Текст книги "СМДБВБИП"
Автор книги: Исаак Ландауэр
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Дело вкуса, – отчаянно хотеть жить. В желании том забывая про саму жизнь. Не подумать, что нечто, тебя породившее, способно увлечься, смеяться и любить – какая непростительная слепота.
– Как-то мосинку в руках держал.. Ох, это песня, точно ребенка качаешь, – не безнадежен. Отчего не пособить им, отчаявшимся, сделать переход. Сознание, привитое здешнему виду, стремится домой. Туда, к созвездию в форме окаймленного ромбом креста, призывно загорающегося в глазах посвященных. Только им-то здесь не мачеха, как пустить её под нож во имя амбиций побеждённых. Да, четвероногие знают, они проиграли там, но здесь умудрились-таки привить мысль в чуждой атмосфере, не дав себе исчезнуть совсем. Ядерный апокалипсис разве не наиболее очевидное с точки зрения природы развитие указанного вида: самоистребление паразитов попутно обеспечивающее радиационный скачок эволюции. И стеклянные отражатели солнечного света на месте городов. Напоминание, запечатленная история техногенной жизни и маяк.
– Здесь.
– Выйдешь со мной?
– Конечно, – они пока еще не поняли, что Довлатовский Союз и был лучшим из известных здесь общественных организмов. Пусть игра в идиотизм, но, если все игроки это понимают, она становится занимательной и не злой: становится игрой. Времяпрепровождение куда приятнее, чем любое "по-настоящему". Театр комедии на двести миллионов, где верхи порой удерживались от смеха, а низы и не пытались. Пирамида подчинения, но уверенная в себе, бессознательно оттого лелеющая разнообразие, иначе сильному скучно. Мир не всерьез, вот, что они потеряли. И если..
– Может, ты поговоришь? – в мире слабых боятся и шлюху.
– Охотно. Звезда моя, коли еще не в гробу, не строй из себя сестру-хозяйку, обслужи приятеля, как следует, – подчеркнутое недоумение, дальше или презрительный взгляд, или.. Откуда – не жди жизни от трупа.
– Возьми меня, не прогадаешь, – гвардеец охотно покупается, – И махнем в "Подушку": классное место, там бухло круглосуточно, – и впрямь венец творения.
Литературному герою неизменно полагается что-то делать. Добиваться, доказывать, побеждать. Любить и быть любимым, в крайнем случае лишним. И это в мире, который не почему и зачем, а просто так, незамысловатая реакция на пустоту. Николаю нравилось сидеть на месте и наблюдать – хотя бы и за кошкой; особенно за кошкой. Вместо этого он исполнял роль находчивого ребенка, сбывшейся фантазии родителя – в рамках досадного убожества родительских фантазий.
До поры. Бунт в крови воспроизводства, суть воспроизводства. Он хорошо понимал, но бунтовать не хотел. Он точно мир: есть, и ладно. Нет, конечно, не терпелось ему временами пустить под откос иные совсем уж зарвавшиеся мусоровозы, но ускорять гибель мертвого.. Странно, не правда ли. Там, где все уже движется, стремиться обогнать: кого и чтобы попасть куда.. Главное в жизни – поменьше забивать голову главным. Настроение – вот уж точно не второстепенное.
– Приехали, голубки, – серое от выхлопных газов здание, серые мятые лица, серый будто сам воздух. Впрочем ад, посвященные знают, бывает только до выпивки.
– Руки убрал: мы не одни, – с такой, пожалуй, и после выпивки. Все меняется: век живи, два учись. Всякое пробуждение без памяти отрадно, но важно ли. Собой ли; отрадно, что есть дурдом. Как будто в той песне: "Под крышкой гроба.. Моего".
Здесь и впрямь все похоже на известное заведение, где больные играют в санитаров. Где и живешь-то по принципу что бы такое придумать, чтобы не повеситься. Не придумывается, но, покуда думаешь, еще не висишь.
– Хотите стать паствой, – а вот и новенький.
– Как?
– Как зубной, только через "в".
– Вам, собственно, куда?
– В светлое будущее; ожидание оплачивается. Вы спешите?
– Нет.
– Аналогично. Итак о пастве. Мир – не совершенен, а я – да.
– Охотно верю, а..
– Причем. Сейчас объясню.
– Вы знаете, как жить?
– Нет. Но объяснить, повторюсь, могу.
– И?
– Уже объяснил. Не надо ничего знать, и ни о чем думать, тем паче ни то, ни другое невозможно. Берем моего кота и ему верим.
– Вас как зовут?
– Ие. Своего рода аббревиатура: Иннокентий единственный. Вашего имени не спрашиваю, на то есть кот. Итак, мир с точки зрения человеческого сознания парадоксален: до черта всего есть, не зачем, не где и не как, ничего за это не должен и целей никаких. Следовательно, берем моего кота и дальше действуем соотносительно его указаний.
– Он..
– Самец, конечно. Не кастрюлю же для заваривания потомства слушать, но великое поистине существо, способное породить миллионы: детей, а, значит, идей.
– Логично. Но как паства, должен спросить – отчего слушать не Вас?
– Совершенство это ничто. Вам давно не случалось в пустоте..
– Спасибо, мы уже выяснили, что я не спешу.
– Превосходно. Технически, берем кота, задаем параметры ответов да-нет-следующий, и ну спрашивать.
– Почему кота?
– Любое животное: лицо незаинтересованное и не привычное к обману. На один шанс из бесконечности эффективнее, чем бросать монету, на два – чем наугад. Коты притом не склонны к беготне и вообще на сытый желудок ведут себя подходяще величественно. Ведь со временем математика даст плоды и благодарной, повторюсь, пастве, а затем ее избранным, захочется привычной аффектации. Мишуры, но к чаяниям неразумных отчего не снизойти, когда речь идет о декорациях, а не о сути.
– А Вы сами..
– Оттуда, оттуда. И документ есть. Смущает?
– Скорее вдохновляет.
– Прекрасно. В таком случае осталось найти кота.
– Человечество спасено?
– Осенено. Смыслом то есть, им для счастья большего и не надо.
– А Вам?
– Мне, повторюсь, надо кота. Дискуссия затянулась, едем.
Не всем же, в самом деле, жить как все. У персонажа есть возможности и опыт, а потому развлечение его – застыв на точке, думать. У персонажа не все так просто – тем паче собственного повествования. Когда-то он тоже был мертвый, а нынче временами чересчур даже живой. Это счастье, спору нет, и оно в каждом из нас, но, при прочих равных, взгляд, не упирающейся в антропосферу не то же самое, что "купить трусы онлайн".
Чтобы создать подчинение по умолчанию, нужно придумать что-то свое. Слово не дряхлеет и вожжи не теряет: вина, обязательство, судьба, совесть и страх – вне времени. Слова, обслуживающие интересы хозяев, не сами хозяева ли. Кто тут кого обслуживает?
– Кот и впрямь идея, даст слову объективность случая.. Кота.
– Не хочу. Не хочу..
– Чего?
– Чтобы я знал, отстань. Случай Кота, связь кончаю, так и назовем пушистика. В таких меня херочках-махерочках, понимаешь, носило, что уж точно не для того вынесло, чтобы.. Что?
– Кот. Особенный должен быть или любой?
– Коты, – Николай вдруг осознал неизбежность следующей фразы, – Все особенные.
– Подождем.
– Ее.
Любовь не соревнование обманов, но война характеров. Иностранцу проще: он другой. В силу того, что другой. Его накормят за то, за что скормят своего. Персонажу и вовсе легко, он способен вынюхивать мысли – те, что пронизаны страхом; всякий угол пропитывается ими насквозь. Что-то там насчет помоги, прости. Монотонные обращения к доброму хозяину, мечта крепостного продлить грамоту навечно. Мечта, осененная тысячелетиями. Мечта быть кому-то нужным – любой ценой. Мечта о смысле существования. Мечта, которая может и сбыться..
Персонажу не до мечтаний. Он точно вечный студент: молод, пытлив и пьян. Жизнью ли, грезами очередной грезы, повод найдется. Ему легко, потому что не тяжело, а, если и тяжело, то временами. На указательных пальцах его зарубки от пса, напоминание посильнее всякого кольца: собачки со мной. Кавычки тут не нужны, его цитаты, его кровь, его.. За мной и вокруг, везде: захотят – поцелуют, захотят – сожрут. Обычно, впрочем, хотят поиграть – с тем, кто догадался не судить. Сначала других, после себя, заваривая словами кашу из оправданий – им, порицаний – себе. Потом пришли те самые – собачки, милахи порой о семи пальцах, и предложили дальше играть. Играть дальше. В собак. Кошечек, сорок – хоть козлов, а в человечьем обличье. У животных, что у тех матросов – одни утверждения. Кот может полюбить играть мышкой, а пес компанию кота. Но пожалеть – увольте. Оставьте себе, нам тут без надобности милосердие и прочая скука, мы здесь порадоваться, поучиться и поиграть. Мы – здесь.
Где-то он силился перестрелять за глухоту мужчин, где-то ненавидел всех – но непременно двуногих. Где-то понимал, что ненависть ему претит, закутываясь в саван лени – родине по душе если не воры, то покойники. Где-то одевал гражданку, сходил на берег и принимался снова спрашивать. О том, как в городе одни неполноценные, как сотни лет пишут деревне размножаться, работать и верить. О том, как самым умным легче всего управлять. О силе слова – которое управляет, покуда разбираются в его смыслах; копаясь в двусмысленности. Даже и огорода: вроде мой, а вроде пока.. А вроде налог у бабки на огороде, зато у сына ума палата и трактор.
– Моя, знаешь ли – пора уже перейти на "ты", мама – надо бы купить коту поесть, крестилась при каждом даже упоминании храма, какого-нибудь святоши или чего угодно божественного – например, в книгах. Можешь себе представить, каково это, ведь одних фразеологизмов на "бог" пруд пруди.
– Это к чему?
– Давай, по возможности, без гимнаста.
– То есть?
– Анекдот разве не знаешь про крест.
– Мне все равно, если ожидание, как ты сказал, оплачивается.
– Что есть, то есть. Глупо получилось с этим "ты": плачу я, а равны мы.
– Желаете передумать?
– Нет.. Пока точно нет.
Война. Как много в этом звуке, для сердца русского слилось. Как много в нём отозвалось. Наконец, созрели для Нее против всех: пора. Когда мы долго не воюем, начинаем жрать сами себя. Женщина навсегда чужая. Куда интересней, чем своя. Мы здесь, чтобы убивать; и умирать. Враг не у ворот, но внутри – танки по нему не пустишь, и на танк не бросишься: любовь.
Эра паразитов кончилась: игра удалась. Ещё лишь начавшись. В ней есть уже нечто ужаснее страха и страшнее ужаса. Стыд; совсем не просто слово. Игра. Почему – не почему. Молча: к двойкам подтянулись тройки. Зачем – чтобы все продолжалось: четверки. Записать – запиши. Сложи: записанное понимается легче. Двадцать три.
А вот и она – какая же она старуха: вечно цветущая. Ей, наверное, нужен ты: двадцать три. Живой или мёртвый – безразлично: пять. И напоследок – уж не шесть ли.. Не сразу: из короля в валеты. Молодость ценнее власти. Молодость не проходит – если не заменять её иллюзиями: туз. Ещё туз: и здесь, и где угодно.
Кости ответили тринадцать, в цифрах не сильны, но все же. Два-три-шесть: имя и дата. Персонажа – да хоть кого. Семь и восемь. Чем бы закончить: четыре-пять-шесть. Об'яснение – а нужно ли.. Три-четыре-пять. Разговор с бесконечностью занимателен – когда это разговор, а не шкодливое заглядывание в глаза. Похоже, всем на все по барабану: включая, теперь, к счастью, и меня. Однако и персонажам требуется поспать.. Проснулся, а мусульмане говорят «наш пророк», однако и замахнулись правом.
– Собственности.
– Что?
– Собственности им всем не хватает, жадность и зависть. Лишь бы мое, а остальное не важно, тут любая прикормка в самый раз. Вообще, конечно, на ком-то, может, и не приветствуется клеймо принадлежности ставить. Как водится, понимание такое приходит уже по факту, когда.
– Ты так-с..Читаешь?
– Только, если нужно. Тебе нужно. Вон, кажется, идет матерый. В самый раз: отожраться бедолаге после холодов. Понастроить стеклянных фаллосов, конечно, эффектно, да только монголы всегда правы: пастбища. Кушай, мой хороший. Моя радость. Я, если что, за лес, а не за справедливость. Кто не согласен, готов повесить. И вообще готов. Для общего, так сказать, разнообразия пищевой цепи и прочих обстоятельств для.
Персонаж не живет в сети и, тем более, не общается с биологическими модемами. Его наука из разряда проверочное слово небытие: если повествованию нужно, пусть. Такая вот школа – лишь бы не семинария. Впрочем, кто, если не они, разделит мир на своих и чужих, сомневающихся и умных, свободных и рабов. Грибок, паразитируя на дереве, убивает слабое, давая пищу сильным; и себе, конечно. Мир не совершенен – лучше, чем совершенен. Тут есть четлане в желтых штанах, но встречаются и дальтоники. А не все ли притом сперматазоиды – буквально, внутри нее и алкающие матки. С эдакой конкуренцией проще учиться. Эдак отстаивать собственное мнение. Головастик не способен, разве, стать личностью, а не только и не столько биоматериалом. Отличаться, быть интересным и даже смешным – не для кого и потому, а в результате очевидного желания, иначе безусловной потребности, быть собой. Убрав мишуру надуманного другими, с этим самым собой познакомиться. С порядочным идиотом, не променявшим свободу на яйцеклетку, а школу – на колыбель.
– Сон, глядишь, и не великая мистика, а просто дивиденды не слишком хлопотного дня. Удовольствие в благодарность от организма. Мотивация поменьше бегать – и подумать, как это сделать.
– Что?
– Ты уснул. Так бывает: то сигаретой угостят давно некурящего тебя, то ходишь приятно голый, а всем невдомек, то просто хватает ума идти за повествованием, не помня и не понимая куда. Главное, чтобы сам, пустишь сюда постороннюю помощь, посторонят тебя в раз.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
