Текст книги "Договорились. Часть 2"

Автор книги: Ирина Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Карина первой увидела в конце однокурсников: Настену, Игнатьеву с Гогой, Иванова и Самойлову. Настена пришла в новом платье, выбирала которое явно не сама, скорее с Игнатьевой. Яркий розовый хорошо шел ее круглому лицу с белой кожей. Черные волосы она заплела в элегантный пучок, пышный и волнистый.

На Карининых глазах к ним пристроился Варданян. За руку его держала стройная чернобровая красавица с птичьим лицом и кошачьими когтями. Она озиралась по сторонам так, словно искала добычу, было похоже, что просто плохо видела. Друзьям своего парня девушка улыбалась искренне и во всю ширь треугольного лица. На Настену смотрела по-особенному, уже не щурилась, таила в уголках глаз что-то непроницаемое. А та на нее глядеть боялась, быстро уводила взгляд в сторону и теребила подол платья, стягивая ткань в кулак. Варданян сутулился, улыбался наигранно, и боялся пересекаться взглядами с кем бы то ни было, потому потупил свой в пол. Волна неловкости быстро докатилась до Карины через длинную очередь.

– Два лимонных маффина, пожалуйста, – сказала следующая в очереди.

Девушка быстро вбила на маленьком экране кассового аппарата нужную позицию и выжидающе посмотрела на покупателя, подозревая, что двумя кексами аппетит ее не ограничится. Женщина разглядывала витрину, поджав язык, и ответила не сразу. Зайкин пока кидал в пакет заказанные маффины.

– Вард с Сиран пришел, – заметила Карина злобным полушепотом, когда он подошел сзади, чтобы подбросить ей запакованный заказ.

– Ну, она его девушка, – парень пожал плечами, устремив взгляд в конец толпы, где компания дружно смеялась. – А Настена – друг.

Настена и Варданян стояли хмурые. Сиран крепче прижалась к нему. Остальные искусственно пытались разбить напряжение, которое осязалось в воздухе.

– Это была изначально тупая идея, – процедила Карина, не желая мириться со страданиями подруги.

– Тупой идеей изначально было влюбиться друг в друга, – Зайкин усмехнулся. – Но сердцу не прикажешь. А это жалкий компромисс в тупиковой ситуации.

– Выход есть всегда, – ей хотелось настоять на своем, убедить весь мир в собственной правоте. С чего-то вдруг, хотя никогда маниакальными планами по захвату мира она не грезила. Просто сердце противилось реальности, ее устойчивой несправедливости и частой безысходности. – Вард просто боится выйти.

Следующая пара в очереди заказала печенье. Карина, сосредоточившись на любовной драме Настены и Варданяна, чуть не пробила по чеку не то изделие, но вовремя опомнилась.

– Ну, согласись, выбор между любимой семьей и любимой девушкой – это сложный выбор, – голос Зайкина принял рассудительный тон. – Да и Сиран ему тоже одновременно семья и девушка. И тоже любимая, только по-другому.

– Хм. Ну, поссорились бы они на время. Но не навечно же. Все равно когда-нибудь поймут и примут. И чем раньше, тем лучше.

– Тогда почему ты Полине не хочешь ничего рассказывать? – коварный синий взгляд впился острыми иглами в растерянное лицо девушки.

– При чем здесь Полина? – холодно спросила Карина и скрестила руки на груди, но протянутый им пакет с кексами для покупателя не позволил надолго остаться в удобной позе. – Это совсем другое.

Парень усмехнулся.

– Почему ты думаешь, что Вард любит свою семью меньше, чем ты сестру?

Она только глубоко вздохнуть и резко выдохнуть смогла. Все слова из памяти разбежались, как трусливые крысы с тонущего корабля. Дно задрожало от душетрясения. Цунами расшатанного самолюбия и утопленных чувств хлесталось о стенки изнутри. Каждый удар отдавался спазмом в области груди. Ответ девушка придумала лишь через минуту, когда Зайкин копошился в другом углу избы в поисках заготовок глазури.

– Я уверена, Вард все равно начнет ходить налево. Один шаг он уже сделал. И все только хуже запутается. А Настена, упертая, из-за него всю жизнь себе испортит.

– Кто знает, – протянул парень и достал из горы хлама пакет с тюбиками. – Фух, уже думал, что забыл.

Очередь двигалась быстро, но не уменьшалась. К хвосту пристраивались новые. Компания друзей подходила ближе. Лицо Настены приобретало все более темные оттенки. Губы поджимались, плечи опускались, глаза прятались от всех. Варданян смеялся с остальными, боясь коснуться девушки хотя бы взглядом. Сиран стояла спиной, поэтому ее эмоции Карине считать не удалось, но расслабленная поза говорила о комфорте и самоуверенности.

– Мне пряник с автографом от шефа, пожалуйста, – послышался нежный голос, словно шифоновый, такой же тонкий и прочный.

Карие глаза переметнулись на покупателя, первого в очереди, и тут же залились красным негодованием. «Она здесь что делает?» – взревела ревнивая стерва в душе.

Лина, в платье пастельного розового оттенка, с волосами, до седого белыми, впервые смотрела на нее в упор. Карамельный запах пробивался в нос. Карине хотелось сморщиться. Опять его бывшая выглядела шикарно, а она – по-идиотски. В этом колпаке и бесформенном халате выглядеть иначе было нельзя. Краска густо заливала щеки под тональным кремом.

Сзади послышался усталый вздох. Карина теперь стояла между ним и ней, как последняя защитная крепость или пустая преграда. Сердце задребезжало. Губы онемели. Лина перевела взгляд ей за спину, на Зайкина, и засияла. Это был искренне влюбленный взгляд, одновременно тоскливый и радостный, мученический и надеющийся.

– Зай, я с подарком, – сказала девушка и приподняла руку с пакетом, в котором лежало что-то сферическое, очень похожее на мяч или идеально ровный арбуз.

Парень тут же подскочил к ней, легонько оттолкнув Карину, и потянул подарок вниз.

– Спрячь!

Хоть и засмеялась, Лина успела схватить его за запястье. Он попытался убрать руку, но казавшиеся немощными пальцы девушки крепко ее держали.

– Ты мне обещал, – пронзительно проговорила она.

– Я помню, – процедил Зайкин.

Карина переводила недоумевающий взгляд с нее на него и обратно. Следующие в очереди тоже поглядывали на всю сценку недовольно. Компания однокурсников притихла. Настена впервые посмотрела на подругу сегодня и встретилась с ней понимающим взглядом. Они сейчас испытывали одинаковые чувства.

– Почему именно здесь и сейчас? Ты видишь тут очередь, – он окинул глазами зал.

– Подождут, я ведь ждала. Гораздо дольше, – шифоновый голос надорвался, в уголках глаз скопились слезинки.

Лина быстро глянула на Карину, казалось, только для того, чтобы облить презрением.

– Твоя помощница справится, – она ухмыльнулась ему в лицо. – Надо было двух брать.

Зайкин расширил ноздри, но стерпел. Карине он бросил, что отойдет на полчаса, и покинул избу. Она только растянула рот, чтобы громко возразить, но не успела.

– А я, вообще-то, тоже хотела пряник с автографом! – возмутилась женщина, стоявшая через одного за Линой.

Карина поджала губы и без улыбки поздоровалась со следующим покупателем. Мысли бежали за Зайкиным. Сердце не успокаивалось, интуитивно чувствовало неладное. Соперница действовала нахально, понимала, что добивается своего. «Неужели?! – не верила наивная душа. – Да не может быть. Да пошел ты в жопу, Зайкин!».

Очередь зашевелилась, как огромный ползучий червь, который медленно просыпался и передвигал себя небольшими изгибами тела. Казалось, толпа вот-вот ее проглотит в наказание за побег кондитера и перемелет прямо целиком, сломав все косточки.

– Прошу прощения, к сожалению, шефу пришлось отлучиться на полчаса, – извинялась она перед его подписчиками, которые жаждали пряников с ручной надписью. – Как только он вернется, мы обслужим вас вне очереди.

– Да я уже тут час торчу! – негодовали многие – явно преувеличивали, но спорить Карине не хотелось.

– Да хватит возмущаться. Всякое случается, – кричал кто-то сзади. – Дайте другим-то купить. Мне, например, автограф нафиг не нужен.

Полная женщина с ребенком на руках выглянула из колонны пока еще упорядоченных людей.

– Ждите своей очереди! – ответила писклявая девка спереди. – Мы же ждем.

– Из-за вас все теперь будут ждать, пропустите, – женщина опустила ребенка на пол и решительно двинулась к прилавку.

– Эй, куда!

Карина нервно хлопала глазами, не понимая, что делать и как решать конфликт. Руки опускались. «Вот подонок, бросил меня тут одну», – обижалась она на Зайкина. Гам в очереди поднимал гул в душе. И мысли все закончились, словно связи между нейронами порвались. Никак не удавалось одно с другим связать. Только вибрация от стресса бегала по всему телу.

– Уважаемые покупатели! – спас ее голос Варданяна сзади.

Девушка резко обернулась и увидела улыбчивого парня и смущенную Настену.

– Тем, кто за автографами, мы раздадим их бесплатно,– он встал за витриной и показал для примера имбирный пряник без глазури. – Вы сможете подписать их позже, когда шеф вернется. А пока всех обслуживаем в обычном порядке.

Варданян указал на Карину. Она сосредоточенно кивнула, испытав острое чувство облегчения. Сердце все еще стучало. Настена улыбнулась и погладила ее по плечу. Это прикосновение успокоило окончательно. Игнатьева с Гогой и Сиран остались в очереди, но махали оттуда в поддержку.

Дело пошло быстрее. Люди, получившие взамен ожидания халяву, поуспокоились. Возмущение спало. Воздух над очередью разрядился. Карина с Настеной в четыре руки шустро обслуживали одного за другим. Первая, в основном, возилась с кассой и деньгами, а вторая собирала заказ. Варданян раздавал людям пряники, извинялся перед каждым, а с некоторыми успевал обсудить кулинарное мастерство Зайкина. Тот вернулся, когда весь шум поулягся, а сбоку собиралась очередь с пряниками.

Увидев друга, он вытаращил глаза и быстро спрятал за пазуху пакет.

– Ну, наконец-то! – воскликнули все трое и пара человек из очереди одновременно.

Парень сбросил груз за коробками и прошел в избу, поправляя колпак.

– Поклонники ждут твой автограф, – усмехнулся Варданян, кивая на колонну. – Пряники я им уже роздал. Бесплатно. За ожидание. Буду подходить за автографом.

– Спасибо, – все еще ничего не понимая, ответил Зайкин, но встал на место друга и широко улыбнулся заждавшейся толпе.

Карина сверлила его взглядом сбоку, досадуя, что выяснять отношения пока не было времени. Очередь прирастала, хоть и уменьшилась. Они с Настеной работали в четыре руки. Варданян помогал на два фронта.

Игнатьева, Гога и Сиран не решались подходить на пике, потому что всем четверым в избе некогда было болтать. Зайкину и так приходилось поддерживать беседу с подписчиками и другими знакомыми. Встречались однокурсники, студенты с других курсов и факультетов, внеуниверситетские приятели. Все жаждали внимания. Часть Варданян перетягивал на себя, кого знал, но работалось все равно тяжело.

Наплыв затих только после обеда. Все вымотались. Настена присела на мини-холодильник. Варданян встал рядом, опершись сзади на него рукой, а вторую положив на бок. Зайкин развернул локоть на витрине. Карина упиралась бедром в кассу, а руки держала скрещенными под грудью.

– Что бы я без вас делала, ребят, спасибо, – с чувством проговорила она, устало улыбнувшись.

Варданян с Настеной тихо посмеялись.

– А ты блин… – цензурной лексики не хватило, чтобы докончить мысль.

Девушка дернулась в сторону Зайкина. Тот рефлекторно отпрыгнул, подняв невинные руки, и широко раскрыл слезливые глаза – опять таблетки от аллергии плохо помогали. Лишь бы не утопать в любимом синем, она опустила взгляд вниз на красный нос, затем на персиковые губы, которые сохранили на себе едва заметный слой розовой помады, – очевидный след недавнего поцелуя.

– Хоть бы рот вытер, – заметила Карина брезгливо и протянула ему большую упаковку влажных салфеток.

Парень средним пальцем коснулся нижней губы и размазал подушечкой помаду. Кончик языка чуть вытянулся наружу слизать чужеродный налет, но сразу спрятался.

Настена пронзила его укорительным взглядом, который быстро сменился недоумением – сначала поверила, потом засомневалась. Варданян тоже перевел кофейный взгляд на друга и спросил:

– Я думал, она улетела.

– Ну, не в космос же, – Зайкин грубо стер салфеткой розовый слой. – Тут лететь всего три часа.

Карина хмыкнула, а сама решила, что допросит его с пристрастием, когда они останутся наедине, хоть и не имела на это морального права и была уверена, что ничего не добьется. Он давно увиливал от прямого ответа, хоть и обещал все рассказать. Каждый раз сжимался от боли при упоминании бывшей, выворачивал шею, прятал глаза, принимал закрытую позу. Всем сердцем не желал делиться и не делился. Девушка не хотела давить, чувствуя щепетильность темы, но больше не могла сдерживаться.

– Лететь три часа, чтобы побыть вместе пол? – хотелось его задеть самым острым шипом, только она не понимала, что приносит наибольшую боль, потому била наугад. – Скорострел ты, Зайкин. Зачем так разочаровывать девушку?

Карина старалась выглядеть ироничной и сильной, но, когда взгляды Варданяна и Настены сошлись на ней, осознала, что звучит жалко. Синие глаза тоже смотрели с непониманием. Персиковые губы быстро превратились в ухмылку. И голос зазвучал с легким ехидством.

– С чего ты взяла, что я ее разочаровал?

Девушка привычно закатила глаза и развернулась лицом к залу, в душе закипая. Как раз подошла молодая пара за маффинами. Валя уже снабдила их кофе. Пока Карина обслуживала покупателей, все трое молчали. Зайкин никак не мог стереть до конца поцелуи Лины, плотно прижимал салфетку к губам и тер до покраснения. Тягучая неловкость оседала на коже и щипала глаза. Варданян с Настеной, словно синхронизированные, одинаково тупили взгляды в пол.

– Заработались? – усмехнулась Игнатьева, таща к лавке Гогу.

Тот внимательно вглядывался в экранчик фотоаппарата и кривил рот. Сиран шагала за ними, вежливо улыбаясь. Взгляд приковала к Настене, изучала, анализировала. Та не знала, куда деться от приставучих трюфельных глаз, ежилась и старалась уйти вглубь избы.

– А мы пока прогулялись. Наелись индийских гулабов джамунов, – рассказала Сиран, наконец, отведя внимание от Настены на своего парня. – Я тебе тоже взяла. Помню, как ты в Индии на них нападал.

Варданян улыбнулся и неловко переставил ногу, чуть не упав, но удержался за друга.

– О, я тоже обожаю эти штуки, – воскликнул Зайкин. – Я их даже пытался готовить. Получилось жирно и приторно.

Антиулыбка потянула щеки вниз, выпятив скулы.

– Хочешь? – радушно предложила девушка, протянув руку с прозрачным пакетом, в котором свалились кучкой облепленные маслом коричневатые шарики.

– Хочу.

Зайкин залез в пакет длинными пальцами, которые тянулись к лакомству, как хищные щупальца, и сразу съел захваченный гулаб джамун.

– Мм, – протянул он довольно, озираясь по сторонам. – Так нежно.

Все на него смотрели несколько неловких секунд, пока Гога не воскликнул:

– А, давайте, сфоткаемся на фоне избушки?

Маленькие глаза резко расширились. Лицо озарилось идеей. Все вышли из избы и встали кучей у витрины. Гога фотографировал с разных ракурсов, заставляя всех то улыбаться, то смотреть по-деловому. Зайкин его не слушался и всегда портил кадр своими кривляниями. На серьезных фото, наоборот, принимал смешную позу и гримасничал, на веселых – выставлял себя излишне суровым.

– Зай, блин, хоть раз сфоткайся нормально, – проворчала Игнатьева, наблюдая за тем, как медленно улыбка Гоги превращается в разочарование.

– А че я не нормально фоткаюсь? – удивляться ему всегда удавалось искренне.

Большие синие глаза оглядывали всех вопросительно, будто пытались определить ту самую норму, под которую следовало подстроиться.

– Просто вырежем его потом, – махнула Карина.

Гога вздохнул. Варданян с Сиран переглянулись. Настена смотрела на Зайкина с улыбкой, впервые за сегодня без грусти.

– Не надо меня вырезать, я же самое главное звено, – щебетал парень. – Ладно, я исправлюсь. Давайте, еще раз.

Но никто не захотел больше фотографироваться. Зайкин стоял с опущенными уголками губ, как печальный клоун, пока все обсуждали ажиотаж на фестивале и оригинальные вкусности, которые продавались в закоулках огромного зала. Он быстро подключился, поняв, что реагировать на него никто не собирается, и стал рассказывать истории о гастрономических приключениях в Азии, которые испытал этим летом. Все смеялись, даже Настена с Варданяном хохотали от души, забыв о неловкости. Сиран скромно, но от души улыбалась, внимательно слушая. Карина старалась не выдавать своего любования рассказчиком, потому чаще смотрела в пол или поглядывала на зал, чтобы не пропустить покупателей.

– Здравствуйте, – к витрине подошел мужчина в мотоциклетной куртке. – Что посоветуете?

Компания притихла. Карина подошла к кассе и глянула на полки, где валялись остатки выпечки: классические кексы, печенье и эклеры.

– Пожалуй, из оставшегося кексы самые аппетитные, – давать советы девушка никогда не умела.

Он поднял любопытный взгляд. Длинные ресницы взмахнули, словно волшебной палочкой, завораживали, а ухмылка уже смаковала победу. Но Карина не поддалась чарам. Слишком устала, чтобы реагировать на привлекательных самцов.

– Самое аппетитное, что я здесь вижу, это вы, – мужчина почти облизался, но сдержал язык в уголке рта.

– И несъедобное, – грубым голосом вставил Зайкин, положив холодные пальцы на плечи помощнице. – Берите кексы. Точно не подавитесь.

Его тон покупателю явно не понравился. Мужчина скис и хмыкнул.

– Два эклера, пожалуйста, – выдавил он через силу и небрежно бросил купюры на тарелку у кассы.

Зайкин передал ему пакет с лакомством. Ресницы взмахнули не без гордости. Губы зажали ухмылку. Мужчина демонстративно развернулся и зашагал к лавке напротив.

– Че ты мне мужиков распугиваешь? – усмехнулась Карина. – Вдруг судьба моя была.

– Я твоя судьба. Смирись уже, – парень как всегда по-идиотски улыбнулся и облокотился на витрину.

– Я сама свою судьбу определяю, – буркнула она, сдерживая губы от улыбки.

Глаза опустила, руки скрестила на груди.

– Не вижу противоречий, – дурацкий оскал стал только шире.

Все в компании по очереди выдавили по смешку. Карина не хотела ни на кого смотреть, чтобы не показывать смущение.

– Зай, мастер-класс через пятнадцать минут, – прошустрила мимо женщина в цветастом сарафане.

Парень решительно кивнул, огляделся вокруг и деловито произнес:

– Так, Кариш, собираем заготовки.

– Ладно, мы пойдем, – сказала за всех Игнатьева и потянула Гогу за рукав, не дав ему доложить последний эклер в бумажный пакет. – Хорошо провести мастер-класс.

Оба помахали Зайкину. Он ответил тем же.

– Было вкусно, – улыбнулась Сиран, показывая кексы, которые набрала с собой.

Варданян пожал другу руку, Карине кивнул и взглянул на Настену с вопросом. Та пока не трогалась с места, смотрела его девушке в спину с тоской.

– До понедельника, – сказала Настена Варданяну без улыбки.

Он вздохнул и с опущенной головой побежал за Сиран. Карина искала глаза подруги, но та уже глядела на Зайкина и теперь улыбалась искренне.

– Классный фестиваль, ты молодец.

Ласковая рука похлопала парня по плечу. Он приподнял подбородок.

– Спасибо, Настен. Возьмешь с собой что-нибудь?

– Я на диете, – удрученно заметила девушка и отвернула лицо от витрины, чтобы не соблазняться. – И так сегодня налопалась.

Щеки порозовели.

– Ты всего лишь один пряник съела, – в шутку обиделся Зайкин.

– У тебя. А пока мы гуляли, я еще кучу всякого наелась. Сутки теперь буду переваривать, – злилась на себя Настена, мотая головой.

Карина с Зайкиным переглянулись и заулыбались. Пару кило за месяц диеты и фитнеса Настена точно сбросила, и это сразу отразилось на лице – миловидная припухлость спала.

– Ладно, мне тоже пора, хорошего вечера.

Она обняла каждого по очереди и быстро потерялась в гуще толпы в зале.

–

Карина и Зайкин сразу после ее ухода засуетились. Сгребали заготовки в мешки, собрали инструменты, водрузили коржи на тележку, закрыли лавку и понеслись к большой избе, где проходили все групповые мероприятия.

За широкой стеной прятался круглый стол и полноценная кухня со всем необходимым. Другие мастера успели за день ее заляпать. Зайкину из техники ничего не было нужно. Мастер-класс он назначил исключительно для детей без сложных манипуляций. Коржи приготовил заранее. Ученикам предстояло их только декорировать. В обязанности Карины входило следить за дисциплиной, пополнять расходники при необходимости и помогать тем, кто просит помощи, если сам мастер будет занят.

Зайкин весь месяц учил ее нюансам украшательства тортов и даже провел пару индивидуальных занятий после учебы прямо в университете, чтобы она знала, что и как делать. Ей даже понравилось. Понравилось проводить с ним время. И еще больше любоваться им в процессе работы. У него даже лицо преображалось, становилось серьезным, пропадали гримасы, черты выпрямлялись. Синие глаза искрились удовольствием. Только брови хмурились иногда и губы сжимались в четкую линию от сосредоточенности.

Дети смотрели на него увлеченно, заражаясь настроением. Парень в поварском халате и колпаке объяснял, как можно превратить простой крем в шедевр кондитерского искусства. Зайкин так спешил поделиться знаниями, что сбивал сам себя, запинался, перескакивал с одной мысли на другую, но показывал наглядно, потому все быстро становилось понятным.

Наблюдая за ним во время мастер-класса, Карина уяснила, что не является его главной страстью. И эта мысль даже грела, хоть и кололась.

– Отмучился, – выдохнул Зайкин, когда дети побежали хвастаться сладкими поделками родителям.

– Так не страдают, – усмехнулась она, расслабив позу, до этого стояла в напряжении, готовая всем подсобить и подсказать. – Так наслаждаются.

– Я бы тебе показал, как наслаждаются, – парень подмигнул, закусив полгубы, и сразу опустил взгляд, – но мы договорились.

Девушка тоже опустила свой и снова скрестила руки на груди. В памяти возник загаражный поцелуй, ласковые губы, тонкие пальцы на лице, потом синие глаза между ног, напористые касания языка, нежный экстаз, невыносимо сильный и чувственный. Снова нарастало возбуждение, но его быстро вытеснили ясные глаза сестры, розовая усмешка и горделивая походка. Фразы, которая та небрежно кидала про своего Кирилла: «Он прикидывается таким лапочкой, а потом берет и трахает, как в последний раз. Мне дико нравится, когда он такой, как будто злой. Столько страсти».

Карина зажмурилась. Часто приходилось слушать сестренку, та много о нем говорила, с подробностями и пикантностями, которые пробирались под кожу и ползали жучками по нервам. Тоска и ревность кувыркались в душе, а на лице надо было изображать внимание, улыбку и даже радость.

– Осталось пару часов, возвращаемся в избушку, – сказал Зайкин и хотел было направиться к инструментам, но его остановили благодарные дети и родители.

Пока он болтал с ними, девушка спокойно собрала все принадлежности в пакеты и сумки, убрала все лишнее, протерла стол и показала головой, что будет ждать его в лавке. Он пришел минут через десять. Покупатели успели раскупить эклеры. Осталось только немного печенья и кексов.

С порога Зайкин стал рассказывать истории, как всегда нелепые, неправдоподобные и оттого смешные, показывал всех действующих лиц, описывал местность, кривлялся и жестикулировал, а она хохотала. Быстро к ним подключились и Валя с Зазой. Тоже устали за день, хотели расслабиться. Потом слушали истории Зазы, не всегда смешные, но всегда поучительные. Вечер пролетел быстро.

В мегафон объявили о завершении фестиваля и поблагодарили всех за участие. В лавках снова закопошились. Загремело оборудование, закряхтела мебель. Сворачивались еще час.

Карина по привычке искала на парковке бело-оранжевый хэтчбек, но Зайкин сегодня приехал на мощном пикапе синего цвета, хотя для всего скарба хватило бы обычного заднего сиденья. Он открыл багажник.

– Кар, – позвал негромкий голос сзади.

Она его даже не узнала, только когда увидела хвойные глаза и квадратное лицо. Зайкин напрягся, выпрямился и оперся рукой на закрытую крышку багажника.

Девушка скисла, надеялась, что никогда больше не увидит Трунова.

– Чего тебе? – раздражение выплеснулось само, сдерживаться и не хотелось.

Парень, почувствовав ее негатив, стушевался и облизал тонкие губы.

– Попрощаться пришел, – ответил тоскливо.

Карина поймала вопрос в синих глазах, вздохнула и направилась к бывшему. Зайкин вытянул подбородок, напряг скулы и оперся на багажник, скрестив и руки, и ноги. Краем глаза следил за ней. Она это чувствовала. Трунов тоже не спускал глаз, на дне которых плавала печаль и нежность. Слабая улыбка придавала всему выражению еще больше грусти.

– Мы ведь попрощались уже, я надеялась, навсегда, – выговорила Карина с холодом, как будто лед жевала, зубы почти скрипели.

Зайкин остался метрах в тридцати. Полушепот бы не услышал, но она специально говорила в полный голос.

– Я в армию ухожу, – сказал Трунов таким тоном, будто не собирался оттуда возвращаться.

Девушка приподняла бровь, про себя думая: «А папочка-то разозлился». Чувствовала только ехидство и злорадство. Оказалось, его отчисления ей было мало. Армия стала шикарным дополнением к наказанию за несдержанность.

– И че ты приперся ко мне? Думаешь, ждать буду? – хмыкнула она, впиваясь в искаженное унынием лицо, наслаждалась видом, впитывала его боль.

Трунов глубоко вздохнул и опустил голову. Хвостик на макушке чуть качнулся. Пальцы надавили на глаза.

– Разумеется, не будешь.

– Разумеется.

Карий взгляд бегал по всей фигуре, мощной, но сжатой, как будто от холода или сухости. Парень поднял лицо и опять постарался улыбнуться.

– Прости меня, Кар. Искренне прошу.

Ладонь непроизвольно потянулась к ее лицу, но девушка отпрянула назад, как от опасности. Он безвольно опустил руку и сглотнул.

– Разумеется, не простишь.

– Разумеется, – она отвернулась. – Может быть… когда-нибудь… Тебе уже будет пофиг.

– Не будет. Никогда не будет, – Трунов шагнул коротко вперед в порыве, но тут же застыл, глазами разглаживал лицо, давил улыбку.

Карина не выдержала этого вязкого ощущения его тепла и закатила глаза.

– Радуйся, Трунов, тебе дали целый год, чтобы меня забыть.

– У меня уже был год…

– Теперь точно. С глаз долой – из сердца вон.

Она не знала, что еще сказать. Утешать его было глупо, еще глупее давать надежду и тем боле испытывать что-то большее, чем жалость. Впрочем, и жалость не сильно пробивалась сквозь равнодушие. Усталость клонила в сон. Ни физических, ни тем более моральных сил поддерживать с ним тусклый разговор не осталось. Зайкин ждал. Хотелось вернуться к нему скорее.

– Блядь! – вскрикнул Трунов и схватился за голову. – Как это больно!

– Переживешь, – усмехнулась девушка, отступив на шаг, подыскивать деликатные слова было лень. – Ну все, мы попрощались?

Он резко схватил ее за руку, чтобы не убежала. На лице проявилась гримаса отчаяния. Брови быстро поднялись и резко опустились. Лоб сморщился.

– Можно… поцеловать тебя… в последний раз?

Карина хотела треснуть себя ладонью по лбу от уровня драматизма, который он разыгрывал. Она обернулась посмотреть на Зайкина краем глаза. Тот уже сидел в машине, смотрел вниз, на смартфон или планшет, выглядел спокойным. Ее взбесило, что она его к Лине ревновала, а он ее к Трунову как будто нет. Только ему назло согласилась.

– Ладно, давай, в последний раз, по-быстрому.

Трунов озарился улыбкой и прильнул к ней вплотную. Сильная рука обхватила голову сзади. Влажные губы коснулись сначала щеки, затем носа и только потом ее губ. Поцелуй был долгим и нежным. Она ожидала привычной напористости и грубости, с которой он раньше всегда ее целовал, как будто хотел завладеть полностью. А теперь вел себя робко, продлевал каждое касание, наслаждался. Карина спокойно позволяла себя целовать, отвечала по привычке, но без эмоций. Внутри ничего не колыхалось. И это радовало. Она бы даже с ним переспала за просто так и легко забыла бы на утро, с кем и как провела ночь. В этом было ее торжество.

Зато к Зайкину теперь тянуло непреодолимой силой и любой его взгляд или легкое прикосновение впитывались с несвойственной жадностью. Душа превращалась в черную дыру, поглощала каждый произнесенный им звук, каждое движение, аромат и ни на толику не насыщалась, только разрасталась до масштабов вселенной. Это одновременно бесило и вдохновляло.

– Спасибо, – прошептал Трунов над губами и прижал ее к себе крепко. – Я буду скучать.

– Ой, перестань трагедию ломать, – Карина отпихнула его и фыркнула недовольно. – Надеюсь, теперь мы точно распрощались.

– Я же люблю тебя, Кар, – крепкие пальцы обхватили запястье.

Хвойные глаза глядели с отчаянием.

– И что, блядь, теперь?! – крикнула она на всю мощь низкого голоса и с силой отдернула руку до боли в связках.

Даже Зайкин в машине поднял глаза.

– Смирись, страдай, убейся, че хочешь, делай, мне похер!

Девушка сама от себя не ожидала взрыва. Просто устала. Хотела вернуться к Зайкину, под его сладкий аромат кокоса и добродушный взгляд, а не терпеть укор в слезливых глазах Трунова.

– Все, извини, мне пора. Удачи тебе, – отмахнулась она небрежно и побежала к пикапу.

Зайкин быстро опустил взгляд, сделал вид, будто увлеченно читал все это время, когда она села в салон. Карина громко хлопнула дверцей и еще долго с шумом устраивалась в кресле поудобней. Раздражение не давало ощутить комфорт. Парень спокойно смотрел на нее с легкой ухмылкой. Трунов глядел сквозь лобовое стекло.

Пропищал сигнал уведомления. Зайкин показал экран смартфона.

– Смотри, че пишет.

Девушка вчиталась в сообщение: «Не тупи, как я. Цени ее». Сверху мессенджер выдавал имя собеседника – «Влад Тр». Ей захотелось затылком пробить подголовник. Зайкин усмехнулся.

– Пафосный дебил, – заметила она с отвращением.

Парень уже печатал ответ. По тому, как искривилась рожа Трунова, Карина поняла, что Зайкин выслал что-то идиотское. Она глянула на экран и увидела: «Окей, а ты ее во сколько оценил? Ну, чтоб мне не продешевить».

– Зайкин, ты!..

Невинные синие глаза остановили девушку. В них мелькнул легкий испуг и быстро сменился усмешкой. Все-таки он не перестал ее бесить.

– Поехали уже, – процедила Карина, пристегиваясь.

Зайкин завел мотор и почти сразу двинулся с места, поглядывая на одинокую черную фигуру на парковке, которая провожала их взглядом.

Молчание никто долго не нарушал. Водитель прибавил громкости музыке. Играла его любимая «I wanna be yours». Девушка под нее в последний месяц часто мастурбировала, сама себе не могла объяснить, зачем. Ей мастурбации с лихвой хватало на работе, но перед сном в голову лезли мысли о Зайкине, и возбуждение накрывало следом, даже если она кончала несколько раз до этого во время стрима.

Только Карина хотела попросить переключить трек, как раздался рингтон. Парень ответил по громкой связи. На экране высветилось имя звонившего «Полина». Пассажирка притихла и вжалась в кресло, затаив даже дыхание.