Текст книги "Я болен тобой (СИ)"
Автор книги: Ирина Лунгу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Что значит понятие «много времени», когда жизнь только что подарила возможность и надежду жить дальше? Да Роман был готов пообещать кому угодно даже год-другой жизни за то, чтобы прожить ещё хоть десять лет. Ведь раньше счёт шёл на месяцы, теперь перед ним было снова время его жизни. И сколько Бог ему отмерит, столько он и готов будет принять, но не вот так. Не когда ему не оставили выбора.
– Хорошо, – согласился Роман, вытаскивая мобильный для того, чтобы позвонить Оксане, – Командуйте Сергей, а пока мне нужно сделать один очень важный звонок.
Глава 16
Как люди находились в больнице и при этом не сходили с ума, Роман удивлялся до сих пор. А если учесть, что у него был не такой уж и опасный для жизни случай, то оставалось дивиться выдержке и терпению тех людей, которые болели гораздо серьёзнее. Но сейчас, когда двери в клинику распахнулись, и Роман вышел из них на удивительно тёплый для начала мая воздух, наполненный ароматом цветов, всё, что ему довелось пережить за предыдущие несколько месяцев, вылетело из головы.
Перед операцией он созвонился с Максом, чтобы предупредить его о том, что он пока будет находиться в клинике. А вот про Сашу спрашивать не стал, абсолютно уверенный в том, что уж в этом-то вопросе на сына можно положиться полностью. А что, если Макс занял место Романа для Саши, и своим вопросом он доставил бы неприятные ощущения сыну? И он совершенно не думал о том, что цинично думать вот так – о замене одного мужчины другим.
Теперь же, когда он понял, что у него впереди ещё почти вся жизнь, и когда он научился эту самую жизнь ценить, Роману вдруг захотелось полностью окунуться в то, чего он сам себя лишил, когда узнал, что болен. Работа, работа и ещё раз работа. А ещё почему-то мелькнула мысль, что ему просто необходимо погрузиться в ни к чему не обязывающие и мимолётные связи с женщинами. Чтобы только вытравить из памяти Сашу и те надежды, которые он связывал с ней. А ещё очень хотелось увидеть сына и друзей. Он знал, что они не станут корить его ни за что, разве что Лина покачает головой и крепко обнимет, показывая, как сильно она волновалась.
Стоя возле машины и наслаждаясь весенним теплом, Роман вынул из кармана тёплой не по сезону куртки мобильный и набрал номер Макса. Почему-то хотелось побыть с сыном наедине, и если вдруг он поймёт, что у Саши и Максима ничего нет, если Макс обронит хоть пару фраз о его любимой девочке, по которым он поймёт, что Саша ждала его всё это время, Роман приложит все усилия для того, чтобы она его простила. А Саша поймёт, он был в этом уверен.
– Ты похудел. Сильно, – хмуро произнёс Макс, когда они с Ромой встретились в кафе на набережной. Но в глазах сына была только неподдельная радость, щедро сдобренная тревогой.
– Со мной всё в порядке, – заверил его Рома, садясь за столик и делая знак официанту, – Я полностью здоров, разве что раз в год придётся обследоваться, чтобы исключить возможность рецидива. Но я не хочу об этом.
Он прервался на некоторое время, диктуя заказ официанту, а потом лениво откинулся на спинку стула, вдыхая аромат Невы, приправленный лёгким запахом сигарет и кофе и давая возможность Максу заказать себе кофе.
– Я очень рад, что всё позади, пап. – Тихо произнёс Максим, прикуривая и протягивая пачку Роме.
– Я не курю больше, – отрицательно покачал головой Рома, с лёгкой улыбкой на губах, – И тебе не советую.
Он надолго задумался, вглядываясь в прохожих, спешащих куда-то по своим делам, а потом перевёл взгляд на серьёзное лицо сына.
– Ты знаешь, Макс, я на очень многие вещи стал смотреть совершенно по-другому. Кардинально по-другому я бы даже сказал. Раньше казалось, что вот если бы представилась возможность перепрожить жизнь, схватился бы за неё, не задумываясь. А теперь я понял, что ничего не хочу менять в том, что было. Это только моё, моя ценность, и она ценна именно в таком виде, в котором есть. А когда постоянно оглядываешься и думаешь: «А вот здесь бы сделать вот так, а не иначе, а вот бы сделать вот такой ход, а не тот, что сделан», то и настоящего не ценишь. Не ценишь того, что имеешь. И уже ничего нельзя изменить, как бы ни хотел. Но можно и нужно жить в том, что у тебя есть и попробовать исправить последствия случившегося.
– А все последствия можно исправить? – серьёзно спросил Макс, затушив окурок в пепельнице и отпивая глоток кофе.
– Почти все. А если не можешь исправить последствия – измени отношениt к ним. Как правило, этого бывает достаточно, чтобы совсем по-иному взглянуть на многие вещи.
Он улыбнулся внимательному и серьёзному лицу сына, который слушал его, а потом перегнулся через столик и хлопнул Макса по плечу.
– Ладно, не будем философствовать. Рассказывай, что там у тебя на работе творится.
Когда два мужчины говорят о работе и оба увлечены процессом, им нет никакого дела до того, что происходит кругом. Вот солнце стало медленно клониться за горизонт, и в воздухе ощутимо повеяло холодом – извечным спутником Санкт-Петербургских ночей. На набережной зажглись фонари, разгораясь всё сильнее с каждой секундой, а Рома и Макс всё разговаривали и разговаривали. И Роман в этот раз чувствовал себя абсолютно счастливым и полным жизни. Так хотелось сделать уйму обычных, но таких приятных вещей: промчаться по Кольцевой на машине, остановиться за городом и вдыхать полной грудью аромат пробуждающейся природы. Делать всё то, чего Рома, как он думал, был лишён уже навсегда. Теперь эти обычные вещи приобрели новые оттенки цвета, запаха и вкуса.
– Ну, мы с тобой и заболтались, – улыбнулся Рома, чувствуя внутри себя давно забытое, но такое нужное тепло. И направлено оно было в сторону сына. – Уже пора по домам.
– Да, – Макс потёр щёку костяшками пальцев, откидываясь на спинку стула, и дал знак официанту, чтобы тот принёс счёт, – Пора домой.
При слове «дом» Роман поёжился, потому что по телу прошла волна холода. Вернуться в их с Сашей квартиру означало вычеркнуть её из своей жизни или обрести снова. Если она всё ещё живёт там вдвоём с Сонечкой, значит, она ждала его, а если с Максимом…
При воспоминании о Соне в груди сладко и болезненно защемило. Интересно, как выглядит малышка сейчас? Наверное, уже ходит, быть может, произносит какие-то слоги. Что там должны уметь малыши в её возрасте? Он пропустил этот период у Макса, и у Сони пропустил тоже. А даст ли ему жизнь ещё возможность, узнать подобное?
Он поднялся со стула, наблюдая, как Макс деловито расписывается на счёте, и накинул на плечи куртку, – прохлада ощущалась слишком уж отчётливо. А может быть, всему виной были слова, которые Рома страшился, но так хотел произнести.
– До встречи, сын, – он протянул ладонь поднявшемуся со своего места Максу и, дождавшись, пока тот ответит на рукопожатие, с опаской произнёс, – Передавай привет Саше.
И тут же буквально вцепился взглядом в лицо сына, надеясь прочитать на нём ответ до того, как парень произнесёт хоть слово.
– Саше? – удивлённо переспросил Максим. – Как я могу передать ей привет, если мы не виделись с тех пор, как ты пропал?
Тут уже настала очередь Романа удивляться.
– То есть, как это, не виделись? – произнёс он глухим голосом. Ведь не может же быть, чтобы Макс бросил Сашу и Соню одних. Ну, положим, денег им на первое время бы хватило. А сейчас что? Они голодают?
– Вот так, не виделись, – пожал плечами Макс, – Уже через день после того, как ты исчез, я приехал к ним в твою квартиру, но их не было. Ничего не пропало, кроме их вещей. Всё так и осталось на месте.
– Почему ты мне не позвонил? – процедил Рома, изо всех сил сдерживая рвущуюся наружу злость. Его Саша и Соня…Только не это! Один Господь ведал, что с ними случилось, и Рома уже ничего не мог изменить…
– Куда? – печально усмехнувшись, задал очевидный вопрос Макс, – Да и перед операцией ты не особо был настроен на разговор.
На это Рома ничего не мог возразить. Он сам, целенаправленно отказался от общения с родными и близкими людьми, и винить в этом было некого.
– Она ничего не оставила? Ни записки, ничего, где её искать?
– Ничего, пусто. И куда она делась, я тоже не знаю.
Роман застонал, хватаясь за голову. Перед глазами всплыла картина, как Саша идёт вдоль шоссе, неся на руках малышку, и от этой картины по телу прошёл озноб.
– Ты куда, пап? – эту фразу Макс крикнул в спину удаляющегося Ромы, но тот только обернулся и приложил ладонь к уху на манер телефонной трубки, что означало, что он позвонит. Макс постоял ещё немного, глядя вслед бегущему к машине отцу, и искренне пожелал, чтобы Саша нашлась. И если нужно будет, он готов был бросить на поиски все свои силы.
В квартире воздух был застоявшимся и пах нежилым помещением. Всё кругом казалось безжизненным и мёртвым, хотя вещи были новые, а какие-то из них, казалось, хранили тепло и воспоминания о Саше. Рома прошёл на кухню, осматривая небольшое помещение, в котором хозяйничала его самая нежданная любовь. Сейчас, без Саши она выглядела такой, какой была до того, как они привёз девочек к себе, несмотря на новенькие вещи, которые Саша с такой любовью выбирала в магазине.
А в спальне Рома не смог сдержать слёз, глядя на крошечную кроватку, стоящую около стены. Он подошёл к ней, вытаскивая из постельки подушку и прижимая её к лицу. И всего на мгновение ему почудилось, что он чувствует аромат волос Сони, ведь он запомнил его на всю свою жизнь. Нежный и родной запах волос на голове ребёнка, ставшего таким дорогим и нужным. Бережно положив подушечку обратно, Рома вернулся на кухню, сел за стол и вытащил из кармана мобильный. Нужно было срочно звонить Феликсу, чтобы тот помог в поисках, а Феликс мог если не всё, то очень многое. Набрав знакомый номер, Рома отчаянно молился, чтобы Фил подошёл к телефону, а когда трубку взяла Лина, не смог больше сдерживаться. Голос вырвался изо рта рыданием.
– Лина, родная, это я, Рома. – Глубокий вдох, – Всё потом. Позови Фила, срочно…
Глава 17
Чёртов коньяк не действовал так, как хотелось бы. А хотелось только одного: забыться, забыть и чтобы вдруг всё словно по мановению волшебной палочки стало по-другому. До этого момента Рома считал, что умеет ждать, но сейчас, когда прошло уже целых пятнадцать минут с того момента, как Феликс сообщил, что они с Линой выезжают, а их всё ещё не было, ожидание с каждой минутой приправлялось пьяной злостью. И было совершенно неважно, что Лине и Филу нужно было добираться до него с другого конца города.
Со временем в ход пошли и сигареты, найденные на полке в кухне, но коньяк всё равно не действовал – слишком уж внутри было тревожно, и тревога не позволяла затуманивать рассудок. Зато алкоголь пробудил воображение, которое теперь стало рисовать Роме самые ужасающие картины того, что случилось с Сашей и Соней. А что, если она пошла и дальше скитаться, и с ними случилось что-то страшное на дороге? Или они замёрзли где-нибудь в лесу, одни, без помощи? А может, их зверски убил какой-нибудь маньяк, покусившийся на лёгкую добычу в виде хрупкой женщины и крошечного ребёнка?
От этих картин, так живо нарисовавшихся в воображении, с губ сам по себе сорвался протяжный хриплый стон, а бутылка коньяка стала беднее ещё на три изрядных глотка.
А время кругом тянулось так же мучительно медленно, замедленное терзаниями внутри мужчины: он так, мать его, пёкся о собственных здоровье и жизни, что подверг огромной опасности жизни двух любимых людей. И если с ними случилось что-то страшное, он не сможет дальше жить с этим.
Наконец, тишину квартиры настойчиво прорезала трель дверного звонка, и Рома неловко поднялся на ноги, затушив окурок в пепельнице. На пороге стоял Феликс и Лина, которая выглядывала из-за плеча мужа.
– Боже мой, Рома! – бросилась она к нему на шею, отстранив Фила, и тут же отодвинулась, чтобы лучше разглядеть мужчину, – Ты так похудел!
– Это неважно, я очень тебе рад, – искренне ответил он, прижимая к себе хрупкую фигурку женщины. – Фил! – он выпустил из объятий Лину, и та тут же промчалась на кухню прямо в лёгком пальто, успев только скинуть по дороге туфли.
Феликс вошёл в квартиру и крепко пожал протянутую ему руку, а потом хлопнул Романа по плечу, говоря этим жестом, что всё будет в порядке.
– Господи Рома, у тебя топора нет? – раздался из кухни голос Лины, а следом в квартиру ворвался шум ночного города, очевидно, Лина распахнула окно.
– Зачем? – удивился мужчина, входя в кухню.
– Тут его впору повесить, – Лина махала большим кухонным полотенцем, разгоняя марево дыма.
– Ну, если ты устранила газовую камеру, – в кухню вошёл Фил и тут же расположился на угловом диване, – Давайте приступать к делу.
После выяснения всех подробностей пропажи Саши, перемежаемых расспросами Лины о здоровье Романа, стало ясно только одно: что ничего не ясно. Даже крошечной зацепки относительно того, куда могла пропасть девушка, не обнаружилось. Потом был составлен список тех, кто мог помочь в розысках Саши и Сони, но Феликс, задумчиво потерев подбородок, предложил:
– А что, если мы пока не станем поднимать переполох и завтра попробуем своими силами поискать Сашу в тех деревеньках, что находятся поблизости от места, где ты нашёл Сашу осенью? Постарайся вспомнить, что она говорила тебе точно тогда. Может, она назвала место, откуда пришла?
– Нет, – покачал головой Рома после паузы, – Но я помню, как она сказала, что я нашёл её на следующий день. То есть, она успела отойти на довольно приличное расстояние от деревни, если уж на то пошло.
– А куда она направлялась?
– В сторону Питера.
– Значит, завтра утром вызовем Макса и на трёх машинах поедем искать Сашу в сторону Московского направления. – Распорядился Фил, и голос его стал деловым, – Лина, тебе, думаю, лучше отправиться домой, к Севе, а я переночую здесь, чтобы не мотаться.
– А с кем малыш? – спохватился Рома, ругая себя за то, что не подумал о ребёнке, когда вызвал Лину и Феликса чуть ли не среди ночи.
– О, он со своей любимой няней, – махнула рукой Лина, поворачивая лицо к мужу, – И я останусь до утра. Утром встану пораньше, схожу в магазин, приготовлю вам завтрак, и когда уедете, вызову такси и поеду домой.
– Хорошо, – только и кивнул Фил, поднимаясь на ноги.
– И не забывайте держать меня в курсе, – наставительно сказала Лина и стала убирать со стола.
– Хорошо, – уже с улыбкой ответил Феликс и подмигнул Роману. И в этот момент Рома возблагодарил небо, что у него есть такие друзья.
Наблюдать за поисковым отрядом, расстелившим на столе карту и теперь усиленно её изучающим, было довольно интересно. Лина сидела на диванчике кухни, забравшись на него с ногами и держа чашку кофе, обхватив её пальцами.
Феликс презабавно хмурился, что-то отмечая на карте и отдавая указания Роме и Максу, впрочем, Лина не особо вслушивалась в слова, рассудив, что раз этим займутся такие мужчины, успех операции обеспечен. Роман же заметно нервничал и то и дело хватался за мобильный, а потом снова клал его на место. Лине было искренне жаль, что у него всё вышло вот так, потому что однажды этот мужчина очень помог ей в жизни, и теперь она хотела, чтобы судьба была к нему хотя бы чуточку благосклоннее. Если с Сашей и малышкой что-нибудь случится, то он не переживёт этого, Лина понимала это всем своим существом. И всё же, она была уверена, что всё будет хорошо. Вот просто чувствовала это где-то внутри себя и всё.
Макс же – более молодая копия отца, – был довольно спокойным и пытался помочь Филу тем, что не мешал. Самая мудрая политика, если уж так посудить, особенно когда кто-то уже делает основное дело. А основное дело заключалось в том, чтобы разбить ближайшую к автозаправке, у которой Рома впервые увидел Сашу, местность на сектора, распределить их между собой и обследовать. Наконец, все указания были розданы, и поисковый отряд направился в прихожую одеваться. Сегодня, как назло, ясная погода сменилась пасмурной, но было относительно тепло.
– Удачи вам, чтобы вечером вернулись с девочками, – просто произнесла Лина, провожая мужчин. И она искренне верила в то, что так оно и будет. – Я домой минут через двадцать, только приберусь, – эти слова были уже адресованы Филу, который, быстро чмокнув жену, направился за Ромой и Максом.
– Окей, киса, до встречи.
Мужчины вошли в лифт, и когда двери за ними закрылись, Лина подняла руку и троекратно перекрестила воздух.
– С Богом…
Вечер, полный нежаркого солнца, пришедшего на смену мороси, наступил уж как-то слишком быстро, или это Роме только так показалось, потому что день поисков не принёс никаких результатов. Всё оказалось гораздо сложнее, чем представлялось поначалу, и уже через пару десятков домов, у которых с расспросами останавливался Роман, он понял, что если говорят, что не знают никаких Саши с дочкой Соней, это можно считать за удачу. По большей части люди смотрели волками, на расспросы отвечали безо всякого желания, а иной раз и вовсе просто поворачивались и молча уходили в дом. Такие адреса Рома старательно записывал, чтобы позже снова приехать и попробовать разговорить жителей. Пару раз Саша и Соня всё же находились, правда, совершенно не те, что были так жизненно необходимы Роме. У Макса и Фила, которые регулярно созванивались с Ромой, всё обстояло примерно так же, так что первый день поисков можно было считать неудачным.
Багровая полоса заката пролегла на западе, становясь с каждой минутой всё тоньше и угрожая уничтожить остатки дня в стальной ночи, которая в Санкт-Петербурге носит гордое название «белая». С наступлением совсем уж позднего вечера делать здесь будет нечего – придётся возвращаться в город и завтра приезжать снова.
Рома вышел из машины, припарковав её возле ветхого заборчика и, вопреки всем своим обещаниям не курить, глубоко затянулся только что зажжённой сигаретой. Пожалуй, на сегодня и вправду хватит. Нужно будет позвонить ребятам, чтобы они ехали в сторону Питера.
Слева в доме приоткрылась дверь, выпуская на улицу полоску света, и крылечко скрипнуло, когда на него ступила сухонькая старушка.
– Кис-кис, – позвал тихий старушечий голос, но сама его обладательница осматривала Романа самым живым взглядом, делая вид, что зовёт кошку. И Рома решил попытать счастья ещё раз.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он, отбрасывая недокуренную сигарету в траву, и надеясь, что старушка не скроется в недрах дома.
– Добрый, сыночек, – ответила бабуля, выходя на крыльцо и закрывая за собой дверь. По крайней мере, сбегать от него она уж точно не собиралась.
– Бабуля, я тут одну девушку ищу. Сашей зовут. У неё ещё дочка маленькая, годовалая. Сонечка, может, слышали что-то?
И тут старушка задала вопрос, от которого внутри Ромы вспыхнула очередная надежда.
– Самсонову, что ли?
Так, уже кое-что. Значит, здесь живёт какая-то Самсонова Саша с дочерью Соней.
– К сожалению, фамилию её я не знаю, – покачал головой Рома, – Но знаю, что мужа зовут Борей.
– Так и есть, – закивала старушка, искренне радуясь, что смогла помочь, – Самсоновы это. Они по той стороне, что ты машину оставил, живут, в четырнадцатом доме. Только Бори сейчас дома нет, пить ушёл с друзьями.
– А Саша дома? – осторожно поинтересовался Роман, пытаясь унять отчаянно бьющееся сердце.
– Где ж ей ещё быть? – удивилась старушка, – Дома она. С дочкой.
– Бабуля! – Роман одним прыжком перепрыгнул ветхий заборчик, испугав старушку, которая попятилась к двери, – Спасибо!
Он вынул из кармана портмоне, достав оттуда всю наличность, которая имелась, и сунул деньги в руки опешившей старушки, а после таким же образом покинул её маленький, но ухоженный садик, почти бегом направляясь к дому номер четырнадцать.
Глава 18
Небольшой неказистый домик с покосившейся печной трубой в первые пару секунд вызвал у Ромы оторопь. Неужели здесь теперь живут Саша и Соня? И, тем не менее, именно сейчас он окончательно уверился в том, что Саше нужен был он сам, а не те блага, что он мог ей предоставить. Она ушла от него, когда поняла, что он ею пренебрёг, и винить её за это он не имел никакого морального права. Оставалось только понять, готова ли она простить его и не вернулась ли она к мужу из-за того, что любила супруга? Хотя, даже предположить такое было страшно и нелепо. Такого просто не могло быть.
Теперь, когда Рома стоял возле кривоватого штакетника, а оторопь прошла, он всё равно не мог двинуться с места. Что скажет ему Саша, когда увидит? И как он сможет вернуть её? Иногда чувство вины бывает слишком запоздалым, потому что в прошлым оно было в некотором роде рудиментом. Ненужным ощущением. Да, по сути, очень многое вдруг стало казаться Роману ненужным с того момента, когда он узнал о болезни. И пусть Саша была ему нужна всегда, именно чувство того, что он виноват перед ней, могло сыграть против него. А возвращать Сашу тогда он не имел права. А сейчас…Сейчас когда всё так кардинально поменялось, это был единственный выход для того, чтобы хотеть жить. Если Саша сейчас откажется простить его, значит, всё его выздоровление было просто зря, потому что он понял, что жить без Саши не хочет.
Тряхнув головой и заслышав брехливый лай дворняжки, которая вдруг вспомнила о своих обязанностях и принялась вылезать из конуры, громко гремя цепью, Рома сложил руки на манер рупора и крикнул в сторону домика:
– Хозяева!
Почему-то он чувствовал, что заходить пока не имеет никакого права. Да и вдруг это тоже окажется совсем не та Саша, которую он искал? Однако сердце подсказывало: именно сейчас он нашёл её. А потом время сузилось до точки, в которой была только распахнувшаяся дверь, и Роме показалось, что сердце его прекратило биться. На пороге стояла Саша, держащая в руках банку молока. И она выглядела такой маленькой, измученной и худенькой, хоть Рома и не мог рассмотреть её полностью из-за недостаточного освещения. И девушка узнала его: банка молока выпала из её рук, соприкоснувшись с дощатым полом и разлетевшись вдребезги. Ноги Саши окатило веером белых брызг, а потом Рома увидел Соню. Малышка неловко подошла к матери сзади и, обняв её за ноги, выглянула из-за Саши, пытаясь рассмотреть гостя.
– Здравствуй, Сашенька, – тихо поздоровался с девушкой Рома глухим охрипшим голосом, потом откашлялся и добавил, – Можно войти?
Саша молчала, а Соня так и продолжала стоять позади матери и наблюдать за мужчиной.
– Саш, кто там? – из глубины дома донёсся женский голос, и через мгновение над крыльцом зажглась лампочка, осветив фигуру Саши. И Рома против воли тихо рыкнул: на лице девушки красовался жёлтый еле заметный синяк. Больше приглашения Роме не требовалось: он рывком распахнул низенькую калитку и буквально подлетел к Саше, игнорируя побрехивание пса.
– Кто это сделал? – полурыча потребовал он ответа, разворачивая Сашу лицом к свету, чтобы рассмотреть почти сошедший синяк.
А девушка смотрела на него расширившимися блестящими глазами, то ли от испуга, то ли от растерянности.
Сонечка, не удержавшись на ножках, шлёпнулась в растекающуюся лужу молока и женщина, которая зажгла свет, подхватила ребёнка и поспешно ретировалась в дом, очевидно, решив не вмешиваться.
– Кто это сделал? – повторил свой вопрос Роман, стараясь, чтобы Саша его не боялась, – Боря или твой отец? Говори.
– Тебе лучше уйти отсюда, – прошептала в ответ Саша, предпринимая слабую попытку вырваться.
– Собирайся, я забираю вас с Соней с собой, – непререкаемым тоном произнёс Рома, правда, так и продолжая держать хрупкое тело в своих руках. И получая от этого настоящее наслаждение, несмотря на то, что ситуация была, мягко говоря, не совсем обычной.
– Нет, – замотала головой Саша, упираясь ему в грудь кулачками и пытаясь оттолкнуть, – Уходи, не хочу тебя больше видеть.
– Саша, – имя сорвалось с губ хриплым выдохом, – Почему?
– Я хочу тебя забыть, слышишь, уходи! – она закусила пухлую нижнюю губку, всё ещё пытаясь вырваться из его рук, а потом застыла, поняв, что это невозможно.
– Почему ты вернулась к нему? – выдохнул Рома, вглядываясь в её лицо, чтобы только прочесть по нему то, что она пыталась скрыть. Любит ли она его, как прежде, или теперь хочет быть с мужем, который, судя по всему, её бьёт.
– Потому что Соня не заслужила того, чтобы скитаться с матерью неизвестно где, – девушка всё ещё не смотрела в глаза Ромы, сосредоточив взгляд на верхних пуговицах его рубашки, – А Боря, несмотря ни на что, Соню любит и никогда не тронет.
– Это сделал он? – ещё раз спросил Рома, освобождая одну руку Саши и приподнимая ладонью лицо девушки, чтобы она смотрела на него. Ему не нужно было никакого подтверждения того, о чём сказал её взгляд. А она сделала глубокий вдох и чётко и громко произнесла:
– Уходи!
– Ты слышал, что тебе сказала моя женааа? – раздался откуда-то слева голос пьяного мужчины, и на лице Саши промелькнул ужас. А Рома, который повернул голову в сторону вошедшего пьяного Бориса, усмехнулся. Кулаки зачесались так сильно, что в голове не осталось ни одной мысли, кроме тех, которые буквально взывали немедленно начать бить и бить подошедшего мужчину.
Рома осторожно задвинул Сашу за спину, подталкивая ко входу, и девушка, находящаяся в полнейшем оцепенении, повиновалась.
– Осколки, – предупредил он, отодвигая Сашу в сторону стены, чтобы она обошла разбитую банку молока. И когда удостоверился, что девушка вошла в дом, спустился с крыльца, вставая напротив Бориса. Они были почти одного роста, и почти одной комплекции, разве, что Рома сильно похудел и теперь не выглядел столь внушительно. Пьяные глаза Бориса пытались сфокусироваться на лице Романа, а потом взгляд метнулся в сторону Саши.
– А с тобой я потом рассчитаюсь, курва! – Пригрозил он полным злобы голосом стоящей в дверном проёме Саше и этого с лихвой хватило Роману. Он коротко размахнулся и со всей силы ударил ненавистное лицо Бори кулаком. Удар пришёлся точно в нос, из которого тут же хлынула кровь, окрашивая белую футболку спереди в тёмный цвет. Но Боря, несмотря на явно не совсем вменяемое состояние, устоял на ногах, хватаясь за перебитую переносицу.
– Ах, ты, сука, – выругался он, поднося пальцы, окрашенные красным, к лицу.
Короткий хрусткий удар, которого совсем не ожидал Рома, пришёлся точно в челюсть, отчего в ушах почему-то стало гулко и противно. Боли почти не было, но рот тут же наполнился солёным вкусом крови.
Рома сплюнул на землю и низко присел, и вовремя: кулак Бори, совершив не совсем ровную траекторию, пролетел над головой. Рома не растерялся, одновременно ударяя соперника снизу в подбородок отличным апперкотом.
Голова Бори мотнулась назад и сам он, нелепо взмахнув руками, повалился навзничь. Этого хватило Роме для того, чтобы дать выход всей своей злости наружу и начать бить, бить и ещё раз бить лежащего на земле мужчину. И ему было совершенно всё равно, что это не честно. Любой, кто хоть как-то угрожал Саше, заслуживал самого жестокого наказания.
Костяшки пальцев уже были отбиты, Боря находился в невменяемом состоянии, а его лицо представляло из себя сплошную кровавую маску, а он всё продолжал бить и бить.
На руке кто-то повис, и Рома не сразу сообразил, что это – хрупкая Саша, которая что-то отчаянно кричала ему прямо в ухо.
– …и убирайся! – донеслось до Ромы, и только тогда он повернулся к Саше, давая себе мысленный приказ успокоиться.
Её красивое личико было искажено страхом, и по нему текли слёзы. Но он сейчас думал не об этом. Она сказала ему убираться?!
– Что? – тупо переспросил он, поднимаясь на ноги.
– Уезжай, убирайся, исчезни, – рыдала Саша, падая на колени перед Борей и пытаясь привести того в чувство, – Больше не тревожь нас, умоляю! Дай мне тебя забыть.
Она говорила что-то ещё, но Рома не слушал. Сплюнув в траву новую порцию крови, которая сочилась из раны во рту, он повернулся и пошёл в сторону калитки.
– Завтра утром я приеду за тобой и Соней, и если ты откажешься со мной ехать, я увезу вас силой. Оставаться наедине с этим ублюдком, я тебе больше не позволю.
Он вышел за забор, доставая из кармана пиджака мятую пачку сигарет и снова поворачиваясь к Саше.
– Я виноват перед тобой, но уверен, что ты меня поймёшь.
– А если я не хочу тебя понимать?
– Значит, хотя бы выслушаешь, а дальше будем что-то решать. Можешь сейчас вызвать скорую, полицию и кого посчитаешь нужным, я скрываться не намерен. Но завтра утром я приеду за вами, и заберу вас отсюда, что бы ни случилось.
– Рома, нет, умоляю, не нужно! – в голосе девушки не было гнева или злости, только страх. Роман изо всех сил пытался сдержаться, чтобы не вернуться за своими девочками, но если Боре не поможет Саша, то ему никто не поможет, а если Рома вернётся, то он может, не дай Господь, убить эту мразь, которая посмела поднять руку на его любимую женщину. Поэтому единственным выходом пока было уехать, чтобы завтра вернуться.
– Завтра утром, – веско повторил Роман и, не оборачиваясь, быстро зашагал в сторону оставленной машины.
