Текст книги "Вымирание. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Ирина Оркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13. Зинаида Петровна

Июнь 2021 года.

Зинаида Петровна Новикова до наступления «Эпохи мертвых» работала в исправительном учреждении города Новокузнецка, в следственном изоляторе № 2. Это был не просто следственный изолятор, где находились задержанные до вынесения им приговора, но также здесь содержались уже осужденные граждане, учреждение было многорежимным объектом, поэтому в простонародье СИЗО называли – Кузнецкая тюрьма.

К своим пятидесяти годам Новикова имела лишь двухкомнатную квартиру в центре города и стабильную, нелюбимую работу. Некрасивая девочка с мешковатой фигурой и под два метра ростом выросла в бочкообразную женщину с плечами пловчихи. В надзиратели брали в основном мужчин, потому как для данной работы нужна сила и выносливость. Но Зинаида была крупная и рослая, поэтому ей разрешили занять «мужскую» должность, но исключительно в женском отряде.

Каждый день она вставала, делала зарядку, как учил ее папа, который еще тот был консерватор и притащил эти привычки из СССР, вдолбил их своей дочери, которая не сильно-то и сопротивлялась, так как по жизни плыла, как планктон. Пила травяной чай, так как кофе с утра – нет, а вот чай на травах – это очень даже полезно, как учил папа. Расчесывала свои короткие волнистые волосы и топала на работу.

Зинаида Петровна работала начальником отряда, то бишь надзирателем в женском крыле СИЗО. Каждое утро она выполняла свои обязанности. Проверяла камеры, выстраивала женщин в коридоре, обыскивала их на наличие запрещенных предметов и отправляла на прогулку. Стоя на холодном бетонном полу в прогулочном дворе четвертого этажа, она с отсутствующим взглядом смотрела сквозь решетку сверху вниз на заключенных барышень, которые прогуливались во дворах, больше похожих на ямы.

Если кто-то из зэчек начинал шалить, она смотрела на них и качала головой из стороны в сторону, прищурив глаза. Все заключенные дамы знали, что с Зинкой шутки плохи, но их так и подмывало ее подразнить. Иногда Зинаида Петровна смотрела в небо и не замечала их издевок и подколов, а потом, после прогулки, она заводила нарушительниц покоя в карцер, брала свою дубинку и метелила их со словами: «Ну что, нравится, зараза?»

Она мстила им за все: за то, что издеваются, за то, что они красивее ее, за то, что у них в жизни было все – и муж, и дети, а она была невзрачной одинокой бабой.

«Зинаида Петровна! Ну так же нельзя!» – говорили сослуживицы, глядя, как она выходит вся вспотевшая из карцера. На что надзирательница отвечала молчанием, бросала равнодушный взгляд, разворачивалась и уходила, мысленно говоря: «Негоже мне перед вами отчитываться». Она чувствовала свою власть в этом мрачном царстве и пользовалась ею сполна.

Тюремные застенки таили в себе много жестокости. Все, что происходило в тюрьме, – оставалось в тюрьме.

Характер Зинаиды Петровны закалялся как сталь из года в год.

Она принимала тяжелые решения с легкостью. Если кто-то из зэчек нашкодил и не признавался, она наказывала всю камеру, не разбираясь, кто виноват, а кто прав. Могла оставить без еды на сутки или заставить работать в двойную смену. С легким сердцем могла отправить женщину в одиночку за малейшую провинность, лишь потому, что та ей не понравилась или часто нарушает покой в камере. За все свои обиды Зинка отыгрывалась на своих подопечных.

Сидя в своем кабинете, Зинаида смотрела телевизор.

– Опять новости про этот вирус! – возмущалась она. – Опять всех иголками затыкают и повливают свою отраву. Вакцина, блин.

Хоть ее родители многое взяли из СССР – привычки, суеверия, приметы и прочее, но Зинаида была категорически против прививок и не желала даже слушать о них.

Ей надоело думать папиной головой. Она всю жизнь подчинялась его хотелкам и желаниям на счет нее, но с каждым годом она начинала винить именно отца, в том какая она стала.

Женщина часто вспоминала тот случай, когда отец повлиял на нее, чтобы она не принимала ухаживания одного молодого человека, потому что он, видите ли, был прогрессивных убеждений, спорил с ее отцом, что при советской власти не так уж было и хорошо. Отец тогда аж закипел и сказал: «Чтобы духа этого диссидента в моем доме не было».

А Зинаида очень любила его, он был ее первой любовью и последней. Отец, как та бабка, «отшептал», и вокруг Зинаиды больше кавалеров не водилось.

Часто Зинаида вспоминала свою первую любовь, мечтала, как у них появятся дети, как они построят свой собственный уютный домик, как она разобьет на участке огород и они заведут курочек. Всегда ее мысли прерывались чем-то неприятным: то вызовут на планерку, то начальник к себе затребует по поводу докладной на нее, то какая-нибудь надоедливая «тварь», по мнению Зинаиды, как прицепится и начнет хвастаться, какие у нее талантливые дети, как они семьей замечательно отдохнули на морях.

Зинаида в такие моменты закипала, как чайник, но сдерживалась до последней минуты, а потом уходила под каким-нибудь предлогом, лишь бы не слушать эту «тварь», потому как, если она продолжит, то Зинаида обязательно взорвется и придушит ее к чертям собачьим.

Вот и сейчас ей под руку начала говорить про вакцину ее сослуживица Наталья Алексеевна.

– Ну что вы, в самом деле, Зинаида. Это же обычное дело, укольчик поставят, и живите себе дальше с богом.

Тут Зинаида снова закипела.

– Да при чем тут бог! – повысила тон Зинаида. – А если я не хочу, чтобы в меня вливали непонятную жидкость. У нас что в законе написано? А? Что вакцинация – дело добровольное, а где ж тогда получается, что она добровольная, если принудительная?

– С чего вы взяли, Зиночка?

– А с того, Наталья Алексеевна... – произнесла Зинаида с акцентом на имя и отчество, чтобы дать понять, что фамильярности она не потерпит, – ...что каждый год наш начальник на ковер вызывает тех, кто отказывается прививаться и угрожает лишить премии или впаять выговор с занесением в личное дело. Вы как ребенок, Наталья Алексеевна. Как ре-бе-нок.

Наталья Алексеевна надулась и вышла из кабинета.

– Дура! – сказала Зинаида, после того как за сослуживицей захлопнулась дверь.

В этот раз Зинаида решила настоять на своем, а не выполнять чьи-то советы, будь то отец или кто-то другой, и прямо заявила начальнику, что прививаться не будет.

– Новикова! – повысил тон Петр Сергеевич, начальник следственного изолятора. Его лицо стало багроветь, он стал похож на помидор. – Ты опять за свое!

Петр Сергеевич был тучным мужчиной с круглым выпирающим животом. В свои сорок пять он был похож на здоровенного борова.

– Что хотите, то и делайте, а колоться не буду, – безапелляционно заявила Зинаида Петровна. – Мне пора работать.

Она поспешила ретироваться из кабинета, не дав вышестоящему руководству закончить. Спорить с ней, а тем более уговаривать ее сейчас было бесполезно.

Медчасть работала в усиленном режиме. Первыми в очереди на вакцинацию были сотрудники тюрьмы и заключенные, осужденные за преступления небольшой и средней тяжести, а тех, кто был осужден за тяжкие и особо тяжкие преступления, оставили на самый конец. Вакцинация пока обошла стороной недавно переболевших и тех, кому по показаниям ставить вакцину было нельзя, да еще и Зинаиду Петровну, которая постоянно отмахивалась от настойчивых сотрудников медчасти.

– Ой, смотри, Зинка, не допустим тебя до работы!

– Напугали кота сосиской, – парировала Зинаида Петровна и шла себе дальше по делам.

Каждый день заключенных приводили, кололи и уводили. В тюрьме был ажиотаж, постоянно по коридорам сновали заключенные в сопровождении конвоя.

– Когда ж это уже закончится в конце концов! – возмущалась Зинаида Петровна. – Кругом бардак!

Действительно, вакцинация выбила всех из привычного режима работы. Налаженный рабочий график Зинаиды постоянно менялся, приходилось очень часто сопровождать заключенных в медчасть и обратно.

Через несколько дней после вакцинации первым привитым стало плохо. Сотрудники тюрьмы все реже и реже выходили на работу, сославшись на плохое самочувствие.

– Фигня все это ваша вакцина, как болели люди, так и болеют, – поспешила посетовать Зинаида Петровна своему начальнику, встретив его в коридоре с носовым платком. – Вот и вы заболели. Помогла вам ваша хваленая вакцина? А?

– Да хватит тебе ворчать, Новикова, – шмыгая носом, сказал начальник. – Сделай лучше мне чайку с лимончиком, а то я совсем расклеился. Людочка тоже заболела, некому мне теперь кофию с чаём носить. Я теперь вместо нее бумаги разгребаю. Плохо мне без секретаря.

– Вам бы отлежаться, – сменила гнев на милость Зинаида Петровна, видя, как плохо выглядит ее начальник.

– Какой тут. А кто работать-то будет? Вон уже полштата на больничном.

Зинаида Петровна твердой походкой отправилась в кабинет секретаря, чтобы налить горяченького начальнику. Напоив шефа чаем, она все той же твердой походкой отправилась исполнять свои обязанности. Проходя по коридору и заглядывая в полупустые кабинеты, она глядела на вялых сотрудников и молчаливо мотала головой.

– Ну как вы, Наталья Алексеевна? – спросила Зинаида Петровна, остановившись у кабинета своей сослуживицы.

– Плохо, Зиночка. Температура уже почти под сорок, – сказала Наталья Алексеевна, складывая в сумку телефон и зарядное устройство. – Домой пойду, сил нет.

– Ну выздоравливайте, – буркнула надзирательница и пошла на третий этаж.

Зинаиде Петровне предстояло много работы. На нее свалились дополнительные обязанности, в связи с болезнью сотрудников тюрьмы. Она поднялась на третий этаж и начала обход режимного корпуса. Время близилось к обеду, и в коридоре стоял запах еды.

– Привет, Михалыч, – сказала Зинаида Петровна пожилому мужчине лет шестидесяти.

Худощавый Михалыч сгорбившись раскладывал еду по чашкам, протягивал в откидное окошко камеры (кормушку) и изредка поворачивал голову и чихал уткнувшись в плечо.

– И тебе, Зинаида, привет.

– Тебя тоже зацепила эта зараза?

– И не говори, сил нет, а мне еще два этажа кормить.

– Ты что? Один? А где остальные? – спросила Новикова, оглядываясь по сторонам.

– Все слегли с температурой. Нас двое на кухне, я и Дмитрич.

– Ну давай я тебе помогу.

Зинаида Петровна взяла чашку, подошла к окошку и, заглянув внутрь камеры, пробасила:

– А ну подъем, еду забирайте. Да живей!

Заключенные нехотя вставали со своих кушеток. Некоторые, не в силах даже поднять головы, лежали и тряслись под одеялами. Их бил озноб.

– На! Соседу своему передай, – возмущенно сказала Зинаида Петровна и сунула тарелку одному из зэков.

– Почти все лёжкой лежат, видать сильная зараза всех подкосила, – заметил Михалыч и снова чихнул.

Накормив весь спецконтингент, Зинаида Петровна вернулась к себе в кабинет, чтобы тоже немного перекусить. Пока она помогала Михалычу, сама чуть не осталась без обеда.

В связи с болезнью половины обитателей тюрьмы, исполнять свои обязанности Новиковой как оказалось проще всего. Почти все зэки находились на своих местах в камерах. Никто не ходил на работу и учебу. На прогулки выходили лишь единицы. Все больше народу отказывалось от еды. Коридоры исправительного учреждения опустели, и недавняя суматоха сменилась полным затишьем.

Проходя по коридорам учреждения, Зинаида Петровна постоянно слышала одну и ту же «музыку»: кашель, чихание и стоны.

Спустя несколько дней положение в тюрьме ухудшилось. Заключенные стали буйно себя вести и кидаться друг на друга. Из-за массовых беспорядков пришлось рассаживать буйных в одиночки, а незараженных особо опасных преступников, сидевших в этих самых одиночках, пришлось пересаживать в обычные камеры общего режима.

Однажды сидя вот в такой камере общего режима мужчина по имени Василий, переведенный из одиночки, разговаривал со своим сокамерником.

– Повезло, что вакцину нам с тобой не вкололи, а то подыхали бы мы сейчас, как зверье в этих одиночках, – улыбнувшись, сказал Василий.

– Ну да! – протяжно ответил сокамерник. – Хоть нормально почалимся здесь, а то в одиночке уже запарился сидеть.

Василий Шмытов, пятидесятипятилетний заключенный, отбывал наказание за совершение преступления с отягчающими обстоятельствами. Он считался особо опасным преступником и содержался в одиночке, так как убил несколько человек с особой жестокостью.

Когда Вася был еще подростком, родители заметили его нездоровый интерес к убийствам. Он не боялся вида крови и спокойно смотрел на изуродованные части тел в ужастиках. Тогда родители считали, что это хорошее качество, потому как думали, что их сын сможет стать хорошим хирургом. Но родительским мечтам не суждено было сбыться.

Мальчик рос, но о поступлении в медицинский вуз и речи не шло. На вид милый мальчик внутри оказался настоящим маньяком. В сорок лет Василий совершил зверское убийство, о котором трубили все местные СМИ. Он убил и расчленил своих родителей, а так же свою девушку. Части тела он закопал в разных частях города.

На допросе Василий вел себя спокойно, всегда мило улыбался и рассказывал о своих деяниях спокойно, без тени сожаления. Врачи всерьез задумались о его психическом здоровье, но проведя все тесты, отклонений в психике Василия не нашли. Его поместили в Кузнецкую тюрьму, в одиночку. Самое страшное наказание для страшного человека.

Глава 14. Смертоносная эпидемия

Июнь 2021 года был в разгаре. В разгаре была и эпидемия. Зинаида Петровна уже не уходила с работы, а ночевала прямо у себя в кабинете на кушетке. Начальник СИЗО и другие малочисленные работники так же не покидали своих рабочих мест.

В шесть часов утра пропищал будильник на телефоне. Зинаида Петровна с легкостью открыла глаза и села на кушетке, скинув с себя плюшевый плед.

За окном вовсю щебетали утренние пташки, солнышко робко прокрадывалось в решетчатые окна тюрьмы.

Переодевшись в униформу: темно-синие брюки, белую рубашку и китель, она протопала в туалет, чтобы совершить утренние процедуры. Заглянув в кабинет начальника, она заметила, что тот неподвижно лежит на диване. «Не буду будить», – подумала Зинаида и проследовала дальше по пустому коридору. Раньше утром здесь было не протолкнуться, все сновали туда-сюда выполняя свои обязанности. Сейчас же почти все кабинеты были заперты, а сотрудники отправлены на больничный.

Совершив утренние процедуры, Новикова отправилась выполнять свои обязанности. Первым делом она заглянула на кухню, чтобы убедиться, что заключенных сегодня накормят.

– Михалыч, ты здесь? – пробасила надзирательница.

Из подсобки выглянула голова Дмитрича.

– Спекся Михалыч, с температурой свалился. Я тут один.

– И как ты сегодня? Один справишься?

– А чё тут справляться. Со вчера еще еды полно осталось. Заключенные вообще не едят почти, все пластом лежат и от еды отказываются.

– Давай грузи баланду и поехали харчи раздавать, – решила разбавить угнетающую обстановку своим юмором надзирательница.

Дмитрич – Сергей Дмитриевич Зацепин, мужчина пятидесяти лет от роду, был заключенным. Он находился на облегченном режиме, работал в столовой и проживал в блоке для хозобслуги.

Худощавый мужчина толкал впереди себя каталку, на которой стояли две кастрюли со вчерашним куриным супом, пара чайников с компотом из шиповника и тазик с нарезанным хлебом. Позади него шла мощная фигура надзирательницы.

Они шли по коридору третьего этажа режимного корпуса, где находились камеры с заключенными. Уже в коридоре они с Дмитричем услышали крики и непонятный шум. Они заглянули в первую камеру, открыв на массивной железной двери кормушку. То, что они там увидели, повергло их в шок. На полу без движений лежал заключенный, а над ним, сидя на коленях, склонились пара других зэков и поедали внутренности убитого. На полу была огромная лужа крови.

Дмитрича сразу вывернуло наизнанку. Он склонился вдоль стены и схватился за живот, спазм сводил все внутренности заключенного.

Зинаида, немало повидавшая на своем веку, еле сдержала позывы. Взяв себя в руки, она выкрикнула:

– Вы что творите, гады!

Зэки поедавшие внутренности своего сокамерника резко повернули головы на звук ее голоса. Один из них ощерился, выронил из рук кусок мяса и, рыча, кинулся на дверь камеры. Послышался глухой стук, и Зинаида Петровна быстро отдернулась назад. Зэк протянул руку в отверстие в двери и пытался дотянуться до надзирательницы.

– Что за хрень происходит? – только и смогла сказать Зинаида.

Она хотела схватить руку зэка и запихать обратно, но теплая вязкая кровь на его руке никак не давала ухватиться за нее и постоянно соскальзывала. Тогда Зинаида ударила дверцей кормушки по руке в надежде, что зэк от боли засунет руку обратно, но он словно не чувствовал боли. Она саданула кормушкой сильней, послышался хруст кости, но зэк продолжал с остервенением тянуться к своей добыче.

Вскоре из соседней камеры послышались глухие удары и крики:

– Выпустите! Выпустите!

Зинаида приоткрыла кормушку и заглянула в камеру. Прямо в окошке показалось лицо перепуганного зэка. Он орал как резаный:

– Он хочет сожрать меня!

– Кто? – выкрикнула надзирательница прямо в лицо заключенному.

Но зэк не успел ответить, и Зинаида увидела, как другой заключенный, похожий на труп, с диким рыком повалил живого и вцепился ему в шею. Тот заорал, и из его вен брызнула кровь.

Зинаида рывком закрыла дверку кормушки и с выражением полного ужаса побежала на пост охраны. Дмитрич последовал за ней. На всех постах раздались три продолжительных звуковых сигнала, означающих «Общая тревога». Сигнал тревоги застал врасплох надзирательницу и ее напарника. На секунду они остановились и огляделись по сторонам. Сердце заколотилось сильнее. Зинаида трясущимися руками пыталась открывать отделительные решетки в коридорах режимного корпуса, но с каждым разом у нее получалось все хуже и хуже. Дмитрич с опаской озирался и нервно постукивал ногой, когда видел, что Зинаида не может справиться с замком на очередной двери и предлагал ей свою помощь.

– Ага, щас прям, так я тебе и дала ключи, – с недоверием выпалила надзирательница.

Наконец добравшись до лифта, они с Дмитричем спустились на первый этаж и заскочили в помещение дежурного помощника начальника следственного изолятора, сокращенно ДПНСИ. Это был мужчина сорока пяти лет, среднего роста, темноволосый с густыми усами. В его кабинете все стены были завешаны экранами, транслировавшими картинки с камер видеонаблюдения.

– Петрович, ты уже в курсе, погляжу?

– Еще бы, я в ах...е, – сказал дежурный Андрей Петрович, тыкая пальцем в телевизионные экраны.

– Ты сигнал тревоги включил?

– Ну а кто ж! Тут такое творится, глянь.

Зинаида беглым взглядом пробежалась по экранам телевизоров пытаясь понять, насколько все плохо в тюрьме. Брови на лице надзирательницы поползли наверх, когда она увидела, что творится внутри камер.

Там было сплошное месиво. Одни заключенные разрывали на части других заключенных. Везде слышались душераздирающие крики, от которых мурашки бежали по спине и волосы становились дыбом.

– Начальник в курсе? – выпалила Зинаида Петровна.

– Не могу ему дозвониться.

– Ладно, давай еще пытайся и вызывай конвой, – скомандовала надзирательница.

Пока дежурный вызывал вооруженный конвой и пытался дозвонится по внутренней связи начальнику СИЗО, Зинаида Петровна решила, что ей тоже не помешает вооружиться. Совсем недавно приняли закон, разрешающий сотрудникам ФСИН в свободное от службы время носить при себе оружие. Ее пистолет Макарова в данный момент находился на контрольно-пропускном пункте. Каждое утро Новикова сдавала свой ПМ на временное хранение младшему инспектору на КПП, он выдавал ей жетон, а оружие запирал в шкафчике. А вечером, перед уходом домой, надзирательница забирала свой ПМ обратно. Она сунула руку в карман и проверила на месте ли жетон, когда поняла, что он на месте, Зинаида вздохнула с облегчением.

– Дмитрич, ты будь здесь с Андреем Петровичем, а я за пистолетом, – сказала надзирательница и тяжелой поступью потопала по коридору.

Преодолев безлюдный коридор, она спустилась по лестнице на КПП. Младшего инспектора на месте не оказалось. Поняв, что промедление смерти подобно, Зинаида Петровна открыла шкафчик, не дождавшись сотрудника КПП. Нацепив на себя кобуру, она вернулась к дежурному.

– Ну что, ты доложил начальнику?

– Трубку не берет.

– А конвой?

– Уже в пути, сказали, через пять минут будут.

– Тогда я к начальнику, – запыхавшись, сказала Зинаида и вышла от дежурного.

Поднимаясь по лестнице, надзирательница услышала шаркающие шаги сверху и странное гортанное рычание. Она подняла голову и увидела своего сослуживца, того самого младшего инспектора КПП, который почему-то шатался по второму этажу, а не сидел у себя на КПП.

– Володя! Где тебя носит? – спросила Зинаида Петровна.

Тот смотрел на нее своими мутными глазами. Посеревшая кожа была покрыта трупными пятнами. Вены синюшного цвета растекались по всему телу. Губы почернели, а изо рта текли темно-бордовые слюни.

Двигался сослуживец неестественно, волоча за собой ноги. Он зарычал и бросился на нее, придавив к стенке на лестничной площадке между этажами. Справиться с надзирательницей было не так-то просто, при ее-то двухметровом росте. Ходячий труп доходил ей лишь до подбородка. Он вцепился в нее своими ледяными руками и пытался добраться до шеи, клацая зубами. Зинаида Петровна схватила сослуживца и боевым приемом завернула ему руку за спину, прижав его всем своим телом к стене. Ходячий труп уперся лицом в стенку и продолжал рычать.

Она была в замешательстве, что с ним теперь делать? Чтобы связать буяна, нужны были наручники, а она, как назло, забыла их с утра прицепить к набедренному поясу.

– Да успокойся ты, – пыхтела Зинаида, прижимая труп.

Она чувствовала холод от его тела. Она не могла понять, живой этот человек или нет? Ну раз он холодный – значит, покойник, а покойник ходить не может. А раз он ходит, отсюда вывод, что скорее он живой, чем мертвый.

Ходячий труп все яростнее вырывался из плена надзирательницы. Силы ее покидали, она устала держать сослуживца, отпустила его и резко отошла назад. Он развернулся и снова пошел на нее.

Зинаида выставила перед собой пистолет и предупредила:

– Стой! Или я буду стрелять.

Но сослуживец не слышал ее, в данный момент его интересовало лишь одно – утолить голод, так мучивший его.

Зинаида выстрелила в ногу. Пуля вошла в плоть, на штанах образовалась рваная дыра, но сослуживец даже не заметил этого и продолжил идти на нее. Послышался еще один выстрел и пуля попала в живот. Белая рубашка моментально пропиталась темно-бордовой жидкостью, но сослуживец продолжил идти на Зинаиду как ни в чем не бывало.

Надзирательницу затрясло. Руки предательски задрожали. Она видела такое впервые, чтобы человек после двух ранений продолжал идти, даже не замечая их.

– Что с тобой не так? – испуганно закричала Зинаида.

Она медленно отступала назад. Ей срочно нужно было принимать решение, и она его приняла. Последовал еще один выстрел. Пуля попала в голову. Сослуживец упал вниз лицом и больше не шевелился. Зинаида облокотилась на стенку и посмотрела на труп. «Я убила человека! – пронеслось у нее в голове. – Меня посадят!»

Страх сковал ее движения. Еще с минуту она стояла не в силах двинуться с места. Наконец из ступора ее вывел звук на этаже.

Зинаида шла по стеночке второго этажа не помня себя. Она собиралась с мыслями. Что происходит? Куда я попала? Может, это сон?

В кабинете начальника послышался шорох и гортанное рычание.

– Ну вот опять, – Зинаида замерла и уставилась в дверной проем. Вскоре из него показался ее начальник, вернее сначала выплыло пузо, затем уже он сам. Лицо все перепачкано кровью, изо рта торчит кусок мяса и покачивается из стороны в сторону, разбрызгивая капли крови. Начальник медленно повернулся к Зинаиде. Его мутные глаза несколько секунд разглядывали надзирательницу. Руки непроизвольно дернулись, и он медленно пошел на нее.

– Петр Сергеевич, стойте! Стрелять буду, – Зинаида уже держала перед собой пистолет.

Руки никак не могли перестать трястись.

– Божечки! Что же это такое творится-то, – блеяла Зинаида, которая совсем недавно сетовала на бога.

Начальник продолжал наступать.

– Петр Сергеевич! Вам в медчасть надо, – Зинаида все еще пыталась уговорить своего начальника.

Но он ее не слышал, его единственное желание было наброситься на нее и утолить свой звериный голод. Он уже был от нее в нескольких шагах.

Зинаида боролось со своим страхом. Вышколенная жить по уставу и подчиняться высшему составу, она никак не могла выстрелить в своего начальника.

Она начала отступать назад, пока не уперлась в подоконник. Начальник бросился на Зинаиду, но так и не смог осуществить свой захват. Прозвучал выстрел, и тело с грохотом упало на бетонный пол. Зинаида сползла по стеночке и закрыла ладонью рот. Через несколько секунд до нее дошёл смысл случившегося, и она завыла белугой. Сначала Зинаида отвернулась и старалась не смотреть на своего начальника. Из-под его головы большим пятном вытекала кровь, медленно приближаясь к ее ногам. Она закрыла глаза и еще с минуту обдумывала увиденное. Она сопоставила все в голове и ее осенило. Вскоре она начала шептать себе под нос.

– Что происходит с людьми? Ох уж эта чертова вакцина. По-любому это все из-за нее, – рассуждала Зинаида Петровна. – А я говорила, что не надо прививаться.

Голос ее начинал усиливаться, она говорила все громче и громче.

– Говорила же! – выкрикнула она в лицо начальника. – Столько людей сгубили! Твари!

Она злобно посмотрела на своего начальника.

– А ты гнида толстопузая, все твердил: надо прививаться, надо прививаться. Вот получи теперь за это пулю в лоб.

Зинаида вытерла слезы рукавом, встала на все еще трясущиеся ноги и огляделась по сторонам. Внизу послышался шум, и она вздрогнула.

– Надо валить отсюда, – самой себе сказала надзирательница. – А то еще загрызут ненароком.

Разглядывая тело начальника, она остановила свой взгляд на воротнике кителя. На нем красовался геральдический знак – эмблема Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) на которой был изображен щит с изображением в центре «столпа Закона», наложенного на перекрестье меча и ликторского пучка. Данную эмблему носил высший начальствующий состав.

Зинаида рывком сняла эмблему с воротника кителя начальника, обтерла ее от крови и прицепила к себе на китель, предварительно отшвырнув свою в сторону. Презрительно плюнув в тело Петра Сергеевича, который теперь неподвижно лежал, распластавшись на полу, ехидно заметила:

– Заслужила, товарищ начальник. Теперь я сама себе командир.

Крепко удерживая пистолет в руке, она двинулась по коридору, пристально вглядываясь в каждую движущуюся тень. «Надо отсюда выбираться!»

Новикова вернулась на пост охраны. Ее бледное лицо сразу бросилось Андрею Петровичу и Дмитричу в глаза. Они сочувственно глядели на нее.

– Мы всё видели по камере. Ну как ты?– спросил Андрей Петрович.

– Такая чертовщина творится, что одному богу известно, что это за херня, – облокотившись о стол, сказала надзирательница. – Я в Володю два раза выстрелила, а ему хоть бы хны. Он даже не поморщился. Только выстрел в голову его остановил.

– Что делать-то будем?.. – спросил Андрей Петрович и покосился на геральдический знак на кителе Зинаиды, а потом следом добавил: – ...начальник!

Зинаида Петровна пропустила слова на счет начальника мимо ушей, с минуту стояла с задумчивым видом, а потом добавила:

– Давай рассуждать здраво, – сказала Новикова. – Если вакцину кололи всем подряд по всей России, то значит такой эффект должен быть везде, не только у нас. – А потом словно озарило ее, она добавила: – Слушай! С этой работой совсем телевизор не смотрим и новостей даже не знаем, а ну-ка включай, – обратилась надзирательница к Андрею Петровичу.

Он беспрекословно повиновался своему «новому начальнику». По всем каналам транслировалась одна и та же новость: «Всем необходимо оставаться дома и ни в коем случае не выходить на улицу во избежание заражения опасным вирусом. По предварительным анализам российские вирусологи предположили, что в вакцину от гриппа каким-то образом попал вирус БЕШЕНСТВА. Возможно, это была непреднамеренная ошибка ученых, так сказать, человеческий фактор, но и биотерроризм никто не исключает. Ведется расследование. Ученые делают все возможное, чтобы предотвратить распространение вируса...».

– Бешенство в вакцине? – присвистнул Дмитрич. – Вот это номер. Хорошо мне ее не вкололи, я аллергик.

– И мне, – с отсутствующим взглядом сказал Андрей Петрович. – Я только гриппом переболел, вот и пронесло.

– Кому еще не ставили вакцину? – задала риторический вопрос надзирательница и тут же ответила: – Особо опасные у нас остались не привиты, а они сейчас в камерах общего режима сидят. Нужно выводить выживших из тюрьмы. Здесь оставаться нельзя.

– А куда их девать? – спросил Андрей Петрович.

– Может, распустить их, то есть нас? – наивно предложил Дмитрич.

– Ага! Щас, – удивленно сказал Андрей Петрович. – Чтоб нам потом головы оторвали за самоуправство. Они в безопасности. К ним привитых не подсаживали, так что пусть пока посидят.

Зинаида Петровна уставилась в экраны видеокамер. Ее внимание привлек мужчина, бродивший по коридору первого этажа.

– А это еще кто? – прищурившись спросила надзирательница, внимательно разглядывая мелкую фигуру на экране.

– Ёклмн, да это ж Михалыч, – сказал Дмитрич, и лицо его побелело словно мел.

На мониторах камер, установленных на первом этаже, стали появляться блуждающие фигуры. Они бродили по коридорам, расшатываясь из стороны в сторону. Одежда вся была в крови, лица пугали своей мертвенной бледностью. Это заключенные из хозяйственного корпуса выбрались наружу. Данный режим был облегченный, там были комнаты с обычными межкомнатными дверьми, которые с легкостью можно открыть или выбить.

– Так что получается, это уже не люди, а ходячие трупы какие-то? – спросил Андрей Петрович.

– Похоже на то, – ответила Новикова.

Андрей Петрович пристально разглядывал мониторы. Трупов в коридорах становилось все больше.

– Да тут никак зачистка нужна, – заметил он.

– А до нас они не доберутся? – спросил Дмитрич, переживая за свою шкуру.

– Не должны, отсекающие решетки между корпусами их сдержат, – сказал дежурный. – Но и нам теперь к опасникам не пробраться. Путь к лифту заблокирован. Как вытаскивать их будем?

– А где конвой? – поинтересовалась надзирательница.

– Не знаю, сказали, будут через пять минут, но уже десять прошло.

– Ладно, подождем, а как там у опасных дела? – спросила новая начальница разглядывая мелкие фигуры на экранах.

Шестеро особо опасных преступников сидели в камерах и тревожно озирались по сторонам. В соседних камерах слышались приглушенные стуки, крики и странное рычание. Некоторые, припав ухом к двери, пытались разобраться, что происходит. Один из опасных зеков несколько раз надавил на кнопку вызова администрации. На панели дежурного загорелась красная кнопка. Затем зэк подошел к видеокамере, установленной в верхнем углу над входом и выкрикнул, что пора бы их покормить.