Текст книги "Грошик для Лори (СИ)"

Автор книги: Ирина Сверкунова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Где ты ее откопала?

– На чердаке. Дядя приказал Жельберу принести оттуда наши стулья. Я прокралась вслед за ним и вот, случайно наткнулась. – Лори немного помолчала и усмехнулась. – Там наши сундуки с игрушками.

Ленц, что-то вспомнив, виновато скривился.

– Забыл. Я же хотел стащить у Жельбера ключ. Мастер Пагаль с Портовых мастерских обещал, что сделает точную копию.

– Давай, завтра. Я отвлеку его – нужно собрать семена с клумб, пересадить розы. Работы прилично, а ты успеешь сделать дубликат.

– Отлично, – согласился Ленц. – Слушай, тут такое дело, я хотел поговорить.

– Погоди, – прервала его сестра и вытянула вперед кулачок. Разжала пальцы и Ленц увидел яркий синий камешек, сверкающий удивительно отточенными гранями.

– О, – нахмурился Ленц. Не нужно было быть великим знатоком, чтобы понять – этот камень настоящая драгоценность. – Откуда?

– А ты не помнишь его? Мамино сапфировое ожерелье. Вспомни. Несколько лет назад у мамы выпал и потерялся этот камень. Папа заказал у ювелира точно такой же, и об этом случае все забыли.

Маррейские сапфиры – самые чистые и дорогие в мире, были редкостью, которую себе позволяли немногие, даже среди знатных людей. Сапфировые месторождения Марреи на юго-востоке континента истощились, и камни, найденные в шахтах этого небольшого герцогства, уже давно считались роскошью и ценились на десятки и даже сотни тысяч герелей.

– Где ты его нашла?

– Ты не поверишь, – Лори взяла статуэтку орла и осторожно просунула в распахнутый клюв найденный камешек. – Там внутри глубокая полость. Я, когда взяла статуэтку в руки, услышала тихий перестук. Потрясла ее, потом наклонила, и он выпал.

Ленц и Лори удивленно переглянулись.

– Кто его туда спрятал?

Лори пожала плечами.

– Навряд ли мы об этом когда-нибудь узнаем. Может быть, мама сама это сделала?

– Зачем?

– Не знаю. Пусть он тут и лежит. И никому не рассказывай. Камень очень дорогой, – Лори поставила статуэтку на полку. – Ты что-то хотел мне сказать?

– Да, Лори, тебе привет от Горика.

Дети весело засмеялись. А потом Ленц рассказал сестре все, что он услышал от друга. О непонятной роли в этой истории Вироллы Ландель, о самом храме и о своих плохих подозрениях.

– Горик сказал, что она член малого коллегиального совета в Сенате. Приличная шишка.

Лори присела на стул и мрачно посмотрела на брата.

– Ты думаешь, дядя хочет избавиться от нас? Ленц, что нам делать?

– Погоди, не паникуй. Я написал записку тете Агате.

Девочка вздохнула.

– Что она может. Вдова, без связей. Даже дядя ее не боится, опротестовал опеку над нами, будто пальцем щелкнул.

– Не паникуй, – еще раз повторил Ленц, и в это время раздался гонг. Лори вздрогнула.

– Пора, идем, – взял ее за руку Ленц. – Мы что-нибудь придумаем.

Зажженные канделябры были везде – на столе, на специальных подставках в углах, на старинных резных комодах. Гостиная блестела, будто праздничный зал в честь начала Веселой Зимы. Дети хмуро огляделись, сели за стол. Крошка в непривычном черном платье с белым воротничком стояла у дверей и, не мигая, смотрела в сторону.

За арочным входом, отделяющим гостиную от холла, послышались шаги и голоса. Дети обернулись, и наконец, увидели незнакомую даму, которую вел под руку грельдор Сержио. Лори и Ленц встали из-за стола, приветствуя гостью.

Незнакомка, в темном платье из тяжелого шелка, струящего по полу, и легкой накидке из тонких крефорских кружев, обошла стол и неспешно приблизилась к детям. Да, она была стара. Очень стара. Худая, костистая, бледная как холст, но удивительно бодрая для своих лет.

– Не сочтите это нелюбезностью, дети, но, все же...

Тонкие кружевные перчатки не скрывали ее узловатых, чуть скрюченных пальцев. Она подняла ладони и аккуратно сняла с себя очки с непроницаемыми стеклами... Лори вздрогнула, Ленц едва сдержался, чтобы не присвистнуть от изумления. Виролла Ландель была ведьмой-фатти.

Ее глаза цвета свежей зелени сузились до черной точки и неподвижно вперились в переносицу девочки. Лори безвольно застыла... И только через несколько секунд с жадностью задышала.

– Хорошая девочка, – потрепала ее по щеке старая фатти. И вновь аккуратно, вытянув пальцы, взяла свои очки в золотой оправе.

– А как же я? – С вызовом произнес Ленц. – Уважаемая фатти пренебрегает мной?

– Вы одной крови, мальчик.

– Ленц, – глядя исподлобья, процедил мальчишка.

– Конечно, эльдор Лоренциан. Мне достаточно увидеть движение крови твоей сестры. А она раскрывает тайны всей вашей семьи. Всех, кто есть в этой комнате, и кто жил до вас, неважно когда, – фатти тихо, с хрипотцой засмеялась. – В вашем роду были фереи. Знаешь, кто это такие?

Ленц и Лори удивленно посмотрели на Вироллу.

– Вы не знали? Странно. В этом нет ничего плохого... Знать историю своего рода.

– Прошу, госпожа Ландель, – грельдор Сержио засуетился и с шумом отодвинул стул для гостьи, приглашая ее к столу. Виролла Ландель ободряюще похлопала его по плечу.

– У вас очень хорошие племянники, дорогой Сержио. Очень!

Все расселись по местам и начали ужинать. Гостья была мила, улыбалась, вела неторопливую беседу с дядей. Но, чтобы разгадать истинные намерения собеседника, нужно видеть его глаза.

Глаза фатти всегда бесцветны, чтобы там не привиделось людям. Окрасить радужку в цвета несложно. Сложно удержать силу, проникающую сквозь эти глаза. Они – орудие фатти.

Ленц исподтишка бросал пристальные взгляды на гостью, но скоро бросил это глупое занятие – проникать за непроницаемое. Лениво ковырял вилкой в тарелке, а потом случайно посмотрел на Крошку. Няня, как и час назад, неподвижно подпирала косяк двери, точно королевский постовой у больших дворцовых ворот. Ее взгляд по-прежнему был устремлен в одну точку, лицо непривычно побледнело, а губы что-то едва заметно шептали.

Ленц нахмурился, но тут же, чтобы не привлекать к ней внимание, повернулся к Лори и предложил ей еще один кусочек тушеной индюшки под пряным соусом. На стене пробили часы, и Виролла Ландель поднялась из-за стола.

– Пора. Ужин был прекрасен, передай мою похвалу повару.

– Благодарю, госпожа Ландель.

Дядя любезно предложил гостье руку, и они направились в холл. Дети проводили их глазами. Лори облегченно вздохнула.

– Наконец-то.

Ленц хмуро пожал плечами.

– Если честно, я мало что понял. Зачем она приходила? Сообщить, что в нашем роду были фереи? Ей больше нечем заняться?!

– Ой! – Воскликнула Лори. – Крошка.

Няня тихо сползала по стене. Кухарка, убирающая со стола, всплеснула руками и бросилась к ней. Дети вскочили со стульев.

– Крошка, что с тобой? – Ленц подлетел первым. Кухарка с мальчишкой с трудом подняли пышную олеорку. Подхватили ее под руки, и повели в комнату.

За окном было темно. Лори зажгла свечу на столике у кровати. Старая кухарка Гейда приготовила успокаивающий отвар и отпаивала няню. Та уже пришла в себя и опять что-то неразборчиво шептала, тревожно глядя на ребят. Ленц склонил ухо, пытаясь разобрать несвязные слова. Вначале слышалась какая-то тарабарщина, но потом тихо прозвучало:

– Олао помог... Старой ведьме не справиться с Олао.

Придя к себе в комнату, Ленц обнаружил на столике письмо. По-видимому, его принесли во время ужина. Письмо было от тети Агаты. Ленц внимательно оглядел сургучовую печать, и только потом вскрыл конверт.

" Пишу тебе на нашем лошадинно-кукаречном наречии, мой дорогой мальчик. Надеюсь, ты не забыл наш тайный язык. Я предприняла еще меры, чтобы это письмо не попало в руки твоего дяди. Твой посыльный – расторопный и неглупый мальчик. Письмо он передаст только старой Гейде, которой я доверяю, или Крошке. В противном случае, он его порвет..."

Ленц весело хмыкнул, увидев знакомые со времен младшей школы каракули, которые когда-то они придумали с тетей Агатой, смешав наречия горных провинций и соседнего княжества Лирии. Язык тети и племянника действительно напоминал беседу двух старых коняг, а буквы, отчасти придуманные ими самими – петушиные гребешки.

" В первую очередь, опять напоминаю – никогда и никому не показывайте цепочки, что сейчас на вас. Я надеюсь, Крошка следит за этим. Что касается визита госпожи Ландель, то причина тому – честолюбивые планы вашего молодого дядюшки, только и всего. Возможно, грельдор Сержио лелеет мечты о карьере сенатора. Но разговор сейчас не об этом. К сожалению, мой дорогой Ленц, неприятности могут прийти совершенно с другой стороны, откуда вы, дети моей сестры, даже не подозреваете. Жду вас с Лори в самые ближайшие дни у себя. Это важно. Целую. Ваша тетя Агата".

ГЛАВА 3

Стоило скрипнуть двери, как класс затих, словно кто-то невидимый прошмыгнул мимо директора и предупредил девочек о его приходе. Господин Пио осторожно поправил монокль и пропустил вперед своего спутника.

– Прошу, учитель Валанталь.

Пятнадцать барышень, как по команде, поднялись с мест, удивленно переглянувшись. Незнакомец был в черном камзоле с сиреневой вышивкой по краю бортов, с гордой осанкой, будто он вельможа из дворца, и прекрасной шевелюрой каштановых волос. Если бы не надменность в глазах, его можно было бы назвать красавцем, но холодный взгляд вошедшего человека скорее отталкивал, чем привлекал к себе.

Пятнадцать барышень присели в реверансе.

– Садитесь, девочки, – махнул рукой директор Пио. – Хочу представить вам нового учителя истории, господина Валанталя, который временно заменит госпожу Лану, уехавшую из города по семейным обстоятельствам.

Класс зашумел, и директор раздраженно постучал ладонью по столу.

– Успокойтесь. Мне хорошо известна ваша привязанность к госпоже Лане. Это похвально. Но не нужно забывать, что скоро у вас аттестация по этикету и бытоустройству Беннедбугской провинции, – господин директор откашлялся и добавил: – Аттестация, которую буду принимать я.

Класс затих. Барышни в строгих темных платьях потупили глаза, а господин Пио победоносно выпятил подбородок.

– Главное для девиц тринадцати лет – приличные манеры и послушание. А уже потом знания по истории, географии, стихосложению, элементарным основам счета, магическим тайнам мира, и так далее. Запомните, барышни: приличные манеры и послушание.

Лори, сидевшая за третьей партой, переглянулась с соседкой Даной, и обе низко склонили головы, чтобы директор не увидел их улыбок до ушей. Господин Пио еще раз оглядел класс и довольный, вышел из кабинета. Класс остался наедине с незнакомцем.

Господин Валанталь прошелся вдоль доски. Остановился. И неожиданно улыбнулся. Чуть-чуть.

– Для будущих грельдор приличия действительно важны. Тут я согласен с директором Пио. Но незнание – враг ума и никакие манеры не скроют вашего невежества. Запомните это, эльдоры. А потому не ждите от меня снисхождения и поблажек. И тот факт, что все вы принадлежите к родовитым семьям, не имеет значения.

Учитель сделал два шага и склонился над ученицами, сидевшими за первой партой.

– Сколько пройдет магических циклов, прежде, чем Отрезанные земли окончательно сгинут? – Валанталь вперился взглядом в Сусанну, маленькую курносую ученицу. Девочка немедленно встала и бойко ответила:

– Как утверждает мэтр Оур – главный королевский маг, прежде, чем это случится и Отрезанные земли окаменеют или превратятся в прах, потребуется не менее семисот магических циклов. Учитывая, что прошло чуть больше пятисот, легко подсчитать оставшийся срок.

– Сколько по времени занимает магический цикл?

– В среднем – около года. Собранием магов был разработан план наблюдения за циклами движения магических волн внутри земли и на ее поверхности, эти наблюдения позволят держать под контролем территории, свободные от ужасов Отрезанных земель. Ибо важность соблюдения законов мироздания первостепенна и не вызывает сомнений.

– И что же скрыто за этой важностью?

– Баланс и равновесие природных сил.

– Поподробней, пожалуйста, – с легкой ехидцей попросил Валанталь.

– Война Древних оставила страшные следы на земле, и примером тому являются Отрезанные земли. Там, на территориях зла и дикого ужаса, всё сплелось в страшных разрушениях. Повсюду взрывы и пожары из глубин земли, зима кружит метелью, а рядом, в нескольких милях – жаркое лето. По небу кружат чудовища, а оставшиеся люди уже давно одичали. И если бы не магические старания великих ученых из Академий магических явлений, то весь мир превратился бы в такую же безжизненную пустыню.

Валанталь старательно погладил ладонью подбородок, и Лори показалось, что в его глазах промелькнуло искреннее удивление. Но учитель не подал виду.

– Кто такой химеорг, – развернулся он к другой ученице – Алике, скромнице и толстушке. Девочка неуклюже поднялась с места.

– Химеорг – неизученное явление, магический парадокс, порождение темной стороны мира.

– Серьезно, милая барышня? А мы, значит, все, как один, живем на светлой стороне, в кущах Элизиума.

– Так написано в учебных трактатах, учитель.

– Садись, – хмуро кивнул ей Валанталь. Прошелся вдоль ряда парт и остановился перед картой мира на противоположной стороне учебной комнаты.

– Все ли из вас внимательно изучали карту, что висит в вашем кабинете?

Девочки развернулись на скамьях и удивленно зашушукались.

– Конечно, господин учитель.

– Каждый день, господин учитель.

– Знаем наизусть.

Валанталь насмешливо оглядел барышень. На его лице нарисовалась легкая ухмылка, а вот глаза наоборот – блеснули холодом. Класс затих.

– Похвально, – учитель повернулся к ближнему столу и обратился к ученице:

– Будь добра, дай мелок для рисования. Голубой.

Девочка открыла пенал и протянула тонкую палочку для специальных рисовальных досок. Валанталь подошел к карте и аккуратно провел несколько тонких пунктирных линий на востоке.

– Теперь красный, – кивнул он ученице. Взял тонкую палочку и подошел к западной части огромной карты на стене. Опять провел несколько пунктирных линий – теперь уже мелком красного цвета.

– А сейчас белый мелок. – И получив желаемое, встал рядом с центром карты. Сделал несколько точных штрихов на северном участке карты, в центре и северо-западе, потом, попросив оранжевый мелок, очертил южную границу королевства и, взяв бирюзовый мелок, повел линии по юго-востоку, а потом отошел от стены.

– Можете подойти.

Девочки охотно поднялись с мест и сгрудились вокруг учителя.

– Вам это что-то напоминает? Говорите первое, что приходит в голову.

– Срез кристалла.

– Острие копья.

– Сердце.

Учитель улыбнулся, теперь уже дружелюбно и искренне.

– Как ни странно, но вы все правы. Когда-то, еще до войны императора Фитариона и трех канцлеров Малаврийского континента, на этих территориях были самые богатые в мире железорудные месторождения. И не только. Запасы золота, меди, серебра, драгоценных камней, самые плодородные земли, заливные луга. На участках морей – богатейшие колонии жемчуга, на реках – изобилие рыбы и основные нерестилища. Большая часть Малаврийского континента и есть Отрезанные земли. Две трети нашего сердца. – Валанталь обвел карту рукой. – Отрезанные земли. Совпадение? Не знаю, не уверен. Я, как историк и исследователь магических явлений и парадоксов, оставляю место сомнениям.

– Действительно, парадокс, учитель. Вы сказали – были самые богатые месторождения руды. Территории Отрезанных земель по прежнему считаются самыми богатыми, – негромко сказала Лори.

– Верно, ученица. Только миру от этого не легче. Залежи железной руды недоступны, территории закрыты. Это – факт.

– Та точка в центре сердца, что она означает? – Лори указала ладонью на маленький кружок, нарисованный белым мелком в самом центре очерченного участка. Учитель кивнул девочке, задержав на ней взгляд.

– Место конца прежней эпохи. Здесь, в этой точке, пятьсот лет назад сошлись войска Фитариона и рыцарей трех великих волшебников, которых называют тремя канцлерами Малаврии. То, что разрушило привычный мир – здесь.

– Учитель Валанталь, этого нет в учебниках, – подала голос Сусанна.

– Ты прочитала все учебники по древней истории? – Удивленно, с едва заметной насмешкой в голосе спросил Валанталь.

– Да, – ответила девочка. – Включая учебники для старших классов.

Вокруг прокатился легкий смешок.

– Похвально. Ты достойна высшей оценки. Но, то немногое, что я вам рассказал – из курса Академии Магических явлений. А сейчас можете сесть на свои места.

Девочки, переглядываясь и шушукаясь, быстро расселись по своим партам. Новый учитель им начинал нравиться все больше и больше. Лори хмуро покосилась по сторонам и подняла руку.

– Учитель, можно?

– Говори, кстати, как тебя зовут?

– Лорентина Горан. Вы сказали, что, как историк, вы подвергаете сомнению прошлые события.

– Я оставляю место сомнениям. Прежде, чем какое-то событие станет достоверным фактом, нужно это событие изучить и предъявить научному сообществу. К чему ты это спрашиваешь?

– Почему точка битвы оказалась в центре сердца?

Валанталь усмехнулся и развел руками.

– Так сложилось, Лорентина Горан, – немного подумал и задумчиво закончил. – Хотя я понимаю, что для молодого пытливого ума это не ответ.

_______

Главной приметой особняка времен короля Альконса, были красные башенки – восемь миниатюрных строений, выложенных панцирями улиток с Красногорских озер.

Со временем необычная отделка побледнела, потеряла яркость. Но, образовавшийся под солнцем нежный розовый оттенок с примесью оливок, добавил изящества и подчеркнул красоту всего старинного особняка, его вычурных консолей, лепнины и колонн по фасаду.

Здание, восемьдесят лет назад подаренное королем Альконсом магистрату Беннедбуга, было отдано под женскую гимназию, и в улиточных башенках обустроили крохотные кабинеты с круглыми окнами.

Валанталь поднялся на чердачный этаж, откуда был вход в его кабинет, и достал ключ от двери. Открыл ее, вошел внутрь. Огляделся.

– Отлично, – пробурчал он и бросил на столик кожаную сумку. – То, что надо.

Комнатка Валанталя, которую ему выделил директор Пио, была трех шагов от стены до стены. Стандарт для всех восьми башенных комнат. Но это совершенно не умаляло их достоинств и популярности среди учителей гимназии. Получить кабинет в одной из башенок считалось престижным.

Мужчина открыл створку окна, выходящего во двор. Сел на табурет и пошарил в сумке. Вытащил из нее тетрадь в серой кожаной обложке, а из внутреннего кармана камзола карандаш.

Открыв тетрадь на чистой странице, Валанталь начал чертить схему. Через несколько минут она превратилась в общую картинку улиц, площадей, квадратов, обозначающих дома. И если бы кто-то сейчас взглянул на этот чертеж – тот, кто хорошо знал Беннедбуг, то наверняка узнал бы район Императорской площади и прилегающие к ней территории. Схема была скупой, но узнаваемой.

Но во всем этом была одна странность. Линии, пунктиры, квадраты, значки – все, что было нарисовано единственным карандашом в руке Валанталя, меняло цвет, окрашивая обозначения в красные тона. И чем ближе к определенному месту, тем ярче становились линии. Когда Валанталь нарисовал последний квадрат на листке тетради, он оказался самым ярким местом всей схемы.

Была еще одна странность, которая удивила бы того, кто наблюдал за ним – глаза человека были закрыты. Закончив, Валанталь посидел несколько секунд без движения, и только потом открыл глаза и отложил карандаш.

Маленький квадрат, обозначающий дом, горел красными линиями. Учитель понимающе ухмыльнулся. Потер пальцем переносицу и глубоко вздохнул.

За окном раздался мальчишеский свист. Вслед ему захлопали крылья слетающихся птиц. Учитель выглянул в окно и увидел паренька, лет четырнадцати-пятнадцати, бросающего голубям крошки. Валанталь пригляделся к мальчишке. В его лице было что-то знакомое.

Раздался стук массивной входной двери в здание, и оттуда, вприпрыжку, выбежали ученицы младших классов. Вслед за ними вышли девочки постарше. Они уже не махали своими сумками, как ветряные мельницы крыльями. Шли степенно, с прямыми спинами и ровным шагом, поставленным в танцевальном зале госпожи Илании.

От небольшой группки учениц оторвалась одна девочка и подбежала к пареньку. Они перекинулись парой слов и двинулись вместе к воротам. Валанталь взволнованно высунул голову из окна, глубоко нахмурился и пристально посмотрел им вслед.

______

Открытая галерея на Рубиновой площади, перед Королевским оперным театром, изогнулась дугой. Сквозь аркаду из мраморных колонн пробивалось солнце. Тени от колонн с каждым часом росли, и превращались в причудливые лучи – остролисты.

Марек, внутри галереи, разогнал самокат и понеся по гладкой дорожке. За ним на таких же досках с колесиками и опорными стойками для рук, летели два пацана. Один из них заливисто свистел, другой вырвался вперед и уже догонял Марека.

– Маркус, сворачивай, не дури.

Впереди зачернела перекопанная проплешина. Из нее торчали углы разломанной плитки, куски опор, вперемешку с землей и глиной. Марек сильно оттолкнулся, еще раз, и ближе к краю дорожки с развороченным участком, резко потянул на вираж, взлетев над проплешиной.

Колеса гулко ударились о плитку на другой стороне. Заднее колесо пошло юзом, самокат завилял. Марек на скорости успел выровнять руль в опасной близости от колонны, едва не задев ее левым бортом. Мальчишки, ехавшие за ним, благоразумно свернули с аркады и выехали на площадь.

– Ты сбрендил? – Мальчишка лет двенадцати, в холщевых бриджах и серой рубахе-матроске с двумя деревянными пуговицами, подкатил к Мареку.

– Маркус, вот это финт! – Второй пацан, который гнался за Мареком, был совсем мелкий, на вид лет восемь-девять.

– Молчи, – цыкнул на него старший, и повернулся к Мареку. – Поехали на Ласточку*, у Йозика руль чуток разболтался, дядя Валей обещал подтянуть.

(Ласточка, или Ласточкин клюв – район Беннедбуга)

– Поехали, кивнул Марек.

– Йофка, – запоздало крикнул младший, заглядевшийся на проезжающую карету, и погнал быстрее, боясь отстать от старшего брата и Марека.

Слева от Рубиновой площади мостовая уходила вниз и дети прилично разогнались, виляя из стороны в сторону, чтобы не наехать на прохожих. Свернули в Портняжный квартал – белошвейки и кружевницы этого района считались самыми лучшими мастерицами в городе. Потом повернули на Гвардейскую – респектабельную улицу с богатыми особняками, небольшим рынком на углу и храмом Добродушия Усопших.

Оттуда двинулись вверх по узким улочкам, застроенным домиками из горчичного песчаника, с маленькими оконцами и глухими воротами. Вместо гладкого мощеного камня центральных улиц, дорогу здесь покрывал грубый щербатый булыжник. Ехать по нему оказалось морокой, и ребята потопали пешком, волоча за собой самокаты.

Взобравшись на пригорок, огляделись. С башни храма Добродушия Усопших прозвенел колокол.

– Тьфу, зараза, – зло пробурчал Йофка и сплюнул.

– Ты чего, – покосился на него Марек.

– В этом храме яхоли водятся, – парнишка подул на оба плеча и еще раз сплюнул. – Мамка говорила.

– Брехня. Яхоли только в сказках бывают. Хотя в одной книге ворчливого Валерьяна есть небольшая глава о яхоли. Всего лишь мелкая тварь из ряда химер.

– Мамка сама видела. С тех пор она в этот храм ни ногой, – встрял Йозик, шмыгая носом. – А еще она рассказывала, что на хуторе, у нашего деда один такой же жил в подполе. Дед заплатил сельскому колдуну целый золотой грош, чтобы тот извел эту тварь.

Марек засмеялся.

– А ты говоришь – в храме видели. Если уж сельский колдун справился, ты думаешь, в храме стали бы терпеть нечисть? Яхоли не могут долго жить рядом с людьми. В основном, они цепляются к мышам и крысам.

– Ну вот, сам же и говоришь. Знаешь, сколько в храме мышей?

– А ты знаешь? – Марек решил поддеть малого.

– А ты сам-то видел? – Распалился Йозик.

– Нашли о чем спорить, – заворчал Йофка и прокрутил колесо самоката. Впереди дорожка уходила вниз. Начинался район Ласточкин Клюв – место, где селились портовые работяги, пекари, мастеровые с фабрик и артелей города.

Дома вдоль кривых улиц лепились плотно, хотя пустырей вокруг было как дырок в деревенском сыре. Но люди в этих местах предпочитали тесниться ближе к соседям, ставить высокие заборы, а на крышах двухэтажных домиков прорубать маленькие дозорные оконца.

С взгорья, где стояли дети, был виден весь Ласточкин Клюв. Вдалеке, старые улочки сливались в острый клин, который точно нож вгрызался в предгорья. На острие этого клина, у самых подножий горной цепи Бен-Гона, стояла полуразрушенная крепость времен императора Фитариона.

Йофка первый вскочил на доску, за ним остальные и все вместе понеслись вниз. Дети свернули в переулок и, проехав его, оказались на небольшой площади.

На окошке второго этажа крепкого дома из серого кирпича сидела девчонка в ярком цветастом платье. Заметив мальчишек, она удивленно распахнула глаза и ехидно расплылась в улыбке.

– Йофка, опять будешь у дядьки Валея гвозди в тыквы забивать?

Йофка недобро покосился и проехал мимо.

– Приставучая. Сейчас будет орать на всю площадь.

– Йофка, – еще громче закричала девчонка. – Ты зачем дядьке Валею в вино пиявок напихал?

Йофка остановил самокат и красноречиво погрозил девчонке кулаком.

– Поехали быстрее отсюда, – махнул он Мареку.

Мимо проходил мастеровой в старой кожаной куртке и грубых холщевых штанах.

– За такое я бы тебе уши оторвал, – сердито пробурчал он, косясь на Йофку так, будто тот в его бутылку подбросил пиявок.

– Не бойся дядька, от пиявок жирнее будешь, – задиристо крикнул ему Йозик и рванул с места быстрее Йофки и Марека. Те едва успели за ним, убегая с площади.

Через несколько минут завернули за сараи, стоявшие особняком в маленьком, пустынном проулке. Перед ними тянулась высокая каменная стена.

– Кто эта девчонка? – Спросил Марек.

– Дочка старосты, – процедил Йофка, взлохматив пятерней чуб. – Если бы не ее папаша, я бы уже давно ей хвостики подрезал.

– А я тебе говорил, что надо ее подловить. Она у Фира Косолапого оторвала карман у куртки, его потом мамаша за это три дня гнобила, – сердито сказал Йозик.

– Точно, подловишь ее. А потом она скажет своим старшим братьям. Где прятаться будем?

– Тихо, – неожиданно нахмурился Марек. – Тихо. – Еще раз сказал он, и вдруг, посмотрев на дорожку, испуганно дернулся в самый угол сарайки, утаскивая за собой братьев. – Быстрей.

В темном уголке за сарайкой рос ежевичный куст, и ребята повалились за него.

– Ты чего? – Изумленно спросил Йофка, отряхиваясь от листьев.

– Молчите, – сдавленно прошипел Рыжий.

И тут по воздуху пронесся тягучий хриплый рык. Дети вздрогнули и уставились сквозь ветви куста. За каменной стеной послышалось лошадиное ржание. Оказалось, что внутри была конюшня. Дети тихонько раздвинули кусты.

– Фу-у-у, – брезгливо сморщился Йофка. До него наконец-то донесся тот запах, что сильно испугал Марека и заставил его юркнуть за угол сарайки – запах гниющей рыбы вперемешку с ароматом ванили. Тошнотворное сочетание и только, если не знать, что за этим скрывается.

Воздух качнуло, как от порыва ветра. Страшный рык, продирающий до мурашек, повторился вновь и стал приближаться ближе и ближе, нарастать со всех сторон и растекаться хрипом. Но странное дело – вокруг было пустынно, ни единой души... Пока воздух не взметнулся вихрем. Сквозь прозрачный покров, из ниоткуда вырвалась мощная корявая лапа, наотмашь ударив по воздуху. Прокатился треск, взметнулся сноп искр, и из пустоты на дорожку вывалилось тело чудовища, покрытое длинной шерстью.

Йозик, как рыба на суше, распахнул рот, готовый заорать. Но Марек крепким хватом ладони зажал ему не только рот, но и нос.

– Только пикни, – едва слышно прошипел он пацану в ухо. Йофка сверкнул на брата страшными глазами.

Чудовище распрямилось. Боднуло головой с бугристыми наростами, поводило мощными плечами и медленно огляделось. Его длинная черная шерсть тлела огнем. Рыжие глаза из-под нависших бровей, глядели безучастно. Чудовище ударило крупным хвостом и захрипело. Пылающий огонь на шерсти вспыхнул ярче. Пламя заколыхалось ровными язычками.

– Таголь, – беззвучно прошептали губы Марека.

Чудовище удивительно легко подпрыгнуло и по-кошачьи приземлилось на тяжелые лапы с когтями, не заметив раздавленного всмятку самоката, попавшегося на его пути.

По воздуху пронесся свист. Зверь живо развернулся, размахнулся лапой, но неожиданно был сбит, словно на что-то напоролся. Послышался тот же треск, что и несколько минут назад, и из пустоты появился длинный шест. Кто-то держал его поперек себя, потом крутанул им и только после этого выпрыгнул из прозрачной завесы.

Чудовище взревело. Шест в руках человека мерцал холодным синим блеском. В руках неизвестного он вращался как живой, осыпая нежить градом ударов.

Человек был в длинном черном плаще с капюшоном, что не мешало ему двигаться с легкостью и какой-то особенной танцующей грацией.

От ударов шестом, на черном теле чудовища проступили серебристые дорожки, из которых засочилась черная кровь. Зверь не сдавался, дико рычал, изворачивался, нападал. Но его противник был на шаг впереди, предугадывая любой замысел нежити.

Человек изматывал зверя и, наконец, взметнулся вверх колесом и со всей силы толкнул нежить ногами, впечатывая его в каменную стену конюшни. Чудовище на секунду обмякло. Незнакомцу этого хватило. Мерцающий шест, словно клинок вошел в бугристый затылок. Воздух зазвенел, зверь вспыхнул еще ярче... И потух, растекаясь черной слизью по камню.

Незнакомец крутанул шестом и победно ударил его основанием оземь. Что-то прошептал низким сиплым голосом. Провел рукой вдоль стены. От слов заклинания, черная слизь вспыхнула и опала серым пеплом. Только кое-где на стене остались черные точки гари. Человек на секунду застыл, прислушиваясь к тишине, сделал два шага, и исчез, будто вошел в невидимую дверь.

Дети несколько минут сидели не шевелясь. Первым из засады выбрался Марек, за ним Йофка. Ребята подошли к стене. Было слышно, как внутри конюшни тревожно бьют копытами лошади. Марек принюхался и осторожно содрал крупинку гари. Растер ее между пальцев.

Йофка присел на корточки и склонился над пеплом, опавшим со стены ровным рядом.

– Марек, ты у нас образованный эльдор. Не подскажешь, что это здесь было? – голос Йофки тихо дрожал.

– Не знаю, Йофан, – мрачно ответил Марек.

За их спинами раздался тонкий протяжный писк, а потом громогласный рев Йозика.

– Самокат, он угрохал мой самокат. Скотина! – Мальчишка подлетел к стене и остервенело пнул по ней ногой. – Мало он тебя убил. Я бы тебя еще в порошок стер!

– Да куда уж мельче, – хмуро усмехнулся Марек, поддев ногой кучку пепла.

ГЛАВА 4

Мост назывался Рябиновым – у его основания, словно стражи на дворцовой площади, стояли чугунные деревца с фонариками – рябиновыми гроздьями. В густых чугунных ветках сидели мелкие чугунные птахи, а по тяжелому черному стволу ползли крошечные чугунные гусеницы. Старые мастера еще и не такое умели.