Текст книги "Кто в доме хозяйка?"

Автор книги: Ирина Хрусталева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

10

– Нет, я так больше не могу! Я больше просто не выдержу таких нервных потрясений, – осипшим от волнения голосом надрывался Валя, торпедой влетая в спальню к подруге. – Леся, немедленно вставай, иначе я за себя не ручаюсь.

– Зачем же так кричать? Я легла в три часа ночи, а уснула вообще только в шестом часу утра, – проворчала та, с трудом продирая сонные глаза. – В чем дело? Что еще у тебя случилось?

– Ты у меня спрашиваешь, что случилось? – возмущенно пропыхтел молодой человек. – Это я у тебя должен спросить, что происходит в этом доме! Если мне не изменяет память, он теперь твой, кажется? И это ты меня сюда притащила.

– Господи, как же ты любишь напустить туману! – пробормотала Олеся, ничего не понимая и снова бухаясь носом в подушку. – Если тебе захотелось почесать языком, приходи через пару часов, я ужас как спать хочу.

– Нет, вы только посмотрите на нее, люди добрые, спать она, видите ли, хочет! – от души возмутился Валентин. – Вставай немедленно!

– Зачем?

– Затем!

– А поконкретнее никак нельзя?

– Прогуляйся до гостиной, там тебе и будет все конкретно, – взвился Валентин. – Нет, с меня достаточно! Я не могу переживать стресс за стрессом, не рискуя при этом своим драгоценным здоровьем. Спать она, видите ли, хочет! Какая возмутительная беспечность!

– Да что произошло-то, ты мне можешь нормальным языком объяснить? – прикрикнула на друга Олеся, с раздражением приподнимаясь с подушки.

– Нормальным, да? Нормальным, да? Да как я могу говорить нормально, когда в этом доме кошмар что творится? Как я могу вообще все это выносить? Я такой ранимый, такой... Нет, ты мне скажи на милость, дорогая моя, как можно... у меня просто слов не хватает....

– Не хватает, тогда вали отсюда, Валюша, обратно в сад, и не мешай мне спать.

– Ах так, да? Я ей хотел... а она... Вот так ты со мной, со своим, можно сказать, единственным и неповторимым другом? – возмущенно вскричал он. – Все, мне плохо, у меня головокружение, теснение в груди, и сейчас у меня будет сердечный приступ прямо на этом самом месте, – закатил он глаза. – И пусть тебя замучают угрызения совести, если я умру таким молодым и красивым. И пусть....

– Нет, ты не Кадушкин, ты настоящий Погремушкин! Сейчас же прекрати этот цирк! – раздраженно рявкнула Олеся. – Что за представление ты мне здесь устраиваешь, клоун недоделанный? Или немедленно говори, что случилось, или мотай отсюда к той самой нехорошей маме!

– Не кричи на меня и не обзывайся! – решительно предупредил Валентин, для пущей убедительности погрозив пальцем. – Иначе вообще ничего не скажу.

– Хорошо, больше не буду, – вздохнула девушка. – Извини.

– Вот так-то лучше.

– Надеюсь, ты передумал умирать от сердечного приступа? – улыбнулась Олеся.

– Повременю немного.

– Я рада, а теперь говори!

– Ладно, так и быть, слушай! – великодушно согласился Валентин. – Я сегодня, как «умная Маша», встал пораньше, оделся, привел себя в должный порядок и пошел немного прогуляться по саду. Ну, сама понимаешь, чтобы аппетит нагулять, осмотреться немного, прикинуть, сколько тебе соток землицы обломилось. Ой, слушай, там такой прикольный домик стоит, на теремок похож, весь деревянный, просто прелесть, я...

– Валя, прекрати резину тянуть, – перебила его Олеся. – Говори по существу.

– Ну вот, хотел ей рассказать про ее собственность, а она...

– Валя...

– Возвращаюсь я, значит, с прогулки в распрекрасном настроении, хоть песни пой. С букетом полевых цветочков, заряженный чистым воздухом, умытый утренней росой, обсушенный ласковым ветерочком, согретый теплым солнышком...

– Я тебя сейчас прибью, закопаю в саду, откуда ты вернулся, засушенный ветерочком, и клянусь, нисколечко об этом не пожалею, – выразительно прошипела Олеся, уже начиная выходить из себя. – Ты что, Кадушкин, решил надо мной поиздеваться?

– Господи, ма шер, что ты такое говоришь? У меня даже в мыслях такого не было, – воскликнул тот. – Травка зеленая, воздух упоительный, вот и навевает. Ты же знаешь, что в душе я всегда был непонятым поэтом, и сейчас просто стараюсь успокоить свою вконец расшатавшуюся нервную систему, потому что она...

– А еще короче?

– Да куда уж короче-то? Захожу в гостиную, а там прямо посередине стол стоит... с гробом, – истерично выкрикнул Валентин петушиным фальцетом. – Вот тебе и короче, блин.

– С каким гробом? – вытаращилась Олеся.

– Я так предполагаю, что деревянным, – ехидно прищурился Валя. – И крышечка аккуратненько так к стеночке присланутая стоит... прислонетая... в общем, об стенку облокотилась крышечка. Ты представляешь, какая вопиющая наглость?

– А что в гробу? Вернее, кто в гробу лежит?

– Никто не лежит, пустой он, – сердито буркнул Валя.

– Как пустой?

– А вот так, – развел молодой человек руками. – Подушечка там есть, с белыми кружавчиками, на ней венчик, что на лоб новопреставленному кладут, покрывало тоже имеется, а вот самого главного, для чего предназначаются гробы, то бишь самого покойника, – и нет.

– Ты, случайно, не бредишь?

– Если бы!

– Господи, Валя, я, кажется, поняла, в чем дело, – ахнула Олеся, проворно вскакивая с кровати. – Этот гроб Тимофей для себя приготовил.

– Тимофей? А зачем ему гроб? – растерянно спросил молодой человек, глупо хлопая глазами.

– Ты что, забыл? Ведь он уверен, что сегодня умрет. Где он сейчас? Ты его не видел?

– Ох, Матерь Божья, и правда забыл! Как же я мог об этом забыть? – хлопнул молодой человек себя по лбу. – Нет, не видел я его. Вот голова садовая, такой кипиш поднял, и все зазря!

– А у тебя всегда все не как у людей, – проворчала Олеся, торопливо натягивая на себя одежду. – Нужно быстрее найти Тимофея и убедить его, что это все бред собачий.

– А если нет? – с сомнением произнес Валя. – И мне кажется, что твое заявление про собаку, которая бредит, очень обидит старика и подорвет репутацию твоей прабабки.

– Моей прабабке уже полгода как наплевать на свою репутацию, – огрызнулась девушка. – У тебя расческа есть? Я, кажется, свою дома забыла, – роясь в сумке, добавила она.

– А как же? Конечно есть! В отличие от тебя, ма шер, я никогда ничего не забываю. Неужели ты думаешь, что я мог позволить себе поехать в такой дальний путь, не имея необходимых для себя вещей? Быть всегда в форме и хорошо выглядеть – это для меня дело чести, и как ты могла...

– Валя, очень тебя прошу, заткнись на минуточку и принеси мне расческу, – очень спокойно, но твердо произнесла Олеся. – И захвати, пожалуйста, зубную пасту, ее я тоже забыла.

– Ах, ма шер, какая же ты все-таки несобранная девочка! – вздохнул тот, направляясь к двери ленивой походкой. – Что бы ты без меня делала, интересно знать?

– А побыстрей шевелиться ты не можешь? – прикрикнула на друга Олеся. – Ты что, забыл про гостиную и что там стоит на столе? Хочешь, чтобы мы его застали уже не пустым, а...

Валентин не стал слушать дальше, и его буквально вынесло из комнаты со скоростью случайного порыва ветра.

Олеся присела к зеркалу и посмотрела на свое отражение.

– Господи, что происходит? – прошептала она. – За последние сутки столько всего произошло, и я столько всего узнала, что не укладывается в голове. Хочется проснуться и понять, что все было лишь во сне. Неужели... да нет, глупости все это. На кого же ты похожа, госпожа Лурье? Да, что правда, то правда – бессонная ночь и волнения в первую очередь сказываются на внешности любой женщины, – отметила девушка, разглядывая синие круги под глазами. – До трех часов ночи проговорили с Тимофеем, потом до пяти утра уснуть не могла, все мысли одолевали, и вот результат, как говорится, на лице. Нужно будет сегодня лечь пораньше, так нельзя. Ну, где же там Валентин-то с расческой? – проворчала она, приглаживая рукой непослушные пряди волос. – До чего же он медлительный! Только за смертью посылать.

Лишь через пятнадцать минут дверь осторожно открылась, и в комнату просочился Валентин, какой-то весь напуганный, настороженный и озадаченный. Отдавая девушке расческу, он прошептал:

– Леся, извини, что так задержался, но что-то мне нехорошо.

– Что опять случилось? – нахмурилась та.

– Там по дому какие-то странные люди ходят.

– Что еще за люди?

– Понятия не имею! Я когда расческу с пастой из своей сумки взял, заглянул в зеркало, чтобы посмотреть, как выгляжу, и уже собирался из комнаты выходить, и вдруг услышал, как кто-то разговаривает. Тихонько дверь приоткрыл, выглянул, смотрю, мимо двери два мужика прошли, и один из них в рясе поповской. Хотел я за ними посмотреть, вижу, а по коридору еще две старухи идут, все в черном. Ах, ма шер, ты не представляешь, как я перепугался. Они в сторону гостиной направлялись, а я, честно признаюсь, побоялся за ними пойти, чтобы посмотреть, что там происходит. Пошли вместе, мне что-то так страшно, так страшно... – закатил Валя глаза. – Аж жуть.

– Неужели мы опоздали? – упавшим голосом прошептала Олеся и посмотрела на Валю испуганными глазами. – Сколько сейчас времени?

– Десять тридцать утра.

– Валь, ну почему ты не разбудил меня раньше? – всхлипнула девушка. – Ну почему ты пошел на прогулку один?

– Я к тебе заглядывал, ты так сладко спала, – растерянно ответил тот. – А куда мы опоздали-то?

– Неужели ты ничего не понял, Валюша? – вскричала Олеся. – Тимофей умер!

– А может, еще нет? – глупо захлопал он глазами.

Олеся ничего не ответила, а начала медленно расчесывать свои волосы.

– Где ты умывался? – задала она совсем простой, но какой-то нелепый вопрос в данной ситуации.

– Я нашел рядом с кухней ванную комнату, там и умывался, – тихо ответил Валентин. – В доме, оказывается, есть водопровод. Удивительно, правда?

– Почему удивительно? – пожала Олеся плечами. – Двадцать первый век на дворе.

– Находясь в этом доме, я чувствую себя в девятнадцатом.

– Валь, ты представляешь, он сегодня ночью, когда я уже собралась уходить спать, подошел ко мне и поцеловал в лоб. Потом внимательно посмотрел на меня и говорит: «Будь счастлива, девочка, береги этот дом, он твоя защита от всех невзгод, бед и напастей. А мы с Ведой тоже тебя не оставим, всегда будем рядом, и будем за тобой присматривать».

– С того света, что ли? – вполне серьезно спросил Валя. – Только привидений нам здесь и не хватало, – простонал он, затравленно оглядываясь по сторонам. – Их присутствия мне не пережить даже ради клада, который я здесь собираюсь найти.

– Это он прощался со мной, представляешь? – продолжала говорить Олеся, совершенно не обращая внимания на стоны друга. – А я даже не подумала об этом, не придала значения его словам. Я бы ни за что не ушла спать, если бы.... Зачем я это сделала, Валя? – всхлипнула она. – Ну, почему я вчера не поверила?

Молодой человек сразу же встряхнулся и постарался взять себя в руки.

– Леся, дорогая моя, перестань себя винить, ты все равно ничего не смогла бы исправить, – ласково проговорил он, обнимая подругу за плечи. – Пойдем, я тебя сейчас провожу, чтобы ты смогла умыться, а потом... Мне кажется, что ты обязательно должна быть там... Или я сейчас снова что-то не то говорю?

– Все верно, ты абсолютно прав, пошли, – ответила девушка и, тряхнув головой, как бы избавляясь от неприятных мыслей, решительно направилась к двери.

Через пятнадцать минут после того, как Олеся привела себя в порядок, они направились в сторону гостиной и, еще не доходя до нее, услышали пение.

– Ты слышишь? – резко замер Валентин. – Что это?

– Похоже, мы действительно опоздали, это отпевание, – хмуро ответила Олеся и в нерешительности остановилась. – Я не могу туда войти.

– Почему?

– У меня нет черного платка.

– Зачем он тебе?

– Валя, ты хотя бы слышишь, что я тебе сказала? Там, в гостиной, сейчас отпевают покойного Тимофея.

– А может, это не отпевание, а что-нибудь другое? – нерешительно предположил тот.

– Нет, это заупокойная панихида. Когда бабушка умерла, ее тоже отпевали, только в церкви, и я очень хорошо это запомнила. Дедушка был против, но последняя воля умирающего – это закон, и он не посмел его нарушить. Что мне сейчас-то делать? Я должна быть там, и, если войду без черного платка, это никому не понравится.

– У меня в сумке лежит бандана, как раз черного цвета. Хочешь, принесу? – предложил Валентин.

– Валь, ты хоть соображаешь, что говоришь-то? – всплеснула руками девушка. – Хороша же я буду на заупокойной панихиде в бандане. Что обо мне потом люди скажут?

– Наверное, ты права. Там на ней черепа нарисованы, как-то не совсем к месту, – вздохнув, согласился он. – А что тогда делать?

– Ты иди один, найди там Екатерину Ильиничну и попроси, чтобы она вышла ко мне, – ответила Олеся. – У нее наверняка еще один платок найдется.

Валентин осторожно приблизился к дверям гостиной и заглянул в небольшую щелку. Он приподнялся на цыпочки, чтобы как следует разглядеть происходящее, и, как только разглядел, пулей вернулся к Олесе и, держась за сердце, выдохнул:

– Ой, я, кажется, сейчас сам умру, я в шоке!

– В чем дело? – нахмурилась девушка.

– Там какой-то чужой мужик лежит.

– Где?

– Где-где? В Караганде! В гробу, конечно, где же еще?

– Как это чужой мужик? – глупо улыбнулась Олеся. – Ты в своем уме?

– Я в своем уме, но мне кажется, что это совсем ненадолго, – прошептал Валя, подозрительно озираясь по сторонам. – Еще немного, и моя крыша обязательно поедет. Что здесь происходит, ты мне не можешь объяснить? Кто все эти люди и что за мужик лежит в нашем гробу?

– Ты Екатерину Ильиничну видел?

– А? Кого? Чего? – растерянно спросил Валентин, продолжая озираться по сторонам.

– Валя, успокойся, пожалуйста, и посмотри на меня, – тряхнула его за плечи Олеся. – Пойди и посмотри, там ли Екатерина Ильинична.

– Нет, я туда больше не пойду, – категорически отказался тот, интенсивно мотая головой. – Я сейчас лучше сяду в рейсовый автобус и спокойненько поеду в Москву. Приеду домой, выпью рюмашечку валерьяночки с валидольчиком, и весь этот бред как рукой снимет.

– Ты хочешь бросить меня здесь одну? – нахмурилась Олеся. – Хорош друг.

– Дружба дружбой, а... Лесь, я боюсь, – откровенно признался Валя.

– Кого ты боишься?

– Я не знаю, но все эти люди... они какие-то все странные и совсем не внушают мне доверия.

– Что в них странного? Может, по две головы или по четыре глаза? – усмехнулась Олеся. – То, что они все одеты в черное, это же нормально, здесь не свадьба сегодня, а похороны.

– Я все понимаю, но... Лесь, можно я пойду к себе в комнату?

– Пойдешь сразу же, как только выполнишь мою просьбу. А я всего лишь прошу заглянуть в дверь и посмотреть, там ли Екатерина Ильинична, – очень спокойно еще раз объяснила Олеся. – Ты понял, что я тебе сказала?

– Да!

– Тогда иди!

Валентин снова осторожно приблизился к двери, внимательно посмотрел на людей, которые стояли в гостиной, и увидел Екатерину Ильиничну.

– Слава тебе господи, она там, – радостно сообщил он Олесе. – Вон, у стеночки стоит, и тоже вся в черной одежде.

– Тихонько подойди к ней и скажи, чтобы она ко мне вышла.

– А может, ты сама?

– Валя, мы только что о чем с тобой говорили?

– О чем?

– О том, что я не могу туда войти без платка, – терпеливо объяснила девушка.

– А ты не можешь попросить кого-нибудь другого, я ведь тоже без платка?!

– Господи, и за что мне это наказание? – закатила Олеся глаза. – Ты хоть думаешь, что говоришь-то сейчас? Валь, проснись! Тебе-то зачем платок нужен?

– Ааа, ну да! В самом деле, зачем? – глупо хихикнул тот. – Извини, у меня, кажется, начались сбои в мыслительном процессе. Так перенервничал сегодня с утра, что никак в себя прийти не могу. Сначала гроб пустой, а сейчас все эти люди и какой-то посторонний мужик в этом гробу. Что происходит, как ты думаешь?

– Успокойся ты, ради бога, тебе наверняка показалось, что там какой-то чужой человек лежит. Откуда он мог взяться в этом доме?

– Откуда, откуда? – задумчиво пробормотал Валя, а потом снова вспылил: – Это ты у меня спрашиваешь? Понятия не имею, откуда он взялся в этом доме, но он там лежит.

– Иди уже, Валь! – попросила Олеся, с мольбой глядя на друга. – Мы у Екатерины Ильиничны обо всем расспросим, ладно? А сейчас, пожалуйста, позови ее сюда.

– Ага, я пошел, – кивнул тот и, набрав в легкие воздуха, как перед прыжком в воду, шагнул в гостиную.

11

Валентин замер у двери, стараясь перевести дух, и, когда понял, что на него никто не обращает внимания, расслабился окончательно и уже более спокойно осмотрелся по сторонам. Увидев соседку, он, тихонечко пробираясь по стенке, приблизился к ней и прошептал:

– Доброе утро, Екатерина Ильинична, это я, Валентин.

Та повернулась к молодому человеку и молча, с укором посмотрела на него.

– Ой, простите, я, кажется, что-то не то ляпнул, – спохватился тот, бросив настороженный взгляд в сторону гроба с покойным. – Утро не очень доброе, судя по событиям, а совсем наоборот... короче, я хотел сказать – здравствуйте.

Старуха молча кивнула.

– А что это там за мужик лежит? – не удержавшись, спросил Валя. – И кто все эти люди?

– Ты о чем это говоришь? – не поняла Екатерина Ильинична, с удивлением посмотрев на него.

– Я говорю, там, за дверью, Олеся стоит, она просила вас к ней выйти.

Старуха ничего больше не спросила, а молча пошла к дверям. Валя поторопился за ней, поминутно оглядываясь на гроб и закатывая глаза.

– Какой кошмар, какая беспардонность, честное слово! В нашем доме объявился какой-то чужой покойник-узурпатор! Эти незнакомые люди, все в черном... кто они такие?

Екатерина Ильинична вышла за дверь и увидела Олесю. Та стояла прислонившись к стене, и думала о чем-то своем и, похоже, очень грустном.

– Так что же там за мужик-то лежит? – как только они оказались в коридоре, снова спросил Валя, нетерпеливо прыгая вокруг Екатерины Ильиничны. – Кто он такой?

– О каком ты все мужике твердишь? И где он лежит, понять никак не могу? – нахмурилась та.

– Как – где лежит? – опешил молодой человек. – В гостиной, в гробу, говорю, что за мужик лежит?

– Так неужто ты сам не видал? Тимофей в гробу лежит. Помер он сегодня в восемь утра, как Веда и говорила. Царство ему небесное да земля пухом, – набожно перекрестилась женщина.

– Да ладно? Что ж я, слепой, что ли? – глупо улыбнулся Валентин. – Тот совсем на нашего лешего не похож.

– Значит, слепой!

– А я говорю, что...

– Валь, прекрати уже, очень тебя прошу! – перебила друга Олеся. – У меня уже голова от тебя раскалывается, трещишь все утро без остановки, и все невпопад. Здравствуйте, Екатерина Ильинична! Вы не обращайте на него внимания, у него сегодня с утра что-то с головой происходит, – обратилась она к женщине, бросая на друга строгие взгляды. – Я не посмела туда войти, потому что у меня платка нет, а с непокрытой головой неудобно, ведь там панихиду служат, – кивнула девушка в сторону гостиной.

– У меня с головой все нормально, и нечего из меня дурачка делать, – взвился Валентин. – Я же не слепой? Ты сама пойди да посмотри, тогда и говори. Не он это, вот и все! Хоть убейте прямо на этом самом месте, я все равно скажу, что это не Тимофей. У него борода вон какая, вся седая, и волосы... волосы лохматые, а у того, что в гробу.... Леся, здесь что-то происходит ненормальное, помяни мое слово. А не позвонить ли нам в милицию?

– Да успокойся ты, ради бога, неугомонный! Тимофей это, просто его действительно трудно узнать, – вздохнула Екатерина Ильинична. – Он перед тем, как преставиться, естественно, помылся, побрился, волосы назад зачесал. Без бороды он теперь, поэтому и изменился.

– Точно без бороды! А я никак понять не мог, что здесь не так. Леся, он же без бороды, и волосы назад, вот я его и не узнал, – обрадовался Валя. – Ух ты, у меня прямо гора с плеч свалилась. Я уж думал, что здесь вообще неизвестно что творится и мы с тобой в какую-то секту угодили. Ой, ну, слава тебе господи! И с моей головой все нормально, – снова сообщил он подруге. – Сама вот пойди да убедись, совсем на лешего не похож, ты бы тоже его не узнала.

– Как же так, Екатерина Ильинична? – всхлипнула Олеся, совершенно не обращая внимания на возбужденную болтовню друга. – Ведь мы с ним сегодня до трех часов ночи разговаривали. Вы когда нам рассказали, что он ждал меня, чтобы потом сразу к своей Веде уйти, я ведь вам не поверила. Я вообще-то по жизни реалист, во все эти предсказания, гадания, ворожбу и тому подобную ерунду никогда не верила, и вдруг... Я ничего не понимаю, – вздохнула она.

– Тебе еще очень многое предстоит понять, девочка, – ласково проговорила женщина, погладив Олесю по голове. – Только всему свое время. Пошли, милая, я тебе платочек дам, нужно попрощаться с Тимофеем. Ты хоть его знала всего один день, но он тебя очень хорошо знал.

– Откуда?

– Веда рассказывала, твой дед сюда часто приезжал, – ответила старуха. – Пошли, пошли.

– А мне можно... вообще туда не ходить? – спросил Валентин, с надеждой глядя на Олесю и Екатерину Ильиничну. – Я понимаю, что это не совсем… эээ… корректно с моей стороны, но меня после таких «мероприятий» потом бессонница очень долго мучает, – торопливо начал объяснять он. – Совсем не могу спать, а это так утомляет, прямо ужас какой-то. Помимо этого, утром от бессонницы появляется отечность на лице, а это же так кошмарно выглядит! Ведь так и до преждевременных морщин недалеко.

– Валя, замолчи, пожалуйста, очень тебя прошу, – произнесла Олеся вроде бы спокойно, но ее глаза метали в друга такие молнии, что, будь эти молнии настоящими, от него бы осталась лишь маленькая кучка пепла. – Иди куда хочешь и сделай так, чтобы я не слышала твоей болтовни хотя бы до конца похорон.

– Я все понял, ма шер, испаряюсь, как утренний туман. Пойду по деревне пройдусь, в местное сельпо заскочу, посмотрю, чем торгуют, – радостно согласился он, и моментально скрылся из поля всеобщего зрения.

– Не деревня, а поселок, бестолочь, – поправила его Олеся, но молодой человек, естественно, уже ее не слышал, потому что со всех ног улепетывал из дома.

– Чудной парень, но с доброй и совсем бесхитростной душой, это сразу видно, – грустно улыбнулась Екатерина Ильинична.

– Да, он очень хороший и добрый, – согласилась Олеся. – Мы ведь с ним с самого детского сада дружим, и он мне, как... как брат. Практически уже родными людьми стали. Он действительно немного чудной, но на него всегда можно положиться.

– Пошли, милая, а то уж скоро панихида закончится, покойного на кладбище понесут, – напомнила женщина.

– Да-да, конечно! Вы знаете, Екатерина Ильинична, я никак не могу прийти в себя и поверить, что все это происходит на самом деле, – прошептала Олеся. – Мне кажется, что я сплю, вижу странный сон и вот-вот проснусь, чтобы понять, что все это неправда. Ведь на самом деле этого не может быть. Этот дом, все эти необычные рассказы о моей прабабке, смерть Тимофея, о которой она знала заранее, ведь все это не может быть реальностью.

– И тем не менее все это есть, – вздохнула та. – И все вполне реально.

– Скажите, а почему Тимофея уже сегодня хоронят?

– А когда же? – удивилась старуха.

– Ну, ведь он умер практически только что, и сразу похороны, это так странно. Вроде на третий день положено.

– Это в городе так положено, а здесь все можно сделать намного быстрее. Доктор вон через два дома отсюда живет, участковый чуть подальше. В сельсовете свидетельство о смерти выписать ровно пять минут заняло. Все уже заранее о сегодняшнем дне знали.

– И верили?

– Конечно! Могилу мужики уже копают, и, пока батюшка заупокойную панихиду служит, она будет готова. Нет, при других обстоятельствах, может, не сразу, конечно, стали бы хоронить, только Тимофей сам просил, чтобы все прямо сегодня закончили. Сейчас лето, жара стоит, а он никаких заморозок не позволил ему делать. Могилу ему копают рядом с той, где Веда похоронена, она ему сама разрешила рядом с собой лечь, когда еще жива была.

– Господи, у меня голова кругом, как все стремительно, странно, непонятно, – болезненно сморщилась Олеся. – У меня ведь столько еще вопросов, которые я хотела бы задать Тимофею, столько всего... Ай, да что теперь говорить об этом?! Ой, Екатерина Ильинична, а как же поминки? – спохватилась она. – Ведь после похорон должны быть поминки. Нужно же народ пригласить, чтобы помянули Тимофея, чтобы все как у людей. У меня с собой деньги есть, нужно продукты купить, выпивку, салаты там разные сделать и все такое.

– Не волнуйся, все уже сделано, и поминки будут, как положено, – успокоила девушку соседка. – Сейчас, как только гроб с покойным из комнаты вынесут, там сразу же столы накроют.

– А когда же все успели-то? Я когда мимо кухни проходила, никого там не заметила.

– У нас в селе совсем по-другому все происходит. Когда к кому-нибудь в дом вот такая беда приходит, как похороны, то в каждом доме готовят для поминок то блюдо, которое у хозяйки лучше всех остальных получается. Потом каждый приносит свое блюдо и ставит на стол. Кроме него обязательно еще что-нибудь прихватят. Кто капустку квашеную с мочеными яблоками, кто огурчиков с помидорчиками да грибочками, кто окорок с колбасой домашнего копчения, кто пирогов с блинами напечет, в общем, много всего. Поминки получаются, каких вы в городе отродясь не видели. У нас принято помогать друг дружке, ведь как известно – с мира по нитке, нищему рубаха. Гроб Тимофей себе заранее приготовил, молебен в церкви тоже заранее заказал, оплатил и батюшку пригласил. Всю одежду тоже загодя купил, и мне денег оставил, если вдруг что-то понадобиться, чего он не учел. Два ящика водки да ящик вина он тоже заранее купил, вон в подвале все стоит. Так что не волнуйся о поминках, все будет по-человечески и не хуже, чем у других.

– Надо же, я думала, что в наше время каждый за себя, а у вас... чудеса, – удивилась Олеся.

– Так-то оно так, сейчас и правда каждый за себя, но когда такое дело, люди сплачиваются и объединяются, потому что очень хорошо понимают – когда-нибудь это и их коснется. Смерть рано или поздно ко всем приходит, ее никому не избежать. В этом поселке еще с военных времен так пошло, и традиция эта пока что, слава богу, держится.

– Как это правильно и как необычно. А вы знаете, я, когда в город поеду, обязательно своей подруге Светлане про вас расскажу, она журналист и наверняка захочет статью про Леший Брод написать. Ведь это так замечательно, когда люди помогают друг другу, правда? Вот если бы все так, тогда в нашей стране все было бы по-другому. Ваш поселок – это большая редкость.

– Это теперь и твой поселок тоже, – заметила Екатерина Ильинична. – Или продашь дом и обратно в город уедешь? – тут же спросила она, внимательно наблюдая за девушкой.

– Я еще не думала об этом, – растерялась Олеся. – Нет-нет, дом я ни за что не продам, этот вопрос даже не обсуждается, а вот насчет того, чтобы самой остаться... я не знаю, и пока ничего не могу сказать по этому поводу, – откровенно призналась она. – Это же очень серьезное решение, вы со мной согласны?

– Да, ты совершенно права, очень серьезное, – согласилась Екатерина Ильинична. – И я очень хорошо тебя понимаю, потому что сама почти всю жизнь в городе прожила. Ты тоже человек городской, к сельской жизни непривычный, и тебе нелегко будет поменять все разом. Но ты все равно не торопись, не принимай поспешных решений и не уезжай сразу. Поживи здесь немного, осмотрись, к дому привыкни, этим воздухом надышись вволю, и жизнь сама тебе подскажет, как дальше поступить. Жизнь, она все расставит по своим местам, верь мне, девочка.

– Да, наверное, вы правы, – согласилась Олеся. – Я обязательно здесь останусь и поживу немного, осмотрюсь, попривыкну.

– Вот и хорошо, вот и правильно, – ласково улыбнулась Екатерина Ильинична. – А сейчас пошли, я тебе платок дам.