Текст книги "Танец Жизни"

Автор книги: Ирина Громова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– А куда девают? – интонация солнцеголового Правителя насторожила Даругу.

– Да тебе тоже лучше не знать. Мне сейчас твою психику беречь надо, хи-хи.

– Нет, уж договаривайте, Вашесство, раз начали, – потребовал Даруга.– Ладно, срядились. Вернёшься с удачей – поведаю, хи-хи.

Глава 5

Директор Михайлов, большой красивый человек, носивший исключительно дорогие отечественные костюмы, перестал готовиться к свадьбе. С мутным взглядом он сидел перед очередной початой предательской бутылкой водки в окружении грустных политтехнологов.

Как он поспешил со своим неуклюжим предложением. И молодая талантливая Ольга в последнюю минуту испугалась выходить замуж за него, за Сергея Михайлова, скучного стареющего медведя.

– И правильно, зачем ей старый хрен. И хромой, – в приступе жалости к себе он вспомнил и ранение, полученное в Афганистане.

И полезли из Сергея Васильевича комплексы, полученные от трёх неудачных браков. Обиженные бывшие щедро засыпали директора упрёками в бесчувственности и эгоизме. И сделали своё дело. Конечно, он – ублюдок, уничтожающий лучшие женские годы. Чёрное проклятье расправило над директором свои мерзостные крылья.

Ни разу за свою жизнь, Михайлов не поднял руку на женщину. Бестии знали это, и, в зависимости от темперамента, добавляли в запале, что он алкаш, бабник и пожизненный холостяк, оставляя рубцы и шрамы в его нежной душе. Вот и заныли в один день ножевые, пулевые раны на красивом статном теле. Но главное, сердечные ожоги, потому как не было места в израненной душе, куда бы ни ткнул чем-то острым его злобный враг в юбке.

И в самый разгар выборной кампании и в середине квартала, когда завод выдал продукцию, а с ним не рассчитались, и надо бы заняться поставщиками и субподрядчиками, Михайлов сорвался и сделал то, что иногда делают отчаянно сильные мужики, убегая от безысходности – трагично запил.

И хотя заместители сразу взяли на себя заботу о заводах, губернаторские выборы никто не отменял. Государство уже сделало на Михайлова ставку. Поэтому Сергей Васильевич честно приходил каждый день в свой кабинет, где заседал предвыборный штаб. Команда Михайлова, при помощи секретаря Машеньки старалась отрезать доступ к директору из внешнего мира, но слухи просочились. Оживились внутренние и внешние враги. Соперник по выборам Семёнов отправил шпионов добывать компромат. Дым стоял коромыслом. Политтехнологи изошлись на пыль:

– Мы предупреждали, – кричали, – дамочка с явным задвигом.

Скандал разразился, но почему-то именно Ольгу искать никто и не подумал.Сергей Васильевич решил, что ему дали от ворот поворот и бросили навечно. Политтехнологи понадеялись, что протащат в жены свою кандидатуру и подталкивали директора к расплате с подлой предательницей. Подливали спиртное и каждый час подводили к нему девок, одна краше другой, рассчитывая на измену из мести.

Сама же наша синеглазая Олечка как раз и не думала обижать Михайлова. Не могла же броситься на шею к Сергею Васильевичу, едва он произнес слова предложения? Разумеется, как любая воспитанная девушка, она взяла двухдневную паузу. Но только положительное решение объявить не успела.

И пока пауза длится, решила быстренько помочь хорошему человеку в одном важном деле.

Как раз на следующее утро, после того как сделал Сергей предложение руки и сердца, пришёл к Ольге прямо на работу некто. Правда, показалось ей сначала, что будто дунуло от него как из безвременья. Но осеклась на полуслове. Нельзя думать о людях плохо, даже не выслушав. Может, человек уже на пути к исцелению, а ты ему руки не подала.

Внешность у него, конечно, страшноватая. Честно, дурен собой, даже немного уродлив. И голова похожа на кабачок. Но разве учили её потешаться над внешностью человека? Тем более, заслуженного. Некто назвался профессором Вертицким, жизнь и здоровье положившим на алтарь науки. Десятилетиями профессор изучал артефакты прошлого. Не ей, девчонке, его осуждать. Тем более, к ней обратились за помощью.

Рассказал Вертицкий, как достался ему от безнадёжно больной бабушки, коллекционера и толкователя древних рукописей, вот такой манускрипт. И разложил перед Ольгой листки с хитрыми письменами с островов Замбы и Мамби. А на тех листках нарисованы пляшущие человечки. Из таких Оля в детстве алфавитный шифр сочиняла, когда с ребятами во дворе в шпионов играли. Только у Вертицкого пляшущие человечки использованы по прямому назначению. Каждое движение – именно частица танца.

И было человечков превеликое множество. Спросил, профессор, сможет ли Ольга повторить движения в точном порядке, изображенном на манускрипте?

Ольга попробовала и удивилась. Никогда в жизни не изучала более чудного танца. Такого нелогичного с вычурной координацией. Чтобы руки в одну сторону шли, ноги в другую, да так причудливо, что голова не сразу сообразит, как одновременно все движения исполнить. Картинки требовали растяжки, как у гимнаста, да ещё, чтобы можно было завязываться в узел, словно нет у тебя костей. Похлеще индийской йоги.

Но главное, этот странный танец с каждым новым тактом придавал силы. И танцевать его хотелось все больше и больше, так затягивал.

А незнакомец смотрел, похваливал да подбадривал девушку. Он-то знал наверняка, что ни один танцор со всего земного шара, каких он пробовал, и до двадцатого движения не дошёл. Падал замертво от бессилия. А Ольга уже сто пятидесятый такт на-гора выдала и только раздухорилась.

Причмокивал Вертицкий от удовольствия и кабачкообразной головой покачивал.

А когда девушка до двухтысячного движения дошла, и понятно стало, что останавливаться не хочет, аккуратненько ей так ввернул, а не хотела бы она съездить к его бабушке – настоящей хозяйке и толкователю манусткрипта? У бабушки тысячи и тысячи таких листков. Вот только не надеется бедная дама при жизни увидеть, что кому-то справиться с этим танцем удалось. А предание утверждает: если найдётся на свете танцор, способный все движения в точности повторить при безнадежно больном человеке, встанет с постели человек, забыв про свои хвори. Вот бы Оля бабушку проведала да порадовала. А уж как бы старушка-то ожила, исцелившись от страшной болезни.А ещё сообщил Вертицкий, что бабуля намерена отдать эти, с позволения сказать ноты, тому танцору, который поднимет её с больничной койки. И тогда сможет танцор потом других людей лечить.

И что же Оленька Балицкая? Первым делом она достала из кармашка на груди турмалиновую бусину. Талисман удивил девушку редким и мощным глубоким синим сиянием. Такое Ольга видела только в дни особенных в её жизни успехов. Ясное дело, она поможет старушке. Она всем помогает. Конечно, съездит, если недалеко. Вот только жениху своему Сергею позвонит, чтобы не беспокоился.

– Да зачем же звонить ему из-за такой ерунды, – отмахнулся профессор. Они сейчас в машину сядут, быстро туда-обратно сгоняют. А жених – вон он, какой человек, большой и знатный. Дел у него выше головы. Каждый день по десять встреч с избирателями, по всему региону мотается. И чего его из-за такой ерунды дергать? Пусть человек работает спокойно.

Разве тут не согласишься с таким умным и любезным человеком? Конечно, они сейчас туда-обратно сгоняют к бабушке. И к ужину будут в Силаморске.Но на всякий случай, бросила Ольга СМС-ку Михайлову. Вдруг, на полчасика в поездке задержится, а любимый срочно захочет её видеть. Только не дошло то послание до Сергея Васильевича. Зависло где-то в безвременье.

Оля, когда в машину села, сразу ощутила, как накатила усталость. Много танцевала на этой неделе. Да ещё волнения при мысли от будущей суеты предсвадебной. Вот и отлично, что в дороге пару часиков отдохнет. Как славно, что за рулем такой любезный человек. Но сколько же лет его бабульке, если сам он человек, мягко говоря, пожилой? Похоже, очень жизнелюбивая старушка у этого профессора. Но главное, готова поделиться секретом здоровья с другими людьми. Если у Ольги получится. Конечно, Оля постарается, пусть добрые бабушки живут вечно.

Проснулась наша Олечка уже на острове. Даже и не поняла, как оказалась. Рядом ни единой человеческой души. Сколько времени проспала – не ведала. Вокруг пальмы да медовые деревья, ананасы созрели. Диковинные птицы красоты не писанной спели гимн солнца и праздника. Девушка в ответ им тут же подарила свой танец. Огромные цветы под пальмами с запахом амброзии галантно склонили в приветствии восхитительные бутоны. Босые ноги сами припустили по белому горячему песку, успевая перепрыгивать маленьких, чесанувших в разные стороны крабиков. Мягкая нежная теплая волна нежно встретила желанную гостью океанским шепотом. Шустрые разноцветные рыбки без страха к человеку засияли мерцающим браслетом вокруг Ольгиных рук. Никакого тебе февральского унылого города Силаморска.

На берегу Олю ожидала выдающихся размеров хижина. Снаружи выглядела экзотично. Каркас на деревянных столбах, да крыша с пальмовыми листьями. А внутри – ах! Королевский номер роскошного отеля! С бассейном, водяной кроватью, холодильниками и столами, заполненными напитками и яствами. Но главное – с огромным танцевальным залом – мечтой профессионалов, с идеальным напольным покрытием, с зеркалами на стенах. В зале на стенах, на перилах развешаны картинки с пляшущими человечками. И балкон с видом на море – продолжение зала.

– Если умирать, то в таком месте, – выдохнула Ольга.– Всё для Вас, – мрачно ухмыльнулась голова-кабачок за зеркалом.

Много разных вопросов возникло в голове у девушки. Хотела хозяев поискать да Сергею позвонить. Но как увидела картинки с человечками – про всё забыла. Ладно, решила, сейчас быстренько протанцую. Потом старушку найду, ей покажу. Телефон попрошу, с любимым поговорю, да поеду обратно. Вот знать бы ещё, сколько времени она проспала?

А талантливому увлечённому человеку только и надо, что начать заниматься любимым делом. Ольга так увлеклась, что уже давно перестала чувствовать время.Справедливости ради надо сказать, Вертицкий удобно устроил её пребывание на острове, девушке было что перекусить и где прилечь. Только ложиться Ольга не стала. Лишь перехватывала на ходу фрукты и пила воду, которыми здесь были уставлены столы около задней стены. Не будь танцовщица так увлечена, задалась бы вопросом, откуда берутся вода с едой и каким образом всё время остаются свежими. Как будто невидимая рука уносит всё, что заветрелось, или начало портиться, незаметно меняя на свежее, только что с ветки. Но девушке казалось, что на острове она всего два-три часа. Хотя на самом деле пролетела целая неделя.

Не видела Оля, как за зеркальной стеной мрачный огромный глаз наблюдает за каждым её движением. Видела только пляшущих человечков, и тело сразу начинало само двигаться. А когда с головой ушла в этот удивительный танец, то уже и не понимала, день сейчас или ночь.

Если не считать перекусов и двух ночных купаний в океане, когда кровь совсем закипала, и следовало быстро остыть, Ольга останавливалась ещё раз пятьдесят.Первый – на тысяче восьмом движении. Потом поскользнулась на трехтысячном, и упала в обморок на десятитысячном. Потом считать перестала, когда падала. Но каждый раз вставала, делая неимоверные прыжки с подкрутом, где ноги, нарушая все правила координации, шли в одну сторону, а руки в другую, как никогда в природе не бывает. Даже ложилась на землю от обиды. Смотрела на бесконечные ряды пляшущих человечков и никак не могла ухватить, в чём тут секрет и в чём разгадка. Ей казалось, что вот сейчас она что-то главное поймёт, зацепится и уже не остановится, пока не дотянет этот танец до конца, до самого последнего человечка. Вот бы приехала быстрее бабушка этого хорошего человека, Вертицкого. Может, есть у главного специалиста по свитку подсказка.

Ольга падала и вставала снова. Казалось, вот, срастается её танец, зацепилась, но ответ опять ускользал. Новое разученное движение вроде бы придавало силы и желание идти дальше. Но за ним следовал очередной срыв и организм, защищаясь от нечеловеческой усталости, впадал в забытье.

Девушка не видела, как кончается день и наступает ночь, а потом новый день. Время вытянулось в бесконечную нить. Она даже не понимала, что находится в океане за тысячу вёрст от родного Силаморска. И поднимись сейчас какая цунами или выползи из океана чудовище с вонючей пастью, готовое заглотить Олечкину хижину вместе с островом, кричи не кричи «мамочка», ни одна человеческая душа не услышит и не поможет. И только турмалиновая бусина, за которую она всё время держалась, как за путеводную звезду, становилась все темнее и темнее, удивляя девушку невиданным для неё глубоким фиолетовым, уже почти чёрным цветом.

Что это значит, Ольга не знала. Но бусина не исчезла. Стало быть, девушка всё делает правильно.

В отличие от Сергея, рыдавшего в директорском кабинете от приступов жалости к своей неженатой жизни, Оля злилась только на собственную неуклюжесть. Это она косолапа, угловата, мешковата и топорна до такой степени, что никак не может выполнить этот сложный танец и помочь бедной бабушке Вертицкого.Попав в ловушку кабачкорылого Тхэи, в состоянии полного безвременья, Ольга так и не поняла, что нет никакой бабушки. И что с каждым разученным тактом приближает себя к собственной погибели.

И была в этой драме еще одна глубоко страдающая сторона, жалкие политтехнологи раздирали на себе ризы и безутешно горевали, от мысли, что накрываются их заработки медным тазом. Время выборной кампании всегда на вес золота, а московские профессионалы за целую неделю провалили и план А, и план Б. Михайлов завис в своём безвременье, и никак не выковыривался оттуда без посторонней помощи. Директор не трезвел, чтобы начать действовать. И не пьянел до белой горячки, когда всё равно на ком жениться.

И вот когда циничные политтехнологи опечалились до полной безутешности, они подняли головы к небу и взмолили Вселенную о помощи.И Вселенная услышала. Дверь в приёмную Михайлова отворилась.

Глава 6

Дверь отворилась, и на пороге показался круглолицый, светлокудрый витязь. Именно такого всю жизнь ждала секретарша Михайлова, Машенька. Серый в синюю полоску костюм удачно подчеркивал рост и спортивную фигуру. От глубоких сине-фиолетовых глаз рыцаря исходила неземная сила.

– Вы кто? – привычно попыталась преградить путь к директору секретарша Машенька

– Я – ваше спасение, – низкий голос синеокого витязя заворожил Машеньку, а Мосфильмовская белозубая улыбка сковала прекрасное секретарское тело. Мужчина силой тренированного взгляда припечатал Машеньку обратно к стулу. Но вдруг этот самый взгляд подло предал героя, и скользнул на Машенькино декольте. А это была её территория битвы.

– Сергей Васильевич не принимают, – Машенька двинулась своим декольте на незнакомца, пытаясь преградить им путь витязю Светлого ущелья.

Но опытный боец с лучезарной улыбкой нежно дунул. Ожерелье из черного жемчуга Таити в пятьдесят шесть жемчужин – по одному сантиметру каждая – и с золотой застёжкой, чудесным образом устроилось на белоснежной шее черноокой брюнетки.

Машенька бросилась к зеркалу:

– Это то, о чем я думаю?

Незнакомец кивнул.

Машенька почти задохнулась от счастья. На прошлой неделе один австриец подарил её подруге, рыжей Таньке, такое же. Танька очень переживала и ныла: ожерелье, мол, стоит как двухкомнатная квартира в Силаморске. И что лучше бы это была квартира, а ожерелье теперь и захочешь, не продашь. Потому что, какой дурак поменяет эти пятьдесят шесть бусин на двухкомнатную квартиру?

Но Машка смотрела на жемчужины как завороженная, и знала, что если бы нашёлся мужчина, сделавший такой подарок, она бы не снимала такое ожерелье. И вонючая двушка в пыльном городе ей на фиг не нужна. За время службы у Михайлова Машенька насмотрелась на окружение своего директора и по опыту знала. У мужчины, который дарит такое ожерелье, запросто может не оказаться двухкомнатной квартиры. Но обязательно есть какой-нибудь элитный особнячок в сосновом бору на берегу красивенького озерца. Вот как у её директора, Михайлова. И как незнакомец прочел её мысли?

– Как Вас представить Сергею Васильевичу?

– Даруга. По-вашему – Светозар. – сказал мужчина Машкиной мечты

– Даруга, это имя или фамилия? – уточнила Мария. За время общения с разными людьми она давно перестала удивляться чудным именам. Даже глазом не моргнет, если зайдёт врач по имени Могила или депутат по фамилии Триндюк.

– Да пишите как удобнее.

– Хорошо. Даруга – фамилия. Светозар будет именем. О боже, Светозар, – Машка мечтательно закатила глаза к потолку. – Мария Даруга. Очень красиво.И пока она выводила на карточке имя незнакомца, чтобы положить самодельную визитку перед глазами Сергея Васильевича, Светозар сквозь стену просочился в кабинет Михайлова.

Сергей Васильевич дремали, удобно прикорнув на огромном директорском столе из красного дерева с инкрустацией корня черного дерева в полировку, в своём перламутрово-малахитовом кабинете. Кабинет в таком виде достался Михайлову от предшественника, заставив директора очень сильно напрячься. Новый ремонт, попроще, он пока делать не стал по двум причинам. Во-первых, всё равно затраты. Во-вторых, куда деть нынешнюю отделку? Если он и отковыряет перламутр с малахитом, все равно подчинённые растащат по дачам. Вот на будущий год детский сад начнет строить, туда и отдаст. Рядом с Сергеем Васильевичем, боясь пошевелиться, сидели грустные политтехнологи.

Как бы бесшумно ни ходил Светозар сквозь стены, а опытный воин Михайлов ещё со времен Афганистана научился чуять присутствие.

– Заходи, друг, поддержи меня в горе. Выпьем за мою разбитую жизнь.– Сергей поднял тяжелую голову с инкрустации.

Светозар понимал, что времени у них в обрез. При помощи волшебства Серёгу до острова не довезет – запретили. Поэтому отрезвлять директора надо быстро и конкретно. Человеческими методами.

– А чего тебя, чудака, поддерживать, если ты, гад, бросил погибать свою женщину?!– наехал Даруга на Михайлова уверенным тоном сержанта, который учит жить новобранца. – Отдал, так сказать, в руки врага. И сидишь тут с этими, – он показал на опешивших политтехнологов, – жуешь с ними сопли!

– А что, Олечка выходит замуж за Семёнова?

Из-за гнусного влияния политтехнологов Михайлов решил, что его врагом является соперник по выборам Семёнов.

– Да забей на Семёнова, – рявкнул Светозар.– Её украли. Вывезли из страны!

– И что теперь, нас будут шантажировать? – зашевелились политтехнологи. – Будут требовать выкуп? Выдачу государственных секретов? Говорили, что эта баба к хорошему не приведёт…

– Слушай, гони этих вон отсюда, – потребовал Светозар.

– Да вы что себе позволяете, мужчина, мы сейчас вас в пыль…

Но тут Светозаров указательный палец прочертил в воздухе петлю, и отпетые политтехнологи очнулись во дворе перед заводоуправлением Михайлова. Сразу без волшебства у Даруги не получалось. Но он работал над собой.

– Да кому ты со своими секретами нужен? – Светозар от чудодействия вернулся к методу убеждения. – Секреты вывез за границу твой предшественник Пупыркин. Он до сих пор кувыркается с твоей последней женой.

– Кто ты? Разведка? Я тебе не помогал. – Михайлов медленно трезвел, но даже в таком состоянии он прекрасно помнил, какие общественные организации от спецслужб спонсировал. И он в лицо знал офицеров, которых поддерживал материально, через клуб афганского братства. Такого парня, как Даруга, там точно не было. Хотя, сразу видно, что из наших.

Светозар почувствовал, как он беспомощен в этой красивой стране России. При других обстоятельствах он бы в три секунды переставил Ольгу прямо на стол к Михайлову – пусть пляшет. Или наоборот, перебросил Сергея Васильевича к ней на остров. Но нельзя допустить, чтобы у жениха произошел преждевременный сдвиг в башке. По правилам он, Светозар, может дать встряску только человеческими методами. И чем быстрее, тем лучше. Пока мировой порядок не пошёл по другой траектории.

– Твою Олю украли, – вдалбливал Даруга, – потому что она одна весит больше, чем все три твои завода вместе взятые.

– Это несомненно! – согласился Михайлов. – Олечка весит.

– Её украли для того, чтобы выжать как лимон и выкинуть мёртвую на съедение кальмарам!

– Кальмарам? – медленно трезвеющий директор явно задумался.

– И другим морским чудовищам. – Светозар не знал, что Михайлов никогда не видел кальмара больше двадцати сантиметров. Чудовища, размером с пятнадцати этажный дом, жили в его мире, в трещине за три моря, на конце света. Откуда бы им взяться в Силаморске?

Но он говорил таким убежденным тоном, что, похоже, его убежденность продолжала отрезвлять Михайлова. И вправду, какой он мужик, если даст съесть свою Олю какому-то мелкому, с человеческую ладошку кальмару? Других кальмаров, кроме как супермаркете и в банке Серёга, действительно, не видел.

– Ты ей нужен Серёга, – проникновенно давил Светозар, – Ты, и никто другой.И он рассказал Михайлову про параллельные миры, про синеглазых, опекаемых Звёздной Дамой, про окаянных кабачкорылых и мудрейшего солнцеголового Правителя. Про ларец с информационным облаком, и танец, зашифрованный в свитке с пляшущими человечками. О том, что пришло время передать людям новые знания. Что может это сделать только его Оля, потому что обладает уникальным даром и талантом протанцовывать проблемы и помогать людям. И что Тхэя украл Ольгу в надежде использовать её и перехватить информационное облако для тёмных сил. И если у него получится, тогда земля ввергнется в хаос ещё на триста тысяч лет. А Олю, после того, как она расшифрует танец, тёмные выкинут в пучину морскую, на корм океанским чудовищам.

Историки утверждают, что именно здесь, на кальмаре, размером с хороший авианосец, мидиях-батискафах и подлых креветках, которые как ненасытные торпеды носятся в поисках человечины вокруг острова, где заточили синеглазую красавицу и произошел главный перелом в настроении директора Михайлова. А значит, и во всей нашей летописи. И к концу рассказа Светозара директор окончательно отрезвел и почти твёрдо стоял на ногах.

– Где её искать? – ревел Сергей Васильевич, готовый разорвать в клочки все тёмные силы, позарившиеся на его счастье.

– Не знаю, – самоотверженно врал Светозар. Он и сам уже был в отчаянии, потому что не представлял, как этот мужик сможет найти синеглазую танцовщицу быстро, не пользуясь волшебством.

Светозарова миссия была закончена, и, если честно, он мог возвращаться в Светлое ущелье, где на припёке у баньки положил бы кудрявую голову на колени к чаровницам, искусницам-мастерицам. Но Светозар решил остаться и помочь доброму человеку. Пусть не чародейством, так добрым и толковым словом. Что особенно ценится на земле в период самого большого кризиса.

– А почему у тебя сиреневые глаза? – вдруг заметил Сергей Васильевич.

– Когда-то они были синими,– пояснил Даруга. – Потом я очень долго страдал. Это называлось обязательным испытанием. А после того, как я с трудом выжил – глаза поменяли цвет и приобрели тёмно-фиолетовый оттенок.

– Видно и тебя прижало, – понимающе кивнул Михайлов. – У Олечки тоже синие…

– Слушай, я поговорю с тобой об этом, когда ты найдёшь свою невесту. Твоей девчонке сейчас на самом деле очень хреново.Тут Серёга окончательно встряхнулся и выдвинулся из кабинета, проникся, что ситуация – тупик. И если он сейчас не поднимет свою директорскую задницу, останется без своей Оли.

Одновременно с Михайловым это сообразили и циничные политтехнологи, которых Даруга так бесцеремонно выселил во дворик перед заводоуправлением. Сложили окаянные два и два.

Поняли. Если Михайлов сейчас забьёт на выборную кампанию, и поедет разыскивать свою Олю – в непрезентабельной части тела останутся они.

Поэтому едва Михайлов, полный решимости, вышел во двор, политтехнологи, разумеется, бросились к нему, повисли на директорских руках, ногах, шее и заныли:

– Да брось ты, Сергей Васильич. Да кого ты слушаешь. Да это всё происки Семёнова и других твоих конкурентов, чтобы ты уехал. А они в это время выборы выиграют. Спроси, сколько этому парню заплатили за то, чтобы он снял тебя с выборной гонки?

Но здесь уж Серёга слушать их не стал, стряхнул с себя и вполне доступно объяснил, куда им следует податься.И, наконец, начал заниматься поисками своей любимой. И теперь пришёл черёд удивляться Светозару-Даруге. Когда бы он узнал, сидя в ущелье за три моря, как много может, оказывается, человек. Даже без самого простенького волшебного посоха.

Но и политтехнологи сдаваться не собирались.

Глава 7

А Сергея Васильевича уже подгонять было незачем. Как опытный охотник или даже овчарка-ищейка, Михайлов, ведомый одним своим любящим сердцем, слёту взял след. Сначала выяснил, чем занималась Оля в последние дни перед исчезновением. У неё дома и на работе нашёл несколько листочков с рисунками пляшущих человечков. При тщательном опросе персонала с Ольгиной работы, узнал, как этими бумажками ей морочил голову худой темноволосый человек с азиатской внешностью и непомерно большой головой, похожей на кабачок.

Потом Михайлов залез в интернет и определил, что традиция записывать танцы письменами из пляшущих человечков на свитки существовала у малоизвестных народов на островах Мамбу и Замбы.

Тогда пришёл черед разведать, какие самолёты отправлялись на Замбо-Мамбийский архипелаг в последнюю неделю. Аэропорт на запрос потенциального губернатора ответил, что такие самолёты в Силаморск не летают. А если и летают, то через столицу. Но ровно десять дней назад произошло чудо, и в Силаморске запросил посадку один частный самолёт с островов.

Михайлов затребовал записи видеокамер в день посадки борта и нашел-таки на плёнке свою Олю. Лунатиком двигалась по аэропорту, едва перебирая ногами, в сопровождении кабачкоголового азиата. Профессора Вертицкого тут же узнали коллеги Ольги. Именно этот человек приезжал на работу к девушке и показывал пляшущих человечков.Зато Ольгу почти не узнал никто. Координация в движениях отсутствовала полностью. Создавалось впечатление, что обычно весёлая жизнерадостная девушка вообще не понимает, где она и что происходит вокруг. Михайлов сообразил, чтобы вывезти из страны, Ольгу накачали наркотической гадостью. В аэропорте подтвердили, частным рейсом вылетал человек по фамилии Вертицкий, с ним на лечение летела девушка-инвалид и дочь, Оксана Вертицкая. Документы у господина Вертицкого и его дочери были в полном порядке. Кто бы сомневался. Ольга Балицкая в аэропорте по документам не появлялась.

Надо ли говорить, что Сергей тут же принял решение лететь на острова. Его вещее сердце считало, что должно идти прямо по Ольгиному следу, пока след не остыл.

Томительные часы неизвестности и ожидания сменились динамичными энергичными сборами.

Михайлов выпросил у друзей частный самолёт. Но тут на его пути возникли собственные тёмные силы. Замбо-Мамбийские острова не принимали самолёты из нашей страны. Как государственные, так и частные. Сергей Васильевич бросился оформлять вылет через третью страну. Но выяснилось, что острова не впускают третьи страны тоже. Попасть на Мамби можно только на Мамбийском самолёте, который вот так случайно прилетел в Россию. При этом надо получить совершенно неподъёмную визу, которую будут рассматривать ещё три месяца. Михайлову ничего не оставалось делать, как обратиться за помощью к самому Платону Флинцевичу.

Сергей настроился на звонок. Рука потянулась к трубке. Но тут дверь в кабинет распахнулась. И сначала показалась кукольная Машенькина голова, потом ожерелье из таитянских жемчужин, за ним подтянулось декольте и, наконец, всё оставшееся ладное тело секретарши. Прозвучала команда: «Вносите!» И по приказу Марии охрана внесла чемодан, пакеты и две коробки. Знакомые с детства каждому советскому человеку этикетки на коробках сообщали, что в одной упаковано пятьдесят банок с чёрной икрой классического засола, в другой – ящик жигулёвского пива. Само сочетание продуктов аскетичному Михайлову уже нравилось. Обычно любую рыбу с ценностью чуть больше, чем сушёная вобла, он сразу отправлял в подведомственные больницу или детский сад.

Бойкая Машка поставила маленький чемодан рядом с коробками. Наверх положила прозрачный пакет на молнии с птичьими перьями цвета фуксии. После чего командным голосом отпустила бойцов.

– Маш, это что? – спросил озадаченный Сергей. Девушка была дочерью его хорошего друга, относился он к ней по-отечески, изредка позволяя небольшие вольности. Но на этот раз Машка явно вышла из берегов.

– Ваш тревожный чемодан для сборов.

– Это я вижу, – в «тревожном чемодане» ещё со времен военной службы он всегда держал необходимое на случай срочного отъезда. – Я про остальное.

– Это два комплекта летней одежды. Для вас и Светозар Романыча. Вы же вместе летите?

– А я-то и не подумал, что там лето.

– И комплект одежды для Ольги Ивановны. -

Маша очень уважала своего директора, крайне переживала исчезновение Ольги и очень заинтересовалась неизвестным ей другом Михайлова с такой романтической фамилией Даруга.

– Спасибо, Маш. Я спросил про перья.

– А, поняла. Если вам удастся долететь до островов Мамби, вы приземлитесь на атолле Мяу-ляу. Он единственный принимает самолёты на шасси, – начала объяснять секретарша, мужчины терпеливо слушали. – Местные жители, несмотря на то, что они обитают ещё в каменном веке – между атоллами летают на гидросамолетах. Вам придётся раздобыть гидросамолёт, но это незаконно. Местные племена закрыты для мира, в основном, мало с кем входят в контакт. Если вам удастся с ними договориться на их диалекте, то потребуется много подарков. Они берут любую чепуху. Но самыми ценными у аборигенов считается наша черная икра, классическое «Жигулёвское» пиво, – привычно тараторила Машка, выдавая на-гора собранную информацию.

– Именно «Жигулёвское»?

– Они, видимо, не знают, что на свете есть другое, – объяснила секретарша. – Это пошло с тех времен, когда один из аборигенских вождей по приглашению Советского Союза учился в университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы, на аграрном факультете. Какой-то хрен подсадил его на нашу чёрную икру. Поэтому уж извините, Сергей Михайлович, я потрясла бухгалтерию на предмет представительских расходов. Хорошо, в нашем ресторане ящик икры стоял – на свадьбу Хомякову приготовили. Но с Хомяковыми я договорюсь. А вы, зато, к аборигенам с гостинчиком пожалуете.

Любят они там нашего пивка выпить, в этом Мяу-Ляу. Лучше пусть икрой закусывают, чем вами. Я вам там справочку подготовила по этим островам, в тревожный чемоданчик положила, прочитаете, пока летите. Разговорник не нашла. Никто не знает их языка. Одна надежда на то, что их вождь на русском говорит…