Текст книги "Договорились. Часть 2"
Автор книги: Ирина Воробей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Ирина Воробей
Договорились. Часть 2
Глава 1. Страсть, которая не главная
Карина пыталась посмотреться в экран телефона, как в зеркало, пока ехала в такси. Хотела убедиться, что в поварском колпаке выглядит не так потешно, как представляла. Но то и дело вылетали уведомления. Всем она вдруг понадобилась субботним утром.
Жерар хотел завтра пообедать и после прогуляться по осеннему парку дотемна. Она читала между строк: «Чтобы вдоволь назаниматься сексом и успеть разъехаться». Настена ныла, никак не могла подобрать подходящее платье для фестиваля, чтобы было и комфортно, и прилично. Карина знала, для чего на самом деле, – чтобы понравиться Варданяну, хотя они решили остаться друзьями. Мать жаловалась на сестренку, что та перестала ходить с ними на службу в церковь. Практически упрекала старшую дочь в плохом влиянии. Сама Полина приглашала на шоппинг, небрежно бросив, что Кирилл сегодня пусть занимается своими делами, но при этом задавалась вопросом, чем таким интересным он занят. А Зайкин готовился к фестивалю. И Карину заставлял, потому сестре пришлось отказать.
Больше всех сообщений приходило от него с периодичностью в пару минут.
«Кариш, заготовки я наделал. Но ты на всякий захвати взбитые сливки».
«Кариш, может крема побольше взять? Боюсь, не хватит».
«Наделал еще несколько тюбиков».
«Блин, присыпку чисто белую найти не смог. Везде разноцветная только».
«Может отсортировать? У тебя будет время?».
«Ладно, обойдемся».
«Кариш, салфеток купи, плиз, пару пачек».
«И да, Кариш, колпак тебе идет», – последнее сопровождалось смайликом с ухмылкой.
Она еще вчера перестала на них реагировать, потому что не успевала. Парень волновался. Он весь месяц готовился к этому фестивалю и все уши ей прожужжал о том, как для него важно там не оплошать. Зайкин высказывал свои опасения, Карина делала вид, что слушает и сопереживает.
В какой-то момент ей надоело. Она ушла работать на вебкам сайт, но парень быстро ее там нашел и вызвал в приват. «Ладно, тут хотя бы каждая минута оплачивается», – утешалась модель. И все дни она работала, по сути, на него. Остальные мемберы жаловались и писали в приложении, пытались выпытать, с кем она так подолгу зависает в привате, требовали публичного шоу, заманивали токенами в общий чат и даже угрожали. Но Зайкин оказался важнее.
Приходилось выкручиваться, чтобы совсем не упасть в рейтинге, ведь за учебу все еще надо было платить, а она лишилась постоянных доходов, которые получала в веб-студии, и накоплений не осталось после покупки девственности Полины. Теперь скучала по постоянным мемберам, особенно по нуждающемуся в ней ЭрПи, по щедрому Вацлаву и даже по грубому Джо. На «Лавкэм» постоянных ей завести пока не удалось.
Для скучающих мемберов модель снимала короткие видео с полустриптизом, записывала эротические аудио и фотографировала себя обнаженную. Материалы разлетались неплохо, позволяя держаться на плаву весь месяц. Но на прежний уровень доходов выйти не удавалось. Повезло, что Зайкин согласился самостоятельно спонсировать свои свидания с Полиной.
Они уже месяц встречались, а он еще ни о чем Карину не попросил. Только помочь с фестивалем, о чем они договорились еще до уговора: «Одно свидание – одна просьба». Девушка думала, что подготовка к важному мероприятию отнимала у него все силы и внимание, а черед просьб еще настанет. Она даже ждала этого, не терпелось узнать, что он будет требовать.
В окно автомобиля прилетали капли дождя. Сначала точечными слабыми выстрелами, затем частота бомбардировок увеличилась. Пыль быстро смылась мощными потоками. Шум барабанил по нервам. Карина волновалась – заразилась от Зайкина, и бесилась на него по старой привычке, хотя жаждала увидеть искренние синие глаза, улыбчивые персиковые губы и взволнованное худое лицо. Она в последнее время никак не могла на него насмотреться, хотя видела практически каждый день в университете и по вечерам в онлайне. Все равно не хватало.
Девушка полночи вчера провела на его ютьюб-канале, о котором узнала только пару недель назад. Зайкин сам похвастался, сообщив, что его пригласили на фестиваль только благодаря блогу с двумя сотнями тысяч подписчиков. После этого она заходила туда каждый день и пересматривала старые видео. Он целый месяц ничего не публиковал.
Ссылку на его канал девушка нашла на странице «Вконтакте», где она до сих пор не добавила его в друзья. Первые ролики он выпускал еще лет пять назад. Сначала это были просто короткие репортажи с домашней кухни, неудачные эксперименты или небольшие достижения, простенькие обзоры различных инструментов и бытовой техники, приколы и переживания. Потом блог стал делиться на рубрики, появились плейлисты с рецептами, обзорами и своеобразными ноу-хау. Одним из самых популярных было видео под названием «Мама на кухне – катастрофа».
Парень снимал как будто тайком и говорил таким же шпионским полушепотом. В кривом кадре светлая женщина в красном фартуке стояла у разделочного стола и нарезала зелень тонким изогнутым ножом для фруктов. Фон Карина узнала сразу – кухня, на которой он сидел во время приватов с ней. Все те же открытые полки, склянки и минимум мебели.
– Друзья, вы сейчас наблюдаете очень редкое природное явление – моя мама готовит, – хихикал Зайкин в камеру, подражая Дроздову из «В мире животных». – Такие особи обычно обходят кухонные зоны стороной. Их естественной средой обитания считается офис. Но вот одна случайно забрела ко мне на кухню и принялась нарезать салат. Она еще не знает, как это делать, но очень старается. Ей бы следовало показать, какой нож нужно для этого брать, но я боюсь ее спугнуть.
Карина не удержалась от смеха.
– Что ты там бормочешь, сынок? – раздался громкий голос матери с экрана.
Женщина продолжала смотреть перед собой и неуверенно передвигать нож по разделочной доске. Часть зелени оставалась на лезвии, часть отлетала в стороны.
– Блин, кажись, она меня спалила, – прошипел блогер. – Знайте, офисные особи очень опасны в гневе. Я рискую жизнью ради этого репортажа. Так что ставьте лайки и максимально репостите. Возможно, это мое последнее видео. Но оно того стоит.
– Чем ты занимаешься?
Она резко развернулась, но кадр вдруг смялся в непонятную массу пятен наподобие теста Роршаха. Все двигалось. Раздавались странные звуки, то ли грохот, то ли стук. Отчетливо был слышен только хлопок дверью, затем видео восстановилось. Картинка приняла четкие очертания. И стала видна кухня целиком за стеклом, в котором отражалось улыбчивое лицо Зайкина и задняя стенка телефона. Парень запыхался, но продолжил репортаж:
– Мы покинули опасную зону. Особь вернулась к салату.
– Че там, сына? – послышался всполошенный мужской голос.
– Пап, не мешай, я веду репортаж.
Отец протянул восторженное «Вау».
– Макароны она уже превратила в мучную жижу с маслом. А курицу сожгла в духовке практически дотла, как будто в прошлой жизни была инквизитором, – шептал Зайкин. – Салат ее последняя надежда.
Несколько секунд стояла тишина. Оба как будто любовались «особью». Карина всматривалась в экран, где женщина, нарезав зелень, полезла за стеклянной банкой с разноцветной и разнокалиберной смесью орехов, открыла крышку, понюхала и, пожав плечами, решила добавить ее в миску, половину которой уже наполнили красные, оранжевые и зеленые овощи.
Голос сбоку громко ахнул. Послышался звук шуршащих тапочек.
– Нуся, что ты творишь? Это же хомячий корм!
Камера двинулась следом. А затем все потухло, но через секунду появился новый кадр. Мужчина с женщиной сидели за кухонным столом с пустыми тарелками. Она смотрела в потолок и пила минеральную воду из бутылки. Он двигал пальцем по экрану смартфона, стянув губы в сторону, а свободной рукой подпер подбородок. На столе стояла миска, в которой ползал пухлощекий рыжий хомяк.
– Заказал пиццу, – удрученно сообщил мужчина и положил телефон на стол, задев им тонкое блюдце.
– Зато у Степки сегодня праздник живота, – заметил Зайкин из-за кадра.
Все трое печально вздохнули.
– Ладно, беру свои слова обратно, – заявила вдруг женщина, подняв руки. – Не такое уж и плевое дело готовить. Но салат почти получился! Сами виноваты. Нечего хомячий корм хранить на кухне.
– Да на банке же написано было «корм для хомяка», – ответил мужчина.
– Твоим кривым почерком!
Она стукнула ладонью о столешницу и скрестила руки. Тарелки прозвенели заунывно. Мужчина посмотрел поверх камеры на сына. Тот хихикнул. Карина невольно повторила за ним.
Затем произошла быстрая смена картинки. На экране появилось крупным планом лицо Зайкина. Синие глаза казались еще более синими, а персиковые губы – почти оранжевыми.
– Знайте, друзья, мама на кухне – быть беде, – парень подмигнул. – Всем пока!
На фоне раздалось возмущенное восклицание, но развязка осталась за кадром. Началась реклама. Карина посмеялась и перешла к другому видео.
Зайкин на камеру демонстрировал набор сковородок с инновационным антипригарным покрытием неизвестного Карине бренда. Все шло ровно и гладко, почти скучно, пока в кадр не ворвалась мать, которую девушка сразу узнала.
– Сколько же они тебе заплатили за рекламу, что ты их так расхваливаешь?
– Нисколько, это честный обзор, – обиженно ответил парень, вертя в руке блинную сковородку.
– Что? Ты еще и бесплатно это делаешь? – матери уже не было в кадре, но сила тона стопроцентно передавала ее возмущение.
– Ну, конечно. Они даже не знают, что я на них тут обзор делаю.
– А должны. Так это и работает. Хватит у матери на шее сидеть. Вот мою косметику ты почему-то не расхваливаешь, хотя я все твои ролики спонсирую.
– Ну, мам, – жалобно протянул Зайкин, положив сковородку со звоном на стол. – Твоя косметика не в тему моего блога.
– И что? Целевая аудитория зато подходящая. Ну-ка!
Она затихла буквально на несколько секунд. Парень за это время успел только повертеть головой недовольно в камеру. Вскоре на столе появилась бутылка шампуня с хорошо знакомым Карине брендом «Zaya».
– Давай, нахваливай.
– Мам, ну, ты че, реклама так точно не заработает. Зрители же теперь знают, что ты насильно меня заставляешь хвалить твой бренд.
– Ну, так вырежи и смонтируй.
– Ладно.
Парень изобразил скисшую мину и обхватил шампунь, как алкоголики хватают бутылку водки. Открыл колпачок, понюхал и сморщился.
– Шампунь «Zaya». Пить не рекомендую, и посуду им не помоешь, зато можно не бояться, если волосы упадут в блюдо, они хотя бы будут чистые.
– Ой, все, – раздалось сбоку с раздражением, затем хлопнула дверь.
Зайкин поиграл бровями, похихикал и продолжил обзор на сковородки как ни в чем не бывало.
Подобных роликов было немного, но все оказались забавными. Карине нравилось наблюдать за его родителями и их взаимодействием, за тем, как они плошают, смеются над собой и подшучивают над сыном, как он не боится говорить им и зрителям все, что думает, как родители на него обижаются, но в следующем видео появляются вновь.
По мере роста аудитории росло и качество роликов. Зайкин научился делать видео-рецепты, где в кадре фигурировали только еда и руки. Обзоры на технику тоже стали выглядеть профессиональнее. Со временем появилась новая рубрика – мастер-классы по приготовлению тех или иных блюд, где Зайкин чувствовал себя шефом или, как минимум, ведущим программы «Смак», а снимал уже кто-то другой. Карина подозревала в этом его родителей. В отдельный плейлист блогер собрал видео про кондитерские изделия, где было много мастичных скульптур, праздничных декораций тортов и забавных печенюшек на любую тематику. Карина незаметно для себя увлеклась, хотя готовила не сильно лучше его матери. Но ей нравилось наблюдать за Зайкиным в его «естественной среде обитания».
Насмеявшись вдоволь, она решила исследовать его страницу «ВКонтакте». Зайкин тоже не представлялся настоящим именем в сети и назывался «Веселый Роджер», зато выкладывал множество фотографий, даже не столько сам, сколько другие отмечали его там и тут. На аватарке широко улыбалась рисованная кроличья морда с широким двузубым ртом. Других фотографий профиля не было, поэтому Карина полезла в альбомы и отметки. Большая часть кадров, не самых приличных ракурсов и видов, была сделана на вечеринках в разное время с разной тематикой. Пьяные лица в кривых костюмах позировали с искренними улыбками и парами, и толпой, и изредка по одному. Зайкин каждый раз наряжался в нелепых персонажей себе под стать: будь то Винни Пух, Колобок или вообще Корень Мандрагоры из «Гарри Поттера». Выглядело одновременно жутко и смешно.
Иногда встречались фотографии со студенческих мероприятий, где все выглядели прилично и с легким пафосом, кроме самого Зайкина, который вечно портил групповые композиции состроенными рожами или позами. Школьные фото от университетских не особо отличались, разве что парень там был мальчиком, но также гримасничал и кривлялся. Карина нашла даже пару кадров с его первой любовью, проклятой Линой, которую уже ненавидела, и парнем, школьным другом, как она предположила. Все трое обнимались с Зайкиным посередине и весело хохотали, раскрыв пасти. Друг казался бугристым и твердым, а девушка – эфемерной и плоской. «Он так мне ничего и не рассказал», – вспомнила она.
Просмотрев все отметки, Карина перешла к фотографиям на странице. Мозг все никак не насыщался, хотя столько разных Зайкиных увидел за эту ночь.
Закрепленным висел репост опроса, где знакомые решали, идет ему латексный костюм или нет. Ответили тысячи человек. Девяносто процентов сошлись на том, что костюм к лицу. Многие оставляли комментарии, писали, что Зайкину давно пора сменить стиль, или просто смеялись, а некоторые открыто оскорбляли и фыркали. Парень ни на один комментарий не ответил – их было около тысячи, зато к репосту приписал «Все дело в кисточках» и ухмыляющийся смайлик.
Листая дальше стену, она напоролась на снимок, который надолго привлек внимание.
Фотографию несколько месяцев назад разместила Игнатьева, подписав: «Смотрите, какой красавчик». Пост набрал тысячи лайков. Зайкин откомментировал:
«Вау, как классно я тут получился! Будто духи рекламирую. Сам на себя не похож. Гога талантище! Покажи ее Карише».
Карина улыбнулась.
Игнатьева ответила сразу: «Еще чего, сам покажи».
Зайкин прислал грустную рожицу, а затем добавил сложенные вместе ладони и написал:
«Ну, пожалуйста! Сам не могу, эффект будет не тот».
«Обойдется твоя Ермакова», – отвечала непреклонная Игнатьева.
«Ну, блииин…».
Дальше шли комментарии восторженных подруг и подписчиц. Не обошлось и без стеба от парней, на который Зайкин отвечал смеющимися эмодзи.
В солнечном кадре он стоял в проеме деревянной двери какого-то отеля или летнего домика, потому что на фоне сверху сияло голубым небо, посередине зеленело и пенилось море, а внизу желтел песок. Предплечьем парень упирался в косяк, а в левой руке у живота держал смартфон. Правая кисть свободно повисла в воздухе. Одну ногу он согнул в колене, вторая осталась прямой, но чуть наклонялась для упора. Внимание девушки в первую очередь привлекло голое тело в черных плавках, причем последние в кои-то веки оказались нормальными, без забавных принтов и причудливых форм, обычные черные боксеры. Высота его роста передавалась даже на фотографии. Зайкин едва ли помещался в проход. Стоячие кудри задевали верхнюю балку. Голова была повернута влево. Взгляд казался внимательным, словно он кого-то искал в толпе или слушал человека за стеной. Глаза чуть сузились от солнца. Рот слегка приоткрылся. Из-под верхней губы проглядывали белые зубы. Жилистая фигура подчеркивалась тенями от яркого солнца. Уверенная и расслабленная поза демонстрировала сексуальность.
Карина ночью мастурбировала на эту фотографию, засунув вибропулю в себя, вспоминала куннилингус, который он делал ей на вечеринке. И сейчас опять испытала прилив возбуждения, но перед таксистом было неудобно этим заниматься, поэтому она просто прикусила нижнюю губу до боли. «Кто бы тебе сказал всего пару месяцев назад, что ты будешь дрочить на Зайкина», – посмеялась сама над собой.
«Кариш, ты едешь? – напомнил он о себе в мессенджере. – Надеюсь, едешь. Надеюсь, ты не проспала. И ничего не забыла. Надеюсь, ты приедешь пораньше. Нам нужно подготовиться».
«Господи, Зайкин, мы весь месяц готовились, – не выдержала девушка и настрочила гневный ответ. – Еду я. Почти на месте. За салфетками заскочу только».
«Салфетки уже не нужны, – он прислал три рожицы с самодовольными оскалами. – Я все купил. Жду тебя».
Таксист высадил ее напротив небольшого кластера, на территории которого базировались заведения начинающих и креативных предпринимателей.
Он располагался в старинном помпезном здании с белыми колоннами, изысканным барельефом под крышей и арочными окнами, а внутри все выглядело по-советски убого, хотя местами стильно. На территории продавали хендмейдные вещицы, крафтовое пиво, нестандартные сувениры и уличную еду с претензией на изысканность. Тусклые парадные за исцарапанными железными дверями вели по разбитым лестницам на этажи, где тянулись галереи маленьких магазинчиков и закусочных.
Ярмарка проводилась на третьем уровне в большом помещении из нескольких продолговатых комнат, обставленных по деревенской моде эпохи позднего крепостного права, так Карине казалось, хотя в истории славянского быта она не разбиралась. Но здесь повсюду висели деревянные полки с горшочками и самоварами, стояли накрытые рушниками скамейки, а по углам валялись неподвижные сундуки из дерева с чугунными петлями.
Каждому мастеру на ярмарке выделялась своя «изба» из разукрашенного листа фанеры, стилизованная под бренд магазина или компании, либо просто указывала имя владельца. Повара выкладывали яства на массивный длинный стол. Мероприятие походило на фермерский рынок. В первом зале в «избах» торговали копченой рыбой, соленьями, вареньями, сладостями всех стран мира и другой всячиной. Во втором, продолговатом и узком, – готовыми блюдами: от закусок до десертов.
Зайкин занял избушку посередине длинного зала. Справа базировалась кофейня с миловидной бариста, розовые волосы которой растопырились хвостиками во все стороны. Слева бородатый южанин торговал восточными сладостями. Никакого тематического деления не было. Лавки просто шли друг за другом: сначала мастера предлагали поесть шавермы, затем перейти к азиатской экзотике, скрученной в морские водоросли, потом попробовать традиционные русские пироги, а после добить желудок острыми деликатесами к немецкому пиву. В центральной полосе зала выстроились островками круглые барные столики без стульев, за которыми посетители могли отведать местную кухню.
До открытия оставалось минут пятнадцать. В зале кишела работа. Все гремели посудой, двигали мебель и отдавали друг другу приказы. Зайкин суетился, параллельно болтая с соседями: то с южанином, то с хвостатой девушкой. Карина прибежала с двумя пакетами: в одном несла три баллона взбитых сливок, в другом – одноразовые тарелки и приборы из дерева.
– Спасибо большое за кофе! – благодарил парень бариста по соседству, перенимая два стаканчика.
Девушка умильно улыбалась. Карина насупилась, борясь с ревностью. Сказать ничего не могла, зато взгляд выдавал ее полностью.
– О, Кариш, ты всегда так удачно к кофе приходишь, – улыбнулся Зайкин и протянул ей один стаканчик. – Валя нас угостила.
– А Зайка мне пряник подарил, – похвасталась та, демонстрируя круглую имбирную выпечку с пожеланием успеха – парень планировал продавать такие посетителям, рисуя глазурью то, о чем попросят.
Карина всегда удивлялась, как ему так сразу удавалось становиться для других Зайкой, но кофе глотнула.
– Мм… насыщенно, – в знак признания вкуса она приподняла стаканчик в сторону бариста. – Спасибо.
Та скромно пожала плечами, спрятав руки за пазуху. Зайкин тоже наслаждался кофе, пил большими глотками с блаженным видом и смаковал каждый, причмокивая. Обе девушки его разглядывали. В белом халате и черном фартуке он выглядел даже прилично, но из-под торчали широкие штанишки примерно до середины икр, а дальше шли желтые носки с куриными яйцами вместо узора и алые ботинки с фиолетовыми шнурками. Темно-русые волосы успели отрасти, благо, натуральный цвет не сильно отличался от этого, но кончики уже пытались завиваться.
«Надо отправить его на стрижку», – подумала Карина, заботясь о том, чтобы Полина не узнала в нем Зайкина.
– Так, Кариш, хватит расслабляться, – заторопился парень, залив в пасть остатки кофе. – Давай, все красиво разложим.
Синие глаза обежали кучу хлама на столе. Карина глянула на избу соседки – там все было чинно расставлено по местам. Ей тут же захотелось переметнуться туда, впрочем, с таким порядком в голове бариста явно не нуждалась в помощниках. Позавидовав секунду, девушка перешла за избу и начала разбирать груды коробок и пакетов. Зайкин шустрил, то и дело двигая ее за плечи из угла в угол. Места хватало едва. Длинные руки и ноги позволяли парню дотягиваться практически до всего без лишней ходьбы, но Карина не сомневалась, он специально шагал туда-сюда, чтобы ее бесить. Ей в целом казалось, что он был рожден лишь для того, чтобы ее бесить.
Больше всего возмущал пряно-кокосовый аромат, сладостью которого она никак не могла надышаться. И нежность мягких рук, от прикосновения которых нагревалась кровь. И глубина синих глаз, в которые хотелось погружаться безрассудно.
– Зайкин, стой, где стоишь, – не выдержала девушка и прижала ладонь к его груди.
Парень изобразил на лице растерянность и послушание, застыл, поднял руки. Взгляд улыбался.
– Как прикажете, госпожа, – издевался он.
Карина закатила глаза и шагнула в угол к коробкам с заготовками коржей для мастер-класса. Те валялись в несколько мелких стопок, занимая целый квадратный метр. Присев на корточки, она пояснила:
– Не суетись. Много лишних телодвижений. Все успеем.
Девушка сложила коржи друг на друга высокой башней, освободив чуточку пространства.
– Окей, босс, – легко отозвался Зайкин и развернулся к столу со стеклянной витриной, на которую выкладывал кексы, пирожные и печенье.
Раздался тягучий зев. «Опять не спал», – проворчала она про себя. Хотя привычно слезливые глаза выглядели кристально чистыми и свежими.
Поправив стопку из коробок, она подошла к витрине, чтобы добавить туда всякие полезные мелочи: салфетки, сахарную пудру, упаковку, деревянные приборы и тарелки. Зайкин сосредоточенно проверял плавность хода глазури по прянику. Колпачок с самым тонким отверстием позволял писать изящным почерком. Парень, поджав кончик языка, выдавливал кривые буквы на имбирное лакомство.
– Держи, – сказал он самодовольно, закончив, и протянул ей пряник, на котором только что начеркал «Улыбнись. Ты прекрасна».
Карина почувствовала, как нагреваются щеки, и губы против воли растягиваются в улыбку. Хотелось фыркнуть и бросить что-нибудь грубое в ответ, лишь бы защититься от собственных чувств, но не удалось. Это было так просто и мило, что непобедимо.
– Хм, спасибо, – сказала она, аккуратно приняв подарок, боялась задеть его пальцы.
Каждое прикосновение давалось тяжело, но так тянуло. Синие глаза опять ее гладили, как всегда, лаской и нежностью. Парень склонил голову. Колпак чуть сдвинулся набок, из-под него торчали прядки.
– Надеюсь, ты помыл их шампунем «Zaya» и, если они выпадут, то будут хотя бы чистые, – сказала Карина и поправила его головной убор, спрятав волосы под белой тканью, – не успела задуматься над спонтанным порывом и удержаться.
Волосы оказались мягкими и шелковистыми, а кожа чуть влажной и холодной.
– Ты смотрела мой блог? – Зайкин заулыбался, подняв брови.
Девушка тут же убрала руку и провела глазами круг. Это не было ее типичным закатыванием недовольных глаз, а скорее попыткой убежать от неловкости.
– Через пять минут открываемся. Просим всех вернуться в свои избушки, – пронеслось громогласно над головами по залу.
Мастера засуетились. Зайкин с Кариной тоже. Она еще не все приборы выложила, а он – просто так, потому что переживал. Крутился на одном месте, что-то бормотал про себя, тыкал мизинцем вместо указательного пальца в воздух и изображал на лице серьезную серьезность. Впрочем зря, потому что толпы посетителей не ломились в двери ровно в десять. К открытию подошло немного людей, больше случайных захожих, чем целенаправленно пришедших.
Девушка отложила свой пряник в сторонку на салфетке, чтобы дать засохнуть, а потом спрятать в сумку. Есть она его не собиралась, желала сохранить на память. «Хм, память», – укололась мысль.
Второй сосед, которого Зайкин называл Зазой, торговал восточным фастфудом, то есть всем, что заворачивалось в лаваш или укладывалось в питу, а заодно сытной выпечкой. Угостил их ачмой с сулугуни, рассказывал о разных бизнесах, которые начинал и печально заканчивал. Теперь остановился на грузинской пекарне и уже планировал открыть вторую точку. Парень слушал его сосредоточенно, будто в уме делал пометки и ставил галочки. Карина смаковала нежное слоеное тесто с соленым сыром и убиралась внутри избы, потому что впопыхах тут все было разбросано, как попало.
Первая пара часов прошла спокойно. Люди подходили, внимательно смотрели на витрину и прайс, который Зайкин нарисовал собственноручно мелом на небольшой доске, выбирали сладость и уходили. Карина стояла на кассе. Парень докладывал на витрину кексы, пряники и печенье. Валя успешно торговала кофе, хотя этот напиток на фестивале подавался в каждой второй избе, но ценители доверяли только профессиональным бариста. Сразу к кофе они покупали сладость у Зайкина или сытность у Зазы.
Первые знакомые объявились после полудня. Подписчицы канала подходили, узнавали «КулиЗая», как парень называл себя на «Ютьюбе», сократив «Кулинарный Заяц», и покупали имбирные пряники с автографами. Зайкин всем искренне и широко улыбался, интересовался делами, старался писать максимально аккуратно и ровно. Женщины его благодарили, хвалили канал и полезные рецепты. Он лучился от самоважности. Карина тоже им гордилась, только никак это не проявляла внешне, старалась быть незамеченной и обслуживать покупателей ловко и быстро, не мешая им общаться с кумиром.
– О, Зайкин, – воскликнул профессор Губкин, будто не по его приглашению пришел на фестиваль. – Чем порадуешь?
Под локоть его держала приятная дама в белом пальто и с красной шляпкой, как у Чаплина. Несмотря на возраст, ей шло. Карина стояла на передовой в углу, а Зайкин пополнял запас пряников на витрине. Он так резко дернул головой от неожиданности, что колпак чуть не слетел. Помощнице пришлось его поправить. Руки против воли использовали каждый шанс к нему прикоснуться, хотя душа всегда после разражалась досадой.
– О, Юрий Петрович, – откликнулся парень, будто и не приглашал его. – Радостей у меня много: пряники, печенье, кексы. Вот маффин с кусочками ананасов самый радостный.
Он с любовью указал на линейку пухлой выпечки в черном пергаменте, которые лежали у стенки витрины. Профессор усмехнулся и вгляделся. Дама изучала Карину, слегка улыбаясь, по-доброму, по-матерински.
– А че это ты там всем пишешь? – мужчина вытянул короткую и толстую шею в попытке посмотреть за витрину на горку имбирных пряников.
Очки спали на кончик носа. Серые глаза зашустрили по кругу.
– А че хотите, то и напишу, – оскалился Зайкин и выпрямился в солдатской стойке.
– А, ну-ка, напиши: «Самому классному декану», – усы Губкина растянулись в самодовольную ухмылку, пухлые пальцы зачесали гладко выбритый подбородок. – А на втором: «Самому лучшему семьянину». А на третьем: «Самому-самому Юрию».
Дама засмеялась, при наклоне головы схватившись за шляпку. Карина боялась улыбаться, сжимая насилу рот. Еще одно отчисление она бы не пережила, тем более по такой идиотской причине.
– Скромный вы человек, Юрий Петрович, – улыбнулся парень и схватил три имбирных кругляша и тюбик с глазурью. – Похвально.
– А то, – деловито хмыкнул тот. – Государственный муж все-таки.
– Государственный, – дама хихикнула. – Мой ты муж, не выпендривайся.
Легкий толчок в круглый бок осадил профессора. Глаза пристыженно опустились. Карина не выдержала – смешок слетел с губ.
– Зайкин, и на четвертом напиши, пожалуйста: «Самому нехвастливому Губкину».
Он послушно закивал, не отвлекаясь от работы.
– Девушка, можно нам еще три кекса с ананасами, три с черносливом и коробочку печенья.
Карина натянула полиэтиленовую перчатку на одну руку, а второй схватила бумажный пакет, чтобы накидать туда выпечки.
– С ананасами шесть возьми, – шепнул Губкин.
– Молчи, ты на диете, – упреком ответила жена.
– Когда еще такого поедим, – мужчина не успокаивался. – Диета подождет. После Зайкинской выпечки все равно ничего в глотку не лезет.
Парень зарумянился, словив подмигивание профессора. Карина тоже испытала укол гордости, будто это она натренировала Зайкина так стряпать, а сама добавила еще три кекса к ананасовым, после того, как дама безнадежно махнула рукой, перестав сопротивляться.
Они расплатились, и девушка вручила им пакет с кексами и печеньем. Пряники Зайкин передал отдельно лично в руки Юрию Петровичу.
– Ох, спасибо.
Искренняя улыбка озарила всегда по-профессорски хмурое лицо мужчины. Довольный серый взгляд вчитывался в глазурный текст на каждом прянике.
– На здоровье, – Зайкин пышел радостью, сиял как единственный фонарь в ночном переулке, был таким же тонким и длинным, и со временем разгорался сильнее.
– Ну, не прощаемся, – кивнул декан и повел супругу к паназиатской экзотике напротив.
После Губкиных подходили другие знакомые Зайкина, которых Карина не знала: молодые и не очень мужчины и женщины, подростки, дети. Каждый спрашивал о чем-нибудь своем. «Как ему на всех памяти и сил хватает», – удивлялась про себя девушка. Ей в университете и ленте новостей информации было завались, а он еще столько же получал от других людей, если не больше. И не уставал им улыбаться, задавать вопросы, интересоваться делами. Приходили подписчицы, с которыми он, видимо, хорошо общался в онлайне. У них тоже нашлись свои темы.
Девушка за ним с тоской наблюдала, вспоминала, что рассказывала о нем Полина. Он и на нее находил силы, изображал влюбленность и интерес. Сестренка ничуть не сомневалась. Порой Карину настигала паранойя, что Зайкин вовсе не имитирует, а, действительно, влюбляется. Морально она к этому готовилась, как будет одинокой тенью на их свадьбе, потом несчастной нянькой их детей, а в конце останется никому не нужной обузой, за которой им придется ухаживать из жалости. Работа не позволила ей углубиться в черноту собственных страхов.
Они сами не заметили, как образовалась очередь. Оба старались все делать быстро, болтовня Зайкина и желание посетителей все внимательно рассмотреть на витрине тормозили обслуживание. Люди спокойно стояли в колонне, поглядывали по сторонам и галдели.
