Текст книги "Покойная жена бывшего мужа"

Автор книги: Ирина Комарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Семен Евгеньевич? Снимался? В сериале? – Олег Борисович расхохотался неприятным каркающим смехом. – Глупости! Неужели этого болвана кто-то близко к съемкам подпустит?

– Но как же? Я не смогла сдержать удивления. – Он же сам нам сказал, что народный артист…

– Народный! – Перевозчиков снова засмеялся. – Народный, конечно! Потому что из народа. Семен Евгеньевич у нас – великий артист художественной самодеятельности. И мне ради Лизы приходилось ходить к нему на премьеры, в самодеятельный театр! Ужас!

М-да. Надо же, самодеятельность. А мы-то с Ниной… Впрочем, что такого? Ну самодеятельность. Это еще не повод, чтобы отказывать человеку в праве называть себя артистом. Я быстро справилась с разочарованием и возразила совершенно искренне:

– Почему ужас? Пусть самодеятельность, но все-таки театр. Благородное искусство.

Перевозчиков презрительно отмахнулся:

– Где-нибудь во МХАТе оно, может, и благородное, а эти… Собралась компания психов, и изображают гениальность через край. А сами – обыкновенные неудачники. Да если бы Семен как артист хоть какую-то искру таланта имел, пусть самую маленькую, давно бы уже в настоящем театре работал, и заслуженным был бы, и народным… при его-то упорстве. Знаете, сколько раз он в театральный поступал? Тридцать шесть!

– Сколько? – не поверила я. – Что он, тридцать шесть лет поступает? Как после школы начал, так до сих пор остановиться не может?

– Нет, – засмеялся Олег Борисович. – Нет, конечно. Он только двенадцать лет ездил экзамены сдавать. Но зато каждый год в три вуза сразу. Вот и вышло тридцать шесть раз.

– И никуда не взяли?

– А кому он нужен? Вы бы его видели на сцене – кошмар полный. Последний раз мы с Лизой на «Маугли» ходили. И Семен там вожака стаи изображает, Акелу. Все по полной программе: бегает в меховых трусиках, зубы скалит и ногами, вроде как задними лапами, по сцене скребет. Вот не поленитесь, сходите посмотреть. Там билеты почти даром – не то пятьдесят рублей, не то тридцать. Или скажите Семену, что посмотреть хотите, так он вас бесплатно проведет и на самые лучшие места устроит.

– А что, может, и схожу. И знаете, по-моему, вы не правы. Даже если Семен Евгеньевич и не слишком талантлив…

– Бездарность он, полная и окончательная!

– Хорошо, пусть бездарность. Ну и что? У человека увлечение есть, любимое дело! И как бы он там ни играл, все лучше, чем водку пить.

Олег Борисович немного помолчал, обдумывая мои слова, потом покачал головой и уверенно заявил:

– Нет, это вы не правы. Я же говорю, сходите на «Маугли». Посмотрите, как он там своей седой гривой трясет и пытается благородное рычание изобразить, сами скажете: чем так играть, лучше водку пить. По-черному.

Я не стала продолжать спор. Семен Евгеньевич, конечно, личность колоритная, но я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать его актерские возможности. Поправив на коленях альбом, я показала пальцем на снимок, где Наташа обнималась уже с двумя женщинами:

– А здесь она с кем?

– Из кредитного отдела девочки, это Надя, а это Лариса. – Перевозчиков перевернул страницу. – Здесь снова с Аллой, а эту я не помню как зовут, но тоже из нашего банка.

– Можно я и эту фотографию возьму?

– Да забирайте какие хотите. Зачем они мне? А вам, может, пригодятся.

– Спасибо. – Я быстро выбрала несколько снимков. – И еще у меня к вам будет просьба. Мы с напарником вчера были в банке, хотели поговорить с Аллой, с другими сотрудницами. Но нас дальше порога не пустили.

– Естественно. Вы меня извините, Рита, тут ничего личного, но банковское дело не терпит суеты и посторонних людей. Присутствие в банке сыщиков никакое руководство не одобрит.

– Я бы согласилась с вами, если бы речь шла о тайне вклада. Но в данный момент расследуются обстоятельства смерти вашей жены. И честно говоря, мы рассчитывали, что вы, как заинтересованное лицо, поможете нам, – осторожно намекнула я.

– Появление частных сыщиков в любом случае сказывается на репутации банка не самым лучшим образом, – кисло возразил Олег Борисович.

– Частные сыщики – это не самый плохой вариант, – заверила я. – Поверьте, мы будем действовать деликатнее, чем следователь, который сейчас ведет дело Елизаветы Петровны. Сотрудникам милиции, кстати, разрешение руководства на разговоры с сослуживцами Наташи не потребуется.

Олег Борисович достал из пачки очередную сигарету, закурил и сделал несколько глубоких затяжек. Я молча ждала.

– Следователь был у меня, – наконец заговорил он. – Вы с ним знакомы?

– Да. Нам с Евгением Васильевичем приходилось работать вместе.

– Так вот, этот Евгений Васильевич очень долго со мной беседовал. Интересовался взаимоотношениями Лизы и Наташи. Но, насколько мне известно, в банке он не появлялся.

– Насколько мне известно, – я невольно скопировала его интонацию, – Евгений Васильевич сейчас рассматривает только одну версию, и ее суть в том, что Наташу отравила Елизавета Петровна.

– Хм. Если я вас правильно понимаю, появления милиции в банке можно не опасаться, пока главной подозреваемой остается Лиза. А если следователь наконец поверит, что обвинять Лизу – это абсурд, доблестные сотрудники правоохранительных органов ринутся к нам, искать других подозреваемых. Так?

– Логика ваших рассуждений безупречна. – Как учил меня Гошка, капелька лести никогда не помешает.

– Да уж, логика. – Олег Борисович усмехнулся. – Милая Рита, вы загоняете меня в угол, заставляя выбирать между преданностью банку и семейными ценностями.

– Ничего подобного! Обещаю вам, что в разговорах с сотрудниками мы будем предельно деликатны и корректны, а о содержании наших бесед не сможет узнать ни один посторонний человек. Полная конфиденциальность – это наше кредо. Милиция, сами понимаете, ничего подобного вам обещать не сможет. Это государственная служба, и они связаны довольно жесткими правилами.

– Да все я понимаю. – Перевозчиков помахал рукой, нарисовав зажатой в пальцах сигаретой что-то вроде кривой восьмерки. – Наверное, вы правы, и если уж придется выбирать между вами и милицией… Говорите, вы с напарником? – Я кивнула. – Хорошо, я постараюсь решить этот вопрос.

* * *

На следующее утро я пришла на работу последней. В офисе меня встретили спокойный Баринов, дружелюбная Нина и раздраженный Гошка. Александр Сергеевич с Ниной мирно пили чай с печеньем, а Гошка сидел на подоконнике и что-то им рассказывал.

– Вот! – воскликнул напарник, едва я вошла в дверь. – Вот посмотрите! По физиономии сразу видно, что человек вчера провел время с пользой, узнал массу интересного, вычислил преступников и напал на след! А почему? Потому что Ритка общалась с честным гражданином, по уши увязшим в женах и отравлениях, а следовательно, заинтересованным в раскрытии преступления!

– Судя по всему, ты вчера весь вечер общался исключительно с преступниками, желающими уйти от ответственности, – сделала я вывод, снимая пуховик и убирая его в шкаф.

– Не только вечер, но и часть ночи! Столько времени впустую угрохал! Главное, этот Арефьев – жулик первостатейный, прохиндей! Я совсем уже решил, что именно он нам и нужен! А что в результате? Пустые хлопоты!

– Зато Нина выяснила, что Васнецов еще в прошлом году из города уехал, – сообщил Баринов. – В Сибирь.

– Как уехал, так и вернуться мог. – Когда Гошка сердится, он просто не может не возражать, организм не выдерживает.

– Угу, специально приехал из Тюмени, чтобы отравить новую жену бывшего мужа бывшей нелюбимой начальницы. – Александр Сергеевич отодвинул опустевшую чашку. – Мы непременно вернемся к этой версии, когда ничего другого не останется. Рита, докладывай, как прошла встреча с Перевозчиковым.

– Докладываю. – Я достала из сумочки рабочий блокнот. – Олег Борисович принял меня очень хорошо. Когда узнал, что мы работаем на Елизавету Петровну, обрадовался и выразил желание сотрудничать в полном объеме. Он уверен, что Елизавета Петровна его жену не убивала, и все подозрения против нее считает… э-э… минуточку! – Я нашла в блокноте нужное место и прочитала: – «Это глупость, глупость несусветная». И еще: «Я уверен в ее полной, абсолютной невиновности, а все улики – просто дикое, нелепое совпадение».

– Высокие отношения! – ехидно откликнулся Гошка.

– А по-моему, правильно, – одобрила Перевозчикова Нина. – Порядочный мужчина так и должен себя вести.

– И знаете, что интересно? – продолжила я. – Перевозчиков, когда говорил о Елизавете Петровне, называл ее женой, а настоящую жену – в смысле, покойную – просто Наташей. Так и говорил: «Моя жена не могла убить Наташу».

– Высокие отношения! – снова закатил глаза Гошка. – Он что, действительно назад тропинку протаптывал?

– Не совсем так. Олег Борисович мне признался, что развод с женой был ошибкой, о которой он бесконечно сожалеет…

– Естественно, – снова не удержался Гошка. – Молодая жена – это все равно что новые ботинки после разношенных шлепанцев. Красиво, конечно, но и жмет, и трет, и каблук высокий!

– Примерно так Перевозчиков мне и объяснил, только аналогии использовал другие, не обувные, а кулинарные. В общем, жалеть он жалеет, но вернуться обратно не может, поскольку Елизавета Петровна женщина строгая и прощать его не собирается.

– Так, может, он сам жену отравил? – предположила Нина. – Чтобы не жало и не терло?

– Этот вопрос мы тоже обсудили. Олег Борисович заверил меня, что травить Наташу ему смысла не было, проще было развестись. Тем более, как он сам сказал, – это только в первый раз страшно, а потом привыкаешь.

– Философ, – осудил Перевозчикова шеф. Сам он счастливо женат уже лет сорок, у него двое детей и четверо внуков. Легкомысленного отношения к разводам Александр Сергеевич не одобряет.

– В целом ты, Гошка, ошибся, ничего особо полезного милейший Олег Борисович мне не сообщил. Он заверил меня, что Елизавета Петровна Наташу не убивала, так мы и сами из этого исходим. Насчет того, где Наташа могла провести два часа – с семи часов, когда она ушла от Перевозчиковой, и до девяти, когда она появилась у подруги, – у него никаких предположений нет. Единственное, что он может с уверенностью утверждать, – в нашем городе никаких родственников у Наташи нет, вся родня живет в райцентре. Но если кто-то приехал, допустим, по делам на несколько дней и Наташа захотела с этим кем-то встретиться, Перевозчиков мог об этом и не знать. Поскольку Наташа в качестве жены оказалась для него несколько утомительной, он дистанцировался от всех ее родственников. Насчет подруг – то же самое. Олег Борисович знаком с женщинами из кредитного отдела, но скорее как с работниками банка, а не как с подругами жены.

– Что он думает насчет любовника? – деловито уточнил Гоша.

– Перевозчиков считает такой вариант очень сомнительным. То есть он понимает, что теоретически у Наташи мог быть любовник, но не думает, что это реально. Объясняет это тем, что Наташа хотела создать нормальную семью, приключения ей не нужны были. Ну и мне показалось, что в глубине души Олег Борисович уверен – при таком муже, как он, ни одной женщине не придет в голову еще и любовника искать.

– Может, он и прав, – усмехнулась Нина. – По крайней мере, Елизавета Петровна ему не изменяла.

– То есть кроме уверенности, что наша клиентка невиновна, никакой полезной информации, – подвел итог Баринов. – Ты права, Рита, это немного.

– Маленькая польза от нашей беседы есть, – поспешила я подсластить пилюлю. – Перевозчиков обещал поговорить с руководством банка и обеспечить нам режим наибольшего благоприятствования.

– Вот это действительно хорошо, – одобрил шеф.

А Гошка даже с подоконника спрыгнул:

– Я с Риткой в банк поеду! Там, я чувствую, все хвосты прячутся!

– Хочешь – поезжай, – равнодушно ответил Александр Сергеевич. – Если Рита не возражает.

– Не возражаю, конечно. Ой, я забыла, я же фотографии у Перевозчикова взяла! Вот. – Я расчистила на столе место и начала выкладывать карточки. – Это и есть Наташа.

– Симпатичная. – Гоша не стал садиться на стул, разглядывал снимок наклонившись через мое плечо. – Перевозчикова можно понять.

– Молодая. – Почему-то это слово прозвучало у Александра Сергеевича так, словно он возражал Гошке.

– По-моему, ничего особенного. – Нина повернула фотографию к себе. – Елизавета Петровна хоть и старше, но намного эффектнее.

Вот! Я всегда знала, что у Ниночки хороший вкус. А Гошка… что с него взять? Впрочем, говорить я ничего не стала, а положила следующий снимок:

– Это они с подругой Аллой, той самой, у которой Наташа и умерла.

– Симпатичная, – снова одобрил Гоша.

– Симпатичная, – на этот раз согласилась Нина. – Но злая.

– Почему ты думаешь, что злая? – Шеф бросил на нее короткий взгляд и снова сосредоточился на фотографии.

– Так, – неопределенно ответила Ниночка. – Глаз у нее нехороший.

– А про этих что скажешь? – Я выложила на стол следующую карточку. – Некие Надя и Лариса.

– Кто из них кто?

– Э-э… – Действительно, а кто из них кто? Перевозчиков ведь говорил мне… кажется, Лариса – та, что постарше. Точно! – Вот эта, слева, Лариса, – уверенно ткнула пальцем я. – Соответственно, эта – Надя.

– Надя моложе, – сделала очевидный вывод Ниночка. – А так… обыкновенные женщины, ничего не могу сказать.

– Тогда зачем тебе нужно было знать, кто из них кто? – заинтересовался Гоша.

– Просто так. Смотришь на фотографию и видишь – это Надя, а это Лариса. Удобно.

– Рита, что у тебя еще есть? – спросил шеф.

– Групповой снимок сотрудниц кредитного отдела, но я его взяла больше для комплекта. Мелкий, лица плохо видны. И вот эти, – я выложила оставшиеся фотографии, – здесь тоже Наташины подруги из банка, но Перевозчиков не помнит, как их зовут.

– Пока это не важно. Разве что для удобства Нины… У кого телефон звонит?

– У меня! – Я уже рылась в сумочке двумя руками, телефон опять выпал из кармашка. – Сейчас я его… оп-па! Алло, я слушаю! Да. Да, очень хорошо. Двое. Договорились. Всего хорошего.

Я убрала телефон и дисциплинированно доложила:

– Звонила очень милая девушка, представилась секретарем-референтом исполнительного директора банка «Аметист». Она сообщила, что этот самый исполнительный директор готов принять нас через час. Спросила, удобно ли это нам. Еще она спросила, сколько нас будет. Я сказала, что двое.

– Ай, молодец Олег Борисович! – обрадовался Гошка. – Вот и не зря ты к нему съездила, открыла нам в банк калиточку!

По дороге я рассказала Гошке про вчерашний визит Семена Евгеньевича – оказывается, ни Баринов, ни Ниночка не посчитали нужным упомянуть об этом событии. Против ожидания, напарник не развеселился, а раздраженно поморщился:

– Ничего тут нет смешного. Теперь повадится ходить… Ритка, ты себе не представляешь, насколько такие болваны приставучие.

– Не повадится, – успокоила я его. – Шеф Ставровскому все качественно объяснил, больше он с такими глупостями не сунется.

– Других напридумывает. – Гоша был настроен скептически. – Мой опыт говорит, что мы от него еще отстреливаться будем.

– Как отстреливаться? – опешила я. – Чем?

– Чем придется. – Он состроил лицемерно скорбную физиономию. – Петарды китайские для этой цели хорошо подходят.

* * *

Вячеслав Николаевич ждал нас в просторном холле банка. На этот раз он держался гораздо более дружелюбно – поздоровался, улыбнулся и, не задерживаясь, повел по коридору.

– Я сообщил руководству о том, что вы хотите поговорить с сотрудниками. Решение было принято положительное, но Анатолий Егорович хочет сначала сам встретиться с вами.

– Анатолий Егорович – это исполнительный директор, – уточнила я.

– Точно так. Вам сюда, заходите. – Он открыт массивную деревянную дверь и пропустил нас в приемную, больше похожую на оранжерею. Когда я работала в школе, у меня в классе тоже все подоконники были заставлены цветами в горшках, но моя скромная зелень ни в какое сравнение не шла со здешним великолепием. Не уверена, что у меня получится, но попробую описать.

По обе стороны двери, через которую мы только что прошли, словно часовые, вытянулись два лимонных деревца, и на них даже висело несколько плодов – маленьких, но настоящих лимончиков! Стена напротив окна была заплетена лианами с разноцветными листьями. Кроме привычных зеленых в причудливый пестрый узор сплетались фиолетовые, красные, желтые в зеленую крапинку, бордовые с белой каемкой и бледные, почти прозрачные листочки. В одном углу пристроился большой вазон с холеной монстерой, в другом – чуть ли не в потолок упирался колючий молочай. Подоконник украшали два продолговатых кашпо с цветущими фиалками. А около стола секретаря стоял совершенно необыкновенный гибискус. И дело даже не в том, что куст был очень большим, гораздо больше всех, что мне до сих пор приходилось видеть. Главное, что цветы на этом гибискусе вместо привычных красных были оранжевыми, да не простыми, а махровыми.

Секретарша встала нам навстречу:

– Вы из агентства «Шиповник»?

Поскольку я была занята изучением гибискуса, ответил Гоша:

– Совершенно верно. – Он галантно поклонился. – Нам сообщили, что Анатолий Егорович согласен нас принять.

– Подождите одну минуточку, я доложу.

Девушка выскользнула из-за стола и скрылась за дверью кабинета, еще более массивной, чем дверь в приемную. Я продолжала таращиться по сторонам.

А может, все это великолепие искусственное? У нас Ниночка с цветами не очень хорошо управляется, так она решила вопрос озеленения офиса просто – накупила пластиковых цветов в горшках. Да таких качественных – никто из посетителей не догадывается, что цветы ненастоящие.

Я переступила с ноги на ногу, приблизившись к одному из лимонных деревьев. Незаметно протянула руку, ухватила небольшой зеленый листочек и дернула. Листик оторвался!

– Ритка, прекрати хулиганить! – одернул меня напарник. – Ты в приличном месте находишься!

Я виновато сунула листик в карман пуховика. Действительно, нехорошо получается. Пришла в серьезное учреждение, для серьезного разговора, а чем занимаюсь? Листья с лимонного деревца обрываю!

– Анатолий Егорович ждет вас, – объявила секретарша, снова появляясь в приемной.

Гоша вежливо пропустил меня вперед, и мы прошли в кабинет исполнительного директора.

Анатолий Егорович выглядел именно так, как, по моему мнению, должен выглядеть банкир – излишне полный уже немолодой человек. Круглое холеное лицо, высокий лоб с заметными залысинами, темные серьезные глаза за стеклами элегантных очков. Описывать костюм исполнительного директора я не буду, вы и сами понимаете, что такой господин в обносках ходить не будет.

– Олег Борисович просил меня оказать вам содействие, – сообщил Анатолий Егорович после короткой церемонии взаимных представлений. Смотрел он при этом в каком-то неопределенном направлении, между мной и Гошей. – Скажу откровенно, вся эта история мне очень не нравится. Банковское дело – это не шоу-бизнес, нам лишнее внимание ни к чему. А любая уголовщина привлекает любопытных. Здесь еще такая… – он на мгновение замялся, подбирая подходящее слово, и нашел, по-моему, не самое удачное, – интригующая ситуация. Бывшая жена отравила молодую соперницу – по-житейски, я понимаю, это очень пикантная тема, и она не может не породить волны сплетен. Но для репутации банка это очень неприятно. – Взгляд Анатолия Егоровича переместился, теперь он смотрел на правую ручку кресла, в котором сидел Гоша. – Вы меня понимаете?

Формально банкир смотрел в сторону Гоши, поэтому напарник кивнул. И тут же с максимальной деликатностью поинтересовался:

– У вашего банка финансовые затруднения?

– С чего вы взяли? – удивился Анатолий Егорович. – У нас стабильное положение на финансовом рынке, прекрасные перспективы развития, – он перевел взгляд на мою сумку, – активы увеличиваются. Мировой финансовый кризис нас практически не затронул. И я говорю не о финансовых проблемах, а о репутационных. Банк «Аметист» пользуется заслуженным уважением и доверием, а безответственные сплетни, вы сами понимаете, могут расшатать любую репутацию. Тем более покойная Наталья Денисовна работала в кредитном отделе, а кредиты сейчас – вопрос сложный. Теперь мы вынуждены проверять все дела, которыми она занималась.

– То есть вы думаете, что смерть Перевозчиковой может быть связана с ее работой? – насторожилась я.

Я не исключаю такую возможность. – Он опустил глаза и теперь разглядывал свои руки, спокойно лежащие на столе. – Хотя я надеюсь, что подтвердится бытовая версия. Кстати, я могу рассчитывать, что мне станут известны результаты вашей работы?

– Вы – лицо заинтересованное, – неопределенно ответил Гоша.

Анатолий Егорович поджал губы:

– Но я бы не хотел, чтобы ваше присутствие мешало нормальной работе отдела. Женщины, сами понимаете. Вам предоставят свободную комнату, чтобы вы могли поговорить со всеми по очереди. Вас устраивает такой вариант?

– Более чем, – солидно наклонил голову Гоша.

– Вот и хорошо. Моя секретарша проводит вас.

Мы распрощались с Анатолием Егоровичем и направились к дверям. Уже на пороге я остановилась:

– Анатолий Егорович, а скажите, ваше личное мнение – вы верите, что Наташу отравила первая жена Олега Борисовича?

Несколько мгновений он молча барабанил пальцами по столу, потом в первый раз за все время разговора посмотрел мне в глаза:

– Я с Елизаветой Петровной знаком, хотя и не близко. Она не производит впечатления женщины способной на импульсивные поступки. А если считать, что это именно она отравила Наталью Денисовну, то такой поступок иначе чем импульсивным не назовешь. Я ответил на ваш вопрос?

– Да, – кивнула я. – Спасибо.

Кто-нибудь помнит, как называется боязнь открытого пространства? Боязнь замкнутого – это клаустрофобия, а вот если наоборот? Кажется, агорафобия? Так вот, человек, который проектировал банк «Аметист», явно страдал этой самой фобией. В том, что служебные помещения, включая кабинет самого исполнительного директора, имеют весьма скромные размеры, мы уже убедились. Но коридор? Я ведь не настаиваю на просторном светлом холле, пусть это будет незатейливый коридор, в который с двух сторон выходят двери, пусть он будет не слишком широким – в конце концов, народу там не много толчется, но почему бы не сделать его прямым? Мы шли следом за секретарем-референтом, поворачивая то направо, то налево через каждые пять метров, и очень скоро мне показалось, что мы блуждаем по какому-то странному лабиринту. Даже захотелось по-детски взять за руку Гошку – если наша провожатая вдруг исчезнет за очередным поворотом, хоть он останется рядом.

Гошку всякие глупые мысли, судя по всему, не волновали. Он шел рядом с секретаршей и непринужденно болтал. Обычно, когда напарник вот так, на полную мощность, «включает обаяние», даже самые устойчивые барышни начинают хихикать через три минуты. Но секретарша, очевидно, была сделана из другого, особо прочного материала – как Гоша ни старался, он не сумел поколебать ее вежливое безразличие. Правда, ему удалось выяснить, что девушку зовут Алиса (хотя она тоже была в синей юбочке и белой блузке, беджик с именем отсутствовал – очевидно, считалось, что тому, кто сумел добраться до приемной исполнительного директора, имя его секретаря должно быть известно), но это осталось единственным Гошкиным достижением.

Наконец мы добрались до цели – Алиса открыла дверь в комнату, точную копию той, в которой мы с Гошей побывали вчера. Такую же маленькую и так же скупо – два стола и четыре стула – обставленную.

– Устраивайтесь здесь. Сейчас я приглашу Аллу. – Идеальный секретарь Алиса вышла и бесшумно притворила за собой дверь.

– Теряю квалификацию, – пожаловался Гошка, снимая куртку и бросая ее на стол.

– Тренироваться надо больше. – Я аккуратно пристроила свой пуховик на спинке стула.

– С нашей-то работой? – Гошка присел на краешек стола, рядом с курткой. – Если только на тебе.

Я не успела придумать достаточно язвительный ответ – дверь приоткрылась, и в комнату вошла высокая брюнетка лет тридцати пяти в стандартной униформе банка. Беджика у нее, как и у Алисы, не было, но я сразу узнала Аллу. Фотографии ей действительно не льстили – в жизни Алла была гораздо симпатичнее, чем на снимках.

– Здравствуйте. – Брюнетка неуверенно посмотрела на нас и уточнила: – Это вы из милиции?

– Почти угадали. – Гошка спрыгнул со стола и галантно поклонился: – Мы сотрудники частного детективного агентства «Шиповник», Георгий и Рита, к вашим услугам.

– Алла. – Она перевела взгляд на меня: – Алла Николаевна Брагина.

– Очень приятно. – Я дружелюбно улыбнулась, а Гоша придвинул поближе один из стульев: – Присаживайтесь, пожалуйста.

– Да, конечно. – Алла сделала короткий шаг вперед, опустилась на краешек стула и встревоженно оглянулась на Гошу: – Но я не понимаю… вы ведь по поводу Наташи? При чем здесь детективное агентство? Этим милиция занимается.

– Разумеется, милиция, – подтвердил Гошка. – Наша задача всего лишь прояснить некоторые темные моменты в этой истории.

– Какие еще темные моменты? Там только один темный момент – почему эту гадину до сих пор не посадили? Это наше правосудие – если ты при высокой должности, то, конечно, твори что хочешь, трави людей, убивай направо-налево! И никто тебя даже пальцем не тронет!

– То есть вы абсолютно уверены в виновности Елизаветы Петровны? Никаких сомнений?

Я задала вопрос абсолютно нейтральным тоном, но Алла возмутилась:

– В чем я, по-вашему, должна сомневаться? Наташка ясно сказала перед смертью, где она была и с кем!

– Но Елизавета Петровна утверждает…

– Да наплевать мне на то, что она утверждает! Она, конечно, от всего отпираться будет! Или вы думаете, что такая сама признается? Признается, что это она Наташку на тот свет отправила? Черта с два! Конечно, она рассчитывала, что Наташка никому ничего сказать не успеет – или дома, одна, умрет, или вообще на улице окочурится.

– Кстати, как случилось, что Наташа от Елизаветы Петровны именно к вам пошла, а не к себе домой?

– Я это сто раз уже объясняла, и милиции, и скорой помощи.

– Расскажите еще и нам, – обаятельно улыбнулся Гоша.

– Зачем? На кого вы, вообще, работаете? Если на эту стерву, на Перевозчикову, я вам больше ни одного слова не скажу! Хотя нет, скажу, конечно! Скажу, что она убийца, и сколько бы она частных сыщиков ни нанимала, она все равно не выкрутится, она будет сидеть!

Поскольку Гошкино обаяние на Аллу явно не действовало (как, впрочем, и на остальных сотрудниц банка «Аметист». Прививку им всем сделали, что ли?), я сама постаралась успокоить женщину.

– Послушайте, Алла, – заговорила я медленно и проникновенно, – мы тоже хотим, чтобы убийца Наташи Перевозчиковой был наказан. И если мы обнаружим улики, подтверждающие, что ее убила Елизавета Петровна, мы вовсе не собираемся их скрывать. Наоборот, по закону мы обязаны немедленно сообщать в милицию обо всех фактах, касающихся подобных преступлений.

– По закону обязаны сообщать. – Алла испытующе смотрела на меня. – А сообщаете?

– У нас лицензия, – напомнила я. – Если мы нарушим правила, лицензию немедленно аннулируют и агентство закроется. Контролируют нас строго, так что сами понимаете…

Она немного притихла, но все-таки решила уточнить:

– То есть вы не на Елизавету Петровну работаете?

– Извините, Алла, но правила запрещают нам называть имя клиента, – твердо и даже с легкой укоризной в голосе ответила я.

– Да, я понимаю, конечно, но должна же я знать… Или вас Олег Борисович нанял? Потому что если не он и не она, то кто же?

– Вариантов множество. – Гошка решил, что молчал достаточно долго и имеет право поучаствовать в разговоре. – Например, родственники Наташи, у нее ведь есть родственники? Или руководство вашего банка? Финансы – дело тонкое, и вполне естественно, что дирекция желает иметь полную информацию о причинах гибели сотрудницы. А возможно, существуют еще какие-то неизвестные вам, но заинтересованные в деле лица.

– Ладно, хватит, я поняла, – невежливо перебила его Алла и снова повернулась ко мне: – Хорошо, я расскажу вам все еще раз. Просто знаете, все это так ужасно… Вы, конечно, в своем детективном агентстве привыкли, а я в первый раз. Тем более это же не чужой человек, это Наташка! Мы шесть лет в одной комнате, за соседними столами просидели, вы понимаете? Она же мне как сестра была! Да что там, ближе! С сестрой мы три раза в год видимся, а с Наташкой… – На глазах у Аллы заблестели слезы. – Теперь ее нет, она умерла, а я ни понять, ни поверить в это не могу! Плачу вот все время, – всхлипнула она.

Я достала из сумочки упаковку бумажных платков, протянула ей.

– Спасибо. – Алла вытерла глаза. Действовала она не слишком аккуратно, но тушь совершенно не размазалась. – О чем вы меня спрашивали?

– Мы хотели узнать, как случилось, что от Перевозчиковой Наташа пошла прямо к вам, а не домой? – повторила я вопрос.

– Вы не поняли. Она как раз домой и шла. Просто Наташка живет… жила далеко. И главное, доехать ни на чем невозможно, весь транспорт поперек идет. Она говорила, что пыталась машину поймать, но никто не остановился. А она уже почувствовала себя плохо, поняла, что до дома просто не доберется. Вот и свернула ко мне, я там рядом живу, двух кварталов нет.

– Зачем она вообще к Елизавете Петровне пошла? Они ведь, насколько мы поняли, не общались? Или была какая-то причина?

– Причина, – горько повторила Алла. – Не было никакой причины, глупость одна. Я ведь ей сразу сказала: «Не ходи, не будет от этого никакого толка!» Но, конечно, она уже не могла больше терпеть, измучалась вся. Понимаете, Наташка действительно хотела с бывшей женой Олега Борисовича поговорить. Эта бывшая, Елизавета Петровна, решила, видимо, своего мужика вернуть. А ведь Олег Борисович не просто так от жены ушел, у них с Наташкой настоящая любовь была, большая! Он после свадьбы ее знаете куда повез? В Венецию! Это чувства, это я понимаю, любовь! Вот вы, например, в свадебное путешествие куда ездили?

– Куда? – Она слишком резко сменила тему, и я растерялась. – То есть я не замужем. И свадебного путешествия у меня не было.

– Не замужем. – Алла осмотрела меня немного удивленно. Потом, слегка пожав плечиком, умудрилась одним этим движением дать понять, что со мной-то все нормально, и если я до сих пор не удосужилась побывать замужем, то у меня есть на это какие-то глубоко личные причины. А вовсе не отсутствие кандидатов на мою руку.

Не могу сказать, что мнение этой женщины по поводу моей личной жизни сильно меня волновало, но все равно было приятно.

– Вы не много потеряли, – заверила меня она. – Чаще всего абсолютно бессмысленное мероприятие. Меня мой бывший после свадьбы увез в Прибалтику. Рига, Таллин, Вильнюс – все за одну неделю. И каждый день, конечно, экскурсии, представляете удовольствие? Устали оба как собаки.

– А у меня тоже свадебного путешествия пока не было, – вставил Гоша.