Текст книги "Замужняя невеста для короля (СИ)"
Автор книги: Ирина Ваганова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
До ширмы с моими вещами не дошла каких-то пять шагов – путь преградил толстый мужчина в белой рубашке с жабо и во фраке. Интуитивно поняв, что это и есть директор цирка, я замерла, как загипнотизированная.
– Так это ты? – с недовольным видом спросил толстяк.
– Что? Нет, извините...
– Сам вижу, что нет, – пробурчал он, схватив меня за локоть, – как только у этой паршивки совести хватило позвать тебя! – Я терялась в догадках, кого директор называет паршивкой, но это скоро выяснилось – он поманил пальцем ту самую блондинку, что выступала с Гульнаро, и спросил вкрадчивым басом: – Эту вместо себя предлагаешь? А? Она в ящике-то поместится?
Девушка удивлённо взглянула на меня и затрясла головой:
– Господин директор, я тут ни при чём, не знаю кто она такая!
Пользуясь моментом, я попыталась выдернуть локоть из хватки толстяка, но тот сжал его ещё крепче, заорав на блондинку:
– А где тогда обещанная замена?
– Но я сама пока могу выступать… – лепетала напуганная артистка, – ещё и незаметно совсем!
– О боги! – поднял взор к потолку директор, – где вы берёте таких бестолковых дурочек на мою несчастную голову? Сначала она прыгает в постель к этому самцу, а потом, будучи беременной, надеется увернуться от его мечей! – Он вздохнул и отпустил мою руку: – Не будь такой легковерной, дитя. Не торопись ложиться с мужчиной. Все они обманщики. Пообещают жениться, а сами…
Вот бы сказать сейчас, что я уже замужем, смеху было бы! Я, разумеется, скрыла этот факт, а беременная артистка в слезах убежала, крикнув сквозь всхлипы:
– Не обещал он ничего!
– Что прикажешь делать? – покачал головой директор. – Завтра уезжаем с полуострова. Неделю будем в пути, потом остановка в Зелёных Дворах. Уже там ей трудно придётся, что же говорить о столице? За месяц талия исчезнет, от гибкости ничего не останется. – Он печально улыбнулся и, придав голосу притворной строгости, спросил: – Зачем сюда проникла, а? Признавайся!
– Работу ищу, – сообразила я, – мне тоже в столицу надо, возьмите с собой, пожалуйста.
– Балласт мне в пути не нужен, – покачал головой толстяк, – уборщиц и рабочих на месте нанимаем. Только артистов везу. Что ты умеешь? Ничего? То-то же!
– Умею! – я схватила готового уйти директора за рукав. – Где ваш ящик?
Наш спор привлёк внимание, вокруг обралась кучка ещё не переодевшихся и не смывших грим артистов. Кто-то услужливо подкатил ящик из номера Гульнаро.
– Вот упорная, – засмеялся директор, – ну, показывай свои сверхспособности!
Он распахнул дверцу, я залезла в ящик – в нём оказалось довольно тесно.
– Закройте! – скомандовала.
– Зачем?
– Сосчитайте до двадцати, потом открывайте.
Дверца захлопнулась, снаружи слышались смешки, кто-то делал ставки: могу я сложиться вчетверо и уместиться ниже риски на уровне колен или нет. Я сосредоточилась, представила пространство внутри стоявшей неподалёку ширмы с моим мешком и произнесла заклинание.
Глава 13
Оказавшись за ширмой, я двумя пальцами сдвинула её и посмотрела на стоявших перед ящиком иллюзиониста людей. Почти на всех лицах сияли улыбки, артисты представляли меня скрючившейся в тесном пространстве и не могли удержаться от смеха. Мне бы самой тоже показалась весёлой попытка самонадеянной девицы проделать трюк гуттаперчевой циркачки.
– Открывайте! Достаточно ждём! – торопили директора зеваки.
Тот криво улыбнулся и резким движением распахнул дверцу. Пусто. Не поверив глазам, толстяк принялся шарить по стенкам и днищу ящика. Остальные наблюдатели хороводом пошли вокруг, внимательно разглядывая днище, словно я могла просочиться сквозь щели.
– Где… как… куда… – посыпались вопросы.
– М-м-м… – промычал директор и закрыл ящик, исподлобья поглядывая на окружающих, – вот так фокусница. – Чуть громче попросил, обращаясь к двери: – Ну появись, что ли… До двадцати надо считать?
Я переместилась обратно и стукнула кулаком по дереву.
В жизни не видела людей более удивлённых. А удивить циркачей – это вам не детишек развлекать танцующими собачками.
– Вот что я умею, – сказала, спускаясь на пол.
Директор нахмурился ещё сильнее, жестом приказал артистам разойтись и пригласил меня в кабинет для разговора.
– Возьму тебя в труппу, – объявил он, когда мы зашли в огороженную картонными панелями комнатку с крохотным столом, двумя складными стульями и узкой – сомневаюсь, что хозяин помещался на ней – кушеткой. Впрочем, предназначалась она, как я позже выяснила, для проштрафившихся артистов, их тут пятерых можно было усадить и песочить, что директор умел делать виртуозно. Мне предложили стул, сам собеседник прохаживался по кабинету. – Платить пока не буду. Начнёшь выступать, тогда поговорим о гонораре. – Он с прищуром посмотрел на меня: – Согласна? Вижу, что согласна. От родителей сбежала? Тиранят?
– От родных, – подтвердила я, – убить хотели.
– Быва-а-а-а-ет, – задумчиво протянул директор, рассматривая развешанные на стенах афиши. Я тоже вчиталась в перечисленные там имена, заметив мелкие буковки внизу: «Под руководством Рома Беккета». Вот как звали хозяина. Тот снова перевёл взгляд на меня: – Проходимка? – заметив промелькнувшее в моих глазах непонимание, поправился: – Перевозчик? Запретной магией владеешь? Не отпирайся, я сразу понял.
– Нет. Магия другая. Называется «Привратник», но я и ей не особенно… – замялась, раздумывая, стоит ли говорить всё, после паузы решилась: – Дар слабый, никто не знает. Самоучкой овладела простейшими перемещениями. Порталы открывать не умею.
Толстяк покивал в задумчивости.
– Это очевидно. Стала бы ты в цирк проситься, открыла портал в столицу и… фьють! – Считая разговор завершённым, директор постучал в стенку и сказал, прежде чем распахнуть дверь кабинета: – Жить будешь с лилипутами. Не смотри, что крошки, защитят тебя от любого гиганта.
Послышались быстрые лёгкие шаги. Выйдя в коридор, я увидела карлика, успевшего освободиться от клоунского костюма. Теперешний наряд всё ещё казался детским: короткие штанишки, пиджачок, клетчатая рубашка. Будто ребёнка нарядили для поездки в гости. Только глубокие морщины, перерезавшие лоб, выдавали возраст этого человечка.
– Идём! – поманил он меня, отведу в кибитку. – Меня зовут Дирли, а жену Тирли.
Тут я заметила стоявший у стены мой мешок с вещами. Карлик оказался предусмотрительным. Наклонилась, чтобы взять, но Дирли опередил, схватил мешок, перебросил через плечо, отчего стал похож на гнома, разносящего подарки накануне новолетия. Я поспешила следом. Встречавшиеся по пути артисты провожали нас взглядами, полными любопытства, а когда я смотрела на них, натянуто улыбались и кивали. Я отвечала лёгким поклоном. Сколько мне придётся существовать бок обок с этими людьми? Впервые в жизни я выбрала окружение сама. Не потому что родилась здесь, не потому что меня отдали замуж за человека незнакомого и страшного, а потому что с цирком я могу добраться до королевского дворца.
***
В поездку меня взяли. Дали приют и кормили два раза в день – авансом. Работать я смогу лишь в Зелёных Дворах, куда мы прибудем через неделю. За это время Лоратта – бывшая ассистентка, а теперь супруга Гульнаро – научит меня представлять себя на манеже. Цирковые искренне считали, что мастерство и выдумка лишь часть успеха, не менее важно уметь красиво подать эти две составляющие номера. Выступать мне придётся в белом парике, ведь на заранее расклеенных афишах изображена Лоратта, а разочаровывать зрителей нельзя. Публика ждёт блондинку – подайте ей блондинку!
Не могу похвастать особенным отношением ко мне со стороны других артистов. Лоратта дико ревновала, подозревая мужа в симпатии ко мне. Не один раз ловила меня где-нибудь тихом местечке и обещала прикончить, если я соблазню её великого иллюзиониста. Я делала вид, что пугаюсь. Хотя иногда она была настолько убедительной, что я побаивалась на самом деле. В остальном мы с Лораттой стали подругами. Везёт мне на беременных подруг.
Директор относился ко мне настороженно. Разницы между «Перевозчиками» и «Привратниками» он не замечал. Ещё одним поводом для его настороженности был срок моего контракта. Я честно призналась, что в столице покину труппу. Это, разумеется, не пришлось директору по вкусу. У него случилась некая раздвоенность в восприятии новой артистки. С одной стороны – он опасался, что номер Гульнаро вздумают проверять на использование запретной магии, а с другой – не желал расставаться с такой эффектной программой.
Кибитка Дирли и Тирли оказалась весьма удобной. Благодаря миниатюрности её обитателей свободного места было достаточно ещё для троих, но, как объяснила карлица, они с мужем за долгую карьеру заслужили не одну такую повозку. Я искренне благодарила лилипутов за то, что они согласились меня приютить. Так по доброму ко мне ещё никто не относился.
Правил повозкой сам карлик. Мерин по имени Финик – из-за необычного блестящего окраса, куда более тёмного чем медвежий мех – был существом покладистым, незлобным и меленького хозяина обожал.
– Финик в молодости тоже выступал, – рассказывала Тирли, – у нас номер был потрясающий: лилипуты на лошади. – Она погрустнела и отвела взгляд к полуопущенному пологу кибитки. – Пока я не упала на манеж и не свернула себе шею. Спасибо хозяину, оставил в обслуге. Да и Дирли пристроил ковёрным.
– А Финик? – спросила я.
– Ни с кем больше выступать не согласился. Теперь работает как обычная лошадь. – Карлица улыбнулась и ткнула меня кулачком в бок: – Хватит бездельничать, давай учиться, что ли!
Она никогда не сидела праздно. Латала чьи-нибудь костюмы, шила новые, чинила реквизит, готовила еду, а теперь ещё и обучала меня простейшим трюкам. Я смеялась, утверждая, что вряд ли мне это понадобиться, на что Тирли с убеждённостью отвечала:
– Никогда не знаешь, что может пригодиться в жизни. Я тоже, когда мать учила шить и вязать, артачилась, а теперь смотри – это моя основная обязанность.
Впрочем, без попыток жонглировать, забрасывать ногу за ухо и показывать простейшие фокусы с картами дорога была бы скучной.
Наконец, показались предместья Зелёных Дворов. Здесь состоится моё первое выступление. Меня трясло не хуже чем под отцовской дверью, когда родитель продавал меня барону Кофру. Как всё пройдёт? Сработает ли заклинание? Не проткнет ли меня мечом плечистый Гульнаро? Не знала, чего я опасалась больше: заточенных лезвий или быть с позором освистанной публикой.
***
Город оправдывал своё название. Дома в два и три этажа стояли на отдалении друг от друга, окружённые густыми садами. Раскинулись Зелёные Дворы на четырёх невысоких холмах, в центре в низине поблёскивало спокойной гладью озеро с тёмной водой и широкой набережной, на которой любили собираться на променад горожане. Неподалёку от этого места позади торговых рядов и раскинулся шатёр приезжего цирка.
Накануне первого выступления директор собрал труппу и, сказав обычные напутствия, добавил:
– Ассистенткой Гульнаро по-прежнему считаем Лоратту, и не приведи боги кто-то проболтается, что произошла замена!
– Да понимаем, не маленькие, – послышалось из толпы, – новенькая без лицензии, нельзя светить.
– Вот именно, – нахмурился Беккет, – деньги большие надо отслюнявить, а строить карьеру наша фокусница не собирается. Хотя… – Он повернулся ко мне и не без элегантности поклонился: – Надумаешь – милости прошу. И на лицензию наскребём.
Я только головой замотала. Нет, артисткой я точно становиться не хотела. Хорошо так попутешествовать по стране разок-другой, но как вспомнишь осеннюю слякоть, зимнюю стужу, весеннюю распутицу, сразу вся охота пропадает. Даже не это главное препятствие – не привыкла я находиться в центре внимания, вечно оставалась на третьестепенных ролях. В цирковой труппе совсем другая ситуация. Будь ты хоть клоун, хоть дрессировщик, хоть ассистент иллюзиониста, в свой час окажешься в круге света, и на тебя будут устремлены сотни пар глаз.
***
Первое выступление я почти не запомнила. Впечатления смешались, точно краски на палитре торопливого художника. Помнила только, что дико озябла. Тирли сшила для меня костюм из полупрозрачной блестящей ткани, он совершенно не защищал, а погода стояла прохладная. Когда я пожаловалась, карлица лишь отмахнулась, мол, трясёт от волнения и ткань тут не виновата. Хорошо, что мы много репетировали, поначалу я делала всё механически, а включаться начала с третьего дня представлений. Дальше покатилось по шаблону.
Гремит голос шпрехшталмейстера, на арену выходит Гульнаро. Вышагивает вдоль бортика, поигрывая мышцами. Публика ликует, рабочие выкатывают на манеж ящик с прорезями в боковых стенках – мой ежевечерний гроб. Слышен звон металла, Гульнаро демонстрирует длинные острые мечи. Гроб вертят, показывая, что в нём нет двойного дна. Воют трубы, тупым гулом отзываются барабаны. Мой выход! Натягиваю на лицо улыбку, выныриваю на манеж. Иду, покачивая бёдрами, в ласковом приветствии развожу руки. Делаю круг по манежу. Лиц не вижу, пятнистая шевелящаяся субстанция заполняет темноту за бортиком. Приближаюсь к ящику, запрыгиваю туда и посылаю в пространство воздушный поцелуй. Гульнаро захлопывает дверцу, скрежещет замочком. Снова слышен звон клинков. Теперь мне нужно переместиться за кулисы...
Номер построен на моём обладании редким даром Привратника. Я обнаружила его в себе благодаря супругу. Барон Кофр тысячекратно сильнее меня, он владеет порталом – одним из десятка в нашем королевстве. Циантин способен преодолевать тысячи километров и проводить вместе с собой других людей. Мне до этого далеко, но, проштудировав книги мужа, я научилась переноситься в место, которое хорошо представляю.
Сейчас это круглая ширма, стоящая на безопасном расстоянии от манежа. Читаю заклинание. Ап! И я уже там. Гульнаро продолжает красоваться, зрители гомонят. Выглядываю, отодвигая пёструю ткань, киваю директору – он лично следит за безопасностью номера. Тучный, мучившийся одышкой и потливостью Беккет машет платком, давая знак оркестрантам. Бьют литавры. Шум толпы стихает. Люди заворожено следят за тем, как десять мечей пронзают мой гроб. Спрятаться между лезвиями невозможно. Не удивлюсь, если кто-то напряженно рассматривает манеж: не окрасились ли опилки моей кровью.
Раньше в ящике был безопасный уголок, где, неестественно сгруппировавшись, пряталась гуттаперчевая Лоратта. Я слишком высокая и недостаточно тонкая, чтобы прятаться в ящике, но мои способности Привратника решили всё дело. Гульнаро же не преминул добавить в номер пару лишних мечей.
Жду, вслушиваясь в тревожную барабанную дробь. Истошно кричит женщина – на каждом представлении находится истеричка. Минуты тянутся, словно их привязали к началу номера упругими верёвками. Барабан замолкает. В полной тишине слышен шорох и позвякивание: Гульнаро вытягивает мечи из ящика, поочерёдно бросая на металлический лист. Бьют литавры. Пора! Снова шепчу заклинание, на сей раз перескакивая обратно в ящик. Сквозь щель слышу шёпот:
– Ты здесь? – Гульнаро не рискует распахивать дверь, не убедившись, что я успела.
Тихонько стучу костяшками пальцев по дереву. Меня слепит яркий свет, и оглушают овации. Опираюсь на руку Гульнаро – теперь он представляет себя галантным кавалером, проводя ассистентку по кругу и провожая с манежа. Сам возвращается в центр на поклон.
Не люблю делать комплимент, но иногда приходится: в тех случаях, когда публика долго не отпускает главного исполнителя. Именно в минуты радости купивших билеты людей, в которой чувствовалась нотка разочарования – их всё-таки обманули – я подумывала о том, чтобы однажды не вернуться в ящик.
Так, наверное, и сделаю, если доведётся выступать в столице.
Глава 14
Желание провалить номер возникло у меня не без причины. Гульнаро вёл себя развязано, а я ничего не могла противопоставить этому. Самоуверенный мужчина не сомневался в собственной неотразимости, мои попытки отстраниться воспринимал как страх перед местью Лоратты.
– Мы ей не скажем, – горячо шептал он, поймав меня где-нибудь в укромном уголке.
Ни уговоры, ни мягкое сопротивление не помогали, я старалась нигде не появляться одна. Обычно кампанию мне составляли Дирли или Тирли, порой сама Лоратта соглашалась прогуляться вдвоём. Дошло до того, что великий иллюзионист озвучивал свои желания, прежде чем выпустить меня из ящика. Он искренне полагал, что девочка согласна разделить с ним ложе, но бдительные лилипуты, да ещё его собственная супруга, блюдут мою нравственность. Однажды он так обнаглел, что минуты три не открывал дверцу, притворяясь, что щеколду заело. Он демонстративно возился с замком, перекрикивая шум беснующейся публики:
– Сегодня, огонёк мой желанный… сегодня на арене после финального выхода. Обещаешь?
Я с трудом подавила желание тут же перенестись обратно за кулисы. Нужно продержаться ещё немного, только бы добраться до столицы, а там я выскажу этому озабоченному павлину всё, что накипело!
– Обещаю, – вынужденно ответила я, не собираясь выполнять его просьбу.
Дверь, наконец, открылась, я спрыгнула на манеж и, улыбаясь, пошла вдоль бортика. Гульнаро ухитрился перехватить мою руку и, с победным видом осматривая ряды аплодирующих зрителей, поглаживал большим пальцем мою кисть. Я попыталась выдернуть её, но не смогла, так и шла мучимая смесью чувств: неприязни, брезгливости, злости.
После представления Гульнаро потребовал вынести на арену реквизит, сказав, что нам нужно репетировать. Рабочие исполнили его приказ, не смея противоречить. Лоратту отвлекли, как я поняла, по просьбе её мужа. Остальные артисты разошлись по гримёркам. Мне Гульнаро уйти не дал. Ничуть не опасаясь того, что нас могут случайно увидеть, полез обниматься. О! Меня законный супруг так беззастенчиво не тискал! Я закусила губу и отворачивалась от полураскрытого рта мужчины. Упиралась всеми силами в его грудь, пытаясь отстраниться. Разумеется, мои силы были слишком слабы, а желание насильника слишком велико:
– Нельзя, – в отчаянье шептала я, – мне нет восемнадцати!
Это было провальной попыткой. Во-первых, до совершеннолетия мне оставалось всего шесть месяцев, во-вторых, мой рост и формы кричали о зрелости.
– Огонёчек, – словно в бреду шептал Гульнаро, – как же ты меня распаляешь!
Он всё-таки умудрился впиться в мои губы, языком раздвинул их и проник мне в рот. Полагаю, я должна была растаять, разомлеть, расплавиться… Вместо этого всё моё существо сжалось в пружину. Я укусила этот бесцеремонный язык. Не знаю, как это произошло. Действовала спонтанно. Гульнаро не ожидал такой реакции, ослабил хватку, но не выпустил меня из кольца рук:
– Свихнулась от счастья? – нахмурился он.
Я же закричала прямо в это ненавистное лицо с ужасными, словно приклеенными, усами:
– Я замужем, идиот! Мой муж – барон! Знаешь, что он сделает с тобой, если узнает…
Зря я это сказала. Гульнаро не испугался. Лицо его исказила гримаса гнева:
– Мужа вспомнила, шлюшка! Ишь! Из дома бегать хватает смелости, задницей вертеть – совершеннолетняя!
Руки его потянулись к моей шее, на секунду выпустив талию. Я воспользовалась коротким мигом свободы и увернулась от готовых придушить меня пальцев. Отскочила в сторону, оказалась у стойки с реквизитом. Вытянула ближайший меч и, развернувшись, наставила его на мужчину.
На мгновение Гульнаро удивился. Стоял, смотрел с интересом. Я пятилась, не опуская оружие. Он пошёл на меня, я отступала. Не колоть же человека в грудь?
Гульнаро, дойдя до стойки, тоже взялся за меч. Он играючи держал оружие одной рукой. Мне пришлось ухватиться за рукоятку двумя.
Выпад. Лезвие блеснуло над моей головой, рискуя опуститься на плечо. Я отскочила и отвела его меч своим. Новый выпад – мне снова удалось отразить удар. Гульнаро действовал хладнокровно, я со страху. Остановил наш поединок громогласный голос директора:
– Что тут творится?
Мой противник отшвырнул меч привычным движением, как делал это каждый раз, вытаскивая их ящика. И как ни в чём не бывало повернулся к Беккету:
– Романта попросила дать ей урок.
Я, продолжая держать оружие наизготовку, обернулась. Из-за широкой спины директора выглядывала изумлённая Лоратта.
– Иди, Гульнаро, жена заждалась, – усмехнулся Беккет и двинулся ко мне. – Я позанимаюсь вместо тебя.
Так начались мои уроки. Я не рискнула признаться, что Гульнаро соврал, и, помня слова Тирли о том, что никакое умение не оказывается лишним, решила освоить технику боя на мечах.
***
Ром Беккет в юности выступал с показательными боями на мечах, шпагах и даже кулаках. По рассказам Тирли я знала, что бои эти пользовались огромным успехом у публики. Цирком в то время руководил отец Рома, а сам юноша был стройным и вёртким. Бывший директор трагически погиб на пожаре, его молодому преемнику, продолжая выступления, было сложно нести бремя ответственности за труппу, номер пришлось убрать из программы.
Растолстевший, страдающий одышкой Беккет не мог двигаться так же свободно и стремительно, как в юности, но навыки сохранил, и мне было непросто противостоять ему. Ласково называя меня тёзкой, новый учитель показывал доступные для моих возможностей приёмы, хвалил за старательность и мгновенную реакцию – застать врасплох неумелую девчонку ему не удавалось.
От длинных мечей мы сразу же отказались, Беккет вытащил из заветного сундука те, с которыми выступал много лет назад. Они были легче и не так остро заточены.
После конфликта, закончившегося размахиванием мечами, Гульнаро оставил меня в покое. Ни намёков, ни высказанных прямо предложений тесного общения он себе не позволял. Да и я, овладев пусть и самыми примитивными способами самозащиты, почувствовала себя уверенней. Дни стали похожи один на другой. Утром завтрак, короткая тренировка с Беккетом, прогулка с Тирли или с Лораттой, потом обед, следом два представления с коротким перерывом, ужин и сон в кибитке. Выступления стали будничным занятием. Теперь, когда Гульнаро не хватал меня за руки, позволяя свободно делать комплимент и плавно идти вдоль бортика с улыбкой и красивыми жестами приветствия, я стала замечать лица зрителей. Мужчины и юноши глазели на меня с восхищением, женщины с завистью. Я и сама видела, как хорошо смотрюсь в открытом блестящем цирковом наряде. Иногда, глядя на себя в зеркало, я с ужасом представляла, во что превратилось бы это стройное гибкое тело, не увернись я от камнепада в Узком ущелье или останься во время пожара в кабинете. Пожалуй, это всё что я вспоминала о жизни в Кофрском замке. О супруге старалась не думать. Любую мысль о Циантине гнала при первых признаках её появления. Похоронил трёх жен, и ничего! «Похоронит» и четвёртую, ему не привыкать.
По морю скучала – это да! Стоит человеку лишиться чего-нибудь, как он осознаёт, насколько это было необходимо. Сырыми зимними днями в Кофрском замке я мечтала о прогулках по заснеженному лесу, теперь, оказавшись среди полей и лугов, грезила о море, представляя, как гонит оно волны навстречу скалам, разбивая их о каменные бока и салютуя небу миллиардами белых брызг. Мне остро не хватало прогулок вдоль линии прибоя, шороха мокрой гальки, запаха водорослей и соли… Разве могут речушки и озёра средней полосы сравниться с бескрайней лазурью большой воды? Хотя они тоже симпатичны и милы сердцу.
Гастроли в Зелёных Дворах завершались, впереди были выступления в двух городах и дорога, приближавшая цель моего путешествия.
Эльсом столицу назвали по имени правящей династии. Основатель её Эдмунд Первый вышел из рода Эльсов. Эдмунд Багровый стал уже седьмым, а его уцелевший сын – восьмым. После него наследников так не называли, считая, что имя исчерпало выпавшее на его долю везение. Нынешний король носил красивое имя Алиан. И сам он, как утверждали, был прекрасен. Я очень надеялось, что Алиан Первый имеет доброе сердце и не откажет в моей просьбе даровать свободу и жизнь.
Устав от забот очередного дня, я засыпала с мыслями, что скоро этот кошмар закончится. Удача, казалось, была со мной. В столицу еду не одна, меня поддерживают Тирли, Дирли и даже Беккет. На указательном пальце левой руки сияет перстень герцога Моктуса – пропуск в королевский дворец. Я нисколько не сомневалась, что добьюсь аудиенции и смогу убедить его величество дать разрешение на расторжение брака с бароном Кофром. Почему бы нет? Выдали меня замуж с нарушением закона, жизни моей угрожает опасность, да и не жена я ещё в полном смысле этого слова! Впрочем, просыпалась я с теми же мыслями. Немного отвлекалась, слушая рассказы Тирли о временах успеха двух лилипутов, выполнявших сложные трюки на спине лошади, и совсем забывала тяжёлые думы, изучая фехтовальные приёмы под руководством Беккета.
***
Столица встретила нас ливнем. Вылезать из кибитки не хотелось. Дирли с помощью других мужчин укрыл кузов тентом, крупные капли долбили по нему, создавая впечатление начавшегося всемирного потопа. Тем не менее я собралась уходить. Выбрала из имевшихся наиболее подходящий случаю наряд: шёлковое сиреневое платье с едва заметным орнаментом по низу и бледно-фиолетовый палантин. Нашёлся на моё счастье и дождевик. Идти во дворец в ботинках не захотела – надела туфли на небольшом каблуке. Они стали тесны, но я надеялась, что после того как пробегусь по лужам, кожа туфель растянется, и они хорошо сядут на ногу. Одевшись, я распрямилась, насколько позволяла высота кибитки, и вопросительно посмотрела на Тирли. Та удовлетворённо кивнула:
– Скромно и элегантно. Видишь, как хорошо, что я отутюжила вчера!
Я кивнула за мутное исчерченное водными струями окошко:
– В такую погоду и само отвиселось бы.
Карлица осуждающе покачала головой, удивляясь моей беспечности, потом принялась уговаривать оставить вещи в кибитке:
– Да никуда не денется твой мешок! – сердилась она. – Найдёшь жильё, устроишься, тогда и вернёшься за ним. Цирк в Эльсе не меньше чем на две недели задержится.
– Ладно, – поддалась я, вытаскивая из мешка саквояж, с которым никак не могла расстаться. – Спасибо, Тирли, ты права, таскаться с вещами под дождём не очень-то приятно.
Надоели споры! Накануне два часа отбивалась от Беккета. Тот вздумал оставить меня хотя бы на пару представлений. Это притом что знакомый импресарио уже подобрал для него гуттаперчевую девушку. Номер вполне обойдётся и без нелицензированной магички.
Не скажу, что мне не жаль было расставаться с цирком. Ко многим я привязалась. Даже Гульнаро уже не раздражал, как было поначалу, благо приставания его закончились ещё в Зелёных Дворах. Лоратта плохо носила беременность. Живот заметно выпирал, а сама она будто ещё сильнее похудела, имела зеленоватый цвет лица, синие круги под глазами и страдальческое выражение глаз. Муж при всей его безалаберности здорово испугался за мать своего будущего ребёнка и отправился с ней к врачу, пользуясь свободным временем, пока рабочие устанавливали и оборудовали шатёр.
С остальными артистами я попрощалась ещё вчера, и сейчас, во время дождя, никто не вышел меня проводить. Я чмокнула в щёку Тирли, обняла Дирли, потрепала по мокрой шее Финика. Мы успели подружиться. Дирли в редкие свободные минуты обучал меня простейшим элементам вольтижировки, и мерин, как мне казалось, был рад. Подхватив саквояж с бесценным блокнотом и кошельком, я побежала в центр города, где на небольшом возвышении виднелся королевский парк с торчащими над зелёными кронами шпилями дворца.
Глава 15. Дворец
На моё счастье, ливень постепенно стих. К главным воротам дворцового парка я шла по сухой дорожке. Здесь дождь слегка поморосил и быстро закончился, брусчатка, трава и листва успели просохнуть. Я сняла дождевик, стряхнула с него лишнюю влагу и, сложив, перебросила через руку, сожалея, что не смогу засунуть в саквояж. Так и шла, словно с остановки дилижанса, с саквояжем в одной руке и с мокрым плащом в другой. Охранники, скучавшие у калитки рядом с запертыми воротами, встрепенулись и с интересом воззрились на меня. Пришлось поставить поклажу на землю, чтобы продемонстрировать перстень:
– Меня приглашал во дворец герцог Моктус, позовите его, пожалуйста.
Охранники переглянулись. Они были похожи, вполне сошли бы за отца и сына. У старшего лицо приняло благодушное выражение, а младший состроил строгую гримасу, говоря:
– Его светлость занят отбором, ему некогда бегать к воротам.
Я обернулась к другому охраннику с жалостливой улыбкой:
– Мне было обещано…
– Так ты в невесты королевские пришла проситься? – покровительственным тоном предположил тот. – Иди вдоль ограды к западному входу. Там вас собирают.
– А-а-а-э?
– Его светлость тоже найдёшь, поторопись, пока он с докладом не ушёл.
Подхватив вещи, я чуть не бегом поспешила по узкой тропе из плотно подогнанных гранитных плиток. У следующего входа в дворцовый парк заметила многочисленную толпу и сбавила шаг. Это ещё что? Со всего королевства девушки съехались?
Ещё в Кофрском замке, когда Моктус приезжал погостить, как-то во время обеда он пространно объяснял суть королевского отбора невест. Я тогда не особенно вникала, но обратила внимание на то, что претендентки могут быть из каких угодно семей, а участвуют они под вымышленными именами. Разумеется, пройти испытания сумеют далеко не все, и в заветную дюжину попадают, как правило, представительницы аристократии. Однако попытать счастье стремится любая подходящая по возрасту и не слишком уродливая подданная его величества.
Предприняв безуспешную попытку ввинтиться в толпу, я отступилась. Преодоление сомкнутых спин и выставленных локтей было не лучшим времяпрепровождением. Подошла к ограде из трёхметровых прутьев, похожих на направленные в небо копья. Пролезть между ними получилось бы разве что у годовалого ребёнка, но для меня-то это не было преградой. Я присмотрела уютную площадку, окружённую низкорослым кустарником, в центре которой виднелась клумба с отцветавшими пионами, и прочла заклинание.
Стараясь не привлечь внимание гвардейцев – те выстроились вдоль ограды и наблюдали за толпой девиц снаружи, я двинулась в сторону дворца. К разочарованию, не пройдя и двадцати метров, наткнулась на высокий каменный забор, преодолеть который было не в моих силах. Чуть не заплакала, но довольно скоро успокоилась. Это даже хорошо, что не проникла во дворец без позволения. Не хватало ещё навлечь на себя августейший гнев за использование запретной магии! Нужно идти официальным путём: добиться аудиенции, изложить просьбу и получить развод. Проще всего воспользоваться помощью Моктуса, не зря же он обещал мне содействие.
Найти место, где шла запись на отбор невест, оказалось несложно. Сразу от калитки девушек, запуская их по пять человек, вели к зданию, похожему на казарму. Я пристроилась шестой к очередной группе. Заметили «лишнюю» претендентку уже в полутёмном холле, куда нас запустил сопровождающий гвардеец.
