Текст книги "Осторожнее с желаниями!(СИ)"

Автор книги: Ирина Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дмитриева Ирина Михайловна
Осторожнее с желаниями!

Глава 1

Египет... Каир.... Одним словом -

Восток. Идут караваны вдали.

И раскаленный песок на жаре

Вместо привычной земли.

Толпиться на улице шумный народ.

Девица в платке молодая

Толчется на рынке у крытых шатров,

Шелка для себя выбирая.

Фигурка что надо, а карие глазки

Стреляют туда и сюда,

Грозя затянуть в свой омут бездонный

И в нем потопить навсегда.

Но строг и суров на Востоке закон:

Пройдет еще месяц, другой -

И за отару косматых овец

Она станет чье-то женой.

И мужа впервые увидев на свадьбе,

Должна его полюбить,

И танцем Востока, быстрым и жарким

К себе его приворожить!

Солнце клонилось к закату....

Тяжело нагруженные верблюды, неторопливо и чинно ступали по песку. Грязно бурые клоки шерсти торчали у них с боков. Раскаленный песок и многоградусная жара, казалось, совсем не действовала на них. Они флегматично передвигали ноги, изредка поглядывая на своих погонщиков.

Хозяева каравана, полностью закутанные с ног до головы в ткани, очень напоминающие пододеяльники, шагали рядом.

Караван уже почти неделю бороздил негостеприимную пустыню. Цветущие оазисы попались на пути погонщиков всего лишь несколько раз. Приходилось и людям и животным довольствоваться вырытыми и защищенными от песка колодцами. Лица погонщиков, покрытые ровным красновато-бронзовым загаром, были едва видны из-за головных уборов и кусков тканей, в три четыре оборота наверченных на голову. Они напряженно смотрели вдаль – выискивая взглядом место для ночного привала. Пустыня, обжигающе горячая днем, становилась обжигающе ледяной ночью.

Но вот, один из погонщиков заметил подходящее место: небольшой островок зелени с вырытым колодцем среди нее, и подал условный знак своим товарищам рукой. Все послушно повернули верблюдов в нужную сторону.

Когда весь караван собрался на зеленеющем пяточке, погонщики спрыгнули на землю и, подойдя к колодцу, первым делом стали поить верблюдов.

Верблюды – корабли пустыни. Без них восточным торговцам не прожить и дня. Поэтому, прежде, чем занять своим нуждами, в первую очередь следовало снять поклажу, напоить и стреножить животных.

Когда верблюды утолили терзавшую их жажду, они принялись поедать зеленеющие колючки, напрочь игнорируя сочную молодую травку под копытами.

Погонщики разожгли костер и приготовили скромный ужин. Огонь весело потрескивал в темноте. Торговцы старались особо не шуметь – пустыня таит в себе немало опасностей, а особенно страшны были змеи. От укуса кобры был не застрахован никто, как впрочем, и от укуса ядовитых пауков и скорпионов.

Люди хранили молчание. Говорить было не о чем. Все слишком устали за день и экономили силы. Хозяин каравана закурил сигарету и, выпустив облачко дыма, поинтересовался у своего погонщика:

– Ахмед, скоро ли мы прибудем в город?

Сидящий рядом араб поморщился, когда клуб дыма достиг его лица ( в караване никто, кроме хозяина не курил и едкий дым неприятно забирался в нос) и ответил:

– На все воля Аллаха, мой господин, но если он будет к нам благосклонен, то мы достигнем ворот города завтра, когда солнце будет в зените.

– Что ж, – одобрительно кивнул он, – Это очень хорошо.

– Надолго ли мы задержимся там?

Хозяин наморщил лоб, что-то прикидывая в уме. Потом улыбнулся Ахмеду:

– Не больше недели. Мы везем шелка и шифон прекрасного качества. Думаю, на него будет огромный спрос на Восточном Рынке города. Все-таки, караваны не так часто посещают его, и думаю, там у нас будет неплохая выручка за наш товар. Кроме того, необходимо дать отдых нашим верблюдам. Мой начал как-то странно прихрамывать на правую переднюю ногу.

– Хорошо, – кивнул погонщик и, привалившись к теплому боку лежавшего рядом верблюда, он закрыл глаза и задремал.

Костер медленно догорал. Никто и не думал поддерживать огонь. Все настолько устали, что заснули мгновенно и очень крепко.

Хозяин каравана, почтенный Максун, еще долго любовался ночным небом, ежась от холода, хотя знал, что ближе к рассвету он будет вспоминать об этой живительной прохладе с удовольствием и тоской.

А потом сон сморил и его....

***

С самого раннего утра на улицах города толпилась куча народа. Яблоку упасть было негде. Как назло, все улочки были очень тесными и неудобными, однако местный народ давно к этому привык и уже не обращал на такие мелочи внимания. Обычно в такие часы мужчины спешили на работу, а дети целыми стайками сновали по улицам просто так, для забавы. Женщины шли по своим делам, торопясь за водой или спеша сделать кое-какие, нужные для дома покупки.

Самым людным и оживленным местом в центре города был рынок. Ежедневно сюда сходились десятки торговцев, предлагая народу массу товаров. Здесь можно было купить все: еду, одежду, украшения, оружие и животных. Однако, сюда редко, но все же привозили и диковинные вещи с Запада и Севера.

Науку торговли местные люди впитывали вместе с материнским молоком, уже в семь-восемь лет умея так торговаться, чтобы сбросить половину стоимости.

Сегодняшний день как раз был один из базарных. Прибыл караван уважаемого торговца Максуна. Люди торопились на базарную площадь, прикупить вещи, просто посмотреть на них или, в конце-концов, банально отвести душу, посплетничав с погонщиками. Одним из постоянных покупателей был тогда хозяин керамической фабрики, Касим. И в этот раз он не изменил своей традиции и пришел на рынок. Максун встретил его с улыбкой на лице, и мужчины традиционно пожали друг другу руки, по очереди соприкоснувшись щеками, потом обнялись и похлопали друг дружку по спине.

– Как дела, Максун? Все ли верблюды твои здоровы? – немного старомодно, но очень учтиво поинтересовался хозяин керамической фабрики.

– Хвала Аллаху, все в порядке, – вновь улыбнулся торговец, – Я привез много новых тканей. Хочешь взглянуть?

– Максун, а привез ли ты то, что я просил привезти?

– Обижаешь, почтеннейший! Конечно. Выбери пока шелка для своих мудрых жен, а схожу и принесу твой заказ.

Торговец ушел в шатер. За то время, пока он там находился, Касим успел выбрать несколько отрезов тончайшего шифона, платков и шалей. Пока он прикидывал, а не приобрести еще наряды для его дочек, торговец вернулся и протянул сверток Касиму. Тот молча кивнул, расплатился за покупку и, собрав купленные вещи, попрощался с Максуном:

– Спасибо, да хранит тебя в пути Аллах.

Максун уже занимавшийся с другим клиентом, поднял на него глаза и чуть заметно кивнул, показывая, что ценит внимание и будет рад новым встречам.

Мужчина заторопился домой. Он спешил к своей семье, порадовать домашних новыми покупками.

Как и у любого, уважающего себя человека, Касим имел большую и шумную семью. Он женился четыре раза, а его жены порадовали взор своего мужа своими детьми. Последняя и самая любимая его жена подарила ему сына. Еще у Касима было трое дочерей, в которых он души не чаял, старался во всем угодить, лелеял и пел колыбельные по ночам. К сожалению, первые три жены почему-то не очень-то жаловали последнюю, и старались, как могли, испортить ей жизнь. Такой открытой вражды не понимала старшая дочь – Лейла, которая помогала четвертой жене ухаживать за своим малышом, за что ей нередко доставалось от матери:

– Как ты можешь помогать ей?! – возмущалась она, – Она увела от меня твоего отца!

– Мама, – каждый раз Лейле приходилось успокаивать разбушевавшуюся женщину, – Отец никуда от тебя не ушел. И не уйдет. Этого не позволит Аллах.

– Но она завладела его вниманием! Он ей дарит лучшие наряды, чем мне! А в прошлые выходные он купил ей серьги! Я сама видела!

Лейла вздыхала и уходила из спальни матери, давая ей время остыть и прийти в себя. Ей уже порядком надоели все склоки и ссоры в доме. Поэтому она одинаково ровно общалась со всеми домочадцами, долгими ночами баюкая своего сводного братика, а днем помогая женщинам по хозяйству. Своих младших сестренок-близняшек она учила премудростям вышивания узоров или просто забавляла народными сказками.

В это лето ей минуло восемнадцать лет. И как ни любил Касим свою старшую дочь, как ни хотел оставить ее в своем доме, пора уже было подумать о ее замужестве. Благо красота ее радовала не только отца, но других семей, которые были не прочь породнится с ними. Как и любая другая благовоспитанная мусульманка, она строго соблюдала посты, на улице ходила только в платке, превосходно владела танцем живота и умела готовить.

Касим шагнул за ворота своего дома. Тут же со всех сторон посыпались на него вопросы. Он отвечал, а сам искал взглядом жен. Где они? Наверное, в этот час они ткут ковры в большом зале.

Он направился туда и оказался прав. Все женщины сидели полукругом и оживленно болтали между собой, в то время как руки их с необычайной скоростью выплетали узоры. Его ясноглазая дочурка сидела немного вдалеке с последней женой, а та что-то рассказывала ей в пол голоса. Касим знал, что старшие жены объявили новенькой бойкот, но причины не понимал. А сама она ничего не говорила, лишь повторяла, что все у нее хорошо, что никто ее не обижает и все ей рады.

Он негромко кашлянул, привлекая к себе внимание. Женщины оторвались от работы, но ни одна из них не покинула своего места, они лишь чуть наклонили головы, готовые слушать мужа.

Лейла же, как проворная молодая лань, вскочила с колен и, перепрыгивая через мотки ниток, иголки и валявшиеся повсюду подушки, подскочила к отцу и звонко чмокнула его в щеку. Ее большие и карие, как у настоящей оленухи, глаза смотрели на него с интересом.

– Ты с базара? Ты что-нибудь нам купил?

Касим медленно прошелся вдоль ряда жен, одаривая каждую новой вещью. Когда он подошел к последней жене и одарил ее, остальные начали немедленно шушукаться:

– Нет, Зухра, ты видела, у нее платок, вышитый золотом!

– И цвет шелка у нее лучше!

– Опять ей все, а нам ничего....

Лейла обернулась на жен и посмотрела на них с гневом. Однако они и не думали раскаиваться в своих словах и опускать глаза. Младшая жена покорно приняла дар из рук мужа, но в глубине сердца пожалела о том, что он выделяет ее среди других. Насколько было бы все проще и легче, если бы она не была его любимой женой.

Касим поцеловал дочь в лоб и, вынув из запазухи сверток, бережно передал старшей дочери. Лейла округлила свои огромные глаза, отчего они стали раза в два больше.

– Это мне? А что это?

В девушке проснулось женское любопытство. Она легко развернула платок и обнаружила там кулон-подвеску из небесно-голубой бирюзы, сделанной в форме глаза. Кулон был оправлен в золото, которое переливалось и блестело на свету. От кулона тянулись три золотых ниточки, по бусине на каждой. Дочь ахнула и подняла на отца свой взгляд:

– Глаз Фатимы.... – прошептала она и прижала подарок к сердцу, – О, папа! Ты нашел! Нашел то, что я так давно хотела! Спасибо!

Для того, кто не знаком с восточными традициями, нужно же конечно пояснить, что это за Глаз Фатимы. Советую, не воспринимать все так буквально. Никто никогда не выколупывал у бедной Фатимы ее драгоценные очи! Просто по поверьям, амулет сделанный в форме глаза и отгоняющий от своего хозяина все зло, имел название в честь восточной девушки, которая впервые надела его на себя, чтобы уберечься от злых сил.

Лейла обняла отца и расцеловала его в обе щеки. Касим, глядя на светящееся лицо дочери, сам просиял и с чувством сказал:

– А это, дочь моя, мой подарок на свадьбу!

Лейла на минуту сдержала рвущийся наружу восторг и осторожно спросила:

– Отец, в честь какой свадьбы? Ты решил взять пятую жену?

Услышав такие речи, все жены, включая четвертую, принялись шушукаться, громким шепотом выражая свое мнение:

– Нет, вы только послушайте! Ему что, всех нас мало?!

– А у нас больше комнат свободных нету! Если приведет в дом новую жену, то путь она живет на чердаке!

– Какая, прости Аллах, свадьба?! Это столько денег на ветер!

– А я ее на кухню не пущу!

Касим грозно посмотрел на жен, и они под его взглядом затихли и вжались в подушки.

– Нет, эта свадьба не моя. – Жены облегченно выдохнули и вернулись к прерванным занятиям.

– А чья? – продолжала допытываться Лейла, в глубине души надеясь на лучшее, – Чья папа?

– Твоя.

– Моя? – сначала Лейла удивилась, потом поняла, что это и есть ее худшие опасения, которые только что сбылись, – Нет!

– Дочь, – попытался уладить все мирно Касим, – Не гневи Аллаха. Ты уже достаточно выросла, чтобы создать свою семью... И жить отдельно от нас.... Лейла, чего ты так странно на меня смотришь?

Столбняк, охвативший девушку, закончился. Лейла нахмурила свои бровки, уперлась руками в бока и, тряхнув своими черными, как смоль, волосами, сердито топнула ногой:

– Я не пойду замуж!

Касим удивленно вскинул брови:

– А зачем же тогда Аллах дал тебе жизнь? Ну, отвечай!

– Чтобы.... Чтобы.... – запнулась девушка, подбирая нужные слова, – Чтобы посадить дерево, построить дом и родить сына.

– Вот именно, а для этого тебе нужно выйти замуж. Что ты опять на меня так смотришь?

Лейла подавила рыдание и, развернувшись спиной, опрометью бросилась вверх по лестнице в свою комнату, на ходу всхлипывая и роняя слезы.

Касим удивленно цокнул языком. Реакция дочери удивила его. Ведь девушка прекрасно знала, что предстоит ей в недалеком светлом будущем. Однако слезы и рыдание.... Это окончательно смутило его, и он отправился во двор, читать Коран. Может быть, в нем он найдет ответы на свои вопросы. А сегодня ему еще предстояло встретиться с несколькими семьями и сосватать старшую дочурку.

Лейла добежала до комнаты, прыгнула на кровать и, прижав к себе подушку, начала обильно поливать ее слезами. Когда подушка окончательно промокла насквозь так, что можно было, смело ее выжимать, девушка переключила свое внимание на другую, зашвырнув мокрую в угол.

Когда первый шок прошел, Лейла в последний раз хлюпнула носом и уставилась в потолок, размышляя о возникшей проблеме.

Она прекрасно знала и до сегодняшнего дня, что ей уготовано. Но она надеялась на то, что у не еще есть в запасе годик другой. А вот так, бросить все и уйти в чужой дом, в чужую семью, оставить на растерзание старшим женам новенькую и больше никогда не увидеть маленького братика и сестренок.... Нет, она не могла.

" Посвятить свою жизнь какому-то... хм.... Совершенно не знакомому мужчине, жить у него в доме, убираться, готовить, терпеть насмешки от других его жен и танцевать ему! Ему! Которого я увижу только в день сватовства или знакомства с родителями если повезет, а если не повезет, то только на свадьбе! Ну, уж нет! Если и выходить, таким образом, замуж, то только после тридцати!" – думала она.

В дверь деликатно постучали. Лейла никак не отреагировала на стук, хотя знала, кто это пришел. Она молча уставилась в одну точку и даже не взглянула на переступившую порог мать.

Женщина присела на край кровати и прижала голову дочери к своей груди. Лейла послушно замерла в этой позе, признательная матери за заботу. Тем временем. Она пробежала руками по волосам дочери и крепко прижала ее за плечи к себе.

– Ну, чего ты ревешь. Смотри, скоро зальешь наш дом. Чего ты так расстроилась? Я уверена, что твой отец подберет тебе лучшего жениха во всем Фесе.

– Угу, – буркнула Лейла, – Шестой женой!

– Ну и что в этом такого? Главное, чтобы муж одинаково любил всех, а не то, что твой папа.... – в ее голове проскользнули нотки ревности, – Так чего ты так расстроилась?

– Я ... мне слишком лет мало!

– Как это мало? Когда я вышла замуж мне было всего пятнадцать, а в твоем возрасте я уже родила тебя. Отец и так до последнего держал тебя рядом с нами, слишком любит он тебя.

– Как же! – фыркнула Лейла, садясь на покрывала рядом с мамой, – Кабы любил, не выдавал замуж!

Мать ласково посмотрела на свое зареванное чадо и дотронулась до ее щеки и хитро прищурилась.

– Эх, глупая моя девочка.... Хочешь, я скажу, что тебе делать, если на смотринах свой жених не придется тебе по вкусу?

Лейла мгновенно просияла и схватила женщину за руку. Ее глаза горели кошачьим огнем:

– Расскажи мне, мама, расскажи!

– Ну, слушай....

Новый день начался с необыкновенных сюрпризов. Хозяин дома отдал приказание приготовить на кузне всяких сладостей к чаю. Прислуживать возможно будущему свекру и свекрови должна была по обычаям Лейла. С этой частью возникли небольшие трудности. Девушка заперлась в своей комнате и благим матом орала, что объявляет голодовку и что она никогда не выйдет вниз. В конце концов, родитель рассердился, с помощью верных слуг достал дочь через окно, отшлепал ее за неповиновение. Для Лейлы, которую с детства на руках носили и никогда не смели дать даже шлепок, это было страшным ударом. Хотя ее гордость пострадала намного больше, чем все остальное, до куда добралась тяжелая отеческая рука.

– Не пойду!

– Пойдешь!

– Если... если ты заставишь меня выйти замуж – стану танцовщицей в кабаке! – девушка перешла на угрозы.

– Ты что такое говоришь?! – вскипел отец, – Ты что, хочешь опозорить весь наш род до седьмого колена в глазах Аллаха?! Если о себе не думаешь, то хоть о сестрах своих подумай! Кто ж их из оскверненной семьи возьмет?

Девушка задумалась ненадолго. А ведь и правда – самыми крайними станут сестры и брат. Нет, она не будет виновницей их сломанной жизни. Совесть не позволила девушке перечить дальше.

– Одевайся! – приказал ей отец, – И спускайся вниз. Возьмешь поднос и будешь прислуживать гостям. И только попробуй сказать "нет"!

Лейле не оставалось ничего другого, как согласно кивнуть. Она, вытерла заплаканные глаза. Посмотрелась в зеркало.... Узрев себя с черными кругами от туши под глазами, стертой помадой и со сплывшими от обилия слез на щеку тенями, девушка рьяно бросилась на реконструкцию многослоевого макияжа. Негоже перед всеми ходить ровно пугало на палке.

Потом Лейла завязала на голове платок. Конечно, она могла бы этого не делать – в Восточной стране лицо девушки должно быть скрыто только на улице – но она не хотела производить впечатление красавицы (хотя таковой была).

Когда с приготовлениями было закончена, Лейла спустилась вниз, надеясь, что ее глаза не покажутся гостям слишком заплаканными. Она надела свой новый амулет на шею и по пути отчаянно молилась Аллаху, дескать, я тебя Всевышний, чту, как могу и законам почти всем следую, но вот некоторые точно стоит переписать....

В просторной и широкой гостиной уже пили чай. Касим с ее матерью сидели за столом и угощали сватов и вероятно потенциального зятя. При виде него сердце девушки упало в желудок и отказалось подавать хоть какие-нибудь признаки жизни. Лейла схватилась за грудь. Сердце тихонько и слабенько стукнулось за ребрами, словно говоря : "Пока еще живо, но если так и дальше пойдет – то ненадолго...".

Присутствующие в комнате подняли на нее глаза. Рот потенциального мужа приоткрылся и оттуда вылетел нечленораздельный звук.

"Он что, еще и немой?!" – испуганно подумала девушка, – "Во свезло, так свезло....". Однако она вежливо наклонила голову, приветствуя гостей. Говорить она не смела – голос слишком дрожал, а в горле появился комок, который встал поперек и не желал исчезать.

– Лейла, – вмешался отец, видя, что дочку охватил приступ столбняка, – Иди на кухню и принеси чаю.

Девушка кивнула и отправилась на кухню. В ее глазах горел вызов, что не предвещало ничего хорошего. На кухне не было никого. Лейла глубоко вздохнула, собираясь с духом, потом налила чай... и тут же услышала чьи-то осторожные шаги. Она повернула голову и увидела одного из гостей. Того, чьей женой станет. Она удивилась – по законам девушке и мужчине нельзя было находиться в одной комнате наедине, и уж точно нельзя придвигаться так близко, бухаться на колени и целовать ручку даме.

Лейла испуганно отшатнулась и отгородилась от приставучего жениха серебряным подносом.

– Вы чего тут делаете?! – возмутилась она, отодвигаясь все дальше.

– Хотел на тебя посмотреть.... – мужчина подполз на коленях снова вплотную к ней и попытался обнять ее колени.

Лейла подавила визг и отпрыгнула в сторону, а назойливый ухажер, не заметил ее маневра – и теперь, закрыв глаза с мечтательно-счастливым выражением лица, целовал газовую плиту, любовно обняв ее дверцу:

– О, персик моей души, стань моей женой! Я одену тебя в золото, одарю шелками... буду кормить виноградом...

Лейла усмехнулась, переложила в другую руку поднос и с ехидцей в голосе ответила:

– Господин, по-моему, она не разделяет ваши чувства....

Мужчина наконец-то открыл глаза и, увидев в своих объятьях не стройные девичьи ножки, а кухонную плиту, округлил глаза, разомкнул руки и вскочил на ноги. Лейла заливисто рассмеялась.

– Черноокая красавица, – немного смутился он, – Выйди за меня и подари детей.... Будешь у меня второй женой... Любимой....

Лейла с усмешкой посмотрела на него. Уголок рта ее дернулся в улыбке, которую она сдерживала.

– А первой женой кто будет? Газовая плитка? Вы тут так перед ней свои чувства изливали, что мне не вериться, что я буду у вас самой любимой. Уходите из кухни. Коран запрещает находиться наедине мужчине и женщине без штампа в паспорте.

Видя, что гость медлит, девушка стала решительно подпихивать его в спину, пытаясь прибавить ему хоть немного скорости. Но мужчина не только быль упрям, как осел, но и безгранично туп. Он попытался заключить Лейлу в объятия. И тогда, видя, что другого выхода у нее нет, девушка молча размахнулась подносом, который держала обоями руками и огрела назойливого жениха по лбу....

Звон и грохот привлек внимание тех, кто сидел в гостиной. Они сразу замолчали и прислушались к новому звуку. Он повторился еще раз и в комнату влетел потенциальный зять, который отпросился у старших на минуточку – в уборную комнату. Следом за ним в комнату впрыгнула Лейла. Вся растрепанная, платок съехал на затылок, глаза пылают... Она подскочила к мужчине и еще раз прошлась подносом по его голове, приговаривая:

– Я девушка честная! Честная! И нечего было руки распускать! Аллах накажет тебя! А сначала – накажу я! Вот тебе! И еще вот!

Отец схватил в охапку дочь и насилу оттащил ее подальше. Она сопротивлялась и вырывалась, при этом обзывая жениха такими словами, которые знать девушкам из порядочных семей не положено. Наконец, Лейла умерила свой пыл, и Касим опустил дочь на пол. Она сердито поправила платок и подобрала с пола выпавший из рук поднос. Касим было дернулся снова придержать ее, думая, что девушка решила продолжить свою экзекуцию, но он ошибся.

Лейла уже почти успокоилась. И тогда две семьи потребовали объяснений, которые девушка незамедлительно дала им, со всеми подробностями, фактами и собственными комментариями.

– Я не выйду за него замуж! Он не чтит священных писаний! Он полез обниматься! Я защищала свою честь! А чего ты так на меня смотришь, сын Шайтана?! Ты еще скажи, что я лгу! Пусть жены твои рожают тебе только дочерей! – сыпала девушка проклятиями, – Я не хочу быть твоей женой! И вообще, он нашей газовой плитке предлагал руку и сердце! Любимой называл! Как я буду жить с человеком, зная, что он каждый день изменяет мне с кухонной утварью?!

Родители Лейлы переглянулись с родителями жениха, чуть кивнули друг другу и гости, быстренько собравшись, попрощались и ушли. Лейла закрыла за ними дверь. На выходе несостоявшийся жених, повернул голову чуть ли не на сто восемьдесят градусов и посмотрел на девушку. Лейла прошипела чуть слышно:

– Шею смотри себе не сверни, жираф....

И хлопнула входной дверью. Потом дотронулась рукой до своего амулета. Он был теплым и согрел ее палец. Девушка облегченно выдохнула, но не успела она отойти от дверей, как в нее постучали.

Лейла развернулась на пятках и рывком открыла дверь, думая, что приставучий мужчина решил зачем-то вернуться и продолжить компостировать ее мозги:

– Тебе же сказ.... – Лейла осеклась при виде старого мужчины и молодого парня рядом, запоздало соображая, что она собралась нагрубить им... поэтому она улыбнулась как можно радушнее и почтительно пролепетала– День добрый, наш дом открыт для гостей. Проходите, я сейчас позову своего отца....

Лейла посторонилась, пропуская мужчин внутрь дома, а сама кинулась наверх к отцу. Перед вошедшими в дом мелькнули только подошвы ее тапочек да приглушенно зазвенел пояс с монетками.

– Пап, это она? – ошеломленно посмотрел ее вслед тот, кто был помоложе.

– Похоже на то, – согласился второй, – Остальные дочери у Касима слишком юны. Не будем заставлять ждать их. Проходи в дом... о, Аллах, где твои мозги?! Сними свою обувь! И закрой, наконец, рот, и придай своему лицу более достойное выражение нежели та блуждающая улыбка, которая сейчас на нем. Мы же все-таки идем на смотрины. Так прояви же к будущим родственникам уважение.

Лейла тем временем добежала до отца и сообщила о новых гостях. Касим кивнул и послал дочь на кухню за чаем. Она послушно отправилась за сладостями.

"Наверное, это новые кандидаты на должность мужа" – думала она, разливая только что заваренный напиток по фарфоровым чашкам.

Надеясь, что хотя бы он вменяемый, Лейла, стараясь унять дрожь в руках и не расплескать в связи с этим чай, прошла в гостиную и, поставив чашки на столик, почтительно склонила голову.

– Вот, Касим, хочу снова жениться, а то старые жены так надоели – сил больше нет. Слышал я, ты дочь замуж отдаешь? Расскажи о ней, может она станет моей супругой....

Лейла, до этого момента сидевшая с краю от стола, поперхнулась пряником и раскашлялась. Отец похлопал дочь, выпучившую глаза, посчитав, что это от радости. И начал нахваливать девушку:

– О, да лучшей жены ты во всем Восточном Городе не найдешь. Скромная, умная, ест мало, танцует, как лебедь. Вышивает крестом, гладью и умеет плести ковры. Чтит все законы Аллаха....

Кусок пряника, которым подавилась Лейла, наконец-то определился, что попал не в то горло и выпрыгнул обратно, упав в блюдце и заплескал капельками белоснежную скатерть. Девушка судорожно вздохнула, отмахнулась от отцовской руки, которая продолжала по инерции хлопать по ее спине.

Оправившись от шока, Лейла умоляюще посмотрела на второго гостя – молодого парня. Он поймал ее взгляд и попытался ободряюще улыбнуться. Девушка еще раз вздохнула и махнула рукой.

– А еще она такая хозяйственная, ни разу ничего не урони... А!!! Лейла!!! Это же кипяток!!!!

Чайник, который опрокинулся не без ее помощи, упал на пол и щедро залил колени гостя и отца содержимым. Лейла притворно охнула и бросилась вытирать лужу, приговаривая:

– Ох, простите, я такая неуклюжая, вечно что-то роняю и бью. Вот вчера расколотила веником нашу вазу – семейную реликвию.... А ведь я просто обметала комнаты от паутины, которая успела вырасти. А я ведь всего месяц назад убиралась в этой комнате....

Бурные извинения прервал Касим, который жестом отослал дочь и сам принялся наводить порядок, попутно одарив ее уничтожающе – сердитым взглядом. Лейла мельком посмотрела на лицо ошпаренного и поняла, что на одного жениха у нее стало меньше. Однако, эта мысль ничуть не испортила ее настроения, если даже не подняло.

Она улыбнулась и присела за стол.

Под общий шумок, парень приблизился к ней настолько, насколько позволяли приличия и шепнул девушке на ухо:

– А ты молодец – находчивая. И правильно поступаешь – у моего отца шесть жен, они тебе житья не дадут. Кстати, а как ты угадала, что он терпеть не может неуклюжих?

Лейла пожала плечами:

– А я и не знала. Это меня мама научила такими способами выражать свое мнение о женихе, – она подняла на него свои глаза, – Ты его сын?

– Да, меня зовут Руслан.

Девушка кивнула, глядя на его отца и его отца. Похоже они все никак не могли прийти к общему мнению и сейчас ожесточенно спорили друг с другом. Один доказывал профпригодность Лейлы на роль жены, а второй упрямо мотал головой и отказывался верить фактам.

Руслан вновь наклонился к уху девушки.

– Ты была бы у него младшей женой. А у меня – первой и любимой. Согласишься ли ты ею стать?

Лейла недоверчиво взглянула на парня, прикидывая – шутит ли он или говорит искренне. Однако в его глазах не было даже намека на шутку. Он серьезно смотрел на нее и ждал решения. Первый мужчина, который спросил ЕЕ мнение, а не мнение отца. Она задумалась. Парень был ей крайне симпатичен и даже больше. При взгляде на него у девушки сердце начинало трепетать и наводить переполох среди других органов.

"В итоге, я могу и вовсе остаться старой девой или под старость стать какой-нибудь десятой женой, если буду и дальше так же придирчива" – подумала она. И кивнула в знак согласия.

Руслан вклинился в разговор мужчин:

– Уважаемый Касим и отец, извините, что прерываю ваш спор. Как я вижу, отцу моему не приглянулась эта девушка. Так позвольте мне стать ее мужем и хранителем. Я прошу у вас разрешения на нашу свадьбу.

Мужчины оторопело переглянулись и уставились на Лейлу. Девушка серой мышкой прижукнулась в углу под их тяжелыми взглядами.

– Сын, зачем тебе такая неуклюжая жена?! – первым нарушил молчание гость дома, – Мы найдем тебе лучше, потолще и поскромнее. Опомнись!

– Я выбрал отец! – упрямо тряхнул челкой Руслан, – Я хочу привести эту девушку к нам домой в качестве моей жены.

– Я против!

– Что ж, – хмыкнул Руслан,– Я уже достаточно взрослый, чтобы сам выбирать.

Тут в разговор встрял Касим:

– Я хочу отдать дочь в хорошие руки к уважаемому человеку, а вы, Руслан, на него не очень-то тяните. Нет, я не дам согласие. Уходите.

Лейла подала голос:

– Но папа! Я хочу стать его женой!

– Можешь и дальше хотеть! Это не вредно! Но мужем твоим он не станет!

Лейла и Руслан надулись, как хомяки на вермишель и переглянулись. Парень чуть заметно пожал плечами, мол, не переживай все уладиться. Потом у него в голове мелькнула мысль.... И ни слова, ни говоря, он привлек сердитую девушку к себе и, поцеловав ее в щеку, торжественно объявил прибалдевшим от сего действия родителям:

– Вот! А теперь как честный человек я должен на ней жениться!

– Лейла, бесстыжая! – взвился отец девушки, – Немедленно уйди в свою комнату!

Лейла зарыдала в голос и, закрыв лицо руками, звеня украшениями бросилась к себе наверх, по пути натыкаясь на предметы мебели, пока не догадалась открыть глаза.

Снизу доносились звуки ругани.

Она зарылась лицом в подушку и который раз начала заливать ее слезами. Потом ее истерика резко прекратилась. Она вскочила с кровати и защелкнула дверь на замок. Очень вовремя, потому как секундой позже в нее стали ломиться и стучать кулаками.

– Дочь! Открой!

– Нет!

– Открывай говорю, а то я дверь выломаю.

– Это дубовую-то? – усмехнулась девушка, расчесывая волосы и успокаиваясь все больше и больше, – Сомневаюсь. Зачем ты ломишься в мою комнату?

– А где же твое почтение?! – пыхча и натуги и силясь открыть дверь, дергая ее ручку на себя, спросил Касим, – Как ты вела себя при гостях? Теперь они каждому встречному расскажут, какая у Касима дочь неуклюжая.