Текст книги "Танец белых лилий"

Автор книги: Ирина Туманова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

15

Жак вернулся почти ночью, когда Инна уже спала, наведя с помощью Мари в комнате порядок. Но Поль сразу же рассказал Жаку о происшествии. И Жак подумал: странное нападение на него и обыск в комнате Инны (а это был именно обыск) не случайное совпадение. И он решил, не откладывая на утро, связаться с Гюставом Жепеном, который был не только отличным полицейским, но и старым другом матери Жака и знал того с детства.

Несмотря на поздний час, инспектор тотчас же приехал, и они начали длинный разговор.

Жепен, которому Инна понравилась с первого взгляда, по своей инициативе, на правах старого друга семьи, рискнул узнать о будущей жене Жака поподробнее и по своим каналам навел справки. Естественно, о переданной Инной дискете он ничего не знал. А все остальное – и о родных, и об учебе, и об истории с поездкой и даже о смерти жениха (то, о чем Инна рассказывала Жаку) – нашло свое подтверждение. И вот теперь, воспользовавшись случаем, хотя и рискуя рассердить Жака вмешательством в его личную жизнь, инспектор рассказал ему все. Жак смог по достоинству оценить и понять заботу Жепена и, в свою очередь, поведал обо всех странных событиях, казалось постоянно сопровождающих Инну во время ее пребывания во Франции.

Так они проговорили почти до рассвета. Их сблизило желание оградить Инну от превратностей ее судьбы. После долгого совета решение было принято…

Утром Жак предложил Инне поехать в уникальное место. Он немного секретничал, но уверял, что это то самое место, где Инна когда-то обитала, возможно, пять тысяч лет назад.

– Ну, не такая я старая, – засмеялась Инна и с удовольствием согласилась. Куда бы ни ехать, лишь бы вместе с Жаком. Она так переволновалась из-за его «нелепого приключения» на дровяном складе, хотя он, похоже, не придавал этому никакого значения.

Инспектор Жепен придерживался другого мнения, но вслух его не высказывал.

– Конечно, поезжайте, мадмуазель, – это просто рай, рай для фей, а вы ведь фея? – Вероятно, Жепен считал, что, если удалить Жана с Инной из дома, ему будет легче разобраться в этих странных происшествиях.

Инна переоделась для поездки, и они отправились на полуостров Рюйс. Поселению действительно насчитывалось пять тысяч лет, и до появления герцогов Бретонских здесь жили феи, по крайней мере, так гласит предание. Однако дровосеки, нарушив их покой, изгнали из леса. Но феи на то и феи, от них можно ожидать всего, и, убегая, они посыпали землю залива золотой пылью, – так образовалось триста шестьдесят пять островков.

Инна слушала старую легенду об убежавших феях, но ей чудилось их присутствие и сейчас, просто их не всем видно, а они до сих пор танцуют в лунных лучах на этих уединенных пляжах, окруженных лесами и рощами. Вот бы увидеть! «Да, это сказочное место, – восхищалась Инна. – Жак прав, наверное, и я, если бы была здесь, не смогла бы не стать феей».

Они переправлялись с островка на островок, реальный, современный мир ушел куда-то далеко-далеко. Инна веселилась как ребенок. Плела бесконечные гирлянды, венки, которыми украшала себя и Жака, наряжала деревья. Движения ее становились все более гибкими, она словно танцевала какой-то древний танец – танец единственной женщины в мире перед единственным в мире мужчиной. Жак ловил ее за деревьями, иногда он всерьез боялся, что Инна исчезнет, словно звездочка на рассвете. Он настиг ее на кромке пляжа. Она запуталась в обвивавших ее гирляндах, и они со смехом упали на золотой песок. Жак осторожно пытался распутать ее, но его движения становились все более чувственными, а глаза Инны превратились в два зеркала, в которых отражались звезды, определенно не из нашей Галактики.

– О Жак! – прошептала Инна, чувствуя, что уже не в силах противиться колдовству этой ночи.

Легкий трепет пробежал волной по телу Жака.

– Моя фея, – проговорил он, уткнувшись в ее длинные волосы, похожие на струящийся лунный свет. – Тебе не убежать от меня!

– А я и не хочу. Наверное, я наконец прибежала к своему порогу, а за ним ты. – Инна улыбалась сквозь слезы счастья. И по мере того как Жак целовал ее, чувствовала, что пьет живую воду, и жизнь, веселье, счастье наполняют все ее существо.

– Завтра я должен познакомить тебя, как свою невесту, с моей матерью. Она будет рада, я уверен, но ее надо успеть поймать, она тоже из рода фей, только постоянно уезжает на гастроли.

– Спи, мой милый, спи, я с тобой, – баюкала Инна Жака, который засыпал, положив голову ей на колени. Сама она не могла спать. То, что произошло между ними, сделало ее другой, и она сидела, привыкая к этому необычному покою и гармонии в своем истерзанном сердце.

Над головой висел яркий диск луны на темном бархатном фоне неба. Теплая и благоуханная ночь окутывала их.

– Мы решили пожениться, – объявили Жепену Жак с Инной, вернувшись с полуострова Рюйс.

– Я очень рад, но надо получить благословение Клотильды, матери Жака, – произнес Жепен. – Эта необыкновенная женщина через пару дней отправляется в полугодовое турне по Австралии. Ваша, надеюсь, будущая свекровь – так, кажется, по-русски – выдающаяся пианистка. Мне думается, Жак, вам надо поторопиться, а я закончу кое-какие дела и надеюсь присутствовать на вашей помолвке. Ведь, если все пройдет хорошо, в чем я и не сомневаюсь, она состоится у Клотильды на вилле в Биаррице.

Жак довольно потер руки.

– Итак, моя дорогая, утром в путь, и ничего не бойся, твой рыцарь с тобой. – Жак проводил Инну до ее комнаты и на пороге долго не выпускал из своих объятий, пока Поль не отвлек его срочным вызовом Жака по телефону.

Пока Инна спала, горничная и Поль собрали весь необходимый багаж, и на рассвете Жак с Инной отправились в Биарриц. Так исполнилась еще одна мечта Инны – побывать в Аквитании, на родине рыцарей, представителей благородных родов, рожденных «под полуденным солнцем и с жаром в крови». Какая девушка не мечтала в юности о таком герое? Инна с детства бредила Аквитанией. Это уникальное место, которое волей судеб в течение трех веков являлось английским владением, где одним из герцогов был даже знаменитый Ричард Львиное Сердце и где правил Генрих Наварский. Земли басков, горы и море, солнце и сосны – сказочная страна преданий и легенд. Останавливались они только для того, чтобы поесть, но от стола всегда было сложно оторваться. Особенно от байоннской ветчины и «черных алмазов» – так в этих местах называют трюфели, которые, оказывается, можно есть даже сырыми с солью и перцем. В Перигоре они сделали запас удивительно вкусных кондитерских изделий, которые Инна ела во время дороги, опасаясь, что приедет на «смотрины» толстая-претолстая. Они мчались по удивительно красивым местам, напоминавшим картинки из детских сказок. Напитками, как ни велик был соблазн, они не увлекались: Жак – за рулем, а Инна и так была опьянена всей атмосферой происходящего с ней и вокруг нее.

Жак без устали рассказывал Инне о своей матери, вспоминал забавные случаи из детства.

– Я так хочу ее увидеть, – произнес он, обняв Инну одной рукой, а другой ведя машину.

– А вот я уже не смогу увидеть свою маму. Это так несправедливо – умереть молодой… Мне ее раньше часто не хватало в горе, а сейчас вот – в радости. А, может быть, где-то там она видит меня. Я нередко чувствую, что кто-то или что-то мне помогает, наверное, это моя мама. – Жак погладил Инну по голове и поцеловал в щеку. – Я понимаю, Жак, твою любовь и привязанность к матери, – проговорила Инна.

– Моя любовь к ней… такие вещи трудно объяснить, но я хочу, чтобы ты знала. Это больше, намного больше. Дело в том, что она мне не родная мать. Она взяла меня, маленького сироту, к себе и всегда была и есть для меня самая прекрасная мать на земле…

– О, прости, я и не предполагала…

– Что ты, я могу только гордиться этим, к сожалению, не уверен, что являюсь лучшим сыном в мире. Последнее время я очень редко вижусь с мамой, если честно, то мы не виделись почти год, телефонные звонки и поздравительные телеграммы, конечно, не в счет.

– Но ты же говорил, что она постоянно гастролирует, да и ты не сидишь на месте.

– Ну уж при современных средствах передвижения можно было встречаться чаще. Ведь у нее нет других родственников, и, несмотря на известность в мире музыки, она ведет замкнутую жизнь. Я бы хотел, чтобы вы полюбили друг друга, мне кажется, что это важно не только для меня, но и для наших – извини, но я так мечтаю об этом – детей. Возможно, тогда мы могли бы чаще быть вместе и были бы более счастливы, хотя, глядя на тебя, держа тебя в своих объятиях, я с трудом представляю, что можно быть еще счастливее. – И Жак поцеловал Инну. Она почувствовала такую нежность к этому мужчине, что на глазах у нее выступили слезы, а Жак стал ловить их своими губами, слизывать языком. Это было щекотно, и Инна рассмеялась.

16

Татьяна со своими подручными тоже не теряли время даром.

– Что может быть проще, чем испортить Жаку машину? – отчитывала она Гека.

– Пара пустяков, но Шефу не это надо.

– Шеф не узнает. – Татьяна всегда была самоуверенной. – Пусть решит, что это просто авария. Я лишь хочу подчеркнуть: произойдет несчастный случай, от которого Жак не застрахован. Если боишься, что не получишь деньги от Шефа за выполнение задания, заплачу я. Ты же не виноват, что судьба тебя опередила и Жак с Инной погибли сами по себе. – Татьяна говорила очень убедительно, а запись этой ее речи у него для подстраховки есть.

Дусе опять пришлось переодеваться. Теперь уже в мирную старушку, гуляющую по лесу с парой пуделей. Эта маскировка понадобилась злополучным мафиози, для того чтобы незаметно подойти к машине Жака и так же незаметно перерезать бензопровод и вывести из строя тормоза. Гек стоял невдалеке в костюме уличного полицейского, который достала в костюмерной вездесущая Татьяна, и следил, чтобы Дусе никто не мешал. Татьяна тоже хотела бы лично поучаствовать в операции, но переодеваться в бездомную негритянку с младенцем на спине отказалась наотрез. Ей пришлось лишь наблюдать за всем происходящим, сидя согнувшись в своей машине.

После непродолжительного отдыха на прелестной опушке невдалеке от основной дороги Инна с Жаком, собрав остатки своего завтрака, немного вздремнули в объятьях друг друга, умылись в маленьком ручейке и, уложив вещи обратно в машину, тронулись в путь. Но как только они проехали несколько метров, обнаружилось, что тормоза не работают. Хорошо хоть машина еще не набрала скорость, выезжая из перелеска, и им удалось остановить ее, направив в огромные прессованные «колеса» сена. «Как это удобно, – пришло в голову Инне, – в наших стогах сена мы бы точно застряли».

– Милая, выходи из машины, я посмотрю, в чем дело, – попросил ее Жак.

Инна вышла из машины и, собирая цветы, незаметно дошла до дороги, с которой они свернули таким нелепым образом.

– Жак, я посмотрю, может быть, кто-нибудь проедет и поможет нам, – крикнула она ему.

– Хорошо, но стой там, где стоишь, чтобы я видел тебя, и не садись ни к кому в машину, просто направь ее сюда, – прокричал он ей в ответ, залезая с головой под поднятую крышку капота.

Инна прохаживалась по дороге – два метра туда, два – обратно, отмахиваясь от мошек букетом цветов и с тоской глядя по сторонам. Машин, велосипедов, даже телег (если, конечно, тут ездили на телегах) не было видно. Казалось, что время остановилось. Она присела на обочину и от нечего делать сплела себе венок. Надевая его на голову, Инна вдруг услышала шум автомобиля. Она вскочила и замахала руками.

– Жак, машина!

Жак вылез уже из-под днища автомобиля и машинально вытер грязной рукой лоб. «Прямо боевая раскраска индейца», – подумала Инна.

Машина затормозила. Водитель остался за рулем, а пассажир, выйдя из автомобиля, с диким воплем схватил Инну в охапку и начал кружиться и прыгать с ней на руках. Инна что-то кричала и визжала.

Жак, обезумев, с гаечным ключом в руках, огромными прыжками несся к ним.

– Отпусти ее, убью! – орал он и добавлял такой набор слов, который Инна никогда не слышала.

Незнакомец, вероятно, испугался, поставил Инну на землю, а она принялась хлопать его по плечам и смеяться. Подлетев, Жак замер с поднятой для удара рукой, а Инна кинулась к нему на шею.

– Ура, ура мы спасены, иди скорей познакомься. Это же Гоша-фотограф, я тебе рассказывала о нем, надо же было ему тут оказаться, просто чудо какое-то. Ну, пожмите же друг другу руки. Гоша, это Жак, мой жених, мы жутко опаздываем, очень важно успеть в Биарриц сегодня, а тут что-то с машиной, а рядом никого нет, и вдруг ты, – без умолку тараторила Инна.

Наиболее здравомыслящим оказался водитель машины, на которой ехал Гоша. Он вышел из нее и предложил Жаку посмотреть, что у того за неполадки с автомобилем. Они направились к машине, оставив невменяемых Инну и Гошу продолжать свои охи-ахи.

В результате этой бессвязной беседы они обменялись новостями, которые потрясли их обоих. Еще бы – Инна выходит замуж за графа, а Гоша едет собирать материал для альбома в Байонну – заповедный центр баскских традиций, он даже будет снимать бои быков. А потом на Каннский кинофестиваль, где он аккредитован, и все эти успехи начались, как ни странно, с той самой фотографии Инны в белых лилиях.

– Так что я тебе так благодарен, ты принесла мне счастье.

– Нет, наоборот. Если бы не твоя фотография, я бы никогда не оказалась во Франции и не встретила бы Жака.

Их прервали подошедшие Жак и водитель Гоши – Хуан. Лица у обоих были весьма угрюмые.

– Боюсь, что эта поломка не случайна. Испорчен тормоз, перерезан бензопровод, и подвеска висит на честном слове. Вам повезло, что вы были не на шоссе и случайный прокол колеса спас вам жизнь. Иначе произошел бы несчастный случай, ты, Жак, не справился бы с управлением, и в результате – груда обгорелого металла с двумя головешками внутри. Да, на шалость это мало похоже, – сделал свой вывод Хуан.

– Что же делать? – испуганно спросила Инна.

Жак посовещался с Хуаном и Гошей и они решили, что как-нибудь поместятся в машине Хуана, взяв с собой необходимые вещи, а с ближайшей заправки сообщат в полицию и техпомощь. А дальше, если получится, Жак арендует автомобиль, и они с Инной продолжат путь. К сожалению, Гоше тоже надо было спешить на съемки.

– А зачем вам машина, – удивился хозяин автозаправки. – Тут недалеко маленький частный аэродром, дороже, конечно, но время выиграете и не устанете. – Говоря это, он косился на Инну, которой его идея пришлась по душе.

Расставаясь с Гошей и Хуаном, Жак и Инна сообщили им свои координаты и узнали, как найти своих спасителей. А еще взяли с них слово обязательно быть на свадьбе в качестве и желанных гостей, и профессионалов.

– Гоша, сделать мою фотографию в подвенечном платье – твоя святая обязанность.

– Буду только рад, а знаешь, я ведь теперь совсем не пью, – непонятно к чему сказал Гоша. И, как бы в ответ на Иннино недоумение, добавил: – Помнишь секретаршу в турфирме?

– Гоша, неужели?..

– Тьфу, тьфу, может же и у меня быть персональная сказка, – ответил он, подмигнув Инне.

Инне и Жаку оставалось только радоваться за Гошу, и они настояли на том, чтобы на их свадьбе он был вместе с Полиной, тем более, что у нее, как у француженки, проблем с приездом в Париж, где она имела маленькую квартиру, не было.

Жак даже пошутил, что скоро Гоша может стать настоящим парижанином.

– Ни за что, – серьезно ответил Гоша. – Я кочевой человек, и, вероятно, уже не только житель мира, но и Галактики.

– А как же родина? – спросила Инна.

– А она, может быть, и не парижанка, а инопланетянка, – пошутил Гоша.

– Ну, давайте прощаться, – поторопил их Хуан.

– Хуан, не забудьте, мы вас тоже приглашаем, – сказал Жак.

17

Полет на маленьком самолетике занял настолько мало времени, что Инна даже не успела до конца насладиться потрясающим видом этого удивительного края с высоты. Уже без всяких приключений они добрались на такси до виллы матери Жака. Все Иннины опасения по поводу того, как ее воспримет Клотильда, исчезли после ее первых доброжелательных слов. А уж та любовь, с которой она и Жак смотрели друг на друга, вселяли надежду: мать одобрит выбор сына.

Обычная суета с вещами и переодеванием отвлекла Инну, и она уже почти безбоязненно спустилась к обеду и оказалась в компании приятных и, как ей показалось, давно знакомых людей, а не на смотринах, чего она больше всего боялась. Конечно, Клотильда расспрашивала Инну и о жизни, и об учебе, и о России, где она была с выступлениями, «страшно сказать», лет двадцать назад. Но все это с большим тактом и юмором. Жак в это время часто отлучался к телефону, а один раз даже куда-то ненадолго уехал. Вернулся он в хорошем настроении, с цветами для Инны и Клотильды, сидевших в это время на диване и хохотавших над каким-то старым фильмом.

Так как мать Жака должна была улетать уже на следующий вечер и несколько близких ей людей собирались прийти, чтобы проводить ее, то Клотильда уговорила Жака с Инной объявить о помолвке прямо завтра.

– Сейчас все разбегаемся спать, а утром мы с мадемуазель Инной отправляемся чистить перышки, и я хочу купить ей подходящее для такого случая платье. А тебя, Жак, прошу сделать несколько звонков и уточнить, чтобы все, что я заказывала, было вовремя готово. Все в доме в твоем распоряжении. Спокойной ночи. Мадмуазель я провожу до ее комнаты сама, а тебя просил позвонить Гюстав Жепен, я совсем забыла тебе передать, кстати, он тоже будет завтра. – И Клотильда, не дав ни Инне, ни Жаку ничего сказать в ответ на свой монолог, кроме «Спокойной ночи», повела Инну на второй этаж.

Утро началось с похода по магазинам. Клотильда, как истинная француженка, с младенчества привыкшая к тому, что во Франции мужчины очень внимательны к женщинам, а будучи вдобавок актрисой и весьма привлекательной особой, была бы, наверное, несмотря на возраст, просто оскорблена, если бы при взгляде на нее у мужчин не горели глаза. И это ощущение, такое новое для Инны, нравилось ей. Рядом с Клотильдой во время непродолжительного вояжа по салонам и магазинам, Инна сама уже начинала чувствовать себя немного француженкой. Инна уже поняла, что, вероятно, правы были те авторы, что писали о природной склонности французов к любовным приключениям, удивительно гармонично сочетающейся с воспитанием у своих детей уважения к семье и ее традициям. Наблюдение Инны подтвердило почти восторженное отношение Клотильды к их роману с Жаком.

Тем временем полиция разобралась в череде «случайностей», которые преследовали Жака и Инну. Правда, их вполне устроила следующая версия: месть из ревности брошенной женщины. Татьяна не могла отрицать «попыток причинить неприятности» покинувшему ее Жаку. О роли Гека и Дуси она даже не упоминала. Шеф бы ей ни за что не простил то, что она использовала его людей и могла поставить под удар дела мафии. Гек вовремя дал Татьяне прослушать запись их разговоров, и, беседуя с Гюставом Жепеном, она покаялась в том, что заплатила, дескать, незнакомой шпане, а они, «недоумки», перестарались. Сама же, мол, хотела только пошутить. Девушка горько рыдала, была прекрасна и безутешна в своем раскаянии. Сердце добряка Гюстава почти растаяло, и он позвонил Жаку и все рассказал ему. Жак, беззаботный в своем счастье, согласился не быть очень строгим в своих претензиях к Татьяне, в конце концов, ведь их кое-что связывало в прошлом.

– Хорошо, Гюстав, но я настаиваю, чтобы моей невесте и мне были принесены извинения, а также возмещен нанесенный ущерб, – сказал Жак. – Предлагаю покончить с этим прямо сегодня, завтра я буду думать только о своей новой жизни.

– Мы приедем через полчаса, – пообещал Жепен.

Жак попросил горничную сходить за Инной, наверняка она еще не ложилась спать. Когда Инна спустилась вниз, они с Жаком вышли в сад встречать Гюстава Жепена. Жак рассказал ей о том, что на сей раз все неприятности позади, что все это происки Татьяны, которая раскаивается и готова принести свои извинения. У Инны были свои основания считать, что все не так просто, но ей не хотелось впутывать Жака в мафиозные дела, а может, и правда – все это только «бабские штучки».

Из остановившейся полицейской машины вышел Гюстав Жепен, следом – Татьяна в наручниках.

– Жак, я приношу свои извинения и прошу не возбуждать против меня уголовное дело. Я оплачу весь ущерб, мне так тяжело, я была словно в бреду, ведь я так тебя любила. – Татьяна пыталась выдавить из себя слезу.

– Вероятно, это и моя вина, – ответил Жак. – Возможно, я был слишком неразборчив и легкомыслен в отношениях с женщинами. Надеюсь, что это послужит уроком и для тебя. Я сейчас так счастлив, что ни на кого не держу зла. Если у господина инспектора нет к вам еще каких-то дел, то я от своих претензий отказываюсь.

Инна молча наблюдала за этой сценой, напоминавшей хеппи-энд в кино, а как все на самом деле – никому не нужно знать. Такая прекрасная ночь, такие пьянящие запахи, пусть все неприятности кончатся сегодня. Завтра другая, счастливая жизнь. И как хорошо, что Клотильда спит и ничего не ведает, пусть сны ее будут светлы…

– Прошу прощения, мадмуазель, за все причиненные вам беспокойства, но тем не менее мне кажется, что вы не чувствовали себя очень несчастной, – проговорил толстяк Жепен, подходя к Инне.

– Несчастной? Наоборот, сейчас мне кажется, что я до неприличия счастлива, – рассмеялась Инна.

– Ну, тогда все к лучшему. Поцелуйте Жака еще раз и не упустите случая поцеловать и меня. – Инспектор снял свою шляпу.

Инна покраснела, но с удовольствием выполнила указания Жепена.

– Какая трогательная сцена, – прошипела Татьяна, – эх, если бы не наручники.

– Прошу вас, мадемуазель Таня. – Пропустив ее вперед, инспектор напоследок почтительно поклонился Жаку и Инне, а затем вышел, прикрыв за собой калитку.

Инна с Жаком, обнявшись, направились к дому.

Инна испытывала невероятное волнение, наблюдая за прибывающими гостями Клотильды. Она уже знала от Жака, что в основном будут люди искусства, которые достаточно легко сходятся по роду деятельности с незнакомыми людьми, и Инне нечего их стесняться, а надо быть просто естественной. Нет необходимости всерьез принимать их разговоры, в основном все они говорят только о себе. Достаточно парой реплик высказать свое одобрение, а еще лучше просто слушать и переходить от одной группы к другой. «Попорхай по залу, улыбнись каждому, и все будет хорошо», – советовал Жак.

Несмотря на успокаивающие слова жениха, Инна ужасно волновалась. Но Клотильда так мило и непосредственно представляла своих гостей, что Инна даже не удивлялась, услышав имя известного ей писателя или знаменитой певицы. А умопомрачительные модели в замысловатых вечерних туалетах, сопровождающие почтенных продюсеров, воспринимались Инной как детали хорошо подобранной икебаны, а не существа из плоти и крови. Но все-таки чувствовалось, что все эти люди пришли не только покрасоваться и лишний раз попасть на страницы светской хроники – им действительно интересно общаться. И, конечно, объединяющим всех ядром была Клотильда.

Казалось, ее любили все, и сердце ее было открыто для всех, Инна почти не сомневалась, что для многих из присутствующих Клотильда нередко была самой доверительной утешительницей. Оптимизм, юношеский задор, доброта и надежность, плюс очарование и шарм – вот что такое Клотильда. Ее невозможно не любить и дико представить себе, что кто-то может позавидовать ей или причинить неприятности. В Иннином представлении такой и должна быть настоящая француженка. И чтобы она ни надела (хотя платье на ней сейчас казалось воплощением элегантности), Клотильда не могла бы остаться незамеченной даже среди молоденьких старлеток. Талант, искренность, юмор и ум, а возраст? Сколько лет Клотильде, подумала Инна, глядя на нее. Та стояла рядом с каким-то жутко богатым греком, и они оживленно обсуждали предстоящую регату в Австралии, на которою грек выставил свою команду, а Клотильда обещала выкроить время между выступлениями и обязательно присутствовать.

В это время Жак подошел к Инне, чтобы представить ее импозантному седовласому мужчине почти двухметрового роста, который с приветливой улыбкой наблюдал за их приближением.

– Мадмуазель Инна, я с удовольствием представляю вам своего самого строгого преподавателя. Декан исторического факультета Сорбонны, кавалер ордена Почетного легиона месье Анри Горнак. Он очень хотел познакомиться с вами.

– Я польщена вашим вниманием, – проговорила Инна.

– Не бойтесь, я не буду задавать вопросов о жизни в теперешней России, у меня достаточно информации и чисто служебной, и от друзей. Я ведь с детства знаком и дружен со многими эмигрантами «первой волны» из России. Простите старика, но мне небезразлична судьба Жака, я до сих пор сожалею, что он не стал серьезно заниматься наукой. А как вы относитесь к продолжению обучения?

Вопрос Анри застал Инну буквально врасплох, ей некогда было даже обдумать свой ответ. Уже потом она догадалась, что и вопрос, и последовавшее за ним предложение были еще одним сюрпризом Жака, который неназойливо направлял ее жизнь в новое русло.

– Мне всегда доставляла наслаждение учеба, – призналась Инна. – Наверное, при возможности я бы училась и училась. Вероятно, это чисто женское любопытство или своего рода мазохизм, но вы не поверите, я даже экзамены всегда сдавала с наслаждением, – рассмеялась Инна и отпила глоток «Шато-Марго» из своего бокала.

– Ловлю на слове, мадмуазель, надеюсь, мы в другой обстановке вернемся к этой теме, а Жак организует вам поездку в Сорбонну. Вдруг вы найдете возможность утолить свое любопытство.

В это время послышались звуки струнного квартета, и все гости вышли на освещенную террасу, где друзья Клотильды решили устроить для нее маленький концерт. Жак с Инной сидели рядом, а две скрипки, альт и виолончель говорили за них о любви, печали и радости.

Прием, несмотря на непринужденную атмосферу, утомил ее. Инне казалось, что все смотрят на нее и обсуждают, хотя после утреннего посещения вместе с Клотильдой салона красоты Инна выглядела безупречно, а платье от модного кутюрье сидело на ней как вторая кожа, выгодно подчеркивая все достоинства девушки. Инну знакомили с гостями, она обменивалась с ними любезностями и, к сожалению, забывала от волнения и имена гостей, и их реплики. «Надо потом подробно расспросить обо всех у Жака, чтобы впоследствии не попасть впросак», – решила Инна.

Сначала Инна не поверила глазам, увидев рядом с Жепеном Алексея, того самого, что принес ей в Москве известие о смерти Андрея. Неужели этот вестник смерти будет появляться перед ней в любом краю? Таких совпадений не бывает, это злой рок, опять ее ждет какое-то страшное известие. Может быть, это все-таки не он?..

Стараясь скрыть охвативший ее ужас, Инна обходила с подносом гостей Жака, предлагая им бокалы с вином. Она настолько одеревенела, что ее руки даже не дрожали. Наконец Инна вынуждена была приблизиться к Жепену, оживленно беседующему о чем-то с Алексеем на незнакомом Инне языке. Сомнений не оставалось – это он, ночной гость из далекой Москвы.

– Мадмуазель, позвольте представить вам моего старого партнера, господина Алексея Шишкова, он из России, а ваш покорный слуга, дядюшка Жепен, уже все уши прожужжал, расхваливая вас.

Алексей поцеловал Инне руку, и тень улыбки скользнула по его лицу.

– О, там, кажется, собираются затеять игру, – засуетился Жепен, – позвольте вас оставить, надеюсь, вы не будете скучать. – И инспектор исчез.

Инна не знала, что ей делать: бежать, прятаться, звать на помощь? Алексей понял ее состояние и успокаивающе произнес:

– Не волнуйся, ты все правильно сделала, хорошо, что передала материалы в Интерпол.

Инна удивленно взглянула на него – откуда он это знает?

– Почему же вы раньше всех не переловили, если такие осведомленные?

– А как ты думаешь, ловят и торговцев, и поставщиков, и товар? И в облавы случайно попадают, а чаще конкуренты друг на друга наводят. В основном мелочь, конечно, попадается, для плана, так сказать. Бывает и товар исчезает, бывает, но кто-то почти всегда руку на этом греет. Андрей и набрел на одного из таких ментов, сын его проболтался любимому учителю. И Андрей стал копать дальше, сначала из чистого любопытства, а потом, видно, подумал, что хитрее всех. В результате и источник утечки товара помог найти мафии, и сам по уши в дерьме увяз. Ему ведь пришлось под видом курьера ехать в Среднюю Азию, а он решил, что и от мафии деньги получит, и благородным останется. Ну и Климчук туда же: «Я их выведу на чистую воду, репортажи века». Так, всего лишь по краешку прошли и то, ты же видела, какие люди в деле заинтересованы. И сейчас чуть-чуть тронут, а информацию приберегут, особенно о наших – пригодится еще. Поэтому советую забыть об этом деле и радуйтесь, что живы остались. И никаких дискет ты не видела, ничего не читала, никому не посылала. И вообще, это был просто набросок для сценария, и, как пишут в титрах, все события и имена вымышленные.

– А как же быть с цыганочкой? Девочка ведь расскажет, что передала мне конверт.

– Кстати, уже рассказала, вышли на нее твои «друзья». А ты думала, почему у тебя все время перетряхивали вещи? Только не узнали они, что было в том конверте, может, ерунда какая. И смех и грех, ведь конверт они нашли, а ты туда фотографии положила, – наверное, машинально. Они, должно быть, всю голову сломали, что же это за ценность такая, может, места сняты, где тайники или еще что.

– А я и не заметила, что они пропали.

– Где уж тебе было, такая жизнь вокруг – кино, одним словом, – лукаво улыбнулся Алексей.

– Что же мне теперь делать? – спросила Инна.

– Живи, люби, но ничего не рассказывай, никому и никогда!

– Даже Жаку? – удивилась Инна.

– А ему тем более, зачем? Надеюсь, что ни тебя, ни Жака никто больше не потревожит. Счастливо оставаться, а у меня через два часа самолет. Прощай, сестренка, береги себя и будь счастлива. За себя, за Андрея, а может, и за меня.

От грустных мыслей, вызванных разговором с Алексеем, Инну отвлек Жак, спешивший представить ее каким-то особенно важным приглашенным. Как и куда исчез Алексей в этой суматохе, она даже не заметила.

Когда пришло время Клотильде собираться в дорогу, гости разошлись, наговорив кучу пожеланий удачной поездки Клотильде и поздравлений Инне с Жаком. Клотильда согласилась на предложение сына проводить ее вместе с Инной в аэропорт, куда ее багаж был отправлен еще раньше. Переодевшись, они сели в машину и понеслись по залитому огнями городу. Непонятно почему, но у Инны даже навернулись на глаза слезы, когда легкая на своих высоких каблучках и немного растрепанная Клотильда исчезла за турникетом, помахав им на прощание рукой.