Текст книги "Интуиция (СИ)"

Автор книги: Ирма Грушевицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава 5

Вселенная постоянно напоминала мне о тебе.

«Интуиция», 2001г.

Жалости к себе я предавалась ровно месяц. Правда, в течение этого месяца редко оставалась одна.

Если тебя преследуют плохие воспоминания, надо постараться заменить их хорошими. Моими хорошими воспоминаниями стало общение с родными. Я запретила себе думать о произошедшем, сосредоточившись на своих близких.

Бабушке уже было под восемьдесят, и я с удовольствием помогала ей по дому. Мои тёти и дяди, кузены и кузины, и даже парочка двоюродных племянников, появившихся за последние несколько лет – все требовали моего внимания. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт – подпишись на страничку в VK. К Новому году мне на выручку прилетели родители. Мама дипломатично не упоминала о том, что произошло в Нью-Йорке. Я же упорно старалась не выводить разговор на болезненную для меня тему.

Но стоило мне остаться наедине с собой, как всё возвращалось. Мысли, что я гнала от себя в течение дня, образы – стоило мне лечь в постель и закрыть глаза, как всё это прорывалось. Будто каждый вечер я ковыряла едва успевшую зажить за день болячку.

Не сожалеть у меня пока не получалось.

Не сразу, но мне удалось убедить себя, что ничего плохого со мной не случилось. Я даже позволила себе иронизировать: в конце концов, не я первая, не я последняя. Конечно, для семьи, в которой я выросла, измена – событие из ряда вон выходящее. Но если мужчина захотел изменить жене, жалеть нужно вовсе не ту, с кем он это сделал.

Был момент, когда я обманывалась мыслью, что они могли быть в разводе и сохранить дружеские отношения. Тогда я корила себя за столь поспешное бегство. Я брала телефон и долго смотрела на списки не принятых звонков и мелькавшие конвертики сообщений. Каким искушением было их открыть, поверить в искренность того, что в них написано. Как легко было бы всё вернуть, закрыть глаза на обман и получать удовольствие от украденного счастья. Будь я полегкомысленней, так бы и сделала.

Всё осложнялось моими чувствами к Марку. Я всерьёз полагала, что влюбилась в него. Не знаю, что оказалось больнее: то, что он обманывал меня или же то, как мастерски в конце изобразил равнодушие. Неужели он настолько хороший актёр или… или я действительно была не первой?

Удивительное дело: впервые подумав об этом, я испытала неловкость. А потом пришёл стыд: наивная, я посчитала себя исключением из правил, а на самом деле стала одной из длинной цепочки подобных исключений.

Этот щелчок по носу окончательно меня отрезвил. Я решила, что вынесла необходимые уроки, и собиралась впредь не допускать, чтобы чувства настолько меня захватили. Я решительно отмахнулась от всех воспоминаний и за последующие месяцы довольно сильно в этом преуспела.

Срывы бывали.

Самый сильный случился весной, когда Маргрит вышла замуж. Джон добивался её расположения ещё со школы. Она же упорно игнорировала его, легкомысленно называя «синицей». Но когда синица неожиданно начала делать авансы в сторону Табиты – давешней врагини Маргрит – она поняла, что может никогда не дождаться журавля. Силки Маргрит поставила качественные и, выходя замуж, находилась на четвёртом месяце беременности. Я была главной подружкой невесты и, танцуя с толстяком Питером – шафером Джона, – боролась со слезами, наблюдая, как жених смотрит на невесту. Это был тот самый полный восхищения взгляд. Питер тоже пытался изобразить восхищение, но от усердия сильно потел и сбивался с ритма, то и дело рискуя отдавить мне ноги.

В ночь после свадьбы я проснулась в слезах: во сне на меня с восхищением смотрели серебристо-серые глаза.

В целом, моя жизнь складывалась удачно. Я устроилась на хорошую работу, сняла небольшую квартиру недалеко от центра. Выходные я проводила у родителей в Такоме, встречалась с друзьями. Даже сходила на несколько свиданий, одно из которых было настолько успешным, что могло бы стать началом чего-то большего. Но в какой-то момент я поняла, что поцелуи Грегори вызывают во мне те же эмоции, что и чистка зубов. Я ужасно на себя сердилась и честно старалась изменить ситуацию. Мы даже прожили вместе неделю, но, в конце концов, оба решили, что не готовы к настолько серьёзному шагу. Так как решение было обоюдным, особых угрызений совести я не испытывала.

Я сосредоточилась на карьере. Это было самым простым, но и не лишённым удовольствия занятием. У меня получалось. Меня начали замечать и продвигать по службе. Доход был хорошим. После повышения я сменила машину, начала задумываться о собственном доме и решила, что ближайшие год-два честно посвящу налаживанию личной жизни.

И вот в одночасье всё рухнуло.

Глава 6

– Зачем вообще вставать с постели?

– Есть торт?

– Нет, не то! Делать ошибки.

«Интуиция», 2001г.

Остаток того дня я старалась не думать о том, во что превратится моя жизнь теперь, когда Марк так неожиданно снова в неё ворвался.

Я не могла отделаться от чувства, что являюсь участницей какой-то нелепой пьесы. Причём, роль у меня далеко не второстепенная; текст я не выучила, а на сегодня был назначен генеральный прогон. Впереди маячила премьера – много-много дней премьеры, в которых мне потребуется сосредотачиваться, набираться мужества и вести себя соответствующим образом при каждой встрече с главным героем.

Вечером, придя домой, я попыталась проанализировать ситуацию.

Было бы очень удобно, если бы Марк меня не узнал. А почему бы и нет? Я бросилась к компьютеру, лихорадочно ища файлы, где хранились мои прошлогодние снимки. Щёлкая мышкой, я внимательно изучала себя времён годичной давности, параллельно рассматривая своё отражение в небольшом зеркале. Изменения несущественные, но были. Длинные волосы – некогда волнистые и по большей части распущенные, – теперь собраны в элегантный пучок. Карие глаза я прятала за стёклами очков в тонкой металлической оправе. Со зрением у меня было всё в порядке: однажды смеха ради примерив их, я решила, что в очках выгляжу солиднее. Да и выражение глаз изменилось – стало жёстче, пронзительней. Яркие свитера, джинсы и кеды сменились деловыми костюмами и туфлями на каблуке. Честно говоря, от прошлогодней меня мало что осталось. В другой ситуации моя скучность могла бы испугать, но сейчас я определённа была ей рада.

Если же произойдёт обратное, и Марк вспомнит наше короткое знакомство, я вполне могу сделать вид, что не предаю этому особого значения. Сначала разыграю удивление, потом недоумение. Далее сосредоточенно буду делать вид, что пытаюсь вспомнить и «простите, мистер Хейден, что-то не припоминаю». Я вполне могла оказаться такой же неразборчивой в связях, как и он – легкомысленной и безответственной любительницей отношений без обязательств.

Но оказавшись вечером в постели и закрыв глаза, я снова и снова перебирала в памяти события прошедшего дня. Своим первым выступлением и последующим общением с сотрудниками Марк ни в коей мере не создавал впечатление человека поверхностного. Он слыл хорошим руководителем, и я могла только дивиться, как за один неполный год он успел сменить род деятельности и добиться на этом поприще завидных успехов.

А может не было никакого журнала? И книги не было? Как не было той встречи с редактором? Может, это один из штрихов придуманного образа, позволяющего завлекать в постель маленьких провинциальных дурочек? Маркетолог в издательстве – что может быть скучнее? Гораздо интереснее путешествующий по свету журналист, собирающий материал для своей первой книги. Но излучающий властность мужчина, каким я увидела Марка сегодня, никогда бы не стал заниматься подобными глупостями.

Возникло стойкое чувство, что я что-то упускаю.

Впрочем, настолько ли сильно я хотела во всём разобраться, или это моё уязвлённое самолюбие в очередной раз подняло свою голову?

Он не был моим непосредственным руководителем. Да, Марк Хейден возглавлял наш департамент, но между мной и им стоял мистер Фицуильям. Именно поэтому наша первая встреча наедине произошла в лифте.

Это случилось через две недели после его назначения. День был неимоверно сложным. Я нажала на кнопку вызова, двери лифта открылись. Внутри стоял Марк.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер.

Мы доехали до первого этажа в абсолютной тишине.

Я стояла к нему спиной, но дверцы кабины были зеркальными. Его взгляд был направлен вверх на мигающие кнопочки этажей. Марк выглядел уставшим.

Первый этаж.

– Всего доброго.

– До свидания.

Мне понадобилось всё моё самообладание, чтобы не разреветься тут же в лифте. Дома я снова всматривалась в своё отражение и взывала к здравому смыслу: Марк оказался мудрее меня, решив не вспоминать наше короткое знакомство. И если я собиралась и дальше работать в этом издательстве, мне необходимо сделать то же самое.

– Эмилия, мистер Хейден собирает расширенный совет. Присутствие вас и мистера Уоркса обязательно.

Бен нервно сглотнул:

– И что за повод?

Как всегда, в период сомнений мистер Фицуильям снял с носа очки и начал их протирать.

– Я не знаю, Бен. В последние дни Майкл много говорит об оптимизации…

– Марк, – поправила я машинально.

– Марк? – удивился мистер Фицуильям. – Почему Марк?

– Потому что его зовут Марк.

– Вовсе нет.

– Вовсе да!

– Да нет же! – воскликнул он с раздражением. – Его имя Майкл. Майкл Хейден. Откуда такая некомпетентность?

У меня отвисла челюсть.

Так значит, он даже не Марк?!

Диагноз оказался намного сложнее. Пациент взял себе не только новую личность, но и имя. Значит, с одной стороны мы имеем Майкла Хейдена – приличного семьянина и успешного предпринимателя. С другой – Марка, гения от журналистики и начинающего писателя.

Мне стало тошно.

Следующий месяц нас всех хорошенько трясло. В то время, когда все приличные люди выбирали подарки и были заняты подготовкой к празднику, мы пропадали на работе. Никаких планов на Рождество я не строила. Но оставаться в праздник одной так же не хотелось. Когда позвонила мама и мимоходом упомянула, что они с папой были бы счастливы видеть меня дома, я с радостью уцепилась за приглашение.

За два дня до наступления Рождества было объявлено об объединении отдела мероприятий и рекламы с отделом по связям с общественностью. Мистер Молина, возглавляющий последний, ушёл в отставку. Мистер Фицуильям решил последовать за ним.

– Ничего неожиданного не произошло, Эмилия. Решение я принял давно. Новые времена, новые веяния. Пора дать дорогу молодым и посвятить себя семье. – Он любовно погладил фотографию, на которой были изображены его трое внуков. – Вы справитесь, моя дорогая.

Никогда не думала, что по отношению ко мне мистер Фицуильям питал отцовские чувства.

Тем не менее, в четыре часа у нас было назначено совещание у мистера Хейдена – теперь даже в мыслях я старалась называть его именно так.

Он грамотно говорил о нашей работе, правильно расставлял акценты. Я была согласна с тем, что его решительный стиль руководства – то, что нужно нашей компании. При всей жёсткости проводимых им мер, я не могла не восхищаться его профессионализмом.

– Мисс Лейтон, задержитесь, пожалуйста.

Сначала я даже не поняла, что он обращается ко мне. По инерции, встав из-за стола, вместе со всеми заместителями я пошла к выходу. Бену пришлось довольно ощутимо толкнуть меня локтем.

– Что?

Бен сделал выразительные глаза и энергично кивнул в сторону мистера Хейдена.

– Мисс Лейтон! – услышала я решительный призыв.

Почувствовав, как холодеют руки, я развернулась и на ватных ногах пошла назад.

– Присаживайтесь. – Мистер Хейден указал мне на ближайшее к нему кресло.

Я послушно села, уставившись на свои колени. Поднять голову и встретиться взглядом с начальником у меня не хватило смелости. Впервые, после того случая в лифте, мы оказывались один на один. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Мистер Хейден не торопился объясниться. Рискуя заработать косоглазие, я видела, как он методично перебирает на столе бумаги, раскладывая их в только ему известном порядке.

Когда я уже почти открыла рот, чтобы заговорить, он неожиданно опередил меня:

– Я изучал ваши отчёты. – Мои челюсти довольно звонко клацнули. – Ещё в Нью-Йорке я обратил внимание, как грамотно они составлены. С самого начала я присматривался к вам, мисс Лейтон. Разговаривал с вашими коллегами. И готов с ответственностью заявить, что всерьёз рассматриваю вашу кандидатуру на должность начальника отдела маркетинга объединённого департамента.

Я лишилась дара речи.

– Скажите, какое участие вы принимали в составлении нового плана работы вашего отдела?

– Самое непосредственное.

– Хорошо.

То, что он говорил после… Я действительно пыталась вникнуть в его слова, но это выходило с трудом.

– … конечно, у вас мало опыта, но это болезнь, которая лечится. Я вижу деловую хватку. Я вижу аналитический ум и достаточное количество амбиций. Думаю, вы справитесь.

У меня не было слов.

– Мистер Хейден, я… я не ожидала. – Это было всё, что я могла из себя выдавить.

– У вас есть три дня, чтобы обдумать моё предложение. После праздников я жду первоначальный план мероприятий. И знайте, мисс Лейтон, подобные авансы я раздаю очень редко.

По выражению его лица, я понимала, что он не шутит. Но оказаться в подобной должности, имея за плечами настолько небольшой опыт работы – настоящий вызов! Мистер Хейден был прав, говоря о моих амбициях: я готова к сражению за этот пост. И даже если я проиграю более именитым соперникам, для меня это будет незабываемый опыт. Впрочем, я не собираюсь заранее предаваться пораженческим настроениям и с готовностью принимала бой.

И всё-таки я обязана была задать этот вопрос:

– Мистер Хейден, благодарю за оказанное доверие, но я хотела бы знать: ваше предложение… оно как-либо связано с тем, что произошло в Нью-Йорке?

– С тем, что произошло в Нью-Йорке? Что конкретно вы имеете в виду, мисс Лейтон?

Его лицо выражало искреннее недоумение. Для меня этого было достаточно. Чтобы ни было между нами в прошлом, ни он, ни я не хотели, чтобы это мешало нашему общему будущему.

Я уже поднималась, чтобы уйти, когда он меня остановил:

– И ещё один момент, мисс Лейтон.

– Да, мистер Хейден.

– Это…  – Он откинулся в кресле, откашлялся и потянулся к галстуку. Расслабив его узел, он неуверенно посмотрел на меня. «О, чёрт!» – Это личное.

«Чёрт! Чёрт!!! ЧЁРТ!!!»

Я похолодела. Значит, он решил провести нас через это. Наивно было бы рассчитывать на обратное. Действительно, если мы собираемся работать вместе, между нами не должно быть недомолвок.

– Я просмотрел ваше личное дело, – начал он. – Вы окончили Университет штата Вашингтон?

– Это так, сэр, – кивнула я, стараясь скрыть своё удивление.

– Что ж… это может показаться странным, – он снова откашлялся. – Я бы хотел попросить вас встретиться с моей женой.

– Вашей женой?! – Я обалдело уставилась на него. Что за…

– Да. Я не слишком силён в подобных вещах, а вот Сара… Сара – моя жена, – пояснил он с улыбкой. – Она умеет говорить о подобных вещах.

Эти знакомые ямочки, появившиеся у него на щеках, выбили из меня весь дух. Я ничего не понимала. Зачем он говорит о своей жене? Зачем мне с ней встречаться? Что за дикость?

– Мистер Хейден, мне кажется, что мы…

Сигнал селектора прервал меня:

– Мистер Хейден, здесь миссис Хейден.

– Да, спасибо, Мэри. Пригласите её, пожалуйста.

Я немедленно вскочила на ноги. С ужасом я наблюдал, как открывается дверь, затем входит Мэри, секретарь мистера Хейдена, а за ней – знакомая белокурая женщина. Меня моментально бросило в жар. Наверное, так чувствуют себя преступники на очной ставке.

– Спасибо, Мэри.

Мистер Хейден вышел навстречу. Легким поцелуем он поприветствовал жену. Она задержала свою руку на его груди немного дольше, чем позволено приличиями. Мне поплохело.

Зелёные глаза миссис Хейден впились в меня.

– Мисс Лейтон, это моя жена Сара. Дорогая, позволь представить тебе мисс Эмилию Лейтон.

– Рада познакомиться с вами, мисс Лейтон!

С самой искренней улыбкой молодая женщина шла ко мне, протягивая руку. Приложив титанические усилия, я всё-таки подняла моментально вспотевшую ладонь.

– Здравствуйте, миссис Хейден, – прокаркала я.

– О, зовите меня Сара!

Она была ошеломляюще красива. С правильными чертами лица, красивыми зелёными глазами и обезоруживающей улыбкой. Идеально стройную фигуру обтягивало белое платье из тонкого кашемира. Каким нужно быть идиотом, чтобы изменять такой женщине?

– Что ты успел рассказать, Майкл?

– Ничего. Ты пришла как раз вовремя.

Мой недоуменный взгляд метался между ними. Очень хотелось зажмуриться и с криком убежать из комнаты. Только крайнее изумление от нереальности происходящего заставляло меня стоять на месте.

– Давайте присядем.

На этот раз мы расположились на двух небольших кожаных диванах, стоящих друг напротив друга в дальнем углу кабинета. Я села на самый краешек, нервно натягивая на колени края форменной юбки. Мистер Хейден с женой расположились напротив.

– Эмилия… вы позволите мне вас так называть? – поинтересовалась Сара. Я согласно кивнула. – У меня к вам небольшая просьба. Вернее, это даже не просьба, – она неловко улыбнулась и бросила быстрый взгляд на мужа. – Майкл просил меня не вмешиваться, но я решила попытаться…

У меня засосало под ложечкой. Я еле удержалась от желания вытереть вспотевшие ладони об юбку.

– Слушаю вас. – На мистера Хейдена я старалась не смотреть.

– Видите ли, мы разыскиваем одного человека. Он некоторым образом связан с нашей семьёй. К сожалению, обстоятельства сложились так, что мы потеряли с ним связь, и…

– Дорогая, переходи к делу.

– Да, конечно, – улыбнулась она. – Мы ищем молодую женщину. Данные о ней скудные. Нам известно что её зовут Эмили. Прошлой весной она окончила университет штата Вашингтон, а следующие полгода путешествовала по Европе. Последние две недели до Рождества она провела в Нью-Йорке. Собственно, это всё.

Я буквально окаменела. Не замечая моей реакции, миссис Хейден продолжила:

– Майкл и я, – она взяла мужа за руку, – мы надеемся, вы нам поможете. Вы закончили Университет приблизительно в одно время. Может, вы знали студентку по имени Эмили? Что-то слышали о ней или… – она запнулась.

Я отказывалась верить в реальность происходящего. Это была уже не игра и не чёртова пьеса. Это было какое-то извращённое второе измерение, в котором я абсолютно ничего не понимала.

Она просит меня помочь найти… меня?

– Мисс Лейтон, – позвал меня мистер Хейден. – С вами всё в порядке?

На лице – лишь вежливое участие. Ни тени смущения, ни отголоска вины. Это стало последней каплей. Он что, совсем идиот – заставлять жену разыскивать любовницу? Да ещё ту, с которой вот уже как два месяца работает бок о бок.

Я перевела взгляд на Сару. Она выглядела несколько озадаченной: вероятно всё, что я в этот момент переживала, отразилось на моём лице. Я должна была положить этому конец.

Может быть, был другой способ. Может, не следовало реагировать так бурно. Но внезапно всё, что я держала внутри себя весь этот чертовски долгий год, выплеснулось наружу.

Я вскочила на ноги и меня понесло. Я высказала всё, что думаю о грязных ублюдках, дурящих голову своим женам. Я ужаснулась, как ловко они прикрываются детьми, выдавая их за племянников. Я покрыла позором их откровенно извращённый ум, позволяющий с лёгкостью прыгать из постели в постель. Я посмеялась над тем, как хорошо они умеют заметать следы, играть на публику и – самое главное – давать обещания. В конце концов, я посоветовала мистеру Хейдену засунуть подальше его предложение о повышении. С лёгким сердцем, но чуть-чуть заплетаясь в ногах и отчего-то начав плохо видеть, я вылетела из кабинета.

Глава 7

– На сколько он пьян по десятибалльной шкале?

– На двадцать.

«Интуиция», 2001г.

Это было самое сильное похмелье, которое я переживала в жизни. И самое странное, учитывая, что накануне я не выпила ни капли спиртного. Но проснувшись с головной болью и кислым привкусом во рту, я немедленно застонала.

– Ш-шш, дорогая. Вот, выпей!

Открыв один глаз, я сфокусировала взгляд и увидела перед собой стакан воды. А за ним полную сочувствия мордашку Маргрит.

– Как ты, милая?

– Это ты должна мне сказать, – прохрипела я, беря из её рук стакан. Вода была с довольно ощутимым химическим привкусом: заботливая подруга, вероятно, растворила в ней не один блистер аспирина.

– Выглядишь, конечно, не очень. Но душ и некоторое ограничение в жидкости должны помочь.

Я могла поехать в Такому к родителям, но самым родным человеком поблизости оказалась Маргрит. Увидев меня на пороге своего дома, подруга моментально позвала Джона и, передав ему на руки трёхмесячную Кэтти, занялась мной.

Я всё ей рассказала. От начала до конца. От этих чёртовых ёлок до контрольного звука закрывающихся дверей лифта, сопровождающегося излишне эмоциональными выкриками с просьбой остановиться.

– Почему ты ничего не рассказывала мне? – ругала меня Маргрит.

– Потому что мне было стыдно, – плакала я. – Влюбиться в женатого – это же полнейшая глупость!

– Глупость только в том случае, если ты с самого начала знала об этом. А ты тогда подумала, что встретила того самого – единственного.

Сначала мне хотелось чертыхнуться, но внезапно я снова вспомнила нашу ночь. Перед глазами возникло лицо Марка и его полный любви взгляд, с которым он следил за тем, как я подхожу к краю. «Эмили, ангел мой», – пошептал он на самом пике, и его слова были доказательством правильности происходящего. Именно этот момент я запретила себе вспоминать. Во веки веков.

Я кивнула и снова заплакала.

Плакала я в ту ночь много. И говорила много. Маргрит была со мной. Только один раз отлучилась, чтобы покормить малышку.

Когда я спустилась на кухню, Джон встретил меня сочувствующим взглядом и тарелкой с дымящимся омлетом. Кэтти лежала в детском креслице и с удовольствием обсасывала свой кулачок. Я протянула ей растопыренную пятерню. Малышка с удовольствием ухватила меня за указательный палец.

– С каждым днём она всё больше становится похожей на тебя, – заметила я Джону.

– Спасибо, Эмили. – Поставив на стол тарелку, он присел рядом со мной на корточки и с нежностью погладил обтянутую хлопковой штаниной ножку дочери. – Иногда я думаю, что не заслужил этого.

– Все мы имеем то настоящее, которое заслуживаем.

Я сказала это просто так, не задумываясь, и внезапно поняла, что сказала истину. Все мы имеем то, что заслуживаем: счастье, горе, радость, беду – кто-то где-то на каком-то уровне решает уравновешивать наши усилия и результаты. Наша задача в том и состоит, чтобы сопоставлять эти решения нашим ожиданиям.

– И ты? – внезапно поинтересовался Джон.

Я взглянула на него. Его внимательные глаза сосредоточенно изучали меня. Мой друг оказался гораздо проницательней, чем можно было представить. Надеюсь, Маргрит это понимает.

– Учитывая, что я ни разу в жизни не возвратила в магазин бракованный товар, нет.

Я отшутилась. Но пока завтракала, пока прощалась со своими друзьями, решительно отвергая их предложение встретить вместе Рождество; пока ехала домой и парковалась; пока поднималась на лифте на свой этаж и рыскала в сумке в поисках ключей, я думала о том, насколько непреложно то, что я сказала.

Неужели я заслуживаю, чтобы всю жизнь вспоминать того, кто изначально мне не принадлежал? Что такого я сделала за те недолгие годы своей жизни, чтобы страдать подобным образом? Исходя из всего, я вполне могу рассчитывать на счастье. Если только это не проколотая шина велосипеда гадюки Виктории в шесть лет испортила мою карму. Но с другой стороны, нечего было отрывать голову моей новой Барби.

А может просто ещё не время? Или ещё не появился в моей жизни человек, с которым я пойму, что это время пришло. А то, что произошло сейчас, весь этот кошмарный год – это как бы предоплата за будущее счастье?

Он стоял ровно посередине моего потрёпанного кокосового коврика. Я чуть не задела его сапогом, но в последний момент, перед тем, как вставить ключ в замочную скважину, я увидела, как он блеснул.

Мой волшебный шар.

Он был абсолютно прозрачен: ни единой невесомой снежинки не парило в сфере.

Я зажмурилась и, еле сдерживая слёзы, ткнулась в свою закрытую дверь. Нехотя я открыла глаза, но шар не исчез. Я смотрела на него сверху, и с этого ракурса он вовсе не казался волшебным. Пластиковые ёлки, грубо вырезанный Санта и упряжка с оленями. Банальность, глупость, заезженная традиционность.

Слёзы брызнули из глаз, и в следующий момент я разрыдалась.

Две сильных руки обвили меня и одним лёгким движением прижали к твёрдой груди. Я плакала долго, а они держали меня. Слёзы капли на шар, и в тот момент, когда я поняла, что специально целюсь так, чтобы они на него попали, я развернулась в держащих меня руках.

И как я могла решить, что они похожи?

Его серебристо-серые глаза были не настолько прозрачными, чтобы казаться льдистыми. Он был чуточку ниже, волосы длиннее и по-прежнему растрёпанные, и я вдруг поняла, что эти два месяца мне не хватало его щетины.

– Ангел мой, – шептал он, целуя мои глаза. – Глупый, несчастный, заплаканный ангел. Этот изверг тебя чуть не доконал, да?

С ожесточением он гладил мои плечи, пока я, что есть силы, цеплялась за него.

– Почему ты не сказал, что вы близнецы?

– Не успел.

– Он правда тебя старше?

– Да. На двадцать три минуты.

– Мне было так плохо.

– Можешь не рассказывать.

– Я видела тебя... его… я думала… ох, Марк…

– Ш-ш-ш, ангел мой, всё хорошо.

Он держал меня в своих руках, а я, перестав за него цепляться, плавилась в его объятьях, наслаждаясь их крепостью, теплотой, запахом…

– Целый год потерян, – проговорил он.

– Ты сердишься?

– Нет. Просто теперь знаю, как легко тебя потерять.

– Мне было так плохо, – повторила я.

– Я с тобой.

Марк взял моё лицо в ладони и очень нежно поцеловал. Я полностью растворилась в поцелуе, в одно мгновение вспомнив его вкус. Всё вернулось: нетерпение, предвкушение, ожидание… Обвивая его шею руками, я уже не думала о прошлом. Мне стало жарко, перед глазами всё поплыло. Я могла простоять так вечность, целуя его. Всё кружилось вокруг, и я не хотела останавливать это кружение.

Он так много давал мне этим поцелуем, что я на мгновение испугалась силе его чувств. У меня перехватило дыхание, и в этот момент Марк перестал меня целовать.

Отстранившись, но не выпуская меня из объятий, он внимательно посмотрел в моё лицо.

– В этот раз я твёрдо намерен встретить Рождество вместе. Ты дашь мне ключ?

Вытащив из кармана связку ключей, я протянула их Марку:

– Мама снова расстроится. Я обещала приехать.

– Если хочешь, давай поедем вместе.

– Нет! Мы обязаны были встретить Рождество вдвоём. Это наш долг космическим силам, понимаешь?

– Понимаю, – засмеялся Марк.

– Только, знаешь, я ничего не планировала. Ни угощений, ни украшений. Чертового молока для Санты – и того нет.

Он расхохотался и звонко чмокнул меня в нос:

– У нас в запасе двенадцать часов. Что-нибудь придумаем.