Текст книги "Люси Краун"

Автор книги: Ирвин Шоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 10

Когда Люси с Джефом подошли к коттеджу, было уже почти совсем темно. Сквозь просвет между облаками проглядывало солнце, садившееся за вершины гор, его холодные прямые лучи, придавая озеру свинцово-розовый оттенок. С противоположного берега доносились звуки горна. Они казались более далекими, чем обычно, дрожащие и приглушенные плотным туманным воздухом. На Люси был плащ, наброшенный как накидка на плечи, которая жесткими старомодными складками окутывал ее фигуру, Джеф шел немного позади. Люси взошла на две ступеньки крыльца и остановилась, прислушиваясь к горну. Она начала снимать плащ и Джеф поспешил помочь ей избавиться от жесткой брони, повесив плащ не стул и не торопясь повернув женщину к себе. Она слегка кивнула, улыбнулась ему, склонив голову набок. В неясном закатном свете лицо его казалось выражало четыре-пять различных эмоций, будто он так до конца и не понимал, кем был в тот момент – победителем или побежденным, был ли он счастлив событиями сегодняшнего дня или огорчен тем, что все закончилось. Медные звуки с другой стороны озера замерли, и Люси подойдя к столику, взяла лежащую там пачку сигарет.

– Где бы я ни находился, – сказал Джеф, давая ей прикурить, – с этого времени горн всегда будет будить во мне воспоминания.

– Шшш, – сказала Люси.

Джеф отбросил в сторону спичку и внимательно посмотрел на Люси, вглядываясь в миндалевидные серые полузакрытые глаза, таившие улыбку и неразгаданную тайну Востока, хранящие секрет, который никогда никому не раскрыть, он разглядывал ее полные нежные губы, которые без помады почти сливались с ее загорелым лицом.

– О, Боже, – тихо прошептал он. Не обнимая ее, юноша медленно и нежно провел рукой по ее бедру, ласково погладил живот. – Прекрасное место, прошептал он.

Люси засмеялась.

– Шшш, – еще раз напомнила она.

Она словила его руку, поднесла к губам и поцеловала его ладонь.

– Сегодня ночью, – начал Джеф.

Люси целовала кончики его пальцев легкими короткими прикосновениями губ, как целуют руку ребенка.

– Вот и все, – сказала она. – Тони, – позвала она. – Тони, ты где? -Ответа не было и она повернулась к Джефу. Он уже схватил перчатку и мяч, которые час тому назад были небрежно брошены Тони и увлекся подбрасыванием мяча и отработкой задних ударов. – Он, наверное, еще не вернулся из похода, – предположил Джеф. – Не волнуйся. Он придет к обеду.

– Я пойду в дом и переоденусь, – сказала Люси.

Джеф положил перчатку и мяч на пол.

– Пожалуйста, не уходи. Останься здесь. Не нужно переодеваться. Мне очень нравится это платье. – Он прикоснулся к легкой ткани в том, месте где она облегала ее стройное бедро. – Я безумно привязан к этому платью.

– Ладно, – согласилась Люси. – Будем делать все, что ты хочешь, потому что… – Она запнулась.

– Почему? – спросил Джеф.

– Потому что тебе двадцать лет, – сказала Люси.

– Чертовски уважительная причина, – пошутил Джеф.

– Ничего лучше не могу придумать, малыш, – легко ответила она и легла в гамак, откинувшись на подушки и свесив ноги на пол. Джеф не спускал с нее глаз, следя за движением ее откинутой головы, за полузакрытыми от дыма глазами.

– О, Боже, – пробормотал молодой человек.

– Прекрати повторять все время «О, Боже», – попросила Люси.

– Почему?

– Это все меняет. Ты добьешься того, что я начну чувствовать себя виноватой. И сядь, пожалуйста. Не нужно. Не нужно призраком стоять надо мной.

Джеф сел на пол, опершись спиной на стойку гамака, склонив голову к ее животу.

– Мне нравится быть твоим призраком.

– Только в определенные часы дня, – уточнила Люси. Она погладила его по голове кончиками пальцев, потом опустила руку на его затылок. – Какая прелесть, ты не должен отпускать длинные волосы.

– Хорошо, – согласился Джеф.

Люси провела рукой по голове юноши.

– У тебя четкая упрямая форма головы, – сказала она.

– Правильно.

– И волосы у тебя пахнут как у Тони, – продолжала она. – Как запах самого лета. Сухо и солнечно. Когда мужчины взрослеют, их волосы пахнут совсем по-другому. Сигаретами, заботами, усталостью, парикмахерской.

– Как пахнет усталость? – поинтересовался Джеф.

Люси задумалась.

– Так же как аспирин на вкус, – наконец определила она. – Будь я мужчиной, я занималась бы любовью только с семнадцатилетними девочками, блестящими, пухленькими, совсем новенькими.

– Если бы я был мужчиной, – возразил Джеф. – Я бы занимался любовью только с тобой.

Люси усмехнулась.

– У тебя прекрасные манеры! Признавайся, сколько у тебя было девочек? – Одна.

– О, – удивилась Люси. – Значит две, если считать меня.

– Нет, одна, если считать тебя.

– У тебя действительно прекрасные манеры. Но я, конечно, тебе не верю.

– Ладно, – сказал Джеф. – Признаюсь. Я соблазнитель. Полдюжины женщин покончили собой из-за меня, с тех пор как мне исполнилось пятнадцать. Я многоженец. Меня разыскивают в десяти разных штатах под различными именами. В возрасте четырех лет я совратил лучшую подругу моей бабушки, и с тех пор ни на минуту не останавливался. Меня не допускают на территории общежитий женских колледжей Востока. Моя книга «Как завоевать, удержать женщину, и как избавиться от нее» напечатана уже в десятке стран, включая те, где говорят на языках объявленных мертвыми два тысячелетия назад.

– Достаточно. Мне уже все ясно, – рассмеялась Люси. – Ты очень забавный. Я думала, что сегодняшние молодые люди страшно… Ну, распущены что ли.

– Я полная противоположность распущенности, – признался Джеф.

Люси подняла голову и с любопытством начала разглядывать его. Он не повернул головы.

– Я верю тебе, – сказала она.

– Я ждал.

– Чего?

– Тебя, – сказал Джеф.

– Не надо шутить.

– Я не шучу, – возразил юноша. – Я ждал чего-то, – он задумался, чего-то всепоглощающего. Я не верю ни во что беспечное, маловажное или несовершенное. Мои знакомые девчонки. Они были хорошенькими, умными, иногда забавными. Но никогда не захватывали меня всего.

– Боже, – воскликнула женщина. – Да ты романтик.

– Любовь – это либо романтика, либо то же самое, что обычная гимназия, – назидательно сказал Джеф.

Люси опять засмеялась.

– Ты действительно необычен, – она села и произнесла уже совсем серьезно: – Так ты считаешь чувство ко мне всепоглощающим?

– Да.

– Мне впервые в жизни говорят такие вещи, – призналась Люси.

– А твой муж?

– Не знаю, – осторожно ответила Люси. – Думаю, ему со мной удобно.

– Этого ведь недостаточно, – возразил Джеф.

– Разве? – теперь голос ее звучал настороженно. – До сих пор было достаточным.

– А сейчас?

Отбросив в сторону сигарету, Люси разгладила складки платья несколькими тщательными движениями ладони.

– А теперь, – сказала она, – думаю, что лучше пойти в бар и выпить чего-нибудь.

Она встала.

Не оборачиваясь, Джеф протянул руку, чтобы задержать ее на месте.

– Что такое твой брак?

– Зачем тебе это знать?

– Мне нужно это знать, – начал Джеф. – Мне нужно знать о тебе все. Я хочу посмотреть твои детские фотографии. Хочу знать твою фамилию до замужества.

– Хаммонд.

– Хаммонд, – повторил Джеф. – Люси Хаммонд. Прекрасно звучит. Какие книги ты читала, когда тебе было четырнадцать?

– «Вершины», «Дас Капиталь» и «Маленькие Женщины».

– Прекрасно, – сказал Джеф. – А теперь скажи, какой ты видела свою будущую жизнь до замужества. Я хочу знать, о чем вы с мужем говорите дома за обедом.

– Зачем? – спросила она.

– Потому что я хочу владеть тобой. Хочу, чтобы мне принадлежало твое прошлое, все то время, которое ты проводишь не со мной, твое будущее.

– Осторожнее, – предупредила Люси.

– Я не хочу осторожничать, – упрямо возразил молодой человек. – Каков твой брак? Твой нерушимый брак?

– Мне всегда казалось, – задумчиво начала Люси, – что моя семейная жизнь меня удовлетворяет.

– А теперь?

– С середины сентября я опять буду так считать.

Джеф встал и подошел к краю крыльца, прислонился к опоре и устремил взгляд на озеро.

– Люси, – сказал он.

– Да?

– Когда он приедет сюда, – тихо начал он. – Краун, я имею в виду. Ты будешь спать с ним? – Он повернулся и прямо взглянул ей в глаза.

Люси резко встала и подняла со стула свой плащ.

Думаю, нам пора пойти чего-нибудь выпить, – сказала она.

– Ответь на мой вопрос, – настаивал Джеф.

– Не глупи. – В ее голосе снова послышалась угрожающая нотка.

– Ответь на мой вопрос.

Это не имеет никакого отношения к нам. – С этими словами она надела свой плащ и начала одну за другой застегивать пуговицы.

– Я хочу, чтобы ты мне что-то пообещала, – продолжал Джеф, не делая шагу с края крыльца, по-прежнему опираясь на деревянный столб.

– Что именно?

– Я хочу, чтобы ты пообещала мне ничего не иметь с мужем, пока мы…

– Пока что? – подталкивала его Люси.

– Пока мы вместе.

Люси застегнула последнюю пуговицу плаща, поставила воротник, прикрывающий ей уши.

– И как долго это будет?

Джеф драматично сглотнул.

– Не знаю, – ответил он.

– Назови срок, – настаивала Люси. – Два дня? Неделя? Несколько месяцев? Пять лет?

Джеф приблизился к ней, но не дотронулся до нее.

– Не злись. – Он говорил подавленно и уныло. – Я просто не могу вынести мысли о том, что… Послушай, мы можем встречаться постоянно. Я могу приезжать в город раз в месяц. И на праздники – день Благодарения, Рождество. Могу приезжать в Бостон почти на каждые выходные.

Люси кивнула, как будто воспринимала все это всерьез.

– Ага в Бостон. И в каких гостиницах мне останавливаться? Ритц? Копли? Или же в какой-то дыре для комивояжеров? Турин? Стетлер? И нужно ли мне при этом носить обручальное кольцо?

Джеф поднял руки, как бы защищаясь от ударов. – Люси, – взмолился он голосом мученика. – Не надо.

– И как мне представлять тебя в Бостоне? – безжалостно продолжала она. – Как моего сына? племянника? Старого друга?

– Не рисуй это в таких страшных красках, – начал злиться Джеф.

– И что по-твоему я должна говорить своему мужу? Некто, чьего имени нельзя называть, имеет причины возражать против…

– Прекрати, – сказал Джеф. – Существует много способов делать подобные вещи.

– Неужели? – иронично отозвалась Люси изображая тон приятного удивления. – Может, запишешь их все для меня. Как начинающий дипломат.

Будет прекрасной практикой для тебя, когда тебе нужно будет заявить протест Премьер министру Ирана или послать ноту в министерство Иностранных Дел Венгрии. Дорогой сэр! Довожу до вашего сведения, что на тело вашей жены были предъявлены претензии…

– Не издевайся надо мной, – прервал Джеф, теперь уже с угрозой в голосе. – И что по-твоему я должен сделать? – теперь он молил о пощаде. -Люси, дорогая, все было так хорошо до этого разговора. Ты что обвиняешь меня в том, что я хочу сохранить это все?

– Так хорошо. – Люси кивнула в знак ироничного согласия. – Они так хорошо любили друг друга – на каникулах, в дешевых гостиницах – и юноша всегда успевал на первую лекцию в понедельник утром.

Так ты понимаешь слово «хорошо»?

– О, Боже, – Джежф сник. – Я чувствую себя в западне. Если бы я был старше, стоял на ногах, имел свои собственные средства…

– И что тогда? – нападал Люси.

– Тогда мы могли бы уехать вместе, пожениться, жить.

Люси ответила не сразу. Затем прозвучал ее тихий успокаивающий голос. – Ты должен радоваться, – сказала она, – что ты молод, не стоишь на ногах, и что у тебя нет собственных средств. – Почему?

– Потому что я не уехала бы с тобой.

– Не говори так.

– И потом, – не унималась Люси. – Тогда ты винил бы себя, а не свою молодость и бедность. А это гораздо мучительнее. А как ты сможешь осенью, вернувшись в колледж, холодными вечерами рассказывать в общежитии о прекрасном времени, которые ты летом провел в домике своей сестры в горах. Я просто слышу твой рассказ, и заранее прощаю тебе, и даже немного завидую тому удовольствию, которое ты будешь при этом испытывать. Ты, наверное, скажешь: «Даже не знаю, что во мне такого, но замужние женщины определенного возраста, просто кидались мне на шею.

– Что ты пытаешься сейчас сделать? – спросил Джеф.

– Пытаюсь объяснить тебе, что лето – это лето. Что гостиницы закрываются. Коттеджи забивают досками от снега. Озеро замерзает. Птицы улетают на юг. Дети возвращаются в школу, а взрослые к… К заботам по хозяйству, к бриджу по вечерам, к несовершенству, к надежной реальности. Теперь лицо Джефа в прощальных лучах холодного солнца выглядело просто ошарашенным.

– Ты не любишь меня, – сказал он.

Люси подошла к нему, нежно улыбаясь. – И даже в этом ты не прав, сказала она. Она осторожно взяла его подбородок в свою ладонь и поцеловала его. Отпустив его, Люси отвернулась со словами:

– Не печалься, малыш. Осталось еще две недели лета.

Джеф шагнул вслед за ней, потом остановился, увидев Тони выходящего из тени деревьев, и медленно бредущего через лужайку по направлению к дому. Люси тоже увидела ребенка и сбежала с крыльца навстречу ему. Тони остановился и без всякого выражения посмотрел на мать и Джефа. В сером свете он казался усталым и бледным.

– Привет, Тони, – сказала первой Люси. – Где ты был до сих пор?

– Так нигде, – ответил Тони. Он старался избежать прикосновения матери, когда взбирался на крыльцо.

– Как поход? – спросил Джеф.

– Нормально, – ответил Тони. Он прислонился к стене веранды и посмотрел на Джефа. – Как твой зуб?

– Нормально, – в тон ему сказал Джеф.

– Тебе понравилось кино сегодня? – обратился Тони к матери. – Что там шло?

– Я… Я не ходила в кино, – сказала Люси. – Оказывается, они уже показывали этот фильм на прошлые выходные.

– А, – сдержанно и вежливо отреагировал мальчик. – А куда же ты ходила?

– Прошлась по магазинам, – сказала Люси. – Смотрела антиквариат.

– Ты что-то купила? – поинтересовался Тони.

– Нет. Все очень дорогое. Я просто посмотрела. Мы с Джефом пойдем в отель чего-нибудь выпить. Пойдешь с нами? Ты можешь взять Колу.

– Мне не хочется пить, – сказал Тони.

– Ну и что? Пойдем все равно, – предложила она еще раз.

– Я не хочу пить, – повторил Тони.

Люси подошла к нему и пощупала лоб.

– Ты здоров?

Мальчик увернулся.

– Со мной все в порядке, – ответил он. – Я просто немного устал, уклончиво объяснил он. – Поход ведь. Я не спал днем. Наверное, я пойду прилягу на пятнадцать минут. – Потом, испугавшись, что мать начнет суетиться вокруг него, он широко и бесхитростно улыбнулся ей. – Эти походы такие тяжелые, – сказал он. – Увидимся позже. – Он пошел в дом и лег на кровать. Так он и лежал неподвижно, с открытыми глазами, потом услышав, как мама с Джефом прошли под окном его спальни, направляясь в бар, он медленно досчитал до пяти, пошел в гостиную и набрал номер телефона отца в Хартфорде.

Глава 11

Машина, подъехавшая к коттеджу, была забрызгана грязью с серыми разводами на ветровом стекле, которое матово отражало свет фар и мокрый блеск стволов. Оливер остановил машину и некоторое время замер за рулем, отдыхая после долгой езды по мокрой дороге. В домике горел свет, но никакого движения внутри не было заметно. Оливер вышел из машины, захватив с собой дождевик и небольшую сумку с походными принадлежностями, которую он перед отъездом бросил на заднее сиденье машины. Он вошел через крыльцо. Комнаты были пустыми. Слышался только стук дождя, стекавшего с тополей, разросшихся над домом. На столе в центре комнаты были разбросаны газеты, на диванчике лежала перевернутая открытая книга. На шахматной доске в беспорядке стояли фигуры, две-три из них упали на пол. Ваза с пионами на камине роняла лепестки, которые плавно опускались на каминный коврик.

Стоя на пороге и осматривая пустую комнату, Оливер подумал, что стоит Люси появиться где-то хоть на пять минут, она неизменно оставляла после себя легкий незначительный беспорядок. Иногда зрелище вот такого беспорядка, оставленного Люси, доставляло ему удовольствие, чувство близости и заботливого понимания. Но сегодня, после долгой поездки, это вызвало у него лишь раздражение.

Он снял шляпу и потер руки, стараясь согреть их после уличной прохлады. Камин не горел. Часы на полке показывали две минуты девятого. Как обычно, Оливер прибыл без всякого опоздания. Он направился в кухню за бутылкой виски, которая обычно стояла в шкафу для посуды. В мойке было несколько тарелок, оставшихся после чаепития. Три чашки, три тарелки, отметил он про себя, несколько тарелок с крошками шоколадного торта. Он взял виски и налил себе бокал. Даже не разбавив напиток водой, он вернулся в гостиную и устало присел, в ожидании потягивая виски. Через минуту на крыльце послышались шаги. Дверь открылась и вошел Тони. На нем была бейсбольная кепочка. Он остановился прямо на пороге, и, казалось не хотел заходить в комнату.

– Привет, Тони, – Оливер улыбнулся сыну.

– Пап, – ответил мальчик и приблизился к Оливеру, будто хотел поцеловать его, но остановился на полдороге.

Оливер снял с ребенка кепочку и нежно потрепал его волосы легким любящим жестом.

– Ты так загадочно говорил, Тони, – сказал ему Оливер шутливым тоном. – Даже не сказал по телефону, в чем дело. И требовал, чтобы я приехал ровно в восемь. Просил меня не говорить с матерью.

– Ты точно не звонил ей? – подозрительно спросил Тони.

– Я не звонил ей, – заверил Оливер. Тони не стоило сообщать, что он пытался связаться с ней по телефону по дороге из Уотбери, но из-за дождя был обрыв на линии и ему не удалось пробиться.

– Она не знает, что ты здесь? – настаивал Тони.

– Нет, – подтвердил отец. – Я подъехал сзади, как ты и просил, и в обеденное время. – Затем Оливер осторожно добавил: «Тони, может ты начитался комиксов?

– Я не читаю комиксы, – ответил ребенок.

– Ты так испугал меня, – тихо сказал Оливер.

– Извини.

– Иди сюда, присядь. – Оливер кивнул на стул, стоящий рядом. Тони медленно приблизился к стулу и осторожно опустился на него. Оливер потягивал виски из своего бокала. – Ну – в чем дело?

– Пап, – тихо начал Тони. – Я хочу домой.

– А, – Оливер задумчиво разглядывал бокал. – Почему?

Тони нервно развел руками:

– Мне надоело это место.

– Но это так полезно для твоего здоровья, Тони, – увещевал Оливер. -Ты так хорошо выглядишь, загорел, и мама пишет мне…

– Я хочу домой, – категорично заявил Тони.

Оливер вздохнул.

– Ты маме об этом говорил?

– Нет, – сказал Тони. – С ней бесполезно разговаривать.

Оливер понимающе кивнул.

– А, – догадался он. – Так вы тут немного повздорили.

– Нет.

– Оливер сделал очередной глоток.

– Так с Джефом?

Тони ответил не сразу.

– Ни с кем, – отрезал он. – Разве нельзя хотеть когда-нибудь поехать домой с собственным отцом и чтобы никто не нападал на тебя?

– никто на тебя не нападает, Тони, – ободряюще сказал Оливер. -Только вполне естественно ожидать, что придется ответить на какие-то мистические указания. Будь умницей, Тони.

– Я умница, – казалось Тони загнан в угол. – Я хочу домой, потому что не желаю находиться под одной крышей с мамой и Джефом.

Оливер поставил бокал и заговорил намеренно тихо.

– Что ты сказал, Тони?

– Не хочу быть под одной крышей с мамой и Джефом.

– Почему?

– Не скажу.

Оливер бросил на ребенка резкий неодобрительный взгляд. Тот сидел понурив голову, уставившись на носки туфель, всем своим видом выражая обиду и смущение.

– Тони, – сказал Оливер, – мы всегда были с тобой в дружеских отношениях, правда?

– Да.

– Я всегда говорил тебе, что волнует меня, ты всегда делился со мной своими бедами, – продолжал Оливер. – Правда ведь?

– Да.

– Разве я когда-то обещал тебе что-то, чего не смог выполнить? спросил Оливер.

– Нет, – признал Тони.

– Разве я когда-то не давал тебе правдивых и честных ответов на твои вопросы?

– Нет.

– Когда ты прошлым летом начал рассказывать твои истории, что ты, например, переплыл озеро, когда ты вовсе не умел еще плавать, или говорил, что мистер Нортон пригласил тебя на свое ранчо в Уайоминг на месяц и что он собирался дать тебе свою собственную лошадь…

– Но это все детская болтовня, – перебил Тони.

– Знаю, – рассудительно кивнул Оливер. – И разве я не говорил тебе, что знал и понимал это? И ты правильно делал, что рассказывал именно мне все свои выдумки, потому что я знал, что ты просто развлекаешься, развивая свое воображение. Но люди, которые не знали тебя так хорошо как я, могли бы подумать, что ты лгунишка и что тебе нельзя доверять.

– Но я больше не фантазирую, – оправдывался Тони. – Ни для кого.

– Конечно, – сказал Оливер. – И когда у тебя это случилось с глазами – были моменты в самом начале, когда тебе было очень непросто объяснить, что происходит, и чем все может кончиться. Когда ты станешь отцом, Тони, ты поймешь, чего мне это стоило. – Он сделал паузу. – Но я сделал это. Разве не так? – закончил он.

– Так, – покорно подтвердил мальчик.

– И знаешь, почему я сделал это?

– наверное, знаю, – Тони понизил голос почти до шепота.

– Потому что я хотел, чтобы между нами было все четко и ясно, объяснил Оливер. – Для того, чтобы через многие годы, когда ты будешь в моем возрасте, что бы не произошло в твоей жизни, ты бы смог сказать: «Мы с отцом уважали друг друга». – Оливер наклонился и похлопал Тони по коленке. Затем он встал, прошелся до двери и выглянул в дождливую темноту. Тони поднял голову и не отрываясь смотрел на отцовскую спину, его губы задрожали. Он ждал, что Оливер скажет еще что-то, но отец молчал, и Тони тоже поднялся, подошел к двери и остановился рядом с ним. – Я не знаю, как это объяснить, – прошептал он. – Мама и Джеф… Они делают плохое. Они делают то, что делают все взрослые, когда женятся. Я хочу домой.

Оливер на мгновение закрыл глаза. Он недоумевал по поводу звонка Тони, но этого никак не предвидел. Сидя за рулем и всматриваясь в дождливую ночь, он уговаривал себя, что все это детская блажь, и что все наверняка будет позади уже ко времени его приезда. Да он и не поехал бы, если на заводе не было временного затишья. Теперь он уже так не думал. Это будто ты слышишь крики из детской и направляешься туда в уверенности, что нужно разнять детей, дерущихся подушками или игрушкой, а вместо этого, открыв дверь комнаты находишь одного из детей в луже крови на полу, а другого стоящего над ним с ножом в руке.

– Кто тебе это сказал, Тони? – спросил он.

– Сюзанна, – ответил он.

– Кто такая Сюзанна?

– Она здесь отдыхает со своей мамой в отеле. Сюзанна Никерсон. Ей четырнадцать. У нее три папы. Ее мама два раза разводилась. Она знает много всего.

– И поэтому ты попросил меня приехать, Тони? – настаивал Оливер. -Это единственная причина?

Тони помедлил.

– Да, наконец сказал он.

– Тони, – Оливер говорил тщательно подбирая слова. – В таких местах отдыха есть летом много беззаботных скучающих женщин, женщин со скверным характером, которым нечего больше делать, кроме как играть в бридж и сочинять истории о своих соседях, всякие сплетни, которые не достойно слушать порядочным людям. И часто маленькие девочки, которые уже начинают проявлять интерес к мальчикам, слышат какие-то урывки разговора, не предназначенные для их ушей, и сочиняют… Ну… Замысловатые сказки. Особенно девочка, у которой мать меняет мужей.

– Я ударил ее, – сказал Тони. – Я ударил Сюзанну, когда она мне это сказала.

Оливер улыбнулся:

– ну, не думаю, что стоило ударять ее. Но, наверное, не стоило и слушать ее. Тони, сделай мне одолжение.

– Какое? – в голосе ребенка звучало недоверие.

– Ничего не говори об этом матери, – сказал Оливер. – И Джефу. Мы с тобой просто сделаем вид, что у меня неожиданно появилось время, и я сел в машину и приехал проведать вас. Как по-твоему, неплохая мысль?

Тони отпрянул, как от внезапного приступа боли.

– Нет.

– Почему нет? – спросил Оливер.

– Потому что Сюзанна была не единственной.

Оливер обнял мальчика за плечи.

– Но даже если, два, три или сто человек сплетничают, – возразил отец. – Это совсем не означает, что все это правда. Ты знаешь, что такое сплетни?

– Да, – сказал Тони.

– Это одна из самых плохих вещей на земле, – уточнил Оливер. – Это болезнь взрослых. И в одном только смысле порядочный человек может оставаться ребенком всю свою жизнь – это не сплетничать и не слушать сплетен.

Внезапно Тони вырвался из объятий отца, – Это я!.. Я сам! Я вчера сам пошел к дому ее сестры и посмотрел через окно и видел все собственными глазами. – Мальчик отвернулся и почти бегом бросился через всю комнату и свалился в плетеное кресло, пряча свое лицо от Оливера под подлокотник. Он плакал, стараясь одновременно изо всех сил не показать этого.

Оливер устало провел ладонью по глазам, подошел к креслу и присел на подлокотник.

– Ладно, ладно, ну будет тебе. – И он погладил сына по голове. -Тони, мне неприятно самому. Но просто не знаю, что делать. Ты очень молод. Ты еще не знаешь, что ты знаешь, а чего не знаешь. Ты мог увидеть что-то, что тебе показалось плохим, и что на самом деле было вполне невинным. Тони, – заключил он, – ты должен точно рассказать мне, что именно ты видел.

Тони заговорил в спинку кресла, не поворачивая головы.

– Она сказала, что поехала в кино. Но Сюзанна была права. Она не была в кино. Я пошел к дому его сестры. Сестра уехала и на этой неделе там никто не жил. На окнах были жалюзи. Но они не закрывали окна до конца. Внизу была щелка, через которую все было видно. Они лежали рядом в кровати и… На них ничего не было. Мама целовала… – Тони резко повернулся и посмотрел в лицо отцу. – Я хочу домой… Я хочу домой. – Теперь он рыдал, безутешно и открыто.

Оливер сидел на подлокотнике, не шевельнувшись, натянутый как струна, и смотрел на рыдающего сына.

– Прекрати плакать, тони, – сказал он хриплым шепотом. – Ты в последний раз плакал, когда был совсем маленьким. – Он встал и вытащил Тони из глубины кресла. – Теперь пойди, умойся, – приказал он бесцветным голосом.

– Что ты собираешься делать? – спросил Тони.

Оливер покачал головой:

– Не знаю, – сказал он.

– Ты ведь не уедешь, правда?

– Нет, – сказал Оливер. – Я посижу здесь немного. А ты иди, Тони. У тебя глаза совсем красные.

Медленно, волоча ноги по полу, Тони направился в ванну. Оливер смотрел ему вслед, неопределенно покачивая головой. Он тяжелой походкой начал мерить шагами прохладную комнату. На стуле валялась забытая Люси соломенная сумочка с ярко оранжевым шарфом, небрежно брошенным сверху. Оливер остановился возле стула и взял в руки шарф. Он приложил его к лицу и вдохнул аромат ее духов. Снова склонившись над стулом, он раскрыл сумочку и начал рассматривать ее содержимое. Маленькая компактная пудреница попалась ему в руки первой, он открыл ее, пудра припорошил маленькое зеркальце. Он осторожно положил пудреницу на стол, и начал одну за другой вынимать предметы из сумочки и в педантичном порядке расставлять их на столе. Крошечный пузырек духов, связка ключей, расческа, рецепт, вырезанный из газеты – рецепты пирога «Ангел». Потом он вынул небольшой кошелек для мелочи. Затем так же педантично одно за другим он уложил все это обратно в сумочку. И тут послышались голоса Люси и Джефа, приближавшихся к домику, затем их шаги на крыльце, и надев на лицо маску спокойствия, Оливер повернулся к двери, распахнувшейся перед Люси. За ней следовал Джеф. Она смеялась. Увидев Оливера, замершего в центре комнаты, Люси слегка нахмурилась, потом с радостью и удивлением воскликнула: «Оливер!» – и бросилась через комнату ему навстречу, раскрыв руки для объятий и поцелуя. Джеф тактично ждал на пороге, пока закончится приветствие.

Оливер поцеловал жену в щеку.

– Привет, Люси, – доброжелательно сказал он.

– Что ты здесь делаешь? – пробормотала Люси. – Почему ты не позвонил? Сколько ты будешь с нами? Ты уже обедал? Какой приятный сюрприз! Ты уже видел Тони?

– Оливер усмехнулся, – не спеши, – сказал он. – Всему своя очередь. Привет, Баннер.

– Добро пожаловать, мистер Краун, – ответил Джеф с детской вежливостью, вытянувшись при этом по струнке.

Люси взяла Оливера за руку и подвела его к диванчику.

– Пойдем присядем, – предложила она. – Ты выглядишь усталым. Тебе что-то принести? Что-нибудь выпить? Бутерброд?

– Ничего, – отказался Оливер. – Я поел по дороге.

Джеф глянул на часы.

– Уже поздно, – сказал он. – Наверное, мне пора.

– О! Нет, останьтесь, пожалуйста, – попросил Оливер. Он был почти уверен, что Люси бросила на него тревожный взгляд. – Я бы хотел с вами кое о чем поговорить. Если вы не очень спешите, конечно.

– Нет, – сказал Джеф. – Я не спешу.

– Ты уже видел Тони? – спросила Люси.

– Да, – ответил Оливер. – Он в ванной. – Он прекрасно выглядит, правда?

– Прекрасно, – согласился Оливер.

– Я говорила тебе, что на этой неделе он проплыл сто ярдов? – с гордостью сообщила Люси.

Оливеру показалось, что она говорит быстрее, чем обычно, как пианист, который нервничает в присутствии аудитории и старается скрыть это быстро проигрывая наиболее сложные пассажи.

– Он заплывал далеко-далеко на озере, – продолжала Люси. – А Джеф плыл за ним в лодке. У меня сердце было в пятках и…

– Я уже имел с ним небольшую беседу, – сказал Оливер. Он любезно повернулся к Джефу.

– Вы сейчас обедаете в гостинице?

– На этой неделе, – поспешно вставила Люси, прежде чем Джеф успел открыть рот.

– Его сестра уехала, и бедный мальчик остался с двумя банками рыбных консервов, и мы сжалились над ним.

– А, понятно, – улыбнулся Оливер. – Вы оба прекрасно выглядите, лето пошло вам на пользу.

– Да лето выдалось неплохим, – ответила Люси. – Хотя было много дождей. А ты как? Как тебе удалось вырваться? Что все твои замечательные работники на заводе забастовали?

– Все гораздо прозаичнее, – объяснил муж. – Просто удалось улизнуть. – В городе ужасно, правда? – спросила Люси.

– Ну, не так уж ужасно.

Люси погладила его по руке.

– Мы так скучали по тебе. Тони все спрашивал, когда ты наконец приедешь. Ты побудешь с нами, да?

– Не знаю, – сказал Оливер. – Посмотрим. – А, – пробормотала она. – Посмотрим. И Люси направилась к небольшому коридорчику, ведущему в ванную комнату и крикнула:

– Тони! Тони!

– Оставь его пожалуйста, – попросил Оливер. – Мне нужно поговорить с тобой, Люси.

Джеф, который все еще стоял на пороге, смущенно кашлянул.

– В таком случае, – начал он, – мне лучше…

– И с вами, Джеф, тоже, если не возражаете. – Оливер говорил подчеркнуто любезно. – Вы не сочтете за грубость, если я попрошу вас подождать возле озера несколько минут? По-моему, дождь уже прекратился. Я бы хотел поговорить с женой наедине – если вы не против – а потом я позову вас.

– Конечно, – с легкостью согласился Джеф. – Располагайте временем, я подожду.

– Благодарю вас, – сказал Оливер в спину уходящему Джефу.

Люси почувствовала, как у нее пересохло горло, ей хотелось закричать юноше:

– Не уходи! Останься! Дай мне время!

Но она молча смотрела ему вслед, затем, сглотнув, пытаясь избавиться от сухости во рту, она приблизилась к мужу. Она была почти уверена, что ей удавалось изображать улыбку, обнимая его за плечи. Она понимала, что главное в этот момент вести себя естественно. Хотя, что такое естественно? Тут ее охватила паника при мысли, что она уже не может определить, насколько естественно ее поведение.