Текст книги "Я верю в завтра"
Автор книги: Ирма Уокер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Свет невыносимо резал глаза. Бритт застонала и, вытянув руку, попыталась защититься от этой пытки. Мысли ее путались – Бритт никак не могла заставить себя сосредоточиться. Где она? И почему ничего не помнит? Последним отчетливым воспоминанием было то, что она сидит в автобусе, закрыв глаза. Так как же она очутилась здесь, на этой кровати?
Господи, неужели она в больнице?
Только тут Бритт начала ощущать и мягкую шелковистость простынь, и тяжесть одеяла, которым она была укрыта.
С опаской открыв глаза, она обвела глазами комнату – большую, добротно обставленную и какую-то безликую. Все в ней, начиная с дубовой мебели и стандартных натюрмортов на стене и кончая ключом с металлической биркой, лежавшим на тумбочке у кровати, указывало на то, что она в отеле.
Сквозь приоткрытую дверь шкафа она увидела свои костюм и пальто, аккуратно развешенные на плечиках. Под ними стояли туфли и лежала сумочка.
Приподнявшись на локте, Бритт увидела свое белье, брошенное на спинку стула. И тут неожиданно она все вспомнила.
Ну конечно! Она заснула в автобусе и спокойно проспала до конечной остановки. Там ее разбудил водитель и отвез в ближайший отель, где портье, лысоватый мужчина с острым взглядом, удивленный тем, что у Бритт нет багажа, заставил ее заплатить вперед.
Чувствуя слабость во всем теле, молодая женщина снова бессильно привалилась к подушке. Судя по свету, льющемуся из окна, уже давно рассвело. Наверняка она оставила у портье записку с просьбой разбудить ее – или болезнь так внезапно навалилась, что Бритт забыла это сделать? Впрочем, теперь это неважно.
Первым делом надо позвонить Линде – она наверняка уже волнуется, куда пропала подружка… Опомнись, глупышка, вспомни о разнице во времени! Линда наверняка еще спит или только что встала…
Взглянув на часы, лежавшие на тумбочке у кровати, Бритт увидела, что сейчас всего восьмой час. Отлично! Значит, на Мауи еще ночь, так что у нее масса времени и волноваться не о чем.
Бритт закрыла глаза, и перед ней начали возникать отрывочные воспоминания о прошедшем дне. Вот они едут по городу вместе с Крейгом. Они говорят о пустяках; оба изысканно вежливы, но за этой вежливостью скрывается нежелание говорить о вещах действительно серьезных.
Потом этот жуткий перелет на побережье, пересадка на другой самолет – тот, что должен доставить ее на Гавайи, задержка рейса, решение позвонить Крейгу, а в результате – неприятный разговор с Юнис, от которого у Бритт остался тяжелый осадок и мучительное чувство ревности.
То, что Крейг, не успев проводить жену, тут же пошел куда-то ужинать с любовницей, ясно доказывало, как эфемерны были надежды Бритт на то, что их брак еще можно спасти…
Где-то неподалеку с громким шипением открылась и затем снова закрылась дверь лифта. От неожиданности Бритт даже подскочила на кровати. Через несколько минут за дверью начал работать пылесос. В этом знакомом звуке было что-то такое домашнее и уютное, что Бритт, набравшись смелости, решила встать.
Она торопливо оделась, нервно дергая застежки и молнии, и, подхватив сумочку, направилась в ванную.
Похоже, что болезнь, отравившая Бритт вчерашний вечер и ночь, не оставила никаких следов, кроме кошмарного внешнего вида. Приглядевшись поближе, Бритт с отвращением увидела в зеркале расплывшийся по лицу макияж и чудовищно спутанные волосы. Зрелище было таким неприятным, что спазм сжал ее внутренности. Ее стошнило прямо в раковину.
Ей стало немного легче. Схватив бумажные салфетки, Бритт вытерла рот, а потом принялась яростно избавляться от туши и румян. Как жаль, что от остальных проблем нельзя избавиться так же легко, как смыть с губ старую помаду!
Доставая из сумочки косметичку, Бритт увидела баночку с таблетками. И тут в ее душу закралось подозрение. Может быть, это лекарство и впрямь вполне безобидно для большинства, но не для нее. Недаром же ей стало плохо именно после принятых двух таблеток. А в довершение всего она проглотила еще две уже в автобусе… Бритт вспомнила, что с детства плохо переносит некоторые лекарства, абсолютно безвредные для других людей.
Она отправила баночку с таблетками вслед за бумажными салфетками в корзинку для мусора и принялась наводить красоту – причесываться и заново краситься. Выходя из ванной, Бритт была уверена, что теперь с ее внешностью все в порядке.
Ей захотелось глотнуть свежего воздуха, и Бритт решила, что лучше пойти прогуляться, чем сидеть в душном номере и ждать, пока можно будет позвонить Линде. В конце концов подружка еще спит. Нет смысла беспокоить ее в такую рань. Позвонить можно и позже, откуда-нибудь из города.
Надев пальто, Бритт вышла в коридор. Спустившись на лифте, она очутилась в небольшом элегантном вестибюле отеля. Хотя народу там было много, никто, казалось, не обратил внимания на молодую женщину. Бритт по ярко-красному ковру дошла до обитых медью дверей и шагнула в прохладное, свежее утро. Стоявший на посту швейцар был в этот момент занят тем, что помогал выйти из такси какому-то пожилому мужчине, и тоже не обратил внимания на Бритт.
Воздух, взметнувший ее волосы, был напоен влагой. Почувствовав его прохладное прикосновение, Бритт вдруг вспомнила, что до сих пор не представляет себе, где находится. Надпись на бирке гостиничного ключа гласила: «Отель „Клифтон“», но это ей ровным счетом ни о чем не говорило.
Она огляделась. По обеим сторонам улицы теснились небольшие магазинчики, а вдали виднелись контуры высотных зданий. По этим признакам Бритт догадалась, что находится неподалеку от центра какого-то крупного города. Но где – в Сан-Франциско или в каком-нибудь другом городе, куда ее привезли из аэропорта?
Как будто в ответ на свой вопрос Бритт услышала за спиной характерный клацающий звук и, даже не оборачиваясь, догадалась, что это фуникулер. Значит, она в Сан-Франциско.
Мимо проехало такси. Бритт хотела было остановить его, но вдруг поняла, что не знает, куда намерена ехать. Из ближайшего магазинчика вышли две пожилые женщины, нагруженные покупками. Одна из них уставилась на Бритт, а затем что-то сказала своей спутнице. Только тут Бритт поняла, что застыла прямо посередине тротуара.
Она двинулась дальше, спиной ощущая, что женщины по-прежнему наблюдают за ней. Чтобы избежать этого назойливого любопытства, Бритт решила свернуть в ближайший переулок.
Ее внимание привлекла вывеска маленького ресторанчика, и Бритт почувствовала, что очень проголодалась. Похоже, что болезнь, какова бы ни была ее причина, не лишила ее аппетита, а может быть, в этом виноват свежий, просоленный океаном ветер.
Толкнув дверь, Бритт вошла внутрь. Теплый влажный воздух, пропитанный запахами жареного бекона и кофе, звяканье тарелок и гул голосов – все внезапно навалилось на нее. Она огляделась в поисках свободного места, но все вокруг – отдельные кабинки, расположенные вдоль одной стены, маленькие столики в центре и даже высокие табуреты у круглой стойки – все было занято.
Бритт уже собиралась было уйти, но в это время ее окликнула пожилая женщина, сидевшая в кабинке недалеко от двери.
– Я уже заканчиваю, – сказала она. – Вы можете сесть здесь.
Поколебавшись, Бритт проскользнула в кабинку. Подошла официантка, и Бритт заказала яичницу, сдобные булочки и кофе. Сидевшая напротив женщина оторвалась от газеты и принялась изучать свою соседку с нескрываемым интересом.
– Спасибо, что позвали меня за ваш стол, – сказала Бритт, чувствуя, что молчать невежливо.
Женщина пожала плечами.
– Мне всегда неловко, что я занимаю целую кабину, но понимаете, я терпеть не могу сидеть на этих неудобных табуретах у стойки.
Она принялась объяснять, что у нее болит спина, и Бритт была рада, что соседка оказалась такой словоохотливой – это позволяло ей хоть на какое-то время отвлечься от собственных невеселых мыслей.
Принесли ее заказ. Женщина снова уткнулась в газету, оставив Бритт наедине с ее завтраком и проблемами.
Должно быть, она настолько погрузилась в собственные мысли, что даже вздрогнула, услышав голос соседки по столику.
– Уже второй за этот месяц, – покачала головой женщина. – Так и ждешь, когда следующий, верно?
Бритт удивленно заморгала.
– Простите?..
Женщина ткнула в газету, лежавшую рядом с ее чашкой.
– Да самолет, что разбился сегодня ночью. Я говорю – это уже второй такой случай за месяц… А ведь недаром говорится, что Бог любит троицу!
Бритт попыталась прочесть заголовок, но газета лежала вверх ногами.
– Катастрофа? – без особого интереса спросила она, чтобы только поддержать разговор. – Разбился военный самолет?
– Да нет, пассажирский. Вылетел вчера вечером из международного аэропорта Сан-Франциско в… я не запомнила, куда он направлялся. Да вот вам газета, если интересно – прочитайте! Мне она больше не нужна. Я всегда читаю только первую страницу и астрологический прогноз.
Она подозвала официантку, чтобы расплатиться. Бритт молча ждала, пока соседка уйдет, и тут же, схватив газету, пробежала глазами заголовки:
«Вблизи Оаху потерпел катастрофу самолет рейса 608. Пока найдено несколько тел. Предполагается, что все пассажиры, находившиеся на борту, погибли».
Как завороженная, она принялась водить пальцем по опубликованному списку пассажиров и вскоре наткнулась на свое имя: «Миссис Крейг Дуглас, Дуглас-Гроув, Огайо».
Бритт закрыла глаза, стараясь отогнать навязчивое видение. Перед ее мысленным взором возникла семья, сидевшая рядом с ней в самолете. Молодая женщина беспокоилась, что слишком тепло одела детей – ведь на Гавайях сейчас жара. Теперь она никогда не узнает, оправданно ли было это беспокойство… Супружеские пары, так беззаботно подшучивавшие друг над другом, так и не проведут отпуск у моря… И дружок рыжеволосой стюардессы напрасно будет ждать свою пассию… Будет ли он опечален, когда узнает, что ее жизнь оборвалась так рано и так нелепо?
А Крейг? Что, интересно знать, почувствует он, узнав о катастрофе? Печаль или облегчение?
Бритт отодвинула тарелку и, опустив голову на руки, предалась размышлениям. Неизвестно почему она чувствовала себя немного виноватой, хотя и понимала, что это нелепо. Так много людей погибло, а вот она осталась жива! Что это – чудо или, может быть, чья-то грандиозная шутка, что она, которой не на что надеяться, чья жизнь превратилась в клубок неразрешимых проблем, оказалась единственной пассажиркой этого рейса, оставшейся в живых?..
Увидев официантку, подошедшую убрать со стола, Бритт очнулась. Расплатившись, она вышла на улицу. Было тепло – солнце стояло почти в зените.
Она долго бесцельно брела по улице, стараясь отогнать от себя мысли о катастрофе. Наконец, добредя до небольшого парка – зеленого оазиса в центре шумного города, – Бритт опустилась на свободную скамейку и уставилась прямо перед собой.
Поскольку ее имя значилось в газете в списке пассажиров, значит, никто не заметил, как она покинула самолет. Очевидно, стюардессы, раздосадованные задержкой, даже не удосужились пересчитать людей перед вылетом. Так это было или нет, она, по всей вероятности, никогда не узнает. Да и вряд ли это меняет дело. Впрочем, как и бесцельное сидение в парке, и бесплодные размышления на эту грустную тему.
Что ей действительно нужно сделать, так это отыскать телефон и позвонить в Огайо. Ну а после того, как она объявит Крейгу, что жива – что делать дальше? Как ни в чем не бывало продолжать путь на Мауи?
Позвонить нужно обязательно. И нечего откладывать! Тогда почему она продолжает сидеть на скамейке, как изваяние? Неужели потому, что мысль о чудесном избавлении не дает ей покоя? То, что ей, со всеми ее проблемами, единственной из всех пассажиров этого злосчастного самолета, удалось уцелеть… Что это – перст судьбы? А ее радость по этому поводу – чудовищный эгоизм или нормальная человеческая реакция?
Бритт глубоко вздохнула и снова мысленно приказала себе встать, однако не двинулась с места.
Жизнь продолжалась, и ей как никогда хотелось наслаждаться ею. На соседнюю скамейку села дородная хорошо одетая женщина и начала кормить голубей, бросая им крошки из коричневого бумажного пакета. Неподалеку два пожилых человека играли в криббедж. Доска лежала между ними на скамейке. Патлатый юнец плюхнулся на скамейку рядом с Бритт и принялся пощипывать струны гитары. Хотя он не смотрел на нее, Бритт чувствовала, что он заинтересовался ею. Ей вдруг захотелось вернуться в беззаботную молодость, когда можно себе позволить провести пару часов в парке, наслаждаясь ласковым солнцем и играя на гитаре.
Наконец она поднялась и отправилась разыскивать телефон. Примерно через квартал от парка ей на глаза попалась будка. Зайдя внутрь, Бритт вытащила из сумочки всю мелочь, положила ее на полочку под телефоном и принялась раскладывать монетки на ровные столбики – неизвестно зачем, скорее всего чтобы оттянуть момент, когда придется набрать одиннадцать цифр, которые соединят ее с Крейгом…
Она снова напомнила себе, что обязана это сделать. Обязана? А собственно говоря, почему? И тут ей пришла в голову мысль, должно быть, давно тлевшая в подсознании, возникшая, очевидно, уже тогда, когда она в первый раз увидела в газете свое имя среди других, погибших пассажиров самолета.
А что если она не станет звонить Крейгу? И вообще никому… Что если она не вернется в Огайо? Разве это не решит разом все ее проблемы?
Овдовевший Крейг будет свободен в своих действиях. Более того, в его безупречном прошлом не будет развода, что, несомненно, очень важно, если он хочет добиться высокой должности. А ей, Бритт, не придется страдать от боли, выслушивая его признания в том, что он ее больше не любит и хотел бы развестись…
В конце концов Крейг уже пережил страшную весть о ее гибели, и что бы она сейчас ни сделала, этого не изменишь. Со временем он свыкнется с этой мыслью, и его упорядоченная, размеренная жизнь снова вернется в привычную колею. Ну конечно, как всякий нормальный человек, которому не чуждо сострадание, он искренне и сильно огорчен вестью о безвременной кончине жены, но нельзя сбрасывать со счетов и то, что таким образом решаются все его матримониальные проблемы…
Кто-то нетерпеливо забарабанил монеткой по стеклу. Бритт вышла из кабины и снова направилась в парк. Когда она вернулась к скамейке, на которой только что сидела, то увидела, что лохматый юноша уже ушел, а его место заняла женщина, читавшая любовный роман в яркой обложке.
Не имея желания вступать в беседу с соседкой, Бритт закрыла глаза и откинулась на спинку скамьи. На мгновение из-за туч показалось солнце, согревшее ее своими лучами, но тут же опять спряталось. Даже когда холодный ветер с залива прогнал ее соседку, Бритт осталась сидеть. Она знала, что должна наконец принять какое-то решение, но не находила в себе сил сделать это.
Неожиданно ей пришло в голову, что в такой же ситуации она была четыре года назад, когда встретила Крейга, правда, в другом парке, в Сиэтле. Она снова свободна; жизнь дает ей шанс начать все сначала. Но, в отличие от тех дней, у нее нет работы – есть только та одежда, что сейчас на ней, да в бумажнике всего пара сотен долларов. И еще воля и огромное желание выжить.
Но главное – она свободна. Она вольна начать жизнь сначала, принимать во внимание только собственные интересы, испытать, на что она способна, и в конечном итоге выиграть или проиграть. Все зависит только от нее самой. Она вольна выбирать знакомых по своему вкусу, вместо того чтобы общаться с людьми, нужными для карьеры Крейга или потому, что она замужем за человеком, имя которого слишком известно в этом городе.
Имея при себе так мало денег, она непременно должна найти способ содержать себя, но при этом не может предъявить диплом, подтверждающий ее образование, и не вправе рассчитывать на рекомендации с прежней работы. Она будет вынуждена скрывать даже собственное имя…
«Я могу рассчитывать только на себя, – подумала Бритт, ежась под сильными порывами холодного ветра. – Боже, помоги мне! Мне так страшно…»
ГЛАВА ПЯТАЯ
Та первая неделя пребывания в Сан-Франциско была, пожалуй, самым мрачным временем в жизни Бритт. Даже когда умер отец и она, казалось, потеряла не только единственного родителя, но и лучшего друга, у нее все же оставалась учеба в колледже, которая помогала ей отвлечься, и школьные подруги, всегда готовые ее утешить. Теперь же ничего этого не было – лишь необходимость как можно скорее найти работу, ибо тех денег, которыми располагала Бритт, могло хватить лишь на две, максимум три недели, и то при условии, что она будет весьма экономна.
Первым делом она занялась поисками жилья и в конце концов остановилась на меблированной комнате в отдаленном от центра квартале – самой дешевой из того, что она видела. Но все равно плата за неделю составляла изрядную долю того, чем располагала Бритт. Значит, нужно было как можно скорее найти работу.
В каком-то смысле ее отчаянное положение было спасением. Весь день она проводила в разъездах и беготне в поисках работы, заходила во все попадавшиеся по пути бюро занятости, а когда вечером, наконец, на автобусе добиралась домой, была так измотана, что на грустные мысли не оставалось ни времени, ни сил.
Бритт глотала свой скудный ужин, стирала в ржавой раковине белье и валилась в постель. Спала она так крепко, словно лежала на мягкой просторной кровати в своем доме в Дуглас-Гроуве, а не на тонюсеньком матрасе, из-под которого торчали пружины.
Хотя на покупку новых вещей не стоило тратить ее скудные финансы, Бритт все же выкроила деньги, чтобы приобрести дешевую немнущуюся блузку взамен облегающей вязаной кофточки, которая была ей очень к лицу, и такое же недорогое платье. К счастью, серо-стальной костюм, выбранный ею для поездки, был сшит так просто, что его стоимость не сразу бросалась в глаза. Тем не менее Бритт постоянно ловила на себе удивленные взгляды, когда справлялась в бюро о месте поварихи или официантки. Пару раз ей даже показалось, что ее бы взяли, невзирая на отсутствие рекомендаций, если бы она не выглядела белой вороной рядом с другими посетителями, одетыми в основном в потертые джинсы и бесформенные свитеры.
Прошла неделя. Как-то днем Бритт очутилась на знаменитом сан-францисском мосту Золотые Ворота. Облокотившись на перила, она смотрела на расстилавшуюся перед ней панораму города и думала о том, что есть что-то мистическое в этом месте – ровно на полпути между золотисто-коричневыми холмами графства Марин и неровным рядом башен Сан-Франциско.
В сумочке Бритт лежало объявление – в дом моделей Сосалито, небольшого курортного городка в графстве Марин, расположенном на другом берегу залива, требовались ученицы портнихи. Поскольку никакого опыта не предполагалось, Бритт была уверена, что сумеет справиться с этой работой. Единственное, о чем она сейчас жалела, так это о том, что из экономии пошла через мост пешком, а не воспользовалась паромом или автобусом.
Бритт скинула туфли, чтобы дать ногам отдых. Она долго смотрела на темно-синие воды залива и пыталась привести в порядок свои мысли. Казалось бы, она очутилась в таком отчаянном положении, что впору окончательно упасть духом. Ведь она разом лишилась всего – человека, которого любила, комфортабельной жизни в Огайо, надежд на будущее… Так почему же на душе у нее спокойно и радостно? Она предвкушает, что сулит ей эта новая работа, а должна была бы по меньшей мере испытывать тревогу за свое будущее…
Может быть, виной тому ветер, такой прохладный и свежий, который только что коснулся ее щеки? Наверное, это он подарил ей надежду… А может быть, город, вольготно раскинувшийся на берегу залива, вдохнул в нее новую жизнь? Или все это происходит просто потому, что она молода, полна сил и уверена, что еще встретит настоящую любовь и тогда ее жизнь обретет новый смысл?..
В конце концов ее брак, даже до того как она узнала о связи Крейга со Стефани, не был таким уж удачным. Ну да, она жила в роскоши, имела просторный дом и красивого мужа. Она часто бывала на светских приемах и вечеринках и была знакома с самыми влиятельными людьми города – во всяком случае, называла их просто по именам.
Но ведь эти люди были друзьями Крейга, а не ее. Никому из них по-настоящему не было до нее никакого дела. Они воспринимали ее как обязательное приложение к Крейгу, довольно приятную молодую женщину, которая всегда держалась в тени своего мужа и повторяла, как эхо, его мысли.
Но не Крейг был виноват в этом.
Она сама позволила, чтобы это случилось, отказалась от своей индивидуальности и лишь иногда бунтовала, да и то лишь по пустякам. Конечно, немного страшновато оказаться одной в целом мире и рассчитывать только на себя, но ведь из этого состоит жизнь, не так ли? В конце концов, страх преследовал ее и все четыре года, что она была замужем – страх, что она не сумеет угодить Крейгу, окажется неподходящей женой. Страх, страх, страх…
Неудивительно, если вспомнить все допущенные ею промахи, что их брак в конце концов пришел к краху. Теперь же она свободна в своих действиях и если даже совершит ошибку, ей нечего бояться чьей-то критики, осуждения или порицания. Нынешние ее ошибки будут касаться лишь ее одной и не затронут других. Вопрос только в том, сумеет ли она принять вызов, брошенный судьбой? Сможет ли снова стать той независимой личностью, какой была до того, как знакомство с Крейгом изменило ее жизнь, превратило в женщину-тень? Так или иначе, она попытается. Ведь не в ее правилах сдаваться без боя, убоявшись риска…
Бритт сунула ноги в туфли и двинулась в путь. Шла она неторопливо, но решительно. После того как она внесет очередной недельный взнос за комнату, у нее останется лишь несколько долларов. Значит, эта работа ей позарез нужна. И не важно, если плата окажется невысокой.
Но когда Бритт пришла по указанному в объявлении адресу – это оказалось ветхое здание в районе порта, рядом со складами и мастерскими, – и попросила дать ей заполнить бланк анкеты, служащий бюро покачал головой.
– Извините, мэм, но вы опоздали. Я уже набрал людей. Вы можете оставить свои данные на тот случай, если кто-нибудь из них откажется, но заранее предупреждаю – перед вами в списке еще шесть или семь человек. Вам бы следовало прийти хотя бы на пару часов раньше.
Бритт отвернулась, пытаясь скрыть свое разочарование. Она со страхом думала о том, что ей придется возвращаться в Сан-Франциско. На этот раз она хотя бы воспользуется автобусом, кажется, она видела остановку, пока добиралась сюда.
Однако пройдя несколько кварталов, Бритт поняла, что окончательно заблудилась. На глаза ей попалось внушительное здание из стекла и бетона. Дверь была приоткрыта, и, приняв это за доброе предзнаменование, Бритт решила справиться о дороге именно здесь.
Не успела она войти, как в нос ей ударил запах жареного мяса и острых специй. Бритт остановилась, удивленная представшей перед ней сценой.
Прямо напротив двери на стене висел телефон, на громкие звонки которого никто не обращал внимания. Десятка полтора женщин, одетых в белую форму, усердно трудились за длинными столами из нержавеющей стали, на которых уже стояли подносы с бутербродами-канапе и закусками. Женщина, сидевшая ближе всего к Бритт, озабоченно щурясь, принялась прилаживать кремовую розочку к крошечному пирожному. Подивившись, насколько неумело она действует, Бритт покачала головой. Ей стоило больших усилий тут же не сорваться с места и не выхватить бумажный кулечек из рук неумехи, чтобы показать, как делается настоящая кремовая розочка.
В дальнем конце комнаты находились еще несколько женщин, так оживленно спорившие и жестикулировавшие, что Бритт невольно обратила на них внимание. Вскоре она поняла, что центром оживленного разговора была высокая дородная дама, стоявшая в центре группы. Она была средних лет, в ее черных, как вороново крыло, волосах уже проблескивала седина, а одеяние женщины составляла просторная гавайская накидка, укутывавшая ее полную фигуру с головы до пят. Она напомнила Бритт королевский фрегат в окружении малых судов – своих напарниц.
Подозревая, что ее непрошеное вторжение вряд ли кому-нибудь понравится, Бритт повернулась, чтобы уйти, но в это время высокая дама остановила на ней свой взор и сердито крикнула:
– Ну, чего стоишь? Неужели не можешь снять трубку? Телефон того и гляди разорвется!
И тут же снова углубилась в спор.
Бритт заколебалась, но поскольку телефон продолжал отчаянно звонить, она сняла трубку и приложила ее к уху.
– Говорит Джо Петрино. Почему до сих пор не доставили пирожные, которые я заказывал к двум часам? Свадебный обед назначен на семь часов. Если вы меня подведете, то пожалеете об этом!
Бритт попыталась объяснить говорившему, что она ничего не знает об этом заказе, но он не дал ей даже вставить слово. Его речь лилась без остановки. Темпераментный собеседник напомнил, какое количество заказов получил благодаря его покровительству комбинат питания «Стелла» в прошлом году, и пригрозил, что в будущем может оставить его без этого покровительства, если пирожные не доставят сию же минуту.
Бритт вдруг осенило. Как-то на заре их знакомства Крейг сказал, что ее голос напоминает ему нежнейший бархат. А что если пустить в ход этот прием? И она нарочито низким голосом, отчетливо выговаривая слова, произнесла в трубку:
– Извините, мистер Петрино. Пирожные вам доставят в… в пять часов. На нас свалился срочный заказ, но я вас уверяю – мы очень ценим ваше внимание. Я лично прослежу за тем, чтобы все было в порядке.
– Это я уже слышал… – пробурчал мужчина, явно смягчившись. – Так вы говорите, что привезете их через два часа? Точно?
– Обещаю, – твердо ответила Бритт.
– Ну ладно… А то я уже хотел обратиться в то новое кафе в долине. Пока воздержусь, но вы должны обязательно поспеть к сроку. Ваша фирма горазда только обещания раздавать, а надо бы…
Не закончив фразы, он повесил трубку.
Бритт на мгновение застыла с трубкой в руке, обводя глазами груду продуктов на длинном столе и озабоченно суетящихся женщин. Неудивительно, что заказ не выполнили вовремя – работницы явно не имеют опыта, да к тому же все дело организовано из рук вон плохо. Ну что же, вот прекрасный случай проверить себя! Пора наконец выяснить, действительно ли она стала другим человеком или это ей только кажется…
Оглядевшись, Бритт увидела плакат с надписью: «Ванная. Дамы, помните: чистота – залог здоровья!» и тут же догадалась, кто автор этого изречения.
Ванная комната, как с одобрением отметила Бритт, и впрямь сияла чистотой. Тщательно вымыв руки, она надела огромный белый фартук – такие же красовались на остальных женщинах – и вернулась в рабочую комнату. Не говоря ни слова, она достала кондитерский шприц, заправила его кремом и принялась проворно выдавливать розочки, укладывая их на уже готовые пирожные.
Женщина, до этого трудившаяся над этим, сначала недовольно нахмурилась, но увидев, как ловко орудует Бритт и понимая, что с ее помощью дело пошло быстрее, смягчилась. То, как умело обращалась с кондитерским шприцем эта незнакомка, явно произвело на нее впечатление. Так же молча Бритт показала напарнице, как закручивать струйку крема, чтобы она напоминала лепестки, и как класть готовые розочки на пирожные, чтобы не повредить ни того, ни другого.
Через несколько минут женщина уже действовала не хуже самой Бритт.
Они почти закончили украшать пирожные, когда в комнату ворвалась высокая черноволосая женщина в гавайской накидке. Бритт продолжала трудиться и не подняла глаз, даже когда женщина подошла к ней вплотную.
– Ты почему опоздала? – даже не поздоровавшись, без всякого предисловия начала женщина.
– Опоздала?
– Ну да. В бюро по трудоустройству пообещали, что ты придешь в десять, а сейчас уже третий час!
На мгновение Бритт почувствовала искушение солгать, но тут же одернула себя. Ведь это совсем не вяжется с обликом новой Бритт. Кроме того, она никогда не умела врать, хотя последнюю неделю прожила в сплошном обмане.
– Я не та, кого вы ждете.
– Тогда что ты тут, черт возьми, делаешь?
Бритт открыла рот, намереваясь сказать, что пришла искать работу, но в последний момент передумала. Если уж говорить правду, то до конца!
– Вообще-то я зашла спросить, где остановка автобуса, который идет в Сан-Франциско, но работа мне тоже нужна. С кем я могла бы поговорить?
– Со мной. Я – Стелла Слански, хозяйка этого чертова заведения. Ну а теперь объясни, с какой стати я должна брать тебя на работу? Кстати, у меня есть только одно место – помощницы поварихи!
– Ну, я умею готовить, окончила колледж по специальности «домоводство», работала в…
Стелла презрительно передернула плечами.
– Нужен мне твой колледж! Я не собираюсь слушать твои лекции. Важно другое: не боишься ли ты черной работы? Сумеешь ли приготовить хороший паштет? Как у тебя с соусами?
– Черной работы я не боюсь, а голландский соус у меня никогда не свертывается, – отчеканила Бритт и, поколебавшись, добавила: – Вот только, если вам нужны рекомендации…
– К черту рекомендации! Обе дамочки, которых присылало мне бюро, имели отличные рекомендации, а толку-то? Только перепортили кучу продуктов, вот и все! Ты же не спрашиваешь рекомендаций у меня, значит, и мне твои ни к чему…
Она уставилась на Бритт изучающим взглядом, в котором уже не было враждебности.
– Попала в переплет, а, подружка?
– Простите? – вспыхнув, пролепетала Бритт.
Стелла усмехнулась.
– Не вешай нос! Чувствую, мы с тобой отлично поладим. Я сама бывала в таких переделках… Да взять хоть сегодня. Этот чертов свадебный заказ должен был быть готов уже час назад. Мой лучший клиент его ждет, а на него трудно угодить даже когда все делается вовремя – чего, по правде говоря, почти не случалось с тех пор, как уволилась прежняя помощница поварихи. Вздумала выходить замуж, видите ли!
Бритт припомнила недавний телефонный разговор.
– Вы имеете в виду мистера Петрино?
– Ага. А ты откуда знаешь?
– Я только что разговаривала с ним по телефону. Он собирался отменить заказ, но я уговорила его подождать до пяти. Ну, и сразу бросилась помогать…
– Ты сумела уговорить этого старого зануду подождать? Да ты никак волшебница! Ну-ну… Похоже, ты стоишь тех денег, что я собираюсь тебе платить. Дай-ка подумать… А что если я предложу тебе пойти в помощницы ко мне – ублажать недовольных клиентов? Когда ты могла бы начать?
– Я, собственно, уже начала, – хладнокровно заметила Бритт. – И кажется, моя помощь пришлась как нельзя кстати.
Стелла удовлетворенно кивнула.
– Тебя небось интересует зарплата и все такое. Что скажешь, если я предложу тебе…
Она кинула быстрый изучающий взгляд на стоптанные за время поисков работы туфли Бритт.
