыбнулась.

На мой взгляд, она и так была до отвращения покорна Церкви, но, с другой стороны, я не мог сказать, что ее чувства по этому поводу абсолютно чисты.

Хозяйка сделала такое лицо, как будто это все была шутка, потом потянула меня за лапы и прижалась к ним лицом.

– Но я все равно хотела бы стать портнихой. Это слишком много думаю о себе, да?

Я вложил в свои лапы с белой шерсткой на концах чуть побольше силы. Они нажали Хозяйке на губы, из-за чего ее лицо стало смешным. Я сердился на нее, я смеялся над ней, и я чуточку обижался.

Хозяйка закрыла глаза. Потом, дурачась, широко раскрыла рот и попыталась укусить меня за нахальные лапы.

Я потянул их на себя, но она подалась ко мне, будто не желая отпускать. Я собрался уже вырваться, но тут в дверь нерешительно постучали.

– Д-да! – ответила Хозяйка и хлопнула меня по голове, как расшалившегося ребенка; потом выбралась из кровати и поправила одежду.

Из-за двери раздался голос Арс.

– Прошу прощения, что беспокою тебя так поздно.

– Ничего, – ответила Хозяйка и, открыв дверь, оглядела Арс. Что-то в ней изменилось.

– Я знаю, ты устала, но мне нужно отнять у тебя немного времени. Можно я войду?

Хозяйка кивнула и сделала шаг назад, впуская Арс в комнату.

Арс вошла, держа что-то в руках, потом обернулась и закрыла за собой дверь. Хозяйка смотрела в легком замешательстве.

Я спрыгнул с кровати и обошел вокруг Арс. Что она собирается делать?

В тусклом свете свечи лицо Арс было лишено сомнений, которые отражались на нем при дневном освещении. Напротив, она казалась такой деятельной, что я даже удивился.

– Я была в поместье достопочтенного господина Кареки, и там мне удалось раздобыть вот это.

– …Раздобыть?..

– Да. Смотри, – сказала Арс и развернула большой кусок белоснежной материи. – Из этого мы сделаем твое облачение. Это очень хорошая ткань – обычно с такой только глава гильдии работает… но сейчас это я и есть. В общем, это хорошая ткань.

Арс прищурила глаза и посмотрела на материю оценивающе.

Это был всего лишь кусок ткани, но, действительно, такой красивой ткани, что при виде того, как легко он развернулся, совсем нетрудно было представить, как внушительно будет выглядеть священник в такой рясе.

– Вообще-то это была скатерть в поместье достопочтенного господина Кареки.

Хозяйка немного удивилась, услышав эти слова, но так оно и было – принюхавшись, я уловил еле заметный запах рыбы и горчичного семени.

– У нас немного времени на то, чтобы сделать тебе одеяние, поэтому мерку надо снять сегодня.

Арс привычными движениями свернула ткань обратно, потом достала из мешочка, который тоже принесла с собой, тонкий шнур с мерными отметками по всей длине.

Похоже, с его помощью она собиралась снять мерку с Хозяйки. Умно.

– Если бы у меня было побольше времени, я бы все сделала как следует. Но времени мало, так что… Но, конечно, когда ты станешь настоящим диаконом, я сделаю тебе правильное одеяние, и не из скатерти достопочтенного господина Кареки, – произнесла Арс, заставив Хозяйку стоять прямо и быстро измерив длину ее рук и ног. Потом она хитро улыбнулась.

Хозяйка захихикала – отчасти, впрочем, из-за щекотки. Но кроме того, ее явно забавляла мысль, что еще несколько дней назад она бы и подумать не могла, что будет носить рясу священника, пошитую из скатерти аристократа.

Какие сюрпризы иногда преподносит нам судьба.

Несколько секунд спустя Арс вдруг спросила:

– А почему ты захотела стать портнихой?

Это был абсолютно честный вопрос, и Хозяйка ответила так же честно:

– Было похоже, что я никогда не смогу носить красивую одежду, и я подумала, что хорошо бы хотя бы делать ее.

Глава гильдии портных, развернув Хозяйку, продолжала ее измерять, однако при этих словах остановилась и посмотрела ей в лицо. Хихикнув, она с ехидством в голосе произнесла:

– Вообще, знаешь ли, делать красивые вещи тоже трудно. Сначала тебе не доверяют ничего, кроме рабочей одежды для стариков.

Эти слова, произнесенные с оттенком возмущения, Хозяйку удивили.

– Хуже того: ученикам даже не доверяют брать в руки иглу. В нашей гильдии человек учится на портного шесть лет. В первый год ты только убираешься в мастерской. На следующий год ухаживаешь за портняжной утварью. С третьего года тебе разрешают брать в руки иголку и ножницы, но к нормальной ткани по-прежнему не подпускают – только к обрезкам. На четвертый год ты наконец начинаешь делать что-то, что напоминает одежду, но настоящую одежду с начала и до конца ты делаешь только с пятого года. И, конечно, даже если ты после шести лет проходишь испытание, тебе еще многому предстоит научиться. Глава гильдии… предыдущий глава гильдии рассказывал, что первое свадебное платье он сшил через двенадцать лет после того, как поступил в гильдию учеником.

Под конец работы Арс обвила мерным шнурком грудь Хозяйки – самое болезненное ее место. Я четко увидел, что она чуть ослабила шнур, прежде чем начать считать метки. Я, правда, не знал, обычное ли это дело (например, она приняла в расчет, что в будущем грудь Хозяйки подрастет) или же она просто проявила деликатность.

– Двенадцать лет… – прошептала Хозяйка, считая на пальцах.

Это гораздо дольше, чем я ее знаю. Через двенадцать лет меня уже не будет в живых.

– Хотя мне понадобилось меньше времени, чтобы впервые взяться за рясу священника. Повезло мне.

Увы, на Хозяйку это везение не распространилось, и от мечты о том, чтобы стать портнихой в этой городе, ей пришлось отказаться.

Арс подняла глаза от старого, потрепанного бумажного листа, на котором писала, и сочувственно улыбнулась.

– Я знаю, что это временно, но, раз уж ты стала диаконом, надеюсь, благословение Господне пребудет с тобой всегда.

Лишь человек, давно ставший хитрым, расчетливым портным, способен так утешать Хозяйку.

– Да, – с улыбкой кивнула Хозяйка.

– И еще: если у тебя найдется время, заходи ко мне в мастерскую. Я тебя немножко поучу.

– Э?

– Ты это сама чинила? – Арс показала на одежду Хозяйки. – Это ужасно.

Спрятать огромное количество швов и заплат было невозможно, но Хозяйка, покраснев, все равно попыталась их прикрыть. Умение управляться с ниткой и иголкой было одним из немногих, чем она гордилась, но… так устроен мир.

– В общем, основам я тебя научу. Хотя и сама много чему хотела бы еще научиться у своего предшественника.

Арс, пишущая что-то пером на листе, производила впечатление прекрасной портнихи. Ее стройное тело говорило о добродетельном воздержании (хотя, возможно, ей просто не хватало еды), а твердый взгляд, каким она рассматривала ткань, показывал, что она отлично разбирается в своем деле.

Живое воплощение искусной юной портнихи.

– …С удовольствием приму твое предложение.

При этих словах Хозяйки Арс смущенно прищурилась.

– Хорошо, – ответила она. – Да, и еще кое-чему я тебя поучу.

– Еще кое-чему?

– Да, – кивнула Арс и начала собирать свои вещи.

Было уже очень поздно. Не в силах справиться с сонливостью, я зевнул, и следующие слова Арс как будто влетели мне прямо в открытую пасть.

– Я слышала от хозяйки постоялого двора, что песню портных ты поешь немного фальшиво.

Странный звук вырвался у меня из глотки. Будь я человеком, уверен, сейчас бы катался от смеха, обхватив бока.

Арс ухмыльнулась; Хозяйка же застыла на месте и так покраснела, что это было заметно даже в тусклом свете свечи.

– Аа, это, ну, это было…

– Ха-ха-ха! Сегодня уже поздно, но я непременно тебя научу, как петь правильно. Всем ученикам-первогодкам приходится ее учить, хотят они того или нет. Меня даже заставляли петь на городской площади, – ностальгическим тоном произнесла Арс, продолжая собираться.

Хозяйка была так смущена, что у нее даже слезы на глазах выступили, однако в ее выражении лица я заметил и капельку счастья.

– А взамен, – сказала Арс, игриво подпихнув меня в бок ногой, – научи меня пастушеским песням.

Я вскочил на ноги и повернулся к Хозяйке. Ее лицо застыло, взгляд уперся в стену, где стоял пастуший посох.

Она вполне могла сказать, что посох просто нужен ей в дороге. Но Хозяйка повернулась обратно к Арс молча, не в силах разлепить дрожащие губы.

Первой, тонко улыбнувшись, заговорила Арс.

– Я узнала от Йохана. Его предки на много колен были ростовщиками, которых все ненавидели. И он о тебе серьезно беспокоился. Ой, не делай такое лицо.

Арс сделала несколько шагов к Хозяйке и прошептала ей прямо в ухо:

– Я вот подумала, может, и мне стоит взять в мужья ростовщика?

– !..

Надо сказать, я впечатлен, как много выражений лица способна сменить Хозяйка за столь короткий промежуток времени.

– Ладно, мне пора, – и Арс, довольно прищурив глаза, повернулась, чтобы уходить. – Песик, ты тоже прости за вчерашнее.

Мое имя Энек.

Я коротко гавкнул, чтобы намекнуть ей, и проводил ее взглядом.

Как только Арс вышла из комнаты, повисло молчание, нарушаемое лишь потрескиванием горящей свечи. Я снова повернулся к Хозяйке. Она безмолвно стояла, прижав руки к щекам, и выражение ее лица было непонятное.

Ей еще учиться и учиться, прежде чем она станет настоящим невозмутимым диаконом.

Я свернулся у Хозяйки в ногах. Она посмотрела на меня, не отнимая ладоней от щек.

– Она сказала «в мужья»?

Значит, вот что привело ее в замешательство? Я зевнул. Полагаю, это нормальная реакция здоровой человеческой девушки.

***

Владелица постоялого двора принесла вместе с завтраком потрепанное Священное писание.

Похоже, ночью Джузеппе проснулся и оставил сообщение. Чувствовал он себя неважно, но собирался встать во второй половине дня, а пока что написал на маленьком клочке ткани, какие молитвы Хозяйке предстояло выучить.

Если великолепный завтрак, которым мы наслаждались в предыдущий раз, был благодарностью за спасение Джузеппе, то сегодняшний завтрак, в который нам снова дали белый хлеб, был, видимо, благодарностью всего города за то, что Хозяйка согласилась прийти ему на помощь.

Я тоже получил свою долю, однако во время еды мне пришлось терпеть поддразнивания Хозяйки. Да, мне, в отличие от нее, не приходится ничего заучивать, но я ее поддерживаю и, уверен, делаю это хорошо. Слишком часто работу рыцаря считают легкой.

– …Посему Господь наш… – бормотала Хозяйка, заучивая молитву. Она сняла одну из сандалий и водила босой стопой по моей спине.

Когда она ошибалась, она цепляла меня за шерсть пальцами ноги и тянула; лишь полностью запомнив молитву, она вздыхала, тыкала меня в ребра и переходила к следующей.

Вода в озере лишь тогда прозрачна, когда оно достаточно глубоко, чтобы весь ил оседал на дно. Если это осчастливит Хозяйку, я готов принять на себя сколько угодно ила, однако хорошо бы мое благородное самопожертвование под столом подарило мне чью-нибудь похвалу.

Или хотя бы пусть она перестанет совать мне в ухо пальцы ноги. Лишь когда она так делала, я поднимал голову и тыкался ей в стопу холодным носом.

– …Озаренные… славою его. Ибо… ибо… ууу… – голос Хозяйки, старающейся вспомнить текст молитвы, звучал напряженно; мне это напомнило звуки, которые она издавала, наблюдая за окотом овец.

Когда она наконец вспомнила, то вдруг резко встала и закончила:

– Ибо на то есть воля Господа!

Остальное она продекламировала легко; похоже, она наконец выучила эту молитву.

Хозяйка довольно жестко прошлась ногой по моей спине. Я прекрасно знал, как хорошо она умеет сосредотачиваться, так что беспокоиться за нее – только время зря терять. Мы не можем говорить друг с другом, но я помню, как быстро она стала великолепной пастушкой. По сравнению с этим обычное заучивание молитв с листа – просто ерунда.

– Ууу… Я волновалась, хорошо ли запомнила первую часть, но… да. На самом деле это было не так уж трудно. Эй, Энек, ты слушаешь?

Хозяйка заглянула под стол, и я с неохотой выбрался оттуда.

Она погладила меня по голове и с редкой для себя удовлетворенной улыбкой сказала:

– А ты как думаешь, сможешь выучить пару словечек, а, Энек?

Я рыцарь, а рыцарям слова не нужны. Я отвернулся; Хозяйка рассмеялась в нос, как ребенок, гордый своими успехами, и продолжила трепать меня по голове. По-моему, она немножко издевалась.

Я подумал, не следует ли рассердиться, но, с другой стороны, я давно не видел ее такой беззаботной. Поэтому я великодушно вынес унижение без единой жалобы.

– О, да, сколько же сейчас времени?

Хотя ставни были открыты, в незнакомой комнате трудно определить время по вливающемуся в окно свету. Хозяйка встала из-за стола, подошла к окну, высунула голову и посмотрела на небо.

Видеть ее такой для меня было внове. Раньше, когда она смотрела на небо в городе, она делала это, лежа в устланной соломой овчарне среди крыс и кур, словно пораженная хворью.

Она смотрела на крошечное оконце под самой крышей овчарни, впускающее лишь крошечный лучик света, и по этому лучику пыталась определить время. На лице ее тогда было написано отчаяние, и смотреть на него мне было больно.

Насколько приятнее сейчас было видеть ее вот такой.

Должно быть, по улице прошел кто-то, кого она знала, – Хозяйка помахала из окна рукой.

– Нам надо поторопиться, Энек!

Я гавкнул и подошел к двери.

Хозяйка поспешно собралась; невольно ее взгляд упал на некий предмет.

Какое-то мгновение в ее лице отражались печаль, тоска и даже вина.

Из-за этого посоха Хозяйка пережила много ужасного. Но он же и помог ей добраться сюда.

Я обеспокоенно попятился от двери – но тут Хозяйка посмотрела на меня с чуть смущенной улыбкой.

Надо двигаться вперед. Для этого необходимо иногда что-то оставлять позади.

Когда приходит такое время, не нужно чувствовать печаль или вину, не нужно цепляться за старое.

Нужно лишь быть признательными.

Рука Хозяйки погладила меня по голове, и я еще раз гавкнул.

Хозяйка открыла дверь, и мы сделали первый шаг в большой неизведанный мир.

Послесловие автора

Давно не виделись. Я Исуна Хасэкура. Перед вами 13 том – сборник рассказов. Мои искренние извинения всем тем, кто ждал продолжения основной истории. Зато подарок поклонникам Норы: вот вам совершенно новая история, посвященная ей. Она относится к дням вскоре после ее расставания с Лоуренсом. Энек вел себя просто непростительно. Непростительно!

Когда я писал про Нору, ее персонаж был такой простой, такой несчастный, что я просто не мог пропитаться энтузиазмом, чтобы работать. И в качестве последнего средства я прибег к помощи непростительного Энека.

Остальные рассказы, как всегда, про торговлю. Немного необычен лишь один, написанный от лица Хоро. Он был напечатан в специальном выпуске «Денгеки Мао»; надеюсь, он вам понравился.

Кстати говоря, это лето получилось для меня очень веселым. Каждый год в конце лета я сожалею о прошедшем времени и повторяю себе: «Черт побери, опять не удалось как следует развлечься»; и вот на этот год я чуть перестарался и забил лето разными планами. В конце июля я получил лицензию дайвера на Идзу; в начале августа у меня была автограф-сессия в Гонконге, и мне удалось растянуть свое пребывание там на целых пять дней. В середине месяца я ездил на Комикет; а ближе к концу провел три дня в Фурано на Хоккайдо. А всего неделю назад я устроил себе однодневную поездку, где занимался дайвингом. И еще я где-то полтора месяца валял дурака с гитарой, и наконец могу сыграть одну песенку.

Теперь, когда я выписал это все, действительно похоже, что я повеселился от души.

Простите меня! Я снова приступаю к работе!

Говоря о работе. И книги, и второй сезон аниме подходят к завершению; приближается развязка. Оставим в стороне рассказы; когда я думаю, как мало томов осталось в основной истории, меня одолевают эмоции. Но я не могу писать это вечно, и я уже начал готовиться к новому проекту.

Его содержание – пока секрет; однако я надеюсь как следует удивить читателей.

Кстати говоря, уже в следующем томе мы вернемся к основной сюжетной линии! Если все пойдет по плану, он выйдет в начале будущего года, я думаю. Один год – не такой уж большой срок.

До встречи в следующем томе.

Исуна Хасэкура