Текст книги "Веселая поездка"

Автор книги: Ирина Островецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Иди, иди, там твой алкаш у Кронова заседает, – с ехидцей сообщила Марина.

Таня молча зашла в травматологическое отделение госпиталя. Ей было жаль Марину, и, вместе с тем, рос протест против её вчерашней выходки. Да и сегодня она не блистала остроумием.

«Сама виновата, и на весь мир злится, – думала Таня. – Хоть бы извинилась, что мы, как последние дуры, ликвидировали последствия их разгула!»

УРИНОТЕРАПИЯ

Дверь в палату Фёдора была приоткрыта.

«Ну и дела! – подумала Таня. – И Соломкин молчит! Интересно, с чего бы это?»

Таня зашла в палату и остановилась на пороге в нерешительности.

– Проходи, проходи, красна девица! – приветствовал её Санёк. – Прости за вчерашнюю неловкость. – Он сидел на табурете рядом с кроватью Фёдора и о чём-то оживлённо с ним беседовал. Таня отметила значительное улучшение состояния своих подопечных.

– Здрасти… – Тихо сказала она. – Я пришла узнать, как вы себя чувствуете.

– Как особо отличившиеся, – с грустной миной на помятом после вчерашнего кутежа лице, ответил Санёк. Он был наряжен в больничную пижаму, которая была ему совсем маловата.

– А Фёдор как? – спросила Таня.

– И с Фёдором полный порядок. У него уже не так болит. Ты что ему вчера вколола?

– То, что было положено ему по его состоянию, – отчеканила Таня. – Я на посту всё необходимое нашла.

– Ну, иди ж ты сюда, спасительница ты наша! Чего на пороге стоишь? – воскликнул Санёк.

– Так вы же разговариваете. Я мешать буду. Пойду я пока… – потупилась девушка.

– Ты?! И мешать?! Ничего подобного, нам приятно твоё общество, Белоснежка! И никуда мы тебя не отпустим, и не надейся. Давай, иди сюда, тут свободное место для тебя заказано, – весело балагурил Санёк.

– Это Соломкина табуретка. Он и так на меня злой, ещё из-за табуретки скандал затеет, – тихо сказала Таня.

– А ты испугалась? Вроде на тебя и не похоже, – воскликнул Санёк.

Фёдор лежал успокоенный, всё это время молчал и, улыбаясь, смотрел на Таню. Его взгляд смущал девушку, будоражил нервы.

– А где подполковник? – чтобы не молчать, спросила у ребят Таня.

– Он нужен тебе? Его забрали гипс снимать. Он уже здоровый, – шутил Санёк.

– Ох, Санёк, ты бы видел, как она его вчера причёсывала, я чуть не умер от смеха! – тихо сказал Фёдор с широкой улыбкой на губах.

– Да? А ну, давай, колись, что ты вчера заслуженному человеку сделала? – весело спросил Санёк, и погрозил девушке пальцем…

– Ничего, – смущённо ответила Таня. – Заставила окно открыть. Тут же задохнуться можно было! Фёдор, вы не замёрзли сегодня ночью?

– Нет, вроде. Только к нам в палату через это окно нимфа залетала. Я хотел её поймать, а она упорхнула!

– Ха-ха ха! Ну, Федун, ты загнул, нимфа к нему прилетала! Галюны ловил после уколов?!

– Да, девушка ночью в окно залезла и убежала из палаты.

– Ну, друг, если тебе уже ночами девушки снятся, значит, дело на поправку идёт, – не унимался Санёк.

– Это Светка была, – смущённо сказала Таня. – Мы двери не могли открыть, так она в ваше окно залезла, чтобы исправить положение. Надо же было кое-кого кое-куда доставить! – многозначительно посмотрела она в сторону Санька.

– Ага, всё-таки была девушка! Я же уже не такой прибитый, очухался малость, – воскликнул Фёдор.

– Ну, Федун, ты – гусь, девицу выпустил! – подтрунивал над ним Санёк.

– Сам ты…

В этот момент дверь палаты с шумом распахнулась. В палату приковылял, сильно прихрамывая, Соломкин. На больной ноге гипса у него уже не было. Он допрыгал до своей койки и по-хозяйски развалился на ней. На открытое окно подполковник не обратил ни малейшего внимания. А окно, всё залитое солнечным светом разгоревшегося дня, было настежь открыто. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Казалось, о вчерашней грозе природа, напрочь, забыла, только воробьи в саду под окном что-то не поделили и громко щебетали, заглушая голоса ребят.

– Ну, что, Соломкин, как ты? – вроде бы очень участливо обратился к подполковнику Санёк.

– Не видишь, лежу, – грубо ответил Соломкин. – Доктор сказал сегодня целый день лежать.

– Да, не повезло тебе, Николай Всеволодович, – подытожил Санёк.

– Ну, чего же не повезло? А куда Маринка подевалась, не знаете? – вдруг всполошился Соломкин.

– А зачем тебе Марина? – ехидно спросил Санёк.

– Дак, она мне всегда добавку приносит.

– Она же вчера дежурила. Не повезёт тебе сегодня, я, вроде, тоже проголодался, – тихо сказал Фёдор.

– А, сегодня, значит, эта змея Валентина. У этой не допросишься, никогда ничего не даст, даже кусочка хлеба не уступит, – возмущённо прорычал Соломкин. – Придётся сегодня голодать, – обречённо добавил он.

– Это для твоей же пользы, служивый. Чтобы мог самостоятельно свои соцнакопления носить. Слушай. А тебе какое лечение теперь прописали? – не унимался Санёк.

Таня молча сидела на предложенной ей табуретке Соломкина и боялась рот открыть, чтобы не перевести огонь возмущения подполковника на себя. Вчера Фёдор был без сознания, надо было ему помочь, а сегодня неудобно ссориться с солидным человеком.

А тем временем Саша с серьёзным видом продолжал беседу с Николаем Всеволодовичем. Один лишь Фёдор отвернулся к стене, потому что не смог сдержать предательской улыбки.

– Мне уже всё лечение отменили, – обстоятельно объяснял Сане Соломкин, не чувствуя подвоха. – Приписали только лечебную физкультуру на две недели, а потом – в строй.

– А как же витамины, микроэлементы для лучшего заживления, что, ничего такого не назначили?

– Мне уже ничего такого не положено, так доктор сказал, – ответил Соломкин.

– Ну, нет же, это неправильно, надо же как-то укреплять свой организм, ты же ногу чего-то сломал? Значит, тебе чего-то не хватило, понял? – гнул свою линию Санёк.

– Ну, да, понимаю…

– Ничего ты не понимаешь! – возмутился Санёк. – Ты про уринотерапию слыхал?

– Не-е-е! – проблеял Соломкин и насторожился, потому, что он должен всё знать, или иметь представление, чтобы можно было, потом, сверкнуть своими знаниями. – А что это такое?

– Санёк, прекрати сейчас же! Я тебя прошу, больно же смеяться, – умоляюще простонал Фёдор. Таня непонимающе смотрела то на Санька с Федором, то на Соломкина.

– Подожди, Федун, тут человека терапии лишили, так надо объяснить человеку его положение, – с самым серьёзным видом подытожил Санёк и начал переступать своими длинными ногами в коротких пижамных штанах, выражая тем самым несогласие с текущим моментом.

Ситуация была настолько комедийной, что удержаться от смеха было трудно, но нельзя было даже улыбнуться, иначе Соломкин бы взорвался справедливым негодованием, и тогда Тане даже представить было страшно, что бы случилось.

– Ты, вот, кривляешься, а толком объяснить не можешь, тоже мне, умник выискался! – добросовестно возмущаясь, сказал Соломкин, обратившись к Саньку.

– Не кривляюсь я, а боюсь, что ты не поймёшь, ругаться начнёшь. А это будет плохо влиять на мой больной желудок, но информация правдивая, я сам этим занимался. У меня же язва, и литература у меня соответствующая имеется, потому, как работа у меня вредная, самому спасаться от болячек надо. Болеть же мне некогда, – обиженно ответил Санёк.

Тут Фёдор как-то неестественно крякнул и напрягся. Таня не совсем понимала, что сейчас происходит. Ей показалось, что Фёдору опять стало плохо. Она нагнулась над ним, и поняла, что он хохочет, но не хочет показать своё состояние присутствующим. Ей ничего не оставалось, как вернуться на своё место.

– Так что это такое? – между тем донимал Санька Соломкин.

– Ну, что тебе рассказать, друг? Это надо утреннюю мочу пить по утрам. Литературу почитай, как правильно это делается, – как из пистолета выпалил Санёк.

– Это же гадость! Как это, пить мочу?

– А так это! Не гадость это никакая. Там все нужные микроэлементы есть, они тебе твой перелом будут укреплять. Вот увидишь, скоро прыгать начнёшь, в футбол побежишь играть, если меня послушаешь, – обстоятельно давал Санёк пояснения Соломкину.

– Как это? – опять не понял Соломкин.

– Ну, что ты заладил: «Как это, как это», – передразнил Санёк подполковника. – Слушай внимательно и на ус мотай, пока я добрый.

– Как это? – снова, как попугай, повторил Соломкин.

– А вот так это! – не выдержал Санёк. – Там все необходимые элементы есть? Есть! Поверь мне, там – вся таблица Менделеева имеется. Ты понял?!

– Где?! – решил уточнить Соломкин.

– Ну, ты – танк непробиваемый! В моче!!! – с досадой выкрикнул Санёк.

– А-а-а! – протянул Соломкин, давая понять, что он почти всё понял. – Так что с ней надо делать?

– Вот, тупень! Пить по утрам надо, дурья твоя башка!!!

– А сколько её надо выпить за раз? – начал Соломкин включаться в тему.

– Пол литра! – не моргнув глазом, выпалил Санёк.

Фёдор, отвернувшийся к стене, шумно задышал, захрапел, но ничего не сказал. Таня, широко раскрыв свои прекрасные глаза, смотрела с нескрываемым удивлением на Санька. Она не понимала, что происходит.

– А чего так много? Трудно же сразу столько выпить, – недоверчиво спросил Соломкин.

– Ну, браток, это ж для твоей только пользы, а меньше не поможет. Ты пиво пьёшь?

– Да…

– Сколько ты сразу можешь выпить пива?

– Бутылки четыре сразу… – нерешительно сказал Соломкин, добросовестно подсчитывая в уме количество пива, которое он смог бы выпить.

– Ну, вот, пиво ты можешь дудлить, но оно же вредное в таком количестве, а полезной мочи тебе много пол литра.

– Саня, прекрати! – выдавил из себя Фёдор.

– Подожди, Федя, я человеку дело говорю у меня дома и книжка есть. В следующий раз привезу. Федя, это же новый метод, не я ж его открыл, учёные придумали!

– Подожди, объясни толком, что делать, как её пить? – заинтересовался Соломкин.

– Ну, как? Берёшь и пьёшь, чего здесь мудрёного?

– А если у меня не хватит до пол литра, что тогда?

– Ну, тогда у бойцов попросишь на лечение, они с удовольствием отольют, не сомневайся. А ты их поблагодарить за это должен.

– Ага! – удовлетворённо крякнул Соломкин. – На губу сажать не буду…

Не выдержав больше, Таня пулей вылетела из палаты. Ей казалось, что её разорвёт от безудержного гомерического хохота.

«Ну и Соломкин! Что же он за человек?! Ведь ему доверяют командование немалой группой людей, до подполковника дослужился, а такой… Никого и ничего не хочет понимать, только о себе и думает!» думала девушка.

Таня, хохоча, поднималась по ступенькам лестницы. Она обессилела от смеха и у окна между третьим и четвёртым этажами остановилась, чтобы перевести дух.

«Ведь Соломкин поверил Саньку, ещё чего доброго сделает так, как объяснял ему этот неугомонный весельчак. И Фёдор смеялся, нет, он просто давился от хохота! Санёк специально затеял такую баталию, чтобы Фёдор не унывал, ведь ему ещё предстоит несколько операций, и Санёк решил развеселить друга. И не улыбнулся же ни разу! А сам он, почему в больничной одежде? – вдруг нахмурилась Таня. – И что с ним – не у кого спросить, вся вчерашняя смена уже ушла домой».

Она постепенно успокаивалась, глядя из окна на залитый ярким солнцем парк.

«Вот и лето прошло, Словно и не бывало» – пропела она, и стало вдруг грустно, больно, жутко… Будто целую жизнь прожила за этот месяц. Столько событий и хороших, и страшных… Это был самый чудовищный месяц в её жизни.

И Николай поправился, уехал, не смог даже проститься с ней, и Фёдор поправляется, и Роберт Модестович обещал помочь, и всё бы ничего, только вот не даёт покоя почему-то заметка в газете о Ваське. Он в розыске, сбежал, гад. Интересно, где он сейчас? Он говорил, что очень богат. Быть может, удрал куда-то из страны. Этот везде сумеет устроиться. Он умный, расчётливый, несколько языков знает. Страшно подумать, что судьба свела с таким жутким человеком. Это он убил Арчи, это по его вине умер, ещё не родившийся, малыш, его малыш… И нет прощения этому уроду. Такое нельзя забыть, и просто так вычеркнуть из памяти. И пусть мама говорит, что не прощать и обижаться нельзя, что всё в руках Божьих. Трудно простить такое, невозможно забыть, вычеркнуть из памяти. Слишком больно. Может время пройдёт, и всё изменится, но, сколько нужно этого времени? Так и жизнь пройдёт, и состариться можно, но забыть невозможно…

– Рыскина, обедать! – вдруг услышала она сверху.

Таня подняла голову и в проёме двери увидела медсестру, сменившую Свету.

– Иду, Ниночка, спасибо, – сказала ей Таня и улыбнулась сквозь слёзы.

– Ты чего опять ревёшь? – спросила Нина. – Или кто обидел?

– Нет, нет, что ты! Это я так, о своём вспомнила, – сказала Таня, смахнула непрошенную слезу и стала подниматься по лестнице.

На следующий день Таня снова спустилась в травматологическое отделение к Фёдору, проведать его.

Когда она вошла в отделение, на неё обрушился шквал ругани. Ругались все, и было непонятно, кто с кем. Медсестра ругала санитарку, санитарка громко и не совсем вежливо отвечала, доктор отчитывал их обеих, только за что, Таня никак не могла понять.

Девушка хотела быстро прошмыгнуть мимо ругающихся сторон, стараясь быть незамеченной, но манёвр не удался.

– Куда?!! – рявкнула на неё медсестра.

От неожиданности Таня растерялась. Она не могла ничего понять, ведь вчера ей никто и слова не сказал, когда она шла к Фёдору, а сегодня какие-то преграды… Она отступила к стене и не знала, что ответить.

– Почему посторонние в отделении?!!! – возмущённо ревел доктор, ни к кому не обращаясь, и одновременно направляя свой вопрос ко всем присутствующим. – Я вас спрашиваю! – обратился он к медсестре, грозно сдвинув брови. – Наведите порядок в отделении, чтобы не было тут посторонних!

Медсестра не нашлась с ответом. Она склонила голову и терпеливо сносила взрыв плохого настроения шефа. Санитарка исчезла с поля зрения, но её никто и не искал.

Таня молча повернула к выходу. Потом всё прояснится, решила она.

– Это вы та девушка, что к Кронову ходит? – вдруг снова взревел доктор.

– Да… – испуганно ответила Таня.

– Постыдилась бы, уже большая девочка! – укоризненно кричал ей доктор.

– Да что я сделала?! – возмутилась Таня, совершенно не понимая причины переполоха.

– Это вы решили Соломкина вылечить?!

Таня опешила. Сделав шаг назад, она удивлённо посмотрела на доктора, будто он сам заболел, и не лечится.

– Да, что случилось?! – вопросом на вопрос ответила Таня.

– Она ещё вопросы задаёт! Соломкин почти всю мочу выпил из баночек с анализами!!! Он рассказал, кто его на такое надоумил!

– Что?!.. – в испуге спросила Таня, отступив ещё на один шаг назад.

– А вот то, чтобы вашей ноги здесь больше не было! Понятно?!!! Если бы не санитарка, он бы всё допил!

– Так я ему ничего не говорила! – возмущённо ответила обиженная Таня. – А от дури и моча не поможет. – вдруг выпалила она в сердцах. – А за Кроновым постоянный уход нужен, если вы рассчитываете на положительный результат. Видели бы вы, какой уход ему был предложен прошлой ночью! Раскричался тут, самый грамотный нашёлся. За больными лучше смотреть надо, и тогда они мочу пить не будут. Плохому танцору, знаете, что мешает?!

Выпалив эту тираду, Таня как-то обмякла и немного успокоилась.

– Ну, я пошла, – уже спокойно сказала она и, изменив направление движения, направилась в палату к Фёдору, не обращая внимания на разозлённого до предела доктора. Эскулап с недоумением смотрел ей вслед и не нашел, что сказать.

Фёдор лежал и уничтожал свой завтрак. Ему было тяжело дотянуться до тарелки. Ноги – в гипсе, подключённые к замысловатому сооружению, приспособленному к кровати, не давали ему повернуться на бок. Но Фёдор старался приспособиться к своему положению, и это ему удавалось. Соломкина в палате не было.

– Доброе утро! – сказала Таня, улыбаясь.

– Доброе, доброе… – ответил Фёдор, прожёвывая пищу. – Рад тебя видеть, Белоснежка, очень рад!

Тане так приятно было слышать эти слова, но она не подала и виду.

– А где этот красавец? – спросила она, указывая пальцем в сторону пустой кровати Соломкина, и ещё не совсем успокоившись после разговора с доктором.

– Да, он сегодня отличился, хочет выздороветь, гад! – со смехом сказал Фёдор. – Моют его. Теперь Саньке достанется за подстрекательство. Этот придурок же сказал, кто его надоумил! – со смехом сказал Фёдор. – И тебе досталось? – с сочувствием спросил он.

Таня, ещё возбуждённая после стычки с врачом травматологического отделения, вдруг начала понимать всю комедийность ситуации. И, неожиданно, подленький смешок начал разбирать её с огромной силой. И вот уже стало невозможно его сдерживать в груди. Она расхохоталась от всей души, да так заразительно, что и Фёдор не смог сдержаться. Они смотрели друг на друга и смеялись, и не могли остановиться, лишь с трудом переводили дыхание, чтобы засмеяться снова.

– Теперь Саньку достанется, получит голуб не орехи! – говорил, смеясь, Фёдор.

– А Соломкин, Соломкин-то чего стоит?! – вторила ему Таня, и, новый взрыв смеха сотрясал палату.

Вбежала перепуганная медсестра с намерением прекратить это безобразие, но, посмотрев на действующие лица этой комедии, тоже залилась весёлым смехом.

В палату влетел доктор. Он был зол, ему трудно было сдержать эмоции. Он уже собирался строго отчитать эту рыжую пигалицу, но был заражен безудержным весельем, царившим в палате. Он смеялся басисто, раскатисто, и тоже не мог остановить предательские приступы смеха.

В палату заглянула перепуганная санитарка, и, окинув диким взглядом присутствующих, тут же закрыла дверь, хлопнув ею так, будто выстрелила в неприятеля.

Этот стук двери вернул смеющихся в действительность.

– А где герой нашего времени? – спросила, отсмеявшись, Таня у доктора.

– Его отправили в гастроэнтерологическое отделение, желудок ему промывают.

Лучше бы доктор промолчал, лучше бы ничего не говорил. У Тани смех рвался изнутри, никак нельзя было остановить новые приступы этого сумасшедшего смеха. За ней засмеялся Фёдор, и доктор опять не смог удержаться.

Вдруг дверь палаты широко распахнулась, впуская кресло на колёсах, на котором важно, словно царь, восседал измученный, но гордый Соломкин.

Смех тут же оборвался, все молча наблюдали за происходящим. Соломкин зло окинул взглядом присутствующих.

– Смеётесь? Надо мной смеётесь?! Это ты, рыжая бестия! Это ты во всём виновата! Я рапорт напишу, под трибунал пойдёшь! – вызверился на Таню подполковник.

Таня решила не вступать в переговоры с, пострадавшим от собственной глупости, Соломкиным ни при каких обстоятельствах. Она, опустив глаза, молча, сидела на табурете рядом с кроватью Фёдора.

– Ты хоть знаешь, что со мной делали вот эти?!.. – Соломкин в ярости указал на двух медсестёр, сопровождавших его. – Постыдилась бы!

– Николай Всеволодович, вам надо прилечь после процедур, вам необходим полный покой. – строго прервал несдержанный поток речи Соломкина доктор. – А вы, девушка, идите к себе в отделение. Сегодня я позабочусь о вашем друге. Вы мне можете доверить эту важную миссию?

Таня благодарно взглянула на доктора и, почти бегом, покинула палату. Она понимала, что Соломкин сейчас злой на весь мир, а особенно на неё, и на Санька. Теперь он не успокоится, не забудет, но это её уже не пугало, ведь Фёдор уже начал поправляться. Он пережил уже несколько сложнейших операций, и сейчас должен подготовиться к следующему этапу лечения. А она поможет ему в этом. Она была теперь абсолютно уверена в успешном завершении этой борьбы, ведь Фёдора лечил сам Роберт Модестович, а он не напрасно считался лучшим хирургом госпиталя.

ИЗМЕНЕНИЯ В ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ

Таня в который уже раз поднималась по лестнице в своё отделение.

– Рыскина! – окликнул её мужской голос.

Таня обернулась. Её догонял её лечащий врач.

– Татьяна, погодите, идите вниз, вас Роберт Модестович обыскался, где вас носит?

– Я была в «травме» у друга.

– Идите, идите к главному, вас обыскались все.

Пришлось снова спускаться на первый этаж.

Роберт Модестович сидел у стола и что-то быстро записывал в блокнот, когда Таня, постучавшись, вошла к нему в кабинет.

– А, Танечка, давай, заходи, дорогая, я тебя давно ожидаю.

Таня нерешительно подошла к столу главврача.

– Садись, Танюша, серьёзный разговор будет.

Таня молча села в кресло по другую сторону стола и приготовилась получать взбучку за уринотерапию, но Роберт Модестович даже не вспомнил об этом.

– Таня, тебя завтра выписывают, – неожиданно сообщил Роберт Модестович, и Таню мгновенно охватил необъяснимый страх неизвестности. Она уже успела привыкнуть к жизни в госпитале, ей не хотелось на передовую, ей не хотелось снова в бой. Она испуганно смотрела в глаза главврачу и молчала.

– Я могу предложить тебе остаться в госпитале, если ты этого хочешь. Моё предложение остаётся в силе.

– Хочу… – радостно выдохнула Таня.

– Подожди, не спеши с ответом. У тебя есть несколько путей решения этой задачи. Ты здорова, и вольна выбрать любой из этих путей. Подумай хорошенько. Никто тебя осуждать за твой выбор не будет, и никто тебя не торопит с ответом. Но и мешкать особенно нельзя. Ты меня поняла?

– Я хочу остаться здесь. Я уже давно приняла такое решение. Даже собиралась просить вас об этом, – сказала Таня, твёрдо глядя в глаза главврачу. – Я остаюсь, Роберт Модестович, если это возможно.

– Возможно. Завтра ты получишь выписку и оформишь все бумажные дела, а потом, в течение дня – ко мне на приём. Поняла?

– А если я не успею оформить всё завтра, как быть?

– Всё равно придёшь вечером ко мне сюда, и мы решим, что делать. Я за тобой смогу оставить твоё место в госпитале на день или два. Если вдруг что случится, положу к тебе в палату кого-нибудь на соседнюю койку. Всё ясно?

Таня утвердительно кивнула головой. Пусть делает всё, что хочет, только бы не выгнал её отсюда, ей так спокойно в госпитале!

– Вопрос с общежитием решён. Ты мне – свои справки, я тебе – ордер в общежитие. А теперь иди. Думай. У тебя есть ещё время что-то изменить. Иди, иди, мне некогда. Теперь дело за тобой, – сказал Роберт Модестович и углубился в свою работу, давая тем самым понять, что разговор окончен.

Через день, закончив свои бумажные дела, Таня постучала в дверь кабинета главврача.

– Можно войти? – робко спросила девушка, заглядывая в кабинет.

– Заходи, заходи! – раздался голос Роберта Модестовича откуда-то сверху, с боку книжной полки.

Таня нерешительно вошла в кабинет, ища глазами главврача.

Она нашла его сидящим верхом на приставной лестнице у книжной полки и испугалась, потому что приставная лестница раскачивалась в разные стороны, и Роберт Модестович с трудом удерживал равновесие.

– Я пришла… – несмело выдавила из себя Таня.

– Вижу, что пришла. Проходи, располагайся. Посиди немножко, мне нужно один справочник найти. Куда он запропастился, не могу понять, – с оттенком досады сказал Роберт Модестович.

Таня села в кресло и стала ждать. Теперь ей некуда было спешить, она готова была ждать сколько угодно. А Роберт Модестович всё перебирал и перебирал книги на стеллаже.

Девушка оглянулась вокруг себя. В кабинете царил творческий беспорядок. На всех горизонтальных поверхностях, везде, куда можно было хоть что-то положить, были разложены книги, рукописи и просто чистые листы бумаги. Книги и рукописи лежали и на полу кабинета. Из-под шкафа, рядом с книжным стеллажом, выглядывала довольно толстая книга в красном кожаном переплёте. Таня поднялась, подошла к шкафу и вытащила из-под него довольно увесистый том.

– Справочник по остеосинтезу. Вы не это ищете? – обратилась она к Роберту Модестовичу.

– Где ты это взяла?! – возбуждённо по-мальчишески воскликнул главврач, подпрыгнув от счастья на своём насесте и чуть не свалившись оттуда.

– Осторожней, не упадите! – вскричала Таня, хватая и пытаясь удержать шатающуюся лестницу. – Из-под шкафа! – сказала она, стряхивая пыль с книги, когда ей удалось остановить опасные раскачивания лестницы.

Роберт Модестович мгновенно спустился вниз, подскочил к Тане, выхватил у неё из рук справочник и принялся перелистывать его, жадно вчитываясь в отдельные страницы.

– Это как раз то, что мне нужно! – не обращаясь ни к кому, пробубнил он.

Таня молча стояла и наблюдала за действиями этого, прекрасного в своих порывах, человека. Её покорила его кипучая энергия. Он был потрясающе красив в своём поиске истины. Она заворожено любовалась его действиями и боялась пошевелиться, чтобы не испортить такое волшебное мгновение. Но Роберт Модестович сам вдруг оторвался от интересующей его книги.

– Чего ты стоишь? Садись, давай решать, где ты хочешь работать?

– Здесь хочу. В «травме».

– А на Светкино место не пойдёшь?

– Пойду, если в «травме» ничего для меня не найдётся, – печально сказала Таня.

– Нет, не волнуйся, в «травме» место есть. Я думал, тебе поспокойнее будет там, наверху.

– Нет, Роберт Модестович, я вас убедительно прошу, лучше в «травму». Я знаю эту работу не по учебникам. Я привыкла к ней. Очень вас прошу, я – в «травму». Я смогу и вам в вашей работе помочь…

– Хорошо. На операциях будешь ассистировать?

– Да, – твёрдо ответила Таня.

– И мне в моей работе помогать будешь? – недоверчиво спросил Роберт Модестович, лукаво прищурившись.

– Да! Я уже начала. Стараюсь, чтобы у Кронова послеоперационный период прошёл более благополучно, – отчеканила Таня.

– Знаю, как стараешься, наслышан. Вместе с Зацепиным дел натворили. После ваших стараний Соломкину пришлось кишечник промывать, – строго сказал Роберт Модестович.

– Роберт Модестович, мы же не знали, что он до такой степени… – Таня умоляюще посмотрела в глаза этому доброму человеку, пытаясь отыскать там хоть капельку сочувствия. А он, весело хмыкнув и больше не останавливаясь на этой теме, приступил к основному решению поставленной задачи.

– Значит так, чтобы не было больше подобных глупостей. Люди у нас лежат с тяжелейшими травмами. Каждому необходима помощь. Не надо их посылать на базар яблоки с главврачом продавать. От тебя будет во многом зависеть их реабилитация. Ты поняла?

– Да, – хихикнула Таня.

– Хорошо, что поняла. Я уже подписал твоё заявление. Смотри, вот оно. Иди, оформляйся, у тебя ещё есть время, ты всё успеешь сегодня. Иди. Потом подойдёшь к заведующему отделением, по-моему, с ним ты уже познакомилась. Да? – Таня кивнула головой, а он продолжал. – Пусть он тебя в смену поставит. Будешь работать вместо уволенной медсестры. Всё ясно?

– Вместо Марины? – вырвалось у Тани.

Роберт Модестович вопросительно взглянул на неё, погрозил пальцем, как маленькому, ребёнку, успевшему нашкодить, и, широко улыбнувшись, сказал:

– Ты на всех фронтах успела отличиться за месяц пребывания в госпитале. Я хорошо знаю, кого я беру на работу. Иди, оформляй бумаги. Оставь себе день на поселение и приобретение одежды. Всё ясно?

– Так точно! – весело, по-военному отчеканила Таня.

– Исполняйте, медсестра Рыскина!