Текст книги "Я болен тобой (СИ)"
Автор книги: Ирина Лунгу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 12
Саша поставила в духовку третий противень с пирожками с капустой и, вытерев руки о передник, снова задумчиво повертела телефон в пальцах.
Роман задерживался. Причём задерживался довольно сильно.
Уходя рано утром в поликлинику, он пообещал вернуться уже через пару часов, но вот уже четыре часа дня, а его всё нет.
Саша собиралась позвонить ему, наверное, уже раз десять, но в последний раз неизменно говорила себе, что может помешать ему в чём-то важном и откладывала трубку подальше. И вот теперь уже точно пришло время для того, чтобы позвонить.
И только Саша нажала кнопку вызова на телефоне, как щёлкнул дверной замок и входная дверь открылась.
Саша быстро скинула вызов и прошла в прихожую.
– Привет, – тихо поздоровалась она с Романом, который молча расшнуровывал ботинки.
– Привет, – глухо отозвался он, не поднимая головы.
Саша подождала, пока он снимет обувь и куртку и выпрямится в полный рост.
Потом подошла к нему вплотную и нежно поцеловала в сомкнутые губы.
– Ну, как всё прошло? Почему ты так долго?
Роман отстранил от себя девушку и прошёл в ванную. Потом вернулся обратно и крепко прижал к себе недоумевающую Сашу.
– Всё в порядке, малышка. Всё хорошо.
– Что говорят врачи? Ты здоров? Или нужно полечиться?
Роман поморщился.
– Понадобится небольшое лечение, но всё нормально, – соврал он.
Саша заметно расслабилась.
– Ну…Вот видишь, а ты волновался, – улыбнулась она, – А я тебе пирожков испекла и супчик сварила. Для твоего желудка – самое то! Домашняя еда лучше любого лекарства.
Роман невесело улыбнулся и прошёл за Сашей в кухню.
– Ну, а как наша маленькая принцесса? – спросил он, когда Саша поставила перед ним полную тарелку ароматного бульона.
– Сонюшка спит в своей кроватке. Она ей очень нравится.
Роман повёл себя странно. Он отложил ложку в сторону и быстро встал из-за стола. Потом прошёл в комнату, где спала малышка, и долго смотрел на спящего ребёнка.
– Какая она красивая, – прошептал он, когда к нему подошла Саша. – Дай Бог, чтобы у неё всё в жизни сложилось хорошо.
– У неё всё будет хорошо, если мы будем рядом, – многозначительно посмотрев на Романа, ответила Саша, и он повернулся к ней.
От того, как он посмотрел на неё, у девушки сжалось сердце. Это был какой-то прощальный взгляд, как будто он говорил ей, что это их последний вечер вместе.
– Что-то случи… – начала было Саша, но Роман не дал ей договорить. Он впился в её рот поцелуем, заглушая все слова и вопросы, которые угрожали сорваться с её языка.
Его поцелуй был всепоглощающим, яростным, таким, которым должен был стать последний поцелуй любящих друг друга людей, которые знали, что они расстаются навсегда.
Он прижимал её к себе, не давал отстраниться даже для того, чтобы сделать вдох. Нетерпеливые руки уже срывали с неё одежду, из груди его вырывались стоны. Саша полностью отдалась его ласкам, несмотря на то, что его поведение вызывало тревогу.
Он взял её прямо в коридоре, куда быстро утащил за руку. Потом прижал к стенке и вошёл в неё одним мощным движением бёдер. Саша даже не успела снять с него одежду и Рома так и остался в джинсах, которые теперь находились в районе его лодыжек.
Саша сладко стонала, принимая каждый его выпад и, наконец, глухо вскрикнула и обмякла. Роман опустил её на пол и быстро прошёл в ванную, откуда вышел уже минут через пять, полностью одетый и с таким же отсутствующим выражением на лице, как и в первые минуты после его возвращения.
Саша стояла, прислонившись к стене. Она была полностью обнажена, а её дыхание ещё не выровнялось после занятий любовью.
Роман быстро отвёл взгляд.
Он пожалел о своём порыве, едва достиг порога ванной. Когда он возвращался домой, он решил, что будет холоден с Сашей. В случае, если завтра врачи объявят ему смертный приговор, Саше будет легче, если одним воспоминанием об их близости будет меньше. А если дадут ему шансы на выздоровление, он объяснит своё поведение банальным страхом.
И вот, едва ему стоило взглянуть на Сашу, как внутри его вспыхнул пожар и единственным средством от охватившего его огня стал секс. Да, прозаично. Но это был так.
– Ну, что у нас на обед? – как можно беспечнее спросил Роман, и Саша, тонко вскрикнув, как и была нагая, бросилась в кухню.
– Слава Богу, не подгорели, – воскликнула она, едва успела вытащить пирожки из духовки.
Потом быстро прошла в коридор и натянула майку и шортики.
Рома уже уселся за стол и принялся за остывший суп.
– Давай подогрею, – предложила Саша и уже потянулась за тарелкой. Но Роман только отмахнулся.
– Сойдёт, – и принялся дальше есть холодный суп.
Саша пожала плечами и стала выкладывать пирожки на большое блюдо.
– Если у тебя плохое настроение, предлагаю два варианта: или ты рассказываешь о причине, или перестаёшь срываться на мне, – философски изрекла она.
Роман передёрнул плечами.
– С настроением всё хорошо, просто завтра я ложусь в больницу на обследование и немного опасаюсь результатов.
Саша замерла.
– А у врачей есть какие-то опасения? – встревожилась она.
Роман помотал головой.
– Нет, но всякое бывает, – неясно ответил он.
Саша кивнула, принимая его объяснения.
В принципе, его можно было понять. Случись такое с самой Сашей, она бы не знала, как реагировать. И сейчас она просто обязана оказать ему всякую поддержку, которая ему понадобится. И пусть сейчас он делает вид, что он самостоятельный и сильный мужчина и не нуждается ни в чьей поддержке, ей нельзя отступать, ведь она знает, что мужчины – как большие дети и им просто необходимо чувствовать, что кто-то есть рядом с ними.
Саша тяжело вздохнула и приготовилась к тому, чтобы дать ему всё то, в чём он нуждался сейчас больше всего.
Глава 13
Роман открыл глаза и зажмурился от непривычно яркого, слепящего света. Он провёл в больнице две недели, и ему нестерпимо хотелось вырваться отсюда домой.
С каждым днём открывались всё новые пренеприятные особенности течения болезни, и в итоге лечащий врач Романа пришёл к неутешительному выводу – операция в этом случае не поможет. Только продлит мучения, да и то ненадолго.
К концу обследования Роме казалось, что он провёл в клинике не одно десятилетие – так осточертели ему стены больничной палаты и бесконечные манипуляции, которые проводили с ним доктора.
Роман свесил ноги с кровати и поморщился – боль в животе стала абсолютно нестерпимой. Сегодня его выписывали домой. Выписывали умирать, как сам Рома отчётливо понимал.
Вся его жизнь – размеренная и спокойная, укладу которой он подчинялся долгих двадцать три года, летела в тартарары, и он ничем не мог помочь себе. Сейчас он чётко понимал одно – ему придётся сделать последний рывок, разобраться с тем, что было так дорого ему всё это время, исключить всё самое дорогое из своей жизни и спокойно уйти.
Бороться…Раньше он стал бы бороться. Что изменилось сейчас? Наверное, сейчас в его жизни впервые за долгое время появилась та, что не должна была видеть того, что с ним происходит. Не должна была видеть того, как медленно и мучительно он будет угасать в отведённые ему несколько дней, или недель…Или месяцев.
Рома тихонько приоткрыл дверь в квартиру и ступил в полумрак прихожей. Сразу после выписки из больницы он долгое время бродил по городу, игнорируя тянущую боль внизу живота, и всё время думал, думал, думал…
Сегодня ему необходимо было поговорить с Сашей, сказать, что он уезжает, что между ними всё кончено. Макс обещал присмотреть за Сашей и Соней, чтобы они ни в чём не нуждались, и могли всегда обратиться к нему за помощью. И всё же он обязан был сегодня беспощадно и жестоко обрубить всё то, что между ними было.
Саша спала, обнимая Сонечку, беспечно развалившуюся в позе «звезды» рядом с ней. Роман присел возле кровати на корточки и вгляделся в такие дорогие его сердцу лица – красивое Сашино и крошечно-трогательное Сонино. Соня спала, нахмурив бровки и приоткрыв ротик. Иногда губки её беспокойно шевелились во сне, словно она говорила что-то кому-то. Саша наоборот была абсолютно спокойна, и иногда на губах её витала слабая улыбка.
«Хорошие мои…Нежданные, любимые…Прощайте, прощайте…»– мысленно произнёс Роман, смаргивая жгучие слёзы. И тут же наткнулся на серьёзный взгляд Сони. Она некоторое время лежала, глядя в его глаза, потом широко улыбнулась и Роман, осторожно убрав руку Саши, поднял ребёнка на руки.
– Ну что? Дадим мамочке поспать ещё немного, шалунья? – прошептал Рома, вынося девочку из комнаты.
Они долго сидели вместе на диване. Точнее сидел Роман, а Соня доверчиво прижималась к нему, позабыв об игрушках, как будто чувствовала, что Роман не задержится дольше, чем для того, чтобы сказать Саше последние слова. Максим должен был приехать с минуты на минуту, чтобы Рома познакомил их с Сашей и чтобы после его отъезда Саша не вздумала бы уехать куда-нибудь.
Чёрт побери! Как же не хочется расставаться…Как же не хочется бросать вот это всё, отрезать от себя кусок по живому, но по-другому он не мог. Сегодня. Всё случится сегодня.
– О, Господи! Соня! – раздался окрик Саши и Рома, чертыхнувшись, сорвался с места и помчался в комнату.
– Сашунь, она со мной, не волнуйся, – успокоил он ошарашенную Сашу, входя в комнату и на чём свет стоит ругая себя за то, что могла подумать Саша, проснувшись и не обнаружив рядом ребёнка.
– Рома… – Саша моргнула несколько раз, игнорируя приветственный крик Сони, – А ты почему…Что? Почему не сказал, что тебя выписали? Как ты? Всё хорошо? – посыпались вопросы, и Рома ухмыльнулся, но вовремя спохватился, надевая на лицо маску равнодушия.
– Всё в порядке, – уклончиво ответил он, передавая Соню на руки Саше и отходя к окну. – Я сегодня уезжаю, Саша, – отрывисто произнёс он, поворачиваясь к ней спиной и чувствуя жгучую боль в районе сердца, во много раз превосходящую привычную боль от опухоли.
В воздухе повисло молчание. Долгое, мучительное, гнетущее.
– Мы тогда собираться сейчас начнём, – проговорила Саша, начиная ходить по комнате, держа Соню на одной руке. – А куда мы едем?
Рома повернулся к ней. От такого простого вопроса в груди защемило ещё сильнее. Саша что-то вытаскивала из прикроватного столика.
– Саша, ты не поняла – я уезжаю. Не мы. Я. Между нами всё кончено, Саша. Сейчас приедет мой сын – Макс, он поможет вам первое время. Вы можете остаться здесь, а можете снять квартиру, любую. Макс поможет вам.
Он окинул Сашу и Соню взглядом, отчаянно гоня от себя мысль о том, чтобы кинуться к ней, умолять простить за эти жестокие слова, лишь бы только стереть с её лица это жуткое выражение непонимания, боли, обиды…Страшное выражение на лице любимой женщины. Страшное…То, которое ты всеми силами должен пытаться не допустить и то, виновником которого стал ты сам.
– Прости, – шепнул он, не зная, слышит ли она его в этот момент, и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Глава 14
Роман был зол и находился в постоянном состоянии отрицания. Вот, пожалуй, два основных чувства, которые охватили его сразу после того, как он покинул квартиру, в которой до этого счастливо жил с Сашей и Соней. Это было кратковременное, но такое нужное ему счастье, за которое бы он, не задумываясь, заплатил любую цену, если бы кто-то запросил её. Саша была молодой и не видавшей жизни девочкой. Она забудет его, едва он покинет её жизнь, и, как надеялся Рома, помочь ей в этом сможет Макс. А теперь Роман злился. Злился безудержно и яростно на то, что он вынужден был отказаться по собственной воле от своей любви.
Второе чувство, – чувство отрицания, – охватило его тогда, когда он стоял возле кабинета психолога. Перед ним была ничем не примечательная дверь с табличкой, которая гласила, что здесь принимает врач Гриленко Оксана Анатольевна. Надеялся ли на что-то Роман, стоя возле кабинета этого врача? Разумеется. На краю сознания светилась ярким пятном надежда, которую мужчина усиленно загонял подальше, чтобы только потом не было очень больно, если она вдруг окажется просто мифом. И когда он гнал её прочь, возникало чувство отрицания.
«Мне никто не поможет, – повторял и повторял он себе, одновременно злясь на то, что он всё же поддался уговорам, – Это всё полный бред!»
Ему до безумия хотелось ворваться в кабинет врача и высказать ему, точнее ей, всё то, что он думает о её способе лечения. Он даже заготовил несколько фраз о том, что шарлатанам самое место сидеть в тюрьме, и он собирается уведомить органы власти о том, что людей обманывают таким способом. В общем, стоя перед дверью в кабинет, Роман испытывал самую сумасшедшую по своему составу смесь эмоций.
Он распахнул дверь, не утруждая себя тем, чтобы предварительно постучаться, и вошёл внутрь уверенным шагом. Молодая женщина, сидящая за столом и что-то внимательно изучающая в раскрытой папке перед собой, при его появлении подняла голову и лучезарно улыбнулась ему. Но Рома от этой улыбки обозлился ещё больше, а ещё осознание, что он собирался доверить свою судьбу и жизнь в руки вот этой девочки, по возрасту немногим превосходящую Сашу, только усугубили злость.
– Добрый день, – поздоровалась Оксана Анатольевна, поднимаясь из-за стола и подавая вошедшему руку.
Роман протянутую ладонь проигнорировал и тут же расставил все акценты по местам.
– Добрый, – хмыкнул он, – Скажу сразу, что я нисколько не верю в ваши методы лечения и нахожусь здесь только по просьбе Лины, но готов потерять немного своего времени, коего и так осталось у меня чуть-чуть, чтобы только Лина успокоилась.
Сначала с лица Оксаны Анатольевны пропала улыбка, потом она нахмурила тонкие брови и поправила очки.
– Немного не понимаю, о чём речь и кто такая Лина, – ответила она, разглядывая мужчину, стоящего перед ней, – Но если вы присядете и расскажете о вашей проблеме подробнее, быть может, мне станет хоть что-то ясно.
Рома немного растерялся. Хорош же он был некоторое время назад, накинувшись на врача этаким ураганом! А доктор и знать ничего не знал о его визите.
Он поспешно присел на стул, и Оксана Анатольевна тоже опустилась на своё место.
– Я, видите ли, – Рома замешкался под спокойным взглядом Оксаны Анатольевны, – В общем, Лина и Феликс настойчиво советовали мне обратиться к вам. И вот я здесь, – немного неловко закончил он свою речь.
– Я поняла, – только и ответила Оксана, вытаскивая откуда-то тонкую папку, в которой лежал один единственный листок, – Роман, верно?
Рома кивнул. Похоже, Оксана Анатольевна и сама была в некоторой растерянности относительно его визита, что и подтвердила позже.
– Видите ли, я в курсе вашей проблемы, – начала она, снимая очки и потирая переносицу, – Феликс рассказал мне всё в общих чертах. Вот только это немного, как бы это сказать, – она замялась, возвращая очки на место, – Нестандартная ситуация для меня. Этот способ лечения ещё недостаточно изучен, и, скажем так, находится на стадии апробирования.
– Я уже говорил вам, что не верю в него, – повторил Роман своё заявление, правда, уже более мягким тоном, – Поэтому если вы сомневаетесь в чём-либо, то нам лучше сэкономить время друг для друга.
Оксана Анатольевна смотрела на него спокойно, не собираясь протестовать против его предложения, и когда он договорил, так же спокойно произнесла.
– Видите ли, Роман, всё дело в том, что наше физическое здоровье в большей степени зависит от психологического состояния. Причём любая нерешённая вовремя мелочь через годы может повлечь за собой совершенно потрясающие и непредсказуемые последствия. Например, в вашем случае причиной заболевания является обида, которую вы, грубо говоря, загнали глубоко в подсознание, и копили долгие годы. Например, это, – она взяла с стола стаканчик для ручек, – ваше подсознание. А это, – Оксана достала из сумки кошелёк, из которого извлекла горсть монеток, – Ваши обиды.
Она стала бросать монетки в стаканчик, рассказывая о том, что на всём протяжении жизни Роман был склонен копить эти обиды, откладывая в дальние уголки подсознания. При этом, не извлекая в определённый момент и не прощая их. Он просто удерживал их на месте, где они и находятся по сей день.
– Этих обид-монеток было гораздо больше, нежели сейчас есть в стаканчике. А в один момент стаканчик распух, – она сделала ударение на последнем слове, и взглянула прямо в глаза Роме, – и не выдержал.
Возникла пауза, во время которой Роман прямо физически почувствовал эти самые обиды, о которых говорила Оксана. Они словно были ощутимыми и сейчас сконцентрировались как раз там, где был источник его боли.
– И как от них можно избавиться? – хрипловатым голосом спросил Роман, уже не торопясь отрицать систему лечения.
– Всё просто, – Оксана решительно отодвинула от себя стаканчик и поправила очки на переносице, – Вынуть их из подсознания, рассказать о них и простить. Видите ли, Роман, только человек способен сам решить такого рода проблемы. Мы лишь наводим на мысли, задавая вопросы и подсказывая. Словно ведём человека к некоему решению, которое принимает только он сам.
– То есть, моё здоровье в моих руках, – задумчиво протянул Рома. Вся эта затея уже не казалась ему столь глупой. А, быть может, всему виной была надежда, которая вдруг возродилась в его душе. А что, если позволить себе поверить?
– Когда мы можем начинать лечение? – тихим голосом спросил он у Оксаны, и женщина взяла со стола ежедневник и стала что-то писать в нём.
– Давайте начнём в понедельник, – предложила она, не поднимая головы, – Часов в десять утра, устроит?
Для Романа больше не существовало понятия времени. Когда ты понимаешь, что у тебя его просто нет, то и начинаешь ценить его по-другому.
– Да, понедельник, десять утра меня очень даже устроит.
Мужчина поднялся со стула и произнёс тихим голосом:
– Вы меня извините, что я так ворвался в ваш кабинет. Просто я в последнее время сам не свой. Сам не знаю, чему и кому верить, хотя умом понимаю, что люди кругом желают мне только добра.
– Я понимаю, – кивнула Оксана, поднявшись со своего места и подавая Роману руку, которую в этот раз он осторожно сжал в ладони, – Всё в порядке.
Рома больше ничего не сказал, только задержал руку Оксаны в своей, потом развернулся и вышел из кабинета.
И снова он не смог сразу вернуться в плен квартиры, которую снял сразу после того, как уехал из своего жилья. Он ничего ни о ком не знал и никому ничего не говорил о том, где он находится. Просто отключил все мобильные, не показывался на работе и ничем не интересовался. Это была другая жизнь, не его. Он не имел права больше быть её частью, потому что был готов умереть. Самовольно вычеркнув себя из списка живых, Рома отключил все воспоминания о том, что бывает другая жизнь. Работа, дом, семья, дети. Это было где-то там, и это было не для него. Единственные, кого он помнил, были Саша и Соня, но и о них он старался почти не вспоминать, потому что было очень больно за несбывшиеся надежды. А ещё было очень больно за Сашу, которую он вынудил переживать за себя.
Зло пнув банку из-под пива, которая с громким стуком покатилась по тротуару, Рома поднял повыше воротник пальто, и направился в сторону машины, чтобы вернуться в снятое жильё и ждать понедельника.
Глава 15
– Мама, я обижен на тебя за то, что я чувствовал себя нелюбимым. Ты знаешь, порой я просыпался ночью, ещё будучи маленьким, долго лежал и не мог уснуть и придумывал море способов, чтобы привлечь к себе внимание. Иногда я изобретал целый план, как стану вести дневник, в котором напишу, что мне очень грустно понимать, что меня не любят, и забуду его на каком-нибудь видном месте. Ты найдёшь его, прочтёшь, и тогда всё станет совсем иначе. Ты поймёшь, что мне плохо, страшно, обидно. Потом я засыпал и откладывал эту идею на неопределённый срок. Помнишь, один раз мы пошли в «Детский мир» и ты купила мне на день рождения рюкзак для школы, тогда я должен был идти в первый класс. А потом, через год моей сестре купили такой же…Просто так. Тогда мне было очень обидно, мама.
Рома сидел напротив Оксаны, глядя ей в глаза и рассказывая всё то, что мог вспомнить о своих обидах. Оксана Анатольевна слушала внимательнейшим образом, и по её лицу никак нельзя было прочесть, что она чувствует или думает. Она вообще никак не выказывала своих эмоций. Это было их обычное времяпрепровождение, но поначалу всё это казалось Роме диким. Один раз он даже встал прямо посреди сеанса и вышел из кабинета, потому что не мог взять себя в руки и начать такого рода терапию. Потом, постепенно всё вошло в свою колею и внутри Романа будто прорвалась плотина. Он говорил, говорил, говорил…О каких-то совершенно незначительных вещах. Вернее, незначительными они казались ему именно до терапии, а сейчас…Чёрт побери! Да он и вправду слишком много значения уделял этим самым мелочам. Он злился на какие-то совершенно не нужные ему вещи, обижался, копил всё это в себе, и понял это только сейчас!
Ему на самом деле стало гораздо легче, если боль не отступила, то хотя бы внутри ему стало гораздо проще смотреть на то, что происходило кругом. И вот сегодня…Сегодня он собирался отпустить самую глубокую обиду, которая была в его душе. Он мало кому рассказывал о ней, вернее сказать, даже никому. Роман мог рассказать кому-то о жене, но это были только голые факты, не больше, а сегодня он должен был вытащить всё, что было в его душе и проговорить это. Самому себе, прежде всего.
– Любимая, – начал он, откашливаясь и понимая, что голос сел, – Наверное, я уже не имею права называть тебя так. Ибо все те чувства, что я испытывал к тебе, они остались там, в нашей прошлой жизни. Я обижен на тебя, за то, что ты погибла, могу ли я обижаться на это? Да, могу, пусть это и звучит слишком глупо. Я обижен на тебя за то, что ты покинула меня, оставила одного, медленно умирать в этой жизни, которая вдруг стала такой ненужной. Бывают мужчины, которые готовы убить любимую женщину за измену. Так вот…Лучше бы ты изменила мне, чем умерла. Лучше бы ты была с кем-то другим, но жила бы на этой планете, а я просто бы знал об этом. А я жутко обижен на тебя за то, что ты погибла…
Он говорил, говорил, говорил. Рассказывал своей погибшей жене о том, что он чувствует, и ощущал, как узел внутри ослабляется, распускается, исчезает. Он находился не где-то в груди, как это часто бывает, потому что кажется, что обида концентрируется в сердце и не даёт нормально дышать. Роман физически ощущал этот самый узел в том месте, где находилась опухоль. Возможно, он сам себе придумал это, но ему становилось легче…
– Когда мы встретимся ещё раз? – Роман откинулся на спинку кресла, стирая с щёк слёзы облегчения. Оказывается, плакать было легко даже в присутствии почти незнакомой женщины. Оксана тоже украдкой вытерла глаза, очевидно, и она не сдержалась и не смогла до конца быть спокойной, когда он рассказывал ей о жене.
– Роман, у меня появилась идея, – Оксана Анатольевна взяла в руки ежедневник и стала что-то писать в нём, – Дело в том, что я считаю, что своего врага нужно знать в лицо, поэтому я хотела бы пригласить вас на одно мероприятие. Нам с вами повезло, потому что именно сейчас у нас в городе проходит выставка «Тело человека», и я бы хотела посетить её вместе с вами, скажем, завтра после обеда. Часа в три вас устроит?
Что это за выставка, Рома не знал, да и вообще, само название мероприятия навевало скуку, но если его врач настаивает на посещении, и это посещение может как-то ему помочь – отказываться глупо.
– Хорошо, я заеду за вами завтра к половине третьего, – согласился он, поднимаясь на ноги и надевая пальто, – Выставка, так выставка.
Он направился к выходу, по обыкновению сжав на прощание в ладони тонкую кисть Оксаны, и услышал её серьёзный голос:
– Мне кажется, мы с вами сделали потрясающие успехи, Роман, и завтра я бы хотела обговорить некоторые нюансы.
Роман обернулся, улыбнулся Оксане, кивнул и вышел из кабинета.
Ему было на удивление легко и хорошо, и хотелось быть среди людей. Чувствовать себя частью общества, радоваться вместе с ожидающей малыша женщиной, которая то и дело прикладывала ладонь к животу, улыбаться при виде целующейся парочки. И вообще ощущать себя живым. Вспоминал ли он о Саше в это время? Разумеется, она жила в его памяти, и он помнил её, но он отпустил ту часть своей жизни, в которой была она. Просто потому, что он ничего не знал наперёд, а так не хотелось потерять призрачную надежду, если вдруг у него ничего не получится. И видит Бог, он так хотел продолжать жить! Роман до ночи ездил по улицам города, заходил в маленькие кафе и ресторанчики, подолгу сидел в них, наблюдая за людьми и надеялся. Просто потому, что запретить себе надеяться он не мог.
– И вот, предположим, у вас заболел желудок. Что обычно делает человек в таком случае? – молодой парень-экскурсовод с увлечением рассказывал об экспонатах, выставленных в стеклянных витринах.
Экспонаты были самые, что ни на есть, необычные. Настоящие люди, которые завещали свои тела для блага науки. Сейчас их тела и органы были почти целиком накачены силиконом, но ощущение, что эти экспонаты были когда-то живыми людьми, навевало небольшой ужас.
– Правильно, принимает таблетку и через двадцать минут уже забывает о боли, но не о болезни. Вот здесь, я сейчас посвечу указкой, – парень направил тонкий красный луч через стекло, указывая на препарат, – Мы можем наблюдать рак желудка четвёртой стадии.
Роман всмотрелся в экспонат, сравнивая его со здоровым желудком, представленным рядом. Неужели и у него внутри вот такая же мерзость?
– Всё в порядке? – шепнул возле уха голос Оксаны и Роман быстро кивнул. Она была права, ему нужно было знать своего врага в лицо, чтобы не бояться с ним бороться. Самый страшный враг – неведомый, тот, о котором ничего не знаешь. Теперь Рома знал о нём со всех сторон, оставалось только одно – победить его.
– Я бы хотела предложить вам ещё раз пройти обследование в медицинском центре, – начала разговор Оксана, когда они покинули выставку и расположились в симпатичном уютном кафе недалеко от площади Льва Толстого.
Странно, но, несмотря на то, что Роман насмотрелся на самые, что ни на есть малоаппетитные препараты, представленные на выставке, сейчас он чувствовал только зверский голод. И с удовольствием принялся за салат «Цезарь», довольно съедобный на вид. Оксана же ограничилась чашкой капуччино.
– Я уже думал об этом, – тихо ответил Рома, откладывая вилку и промакивая салфеткой губы, – И пришёл к выводу, что я не хочу в больницу. Ни под каким предлогом. Сейчас я чувствую себя гораздо лучше, – он поднял руку, когда Оксана Анатольевна хотела возразить, – Это не самообман, поверьте. Я довольно разумно оцениваю свои шансы на то, что я останусь жить. Порой накатывает уверенность, что так оно и будет, а иногда я понимаю, что это и есть временное облегчение перед смертью. И я стал гораздо проще ко всему этому относиться. Раньше, когда я много корил судьбу за такую своеобразную насмешку, внутри была злость и обида. Сейчас же, благодаря вам и благодаря самому себе, я совершенно не испытываю этих чувств. Их словно отключили во мне.
– И, тем не менее, – Оксана задумалась на секунду, очевидно, подбирая нужные слова, которые будут призваны переубедить Романа, – Я бы хотела привести вам ещё один пример.
Она выставила на серединку столика солонку.
– Это наша проблема. Благодаря нашим с вами нескольким действиям, что мы имеем?
Брошенный поверх очков в тонкой золотой оправе взгляд и светлая улыбка.
– Во-первых, мы поняли источник этой самой проблемы, который у вас находился вот здесь, – Оксана постучала себя указательным пальцем по лбу, – И с этим самым источником мы научились бороться. И боремся мы с ним весьма успешно. Далее, мы с вами видели эту проблему воочию, пусть это всего лишь сравнение, но для полной картины того, что происходит, нам её было достаточно.
– Более чем, – согласился Роман.
Оксана вернула улыбку, кладя позади солонки шариковую ручку.
– Наша проблема перед нами осталась безоружной. Мы со своей стороны устранили её причину, зайдя, грубо говоря, с тыла, откуда враг никогда не ожидает контратаки, – снова улыбка и Оксана положила ещё одну ручку теперь уже перед солонкой, – А я предлагаю ударить по проблеме самым простым и обычным способом. Если врачи скажут вам, что надежд нет и сейчас, будем продолжать усиленно лечение, которое мы начали. Если же сейчас можно подкорректировать нашу проблему ещё и, что называется, «в лоб», нам с вами нужно этот шанс использовать обязательно.
Рома отпил из чашечки глоток Американо и задумчиво посмотрел на расставленные на столе предметы, имитирующие «поле боя». По телу прошла волна дрожи, как будто он и вправду готовился к решающему сражению.
– Хорошо, – наконец, ответил Роман после продолжительной паузы, во время которой Оксана терпеливо ждала ответа, – Сегодня же вечером я свяжусь с Сергеем Александровичем.
– У меня только один ответ на это, – Сергей Александрович повертел в руках результаты нового обследования, которое только что прошёл Роман, – Это с самого начала была доброкачественная опухоль, и в первый раз мы ошиблись.
Он как-то потерянно и виновато улыбнулся опешившему Роме и вынул из кармана мобильный. Слово «доброкачественная» прозвучало музыкой для ушей Ромы, но пока Сергей делал кому-то звонок, боялся даже пошевелиться, чтобы только не спугнуть нежданную радость. Или поверить в то, что потом окажется неправдой. И всё равно, где-то внутри цвела надежда и вера в то, что свершилось чудо. Хотелось кричать об этом на весь мир и обнимать всех, кто встретится на его пути. А прежде всего, хотелось расцеловать Оксану Анатольевну, которая подарила ему это чудо. Разумеется, она бы сказала, что это их общая заслуга, но Роман знал, что без её помощи не было бы ровным счётом ничего.
– И что это означает? – тихо спросил Рома, когда Сергей закончил разговаривать по телефону, – Я здоров?
– Говорить о полном выздоровлении пока рано, понадобится операция, и вы пройдёте курс химиотерапии, для того, чтобы полностью излечиться, но все шансы на полное выздоровление у вас есть.
– Какие ограничения на меня наложит предложенный вариант лечения? – неожиданно для самого себя выпалил Рома. Почему-то очень захотелось выздороветь и завести детей. С Сашей.
– Никаких, – развёл руками Сергей Александрович, – Мы рекомендуем воздерживаться от того, чтобы после химиотерапии заводить детей, но, как правило, люди потом становятся родителями абсолютно здоровых малышей. Например, лет пять назад у нас на отделении лежала девушка со страшным диагнозом лимфогранулематоз. Теперь она здорова и у неё две дочки. Хотя она проходила курс химиотерапии. Так что…Единственное, что после выздоровления вам придётся раз в год проходить у нас обследование, чтобы исключить возможность рецидива. Но это не будет отнимать у вас много времени.
