Текст книги "Грошик для Лори (СИ)"
Автор книги: Ирина Сверкунова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Сверкунова Ирина Ивановна
Грошик для Лори
ГРОШИК ДЛЯ ЛОРИ
ГЛАВА 1
Волны накатывали пенистыми гребнями. Горбато вздымались и с шипением обрушивались на берег. Ветер над океаном с силой гнал по воздуху соленые брызги, но никак не мог справиться с одинокой чайкой, качающейся на волнах.
Ее аквамариновые глаза, не мигая, смотрели за песчаную береговую линию, где раскинулась небольшая роща. Птица вскидывала крыльями, взлетала, находила следующую волну, но упорно держалась одного места. Ни ближе, и не дальше. И заворожено наблюдала...
– Э-эй, сюда! – По берегу разнесся звонкий голос. Из-под тяжелой кроны старого дерева показалась лохматая голова. – Ленц, Лори, быстрей!
Ленц, вынырнул из-за куста.
– Лори, – окликнул он сестру и вдвоем, они побежали к дереву.
Старый бук был огромен. Его тяжелый ствол за долгие годы оброс бугристыми складками, а корни оплели землю, будто змеи, и на несколько метров вокруг ничего не росло, кроме жухлой травы.
Ленц придержал рукой сестру и подошел.
– Что? – спросил он и проследил глазами, куда показывал друг, в размытую вчерашним ливнем яму у самого дерева.
Мальчишки переглянулись и опустились на корточки. Ветви накрывали тенью, и ребятам пришлось склонить головы ниже. И тут же в нос ударил запах разложившейся мертвечины.
– Фу-у-у! – сердито фыркнул Ленц, спрятав нос в отвороте рубахи. – Зачем могилу разрыл?
– Да погоди ты, Ленц. Ничего я не рыл. Ее ливнем размыло. Смотри,– Марек осторожно поводил палкой в комьях бурой глины, и сквозь нее проступили кости. Что-то блеснуло. Паренек осторожно поддел, потянул и откинул металлический предмет на шнурке, наброшенный на шейные позвонки скелета.
Останки принадлежали животному – ученики королевского лицея определили это с первого взгляда. Но какому зверю – выяснять не было никакого желания.
– Тащи, – немного подумав, сказал Ленц.
– Скелет?
– Проснись, Марек!... Зачем нам скелет? Тащи за шнурок!
Марек озадаченно почесал лоб. Осторожно прицелился, и подхватил палкой шнурок, врезавшийся в сочленения останков. Потянул. Прогнившая веревка поддалась... и лопнула.
– Осторожней, – зашипел Ленц. Металлическая вещица скользнула по шнурку и оказалась на краю ямы, уходящей под ствол дерева. Мальчишка пружинисто вскочил на ноги.
– Погоди, я сам.
Под его ногами корни мягко просели. Балансируя как на канатах, паренек легко перепрыгнул с одного места на другое. Присел на корточки, придерживаясь за шершавый ствол, потянулся вниз и подхватил неизвестную штуковину.
Плоская вещица была гладкой, как праздничное яичко, приготовленное ко дню ворчливого Валерьяна – древнего мага, почитаемого по эту сторону от Отрезанных земель. Отмытый на берегу океана, круглый плоский предмет блестел глянцем. Натертые песком бока отливали золотом. По краю таинственной штуковины мерцала роспись, похожая на ажурную нить. Поначалу Ленц так и подумал, что это рисунок, пока Марек не указал на буквы.
– Это аджастанская "тха". Это – "мо".
– Ты уверен?
Марек насмешливо фыркнул. Спорить с ним не имело смысла. Полтора года на Аджастанских островах, где его дед служил ответственным секретарем посольства, для мальчишки не прошли даром.
Ближе к центру золотой вещицы, по кругу "пробежались" гладко отполированные камни. Голубовато-серые, невзрачные, тусклые.
– Восемь камешков, – зачем-то посчитала Лори, наморщив нос и тряхнув светлыми кудряшками. В центре круглой вещицы зияла сквозная ребристая дыра, размером с грошик. А на гладком боку находки висела металлическая петля для шнурка – того самого, что был накинут на шею умершего животного.
Марек подбросил на ладони кругляк и уверенно сказал:
– Это золото. Точно вам говорю. У моего деда золотые карманные часы на цепочке, примерно такого же размера, чуть поменьше.
– То-то и оно, что это не часы.
– Может, это кулон? – предположила Лори. – С секретом.
– Края литые, – покачал головой Марек.
– Орден? – с сомнением хмыкнул Ленц.
– Точно, орден дырявого пирожка.
– Нет. Орден одноглазого бублика, – дети засмеялись и тут же оглянулись. Невдалеке от них встрепенулась чайка, качающаяся на волнах, как на качелях. Лори прищурилась и поглядела на солнце. Ее улыбка отчего-то погасла и она негромко сказала:
– Ленц, идем домой, скоро дядя вернется.
Чайка на волнах вскинула голову и вскрикнула. Ее небесные глаза на секунду блеснули. Птица взмахнула крыльями и оторвалась от волны.
Справа от пирса виднелась часть древней крепостной стены, обвалившейся и поросшей мхом. Говорили, что от нее до сих пор исходит магия. Будто бы в редкие дни – в канун восстания безумной Алиеноры, или в день Изгнания императора Васка, по древним камням текут слезы давно умершей волшебницы. Народ простодушен и верует в чудеса – по ночам городская стража часто наблюдает, как у стены горят масляные фонарики ловцов за волшебными слезами.
Сразу за стеной протянулись строения бывших королевских конюшен, брошенных еще сотню лет назад и выкупленных городским магистратом для торговых нужд. С тех пор здесь многое изменилось. В конюшнях устроили склады, мастерские, лабазы, лавки – пушные, суконные, гончарные. Товар в столице провинции не залеживался и выкладывался на широких рядах рыночной площади, раскинувшейся тут же.
Сегодня, как и всегда, рынок шумел разноголосицей. В рыбных рядах продавцы выкрикивали цены, предлагая свежий лосось и камбалу. Поодаль шла торговля сахарными кренделями. По другую сторону витали запахи окороков, прокопченных на древесных углях и еловых шишках.
На широких столешницах ткачей из далекой Дагары пестрели шелка. Герцог Женель, правитель провинции, поставленный сюда властью короля, особо ценил редкие ткани, и благодаря его влиянию, корабли из далекой Дагары беспрепятственно добирались до континента, минуя запрет на торговлю с территориями, граничащими с Отрезанными землями.
Неподалеку от дагарцев, хмурые суконщики разложили добротные ткани из шерсти крефорских королевских овец. Рядом, шорники развесили ремни, подпруги и сбрую для лошадей. Чуть поодаль монотонно постукивали жестянщики, выполняя заказы городских хозяек. Невдалеке гудело подворье хлебной артели.
Народ прибывал, растекаясь по рядам и закоулкам, хотя уже через пару часов раздастся удар колокола с башни императора Васка, и городская охрана начнет обход. С наступлением сумерек торговля прекращалась.
Ленц, крепко держа Лори за руку, вынырнул из хлебного ряда и взбежал на ступени узкого прохода. Начинались рыбацкие кварталы – припортовая территория бедноты. За ними – казенные постройки: конюшни городской стражи, склады и казармы.
А дальше – знаменитые аллеи Беннедбуга. Кипарисы, привезенные с островов архипелага Гадуги, каштаны, заросли акации с острыми сиреневыми листьями, красные тополя Марлейского княжества, и множество других редкостей со всех концов света. Герцог Женель любил диковинные растения и не жалел на них монет.
Дом Ленца и Лори стоял невдалеке от Императорской площади. Темное трехэтажное здание с высокими окнами и колоннами скрывалось в саду. Дети быстро пробежали по тропинке, ведущей к парадному входу, но не воспользовались им, а свернули за угол, и нырнули в неприметную дверь для прислуги. Прокрались мимо кухни и вприпрыжку понеслись по лестнице на второй этаж. Где их встретила темная фигура, притаившаяся в углу.
– Хорошие девочки из аристократических семей не обманывают своих нянь, эльдора Лорентина. А для воспитанных мальчиков слово равносильно клятве, эльдор Лоренциан.
Дети вздрогнули. На мгновение замерли, но распознав того, кто говорит, облегченно выдохнули.
– Прости, Крошка. Прости, прости, прости...
– Крошка, не сердись, мы же почти не опоздали.
– Мы были у крепостной стены, а дальше ни ногой!
Темная фигура вздохнула и, тяжело скрипя половицами, вышла из угла.
Внушительная стать няни всегда производила впечатление на гостей дома Горанов.
Коренная олеорка с крохотного острова Зудара, затерявшегося где-то на краю мира, имела рост королевского гвардейца, мускулатуру портового грузчика, улыбку аджастанской кобры... и сердце котенка, которого случайно выловили на городской свалке. Много лет назад примерно так и сложилось в судьбе олеорки Зайры.
Соседнее племя за одну ночь вырезало всю ее деревню. Засуха – подходящая причина для войны. Корнеплод айги и в урожайный-то год ценят, как хороший топор, а в засушливый, так и вовсе дороже человеческой жизни. Есть у тебя корнеплод – ты сильный и тебя боятся, нет корнеплода – ты обуза, которая попусту занимает плодородные земли.
Радужный дождь священного Олао хлынул на землю, когда в живых, от всей деревни осталось пять девочек. Маленьких, пухленьких, с двенадцатью косичками на макушках. Олао принял жертву, не тронув только их. А практичные соседи, перерезавшие отцов и матерей этих детей, решили продать их на невольничий рынок.
Потом были долгие недели в трюме пиратского корабля. Скуластые разбойники с дальних островов архипелага Гадуги не особо заботились о детях, давая им хлеб и постную похлебку.
Корабль шел в направление Зенегуры – государства, где сквозь пальцы смотрели на черный флаг пятипалого жуго – знака пиратской вольности. Но в последнюю ночь перед прибытием поднялся сильный шторм, и пиратскую галеру выбросило на рифы. Ураган и волны довершили дело, обрушившись на судно и разнеся его в щепки.
– Дух священного Олао оказался на том берегу и ткнул в меня пальцем, – говорила Крошка, объясняя причину того, что она осталась жива. А дед Лори и Ленца утверждал, что не видел никакого Олао, когда гулял по каменистому берегу, ранним утром, в ожидании погрузки корабля.
Маленькая темнокожая девочка, на вид трех-четырех лет, с раскосыми глазами и двенадцатью косичками на макушке, лежала на камнях, будто большая кукла, потрепанная морем.
Военный атташе посольской королевской службы был не только родовитым аристократом, но и хорошим человеком. Нащупав пульс, грельдор Артур Горан быстро отнес девочку на корабль, где лейб-медики и корабельный маг спасли ее.
Через месяц, когда военное судно причалило в порту Беннедбуга, уважаемый аристократ спустился по трапу, держа за руку кудрявую темнокожую малышку. Почтенное семейство было в шоке. Но супруга Горана, грельдора Виола приняла девочку. А через год, после многих лет ожидания, в доме военного атташе появился долгожданный ребенок. Говорят, сирота в дом – счастье в дом.
_______
"Зайка – как-то раз попытался окликнуть ее грельдор Артур, дед Лори и Ленца.
Крошка – сурово поправила его маленькая девочка. Уже тогда она умела настоять на своем. Негромким голосом и сверкнув глазами, синими, как море.
Шоколадка – много лет спустя называли ее красавцы-гвардейцы в серых мундирах с серебряными пуговицами, когда Зайра в ярких одеждах и черном тюрбане на голове, величественно шествовала по улицам Беннедбуга, направляясь на рынок или в мастерскую жестянщика.
Раба Олао – говорила она себе во сне, ни разу, даже беззвучным шепотом не произнеся это вслух".
_______
Грельдор Сержио был хмур. Ел молча, сосредоточенно, искоса поглядывая на племянников. В дорогом камзоле, начищенных ботфортах, будто на приеме у герцога Женеля или на балу во дворце. Лори переоделась к ужину в зеленое платье с белым кружевным воротником.
Точно такое же носила ее мать за год до смерти. Но, к счастью, дядя не был настолько наблюдательным, чтобы заметить сходство гардеробов умершей невестки и племянницы. Иначе, грельдор нашел бы слова упреков в недостойном поведении эльдоры Лорентины. Возможно, что и приказал бы уничтожить ни в чем не повинные платья, лишь бы не касаться памяти Аглаи и Петера Горанов.
– Лори, выпрями спину, – не глядя на девочку, жестко сказал дядя.
Лори не ответила, только еще сильнее склонилась над тарелкой.
Сержио Горан скривил молодое красивое лицо, отодвинул прибор и встал из-за стола.
– Завтра, на ужин я пригласил госпожу Вироллу Ландель. Постарайтесь произвести на нее приятное впечатление.
Не сказав больше ни слова, грельдор направился из гостиной, не прощаясь и не замечая у дверей Крошку, застывшую, как изваяние.
– Почему мы должны производить на кого-то приятное впечатление? – Спросила Лори. Ленц пожал плечами.
– Еще бы знать, кто такая госпожа Виролла.
Брат и сестра тревожно переглянулись.
Ленц, который был на год старше сестры, в открытую не перечил дяде. Хотя не любил его. И на это были причины.
Смерть родителей произошла в имении Сержио Горана.
В окружении слуг Сержио Горана.
Вместе с Аглаей и Петером, погибла жена дяди – Леона, не сумевшая подарить ему наследника, но оставившая очень солидное состояние.
Потом просочились слухи о том, что имение дяди было заложено.
А напоследок, в лицее, сын королевского судьи, толстяк Горик шепнул ему, что случайно услышал разговор своих родителей: Леона Горан, за два месяца до гибели на пожаре в имении мужа, подала прошение о разводе в канцелярию герцога Женеля.
Горик был первый хохмач в классе, главный обжора лицея, второй или третий стихоплет среди учеников старших классов, сочиняющих любовные вирши для девочек из женской гимназии. Но никогда не был трепачом и пустомелей.
Все эти факты накладывали серьезную тень на дядю. Но не хватало главного: способен ли его дядя на убийство. Если да, то, когда-нибудь, Ленц спросит у него, каково это – убить собственного брата.
Вечером опять, как и накануне, пошел дождь. Лори, высунувшись из окна своей комнаты, смотрела в сад. От парадного входа отъехала карета. Дядя уже несколько вечеров подряд куда-то уезжал.
Девочка, вспомнив кое-что, спрыгнула с подоконника, прикрыла окно и достала из-под тумбочки таинственный предмет, который они сегодня нашли в яме на берегу. Поднесла его к свече и начала внимательно разглядывать. От теплого огонька аджастанская вязь заискрилась, и узор словно ожил. Лори мотнула головой, понимая, что это игра зрения или даже ее разыгравшееся воображение, провела пальцем по искусно вырезанной надписи. От прикосновения, аджастанские буквы заискрились сильнее. Лори восхищенно открыла рот... И вздрогнула, резко развернувшись к окну.
Удар по стеклу был крепким. По ту сторону промелькнуло белое крыло, и раздался птичий крик, а по стеклу пробороздили когти. В воздухе скользнуло черное крыло, и опять пронесся крик.
Лори метнулась вперед, припала к стеклу. И отпрянула, встретившись глазами с большой черной птицей. Белая чайка воспользовалась заминкой и яростно клюнула в шею черного захватчика, в когтях которого она оказалась.
Лори вскрикнула...
И птицы метнулись в разные стороны – белая чайка взлетела вверх. Черная птица, с тяжелым горбатым клювом и страшными когтями рухнула камнем вниз.
Девочка, онемев от ужаса, на секунду застыла. А потом медленно перевела взгляд на кругляк в своей ладошке. Золотая штуковина мелко тряслась и светилась. Аджастанская вязь странным образом перестроилась и разложилась другим порядком. Появились новые строчки, добавились крохотные фигурки, черточки, значки.
Но было что-то еще. Особенное и необъяснимое. Лори склонила голову ниже и осторожно провела пальцем по камням. Один из восьми камней – блеклых, серо-голубых, окрасился глубокой благородной синевой.
– Сапфир? – Удивленно прошептала девочка и тихо присела на стул. Свеча дрогнула. За дверью послышалась тяжелая поступь Крошки. Лори быстро сунула кругляк в кармашек платья и обернулась.
– Почему эльдора не за книгой? – Это был не вопрос, а обычное Крошкино ворчание. Няня вплыла в комнату, колыхая юбкой, и неодобрительно посмотрела на девочку. – Эльдора любуется на себя в зеркало, вместо того, чтобы повторять основные правила трактата мэтра Жюльена об укреплении власти и благоустройстве государства.
Лори скуксилась.
– Расчеши меня. Пожалуйста, – и легко выдернула черепаховую заколку из волос. Длинные светлые кудри рассыпались по спине, и няня, наконец-то улыбнулась.
– Волосы эльдоры густые, как заросли дикого шиповника, – ловкие руки начали бережно водить щеткой по непокорной гриве волос.
– Еще скажи, как джунгли Богано.
Крошка вздохнула и бросила печальный взгляд в зеркало, у которого сидела Лори.
– Джунгли Богано были у грельдоры Аглаи. Грельдор Петер смеялся, что разорится на щетках и расческах для своей жены. Покупал их чуть ли не каждую неделю. Да не простые, а обязательно с инкрустацией из дорогих камней, в оправе из перламутровых черепах. Каждая за два полновесных золотых гроша. Где сейчас все это?
– Я помню, – ответила Лори. Няня сердито скривила полные губы и со злостью забубнила.
– Дом был полная чаша. Картины, старинные гобелены, ковры, мебель из красного дерева. Все из столицы. Два года прошло, и будто метла вымела.
– Крошка, а где мамино ожерелье из сапфиров? Помнишь?
– В сейфе грельдора Сержио. Должно быть. Но так ли это, Зайра не знает. Проверить может только попечительский совет магистрата... А зачем это эльдоре Лорентине?
– Недавно вспомнила, – отмахнулась Лори.
Няня доплела косу, заботливо пригладила рукой непокорные кудряшки на лбу и улыбнулась, довольная работой.
– Когда эльдора подрастет, то на ее голове обязательно будут джунгли Богано, как и у грельдоры Аглаи, – Крошка засмеялась, всколыхнув пышным телом, и бросила случайный взгляд на окно. Улыбка слетела с лица. Няня ахнула и ринулась к окну.
– Что это?
– Ой, Крошка, – заполошно всплеснула руками Лори. – Представляешь? На приступке сцепились две птицы. Я думала, они друг другу все перья повыщипывают. Тут такое было. Я как зашикала на них, застучала по стеклу, затопала ногами по полу. И они разлетелись.
Крошка долгим взглядом уставилась на растекшуюся по стеклу каплю крови. Потом перевела взгляд на Лори.
– Эльдора точно топала ногами?
Лори на секунду смутилась, но бодро ответила:
– Да. Кажется. Слушай, я так перепугалась, что точно не помню.
Няня покачала головой и взяла тряпку, чтобы оттереть кровь со стекла.
– Если эльдора точно топала ногами, то дух дома отведет напасть.
Когда Крошка ушла, Лори устало опустилась на кровать. Круглая штуковина в кармане ударила по коленке, но девочка не спешила ее доставать. После слов няни о неизвестной напасти, любопытство поумерилось. Даже появилось желание выбросить штуковину подальше от глаз, или опять закопать в землю. Лори, не раздеваясь, опустила голову на подушку и закрыла глаза. Она полежит одну минутку, а потом подумает, что делать дальше.
_______
Плотные шторы не пропускали света. В комнату не проникал ни единый отблеск любопытного ночного светила – Олао не любил разговаривать с Зайрой при луне. Крошка, для себя, объясняло это соперничеством старого духа и вечного светила, хозяина ночи.
Маленький осколок священной маски лежал на широком медном блюде – это все, что осталось у нее от Олао. Но ей это не мешало. Олао в крупице, в мизерной пылинке, и в необъятном облаке. Он везде.
Когда-то, давным-давно, этот осколок дерева боаго спас ей жизнь. Мать, залитая собственной кровью, вложила его в ладошку зареванной девочки. Трясущиеся в агонии пальцы тоже были в крови и пропитали ею священную щепку. Олао остался доволен.
– Бхоноро-матта. Бхоноро. Вокхоро-матта. Вокхоро.
Побелевшие полные губы неистово шептали матту – слово.
– Фотехре-матта. Фотехре. Цетха-матта. Цетха.
Матта срывалась с языка плотным облаком. Сердце в тисках слова болезненно дернулось. Белое лицо застыло маской. Глаза накрылись туманом...
Радужная тень с тремя хвостами-змеями пронеслась мимо Крошки, ударив ее по лицу. Зайра захрипела и обмякла. Видение рухнуло на нее водопадом, закрутило, и унесло разум туда, где повелевал дух.
ГЛАВА 2
– Любая магическая процедура находится под контролем Королевского Совета магистров, пора бы уже знать об этом, – толстяк Горик ловко метнул плоский камешек с пяти шагов. Пирамидка из таких же плоских кругляков, на вершине которой лежал чигирик*, от удара развалилась, а мелкая монета отлетела за круг. Кон проигран. (Чигирик – мелкая монета, достоинством в одну четвертую золотого гроша)
Горик раздраженно пнул корягу, валявшуюся в траве. Ленц тут же вскочил со скамейки и старательно размял ладони и запястье. Толстяк с сожалением подкинул ему кругляк.
Кругляк по чигирику – это особый камень. С виду простой, плоский, с заостренными боками. Таких на берегу океана можно набрать несколько мешков. Вроде бы так, да не так.
У мальчишек свои секреты. Ученики лицеев могут забыть, где провел годы изгнания великий император Васка пятьсот лет назад, но, что такое кругляк по чигирику, знают все. В любом городе и провинции: в столице королевства Крефоре, в Беннедбуге, в Западном Гаурде – на другом конце страны, или в Паге, где на взгорьях пасутся карликовые лошади.
Кругляк по чигирику – ключ к наведению мостов, козырь в переговорах во время мальчишеских разборок. И, конечно же, отличный способ бесцельно убить время.
– Горик, ты как будто вчера родился. Открой Державный Вестник на последней странице.
– Ты серьезно? – Набычился тот, плюхаясь на скамью. – Тебе рассказать про облавы на ведьминский квартал? Заметь, большую часть адресов ведьминских салонов тайный надзор выуживает из твоего Державного Вестника.
– Да, хватит вам, – выплюнул изо рта травинку Марек. Развалившись в траве, мальчишка любовался облаками и зевал. – Дураку понятно, в ведьминском квартале не найти приличной ведьмы, одни шарлатанки.
– Не скажи, – скривился Горик, глядя на крученый полет кругляка, посланного Ленцом. Аккуратно подрезав средний камешек пирамиды, кругляк выбил его,... не развалив пирамиду и не сбив с нее чигирик.
– Да ну, – отмахнулся Марек. – Ты же сам говоришь, что настоящая ведьма не станет давать объявление в газету.
– Ты балбес, Марек. Почему настоящая ведьма не станет давать объявление? Если она лицензированная ведьма и состоит на учете тайного надзора, то, вперед, Пагейская труба. Понимаешь? Нам нужно найти лицензированную ведьму.
Марек приподнялся на локте и насмешливо посмотрел на Горика.
– То есть, нужно прийти к лицензированной ведьме, которая состоит на учете в тайной Королевской канцелярии, и выложить перед ней неизвестный артефакт?... И я балбес?!
Ленц засмеялся и покосился на Горика. Толстяк запустил в Марека маленьким камешком.
– Да зачем выкладывать артефакт? Принести на бумажке часть текста, может, она разгадает закорюки.
– Точно, разгадает, – скептически скривился Марек и поднялся с травы.
На другой стороне большого парка заиграл оркестр. Ребята подхватили со скамьи форменные куртки, набросили их на плечи, что было шиком среди мальчишек старших лицейских классов, и неторопливо двинулись на центральную аллею.
Ленц придирчиво оглядел легкие суконные брюки и белую рубаху с франтовато повязанным широким галстуком из дагорского шелка. Долговязый паренек с отвращением вспоминал прежнюю форму, предназначенную для лицеистов средних и младших классов – бархатные кюлоты и обязательные жабо под воротничок рубах.
По аллее дефилировала публика – дамы в бархате и шелках, под руку с респектабельными спутниками в кафтанах. Кое-где мелькали темно-зеленые длиннополые сюртуки важных господ из магистрата, или даже вельмож из герцогского окружения. Мода на эту одежду оригинального фасона из дорогой шерсти появилась недавно, и своей высокой ценой определила круг людей, занимающих высокие посты и должности.
На красной башне в центре аллеи пробили часы, и друзья свернули в уютный уголок парка, где под шатрами кружили карусели с разрисованными верблюдами, овцами и лошадками. Рядом, под сенью старых лип, вокруг мраморного фонтана расположились столики уличного кафе. Здесь продавали лучшее кремовое пирожное с орешками в шоколадной глазури.
Невдалеке прошла группа барышень из женской гимназии в темно-синих платьях с воротничками в яркую клетку. Горик незаметно прищурился, поискав глазами Лори. Но ее среди них не было. Мальчишка грустно вздохнул и покосился на Ленца.
– По-моему, там девчонки из класса твоей сестры.
– Лори дома, помогает Крошке, – Ленц слегка нахмурился.
Горик заметил легкую перемену в настроении друга.
– Что-то случилось? – Спросил он.
– Дядя пригласил на ужин какую-то даму. Виролла Ландель. Не слышал о такой?
– Кого пригласил?! – Гарик остановился и растерянно захлопал глазами. – Вироллу Ландель? Она еще живая?
– Кто она? – Ленц и Марек удивленно уставились на Горика. Толстяк мотнул головой.
– Ленц, откуда твой дядя ее знает? Вы что, не слышали о храме слепого Вирра? При храме есть закрытая школа с полным пансионом. Условия чуть лучше тюремных – говорят, хорошо кормят.
– Кто содержит школу? – хмуро спросил Ленц.
– Хороший вопрос, – Горик махнул друзьям и направился к прилавку с пирожными. Девушка в оранжевом чепчике и таком же ярком фартуке поверх белого платья, разложила для него на подносе десять корзиночек с шапками бизе, фисташками и шоколадной крошкой – проигравший кругляк по чигирику, как правило, оплачивал проигрыш в ближайшей кондитерской.
Ребята заняли столик, а расторопный официант тут же поставил графин с холодным чаем, настоянном на лепестках роз – презент для сладкоежек.
– В Крефоре с подозрением относятся к этому храму, но терпят. Его явно кто-то лоббирует. Кто-то из Сената. Сама по себе доктрина слепого Вирра – свод соглашений между овцами, волками и пастухами. Мир, благоденствие и всепрощение. Овца смотрит в зубы волку и не критикует его аппетит, волк виляет хвостом перед пастухом. А тот каждый день причесывает овцу и кормит ее шоколадом.
Марек и Ленц ехидно переглянулись. Сын королевского судьи сел на своего любимого ишака. В свои четырнадцать лет, Горик заткнет за пояс любого взрослого в вопросах политических игр, подковерной возни и интриг в Сенате и при дворе.
– Но, одно дело доктрина, а другое – как ее трактуют адепты. Слепой Вирр жил в одно время с безумной Алиенорой, и в некоторых источниках есть подтверждение того, что именно он был ее наставником...
– Горик, – сердито перебили его Ленц и Марек. Толстяк насмешливо улыбнулся, вскинув ладонями, и продолжил.
– Ну, и вот. Овцы в храме слепого Вирра действительно смотрят в зубы волкам.
– Горик, короче, – прошипел Ленц.
– Короче, есть слухи, что это секта, а не добропорядочное культовое сообщество любителей мятных пряников. С жесткой иерархией и жесткой дисциплиной.
– А дети им зачем? – спросил Марек.
– Хочешь поступить? – Ухмыльнулся Горик. – Не возьмут. У тебя полстраны родни и живые родители. – Толстяк виновато посмотрел на Ленца, но все же продолжил. – Короче, туда берут детей, оставшихся без родителей. Из бедных, разорившихся, но обязательно благородных семей. И чем древнее род, тем лучше.
– Почему? – Нахмурился Марек. Ленц, уставившись в тарелку с пирожными, молчал.
– Тут только подозрения, задумчиво скривился Горик. – Но известно, что в числе сенаторов есть выходцы из школы храма слепого Вирра. Чтобы проложить себе дорожку в Терновый зал* (Зал заседания Королевского Сената в Гранатовом замке, рядом с Королевским дворцом в Крефоре), нужно соблюсти три обязательных условия: иметь деньги, иметь связи, иметь благородное происхождение. Деньги и связи обеспечивают храмовники, а аристократическое происхождение само по себе обеспечивает статус. Кстати, Виролла Ландель – член малого совета Сената и попечитель школы слепого Вирра.
– А если нет родителей, но есть родня? – мрачно спросил Марек.
– Какая разница, – раздраженно перебил его Ленц. – Мы с Лори не нищие храмовые мыши. После смерти родителей, попечительский совет оценил наше состояние в триста тысяч герелей* (Герель – золотая монета в два золотых гроша).
Друзья молчали. Ленц быстро пошарил в карманах куртки. Достал блокнот и карандаш. Горик и Марек смотрели, как он строчит записку и ничего не спрашивали, только скупо переглядывались. Свернув лист, Ленц подписал на нем адрес, огляделся и махнул рукой мальчишке, жующему крендель рядом со стойкой прилавка, в ожидании какой-нибудь работы.
Тот, заметив, что его подзывают, подбежал.
– Хочешь заработать пол гроша?
Мальчишка закивал головой. Отряхнул руки от крошек, вытер рот рукавом рубахи и скороговоркой выдал заученную фразу.
– Охотно, эльдор, не сомневайтесь, эльдор.
Мальчишке было на вид не больше десяти. Но хитрые, озорные глаза выдавали в нем тертого калача.
– Держи, – Ленц протянул ему записку и одну мелкую монету. – Вторую монету я передам вон той барышне, что продает пирожные. Мы здесь часто бываем, и она нас знает.
– Не сомневайтесь, молодой господин, барышня Фаирия может поручиться, что я исполню все в лучшем виде, – мальчишка сунул записку и чигирик в карман штанов, и убежал.
– Не обманет? – Спросил Марек.
– Нет, я его здесь часто вижу, – уверенно произнес Горик.
– Ладно, я пошел, – Ленц встал из-за стола.
– Кому написал? – спросил Горик.
– Тете Агате.
Друзья понимающе кивнули.
_______
Стол в гостиной был накрыт белой льняной скатертью с вышитым королевским гербом дома Валенов. Король Георг Третий тешил надежду, что правление его династии продлится еще как минимум несколько столетий. И это давало ему повод в канун праздника Золотого Терновника – дня восшествия на трон первого из Валенов, одаривать подданных мелкими безделушками, скатертями, платками, салфетками. Но обязательно с королевской эмблемой. В доме Горанов под такие подарки был отведен отдельный шкаф.
С утра, по приказу грельдора Сержио, Крошка намывала, натирала, чистила. Отдавала приказы кухаркам. Вытащила приборы из серебра – впервые, со дня смерти Аглаи и Петера. Никому неизвестная госпожа Виролла Ландель встряхнула сонный дом с подвала, где хранились всякие деликатесные заготовки, до чердака, откуда садовник вытащил старинные стулья из красного дерева гевари, древесина которого с годами только твердеет, а глубокий благородный блеск не тускнеет.
Эти стулья когда-то приобрел Артур Горан, путешествуя по миру. Но с приходом в дом, в качестве хозяина, его младшего сына Сержио, многое перекочевало на чердак, или было продано, а то и просто выброшено на свалку. Крошка с любовью протерла стулья тряпкой, пропитанной янтарным маслом, отчего те покрылись благородным глянцем.
На столе уже были разложены приборы, когда появился Ленц.
– Эльдор неблагоразумен, – взволнованно проворчала няня. Эльдор отчего-то был хмур, только покосился на нее, и уже собрался подняться наверх, как остановился.
– Ты точно не знаешь, кто такая Виролла Ландель?
– Совершенно точно, – няня растерянно потрясла головой.
Мальчишка кивнул ей и, больше ничего не говоря, взбежал по лестнице. Дверь в комнату Лори была приоткрыта. Ленц стукнул один раз, и вошел. Сестра не обернулась. Она стояла спиной к двери, у секретера и что-то внимательно разглядывала.
– Привет, – окликнул ее брат. На столешнице старинного секретера стояла фигурка бронзового орла со вскинутыми крыльями и открытым клювом. Ленц уже давно не видел этой статуэтки и удивился.
