Текст книги "Ангелы острова Терраглорис"

Автор книги: Искандер Севкара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Мой повелитель, что мне надлежит делать? Я с нетерпением жду твоих приказаний!

Оценивающе взглянув на Ури и еще не совсем понимая, что на этот раз означают и этот странный тон, и, главное, его риторика, я сказал ему:

– Ури, дружище, принимайся за работу. Я только что вернулся из чистилища и прихватил оттуда множество душ величайших ученых Зазеркалья. На первых порах они станут нашими научными консультантами, а в дальнейшем я намерен всех их сделать Создателями. Так что, братец мой родной, нам всем сейчас придется здорово потрудиться и сотворить для них такие тела, чтобы они были в полном отпаде. К тому же через пару дней мы будем отчитываться перед Яххи, чем занимались без него, такую прорву времени. Так что готовься дружище!

С этими словами я выпустил из Кольца Творения души и они с пчелиным жужжанием принялись летать над нашими головами. Души быстро освоились в незнакомой обстановке и начали нетерпеливо на меня покрикивать, призывая скорее приступить к сотворению тел. Старина Конни, как всегда проявил оперативность и уже через несколько минут вся моя команда полностью была в сборе и даже не спрашивая меня, зачем я все это затеял, приступила к работе. Меня такой энтузиазм только порадовал.

Первым я сотворил тело для Альберта Эйнштейна и сделал его, как мы уже договорились с ним заранее, высоким, смуглым атлетом с черными, длинными, вьющимися волосами и лицом ангела-интеллектуала. Все дальнейшие индивидуальные черты, величайший гений должен будет получить в моей магической купальне. Но, говоря по правде, я и сам был бы не прочь иметь такие же параметры, какие были у парня, плашмя лежащего передо мной на медицинской кушетке, покрытой белой тканью. На это у меня ушло чуть больше семи минут.

Как только я вдохнул жизнь в это совершенное тело, душа великого физика вошла в него и Эйнштейн поднялся на ноги. Гений, явно, смущался своей наготы и попытался немедленно ретироваться. Однако я не дал ему уйти, а тут же вложил в его тело все восемь золотых оберегов, передал ему знания высшей магии и вручил Кольцо Творения. Как ему и было обещано, я сразу же сделал его Верховным магом. Мне было недосуг отвечать на его благодарственные речи и Блэкки тут же отвел юного, восторженного Альберта в сторону, объясняя ему на ходу, что работы у нас всех и так невпроворот.

Следующим я сотворил тело для невезучего бедолаги Майка О'Коннора. Теперь этот хакер должен будет красоваться перед прекрасными небожительницами, уже не как выходец из Гарлема самого хилого и субтильного вида с кожей цвета кофе с молоком, а как громадный атлет с кожей, цвета превосходного гуталина. Чего он, собственно, и желал. Майк, поднявшись на ноги, начал было благодарить меня, но увидев, какие женщины находятся поблизости, осекся и вытаращил на них глаза. Так что Конраду пришлось здорово потрудиться, чтобы заставить его покинуть мастерскую.

Работа закипела с огромным напряжением, но протекала она как-то странно. Мои друзья работали молча и сосредоточенно. Не было слышно шуточек Ури, Мишеля, да и Узиил не покрикивал, как обычно, на молодежь. Все они были необычайно собраны и предельно корректны. Это меня сразу же насторожило, но я был слишком занят, чтобы выяснить причины такого странного и непонятного поведения своих лучших друзей. Правда, на скорость это никак не влияло, а если и влияло, то только в лучшую сторону.

Поскольку я хотел в первую очередь лично обеспечить новенькими телами таких гигантов и корифеев, как Нильс Бор, Энрико Ферми, Капица, Сахаров и иже с ними, не только телами, но и сразу же сделать их Верховными магами, то мне приходилось не только творить им тела в бешеном темпе, на что уходило всего по три минуты, но, и, не отходя от станка, заниматься магической педагогикой. Вместе с полным курсом высшей магии, мои клиенты получали так же и подробную инструкцию, с чем им придется теперь иметь дело и что их ожидает в самом ближайшем будущем. После объяснений Яххи, мне уже было доподлинно известно, что Божья Благодать не только награда, но еще и средство повышения ответственности, так что я не собирался лишиться её сам и подставить, к тому же, всю Вселенную Создателя Яхве.

Так уж получилось, что Господь Бог не стал спешить в нашей Вселенной с реинкарнацией не только для гениев науки, но и просто для талантливых ученых. Поэтому лишь очень малое их количество поднялось выше. К примеру, Леонардо да Винчи меня дождался и был очень рад тому предложению, которое я ему сделал. В этом я видел особый знак и сразу же, еще находясь в Чистилище, предупредил их души, что всем им, после того, как они поработают на меня какое-то время, предстоит стать Создателями. Двадцать пять Создателей было моим кандидатским минимумом, верхней же планки просто не существовало.

Единственной же душой, которая самым категорическим образом отказалась последовать за мной, была душа моего отца. Своей матери, умершей несколькими годами раньше чем он, я в Чистилище уже не застал, она поднялась выше и мой отец, простой работяга и вечный труженик, теперь непременно хотел последовать за ней. Он был горд тем, что я удостоился такой чести, искренне радовался, но не захотел становиться Создателем, как я его ни умолял, ведь его хитон уже стал таким белоснежным, что ему осталось ждать возвышения совсем недолго. Что же, я понимал его, ведь ему была уготована не менее прекрасная судьба, чем мне.

Обеспечив телами почти четыре сотни душ, я понаблюдал несколько минут за работой моих друзей и остался очень доволен. Они ничуть не хуже меня знали свое дело и тела, сотворенные ими, принимались, самыми привередливыми душами, с первого же предъявления. Новоиспеченные Верховные маги, также стали подключаться к работе, благо места в мастерской хватало всем и хотя у них с сотворением тел возникали некоторые трудности, я не видел никаких оснований бросить все и помогать им советами. Поскольку с этой частью работы все было ясно, я решил заняться кое-какими другими делами и покинул свою мастерскую по-английски. Меня сопровождал только Конни.

Поднявшись на магическом лифте в свои покои, я вошел в святая святых, Золотого дворца, центральный пункт управления Парадиз Ланда, самое удивительное место в этом огромном, волшебном мире. Это был большой зал, имеющий в поперечнике примерно метров семьдесят пять и расположенный точно в центре верхнего, семьдесят седьмого этажа его главной, восьмигранной башни. Подняться выше уже было невозможно, выше был только полуторакилометровый шпиль из магической стали, покрытый золотом и увенчанный сапфировым шаром. Эта конструкция была монолитной и не предназначалась для посещений.

Зал управления, как и вся башня, был восьмигранный, имел высоту вдвое большую чем остальные покои и главной деталью декора потолка, украшенного витражом, было грозное, синее Око Господне в золотом, сверкающем круге, взирало на меня с пятидесятиметровой высоты. По всем восьми углам зала, располагались плоские, золотые полуколонны почти трехметровой ширины с капителями коринфского ордера. В основании каждой колонны имелась небольшая дверь и я мог войти в центр управления чуть ли не из любого помещения своих трехэтажных покоев, в котором для этого имелась специальная потайная дверца.

Между колонн располагались восемь магических зеркал из очень темного сапфира, отполированного до такой степени, что он стал идеальным зеркалом и все в нем отражалось с невероятной четкостью деталей и без малейших искажений. Через эти магические зеркала я не только мог заглянуть в любое место Парадиз Ланда и всего Зазеркалья, но и мгновенно перенестись туда, шагнув прямо в изображение.

Но вовсе не эти экраны были главным достоинством зала управления. В самом центре зала, пол которого был покрыт мягким, малиновым ковром с длинным ворсом, находился золотой, десятиметровый диск, одну половину которого занимал широкий пульт, перед которым стоял массивный трон. Ничего не имею против золота, но пускать его на изготовление мебели, это, по-моему, было через чур и прямо свидетельствовало об отсталости Яххи. Да и сам пульт, сверкающий драгоценными камнями, которыми были обсыпаны всякие здоровенные штурвалы и маленькие штурвальчики, рычаги и рычажки, все эти тумблеры и какая-то дикая, золотая голосовая труба, магического матюгальника, словно снятая с допотопного парохода, указывали на то, что Яххи не учился в нормальной школе.

Как бы то ни было, я не собирался ничего здесь менять не только в память о Создателе Яхве, но еще и потому, что Яххи, не смотря ни на что, был гением и его изобретательному уму можно было только позавидовать. Хотя пульт и выглядел диковато, с его помощью можно было легко управлять как Парадиз Ландом, так всем Зазеркальем и даже его смежными измерениями. Старина Яххи придумал чертовски удобную штуку, хотя она и выглядела допотопным анахронизмом.

Усевшись в огромный, золотой трон, я превратил его, пусть и в золотое, но более удобное кресло с мягкими подушками малиновой кожи и принялся орудовать рычагами и штурвалами магических механизмов, управляющих Парадиз Ландом и Зазеркальем, внося те коррективы которые считал в этот момент не только необходимыми, но и безотлагательными.

В первую очередь я открыл небеса Светлого Парадиза и с помощью магического громкоговорителя, способного донести мой голос до любой точки Парадиз Ланда, призвал в золотые чертоги ангелов из Алмазного замка, Годзиллу со всеми его драконами и всех тех воронов-гаруда, которые уже успели поработать со мной какое-то время.

Годзилле я дал краткую, но исчерпывающую инструкцию, что ему надлежит делать с моими новыми рекрутами и как ублажать и лелеять эту публику. Такую же инструкцию получил от меня архангел Уриэль. Оба пообещали мне, что максимум через полчаса они будут в Золотом замке и должным образом отнесутся к будущим Создателям. Дракон разговаривал со мной также как и всегда, а вот в голосе Уриэля-старшего я заметил нотки подобострастия, что мне не очень понравилось, но поскольку мне уже следовало поторапливаться, время близилось к двум часам пополудни, я не стал делать старику соответствующее внушение.

После этого я сделал совершенно невозможным проход на Темную Сторону для кого-либо кроме меня самого и еще двух типов, значительно уменьшил размеры Терраглориса, а остров Избавления подвесил на пятидесятикилометровой высоте точно над его центром. Следующий этап моей бурной деятельности, которую я развернул в Парадиз Ланде, в первую очередь связывался как раз с его Темной Стороной и Терраглорис должен был измениться самым радикальным образом.

Отдав приказ духам бури, я заставил их тронуться в путь, в конце которого они должны были встать почти вплотную вокруг острова, имеющего теперь в поперечнике всего три тысячи километров. Им снова предстояло служить самыми неподкупными и надежными охранниками и сторожами, но уже для совершенно иных пленников, которые должна были уже очень скоро появиться на острове Терраглорис.

Пейзаж полностью преобразился и теперь это было безжизненное, мрачное, каменистое плато, поднятое над океаном на высоту в несколько сотен метров, которое плавно понижалось к центру, что делало его похожим на огромный лунный цирк. Свою лампочку я подвесил так, чтобы остров Избавления полностью затенял свет этого мини-солнышка. Каменистое плато отныне будет освещаться одними только чудовищными молниями, оплетающими смерчеобразные, гигантские тела духов бури, что, несомненно, придаст ему совершенно особый вид. Все изменения, которые я вносил в пейзаж Терраглориса, были очень хорошо видны в магическом зеркале, которое показывало мне остров с высоты в сто пятьдесят километров, да и приказы духам бури я отдавал голосом и потому Конрад, озабоченно каркнув, спросил меня:

– Мастер, ты задумал что-то очень уж серьезное, но что именно? Зачем тебе понадобилось превращать этот, и без того самый мрачный уголок Парадиз Ланда, в подобие ада, который ты без конца поминаешь?

Почесав свой небритый подбородок, я насмешливо хмыкнул и сказал ворону:

– Конни, уверяю тебя, уже очень скоро ты сам все увидишь. Пойдем, дружище, нам нужно срочно навестить одного твоего старого приятеля.

Если бы птицам было дано плеваться, то мой друг, старый ворон-гаруда, непременно так бы и сделал, когда в магическом зеркале появилось изображение парадного входа Лунной башни Синего замка. Но, поскольку, птицам было не дано такого умения, то он только громко захлопал крыльями, весь взъерошился словно воробей, возмущенно закаркал и озадаченно поинтересовался у меня:

– Мастер, неужели ты намерен нанести свой первый визит в качестве Защитника, этому старому говнюку? По-моему, он совершенно недостоин такой высокой чести!

Чтобы Конни особенно не возникал, я ответил ему:

– Да, мой друг и если тебя это обрадует, то маг Карпинус будет теперь жить в самом прекрасном замке Парадиз Ланда, но только на его Темной Стороне. И вообще, с чего это ты взъелся на старика? Все, что делал этот старый интриган, он делал по магическому приказу Создателя Яхве. Так что не вздумай на него наезжать, дружище. Конечно, может быть он не самый приятный из Верховных магов, но зато он самый исполнительный и в нем есть даже некоторая толика садизма, который мне теперь так необходим в каком-либо из моих помощников. Пошли дружище, озадачим мага Карпинуса.

С этими словами я шагнул в магическое зеркало и Конрад, влетев вслед за мной, тут же приземлился на мраморные плиты подле упрямых дверей и заорал, что есть мочи:

– Зигги, бездельник ты эдакий! Где тебя носит? Быстро открывай эти чертовы двери, в ваш захолустный замок прибыл сам Защитник Мироздания, Создатель Ольгерд!

Ну, настоящим Создателем, скажем, я еще не был, хотя и этот день был не за горами, да уже и сейчас, все-таки, был существом расы альфа, а только из них получаются настоящие Создатели. Тем не менее, спасибо Конраду. Благодаря его истошному воплю, уже ровно через две минуты возле Лунной башни яблоку негде было упасть. Не знаю, как тут недавно встречали Создателя Яхве, но мне обитатели Синего замка точно обрадовались. Народ немедленно бросился поздравлять меня и спустя минуту я уже стоял в сугробе, сложенном из лепестков белых роз и буквально оглох от женского визга.

Это неслись ко мне по воздуху прекрасные феи, несомненно, самые прелестные и привилегированные обитательницы Синего замка, а заодно и самые милые и непосредственные. Очаровательные малышки, они без малейшего стеснения бросились обнимать и целовать меня и я тоже без малейшего стеснения отвечал им своими горячими поцелуями. Все они задавали мне только один вопрос:

– Создатель Ольгерд, любимый, где же наша королева? Может быть тебе пора полюбить еще одну фею, а еще лучше всех нас, чтобы дать нам новую королеву, если Розалинде так понравилось жить в твоих золотых чертогах? Ольгерд, приди в нашу башню и мы будем так любить тебя, как этого не делала еще ни одна из твоих прекрасных возлюбленных и подруг!

Целуя фей одну за другой, я отвечал им:

– Ах вы мои маленькие шалуньи, как же вы прекрасны и желанны, мои хорошие. Сегодня же я обязательно навещу вас, дождитесь только вечернего заката, а завтра у вас будет новая королева, ведь моя сестра Розалинда действительно останется в моих золотых чертогах навсегда.

За этим приятным занятием я даже и не заметил того, что двери Лунной башни распахнулись и маг Альтиус вышел мне навстречу вместе с Тольтеком. Оба были одеты в пышные наряды царей майя или инков, сотканные из ярких птичьих перьев. Тольтек был несколько сумрачен, а в глазах его отца, весьма явственно, читался ужас. Старикан, видно, и в самом деле решил, что настал час расплаты, но он здорово ошибался.

Немножко приструнив совсем уж расшалившихся фей, я подхватил на руки одну из них, очаровательную смугляночку Гризеллу, которая была одной из фрейлин Розалинды, страстно поцеловал её и шепнул на ушко:

– Любовь моя, сегодня ночью я буду твоим верным пажом, а ты моей королевой, но чтобы нам не было скучно вдвоем, пригласи с собой всех своих подружек.

Предоставив Гризелле право, самой выбрать мне возлюбленных, я вручил ей целых две дюжины золотых роз и шагнул в сторону мага Карпинуса. Толпа народа мигом расступилась и Бертран, не смотря на ужас, застывший в его глазах, твердой походкой спустился ко мне по мраморным ступеням. Конни крутился рядом с ним и я сразу же понял, что он уже успел каркнуть ему пару ласковых слов и, видимо, поэтому старому магу было не по себе. Ну, да ничего, у меня имелось надежное средство, чтобы утешить и обрадовать его. Пока же я стоял молча, пристально смотрел ему в глаза и не трогался с места.

Когда Бертран Карпинус был уже буквально в паре шагов от меня, его нервы не выдержали и он стал клониться вперед, чтобы пасть передо мной на колени. Вот тут-то я и шагнул к нему, немедленно заключил в свои дружеские объятья и трижды прикоснулся своей небритой щекой к его щеке. Толпа небожителей, среди которых я увидел множество друинов, ликующе закричала, славя меня, как Создателя и Избавителя, и мага Карпинуса, как своего непосредственного повелителя, но я, выпустив недоумевающего Верховного мага из своих объятий, взял его за руку, быстро поднялся вместе с ним на мраморное возвышение перед входом в Лунную башню, точно так же обнялся там с Тольтеком и подведя того к самому краю, громко, на весь двор, крикнул:

– Вот новый хозяин Синего замка!

Настроение у мага Карпинуса, которое немного пришло в норму после дружеских объятий, снова испортилось и я известил народные массы, число которых прибывало с каждой минутой, о своем окончательном решении:

– Верховный маг Бертран Карпинус будет отныне властителем иных земель и его новая должность будет под стать его уму, таланту и преданности Создателю!

Поскольку этого объяснения вполне хватило обитателям Синего замка, я счел, что общение с народом на этом можно было прекратить. Взяв под руки двух здоровенных верзил, отца и сына, я решительно направился с ними к дверям Лунной башни, возле которых уже маячил верный Зигги. Выпустив на несколько секунд своих спутников из-под дружеской опеки, я крепко пожал руку парню, оставшемуся служить магу Карпинусу не смотря ни на что и сказал ему несколько теплых слов.

Через несколько минут мы уже сидели в кабинете мага, все полки которого были заставлены хрустальными и обсидиановыми черепами. Бертран попробовал было вспомнить о прежних порядках и робким голосом сказал:

– Создатель Ольгерд, тебе следовало предупредить меня хотя бы за час до твоего прибытия и тогда обитатели Синего замка устроили бы тебе достойную встречу. Право же, я очень огорчен тем, что мы не выказали тебе всего того почтения, которого ты так заслуживаешь.

Махнув рукой, я мирно сказал ему:

– Защитник, Берти, я пока что всего лишь скромный Защитник Мироздания. Создателем мне только предстоит когда-нибудь стать, а когда это произойдет, никому не ведомо.

Верховный маг вскочил на ноги и пылко возразил мне:

– Нет, ты уже и есть Создатель, мастер Ольгерд и твоя скромность поражает меня. Ты, Создатель, который своей магией может возвращать молодость самим Создателям, чье могущество воистину безгранично, никак не можешь называться иначе, хотя обязанность Защитника Мироздания, намного ответственнее, чем у простого Создателя, даже такого великого, как Создатель Яхве, который, тем не менее, чуть не профукал свою Вселенную. О, хотя мне не так уж много лет, я достаточно много знаю о Создателях и среди них немало таких, кто только и умеет делать то, что без толку скакать в Абсолютную Пустоту, чтобы творить там убогие Вселенные, потом населять их какими-то жалкими, тупыми ублюдками и оставлять на попечение не менее жалких Защитников, творя пред этим множество Создателей, которые даже не имеют права так называться. Создатель Яхве, несомненно, сотворил лучший из миров, но и он был близок к краху из-за множества просчетов, но в своей гениальности он знал единственно верное решение и смог исправить все свои ошибки, своим магическим умением подготовив в Зазеркалье столь великих людей, из которых, в итоге, и получаются такие могущественные Защитники как ты, мастер Ольгерд, превосходящие по силам даже своего Создателя!

Черт возьми, но из всех славословий Берти я так и не понял, чего в них было больше, грубой лести или все-таки констатации фактов. То, что этот пройдоха действительно кое-что знал о Создателях, было ясно, как дважды два, но было странно то, что он катил баллоны на Создателя Яхве. Решив, что лучше оставить серьезный и толковый разговор на более поздние времена, я сделал небольшую паузу, давая ему задать мне вопрос по существу. Старый интриган Карпинус знал свое дело туго и был опытным царедворцем, всегда держащим нос по ветру, поэтому он не стал испытывать моего терпения и сразу же задал мне вопрос:

– Создатель Ольгерд, какое именно дело ты намерен поручить мне? Клянусь, я готов взяться за самую тяжелую работу!

В свою очередь и я решил не тянуть из старины Берти жилы и сразу же ответил ему:

– Друг мой, та обязанность, которую я хочу возложить на тебя, очень ответственна и, пожалуй, только ты сможешь возглавить это мероприятие. Отныне, ты станешь единственным властелином Темной Стороны и будешь повелителем Ада, в который я уже начал превращать остров, некогда называемый темными ангелами Терраглорисом. Там твои подручные, которые будут сотворены мною и тобою без души и малейшего чувства жалости, будут днем и ночью терзать неистребимые тела, в которые я помещу черные, преступные души людей Земли и прочих разумных существ из других миров Зазеркалья. Души первых нескольких сотен тысяч твоих будущих подопечных уже содержатся в крепком узилище, помещенном в моем Кольце Творения и нам уже сегодня предстоит очень большая работа, потому, что только мы с тобой, да еще старина Конрад, сможем проходить на Темную Сторону через магическое зеркало. Что ты на это скажешь, мой дорогой друг?

Лицо мага Карпинуса перекосилось, словно от сильнейшей зубной боли и он недовольным голосом не проворчал, а как-то проскрежетал, будто его рот был полон битого стекла:

– Господи, да за что же мне такая напасть? Стоило мне всего лишь один раз допустить в Зазеркалье ошибку и проявить излишнюю суровость, так вы оба, сначала Создатель Яхве, а теперь ты, Создатель Ольгерд, считаете что я уже до конца жизни должен играть роль жестокого садиста! Вы оба ко мне несправедливы.

Потирая лоб, я стал судорожно выдумывать какие-либо аргументы в пользу своего предложения. Однако уже в следующее мгновение, по странному блеску в глазах Бертрана, я понял, что этот плут блефовал и на самом деле он в полном восторге от моего предложения, но будет сражаться со мной до последнего, выколачивая для себя и своего сына из меня массу всяческих привилегий и наград. На этот раз мне было бесполезно тянуть паузу и потому я сказал ему:

– Берти, дружище, давай будем держаться с тобой накоротке, так как теперь тебе, волей неволей придется быть моей правой рукой по репрессивному ведомству. Так что зови меня просто и по свойски, Михалыч. Ну, а что касается твоих излияний, то я отвечу так, дружище: тебе было с руки устраивать узилища из дерьма для безвинных граждан и наводить шороху на весь Восточный Парадиз, да и твоя собственная вотчина тоже постоянно дрожала от страха, а стало быть наказывать отъявленных негодяев у тебя рука уже точно не дрогнет. Ты парень проверенный и чертовски опытный, так что мне вряд ли найти кандидатуру лучшую чем ты, так что уволь меня от своего нытья и принимайся за работу по хорошему, пока я действительно не рассердился.

Конрад немедленно пришел ко мне на помощь и весьма к месту вставил свое словечком, напомнив магу кто из ху:

– Мастер, можно я клюну этого старого гада всего лишь три раза?

Усмехнувшись, я отрицательно покрутил головой и строго погрозил Конни пальцем. Он возмущенно каркнул, но, не смотря на то, что Тольтек смотрел на него умоляюще, снова попросил:

– Ну, тогда всего один разочек, но от всей души, мастер?

Тут маг Карпинус, сидевший в оцепенении, снова встрепенулся и, найдя весьма оригинальное продолжение этой сложной партии, быстро спросил меня:

– Михалыч, а ты позволишь мне взять с собой на Темную Сторону Тольтека? Парню давно уже пора браться за серьезную, ответственную работу, а как тебе доподлинно известно, чтобы воспитать сына по-настоящему, нет ничего лучше, чем хороший семейный бизнес.

Тольтек от этих слов весь сжался от ужаса. Видя, как отчаянно блефует Бертран, я протянул ему руку помощи, сказав, закатывая глаза в довольно искреннем изумлении:

– Господи, Берти, а его-то в честь чего я должен подвергать такому ужасному наказанию?

Старый пройдоха, тщательно изобразил на своем красивом, холеном, молодом лице гримасу обиженного двоечника, и плаксивым голосом промолвил:

– Так вот оно в чем дело, Михалыч. Ты просто решил подвергнуть меня жестокому наказанию, ни чуть не менее суровому, чем Создатель Яхве подверг беднягу Люцифера? – Быстро взглянув на мое лицо, подобное каменному истукану с острова Пасхи, он тут же поинтересовался у меня – Но если твое наказание столь ужасно, то какова тогда будет награда за доблестный труд, Михалыч?

Прежде, чем поговорить о наградах, я ворчливо сказал:

– Берти, ты нашел что сравнивать. Люцифер несколько тысяч лет убивал самых лучших героев Земли, а от тебя всего-то и требуется, что нещадно дрючить всяческих негодяев, на которых клейма негде ставить. Ну, да ладно, уж если речь зашла о наградах, то вот их полный список: пятидневная рабочая неделя с двумя выходными в Светлом Парадизе и шикарная квартира в моих золотых чертогах на эти выходные; ежегодный месячный отпуск в Зазеркалье; твое официальное признание в качестве моего первого заместителя по воспитательной работе и все соответствующие почести. О таких мелочах, как самый роскошный замок, стоящий на довольно внушительном, по размеру, острове и всех прочих регалиях, соответствующих твоей ответственной должности я уже не говорю.

В ответ на это маг Карпинус недовольно прогузынил:

– И всего-то? А я уж было обрадовался и даже подумал, Михалыч, что ты предложишь мне нечто такое, чем я буду действительно гордиться.

Как раз такое предложение у меня было и я, немного помедлив, сказал этому сквалыжному типу:

– Ну, а как ты посмотришь на то, что я возьму Тольтека себе в ученики и сделаю из него Создателя, который сможет затмить самого Яхве, Бертран? Кроме того, я поставлю тебя на эту должность сроком всего на сто лет, по истечение которых ты и сам станешь Создателем, если, конечно, за это время подготовишь себе толкового парня на смену, на которого я смогу полностью положиться. Еще я наделю тебя полной неуязвимостью, так как тебе придется работать в чертовски опасных условиях и верну твоей душе молодость. Как, идет?

Больше этому скряге мне уже нечего было предложить, да он и сам это прекрасно понял и потому быстро сказал:

– Отлично, Создатель Ольгерд, твое предложение принято со всеми пунктами, кроме последнего, молодость моей душе ты вернешь через сто лет, когда я сдам дела какому-нибудь легковерному дурню и стану твоим учеником. Видишь ли, Михалыч, в молодости, а я воплощен уже в седьмой раз, в моей душе не было тех качеств, которые нужны на этой работе. Поверь, тебе не придется жалеть, что ты назначил меня заведовать Адом, а вот грешникам я сам уже сейчас не завидую. Только ты объясни мне пожалуйста, до какого предела мне нужно будет их мучить? Ведь ты эту историю с Адом, явно, задумал вовсе не за тем, чтобы потешить свое тщеславие, а с какой-то другой, куда более высокой целью.

Маг Карпинус смотрел в самый корень проблемы. Поворачиваясь к Тольтеку, на чьем лице было написано несказанное изумление, я широко улыбнулся и сказал ему:

– Тольтек, дружище, чем больше я узнаю твоего старика, тем больше в него влюбляюсь. Ты должен гордиться им, он у тебя золото мужик, таких как он, на свете раз, два и обчелся. Я сам пройдоха, видывал пройдох, но твой отец нас всех за пояс заткнет и не дай тебе Бог быть лодырем и нерадивым учеником Создателя! Место, где я тебя стану наказывать, тебе уже известно, ну, а уж мы с твоим отцом, наверняка найдем, как нам тебя пронять. – Относительно же последнего вопроса старины Берти, я добавил – Старик, будешь истязать этих уродов до тех пор, пока их души из черных не станут светло-алыми. После этого будем отправлять их прямиком в Чистилище.

Бертран встал из-за стола, подошел и подошел ко мне вплотную. Чтобы не быть извлеченным из кресла его мощной дланью, я сам поднялся на ноги. Он крепко обнял меня и сказал дрогнувшим от волнения голосом:

– Создатель Ольгерд, я никогда бы не мог подумать, что у тебя такое доброе сердце и столь щедрая душа. В моем лице ты теперь имеешь самого верного и преданного тебе друга! Судя по тому, как ты обнимал одну прелестную фею, тебе не терпится завершить свои труды еще до заката? Тогда нам следует немедленно отправляться в путь, дай мне лишь забрать с собой эти, дорогие моему сердцу, сувениры из Зазеркалья. – Посмотрев на моего секретаря, он вдруг сказал – Ну, старый разбойник, может быть ты перестанешь, наконец, дуться на меня? Поверь мне, дружище, меня и самого иногда подмывало послать Яхве куда подальше, но я не мог поступить иначе, так как кроме меня никто не знал об истинном положение дел в Парадиз Ланде. Очень долгое время мы жили в режиме жесточайшей экономии и потому мне, поневоле, приходилось быть жестоким тираном, а тут уж, к сожалению, не всегда получается нравиться людям.

Конрад весело сказал ему в ответ:

– Бертран, уж если мастер Ольгерд назвал тебя своим другом, то мое крыло никогда не подведет тебя! Тем более, что только я смогу навещать тебя в твоем личном Аду и уж поверь, я буду гостить у тебя очень часто, так что можешь уже сейчас готовить коньяк и учти, я терпеть не могу баранины.

Через десять минут мы были на острове Избавления, но вот выпить коньяку и покалякать с магом Карпинусом, Конраду в этот раз совсем не светило. Первым делом я закрыл то, что осталось от Терраглориса прозрачным магическим эллипсоидом, верхняя часть которого поднялась на семидесятикилометровую высоту, а нижняя уходила в камень аж до самой Первичной Материи. А еще я ускорил ход времени внутри него ровно в тысячу раз.

Ад уже был взят духами бури в плотное кольцо. Они встали вокруг него монолитной стеной, испещренной молниями и вид этой стены, поднимающейся до самого небесного свода, был воистину ужасен. Зрелище изрядно взволновало Бертрана, но он промолчал и только улыбнулся, зато Конрад восторженно заверещал какую-то восхищенную чушь. По виду старого мага я сразу же понял, что он настроен очень решительно, а потому, не мешкая ни одной лишней минуты, немедленно повел его прямиком в мастерскую острова Избавления.