Текст книги "Маленький дьявол"

Автор книги: Ирина Оловянная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 15

Ворча на некоторых, которые слишком много о себе воображают, Ружеро остался на вторую двухчасовую вахту. Я был доволен: если что и произойдет, то в середине ночи. Только сходил проверить ребят в укрытии: нет, Гвидо не заснул и давал мечущемуся Паоло пить. Когда я вернулся, Ружеро внимательно прислушивался к тому, что происходит на скальной стенке под нами. Он показал пальцем вниз и сделал движение, как будто лезет наверх. Я понимающе кивнул, мы выбрали себе камни поувесистее и затаились. Эрато[16]16
  Эрато – муза, покровительница лирической поэзии и эротических стихов.


[Закрыть] – маленькая луна Этны – была на нашей стороне, то есть светила так, что мы могли высунуться за бруствер и нас бы никто не заметил. Мы подождали, пока рука десантника сорвалась с какого-то выступа, услышали смачное ругательство и от души огрели несчастного по кумполу. Вряд ли он сумеет что-нибудь объяснить, когда окажется внизу, – сорвался человек, что поделаешь!

В четыре Алекс отказался идти на пост, вызвавшись подежурить у Паоло.

– Потом сам же будешь доволен, – заявил он с хитрющим видом.

Я догадался, что он собирается сделать, но вовремя прикусил язык: и так уже парня дураком обозвал, не буду портить ему триумфальную победу разума над обстоятельствами.

Перед рассветом я предложил Ружеро незаметно подсмотреть, что Алекс будет делать: все правильно, тот разорвал по шву все полиэтиленовые пакеты, какие только смог найти, и сейчас раскладывал их по скалам, осторожно прижимая края камешками.

Воды осталось меньше двух литров, так что полтора-два стакана, которые соберет Алекс, будут, прямо скажем, не лишними. Жаль только, что отжать плащ-палатки у нас сил не хватит, можно разве что язык к ним приложить… Или, когда взойдет Феб, положить полиэтилен поверх тента.

Больше ничего не происходило. Мы откопали бластеры и ждали, ждали, ждали.

«Синие ястребы» – боевые катера с кальтаниссеттовским гербом на борту – прилетели в половине десятого. Дальше было неинтересно: капитуляция лодки, которую хитрый проф, оказывается, запер в бухте – правдоподобная имитация подводной системы залпового огня была создана трудами синьора Арциньяно, перепрограммировавшего систему сканирования дна; эвакуация на одном из боевых катеров.

– Эй, ребята, вам не надоело здесь жариться?

Ребятам надоело.

Беспорядка около гостиницы, в холле и в ресторане было гораздо больше, чем вчера утром во время тревоги. Сопроводив носилки с Паоло к врачу и выслушав заверения, что с ним все будет в порядке, мы включились во всеобщую суматоху.

– Ну и влетит же мне! – сказал Алекс.

Мы расхохотались: в жизни не слышал ничего смешнее. Бедолаге влетело: его трясли и тискали в четыре руки под громкие причитания: «Если ты еще когда-нибудь…» Что тогда будет, осталось невыясненным – зацелуют насмерть, надо полагать.

Проф подошел ко мне сзади, развернул и прижал к себе. Я опустил голову: гомеровские герои могут лить слезы хоть ведрами, это их дело…[17]17
  Литературная традиция, запретившая мужчинам плакать, возникла не так давно: ещё д'Артаньян падал в обморок и рыдал над телом Констанции.


[Закрыть]

Нет, сегодня слишком много нежностей на одного маленького, непривычного к ним Энрика! Ларису не остановили ни моя грязная физиономия, ни бластер, впившийся ей в бок.

– Теперь, наверное, все разъедутся, – проронила Лариса.

– Да уж, лежать на этом пляже еще долго никому не захочется. Какой у тебя мейл?

Мы обменялись адресами. Вскоре Ларису позвала мать: синьора Арциньяно срочно отзывали в Нью-Палермо. Они уезжали. Но мы же живем в одном городе!

– Ты не хочешь разоружиться? – поинтересовался проф.

– Нет, но придется, – ответил я.

– Я тебя утешу: в номере есть ванная, а в ней горячая вода.

Вот так всегда! В самый волнующий момент! Все же отмываться я пошел.

Глава 16

Мы с профессором уехали в Нью-Палермо только на другой день. Тоже по вызову. Зачем-то мы понадобились «великому полководцу» синьору Мигелю. Впрочем, ирония неуместна. Читая новостные ленты за последние дни, я не мог не восхититься красотой его военных операций.

Синьор Мигель выиграл (как раз когда мы с ребятами сидели на скале) большое авианосное сражение против объединенного флота трех кланов, Джела, Трапани и Кремоны – может быть, такого на Этне никогда и не случалось (историю-то никто не знает), – ловко сыграв на внутренних противоречиях этой непрочной коалиции. Кроме того, он сорвал все (а их было несколько) планы захвата заложников – вроде того, что враги пытались реализовать на Липари. Десантный корабль, который направлялся к нам со стороны города, был захвачен, и в результате остроумной радиоигры экипаж лодки убедили в том, что их действия поддержат с другой стороны острова. Вот почему они провели так удивившую меня лобовую атаку. Когда же они поняли, что с ними играют, оказалось уже поздно, и они двадцать часов бились в стенку, которой не было!

Сейчас победитель диктовал свои условия. И в отличие от этого идиота Тиглатпаласара,[18]18
  Имеется и виду ассирийский царь Тиглатпаласар III (годы правления 745–727 до н. э.), проводивший политику террора на завоеванных землях, нередко усмиряя их до состояния кладбища. Завоеванная таким образом территория не приносила дохода и отнимала ресурсы, необходимые для ее удержания. Продолженная при его (Тиглатпаласара) потомках, такая политика явилась одной из основных причин гибели ассирийской цивилизации.


[Закрыть] был весьма умерен.

Мне показалось, что я знаю, чем заняты по крайней мере восемьсот терабайт на диске в компе синьора Мигеля.

– Опять поедем в резиденцию, – сообщил мне проф за завтраком.

– Новая работа?

– Да.

От привычки напускать туману на самые простые вещи проф так и не избавился. Неважно, как именно мне придется сунуть голову в пасть льва (на гербе Джела изображен лев), я узнать всегда успею.

Уже знакомый вагончик метро; зверское сканирование на входе; знакомая гостиная.

Синьор Мигель поднялся нам навстречу.

– Поздравляю, – сказал он профу, пожимая ему руку, – подлодка нам не помешает, а метод просто великолепен. В вашем стиле. С боевым крещением, Энрик, – добавил он, пожимая руку уже мне.

– Спасибо, но я не могу считать это первым боем. Слишком много было всего…

– Все предыдущие были в кресле.

– Для меня это, ну… не важно, что ли.

Синьор Мигель убрал свою неестественную улыбку:

– У меня есть для тебя работа, очень важная и очень сложная.

– И очень срочная? – спросил я.

– По счастью, нет.

У меня отлегло от сердца: сложная работа быстро не делается.

Синьор Мигель включил изображение на большом экране. Это была фотография какого-то небоскреба.

– Узнаешь?

– Нет, я же не бываю в городе.

– Это новое офисное здание корпорации Вальгуарнера. Восемьдесят этажей, новейшая тепловая защита от прослушивания, тройное сканирование, датчики напряженности на каждой стене, двойной плотности сеть против минироботов, и это еще не все. В этом здании есть одна вещь, которая мне очень нужна.

– Объем, вес, местоположение? – Я решил быть профессиональным и деловитым.

– Чип, размерами пять на пять миллиметров, приклеен к стене в одной из комнат на четвертом этаже.

– Сигнализация?

– Никакой, это наш человек оставил.

– Известно, в какой комнате?

– Известно даже, на какой стене. Но наши аналитики не смогли придумать способ провести туда, скажем, мини-робота, даже если бы там не было сети против них. Вот здесь, – синьор Мигель протянул профессору компакт-диск, – все, что мы знаем об этой крепости.

* * *

Дома проф перекачал себе на комп «досье небоскреба» и бросил компакт-диск мне:

– Хватит приходить на готовенькое, иди думай! Вечером обсудим.

Ну ничего ж себе! Да я уже год мечтаю, чтобы мне позволили принимать участие в разработке маршрутов – и вот, пожалуйста, я, оказывается, нахально «прихожу на готовенькое». Ладно, обижаться некогда, тут думать надо.

Следующие два дня я безвылазно просидел за компом, изучая систему охраны здания, так что профессор силком отправлял меня тренироваться.

Еще через несколько дней я наметил маршрут первого выхода и отправился посоветоваться с Мышем. Засидевшийся без дела Храбрый Парень был готов идти хоть в кошачий приют, так что советчик из него оказался никуда не годный. Неважно, лишь бы на рожон не лез.

Наутро мы с Мышем были готовы к работе. Меня опять облепили датчиками – проф не оставляет попыток как-нибудь понять природу моего дара. Они мне почти не мешают, а специальный усилитель упрощает Контакт и делает связь надежной.

Ну, пошел! Беготня по канализации не доставляет удовольствия ни мне, ни Мышу, зато она может быть опасной – мы с Парнем пережили там уже немало приключений. Отбиться от одной крысы – дело нехитрое, но крысы редко встречаются поодиночке. Тогда нас спасает скорость и сообразительность: ни одна крыса, например, не поверит, что можно пролезть сквозь металлическую вибрирующую спираль или пойти туда, где так явственно пахнет кошками.

На этот раз до цели мы добрались почти спокойно – две мелкие стычки в местах, где нам приходилось покидать идущие высоко вдоль стен кабели, не в счет. Одна из крыс просто испугалась раскрытого веером мышиного хвоста.

От пучка света убежать нельзя, но пока бластер повернется… Круто! У них, что же, ни одной крысы в здании нет? Оп, его дублируют. Вверх – уничтожать собственный силовой кабель ни один дурак не будет, наверняка у бластеров стоят ограничители. То место, где Мыш только что стоял, и то, куда он мог бы отпрыгнуть, по мнению устроителей этой засады, уже обуглились. Ладно, пойдем поверху. А зачем крысам транспортер? А, понял, в конце там мясорубка – создают запас фарша на случай осады? Или как?

С Мыша явно хватит. Надо уходить. Отступление, не триумфальное, но необходимое.

Дома бедный, обиженный Мыш залез на мое плечо и свернулся там, накрывшись хвостом.

«Мыш, знаешь, чего я боюсь?»

«Ну чего?»

«Щекотки. Ты хоть усами не шевели, а?»

Проф был не слишком доволен компании Мыша за обедом. Я рассердился:

– Как что-нибудь опасное – так Мыш…

– Вряд ли ему подойдет то, что едим мы, – примирительно сказал проф.

– Ничего, Мыш прекрасно умеет себя вести, и вообще ему нужно успокоиться.

После обеда я опять устроился за компьютером, а Мыш перебрался ко мне на колени. Что это с ним? Раньше он так себя не вел. Спрашивать Парня нельзя – получится, что я хочу от него избавиться. Медосмотр ему сегодня же. Жаль, что мышиных психологов на свете не существует. Мыши есть, а психологии нет.

Что-то я все дела забросил с этим небоскребом. А в почтовом ящике, между прочим, письмо от Ларисы. Хам я распоследний – кто бы по шее дал! Первое письмо должен был написать я. Кажется, она пока не обиделась, но если я откажусь пойти вместе погулять… Решительно выпятив подбородок, я отправился объясняться с профессором.

Я вроде той подводной лодки – бьюсь в стенку, которой нет. Хотя еще два месяца назад она была. Правда, меня довезут на элемобиле до охраняемой зоны, а потом, в определенное время, заберут. Ничего не поделаешь, время военное – надо терпеть. Официально мир заключен, но от всяких эксцессов никто и никогда не застрахован. Осчастливленный, я сел писать ответ Ларисе.

Пока я тренировался, проф устроил Мышу медосмотр.

– Энрик, – сказал он мне за ужином, – знаешь, сколько живут лесные мыши?

– Нет, – ответил я, холодея.

– Около трех лет. А нашему Мышу уже больше двух, и всякие приключения не добавили ему здоровья. Парню пора на пенсию. Хорошо только, он не знает, что смертен.

– Как это? Он же прекрасно знает, что попадать под удар бластера нельзя.

– Он реагирует на непосредственную опасность. Звери счастливее нас – они не знают, что умрут. Мыш проживет еще полгода, вряд ли больше.

Я погладил Мыша по шерстке – пусть нам с ним больше вместе не работать, но он все равно мне дорог, и я позабочусь, чтобы ему было хорошо.

Глава 17

Перед свиданием мне пришлось поднапрячься и выучить карту той фешенебельной части Палермо, которая контролируется нашей корпорацией и по которой нам с Ларисой можно гулять. Я же там никогда не был.

Плохо только, что проклятый небоскреб почти отовсюду просматривался и стоял у меня над душой, как символ моего поражения. А мороженое в Палермо оказалось еще вкуснее, чем на Липари, и тихих маленьких кафе – ничуть не меньше. И танцевать под негромкую мелодичную музыку было совсем не сложно.

Под конец я нагрузил Ларису коробкой конфет и красивым букетом (какие именно подарки от поклонников может принимать благовоспитанная девушка я выяснил заранее) и проводил ее домой.

А потом зашел в магазин игрушек.

– Какой хороший старший брат! – умилилась продавщица. Ха, в моем младшем братике два метра росту, ему двадцать лет, и увижу я его не раньше, чем через два года, когда он закончит курсы охраны.

Меня осенило, что делать с небоскребом, когда я устроился на сиденье присланного за мной элемобиля. Но Рафаэль ни за что не соглашался изменить маршрут, а объяснять ему что-либо я не могу – секретность, летучие коты ее покусай! Придется ждать до завтрашнего вечера.

Карауливший на входе в парк вредный Антонио потребовал, чтобы я открыл самую большую коробку: вдруг я приволок очередную бомбу. Я уперся: не открою. Нашу ссору прекратил проф:

– Энрик, это не взрывается?

– Нет.

– И не ядовито?

– Нет. Это вообще не опасно! – заявил я.

– Ладно, забирай.

Немного позже я поделился с профессором своей новой идеей. Мы долго спорили, в конце концов пришли к согласию и отправились спать уже заполночь.

Не знаю, с кем там спал проф, а я – в обнимку с огромным плюшевым медведем. С трех лет мечтал!

Только где я буду его прятать? Мою комнату убирают. Делать это самому? Не-е, хватит с меня приюта. И все равно не поможет: заходя ко мне, проф стучится довольно символически. Раньше и Габриелла так делала, но я ее отучил: бросил в нее подушку, а потом заявил, что был раздет. Медсестра рассердилась: «Я тебя во всех видах видела, даже на операционном столе!» Тем не менее больше она так не заходит. А что с профом делать? Подушкой его не напугаешь. Надо подумать. Ох-ох-ох, место для медведя мне нужно в любом случае: не могу же я вдруг устроить скандал и запретить ко мне заходить?! Проф обязательно захочет узнать, зачем мне это понадобилось.

Утром вопрос, куда деть медведя, встал передо мной во весь свой гигантский рост. Я поднялся пораньше, запер дверь и принялся искать большой тайник. Хм, стол запирается – в него и так никто, кроме меня, не полезет, – но мишка туда не поместится. А вот в платяном шкафу нашелся ящик, в который никто не заглядывает: там лежат дурацкие яркие рубашки, которые Габриелла одно время во множестве мне покупала. Ей понадобилось полгода, чтобы заметить, что я их не ношу. Я вытащил рубашки и запихнул туда своего Винни Пуха. Ох, а куда я теперь дену эти тряпки? Пока никто не видел, я зарыл их по одной в стожки скошенной травы: сегодня их сожгут, и никто ничего не заметит.

Не заметит?! Дожидайся. Черный дым стоял столбом, но проф не обратил внимания. Ну и хорошо.

Днем я приводил в порядок свои дела – не потому, что собирался умирать, просто накопились. Следовало поинтересоваться, как взламываются защиты, поизучать непрерывные функции и греческие мифы – благо все это доставляет мне удовольствие.

Потом я повесил на толстый дуб самодельную мишень и пару часов практиковался в стрельбе из лука. Не так сложно, как может показаться на первый взгляд.

Вечером я оделся попроще и погрязнее: пришлось специально соорудить на дорожке лужу и повозюкать по ней старые джинсы и рубашку.

В поход по местам боевой (в смысле беспризорной) славы меня сопровождали аж четыре переодетых охранника – проф настоял.

И я отправился на помойку. На двух первых свалках обитали такие большие собачьи стаи, что на удачу нечего было и рассчитывать. На третью я пролез через узкую щель в заборе, чтобы подразнить своих охранников: не будут же они проламываться через бетон. И влип – на свалке обитала крупная шайка беспризорников. Драться, по моим представлениям, они не умели, но их было слишком много, так что подоспевшая охрана оказалась не лишней. Зато после этой стычки меня бы не узнала даже Лариса. Хотя зрелище странное: по помойкам болтается мальчишка-беспризорник, а следом за ним, стараясь оставаться незаметными, – четверо здоровенных амбалов. После инцидента Марио хватал меня за шкирку всякий раз, когда ему казалось, что я собрался сбежать.

Удача улыбнулась мне только на пятой свалке из намеченных на сегодняшний вечер семи. Здешнее кошачье племя было велико и плодовито. А Контакт я наладил с местным Гераклом, не иначе. Здоровенный, потрепанный в боях котяра равнодушно принимал поклонение целой толпы пушистых кошечек.

Я предложил ему подвиги и славу – он согласился.[19]19
  Существует рассказ Продика из Кеоса о Геракле на распутье, где герою предлагается выбор между легким путем удовольствий и трудной дорогой подвигов и самоотречения. В Эрмитаже есть картина на этот сюжет.


[Закрыть] С самым независимым видом кот дошел до элемобиля и милостиво позволил мне посадить его на колени. Охранники, облегченно вздыхая, забрались следом, и мы направились в Лабораторный парк. По дороге я вновь вошел в Контакт с котом, объяснил ему, что теперь его будут звать Гераклом, и поведал историю жизни его тезки. И имя, и герой коту понравились, особенно двенадцатый подвиг.[20]20
  Двенадцатый подвиг Геракла – пленение Цербера.


[Закрыть]

Дома проф оглядел нас внимательно и велел Линде провести полную санобработку кота, а потом так посмотрел на Марио, что тот уменьшился в росте.

– Откуда у ребенка синяк под глазом? – с ледяным спокойствием спросил проф.

– Я сам виноват! – вклинился я.

– Ты себя не охраняешь, – отрезал проф.

Покрасневший Марио объяснил, как было дело. Я тоже был очень смущен: я не собирался его подводить.

– Понятно, – кивнул проф. – Энрик, топай к Габриелле, пусть она тебя осмотрит и смажет.

У Габриеллы оказался какой-то новый красящий медицинский аэрозоль: пшик – и синяк или ссадина не видны, а за сутки аэрозоль испаряется, будто бы вместе с синяком. Я его стащил: пригодится.

Утром отмытый Геракл оказался ярко-рыжим. И исцарапал мне все руки, прежде чем согласился не обижаться на мытье шампунем. Наша с ним премьера была назначена на завтрашнее утро, а пока мы с удовольствием прошли довольно заковыристую трассу и повалялись по траве, чтобы отбить запах шампуня – Геракл настоял.

Потом я пошел знакомить его с Мышем. Гастрономический интерес котяры к Храброму Парню я пресек, пообещав в случае чего снять с него шкуру и напялить обратно, вывернув наизнанку; это заявление я сопроводил такими подробными картинами прямо в кошачьем мозгу, что напугал бы не только Геракла, но и несчастного Марсия.[21]21
  Марсий – сатир, с которого по приказу Аполлона живьем содрали кожу.


[Закрыть]

Мыш не испугался – на то он и Храбрый Парень. Только предложил кормить кота получше.

На следующее утро законтаченного кота вынесли тайком за парковую ограду. Геракл предложил мне не очень беспокоиться и дать ему возможность самостоятельно дойти до места: ничего с ним не случится. Он и дошел – четырежды подравшись по дороге, каждый раз по собственной инициативе. Подрался бы и в пятый, но я пригрозил забияке еще одной санобработкой, если он будет иметь слишком потрепанный вид. Только поэтому мы добрались до небоскреба еще днем.

В подвале здания коты жили – долавливали последних попавших в эту западню крыс. Знакомство с местной популяцией сопроводилось еще одной дракой, на этот раз необходимой, и повторением тринадцатого подвига Геракла[22]22
  У царя Феспия было пятьдесят дочерей. Боясь, что дочери выберут себе плохих женихов, отец решил, что все они должны родить по ребенку от Геракла, который в то время проводил все дни, охотясь на льва. Поэтому Геракл провел в Феспиях пятьдесят ночей подряд. Правда, некоторые говорят, что он познал их всех за одну ночь, кроме одной, которая отвергла его ласки. Однако ее сестры родили Гераклу пятьдесят одного сына.


[Закрыть] (честное слово, о нем я коту не рассказывал). Разница только в том, что небоскреб принадлежал Вальгуарнеро, а не Джелу.[23]23
  Намек на льва на гербе корпорации Джела.


[Закрыть] Этот рыжий бандит меня в гроб загонит! На мои попытки пресечь безобразие котяра обиженно заявил, что оно необходимо для того, чтобы потом хвостом открывать здешние двери.

Геракл – прирожденный шпион из боевика: смокинг, дорогие сигары, доступные красавицы; босс враждебной корпорации со страху делает глупости и выбалтывает важные тайны. Жаль только, что боевики ужасно далеки от реальности.

Наконец, удовлетворенный и расслабленный, кот согласился поработать и, руководимый мною, обошел и внимательно осмотрел все углы огромного подвала. Я узнал много нового и интересного о системе охраны и коммуникациях небоскреба, но, на первый взгляд, толку от этого было мало.

Наверное, следовало этим и ограничиться, однако такую потерю времени хотелось хоть чем-нибудь оправдать. Поэтому Геракл задушил крысу, схватил ее зубами поперек туловища (надо будет ему зубы почистить, когда вернемся) и храбро пролез через входную дверь к первой линии обороны здания и секретов корпорации Вальгуарнеро. Дикий женский визг заглушил даже сирену поднявшейся тревоги: мы с Гераклом наивно попытались просочиться под турникетом. Кота поймали, просканировали и, ничего не найдя, за шкирку вышвырнули из вестибюля. Рассерженный Геракл предложил в следующий раз силой прорваться через охрану, перебив ее всю.

Обратно мы возвращались по уже темнеющим улицам. Я еще никогда не держал Контакт так долго. Похоже, что гора родила мышь – толку никакого.

Дома нас встретил ослабевший от хохота (по его собственному заявлению) проф.

– Ты это нарочно сделал, – обвинил он меня, – чтобы я не запрещал тебе ходить на эротические сайты.

Я обиделся:

– Все эти кошачьи обычаи не я придумал!

– Между прочим, пока вы развлекались, звонил синьор Мигель и интересовался, как наши успехи. Скажи спасибо, что я не продемонстрировал ему картинку с монитора.

– Покажите ее мне. Я кое-что заметил, но хочу проверить.

Запись подтвердила мою догадку: рассерженные на кота охранники не просканировали дохлую крысу. А если и занялись этим, то уже после того, как нас с Гераклом прогнали. Это давало нам шанс пронести в небоскреб мини-робота, который уберется оттуда сам, через подвал – благо коты электронику не едят, да и мы с Гераклом сможем его там подстраховать. Только надо сделать это, когда на посту будет та же смена.

В нашем распоряжении оставалось трое суток. Программирование робота – не наша забота, так что все это время я нещадно гонял Геракла по трассе, требуя от него послушания и сотрудничества: того, что было, мне во второй раз не пережить. К вечеру третьего дня я надоел ему настолько, что он сбежал куда-то в парк, залез на дерево и отказывался слезать. Спускать его вниз, отобрав управление, я не хотел: сам бы я такого никому не простил.

Пришлось обойтись домашними средствами: я проник на кухню и стащил здоровенный ломоть изумительно пахнущей красной рыбы. (Зачем? Мне бы и так дали.) Вошел в Контакт с котом и начал бродить по парку с рыбой в руках. Когда Геракл уловил запах, я это почувствовал и довольно быстро обнаружил своего лакомку. Сел под дерево и пригрозил, что съем эту рыбу сам. Геракл обиделся. Тогда я ему обещал, что больше сегодня гонять не буду. Он спустился, и мы помирились.

Вторая попытка проникнуть в здание с крысой в пасти оказалась почти точной копией первой, только на сей раз Геракла еще и приложили боком о стенку так, что он взвыл. Мы с ним спешно удалились в подвал дожидаться крысоробота. Там нашлись негодяи, желавшие обманом взять реванш у травмированного котяры, но Геракл доказал им (и мне), что он настоящий герой! Это немного скрасило нам напряженное ожидание.

Коты не носят часов, поэтому я не узнал, через сколько минут взревела сигнализация, захлопнулись выходы и прогремели шаги наряда охраны. Все, можно уходить, нашей крысы нам больше не видать.

* * *

Геракл выкарабкался из подвала и побрел домой. Нет, в таком состоянии он под элемобиль попадет и не заметит – поэтому я полностью забрал у него управление. Мадонна, бедный котик: помимо царапин, порезов, порванного уха и когтя, болтающегося на ниточке, у Геракла явно треснули ребра.

«Геракл, мы с тобой партнеры, значит, все неприятности пополам, стоическая ты личность».

Жаль, что экстренная эвакуация как раз на такой случаи не была предусмотрена – секретность превыше всего. Так что подобрали нас не скоро.

Когда мы добрались до дома, Гераклу потребовалась госпитализация. На сей раз проф не пытался усыпить моего партнера. Все же люди меняются, иногда в лучшую сторону.

Следующие несколько дней я упорно пытался решить поставленную передо мной задачу, отвлекаясь только на тренировки (это святое) и стрельбу из лука (один красивый план требовал умения это делать). Первый раз я что-то планирую сам – и вот на тебе, поражение за поражением. Мыш спал у меня на плече, вздрагивал и шевелил усами, щекоча мою шею; зашпаклеванный Геракл нежился у меня на коленях, а я в который раз изучал изрядно увеличившееся досье небоскреба. Его теперь непрерывно снимали снаружи со всех возможных точек и сканировали все, что сканируется.

Как раз в это время у Храброго Парня родилось многочисленное (сколько именно неизвестно, Мыш считать не умеет) потомство. Правда, осторожная мать никого, кроме самого Мыша, к гнезду не подпускала. Я вспомнил свои навыки взлома и перенастроил часть парковой системы сканирования и тревожной сигнализации так, чтобы ни один рыжий кот и ни одна глупая ворона (не обязательно Кларина) не могли причинить вред детям моего партнера. Мне можно взламывать, если я не попадаюсь, – я и не попался!

Семейная жизнь Мыша напомнила мне о моих собственных личных делах, и я три вечера подряд гулял с Ларисой, терзаясь чувством вины: я надеялся, что меня осенит новая идея, как в прошлый раз. Если я гуляю ради этого, девочка имеет полное право на меня обидеться, а если нет – значит, я развлекаюсь, в то время как у меня стоит работа.

Тем не менее днем я честно занимался делом, иногда прерываясь, чтобы пройти с Мышем какую-нибудь несложную трассу. Не отличая работу от тренировки, Храбрый Парень все время пребывал в хорошем настроении от осознания собственной важности.

Только однажды я попробовал стащить бластер из оружейного склада: дверь в лабораторию по-прежнему заварена. Чертовы охранники свое дело хорошо знают. Филиппо поймал меня «на кармане» у синьора Соргоно: я пытался вытащить код-ключ. Меня потрясли за плечи, ответа на вопрос, зачем мне это понадобилось, не добились и выгнали из караулки, приказав не попадаться на глаза. Хм, сколько, интересно? До вечера я опасался, что синьор Соргоно пожалуется профу и мне влетит, но обошлось.

Пролетела неделя, прежде чем я увидел новую возможность проникновения во вражескую твердыню. Правда, для этого мне требовалась маленькая, драчливая и симпатичная птичка. Кларина не годится, она вообще ни на что не годится. Дело в том, что на уже ставшем ненавистном мне окне появилась кормушка. (В середине осени! Зачем?) К тому же окно стало периодически открываться.

Я запросил досье на тех сотрудников, которые работают в этой комнате. По счастью, там был не начальственный кабинет, а комната, где сидели программисты (куда же без них). Все правильно, пять дней назад на работу в корпорацию Вальгуарнеро приняли одну молодую синьориту, и посадили ее, скорее всего, именно туда.

Надо идти искать драчливую пичугу – только не воробья, а какого-нибудь редкого в городе представителя пернатых. Редкого, но возможного. Посидевшие в клетке птицы мне не годятся, мне нужен свободный волонтер. Геракл предложил свои услуги для поимки такового, но они были с благодарностью отвергнуты.

Лабораторный парк слишком маленький, и в нем живет мало птиц, но я все же попытался выбрать среди них своего Пегаса.[24]24
  Пегас – крылатый конь Беллерофонта, на котором герой пытался взлететь на Олимп, но был низвержен Зевсом. Персей, вопреки распространенному заблуждению (на картине Рубенса «Спасение Андромеды» изображен похожий на фламандскую корову Пегас), на Пегасе не летал, хотя и способствовал его появлению на свет.


[Закрыть] Тщетно.

Все-таки Лариса приносит мне удачу. Нужную мне птицу я нашел, когда мы сидели на открытой террасе паркового кафе в самом центре Палермо. Ею оказался совершенно замечательный синехвост. Эта небольшая лесная птичка так бесстрашна, что не только обитает в парках, но и появляется на городских улицах.

Я отвлек Ларису, приманив на дальний край нашего столика двух очаровательных, недавно научившихся летать птенчиков, и пока девочка крошила им пирожное, договорился с синехвостом, обещав вернуться за ним попозже.

– Энрик, – вдруг сказала Лариса, как будто на что-то решившись, – у меня скоро день рождения. И я тебя приглашаю. Ты придешь?

– Приду, – обещал я, – когда?

Лариса назвала день и просила прийти к четырем.

Проводив Ларису домой, я бегом вернулся в парк, потому что время поджимало: меня уже ждали с элемобилем. Тем временем синехвост заснул, и мне никак не удавалось его найти. Раздосадованный, я вернулся к своей охране. Теперь еще и за опоздание влетит.

Проф сперва спросил, почему я так задержался, и это здорово: не буду же я сам оправдываться. А так мои проблемы решились очень просто. Во-первых, мы с ним поедем в хорошее ателье и сошьем мне подходящий костюм: нельзя же являться на праздник в джинсах. Во-вторых, нам ничто не мешает пойти в этот парк днем и попробовать еще раз заполучить моего синехвоста. Проф сказал, что ему будет даже интересно посмотреть, как я это сделаю.

А подарок – это только моя проблема, благо деньги у меня есть. Так что я добавил еще один пункт в предложенный профессором план: посещение ювелирного магазина.

От идеи купить медальон я отказался: Лариса мне ничего не должна. В итоге остановился на изящном кулоне в виде летящей чайки[25]25
  Лариса – чайка (греч.).


[Закрыть] с настоящими селенитами.[26]26
  Селениты – очень красивые, ярко-синие, слегка светящиеся в темноте и редкие в Галактике драгоценные камни. Корпорации Кальтаниссетта принадлежат богатые селенитовые месторождения.


[Закрыть]

Приманить синехвоста во второй раз было непросто: у пернатых, оказывается, короткая память, и мой избранник уже все забыл. В конце концов птичка согласилась сесть мне на руку, и мы быстро, пока нас никто не запомнил, спрятались в элемобиль.

Мозгов у пернатых нет почти никаких, поэтому называть птицу Пегасом не имеет смысла – все равно не поймет. Так что наш синехвост будет Разбойником.

С этим самостоятельным заданием я все дела забросил, и если бы не проф, то не ел бы, не спал и не тренировался. Зато теперь у меня опять появилось свободное время – главным образом потому, что Разбойнику следовало давать возможность отдыхать от Контакта. Очередную попытку проникнуть в небоскреб я уже полностью спланировал и обсудил с профом. Осталось натренировать партнера и научиться контачить с ним так, чтобы крыльями он махал сам, а летел туда, куда я приказываю. В свободное время я изучал математику и готовил еще один сюрприз для Ларисы.

И хулиганил, разумеется. На дереве, под которым все собираются перед началом военных игр, я заранее повесил большой контейнер с краской для учебных бластеров с распылителем собственной конструкции, и, спрятавшись в полусотне шагов, выстрелом из лука пробил его. Зрелище, конечно, было пресмешное – но не для тех, кто попался. Ругались они… Меня бы за такие слова… Учения пришлось отменить: все были в краске по самые уши и отмывались часа три. Спрашивать у профа, почему он меня за это не выпорол, я не рискнул. Но охранники уже три дня со мной не разговаривают. И неизвестно, что лучше: когда мне попадает от профа, меня тут же все начинают жалеть, учить чему-нибудь интересному, рассказывать всякие истории и угощать конфетами; и хотя эти истории я слушаю уже не в первый раз, а конфет на кухне завались – все равно приятно. А синьор Соргоно поставил на это дерево видеокамеру.

Примерно тогда же у Мышевых детей наконец-то раскрылись глазки, они подросли, и гордый отец повел их на прогулку, пригласив меня присутствовать и попросив запереть Геракла. Тот обиделся: что в этих мышатах есть? Его и так неплохо кормят. Но оставаться в отдалении обещал, «чтобы не нервировать этих трусишек», – как выразился мой рыжий аристократ рода кошачьего.

Все шестеро мышат легко уместились у меня на ладони, только хвостики свисали. Очаровашки. И мой Мыш когда-то был таким. Я вспомнил о неумолимой судьбе, которая его ожидает. Хорошо, что он успел порадоваться своим детям и еще успеет увидеть, как они вырастут. Лесные мыши становятся взрослыми уже через три месяца. Может, кто-нибудь из этих мышат согласится остаться со мной, и мы с ним еще побегаем по разным интересным и опасным местам.