Текст книги "Элита. Взгляд свысока"

Автор книги: Ирина Волчок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 4

– Я слышал, что вы обо мне говорили этой… няне, – заявил Хозяин, устраиваясь на скамейке напротив Александры.

– Да, я поняла, – суховато откликнулась она. Мало того, что подслушивал, так еще не постеснялся признаться!

– Я не подслушивал, – угадал ее мысли Хозяин. – Я случайно услышал. И… не жалею. Я не ожидал, что вы так хорошо обо мне думаете.

Александра промолчала. Ничего хорошего она о Хозяине не думала. Но не говорить же ему об этом сейчас…

– Особенно меня тронуло то, что вы готовы доверить мне мою дочь, – тоже помолчав, посопев и пощелкав зажигалкой, сказал Хозяин странным голосом. – Высокая доверие… Постараюсь оправдать…

Это он над ней так смеется, – поняла Александра. Шутки шутит. Ишь, ты… Не умеешь – не берись.

– Надеюсь, острой необходимости оправдывать мое высокое доверие никогда не возникнет, – ответила она. Вздохнула и философски добавила: – Хотя, конечно, все под богом ходим. Но учтите: я и оттуда следить буду. Если что не так – именем револю… то есть кара небесная – и всё.

– В каком смысле? – не понял Хозяин. – Что значит «оттуда следить»? А-а… Это в случае вашей смерти, что ли?

– Именно, – подтвердила Александра. – Именно в этом случае. Ни в каком другом случае я Настю никому не передоверю. Даже вам. Но вы на эту тему особо не задумывайтесь. Я умирать пока не собираюсь. Или у вас другие планы?

– С вами трудно разговаривать, – сердито буркнул Хозяин. Не грозно, а именно сердито. И даже, кажется, обиженно. – Вы все время забываете, что у меня нет чувства юмора.

– Я помню, – возразила Александра. – Я все время помню. Как можно забыть о таком феномене? К тому же, сегодня вы об этом уже напоминали.

– Тем более! – наставительно сказал Хозяин. – Я напоминаю – а вы забываете. Я опять напоминаю – а вы опять забываете. Как это называется?

– Склероз.

Александре не нравился его тон. Что-то уж очень он развеселился. Впрочем, его обычный грозный голос ей нравился не больше. Ей ничего в нем не нравилось. Особенно вот эта манера оттягивать важный разговор до будущего века. Ну, начнет он когда-нибудь говорить по существу? Александра подняла руку поближе к мелким вычурным фонарикам, которыми был усеян весь потолок беседки, и посмотрела на часы. Пятнадцать минут одиннадцатого. Примерно в это время начинает звонить Хозяйка.

Тут же в кармане халата припадочно затрясся телефон. Накаркала. Ни сна, ни отдыха измученной душе.

Александра вынула припадочный телефон и показала экранчик Хозяину. Он неопределенно хмыкнул, но кивнул.

– Александра, чем вы сейчас заняты? – спросила Хозяйка светским голосом. Невыносимо светским. – Мы здесь как раз собрались поговорить о нашем журнале. Ваше присутствие приветствовалось бы.

Приветствовалось бы! Неужели в гламурных журналах пишут что-нибудь такое? Беда…

– Владимир Сергеевич вызвал меня для серьезного разговора, – очень официально сказала Александра.

– Чего это он? – заметно испугалась Хозяйка. – Об чём это он?..

– Не знаю, – еще официальней ответила Александра. – Владимир Сергеевич только что собирался говорить. Но тут позвонили вы.

– Ладно, тогда потом…

Отбой.

Потом! Когда потом? Скорее всего – посреди ночи. Где-нибудь поближе к утру.

– Журнал какой-то… – неожиданно сказал Хозяин. – Надо же, дурь какая… Ладно, пусть. Я думаю, это даже хорошо. Пусть хоть чем-нибудь займется.

– Так вы в курсе планов Ксении Леонардовны? – удивилась Александра. На самом деле – не очень удивилась. Совсем не удивилась. Хозяин всегда был в курсе всего.

– Я всегда в курсе всего, – подтвердил ее мысли Хозяин. – Правда, иногда несколько…поздно. Александра, я вам хотел сказать, что передумал. Вам с Настей не надо никуда уезжать. Раз такое дело…раз уж жена захотела журнал – я ей офис сниму. Чтобы все солидно. И квартиру при офисе… Вы согласились быть у них консультантом?

– Нет. У меня же Настя.

– Хорошо. У вас Настя. Это очень хорошо… У вас странные духи. Я раньше не замечал. Как будто гвоздикой пахнут.

– Это не духи, – объяснила Александра. – Это средство от комаров. Действительно гвоздика. Гвоздичное масло.

– А у вас это масло с собой? – вдруг заинтересовался Хозяин. – Меня эти твари уже всего съели. Хотел закурить, чтобы хоть дымом отогнать. Но вам же не нравится, когда курят, вот я и не решаюсь…

– Лучше уж закурите, я потерплю, – недовольно сказала Александра. – Масла у меня совсем мало осталось. И еще наверняка Насте понадобится. На гвоздику у нее аллергии нет. А на комаров – есть.

Хозяин долго молчал, хмыкал, щелкал зажигалкой. Наконец задумчиво пробормотал:

– Я не помню, когда мне в чем-нибудь отказывали. А, нет, помню… Во втором классе. Школьный приятель заболел дизентерией. Его положили в больницу. Я хотел вместе с ним… Мне сказали: нет. Это было очень обидно. А больше ни одного случая не помню, чтобы говорили «нет».

– Наверное, у вас больше не было таких экзотических желаний, – предположила Александра.

– Таких экзотических больше не было, – согласился Хозяин. – Да и вообще никаких особо запоминающихся не было… Так вы мне свое масло не дадите, я правильно понял?

– Ладно, – неохотно сдалась Александра. – Комары – это правда невыносимо… Только чуть-чуть мажьте, и не кожу, а рубашку. Немножко – воротник, немножко – манжеты.

Она сняла с шеи цепочку с пристегнутой к ней ампулой и показала Хозяину, как вынимается пробка. Он старательно повозился, отколупнул пробку, посмотрел ампулу на свет, закрыл и отдал назад Александре. Недовольно сказал:

– Там правда мало. Две капли осталось. Надо было побольше покупать.

– Нам с Настей этого до конца лета хватит. Если, конечно, разумно экономить, – с намеком ответила Александра, опять вешая цепочку с ампулой на шею. – А побольше купить я не смогла по той причине, что больше не было. Я последний пузырек забрала. Потом все аптеки каждую неделю обзванивала. Ни в одну ни разу не поступало. Ну, это тоже ничего. Садовник обещал высадить гвоздики рядом с верандой и под окнами детской. Белые и розовые. Белые особенно сильно пахнут.

– А что ж до сих пор не высадил? – недовольно поинтересовался Хозяин. – Я завтра же распоряжусь, чтобы везде гвоздики посадили. И вокруг беседки тоже.

– Владимир Сергеевич, цветы не зацветут по вашему распоряжению, – скрывая раздражение, сказала Александра. – Это живая природа. У нее свои законы. Если эти законы нарушать – она погибает. Будущей весной гвоздики посадят везде, где только возможно.

– Погибает, но не сдается, – неизвестно к чему буркнул Хозяин. – Ладно, извините, что я вас так задержал. Давно спать пора. Вы и так мало отдыхаете… И знаете, что? Выключите вы этот дурацкий мобильник.

Дурацкий мобильник тут же затрясся у Александры в кармане. Не поминай черта к ночи.

– Ну что, вы уже освободились?

Хозяйка, похоже, нервничала. С чего бы это? Скорее всего, с того, что порошка ей сегодня не привезли. Два раза такое уже случалось. Первый раз она до того разнервничалась, что поссорилась со своей Дашкой и выгнала ее вместе с очередными модельками. Второй раз сама выскочила из дому, оставив гостей в своем кабинете, села в машину и уехала в ночь. Утром хорошо помятую машину приволокли к дому на буксире. В сопровождении двух гаишных машин с мигалками. За рулем Хозяйкиной помятой машины сидел грустный майор. Хозяйка мирно спала на заднем сиденье. Как раз после того случая Хозяин устроил жене неделю жесткой экономии. Фактически – геноцид.

– Нет, Ксения Леонардовна. Я еще слушаю Владимира Сергеевича…

Хозяин встал, шагнул к ней и отобрал мобильник. Просто вынул телефон из руки, даже не спросив разрешения. Даже не извинившись. Даже не обратив внимания на ее холодное удивление. Ну да, он никогда не слышал слова «нет». Почти никогда… Очень жаль, что тогда его не положили в больницу вместе с дизентерийным приятелем. Говорят, дизентерия чрезвычайно заразна.

– Добрый вечер, дорогая, – сказал Хозяин в трубку тихим, но очень грозным голосом. – Ты в кабинете? Сейчас я к тебе зайду.

И сунул телефон к себе в карман.

– Это мой телефон, – сухо заметила Александра. – Вернее – служебный. Я не имею права передавать его посторонним лицам.

Хозяин неожиданно засмеялся. Это было так странно, что она даже не сразу поверила собственным ушам. А когда наконец поверила – он уже перестал смеяться. Спросил привычно грозно:

– Это я посторонний?

– С точки зрения моего служебного телефона посторонними лицами являются все, кроме лица, за которым он закреплен в данный момент. То есть посторонние все, кроме меня.

Хозяин с интересом выслушал, подумал, вынул мобильник из кармана, внимательно оглядел его и протянул ей. Сказал опять грозно:

– Мне не приходило в голову, что ваш телефон имеет свою точку зрения. Спокойной ночи. Завтра вам доставят гвоздичное масло. Чтобы не приходилось экономить. Даже разумно…

Слегка дернул головой, обозначив почти пародийный поклон, вышел из беседки и тяжело зашагал к дому. Еле-еле ноги волок. Как будто вчера ему стукнуло девяносто лет. Или даже девяносто два. И при этом он весь день дрова рубил. Воду носил и землю пахал. Совсем запахался. Так обессилел, что того и гляди – рухнет посреди дороги, не дойдя до лежанки. Эта его походка Александре тоже не нравилась. Хозяин не рубил дрова и не пахал землю. И до девяносто лет ему еще жить да жить… Если, конечно, у братьев по элите не появятся другие планы. В общем, не с чего Хозяину было обессиливать. К тому же, она помнила, как он сегодня сиганул с двухметровой высоты навстречу Насте. Так что походка его – такая же брехня… пардон… такая же ложь, как и все остальное в нем. В них во всех. Фальшь.

И разговор сегодняшний ей не нравился. Он должен был быть другим. То есть, строго говоря, никакого разговора вообще не должно было быть. Даже если Хозяин собирался отправить дочь – и, естественно, бонну – из дому, он мог не объяснять причин… Точнее – он не мог объяснять причины собственных решений и поступков. Сроду никому ничего не объяснял. Принцип у него был такой. Это был единственный принцип, который он никогда не нарушал… И тем более – зачем бы ему было объяснять, что он передумал отправлять дочь из дому? И при этом – очень ясно давать понять, что это изменение решения напрямую связано с возможностью под благовидным предлогом удалить из дому мать Насти. С чего бы вдруг такая откровенность? Даже хуже – открытость. Никакой откровенности, тем более – открытости, за Хозяином ни разу замечено не было. В таких людях откровенности – открытости вообще не может быть по определению… Тогда что это было? Скорее всего – то же самое, что и всегда. Какая-нибудь сто двадцать восьмая часть стратегических планов и тактических маневров. Что-нибудь вроде вербовки союзников перед наступлением на главном направлении. Хотя и это странно. Зачем Хозяину вербовать в союзники Александру? Он и так знает ее отношение к матери Насти… Александра ни разу в жизни никому слова о Хозяйке не сказала, но при этом была совершенно уверена, что Хозяину о ее отношении к его жене все известно. И известно также, что гувернантка сводит на нет и так нечастые попытки матери пообщаться с дочерью. Что-что, а разведка в империи Хозяина работала действительно не за страх, а за совесть. Да нет, за какую там совесть… За страх, конечно. И за деньги. За большие деньги и за еще больший страх. Как почти все, кто работал на Хозяина. Но разведка работала лучше всех. Это надо же: только сегодня днем Хозяйка сказала о своем желании заняться «настоящим делом» – это сто сорок шестой гламурненький близнец настоящее дело, вы подумайте, – как уже к вечеру у Хозяина готов предварительный план финансирования этого проекта. По крайней мере, офис под эту дурь он готов снять, сам только что сказал. Правда, он это Александре сказал. Интересно, что будет говорить жене? И как она воспримет его планы?

Подслушивать нехорошо.

Александра вышла из беседки и медленно пошла к дому – не прямо к веранде, откуда можно было сразу попасть в коридор, в холл напротив детской и в комнату бонны, а в обход дома, по дорожке, широкой дугой обегающей задний двор, бассейн, розарий и выходящей как раз к гаражам между воротами и главным входом. Возле гаражей сейчас должны были стоять машины Хозяйкиных гостей. Скорее всего – машина ее Дашки и кого-нибудь из соседок. С кем она нынче здоровается? С двумя справа, кажется. Наверное, две справа тоже приглашены принять посильное участие в новом Хозяйкином проекте. Финансовое участие. Или интеллектуальное? Беда… Именно сейчас потенциальные компаньоны хватают свои пожитки и на цыпочках удирают через вторую веранду. Хозяйкины гости всегда удирали через вторую веранду на цыпочках, если Хозяин предупреждал, что собирается зайти. Если заходил без предупреждения – гости высыпались из главного входа с топотом и иногда даже со смехом. Нервным. Хозяйкины гости боялись Хозяина. Все – даже от рождения безбашенные, да еще и обдолбанные модельки, которые вообще ничего, кроме целлюлита, не боялись и бояться не могли по определению.

Ну, конечно, так и есть. Гости высыпали из дому через вторую веранду всем табуном. Нынче табун мелкий – пять человек. Надо думать, никаких посторонних, только мозговой центр будущего предприятия. Главная извилина этого мозгового центра, Хозяйка, гостей не провожала. Ее Дашка ориентировалась здесь совершенно свободно, могла найти дорогу с закрытыми глазами. Чаще всего именно с закрытыми и находила. Сейчас шла с открытыми, вела за собой остальных. Две полупрозрачные струи привычно семенили босиком, неся туфли в руках. Судя по всему, модельки не из новых, раньше здесь уже бывали, неоднократно отсюда удирали, пути отступления на заранее подготовленные позиции хорошо изучили. За ними гордо и независимо шагали нынешние подружки Хозяйки – две соседки справа, Александра правильно догадалась. Гордую и независимую походку обеих несколько портило то, что обе воровато оглядывались и почему-то слегка приседали на каждом шаге. А, вот почему: туфли они снимать не стали, чтобы не опускаться до уровня каких-то моделек, но каблуками стучать тоже не решались, шли на полусогнутых – мало того, что в «шпильках», так еще и на цыпочках. Похоже, гордая и независимая походка на полусогнутых была для них вполне привычна. Наверное, и этим двум справа уже приходилось отсюда удирать. Или не отсюда. Вот интересно, эти-то почему боятся Хозяина? У обоих мужья – фигуры примерно того же масштаба. Или веса? В общем – порядка. В том смысле, в котором порядок определяется количеством нулей после целого числа. У двух мужей справа после целого числа было страшное количество нулей. Вряд ли меньше, чем у Хозяина, потому что они дружили. Ну, как дружили… Пару раз в год ездили куда-нибудь вместе. Один раз – в Куршевель, второй – в сауну. Или в заповедник какой-нибудь, например, на страусов поохотиться. Значит – все-таки дружили. А жены разбегаются из дома мужниного друга посреди ночи на полусогнутых. Привычка. Они всю сознательную жизнь откуда-нибудь на полусогнутых разбегались…

– Гуляете перед сном, Александра Александровна?

А у этого привычка – подкрасться незаметно, взяться ниоткуда, как привидение, и прошептать прямо в ухо какую-нибудь глупость. Абсолютно банальную глупость. Но каждый раз ощущение такое, будто в сказанной банальной глупости по меньшей мере пять смыслов, один опасней другого. И каждый раз не знаешь, что отвечать. И каждый раз очень хочется нагрубить. Примерно так: «Гуляю перед сном, Александр Александрович».

Александра оглянулась на шепот – никого. Грубить было уже некому. Привидение исчезло так же незаметно, как и появилось. То есть не исчезло, наверняка ошивалось где-то поблизости, но функционировало в невидимом состоянии. И в неслышимом. У Хозяина почти вся охрана была такая. Только вся остальная охрана помалкивала, если ее не спрашивали, а это привидение обязательно шептало прямо в ухо банальную глупость. С пятью опасными смыслами. Да какого черта?.. Пардон. Да с чего это она решила, что в банальной глупости может быть опасный смысл? В банальной глупости вообще не может быть никакого смысла.

– Нет, – почти неслышным шепотом сердито сказала Александра привидению. – Я не гуляю. Я хотела подкрасться к окну кабинета и подслушать, о чем будут говорить хозяева. А тут гости толпами ходят. И вы бдите на посту.

Приведение тихонько фыркнуло и опять материализовалось где-то рядом – близко, Александре даже показалось, что она почувствовала тепло, идущее от большого тела. Чего, конечно, быть не могло. У привидений никакого тепла не бывает. У привидений бывает холод.

– Я с вас угораю, Александра Александровна, – раздался шепот прямо над ухом, с той стороны, откуда шло тепло, которого не могло быть. – Кто же вас подпустит к окну, за которым разговаривают хозяева? Какая вы наивная… В наше время это даже странно. Хотя да, вы же совсем другого воспитания, вы же из благородных, белая кость, голубая кровь, конечно, конечно… Вы имеете право искренне верить, что никто тут ни за кем не следит, никто никого не слушает, и вообще все гуляют сами по себе, как хотят, где хотят, с кем хотят… Ку-уда?! Давайте-ка мы немножко отступим в тень, Александра Александровна…

Александра и так была в тени. И выходить из тени не собиралась. Она собиралась повернуться и пойти по той же дорожке вокруг дома, и прийти к задней веранде, и войти в свою комнату, и лечь спать наконец-то. Раз уж глубокая разведка не принесла никаких видимых результатов. И никаких слышимых. Она собиралась просто повернуться и уйти, но привидение перехватило ее на полушаге, подняло в воздух и переставило за живую изгородь, отделяющую двор от сада. За живой изгородью была уже никакая не тень, а совершенная темень. Плотный сгусток черноты, внутри которого, кажется, даже привидение ориентировалось не без труда: оно что-то задело и зашипело сквозь зубы. Александра надеялась, что зашипело от боли. Хоть какое-то моральное удовлетворение.

– Что, и вы здесь ничего не видите? – прошептала она, растирая ноющие, как от удара, бока. Привидение перенесло ее через живую изгородь, обхватив ладонями за талию. Наверняка синяки останутся. – А я думала, что это ваша родная среда обитания.

– Иди сюда, – в самое ухо шепнуло привидение, безошибочно нашло ее руку, обхватило горячими пальцами и потянуло куда-то в сторону. – Здесь нормальная скамеечка есть, деревянная… Иди, иди. Еще два шага. Теперь стой. Повернись. Садись. Подвинься немножко, я тоже сяду…

– Так ты правда в такой темноте что-то видишь? – удивилась Александра, послушно выполняя руководящие указания привидения, шагая, поворачиваясь, садясь, немножко двигаясь на деревянной скамейке, будто с завязанными глазами. – Или у тебя прибор ночного видения? Я правильно его называю?..

– Не болтай глупости, – с пятью опасными смыслами шепнуло привидение. – Через пару минут и ты все видеть будешь. И слышать тоже. Ты ведь хотела послушать? Ну вот. Сиди тихо. Сейчас послушаешь.

– Ничего я не хотела, – сердито зашептала Александра. – Чего ты ко мне привязался? Я просто пошутила. А ты сразу руками хватаешь. Как я теперь отсюда на дорожку выберусь?

– Не ори, – с досадой сказало привидение. Его голос раздавался уже не просто над самым ухом, а будто вообще внутри ее головы. – Что ж вы все такие громкие? Пошутила она… Я же предупреждал, что со мной шутить не надо. У меня нет чувства юмора. Забыла? Ну вот, теперь будешь сидеть и слушать.

Александра вздохнула и промолчала. Сан Саныч действительно предупреждал, что у него нет чувства юмора. Наверное, Хозяин специально таких людей на службу берет. Чтобы не чувствовать собственной ущербности. Вот только откуда они все знают, что у них нет чувства юмора? Неужели сами догадались? Потому что совершенно невозможно представить сумасшедшего камикадзе, который осмелился бы им об этом сказать. С другой стороны, если сами догадались – то это тоже настораживает. Не может человек сам догадаться, что у него нет какого-то чувства. Именно потому, что его нет. А если догадывается, что нет, – это значит, что оно есть?

– Чего задумалась? – Сан Саныч, наверное, сел рядом. Никакого шевеления Александра не заметила, но справа ощутимо потянуло теплом. – Наверное, вычисляешь, откуда я знаю, что у меня нет чувства юмора?

– Да, – призналась Александра. – А правда, откуда ты знаешь, что его нет? Может, как раз есть, просто до сих пор не проявилось? Потому что подходящего случая не было.

– Это точно, – согласился Сан Саныч. – Не было случая. На нашей работе таких случаев не бывает. Любые бывают, а вот такого, чтобы чувство юмора проявилось, – нет, такого не было. Может, сейчас будет… Тихо, не дергайся. Слушай.

Александра все-таки дернулась от неожиданности, когда в ухо ей сунулось что-то маленькое, металлическое и холодное. Сан Саныч раздраженно зашипел, придержал ее голову одной ладонью, а другой прижал холодную железку к ее уху. Это было очень неудобно. По многим причинам. Во-первых, он хватал ее руками. Она разве давала ему повод? Во-вторых, он, кажется, всерьез поверил, что она хотела подслушать. Ну, даже если и хотела… Конечно, нехорошо. Но гораздо хуже то, что он в это всерьез поверил. И теперь буквально заставляет ее подслушивать. Ставит на одну доску с собой. Дает понять, что княгиней она может считаться где угодно, только не здесь, рядом с ним, на деревянной скамеечке за живой изгородью, в абсолютной темноте, которая никак не мешает ему видеть ее насквозь… Александра уже хотела оттолкнуть его руки, встать, сказать все, что она о нем думает, и гордо уйти. Но тут прохладная железка в ее ухе заговорила, и Александра осталась сидеть, замерла, и даже руки Сан Саныча отталкивать не стала – забыла.

– Добрый вечер, дорогая, – грозным голосом Хозяина сказала железка. Александре показалось, что очень громко сказала. Как будто Хозяин находился совсем рядом, буквально за спиной… – Ты уже распустила… э-э… редколлегию? Или у вас просто перерыв в заседании? У тебя найдется пара свободных минут? Я бы хотел с тобой поговорить. Но если ты занята, то, конечно, не смею настаивать. Когда тебе будет удобно – тогда и поговорим.

– Что, донесли уже? – Хозяйка старалась говорить независимым тоном, но было заметно, что она нервничает. – Интересно, кто ж это тебе стукнул? Неужели эта стерва?.. Ой! Ты что? Володь, отпусти! Больно же…

– Никогда не обзывай мою службу безопасности такими грубыми словами, – холодно посоветовал Хозяин. – Она у меня лучше всех. Я ею горжусь. Поняла?

– Да поняла, поняла… Отпусти, больно, что у тебя за шуточки всегда какие-то… Я вообще не про твою службу безопасности говорила.

– А про чью? – с подчеркнутым удивлением спросил Хозяин.

Над свободным ухом Александры тихонько фыркнул Сан Саныч. С чего бы это? У него же нет чувства юмора. Наверное, это он так негодует вместе с Хозяином по поводу грубых высказываний Хозяйки.

– Володь, я твоих шуток не понимаю, ты же знаешь, – обиженно сказала Хозяйка. – Что ты со мной как с дурочкой какой-то?.. Причем – всю жизнь. Ладно, донесли и донесли, мне плевать. Я тут не подлянку какую-нибудь замутила… Свой бизнес – чего плохого? Тем более что я в этом профессионалка.

– Никогда не говори, что ты профессионалка. Особенно при посторонних. Ведь кто-нибудь может и поверить. Понимаешь? – Хозяин тихо засмеялся. Второй раз за один вечер! Наверное, заболел. – Хотя я надеюсь, что в живых не осталось никого из тех, кто знал, что ты профессионалка. Но все равно, на всякий случай – не говори. Говори, что ты профессионал. В это уж точно никто не поверит, но звучит все-таки приличнее. Да, кстати, давай уточним: в каком виде деятельности ты профессионал, дорогая? На случай, если меня кто-нибудь спросит.

– Ты меня вообще за дуру держишь! – Хозяйка, похоже, готова была впасть в истерику. – Я журналистка! Я в газете работала! Между прочим, я своей карьерой ради тебя пожертвовала!

– А я поломал тебе жизнь, да? – насмешливо подсказал Хозяин. – Если бы не замужество, ты бы уже стала ведущим репортером в своей газете. Может быть, даже до зав отделом доросла бы. Получала бы четыреста баксов в месяц. Или даже пятьсот.

– Ничего, мне хватило бы! – злобно заорала Хозяйка. – Миллионы людей так живут! Зато ни от кого не зависят!.. Ой… Отпусти!

– Заткнись, – равнодушно сказал Хозяин. – Миллионы людей живут не так. Миллионы людей даже и не мечтают о пятиста долларах… Хватило бы ей! На что бы тебе хватило? На визажиста по вызову тебе хватило бы? На «мерседес» каждый квартал тебе хватило бы? На кокс тебе хватило бы?..

– Это неправда! – испуганно перебила Хозяйка. – Кто это тебе наболтал? Черт знает что!.. Я их всех поувольняю!..

– Кого? – зловеще поинтересовался Хозяин.

Пару минут Александра слушала тяжелое молчание, вздохи и всхлипыванья Хозяйки и щелканье зажигалки Хозяина.

– Как ты мне надоела, – наконец тихо и очень спокойно сказал Хозяин. – Как же ты мне надоела, профессионалка косорылая… Придется нам расстаться, дорогая.

– Как это? – испугалась Хозяйка. – Почему это? Володь, ты что?.. Володечка, ты пошутил, да?.. Володечка! Любименький!..

– Какие уж тут шутки, – брезгливо и как-то устало сказал Хозяин. – Теперь уж не до шуток…К тому же, я вообще не умею шутить, у меня нет чувства юмора, ты забыла? Вот интересно, почему все забывают главную особенность моего характера? Ну, ладно, не пугайся раньше времени. Живи пока, черт с тобой. Но будешь жить не здесь. Офис для твоей затеи уже нашли. И квартиру рядом. Завтра тебя туда отвезут.

– Как это – завтра? – растерялась Хозяйка. – Я же собраться не успею!

– А что именно ты хотела собрать?

Опять повисло тяжелое молчание, полная тишина, даже уже без всхлипов и без щелканья зажигалки. На этот раз молчание прервала Хозяйка:

– Я поняла. Ты меня выгоняешь из дому. Как собаку. На улицу. Без копейки, да?! В чем есть! Чтобы я под забором сдохла! О-о-о!

Это прозвучало очень драматично, но последнее «о-о-о!» испортило все впечатление. Перебор.

– Перебор, – подтвердил Хозяин мысли Александры. – Дорогая, давай не будем устраивать драмкружок, ладно? Ты ведь все поняла: я финансирую твою затею, помогаю с помещением, с оргвопросами, с охраной… Ну, рекламу кой-какую обеспечу. Типографию найду. Бухгалтера. Юриста. Что еще?..Там видно будет. И начинай свой бизнес. Профессионалка ты наша… Но за это – выполнение нескольких ма-а-аленьких условий. Во-первых, своим бизнесом ты будешь заниматься не здесь. Во-вторых, здесь ты вообще показываться не будешь. Ни ты, ни подружки эти твои… Ни под каким предлогом. В-третьих, ты не даешь никому никаких обещаний от моего имени. Не ссылаешься на мое мнение. Не упоминаешь о моих планах. Тебе все ясно? Первое нарушение любого условия – и ты сдыхаешь на улице под забором. Да, чуть не забыл… На телевидении светиться тебе тоже не надо. Особенно в таком… не совсем трезвом виде. И по кабакам с мальчиками по вызову шататься не надо.

– Ты чего, вообще, что ли? – возмутилась Хозяйка. – Когда это я с мальчиками шаталась?

– Например, позавчера, – с готовностью откликнулся Хозяин. – Глянь-ка… Какое качество, а?

– Да фигня все это, – не очень уверенно сказала Хозяйка. – Там же еще пять девушек… При чем тут я? Я этих мужиков вообще не знаю.

– Ты хочешь сказать, что их сняла твоя Дашка? – удивился Хозяин. – Оригинальная версия… Ты, наверное, забыла, что твоя Дашка – лесбиянка. А эти вешалки мужиков не покупают, эти вешалки сами продаются. А Света и Лена просто подошли поздороваться, они в «Грине» со своими постоянными были, вот здесь даже стол видно, а за столом – их постоянные… спонсоры. Ты ведь их знаешь, правда, дорогая? Ну, и кто из всех этих девушек приволок в «Грин» двух стриптизеров по рупь-двадцать?

– Ей-богу, не знаю, – совершенно искренне ответила Хозяйка. – Володечка, я сроду стриптизеров в кабаки не водила… да и вообще никуда. Слушай, а это не монтаж? Тебе кто эти фотки сделал? Я правда их не знаю. И даже не помню совсем… Позавчера! Какие стриптизеры?! У меня же вообще почти ничего не было, только наличными сотни три, что ли… В «Грине» Дашка расплачивалась, я же помню. Она же меня и домой подбросила. Или не она? Нет, по домам нас Лариса развезла, Дашкина знакомая… А мальчиков никаких не было, это я точно помню.

– Что ты можешь помнить, Ксан? – как-то очень печально заметил Хозяин. – Ты же каждый день… никакая. И каждую ночь. День и ночь – сутки прочь. Недели… Месяцы… Годы… Жизнь. Ксан, может, тебе полечиться? Ты же молодая еще. Жить бы да жить. Занялась бы чем-нибудь.

– Так я и занялась, – после довольно долгого молчания сказала Хозяйка напряженным, звенящим от слез голосом. – То есть займусь! У меня будет свое дело! И независимость! И деньги свои!.. И я не больная! От чего мне лечиться? Ты меня в психушку хочешь отправить?!

– Хочу, – спокойно признался Хозяин и вздохнул. – Конечно, хочу. Но не могу. Представляешь, как журналюшки всякие обрадуются? Представляешь, ты же из их стада… Ну, и зачем мне вопросы о сумасшедшей жене? Да я – ладно, мне это уже вряд ли сильно повредит. А Насте еще расти и расти…Ей сумасшедшая мать в биографии совершенно ни к чему. Так что будем лечить тебя домашними средствами. Двое из моей охраны будут всегда при тебе. Любого, кто притащит дурь, поломают. Ты уж своих… сотрудников предупреди, чтобы не рисковали. В квартире всегда будет медсестра. С ней ссориться не стоит, она самбистка. И дзюдоистка. И еще кто-то… В общем, раньше в каком-то спецподразделении служила. По борьбе с наркомафией. Вот она – профессионал, да. Говорят, однажды шестерых уродов голыми руками положила. Тебе будет помогать. И охранять заодно. Перекупать ее не надо, она наркоманов не очень уважает. Даже, можно сказать, совсем не уважает…

– Я не наркоманка! – сдавленно выкрикнула Хозяйка. – Они все врут! Сволочи… Это специально… Это чтобы ты меня бросил… Они сами за тебя замуж хотят!..

– Тоже оригинальная версия, – серьезно сказал Хозяин. – Очень оригинальная. Но вряд ли кто-нибудь из моей службы безопасности хочет за меня замуж. Насколько я знаю, они все традиционной ориентации. К тому же, почти все – женаты… Ладно, Ксан, пошутили – и хватит. Я сегодня устал, а завтра опять рано ехать… Мы ведь обо всем договорились, дорогая?

– О чем мы договорились? – Хозяйка опять начала хлюпать носом и вздыхать. – Мы ни о чем не договорились, ты сам все решил. И помогаешь только потому… только для того, чтобы я из дому убралась. Чтобы мы отдельно жили. Еще не известно, правда будешь помогать или так, сейчас только обещаешь. Чтобы я скорей уехала.

– Ксан, а зачем тебе этот журнал вообще понадобился? – помолчав, вдруг спросил Хозяин с интересом. – Ведь дурь же.

– Деньги зарабатывать, – огрызнулась Хозяйка. – Мне надоело копейки считать! И каждый раз отчитываться! И… и родителям помочь даже не могу! Отец звонил, говорит, матери лекарство выписали, очень дорогое, пять тысяч нужно… А у меня вообще ни одной нету! Паршивые триста баксов остались! Я отцу говорю: у меня нет таких денег! А он говорит: ну, ладно, на лекарство я у знакомых назанимаю, а на наши похороны ты деньги найдешь? Он мне не поверил, понимаешь?! Он мне просто не поверил, он думает, что раз ты миллионер – так и я миллионерша! Пять тысяч! Блин! Ты мне на целый месяц больше трех тысяч сроду не давал!..