Текст книги "Вася Кочкин, человек лет двенадцати"

Автор книги: Ирина Христолюбова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Ирина Христолюбова
Вася Кочкин, человек лет двенадцати

Повесть

_{Художник С. Можаева}

ОТ АВТОРА

О дальнейшей судьбе героя обычно сообщают в конце повествования. Но я не могу утерпеть, потому что с некоторых пор подробностей его жизни не знаю и волнуюсь.

Вася Кочкин, разумеется, вырос.

Не очень успешно закончив школу и получив плохую характеристику, Вася с легким чемоданчиком в руке уехал на Камчатку по приглашению семьи Гусевых, чтоб начать познавать жизнь с самого краешка страны.

Домой он шлет только телеграммы: «Здоровье отличное!»

Прислал телеграмму и в свою бывшую образцовую школу: «Собирайте металлолом!» Завуч Тамара Васильевна схватилась за голову: Кочкин не исправился!

А что думаете вы о дальнейшей судьбе Васи?

…Один не в ногу

Вася Кочкин оказался не пионером. Все ребята 5 «Б» класса собрались вокруг Васи и рассматривали его.

– Разве можно быть не пионером? – спросила потрясенная Аля Соломина.

Вася Кочкин вздохнул, утер кулаком нос. По всему было видно, как трудно живется не пионеру.

В самый напряженный момент в класс вошла старшая пионервожатая школы Тамара Васильевна Трошина – боевая девушка лет восемнадцати. У нее были каштановые волосы, круглое лицо и широко открытые карие глаза. «Какая миловидная девушка», – говорили даже прохожие, глядя на Тамару.

Тамару Васильевну все или почти все звали просто Томой, потому что она сама недавно училась в этой школе. Ее портрет висел на доске Почета среди лучших выпускников. Директор школы Глеб Григорьевич во всех отчетах писал, что бывшая активистка работает в родной школе вожатой. Это было достижением педколлектива.

– Все готовы к сбору? – спросила Тамара звонким бодрым голосом (ни у кого нет таких звонких бодрых голосов, как у пионерских вожатых).

Ей никто не ответил. Это изумило Тамару: 5 «Б» всегда отличался активностью, инициативой и крепкой дружбой.

– Соломина, что произошло? – уже строго спросила вожатая.

– Наш новенький, Вася Кочкин, – не пионер, – с болью произнесла командир отряда Аля Соломина.

– Как не пионер? – вожатая подошла к Васе и тоже стала его рассматривать. «Типичный двоечник, – сделала она заключение. – Лохматый, унылый, смотрит в пол и при этом что-то бурчит. Вроде нашего Капустина».

«Наш Капустин» всегда был у Томы на устах. Если она кому-то говорила: «Ты, как Капустин», или, того хуже: «Ты будешь, как Капустин», – это был ее последний и самый веский аргумент. Образ Капустина витал над пионерами. Никто не хотел на него походить. Он являлся живым отрицательным примером. Сам Капустин об этом не знал, потому что в школу не заглядывал с тех пор, как был выпущен после 8-го класса и направлен в строительное ПТУ № 5, с которым образцовая школа № 1 поддерживала тесную связь. За восемь лет школьной жизни одноклассник Тамары Трошиной Капустин получил известность выдающегося двоечника и лодыря. Но в свое время даже он был пионером.

«Значит, этот Кочкин, новенький, уж совсем…» – подумала Тамара.

– В нашей образцовой школе двоечники не в почете, – с улыбкой сказала вожатая, стараясь не обидеть мальчика.

– Я не двоечник, – ответил Вася. – У меня даже троек мало.

Тамара не поверила, но сделала вид, что поверила.

– Значит, дисциплина хромает на обе ноги? – спросила она.

– Не… – сказал Вася. – Не хромает, – и посмотрел на свои ноги.

– Тогда почему ты не пионер?

– Не достоин, – сказал Вася и низко опустил голову.

– Все достойны, а ты не достоин? Может, я ослышалась?

Тамара всегда так говорила: «Может, я ослышалась?» – когда ее что-то сильно поражало.

Вася помотал головой. Все понимали: от волнения он не мог говорить.

– Я очень серьезный, – наконец произнес Кочкин. – Очень строго с себя спрашиваю. Рано мне еще пионером быть.

– Ты что, в десятом классе собираешься вступать? – съехидничала Аля Соломина. Она наконец пришла в себя и сейчас во всем хотела походить на старшую вожатую, показывая пример всем остальным. Ей и мама всегда говорит: «Ты, Аля, показывай пример!»

Но вожатая Тамара Трошина почему-то укоризненно сказала:

– Нельзя рубить с плеча! Мы должны бороться за каждого человека, если даже он похож на Капустина!

Вася не знал, кто такой Капустин, но понял, что сходство с ним его не украшает.

– А почему все столпились вокруг Кочкина? – раздался вдруг голос пионерки Наташи Малаховой. Она сидела на подоконнике в больших очках и шмыгала носом.

– Ты что – проснулась? – спросила Аля. – У тебя всегда выдающиеся вопросы!

У Татки Малаховой действительно имелась такая привычка – задавать вопросы в самое неподходящее время. Например, в конце урока, в последнюю минуту. Уже все держат в руках портфели, уже подпрыгивают на месте, готовые сорваться и с гиком выскочить из класса, тут поднимает руку Малахова и задает какой-нибудь простенький вопрос:

– А почему Дантес убил Пушкина?

Она думала, что на все вопросы есть ответы.

Вася Кочкин произвел на Татку большое впечатление своей честностью. «Мог бы сказать, что пионер, и никто бы не узнал, – думала Татка, сидя на подоконнике. – А он правду сказал…»

Вожатая Тома хлопнула в ладоши.

– Действительно, что мы собрались вокруг Кочкина? – весело спросила она, делая вид, что ей уже все ясно. – Вы забыли, что у нас сегодня сбор отряда?

Конечно, никто не забыл. О сборе забывать нельзя.

– Ребята, у меня прекрасная идея! – воскликнула Тамара, и глаза ее заблестели. – У нас сегодня необычный сбор, и Кочкин может принять в нем участие. Воспитывать нужно не только словами, но и делами! Кто «за»?

Все с энтузиазмом подняли руки. Только Кочкин стал совсем унылым.

– Не достоин, – опять пробурчал он.

– Достоин! – закричала Татка.

– А ты почем знаешь? – спросил Кочкин, не выражая к ней симпатии.

Но Кочкина никто не слушал. Все решили, что он вполне заслужил право участвовать в сборе, потому что за девять дней учебы в новой школе проявил себя с положительной стороны.

– Каждый берет метлу! – снова бодрым голосом объявила вожатая. – Метлы – во дворе. А затем дружным строем идем в городской сад имени Алексея Максимовича Горького!

Ребята побежали вооружаться метлами. Кочкину метлы не досталось. И грабли разобрали. А что делать человеку без метлы и граблей? Идти домой. Именно так подумал Кочкин. И уже направился по дорожке, но его нагнала Аля Соломина:

– Ты куда? Вот тебе моя метла, Вася! – и она положила ему метлу на плечо, как винтовку.

– Строимся, весело строимся! – кричала Тамара.

Татка встала рядом с Кочкиным. Ей очень хотелось с ним подружиться, но Вася на нее даже не смотрел. Она повертелась, попрыгала. Ноль внимания.

– Ты почему не подстригся к первому сентября? – спросила Татка.

Кочкин будто ее не слышал. Он бурил каблуком землю, а потом из ямки выбрасывал ее носком.

– Это зачем? – опять спросила Татка.

Тут Вася посмотрел на нее из-под челки, но опять ничего не сказал.

Отряд парами двинулся в сад имени Горького. Вася шел сгорбившись.

– Не отставать, не отставать! – слышалась команда вожатой. – Метлу и грабли – на плечо!

Отряд твердым шагом вошел в городской сад имени Горького.

– А я сюда каждый день хожу, – сказала Татка. – Мы рядом живем. А ты где живешь?

– Где, где! В лесу!

От удивления у Татки даже очки на, нос съехали.

– Почему в лесу?

Вася Кочкин наконец посмотрел на нее, хмыкнул, непонятно что выражая этим.

– Ближе к природе, – сказал он. – Прямо посередине природы. Утром в одних трусиках по просеке бегаем. Побегаем и сразу – бух – в родник. Нырнули, выскочили, прибежали домой, попили чаю. У нас дружная семья.

Татка рассмеялась. Уж не такая она глупая, чтоб верить этой чепухе.

– Сми-ирно! – скомандовала Аля Соломина.

Все пионеры стали смирно, и Вася тоже замер. Но тут у него зачесалась спина. Он почесал, толкнув при этом локтем стоящего рядом Костю Гвоздикова. Костя чуть не упал.

Аля Соломина свела брови, и дисциплина восстановилась.

– Этот сбор мы решили провести по-новому, в саду имени Алексея Максимовича Горького! – звонко сказала Аля и оглянулась на старшую вожатую.

Тамара стояла в стороне, как бы давая полную инициативу пионерам. Она кивнула Але, и Аля продолжала:

– Наш сбор посвящен историческим памятникам…

В городском саду был только один исторический памятник – ротонда, построенная в 1824 году. Этой ротондой гордился весь город.

Вожатая долго рассказывала об исторической роли ротонды, а потом все дружно взялись за метлы и грабли, чтобы сделать сад еще краше.

Васе было жаль сгребать листья. Ему нравилось, когда они лежали под деревьями и их никто не беспокоил.

– Что-то я устал, – сказал Костя Гвоздиков. – Давай отдохнем.

– Ты, Гвоздиков, читаешь мои мысли, – сказал Вася.

Они уселись под деревом.

Костя вообще больше всего на свете любил отдыхать. Ему страшно повезло, что в этом году у них в классе появился Вася Кочкин и сел с ним за одну парту. В прошлом году Костя сидел с отличником Димой Беляковым, и тот всегда щелкал его по носу, если он смотрел в потолок или засыпал. Вася Кочкин сразу же согласился смотреть в потолок.

Татка Малахова, увидев, что мальчики сидят, тоже было собралась присесть, но тут подбежала Соломина:

– Гвоздиков, ты известный лентяй! А Кочкина мы пригласили на сбор не для того, чтоб под деревом валяться!

– Это позор, – сказал Вася, вставая и отряхивая брюки.

– Кому позор? – не поняла Аля.

– Мне позор, – сказал Вася. – И Гвоздикову позор. Вставай, Гвоздиков!

Аля не знала, что и ответить. Она неуверенно пошла по выметенной тропинке, не понимая, то ли воспитала она Кочкина, то ли нет.

Темная жизнь В. Кочкина

Была суббота. Вася пришел из школы. Мама стирала белье, папа где-то в городе «делал шабашку».

На кухне во всю мощь гремел приемник, чтобы маме в ванной было слышно. Алла Пугачева пела «Миллион, миллион алых роз из окна, из окна видишь ты…»

Вася подпел Пугачевой: «Встреча была коротка, в ночь ее поезд увез, но в ее жизни была песня безумная роз…»

Мама выскочила из ванной:

– Ты что, не слышишь – совсем врозь поешь! Весь в отца – никакого слуха!

Мама просто не выносила, когда папа или Вася начинали петь «не туда».

– Мам, а что значит «песня безумная роз»? – спросил Вася.

Мама задумалась.

– Ну… значит, любовь, – сказала она. – Возвышенная любовь! Не то, что белье стирать. Проснулась, а у тебя под окном миллион роз! Это только в песнях.

– А не в песне, в жизни есть возвышенная любовь?

– Влюбился, что ли?

– Что я, дурак? Спросить нельзя!

Вася пошел смотреть телевизор, вторую серию «Приключения Электроника». Тут все понятно, не то что «песня безумная роз».

Отступление. Семья

Прежде чем продолжить рассказ о жизни Васи Кочкина, нужно кое-что рассказать и о его семье, раннем детстве героя. Без раннего детства не обходится ни одно повествование.

Итак, жил Вася, конечно, не в лесной сторожке, а в трехкомнатной полностью благоустроенной квартире, тоже недалеко от городского сада имени Горького. Наверное, они ходили с Таткой Малаховой по одной улице, но как-то ни разу не встретились. Возможно, потому, что в новую квартиру Кочкины переехали только месяц назад. Из-за этого переезда ему пришлось идти учиться в школу № 1, которая была гораздо образцовее его прежней школы № 66.

Родители Васи были уважаемые люди. Мама работала парикмахером. Ее портрет даже был напечатан в газете с подписью: «Победительница конкурса Екатерина Кочкина». И дома мама вечно кого-то стригла, кого-то завивала. В квартире пахло какими-то химическими растворами.

Вот только собственного сына она не могла подстричь, как полагается. Почему-то Вася стричься не любил, и почему-то даже боялся. Как только подстрижется – тут же у него какая-нибудь неприятность произойдет. Один раз, стриженый, упал с дерева, другой раз разбил нос, третий раз… Лучше не вспоминать, что было третий раз. А потом четвертый, пятый… И всякий раз после стрижки. Поэтому в новую школу для уверенности он пошел лохматый, несмотря на то, что мама его пыталась остричь чуть ли не силой.

Папа Васи Кочкина – Павел Петрович – работал художником-оформителем. Он писал плакаты, и по ним, можно сказать, Вася учился читать. Белые буквы на красном материале…

Он их складывал в слоги:

Вы-пол-ним за-да-ни-е…

Сом-кнем ря-ды…

Встре-тим у-дар-ным тру-дом…

Под-дер-жим ре-ше-ни-я мар-тов-ско-го пле-ну-ма!

Под-дер-жим ре-ше-ни-я и-юнь-ско-го пле-ну-ма!

От-да-дим все си-лы…

С самого младенческого возраста Васю призывали и мобилизовывали. Он ложился спать и шептал: «Повысим план», «Выполним обязательства»…

Иногда на Васю находили раздумья.

– Как это – отдадим все силы? – спрашивал он. – А потом что? У нас не будет сил, нас враги одолеют.

Вася очень беспокоился насчет врагов. Где же силы взять, если уже все отдали? Учительница начальных классов Галина Михайловна в их старой необразцовой школе сказала, чтобы Вася все это из головы выбросил, никакие враги нам не страшны. Пример тому – война на Востоке, где наши солдаты выполняют интернациональный долг. Пять выпускников школы уже проявили там героизм.

Вася успокоился. С врагами справимся.

Но тут у него возникла другая забота.

Когда Галина Михайловна рассказывала о всяких древних государствах, то непременно говорила: «Это был расцвет государства». А потом: «Это был закат».

Вася страшно поразился: выходит, во всех государствах есть расцвет и закат? «Сейчас у нас расцвет, – думал он и был в этом уверен. – Значит, потом наступит закат?»

Вася долго переживал, думая о закате. Наконец спросил папу.

Папа, который рисовал очередной плакат: «Дадим 110 процентов!», сказал:

– Пережить бы нам этот расцвет!

Папа любил пошутить, но Вася его шутку не понял.

Как раз в это время, когда Васю одолевали размышления, – зашел папин друг, тоже художник-оформитель, дядя Коля. Он был озабочен и отказался пить чай.

– Что опять стряслось? – спросила мама.

– Оболочка озона вокруг нашей планеты становится все тоньше и тоньше, – безнадежным голосом сообщил он. – А ведь озон – это наша жизнь!

– Всё, – решил Вася. – Закат наступает над всеми! – и заплакал.

Васины слезы привели родителей в замешательство. Мама никак не могла поверить, что он плачет из-за озона. Папа верил, но считал, что плакать рано.

– Поживем еще! – сказал папа, пытаясь обнять Васю. – Какой озон, какой закат? Что тебе в голову лезет?

В Васину голову лезло очень многое. В третьем классе, например, он влюбился в Машку Лебедеву. А Машка стукнула его портфелем и сказала:

– Блондин!

Видимо, это слово для Машки было самым неприличным. Вася понял, что жить на белом свете нет никакого смысла, и решил утопиться. Но потом передумал: лучше совершить подвиг.

Назло Машке он станет героем, победит всех врагов. На коне, в бурке, глаза горят! Враги просят пощады, Машка извиняется. Машку он извинит и сделает царицей. Хотя зачем Машке быть царицей? Царицу все равно народ свергнет. Кем же станет Машка, когда он всех победит? Не находилось Машке места. А если он не победит – еще хуже. И его, и Машку схватят, свяжут – и в тюрьму. Как он защитит Машку и докажет, что уж не такой он блондин?

От всех этих переживаний свихнуться можно. Между прочим, мама его предупредила: «Ты, Васька, свихнешься!»

Давно это было, и не имеет никакого отношения к тому, что произошло в субботу, когда Вася после школы смотрел вторую серию фильма «Приключения Электроника», а мама стирала белье.

Продолжение главы «Темная жизнь В. Кочкина»

Именно в это время, в субботу, раздался звонок. Мама открыла дверь, и на пороге появилась старшая вожатая Тамара Трошина. Мама вначале спросила:

– Что вам, девушка?

Девушка сказала, что она – старшая вожатая. Мама тут же засуетилась.

– Вася, Вася, к тебе пришли! – как-то испуганно закричала она.

– Нет, я к вам, – сказала Тома Трошина.

– Что случилось? – шепотом спросила мама.

Тамара сказала, что ничего не случилось, она пришла узнать о бытовых условиях Васи Кочкина, познакомиться с семьей.

– Проходите, проходите! – мама не знала, что и делать.

Тамара сняла свою голубую болоньевую курточку и вошла в комнату, где Вася смотрел телевизор. Фильм только что кончился.

– А мы вас давно ждали! – сказал Вася.

– Меня? – удивилась Тамара.

– Вас! Мама даже чай поставила.

Мама вздохнула, поперхнулась глотком воздуха, закашляла.

– Как у вас красиво! – сказала Тамара, оглядывая комнату.

Стены комнаты были завешаны пейзажами и натюрмортами, которые писал Васин папа. Он был сугубо реалистом.

Тамара, сцепив за спиной руки, стала рассматривать все это, как будто пришла в галерею. Особенно долго она стояла у портрета Владимира Высоцкого, которого папа срисовал с фотографии.

– Очень похож, – заметила Тамара. – Как жаль, что он умер.

– А у нас есть все его записи, – похвастал Вася. – Поставим?

– В следующий раз, – сказала Тома.

На этом светская часть визита была закончена. Тут вожатая сообщила, что она просто удивлена, что в такой, можно сказать, интеллигентной семье растет не пионер. Мама поразилась и стала доказывать, что Вася – пионер.

– Я цветы покупала, когда его приняли в пионеры! – воскликнула она взволнованно.

– Вася, что это значит? – спросила Тамара.

Вася опустил голову.

– Меня принимали, но не приняли, – тихо произнес он. – Я маме об этом не сказал, чтоб не расстраивать.

– Как это не приняли? – у мамы просто ум за разум зашел, она ничего не могла сообразить.

– Сказали, не достоин… Пионеры – передовой отряд, – сказал Вася. – Авангард…

– Да что он мелет! – вдруг воспряла духом мама и тряхнула кудряшками. – Он – пионер! Уверяю вас! Вы его просто не знаете! Он у нас со странностями, такое наговорит!

– Будем воспитывать, – сказала Тамара. – Школа у нас образцовая.

Мама в конце концов с ней согласилась, ей тоже нужен был воспитанный сын.

На некоторое время они удалились на кухню и говорили там о чем-то важном.

Вася лег на диван, закрылся пледом и стал прихрапывать. Кто станет будить спящего человека?

Тамара ушла.

Мама, решительно затягивая пояском халат, подошла к сыну, присела рядом с ним.

– Хватит притворяться, – сказала она.

Вася высунул из-под пледа голову.

– Другая бы мама не стала скрывать…

– Что скрывать?

– Сказала бы, что посуду не мою, пол не мету, родителям грублю. Какой из меня пионер?

Екатерина Ивановна Кочкина, победитель конкурса парикмахеров, была в растерянности. Она думала о том, что не понимает сына.

– Вася, признайся: ты все выдумал. Я же прекрасно помню, что в третьем классе ты был звеньевым.

– Ты, мама, меня с кем-то спутала.

Екатерина Ивановна всплеснула руками:

– Что, у меня десять детей? С одним не знаю, что делать!

– Проглядела ты меня, – вздохнул Вася. – Все работа да работа.

Мама стукнула его по лбу.

– Прекрати! Ты хоть осознал, что натворил? Ты свою бабушку вспомнил?

– Даже прабабушку!

– Вот-вот! Твоя прабабушка Дуся была пионеркой в первом городском клубе «Муравейник»!

– Про нее даже в книжке написано, – добавил Вася.

– Совершенно верно, в книжке! И бабушка была пионеркой, один раз стояла рядом с Калининым на Красной площади! А я как активистка ездила в пионерский лагерь «Артек» на берег Черного моря. А каким пионером был твой папа! Он даже вожатым работал в лагере.

– Не вожатым, а физкультурником, – поправил ее Вася.

– Какая разница! Одним словом, у нас пионерская семья. А ты – сдезертировал! – мама окончательно разошлась. Дух активистки в ней еще не пропал. Мама могла бы горы свернуть, но почему-то стала парикмахером.

– Прабабушке Дусе хорошо было, – вздохнул Вася. – Однажды на нее бандит напал, с ножом. Это мне бабушка рассказывала. Бандит сказал: «Снимай галстук, а то зарежу!» А она все равно не сняла.

– Вот видишь! – гордо сказала мама. – А ты?

– А с кем бороться? – Вася сел. – Кругом одни пионеры! Пусть со мной борются. Я решил собой пожертвовать.

– Что ты мелешь? – мама встала, уперев руки в бока. Поза ее была воинственной. Вася понял, что ему может достаться. – Лгун несчастный! Ему все поверили, а он комедию разыгрывает!

– Никакой не лгун, – обиделся Вася. – Уж если хочешь правду, то у меня двойная жизнь. Пора с этим кончать, честно во всем признаться!

– Господи, неужели воруешь? – В маминых глазах мелькнуло отчаяние. – Я тогда тебя прибью. Собственными руками!

– Как Тарас Бульба сына?

– Ты мне Тарасом зубы не заговаривай! Отвечай: воруешь?

Вася рассмеялся и покрутил пальцем у виска.

– И правда, чего мне в голову взбрело! – мама устало села на диван. – С тобой свихнешься, это точно. Не морочь меня!

– Я и не морочу. Я тебе тайну открою. Ты права: я был звеньевым. Но пионером не был.

– Опять двадцать пять!

– Да забыли меня принять! – воскликнул Вася.

– Как это забыли?

Вася вздохнул, готовясь поведать горестную историю.

– Дело было так. У Гошки пропал щенок Джек. И вот прибегает Мишка Федин. Как раз последний урок кончился. И говорит, что видел Джека, его какой-то взрослый парень продавал у ларька «Мороженое».

– При чем тут Джек? – спросила мама. – Опять морочишь?

– Не морочу! Когда Мишка сказал, мы побежали к ларьку «Мороженое». Прибежали, а никакого парня нет, ларек закрыт. Мы давай кричать: «Джек, Джек, Джек!» Если бы он услышал, все равно бы вырвался. Джек, знаешь, какой умный был! – Вася опять вздохнул.

– Джек-то, может быть, и умный. А вот вы с Гошкой… Поняла я: пионерский сбор вы пробегали.

Вася кивнул.

– Я еще Гошке сказал: «Не забывай, нас сегодня в пионеры принимают. Опаздывать нельзя!» Гошка сказал: «Мы и не будем опаздывать». Только когда мы вернулись в класс, там никого не было. Уж потом узнали, что всех увели во Дворец пионеров на торжественный прием.

– А домой-то ты явился в красном галстуке! Мы с папой поздравлять его кинулись… И еще, нахал, подробности рассказывал, как тебя по головке погладили и сказали: «Ты у нас, Вася, теперь пионер!»

– Не гладили меня по головке, – признался Вася.

– Не та голова, чтоб гладить, – сказала мама.

– Не та, – согласился Вася.

– Ну, что замолчал? Рассказывай дальше!

– Чего еще рассказывать? – уныло спросил Вася. – Мне тоже хотелось быть пионером. Мы с Гошкой договорились, что придем в школу в галстуке. Никто и не заметил, что нас не принимали. Потом звеньевым избрали…

– А сейчас вы с Гошкой решили проявить принципиальность? – спросила мама.

– Гошка уж забыл, что он не пионер. Я как-то ему напомнил, так он изо всех сил вспоминал. Он и про Джека забыл, ему потом Джерри купили.

– Вот и ты не держи в голове, что не надо. Пришел в новую, образцовую школу – и будь, как все, старайся. Никому твои признания не нужны. Вожатая прибежала – лица нет. Ей тоже надо отчитываться, почему какой-то Кочкин не пионер. Молчал – и дальше молчи!

– Пионер – всем ребятам пример! – твердо сказал Вася. – А у меня темная биография.

– Нет, ты у нас с завихрением! Ничего, придет отец – он с тобой разберется!