Текст книги "История одного ослика (Кот Мирр-Мурр - 1)"

Автор книги: Иштван Чукаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Приключение на кухне, которое кончается путешествием

Кот Мирр-Мурр, озираясь по сторонам, прокрался в комнату, разбудил ослика, спавшего на цветочном столике, и пожелал ему доброго утра. – Пойдем скорей, пока дома никого нет! Я тебе кое-что покажу на кухне,позвал ослика Мирр-Мурр. Они отправились в путь; ослик заметил, что муха, сидевшая на шкафу, тоже встрепенулась и полетела за ними. Так они двигались маленькой группой: впереди шел кот Мирр-Мурр, за ним ослик, а над ними летела муха. – Муху я не звал! – проворчал Мирр-Мурр. – Пусть уж летит, – сказал ослик. На кухне было чудесно! Медная посуда блестела, стеклянные блюда сверкали. Ослик раскрыл рот от изумления. Но Мирр-Мурр потащил его дальше и достал из-за печки красную бархатную подстилку. Ослик похвалил ее, подстилка ему понравилась. – Это мне подарили на именины,– сказал Мирр-Мурр. – Мои почитатели! Муха села на печку и тоже стала рассматривать подстилку. Ослик ожидал, что она ее похвалит, потому что красная бархатная подстилка и в самом деле была очень красива. Но муха ничего не сказала. Ослику показалось даже, что она захихикала; потом муха улетела. Мирр-Мурру было, видимо, неприятно поведение мухи. – Очень красивая подстилка,– продолжал нахваливать ослик, – и к тому же мягкая. Кот следил за мухой. Та подлетела к столу, на котором стояла тарелка со сбитыми сливками, и принялась лакомиться. – Ну-ка перестань сейчас же! – крикнул ей Мирр-Мурр. Ослик тоже недовольно покачал головой. "Неприлично все-таки, – думал он, прийти в гости и сразу набрасываться на еду!" Но муха продолжала уплетать сливки, не обращая на них внимания. Мирр-Мурр угрожающе встопорщил усы и ударил лапой по мухе. Муха улетела, жужжа, но зато тарелка опрокинулась Мирр-Мурру на голову. Все ее содержимое вылилось на него. Фыркая и чихая, Мирр-Мурр стал стирать с себя сливки, ослик помогал ему. – Ох уж эта муха! – приговаривал он. Мирр-Мурр с трудом стер сливки с головы и посмотрел по сторонам, оценивая нанесенный ущерб. Да, сливки вылились, тарелка разбилась. Взгляд его искал муху. Муха исчезла. Но в это время за дверью послышались голоса. – Иди сюда, быстрей! – прошептал кот и потащил ослика к какому-то ящику. Мирр-Мурр открыл крышку, и они залезли внутрь. Сначала Мирр-Мурр, за ним ослик. В ящике было очень темно. Долгое время они сидели молча, затаив дыхание. Из-за пролитых сливок на кухне поднялся большой шум. Ослик слышал в темноте, как Мирр-Мурр шепчет проклятия. Но вдруг они почувствовали, что кто-то поднимает ящик и уносит их. – Что это? – испуганно спросил ослик. – Отправляемся в путешествие, – ответил Мирр-Мурр. Но в голосе его не было испуга. Напротив, его голос становился все более веселым. – Не бойся ничего, – сказал он, – пока я рядом с тобой! Мне уже приходилось путешествовать. Это очень интересно! Ослик ничего не сказал, но сам подумал, что Мирр-Мурра он правда, не видит в темноте, но все равно уже не боится. А путешествовать – это, наверное, действительно здорово. Во всяком случае, Мирр-Мурр рядом, а он, кажется, кот опытный, и на него конечно, можно положиться. И, поскольку было темно, а ящик приятно покачивался, ослик тихонько уснул.

Новые спутники

Ящик, в котором спрятались кот Мирр-Мурр и ослик, отдали соседскому мальчику, попросив отнести его на почту. Но Йошка (так звали мальчика) до вечера проиграл в футбол и вспомнил о ящике, только когда почта была уже закрыта; при-шлось отнести его домой. Он положил ящик в кладовку, в которую складывали всякое старье, и сказал: – Завтра отнесу! Наступила тишина. Кот собрался было вылезти, как вдруг послышались чьи-то голоса. Ослик затащил Мирр-Мурра обратно в ящик. – Тс-с-с! – прошептал он. – Послушай! Они затаили дыхание и прислушались. – Черт возьми! – ругался кто-то.– Никак не могу вылезти. Прямо на ногу ящик положили! – Давай поднимем! – послышались другие голоса.– Раз, два, взяли! Ящик чуть покачнулся. – Давай вылезем,– шепнул ослик,– поможем им. Мирр-Мурр поднял крышку ящика и крикнул: – Подождите! Мы сейчас вылезем и вам поможем! Он выпрыгнул, помог вылезти ослику, и они приподняли край ящика. – Спасибо,– сказал тот, чья нога попала в ящик,

Разрешите представиться. Меня зовут Янчи Паприка! А это мои друзья Бобица, кукла-негритянка, и Ать-Два, оловянный солдатик. Бобица и Ать-Два дружелюбно улыбнулись и поклонились. – Я ослик, – сказал ослик. – А это Мирр-Мурр, гроза мышей, – добавил он, немного подумав. – А как вы попали в этот ящик? – спросил Янчи Паприка. – Мы путешествуем, – ответил ослик, – хотим посмотреть мир. – Возьмите нас с собой, – попросила Бобица, – в Африку! Ослик посмотрел на Мирр-Мурра; тот кивнул. – Ладно, – сказал ослик, – но у нас еще есть время. Мы отправимся в путь только утром. – А пока давайте поиграем! – предложил Янчи Паприка. – Да, давайте поиграем! – обрадовались Бобица и Ать-Два. – А во что? – спросил ослик. – В театр, – сказал Янчи Паприка. Всем очень понравилась эта мысль. Они открыли ящик и договорились, что это будет сцена, и стали по очереди подниматься на ящик. Те, кто не выступал, садились перед сценой и смотрели. Первой на ящик забралась Бобица и запела тонким голоском:

Солнце, выйди из-за тучи! Замерзли совсем мои гуси!

Ей похлопали. Бобица поклонилась, благодаря за аплодисменты, и уступила место Янчи Паприке. Янчи Паприка кашлянул и прочел стихотворение: Шел лохматый по реке, шел с клюкой. Ой, вернись, вернись, лохматый, ой-ой-ой! Турок-турок-турок, эх, ох, дай грош!

Стихи всем очень понравились, и Янчи Паприка был также награжден аплодисментами. Все ждали следующего номера, но на сцену никто не выходил. – Наша очередь, – шепнул ослик Мирр-Мурру. – Залезай на ящик. – А что я там буду делать? – растерялся Мирр-Мурр. – Ну, например, гимнастические упражнения, – ответил ослик. Мирр-Мурр встал, залез на ящик и стал делать гимнастические упражнения. Это у него получалось очень хорошо. Сначала он стеснялся, но потом разошелся. Янчи Паприка заметил уважительно: – Настоящая шведская гимнастика! Мирр-Мурру хлопали очень долго. Он тоже долго раскланивался и лишь с видимым нежеланием спустился с ящика. Больше желающих выступить не было, и к тому же всем уже захотелось спать; по предложению ослика они забрались в ящик и плотно закрыли за собой крышку. Сердца их громко бились, ведь на следующее утро им предстояло отправиться в кругосветное путешествие.

Появление во дворе, знакомство

Ящик, в котором путешествовали ослик, Мирр-Мурр, Янчи Паприка, Бобица и Ать-Два, ехал по почте целый день – сначала на поезде, потом на машине. В пути особых приключений не было; путешественники, собственно говоря, почти ничего и не видели, потому что весь день проспали. А потом зеленая машина привезла их к какому-то дому, почтальон с длинными усами вручил ящик хозяйке и сказал: – Вот, пришел из Будапешта ящик. Можно опять яблоки посылать! Хозяйка кивнула, улыбаясь, поблагодарила почтальона, взяла ящик и понесла его в глубь двора. Поставив ящик под навес пустого крольчатника, она вернулась в дом. В ящике было тихо. Первым проснулся Мирр-Мурр, он сладко потянулся. – А-а! Хорошо поспал! Приподняв крышку ящика, он выглянул наружу и стал будить остальных: – Просыпайтесь! Приехали! – Куда? – спрашивали все, протирая глаза и пытаясь понять, куда они попали. С любопытством выглядывали они из ящика, но выйти никто не решался. Их взорам открывался большой красивый двор, густо поросший травой, сорняками и лопухами. – О так мы уже в Африке? – спросила Бобица. – Не думаю, – ответил Мирр-Мурр, продолжая осматривать двор.

Вдруг к их ящику подошел некто с огненно-красным гребнем и со шпорами и сказал: – Кукареку-у-у! Голос был приятный, звонкий, но они не поняли, что значили эти слова. Янчи Паприка, набравшись смелости, ответил: – Кукареку-у-у! Некто с огненно-красным гребнем и со шпорами, казалось, обиделся. Удивленно посмотрев на Янчи Паприку, он гордо поднял голову и пошел дальше. Все это было непонятно. Янчи Паприка вроде бы подражал совсем неплохо! Так почему же он обиделся? К ним подошло другое существо – большое, с бурой шерстью и длинным хвостом, посмотрело на них, улыбаясь, и сказало: – Какие милые игрушки! Откуда вы? – Издалека,– ответил ослик и добавил: – Меня зовут ослик Шаму. Его спутники тоже представились, и существо в бурой шубе тоже сказало свое имя: – Меня зовут пес Крох. Ослик спросил, почему тот, с огненно-красным гребешком, обиделся на них. Крох засмеялся. – Что вы ему сказали? – спросил он. – Кукареку, – ответил Янчи Паприка. – Он обиделся, – решил Крох, – потому что думал, вы над ним смеетесь. Кукареку – это его имя. А вообще-то он петух. Кроху понравилась вновь прибывшая компания, и он предложил всем сесть к нему на спину и осмотреть двор. Вся компания забралась на спину Кроху – за исключением солдатика, который решил остаться сторожить ящик. Он не стал никого предупреждать, а просто потихоньку отстал, когда Крох двинулся в путь. Так Ать-Два стоял некоторое время, как вдруг к нему подбежали, пища наперебой, два маленьких пушистых цыпленка. – Я пушистее тебя! – Нет, я! – А я красивее! – А я умнее! Они спорили не останавливаясь ни на мгновение, твердя каждый свое. Но тут цыплята заметили оловянного солдатика и стали просить рассудить их и сказать, кто из них красивее. Ать-Два не видел между малышами большой разницы: и тот и другой пушистые, и тот и другой – одинаково глупенькие и задиристые! Подумав немного, он ответил им так: – Смотрю я на вас и думаю: оба вы пушистые, и оба вы были бы очень хорошими цыплятами, если бы не ссорились по пустякам. Вот как я вас рассужу. Красивее из вас тот, кто не спорит по пустякам! Цыплята смотрели на солдатика Ать-Два, разинув клювы, и тихонько, не говоря друг другу ни слова, ушли. А оловянный солдатик улыбнулся и продолжал охранять ящик.

Путешественники ставят пьесу о принцессе-фее и Семиглавом драконе

Наши путешественники, ослик и его друзья, жили на дворе уже довольно долгое время, когда однажды утром Янчи Паприка сказал им, что неплохо было бы устроить что-нибудь особенное. – Мы непременно должны как-нибудь отблагодарить наших новых знакомых, ведь они так гостеприимны. – Да, непременно, – согласился ослик Шаму. – Но как? Все остальные тоже задумались, но в голову им ничего не приходило. – Расскажи, что ты придумал! – попросили они Янчи Паприку. – Я полагаю, – ответил Янчи Паприка, – мы могли бы устроить театральное представление. Как в прошлый раз, только еще лучше. Проведем одну-две репетиции, приспособим как следует ящик, а вечером уже можно давать спектакль. Эта идея всем очень понравилась. – Можно еще нарисовать афишу, – сказал Мирр-Мурр. Я видел такие. Это предложение все одобрили; Мирр-Мурру поручили нарисовать афишу к потом вывесить на стенку крольчатника, по возможности на видное место, чтобы сразу бросалась в глаза. Мирр-Мурр отправился искать бумагу, нашел большой лист и, сев в сторонке, стал рисовать. Тем временем остальные тоже принялись за работу. Бобица шила из кусков цветной материи костюмы, Ать-Два мастерил из веток скамьи и стулья – места для публики. А Янчи Паприка и ослик писали на стенке ящика большими буквами: "Кукольный театр". Перед буквой "е" они, правда, немного задумались, но, в общем, все у них вышло хорошо. Но красивее всего получилась афиша. Афиша была просто замечательная; Мирр-Мурр прибил ее гвоздями на стенку крольчатника, и все тут же обступили ее. Чего там только не было! Вверху были нарисованы Янчи Паприка, ослик, Бобица и Ать-Два, а внизу Мирр-Мурр. Все просто рты раскрыли от изумления. – Как это ты так нарисовал? – спросил ослик, испытывая при этом ужасную гордость за Мирр-Мурра. – По памяти, – ответил Мирр-Мурр. – Да-а! – сказала Бобица. – А как все похожи! Потом они похвалили костюмы, которые сшила Бобица, посмотрели, как выглядит надпись на стенке ящика, в порядке ли скамьи и стулья. – Остался только один вопрос, – напомнил оловянный солдатик. – Что мы будем представлять? – Правда! – сказал ослик. – Хотя Бобица могла бы спеть, Янчи Паприка стихи прочитать, а Мирр-Мурр мог бы показать гимнастические упражнения. Но Янчи Паприка лишь улыбался. – Нет, нет, – решил он. – Сегодня вечером мы сыграем пьесу о принцессе-фее и Семиглавом драконе. От изумления никто не мог вымолвить ни слова. Янчи Паприка продолжал: – Бобица будет принцессой-феей. Ать-Два будет ее освобождать. Мирр-Мурр будет волшебным конем, а ослик суфлером. – Суфлер есть в каждом приличном театре, – ответил Янчи Паприка. Самое важное лицо! Он подсказывает актерам. – Это совсем другое дело! – сказал ослик. – Я согласен. – Остается только один вопрос, – заметил Ать-Два. – Кто будет Семиглавым драконом? – Я! – ответил Янчи Паприка. – Нет, это не пойдет! – сказал Ать-Два. – У тебя только одна голова. – В самом деле, – поддержали солдатика остальные, – у тебя только одна голова. – Неважно, – возразил Янчи Паприка, – Мирр-Мурр нарисует на листке бумаги еще шесть, и я повешу их себе на шею. Это решение всех устроило, и они ушли учить роли. Вечером публика валила валом. Пришли все, кто был во дворе, и стар, и млад. Все скамьи и стулья были заняты, те, кому не досталось места, садились на землю, а голуби разместились прямо на крыше пустого крольчатника. Начался спектакль. Янчи Паприка, исполняя роль Семиглавого дракона (с шестью нарисованными головами на шее), охранял Бобицу, принцессу-фею, а Ать-Два прискакал на Мирр-Мурре, который теперь был волшебным конем, и они освободили ее. Один ослик не знал, что делать; он шептал, ш-ш-шептал, подсказывая роли, но получилось все равно хорошо, как будто дул ветер. Успех был огромен, зрители очень долго хлопали. А голуби ворковали: бр-раво, бис! Янчи Паприка и его друзья раскланялись, благодаря за аплодисменты. И через некоторое время публика разошлась по домам спать.

Мирр-Мурр становится знаменитым художником

После спектакля обитатели двора очень полюбили ослика и всех его друзей. Но самый большой успех выпал на долю Мирр-Мурра благодаря его афише. То тут, то там о нем шептали: "Великий художник", и Мирр-Мурр держался все более гордо. С каждым днем у него появлялись все новые странности. Откуда-то он достал кусок шелка и повязал его на шею, как платок. Потом нашел кусок угля и изрисовал им все листки бумаги, которые попались ему под руку. Когда этих листков набралась целая стопка, он вывесил их на стенку крольчатника и написал сверху большими буквами:

ВЫСТАВКА РАБОТАЕТ КРУГЛОСУТОЧНО!

Обитатели двора пришли посмотреть на рисунки. Всем очень понравилось. Мирр-Мурр же скромно улыбался, когда его хвалили. – У тебя прирожденный талант! – сказал Крох и похлопал Мирр-Мурра по спине. А потом к Мирр-Мурру подбежала наседка с (c)громным выводком цыплят и попросила нарисовать ее вместе с цыплятами. Мирр-Мурр посмотрел на небо, прищурил глаза и сказал: – Хорошо. Освещение как раз подходящее. Располагайтесь! Он поставил всех перед собой: наседку посередине, десять цыплят с одной стороны и десять – с другой. – Не двигайтесь! – крикнул он цыплятам, достал большой лист бумаги и стал рисовать. – Улыбайтесь! – сказала наседка цыплятам. Мирр-Мурр старательно рисовал наседку. Но тем временем цыплятам надоело стоять неподвижно. Они начали топтаться и переходить с места на место. Один цыпленок, стоявший с краю, осторожно, на цыпочках, перешел на другой край, так осторожно, что кот этого не заметил. Остальные цыплята давились от сдерживаемого смеха. Потом, когда Мирр-Мурр не смотрел на них, углубившись в работу, еще один цыпленок перешел на другой край, так что с одного края осталось восемь цыплят, а на другом стало двенадцать. Тем временем Мирр-Мурр кончил рисовать в середине листа наседку и принялся рисовать цыплят. Он решил нарисовать сначала всех цыплят с одного края. Но цыплята, когда он не смотрел на них, перебегали на другую сторону. Так что в конце концов на той стороне, которую рисовал Мирр-Мурр, осталось только два цыпленка.

Мирр-Мурр несколько удивился, но нарисовал этих двоих. Затем с глубокомысленным видом стал готовиться рисовать цыплят, оставшихся на другом краю, – щурил глаза, оценивал освещение. Но в это время цыплята перебежали обратно, и на той стороне, которую теперь рисовал Мирр-Мурр, осталось только три цыпленка. Мирр-Мурр нарисовал их. Наконец рисунок был готов, и он показал его наседке. – А где же остальные цыплята? – спросила наседка. – Здесь я вижу только пятерых, а у меня их двадцать! Спроси у кого хочешь! Любой скажет! Мирр-Мурр обескураженно почесал в затылке. Он и сам видел, что цыплят двадцать, но, когда он рисовал, их было только пятеро! Ослик, который стоял рядом, возле крольчатника, подошел к Мирр-Мурру и шепнул: – Скажи, пусть зайдет попозже! А в остальном положись на меня! Мирр-Мурр попросил наседку зайти попозже, добавив, что хотел бы еще немного доработать рисунок. Наседка ушла вместе со своими цыплятами. Но одного цыпленка ослик потихоньку попросил остаться. – Пойдем, – сказал он ему, – сейчас мы будем рисовать тебя одного. Цыпленок гордо надулся и чванливо вскинул свою пушистую маленькую головку. Ослик шепнул Мирр-Мурру: – Нарисуй его несколько раз, вместо недостающих цыплят. Никто ничего не заметит, они все одинаковые. Так Мирр-Мурр и сделал: нарисовал цыпленка с одной стороны восемь раз, а с другой – семь. Они еще раз посчитали с осликом, все ли двадцать цыплят на месте. Затем Мирр-Мурр аккуратно свернул листов и отправился с ним к наседке. – Эта работа далась мне труднее всех! – сказал он ослику. – Спасибо за помощь. Ослик кивнул, но, прежде чем он успел что-либо ответить, Мирр-Мурр вместе с рисунком был уже далеко.

Бобица дает уроки пения поросенку

На дворе стоял прекрасный летний день. Было тихо, ни один листок не колыхался, все обитатели двора дремали в тени. Наседка и ее цыплята – под шелковицей, Крох – в прохладной конуре, петух Кукареку – в лопухах, а ослик и его друзья – в ящике. Одна Бобица не спала. Она сидела возле крольчатника и потихоньку напевала: В черной речке плавает утенок... Вдруг к ней подбежал, семеня короткими ножками, маленький поросенок, сел перед ней и стал слушать. Бобица улыбнулась ему и продолжала петь: Скоро к маме в Польшу полетит. Поросенок ерзал и вертелся, навостряя уши. Стоял прекрасный летний день, ни одна муха не жужжала, и слышен был лишь тихий, серебристый голосок Бобицы. – Еще раз! – сказал поросенок. – Спой еще раз! Кукла-негритянка снова запела: В черной речке плавает утенок... Поросенок слушал ее с благоговением. Бобица спела песню до конца. – А теперь я! – сказал поросенок. – Хорошо, – согласилась Бобица, – только негромко. Поросенок встал, поднял голову и завизжал ужасным голосом: – У-и, у-и, у-и! Бобица зажала уши и крикнула поросенку: – Тихо! Ты всех разбудишь! Поросенок перестал визжать. – Так дело не пойдет, – сказала Бобица. – Научи меня, – попросил поросенок. – Я так хочу петь! – Ладно. Только слушай внимательно! – милостиво согласилась Бобица. – Слушаю! – Самое главное – это дыхание! – принялась объяснять Бобица. – Кроме того, надо следить за правильным произношением. Когда мы поем звук "о", губы надо округлять. Ты слушаешь? – Да, – сказал поросенок, – губы надо округлять! – Правильно, – кивнула Бобица. – Теперь я прочту текст, а потом напою тебе мелодию. Поросенок слушал ее нетерпеливо, то вскакивал, то опять садился, видно было, что он хочет петь сам. В конце концов он перебил Бобицу: – Я все понял! Я все понял! А теперь я! – Хорошо, – согласилась Бобица. – Делай так, как я тебя учила: глубоко вздохни и не забывай следить за произношением! Поросенок поднял голову, закрыл глаза и завизжал ужасным голосом: – У-и, у-и, у-и, у-и! Бобица испуганно зажала поросенку рот, но тот вырвался и продолжал визжать. Крышка ящика с грохотом взлетела вверх, и из ящика показались головы Янчи Паприки, Мирр-Мурра и Ать-Два. Янчи Паприка гневно воскликнул: – Гром и молния! Это что за концерт? Что за визг? Примчались наседка и Крох. – Что такое? Что такое? Пристыженный, красный как рак поросенок умолк, опустил уши и весь съежился. Бобице стало его жалко. – О, ничего, – сказала она улыбаясь. – Ничего! Мы пели. – Это не пение! – рассердился Янчи Паприка. – Это визг! – Ну почему же, – возразила Бобица. – Это был первый урок. Правильное произношение. У поросенка неплохой голос, только его надо еще отшлифовать. Поросенок улыбнулся Бобице счастливой улыбкой. – Отшлифовать, отшлифовать!.. – проворчал Янчи Паприка. – С таким звуком шлифуют только ржавый топор! Тут подбежала мама поросенка и спросила, тяжело дыша: – Что такое? Кто тебя обидел? – Никто, – ответил поросенок. – Я учусь петь. Бобица сказала, что у меня неплохой голос, только его надо еще отшлифовать. – Это другое дело! – обрадовалась мама. – Наша семья всегда славиласьхорошими голосами. Я горжусь тобой! И, высоко подняв голову, она ушла вместе с поросенком. Янчи Паприка гневно посмотрел им вслед. А потом передразнил: – "У-и, у-и, у-и! У меня неплохой голос! Только его надо отшлифовать"! Остальные весело рассмеялись, не смеялась одна Бобица. – Не грусти! – сказал ей Янчи Паприка. – У тебя еще будут ученики поталантливее – и, главное, поскромнее!

Посещение больного. Остаемся здесь

Облокотившись на край ящика, ослик и его друзья задумчиво смотрели на шелковицу, на крольчатник и на забор, в котором не хватало нескольких досок. – Хорошо здесь! – тихо вздохнул Мирр-Мурр. Остальные кивнули, соглашаясь с ним. Больше никто ничего не сказал, но каждый чувствовал, что здесь действительно хорошо. Янчи Паприка, Бобица и оловянный солдатик Ать-Два думали об одном и том же: о пыльной кладовке. Давно лежали они там, заброшенные и одинокие. Ослик представлял себе цветочный столик. "Там тоже было неплохо, – думал он, – нельзя быть таким неблагодарным!" Но все же, если говорить откровенно, там он чувствовал себя очень одиноко. Из задумчивости их вывел Крох. Подойдя к ним, он дружелюбно посмотрел на компанию, выглядывавшую из ящика, и сказал: – Мы вас полюбили. Здесь вообще все любят друг друга. Ослик и его друзья смотрели на него улыбаясь. Крох, очевидно, хотел сказать что-то еще. Он кашлянул и в конце концов произнес: – Вы еще не всех знаете. Здесь есть один человек, который нам особенно дорог. – А где он? – вежливо спросил ослик. – Он болен, – сказал Крох, – и уже целую неделю лежит в постели. Ослик и его друзья погрустнели. Болезнь – это, наверное, что-то очень плохое! – Один, – продолжал Крох, – он лежит совсем один. Глаза Мирр-Мурра заблестели: – Давайте навестим его! Все с удовольствием приняли это предложение, но больше всех радовался Крох. Глаза его засияли от счастья – правда, их закрывала шерсть и взгляда его никто не видел как следует. – Мы будем играть с ним и рассказывать ему разные истории, – сказал Янчи Паприка. – Мы его развеселим, не беспокойся! – А где он лежит? – В комнате, – сказал Крох. – Его зовут Яношка. Это мальчик, ему пять лет. Я вас отвезу, садитесь ко мне на спину. Вся компания села Кроху на спину, и он подвез их к веранде. – Подниметесь по лестнице, – сказал пес, – и первая дверь направо. На веранде было прохладно, по натянутой бечевке взбегала вверх виноградная лоза, и ее широкие листья давали обильную тень. Солнечные лучи сочились между листьев тонкими полосками: эти полоски напоминали связку разноцветных стеклянных трубочек. Маленькая компания поднялась по лестнице, нашла нужную дверь, и Мирр-Мурр осторожно открыл ее. Вслед за ним в дверь вошли все остальные. В комнате стоял полумрак, сначала друзья почти ничего не видели, а когда их глаза привыкли, то почувствовали, что кто-то на них смотрит. Приподнявшись на локте в постели, на них блестящим взглядом смотрел Яношка. Первым заговорил Янчи Паприка: – Нас прислал Крох. Он сказал, что ты болеешь. Яношка знаком пригласил их подойти поближе. Друзья подошли к самой кровати. Яношка поднял их с пола и посадил всю маленькую компанию на голубое одеяло. Новые знакомые быстро подружились; ослик и его друзья, перебивая друг друга, рассказали о своих путешествиях и приключениях во дворе. Когда Мирр-Мурр рассказывал историю с цыплятами, Яношка весело рассмеялся. Услышав его смех, пришла мама. – Это ты смеялся, золото мое? – Ты только послушай, мама! – хохотал Яношка. – Что послушать? – подошла поближе мама и, увидев ослика и его друзей, спросила: – А они как сюда попали? – Они приехали из Будапешта, – сказал Яношка. – В ящике из-под яблок. – И он по очереди представил ей всю компанию. Мама Яношки очень удивилась, но больше всего ее обрадовал смех Яношки ведь это верный признак выздоровления. . – Они здесь останутся, можно? выразил Яношка общее желание ослика и всех его друзей, желание не высказанное, но тем более страстное. – В Будапеште они все равно никому не нужны, – добавил он. – Хорошо, сынок. Если они сами захотят. Она погладила Яношку по голове, улыбнулась ослику и его друзьям и вышла из комнаты. Хотят ли они остаться? Когда мама Яношки вышла из комнаты, они все вместе стали горячо уверять Яношку в этом – хотят, и еще как хотят! Так ослик и его друзья остались у Яношки, который очень полюбил их и, самое главное, много-много играл с ними.

Csukas Istvan EGY KISCSACSI TORTENETE Mirr-Murr Kalandjaibol. "Mora", 1975.