Текст книги "Будешь меня ненавидеть"

Автор книги: Ирина Ирсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ирина Ирсс
Будешь меня ненавидеть

Ярослав 10 лет. Ева 9 лет.

Мне было десять, когда я решил, что Ева Лисицына будет только моя.

Не то чтобы я не доказывал это каждый раз, когда какой-нибудь тупоголовый решал показать ей свою симпатию, задирая и обижая. Конечно, девочкам в начальной школе неведомо, что у большинства мальчиков с детства отключается мозг при виде той самой косички, которую непременно нужно дёрнуть.

Зато это понимал я. И очень хорошо, так как даже на рыжую косичку стремился всегда заявить права, не позволяя никому к ней прикасаться. И пусть Ева и не входила в число тех девочек, которым это могло бы понравиться, я всё равно насобирал за два года столько синяков, что моя мама стала очень популярной и обсуждаемой персоной для мам всех мальчиков начальной школы, а я постоянным гостем в кабинете директора и школьного психолога, заверяющего, что у меня чрезмерно развита агрессия.

Мимо, мозгоправ.

Во мне просто было чрезмерно много Евы и желания, чтобы она в принципе переехала в мой дом.

Я даже не помнил, когда именно это произошло, но в один момент, из той самой новой соседской девочки, которая умела только раздражать тем, что ее никак было не достать, она стала той, без кого я не хотел выходить на улицу.

Веселая, умная и своя «в доску», иногда Ева могла придумать такое, что ни мне, ни Кайманову бы и не пришло в голову. Упорная и сильная духом, – Ева никогда не плакала, когда разбивала коленки. Зато я был тем самым идиотом, которому хотелось её жалеть и защищать, даже если она никогда в этом сама не нуждалась.

Но я хотел и делал, даже несмотря на то, что после этого меня снова ждали двери кабинета психолога и часовая пустая болтовня на тему, что нужно решать проблемы словами, а не кулаками. Мне было плевать, пока всё остальное меня устраивало, а мои костяшки пальцев вечером обрабатывала Ева, оставаясь на моей стороне, несмотря ни на что. Мне кажется, даже моя мама к годам четырнадцати смирилась с тем, что в доме Лисы я проводил больше времени, чем в своём. Не один, конечно, Егору тоже приходилось тусоваться на участке Лисицыных чаще, чем у себя дома. Но он как раз-таки был меньше всех против сбежать из практически всегда пустого дома, а вместо этого провести время в компании дяди Серёжи, который частенько разрешал нам пострелять из пневматики и доверял нам разжигать костер для вечернего стейка.

Отец Лисы, кстати, тоже в итоге смирился, что я не только готов переехать к ним домой, но и в её спальню, хотя и не раз намекал, что у него не только имеется в доме пневматика, но и заряженный огнестрел, который непременно снимет с предохранителя, если я когда-нибудь удумаю обидеть его дочь.

Это просто он не знал, что я сам его украду у него, если хоть кто-нибудь удумает обидеть его дочь.

Про то, что это могу сделать когда-то сам? Я проще с рукой бы левой тогда расстался, чем кому-то поверил, что однажды доведу ее не просто до слез, а вычеркну из своей жизни так, будто она никогда ничего для меня не значила.

Возможно, если бы я ещё в возрасте десяти лет не был бы настолько самоуверен, что присвоил Лисицу себе без её ведома, масштаб разрушений, что принёс по итогу в её жизнь, не был бы настолько критичным…

Но, нет.

Это была гребаная средняя школа, когда я понял, что Ева больше не будет у меня на виду двадцать четыре на семь, а возле неё спокойно будут виться другие пацаны, так как я буду учиться в другом корпусе, потому что придурок-директор решил поэкспериментировать и сделать прыжок между третьим и пятым классом.

Первое мое категоричное решение – остаться на второй год. Вот так просто, а почему бы и нет? Ещё и прямиком попасть в класс Лисы. Мне было десять, и единственным решением всех проблем было одно – протест. Вот только его не оценили мои родители. Особенно, отец, который одним своим «обалдел?» очень красноречиво показал мне, что протест – полная фигня против решения родителей.

Что ещё могло прийти в мозг малолетки, повёрнутого на девочке?

Я решил поцеловать Еву на глазах у всей школы.

Идиотская, непродуманная затея, обернувшаяся полной катастрофой.

Я готовился три дня, злился, психовал и почти с Евой не разговаривал. Меня почему-то бесило, что появился страх и сомнения. А ещё, что сама Лисица не давала мне ни единого намёка, что разделяет со мной это желания.

У неё был не только я, но и Егор, который на тот момент вдруг тоже начал раздражать постоянным своим присутствием с нами.

Выделяла ли она меня? До этого решения, мне казалось, что «да». Больше времени вместе, Егор не катал её на спине, не подсаживал, чтобы она куда-то забралась, и уж точно он не забирался в окно её комнаты на второй этаж, чтобы сидеть до поздней ночи, пока мой побег из дома всё-таки не обнаруживали родители. Не смотрел с ней комиксы и всевозможные ужастики в кромешной темноте, чаще всего скучая где-то в сторонке, когда это делали мы. И всё же он тоже был ей таким же другом, как и я. Мог первый прийти к ней после школы, мог надрать кому-то задницу, если в её сторону кто-то косо посмотрел, и спокойно мог при всех закинуть на её плечи руку, будто у них тоже есть какая-то связь.

И почему я до того дня даже не замечал этого и не придавал какого-то значения их дружбе? Я попросту и не рассматривал его как соперника, потому что, в отличие от меня, Кайманов обращал внимания на других девочек, оставался иногда на перемене в классе, чтобы отморить какие-нибудь шуточки, и упивался, когда его телефон разрывался от настойчивых смс.

Вот почему я решил сначала избавиться от него. Наплёл с три короба, что у меня ранняя тренировка, по-тихому на перемене собрал вещи и слинял с последнего урока, чтобы он не знал, что тренировку по футболу, которая все же была по расписанию, я прогулял. Тусовался почти до вечера во дворах, а к окончанию второй смены таки припёрся к школе и тупо начал ждать.

И каково же было моё удивление, когда вышла Лиса в компании какого-то доходяги?

Костлявого, длинного и вообще крайне нелепого ботаника, который ей что-то рассказывал, держа её рюкзак в руке, а Ева в ответ заливисто смеялась, не отводя от него глаз.

Три недели, всего три недели я не тусовался с ней каждую перемену, и у неё уже появился новый друг?

Был ли я зол?

Не то слово. Вот, где ошибался мозгоправ, – оказывается, до этого момента я ещё не агрессировал никогда.

Сам не помню, как оказался возле них, выхватил рюкзак из тощей руки кучерявого и хорошенько толкнул в сторону, что тот едва устоял на ногах.

Смех Евы разом затих, в огромных зелёных глазах застыло удивление. Она моргнула.

– Яр?..

И всё, это был тот момент, когда все сомнения исчезли. Я увидел в её глазах вспышку того, чему до этого времени никогда не придавал значения. Тому, какими яркими они становились. Как расширялся зрачок и появлялась маленькая улыбка на её губах.

– Что ты… – начала было она, но я был уже где-то не здесь.

Сам понимал, отчего голову тогда сносило. Я буквально зависал на ней.

Но… именно тогда я был чертовски зол, переполнен ожиданием и нервозностью, поэтому единственное, что смог выдать, строгое и резкое:

– Целуй!

Вот так просто я уничтожил свой первый и лучший шанс.

Ева обомлела, казалось, даже за спиной все звуки стихли. Огромные глаза стали ещё больше, и в них я безошибочно прочитал невероятный испуг. Она не двигалась, только ресницами своими моргала и таращилась так, будто совсем меня не знает. А я… я просто решил, что больше ждать уже не могу.

Сам шагнул вперёд, прижался губами к её – нелепо и неряшливо. Без действий, без вообще каких-либо пониманий, что делать дальше. Но одно я понял невероятно отчётливо: Ева мне не ответила.

Напротив, застыла и перестала дышать. Лишь всё те же длиннющие ресницы не переставали моргать, пока она с диким изумлением смотрела в мои глаза.

Это было полнейшем фиаско. Да, для некоторых её одноклассников я и стал как бы её мальчиком, зато для себя понял, что за это место мне придётся бороться.

Когда я отстранился, Ева всё также смотрела на меня с недоумением, а я и вовсе не знал, куда себя деть. Прошла, наверное, минута, прежде чем Лиса отмерла. Она не сказала ни слова, вместо этого оценила мое раздавленное состояние и полнейшее непонимание, что мне делать дальше. Взяла меня за руку, и сама повела к машине своего отца.

Кучерявый для нас не существовал, я не знал, был ли он вообще за нашими спинами, как и остальные школьники. Тупо шёл за ней и осознавал, как напортачил.

Потому что уже тем вечером, меня ждало ещё одно разочарование: Ева со мной не хотела говорить. Она не пошла гулять и не вышла из своей комнаты, когда я пришёл к ней домой. Она даже на следующий день не пришла в школу, и я уже всерьёз думал, что нашей дружбе пришёл конец, пока вечером у меня не поднялась высокая температура. Ева сама мне позвонила и разговаривала со мной до поздней ночи. Конечно, ни слова про поцелуй. Но я все равно не постремался спросить, кем был тот кучерявый.

– Зайка, – ответила она так коротко, будто совсем не хотела поднимать эту тему. А у меня, наверное, чуть мозг не вскипел от гнева, как она его назвала. И только после, когда она поняла, почему я молчу, решила пояснить. – У него фамилия такая. Вадим Зайка, мы с ним просто сидим вместе за одной партой.

Стало ли мне легче?

Да ни фига! Я видел, как он на неё смотрел, будто на какое-то сокровище. Потому что сам на неё смотрел точно так же.

И не только морально стало хуже той ночью, к утру я узнал, что у меня «ветрянка», а ещё через два дня, что я ещё и заразил Еву.

Но каково было моё негодование, когда через три дня ветрянкой заболел ещё и Егор?

Это был самый первый раз, когда я подрался со своим лучшим другом. И неважно, что тогда заболела треть нашего класса, а Кайманов Еву точно не целовал. Зато хотя бы я убедился, что он на мою Лису не претендует.

Отбило ли тогда у меня желание сделать Лисицыну только своей?

Да ни фига. Эту ошибку я совершу ещё не один раз.

Глава 2. Ярослав

Ярослав 15. Ева 14.

– Да лаааадно, – ржёт Егор, уставившись неверующим взглядом. – Тебя же родители порешают.

Тоже мне капитан очевидность, как будто сам не знаю, какую истерику закатит мать, когда увидит татуху. Сам не понимаю, как эта идея пришла в голову.

Отчаяние?

Очень похоже на то.

С другой стороны, у меня будет одна плата – реакция Лисы. И это точно стоит того, чтобы лишиться всего, чего, по любому, лишит меня отец, когда мама расстроиться.

– Захлопнись, – бросаю Егору, продолжая разбирать палатку. – Лучше займись делом.

Но Кай меня игнорирует, продолжая глумиться:

– И? Скажи ещё, что ждёшь, будто Лиса расплывется и бросится тебе на шею?

Она и так бросится мне на шею, что делает почти каждый день, но… Отбрасываю чехол с кольями и поворачиваюсь к другу.

– И зачем я тебе это рассказал?

Егор пожимает плечом.

– Чтобы я тебя поддержал? – а потом сам же и смеётся, когда я демонстрирую большим пальцем «класс». – Да, ладно, поддерживаю тебя. Просто реально не понимаю, на фига? Ты же не хочешь сказать, что настолько уверен, что Ева точно с тобой на всю жизнь? А вот тату…

Вот же олень. Умеет, называется, поднять дух. Хотя я и уверен. Ну, почти. На девяносто процентов, как минимум. Просто время идёт, попыток подкатить к Лисицыной всё больше, а вот ответа? Правда, с того самого первого промаха, в открытую я ей ни разу не говорил, что она мне нравится.

Да ладно нравится, я, блин, погряз в ней.

Зато сегодня я это точно исправлю. Поездка с палатками на озеро с нашими отцами, я ждал окончания учебного года только из-за этих выходных. Ночью утащу её погулять, вновь совершу что-нибудь героическое, по типу забраться вместе на гору. Я даже изучил все пути к вершине, так как Ева все уши прожужжала, что хотела бы встретить рассвет где-нибудь на краю «мира». А там и преподнесу, что просто дружить меня больше не устраивает, и я хочу большего.

Мы уже не дети, чтобы и дальше продолжать этот цирк.

Вот так просто, только подумав, что снова всё накроется, выхожу из себя. Отлично, что есть, на ком сорваться.

– Слушай, – психую я, – чего ты ко мне прицепился? Набил и набил. Я же не тебя попросил за меня это сделать.

– Ещё бы меня, – Кайманов, кажется, понимает, что я и так заведён по самое не хочу, и сбавляет обороты, взявшись, наконец, дальше ставить палатку. – Тут я пас. Ещё и для девчонки, – бросает небрежно, просовывая дугу в петли, но тут замечает мой взгляд и капитулирует. – Нет, базара нет, Ева – классная. Классная как друг, и да, таких, как она мало. Но, блин, Яр, на ней свет клином не сошёлся. За тобой и так вереница девчонок, только и ждущих, что ты снимешь очки под названием “Ева”, попробуй хотя бы ненадолго переключиться.

– Нет, спасибо, – даже не думаю я.

Я попробовал, больше не хочется. Они и рядом с Евой не стояли, а дура Воронина вообще учудила разборки наводить с Евой, после чего Лиса на несколько дней пропала из моей жизни. Притихла, толком со мной и не общалась, пока не выдержала, очевидно, и в лоб не спросила, почему от неё скрываю свою девушку.

Девушку, твою мать…

Сказать, что я прифигел?

Пару раз погулял, вообще ничего не обещал, а меня уже втянули в отношения. Без моего спроса. Лучше бы так Лисица заявляла на меня права, с кем провожу день и ночь, а не какая-то психованная, которая на пустом месте развела драму. И после этого меня кто-то ещё спрашивает, почему Ева? Да потому что она на фоне всех них совершенно другая. Живая, веселая, преданная своему увлечению, никогда не выносит мозг, никогда не ноет, если что-то не получается, и при этом всём – Лиса охренительно красивая. По-настоящему красива, без косметики, наращенных ресниц и прочих заморочек. Джинсы, кроссовки, ветровка – на ней смотрятся лучше, чем на других каблуки и короткие юбки. Что говорить, если Ева надевает юбку? Это те самые дни, когда я чувствую себя озабоченным маньяком.

Кай тем временем сдается:

– Ну, я хотя бы попытался, – говорит, вбивая в землю последний кол. – Ладно, давай показывай, как хоть это выглядит.

Но я в ответ лишь усмехаюсь, показывая ему фак.

– Обойдёшься.

– Жара стоит под тридцаху. Всё равно все увидят. Или купаться тоже в футболке пойдёшь?

Неоднозначно пожимаю плечами, как будто я заботился об этом, когда продумывал лишь то, что будет ночью. День меня не интересовал. Плюс, мне ещё надо как-то скрыть это от отца. Пока что. Не очень-то и по-геройски я буду выглядеть в глазах Евы, когда меня будет пропесочивать отец при всех. Оглядываюсь на него, они с отцом Егора ставят шатёр. Удивительно, что Эдуард вообще решил поехать с нами, а не как обычно отмахнулся неотложными делами. Очевидно, даже такие, как он, кого волнует только рост личного счета, иногда желают отойти от дел.

Возвращаюсь к сборам палатки, затем закидываем с Каем в неё сумки и сразу принимаемся за разбор остальных вещей, как, наконец, замечаю мелькнувшую из-за деревьев машину отца Лисицыной. У меня аж пульс подскакивает, когда начинаю думать, что и сегодня может пойти что-то не так, и тут…

Да ну нафиг. Мои мысли материализуются за секунду, когда замечаю на заднем сидении кучерявую башку вечно таскающегося за ней гребанного Зайку. Чес слово, аж кровь закипает при виде него.

Он просто всегда рядом с ней. И плевать, что Ева выбирает провести время со мной, нежели с ним, я знаю, что на уроках они будут сидеть вместе. Сорок минут против жалких десяти на перемене? Спасибо, хоть администрация не дала повторить с её параллелью тот же эксперимент, и она пошла в четвёртый класс, а через год мы выровнялись и начали учиться в одну смену. Так бы и этих жалких десяти минут не было, а этот олень крутился возле неё все шесть уроков.

– Вау, вот это подстава, – присвистывает Егор, оказываясь рядом со мной и тоже замечая Зайку. – Ты знал?

Тут только одного моего взгляда в его сторону хватает, чтобы он понял меня.

– А что, по мне похоже, что знал?

Машина паркуется рядом с остальными, и Ева тут же выбирается из неё, с невероятно ослепительной улыбкой направляясь к нам.

– Ты должен убрать его, – бросаю Каю тихо, уже делая шаг навстречу Лисе.

Я имею в виду на то самое время, что собираюсь забрать Еву, а в спину доносится:

– Предлагаешь его утопить?

Черт, и почему я сам до этого не додумался?

Но ответить ничего не успеваю, так как Ева на полных парах буквально запрыгивает на меня, как маленькая обезьянка. И что там говорил Кайманов? Мне даже тату для этого не пришлось показывать.

Ева всегда так делает, потому что знает, я поймаю. Всегда поймаю.

– Признавайтесь, скучали? – улыбается она, отстраняясь и заглядывая мне в глаза.

Я не хочу её отпускать. Каждый грёбанный раз, ощущение, будто что-то живое от себя отрываю, когда выпускаю её из рук.

– Ещё бы, – отзывается Егор, когда Ева подходит, чтобы обнять его. Быстро и коротко, вроде как для приличия, что раньше всегда так происходило, пока я не начал откровенно рычать всякий раз, как Кай, по моему мнению, слишком прижимал её к себе. Сейчас он и вовсе руками её почти не касается, постоянно отслеживая мою реакцию, из-за чего и Еве стало делать это не особо удобно. А когда в очередной раз натыкается на мой взгляд и вовсе подкалывает. – Яр так вообще весь последний час только про тебя и говорил.

Ева, конечно, не воспринимает его слова всерьёз, хотя Егор в последнее время только и делает, что кидает ей намёк за намёком. Прибить хочется невероятно как. Вот только бешусь я, кажется, не из-за подколов, а то, что Лиса их игнорирует.

– Ну как? Получила? – увожу разговор в сторону, а сам кошусь в сторону машины, наблюдая, как Зайка достаёт из багажника вещи.

– Получила! – воодушевляется сразу Лиса и спешит обратно ко мне, на ходу доставая из заднего кармана джинсовых шорт телефон.

Взгляд невольно скользит по её телу, и с этим я перестал бороться давно. Я парень, она – девушка. Девушка, у которой с год назад начала формироваться крышесносная фигура. Грудь округлилась и бёдра с задницей, а сейчас Ева и вовсе без лифчика и белая маечка немного просвечивает.

– Смотри, – говорит Лиса, прислоняясь спиной к моей груди.

А я и смотрю, вот только не на экран телефона, а в разрез майки.

И… чтоб его.

Какая там тридцатка, такое ощущение, что на улице все сто двадцать.

Ещё одна причина, почему я решил положить конец нашей дружбе. У меня больше нет сил сдерживать руки, мечтающие забраться к ней под майку. Нет, я очень хорошо понимаю, что и после мы всё равно не зайдём далеко. Ева не та девушка, которую я затащу в постель, стоит ей дать мне зелёный свет. И всё же, хотя бы перестану себя постоянно отдёргивать, всё время обдумывая, что допустимо, а что – нет. Как, например, сейчас, когда кладу руку на её животик, прижимая к себе ещё ближе. Для Евы в этом нет ничего нового, всегда так было, а вот для меня в последнее время даже привычное имеет другой смысл. Да и стояк, из-за которого наши совместные ночевки стали происходить всё реже и реже, скрывать мне тоже больше не придётся. Хотя, конечно, и понимаю, что тогда наши ночевки и вовсе прекратятся, стоит папе Серёже узнать о наших отношениях. Он и так в последнее время очень пристально следит за каждым моим действием, когда рядом со мной его дочь.

– Вот, – восхищённо говорит Ева, тыча телефоном едва ли не в лицо и заставляя уже наверняка смотреть только в него. – Первый раз такое вижу. Картинка ещё и переливается, как голограмма, представляешь?

На фото, что показывает мне Лиса, изображены награды за первое место за лучший цифровой рисунок. Тот самый, что сейчас красуется на моей груди. Награда выглядит, как стеклянная рамка, объёмная. На самом стекле золотом написано имя художника и дата, а внутри красочный и объемный арт. Тёмный лес, луна и волк, которого видно только в разрезы от когтей. Невероятная работа, у меня самого дух до сих пор захватывает, когда вижу картину. Да и признаться честно, мне самому нравится этот арт, поэтому уверен, даже если что-то пойдёт не так с Евой, я не пожалею о тату.

– Нравится? – голову задирает и смотрит прямо в глаза.

А я, что уже обычно, вновь зависаю на её глазах, лишь хрипло выдавая:

– Очень.

Голова, блин, кругом идёт. Наваждение, не иначе. И снова злиться отчего-то хочется. Она и так всегда была обалденной, сейчас же мой мозг и вовсе не справляется держать меня под контролем. Мысли дурные проскакивают: зачем вообще ждать вечера, если её губы всего в сантиметрах пятнадцати от моих?

– Привет!

Да чтоб его… Зайка.

Поднимаю голову, едва подавляя рычание. Всегда, мать вашу, не вовремя.

Хотя и одного взгляда на него хватает, чтобы понять, как ему неловко. Стоит, мнётся. Не знает то ли протягивать руку для рукопожатия, то ли и без этого обойтись можно. Но мне его вот ни фига не жалко. Он здесь лишний, и я не собираюсь это скрывать.

– Ага, – выдаю сквозь зубы.

Зато Кай явно находит его появление забавным. Лыбу затейливую выдаёт и руку протягивает, но вместо приветствия выдаёт:

– А мы и не знали, что ты тоже приедешь.

Зайка пытается что-то ответить ему, но Егор не даёт, продолжая забавляться:

– Ночевать, я так понимаю, ты с Евой собрался?

Вот же… Одно представление, что костлявые руки касаются её тела, и у меня разум с катушек сносит. Разворачиваюсь и иду. Без разницы, куда. Если останусь, прям тут ему рожу раскрашу.

– Яр? – доносится непонимающе от Лисы.

Но я не останавливаюсь, двигаясь дальше к воде. Остыть надо, подумать. Ещё и слова Егора фоном жужжат в голове, его вечные подстёбы, что Лиса меня даже не воспринимает всерьёз. Всё в кучу.

– Яр, подожди, – слышу, как Ева спешит меня догнать. – Яр, ты что, на что-то обиделся?

– Не имею подобной привычки, – бросаю через плечо.

Останавливаюсь в метрах двух от озера и смотрю куда-то в пустоту. К Лисе не поворачиваюсь, хотя знаю, что она стоит за спиной.

– Тогда что?

– Ничего, – рублю резко.

В печенках всё это, честное слово.

Молчание давит, лишь мелкие волны плещут о берег. Слышу, как Ева грузно вздыхает.

– Ты в последнее время какой-то…

– Какой? – поворачиваюсь к ней, а она при виде моих глаз тут же теряется.

Смотрит только и будто не решается сказать. Потом пожимает плечами и как-то неловко выдаёт:

– Злой.

Я усмехаюсь и качаю головой, отворачиваясь обратно. Злой, конечно же, ага. А даже если и злой, у меня как будто нет на это причин.

– Яр, – настаивает она.

– Иди, Ева, обратно.

Пара минут, и я буду в порядке. Продумаю, что делать с новыми обстоятельствами. Вот только Лиса не отступает.

– Я не понимаю, – выдаёт с отчаянием, а я не могу устоять снова посмотреть на неё.

– Правда? – выходит даже резче, чем планировал.

Вот только я будто, наконец, делаю что-то правильное. Ева отводит взгляд так, словно мой вопрос в самую точку. Как будто она как раз-таки понимает всё лучше других. И это тоже бесит меня. Каждый раз Ева очень умело уходит от моих подкатов. Не подкопаешься, вроде всё невинно, вот только за грудиной давит так, будто мне все эти разы выписывают отказ. Как и сейчас.

Может я и правда просто не хочу видеть очевидного?

– Яр, я… – начинает она, закусывая губу и по-прежнему глядя себе под ноги, а я уже отворачиваюсь, предпочитая не видеть, как меня отошьют. Вот только Лиса, напротив, поднимает взгляд, на что-то решается, и хочет, чтобы я повернулся.