Текст книги "Султан моих снов (СИ)"
Автор книги: Ирина Гутовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Глава 29
Как только мы въехали в Мардин, я зависла, жадно рассматривая раскинувшейся вид из окна машины.
С первых минут пребывания тут, город поразил меня своей аутентичностью, неповторимой атмосферой и архитектурой в духе древности – изящными резными строениями из песчаника, известняка и камня медового цвета. Ослепительное великолепие. Он завораживает мгновенно, привлекает и манит окунуться в историю, в нём переплелись и умело сочетаются разные эпохи, цивилизации, культуры. Сразу проникаешься. Причём сохранился фактически в первозданном облике, будто время застыло и не властно над этими местами, а всё выглядит, как много веков назад, словно переместилась в иное измерение, попала в параллельный мир или сказку в стиле «Тысяча и одна ночь». Не даром Мардин называют Жемчужиной Востока.
Здесь другая Турция – не похожа на представления большинства туристов об этой стране. У многих она ассоциируется с уютными курортами на берегу моря либо тем же Стамбулом с его величественными дворцами, в которых когда-то жили султаны, и прочими известными достопримечательностями. Истинная красота прячется в глубинках, где главным достоянием является природа и люди, создавшие тот самый антураж, покоривший меня с первого взгляда.
Этот город для настоящих ценителей самобытности. Хотя кое-что настораживает и кажется анархичным…
Ранее Аяз уже говорил про стародавние традиции, существующие тут и по сей день, но без подробностей. И пока ехали, он о многом рассказал. Видимо, аккуратно решил подготовить к тому, что нужно вести себя тихо и неприметно, не привлекая лишнего внимания – его слова я уяснила и усвоила сразу, не хочу испытать и малой толики из озвученного им.
Так вот… Жизнь у местного населения выстраивается на принципах порядочности, совести и ответственности за свои поступки, а ввиду этого – не дающего показаться на людях стыда и позора, если такое вдруг случилось. С одной стороны, ничего удивительного, но всё это в чрезмерном понятии, возведённом в высшую степень, в основе чего лежат привычки и религиозные ценности. Когда кто-то нарушает вековые обычаи, то подобное может привести к печальному итогу.
В частности, отношение к женщинам далеки от современных устоев. Нередко мужья применяют ужасающие методы наказания и воспитания покорности: например, морить жену голодом, обрить налысо голову, избить или, ещё хуже, отрезать палец. А эти несчастные терпят и молчат, боясь повторений и не решаясь никому пожаловаться на насилие.
Не чужда местным жителям и кровная месть. Вплоть до убийства за провинность, в том числе между родственниками это не исключено: если дело касается чести семьи, то возможно всякое. Более того, после свершённого возмездия, человек должен сдаться властям. Ну а тот, кто не исполнил долг, считается опозоренным.
Дикость какая-то…
А ведь Аяз тоже мог подвергнуться этой участи, когда не пришёл на собственную свадьбу, тем самым унизив родных. И избежал ли расплаты? Или только оттянул приговор до возвращения? Сейчас, после всего услышанного, посмотрела на всё другими глазами. Страшно думать об этом. Мне совсем не до шуток. На мои опасения, стоило ли нам вообще приезжать сюда, он сказал, что его родители адекватные люди, а та ситуация забылась и осталась в прошлом. Всё разрешилось благополучно. Но есть ли срок давности у подобных историй? – сомневаюсь…
Есть ещё странная традиция – похищение невесты. Вернее, чаще всего, девушка сама сбегает с возлюбленным, с которым, по разным причинам, они не могут быть вместе. Казалось бы, ничего особенного, хотя это влечёт за собой ряд событий и серьёзные последствия. По сути создаётся безвыходное положение для обеих семей: либо смерть влюблённым, если их поймают, и никто не заступится за них, либо так называемая двойная свадьба, куда, против воли, втягивается родственница жениха – в данном случае она обязана выйти замуж по обмену за мужчину со второй стороны. Тогда претензий ни у кого не появится, приличия будут соблюдены.
Таковы обычаи Мардина. Непосвящённым и несведущим, как я, крайне сложно разобраться в тонкостях и принять образ жизни местного населения. Но эти люди чтут свои законы и правила, как предки завещали – наверное даже не стоит пытаться понять их.
И если красота города впечатлила меня, то всё остальное пугает. Одно лишь успокаивает: Аяз рядом и в обиду не даст.
***
– Тебе тут нравится? – он взглянул на меня. Дотянулся до моей руки и мягко сжал пальцы.
Мы только что подъехали к дому, и пока не спешим выходить из машины. В открытых окнах горит свет и оттуда доносятся приглушённые голоса.
«Примут ли его родители нас? Как пройдёт встреча?» – эти мысли не дают покоя. Даже если они не следуют местным жестоким традициям, о чём мой мужчина не раз упомянул, рассказывая о своей семье, то это ещё ничего не значит. Всё равно легче не становится, волнуюсь и нервничаю перед знакомством.
– Здесь очень красиво, – уже мечтаю внимательнее изучить потрясающие виды: погулять по окрестностям, узким улочкам, где лишь пешком можно пройти. Время уже позднее и лучше рассмотреть город не получилось, хотя то, что успела увидеть, восхитило, я словно в восточной сказке очутилась.
«Надеюсь, конец у этой истории будет счастливым».
– Мардин всегда действует магнетически, – Аяз улыбнулся, – какое-то особое место силы, с налётом античности, как будто время замедлило свой ход. Турция тут другая, без пафоса и суеты, зато многонационального колорита хватает. Курды, арабы, ассирийцы, турки, армяне – разные народы делят эту землю.
– Как же твоя мама сюда попала?
– Она родилась в этом городе. Мой дед, её отец, обосновался тут в конце шестидесятых годов, у него в роду по мужской линии есть курдские корни. Когда-то он решил переехать на историческую родину вместе с русской женой. Нашлись родственники, которых, в своё время, война разлучила и раскидала по всему миру.
– Ясно. А твой папа тоже говорит по-русски?
– Нет, не говорит, но понимает. Русский язык у нас дома не используется для общения, это бабушка учила меня для расширения кругозора. Кстати, – кивком головы он показал на закрытые ставни первого этажа дома, – у отца там находится кондитерская и пекарня. Этим зарабатывает, продавая хлеб и восточные сладости.
«Как хорошо, что они простые люди, иначе я была бы неровней их сыну, о чём, возможно, мне прямо сказали бы» – значительной разницы в статусе между нашими семьями нет: мои родители тоже из обычных трудяг – на заводе всю жизнь вкалывают.
По пути мы с Аязом многое обсудили. Придумали подходящую «легенду». Вроде подготовились. К нам появятся вопросы – много вопросов, а ответы должны совпадать. Ох, и не по душе мне эта затея – начинать знакомство с вранья…
– Хочу сразу предупредить, – добавил он, – одна никуда не ходи, тем более без разрешения. Если что-то потребуется, обращайся к моей матери – она поможет.
– Одна? – подобная формулировка удивила. – Вообще-то рассчитывала, что вместе погуляем, а ты устроишь экскурсию. Или нет?
– Погуляем, конечно… – Аяз сильнее сжал мои пальцы. – Имел в виду другое: через несколько дней я вернусь в Стамбул. За это время тебе нужно освоиться в моей семье.
– Оставишь меня и уедешь? – такого поворота никак не ожидала. И когда он собирался сказать об этом? – ну да, сейчас говорит. А на что, собственно, я надеялась? Мой мужчина ведь не раз уже упоминал о своих намерениях поквитаться с Серканом.
– Упустить Авджи я не могу. Мои осведомители пока лишь следят за ним, не предпринимая дальнейших действий. Судя по всему, он не планирует уезжать из Турции. Вокруг него подозрительная активность, поднимает старые связи…
– Неужели для того, чтобы меня найти? – верится с трудом. Бред какой-то... Скорее всего, есть другие причины. Должны быть. Зачем я ему? Сходство с Лале ещё не повод объявлять охоту и отправляться на поиски.
«Если это способ заманить Аяза? Никому ведь неизвестно, что мы встретились».
– Думаю, дело не только в тебе, а ситуация гораздо серьёзнее… – он лишь подтвердил мои опасения, и явно не желает прожолжать этот разговор. – Пойдём. Пора познакомиться с моими родителями. Готова?
– Угу… – «нет, не готова, но и выбора тоже нет».
Глава 30
Аяз
Если уж быть честным до конца, то сам волнуюсь перед встречей с родителями. Есть некоторые опасения… Всё-таки давно не был дома и, несмотря на то, что периодически созваниваюсь с мамой, я не в курсе всех новостей. Она-то давно простила меня и не раз уговаривала вернуться, а вот отец… Захочет ли он хотя бы выслушать? Поговорив по душам, возможно мы придём к полному взаимопониманию.
– Аяз, – Яся схватилась за мою руку, – а если нас спросят о чём-то, что не обсуждали с тобой?
– Будем импровизировать, – за проведённое вместе время неплохо узнали друг друга, чтобы не проколоться. Согласен, врать – не есть хорошо, но я бы назвал это иначе: просто не рассказывать всю правду. Во всяком случае пока, дальше видно будет – и оттого, какой приём нам устроят, зависит многое. – Не переживай, в обиду не дам тебя, – «уйти всегда успеем».
Я обнял её за талию и постучался.
Осталось лишь ждать...
Вскоре послушался звук отпирания замка. Входная дверь тихо скрипнула и не до конца приоткрылась. Оттуда показалось лицо неизвестной мне девушки.
– Вам кого? – удивлённо уточнила она, добавив: – Вы кто?
Вообще-то хотел задать тот же вопрос.
– Это же дом семьи Туран… – «мама не рассказывала, что у них кто-то живёт» – или что-то произошло с момента нашего последнего разговора... – Где мои родители? – я схватился за дверь и, резко дёрнув на себя, открыл ту настежь.
– Ой… – девушка покачнулась, едва не упав, но устояла на ногах. Растерянно и одновременно испуганно уставилась на меня, словно призрака увидела. – Так вы Аяз, их сын?
– Он самый, – кивнул ей.
– Тётя Дамла! – крикнула незнакомка, зовя мою мать.
Тут же убежала внутрь.
«Тётя? Странно… Я не помню у нас таких родственниц, да ещё уважительное вежливое обращение на «вы» указывает на обратное».
– Какие-то проблемы? – Яся теснее прижалась ко мне, прислонившись лбом к моему плечу. – О чём вы говорили, кто это? – с беспокойством спросила.
«Хорошо, что она не знает турецкий язык, ведь я не хочу, чтобы моя женщина услышала что-нибудь не то…» – как уже сказал и повторю много раз: в обиду её не дам, буду защищать и ограждать от любого негатива. Сгладить конфликт, если возникнет подобная ситуация, да, я в состоянии, а в остальном – гарантировать радушный приём не могу.
Впрочем, посмотрим.
– Сам ничего понимаю… – я взял Ясю за руку, переплетая наши пальцы, и повёл за собой.
Мы прошли в дом.
Навстречу выбежала мама.
– Сынок… – дрожащими губами произнесла, а по щекам потекли беззвучные слёзы.
Я кинулся к ней и обнял, пока она не рухнула на пол. Заметно, как от переизбытка эмоций расчувствовалась и разнервничалась. Трясётся всем телом. Только обморока не хватало.
– Неужели ты приехал… даже не верится… – судорожно вздохнула мама, уткнувшись в мою грудь. Крепко схватилась за одежду. Цепляется, и явно боится потерять опять – единственного сына. – Больше не отпущу тебя. Не отпущу!
– Тише-тише, успокойся, я вернулся, – погладил маму по волосам, поцеловав в макушку.
– Ты не один… – она слегка отстранилась, взглянув на Ясю. – Кто эта милая девушка, что пришла с тобой и так скромно топчется в сторонке, опустив голову и не смея поднять глаз.
– Моя жена.
– Жена? – мама сильно удивилась. Хотя по улыбке вижу, такая новость пришлась по душе. Не сомневался в этом ни секунды.
– Ярослава из России, – сказал на русском языке. – Ясь, подойди, – протянул ей руку.
– Здравствуйте, – она застеснялась. Лицо раскраснелось от румянца.
– Дай-ка, посмотреть на тебя, – мама тоже обратилась к ней по-русски. Изучает внимательно и не перестаёт улыбаться. – Какая ты хорошенькая, – бегло обернулась на меня, потом снова переключила внимание на Ясю: – У моего сына отличный вкус, нашёл настоящую красавицу, – прикоснулась к её щеке. – Я Дамла, можешь так и звать.
– Очень приятно, рада с вами познакомиться, – моя девочка улыбнулась в ответ.
Обе явно понравились друг другу.
– А где отец?
Но мама словно проигнорировала мой вопрос. Засуетилась.
– Что же я вас в коридоре держу. Проходите. Кормить буду. Нургюн, погрей ужин, накрой на стол, чай завари, сладости достань! – она снова перешла на турецкий язык.
Та самая девушка, открывшая нам дверь при встрече, высунулась из соседнего помещения, коротко ответив: «конечно».
– Кто это? – «с каких пор живёт здесь, а главное – зачем?» – и что б она не поняла, о ком идёт речь, ведь может подслушать, специально говорю по-русски.
– Дочь папиного друга, с которым они когда-то рассорились и больше не поддерживали отношения, – мама ответила тоже на русском языке. – Нургюн совсем одна осталась, родители умерли, с другими родственниками связь потеряна. Приехала к нам недавно из Сирии, с письмом, где была изложена посмертная просьба её отца – принять в семью и помочь устроиться в Турции. Теперь в лавке у отца торгует. Работящая, по дому тоже много делает. Думали мужа ей найти, но никто не хочет брать замуж. Все наши знакомые, кому предлагали, категорично отказались. Хотя она турчанка по происхождению.
«Ничего удивительного: девушка с сомнительным прошлым, плюс ко всему беженка, вряд ли кого-то привлечёт в качестве жены и невестки – неизвестно ещё, какие тайны хранит. И не скрывает ли что-нибудь важное?».
– Сирия? – «как-то это подозрительно выглядит, учитывая обстановку в той стране» – несмотря на то, что жизнь там постепенно налаживается, возвращаясь в мирное русло, всё равно, ситуация кажется странной. – Почему я не в курсе этих изменений?
– Аяз, ты отсутствовал в Мардине более пяти лет, о чём вообще говоришь…
– Прости, – нет оправданий «тому» поступку, и я постараюсь загладить свою вину.
А что касается Нургюн, то тысячу раз подумал бы, стоит ли доверять на слово постороннему человеку и, уж тем более, вестись на жалостливую трагическую историю. Может эта девушка не просто так тут появилась? Копаться в чужих мутных секретах мне неинтересно, если бы не одно «но» – Ярослава останется в доме моих родителей, а значит – я должен обеспечить её безопасность, прежде чем уезжать обратно в Стамбул. Надо разобраться в этом…
«Или зря накручиваю себя домыслами, становясь параноиком и выискивая во всём подвох?».
– Проходите уже, – мама махнула рукой, потом ухватила Ясю за локоть и повела за собой дальше, ну а я поплёлся следом за ними. – Милая, ты же расскажешь, как вы с моим сыном познакомились, когда поженились? – спросила у неё.
– Конечно, расскажу, – моя девочка обернулась назад, встретившись взглядом со мной. В глазах промелькнула нерешительность и неуверенность.
Я молча кивнул. Какую версию озвучить, она знает, мы не раз повторили это, чтобы не было расхождений в ответах и не появились сомнения.
А я пока с отцом увижусь.
– Где папа?
– В своей комнате, – мама шумно вздохнула, а продолжив, огорошила новостями: – В последнее время он сильно сдал, всё лежит и лежит… нездоровится…
– И об этом я лишь сейчас слышу? – пусть нечасто созванивались, но она ни полусловом, ни намёком не обмолвилась о его болезни.
– Он взял с меня обещание ничего никому не говорить. То, что мы с тобой общались все эти пять лет, для него не тайна. Но… – мама расстроенно покачала головой. – Эмин так и не простил тебя. Аяз, сынок, умоляю, помирись с ним. Боюсь, недолго ему осталось...
Глава 31
Аяз
Обитающий в комнате полумрак создаёт странную атмосферу – напряжённую, давящую, тревожную, звенящую, какую-то зловещую и, отчасти, пугающую… Даже тусклый свет «ночника», падающий на постель и выделяющий фигуру отца, кажется тяжёлым, живым и осязаемым, словно прикасается не прикасаясь. Или… Как будто кто-то невидимый здесь находится и руководит всем этим антуражем по щелчку пальцев, меняя декорации по своему желанию.
И, несмотря на то, что окно открыто, а с улицы поддувает лёгкий ветерок, всё равно свежести в спальне нет – воздух спёртый и удушливый, пропитан недавно использованными лекарствами. Это лишь усиливает неприятный эффект происходящего тут.
Так пахнет приближающаяся смерть? – сладко-приторным ароматом, при этом едким, кислым и гнилостным…
Расплата, в любом её варианте, всегда настигает стихийно. Настала моя очередь отвечать за свои поступки.
Подойдя к кровати, окинул отца взглядом. Он спит.
Я присел рядом и продолжил внимательно смотреть на него, изучая и подмечая изменения за те пять лет, что мы не виделись. За прошедшее время его голова стала полностью седой. Раньше лишь местами было заметно и это напоминало сочетание перемешанной с молотым перцем соли или, как если бы волосы равномерно пеплом присыпало, а сейчас уже ничего не осталось от того брюнета, которым был прежде. Будучи всегда крепким мужчиной, отец очень похудел. Выглядит бледным и немощным, черты лица заострились, кожу избороздили глубокие морщины, хотя по возрасту не старый ещё, даже шестидесяти лет нет.
Такое ощущение, будто я отсутствовал дома целую вечность или всё это произошло в другой жизни, а теперь между нами образовалась гигантская пропасть… пропасть из недосказанности, непонимания и непрощения…
Именно по этим причинам случилось то, что вижу.
Чувство вины накатило стальным грузом с удвоенной силой.
Я же мог решить ситуацию со свадьбой мирным путём и не доводить всё до конфликта и абсурда. Тогда родителям не пришлось бы краснеть за меня перед людьми, оправдываться и нарываться на осуждения. Опозорил семью, по сути сбежал от проблем, а держать слово за сына пришлось им. Ведь знал, чем обернётся…
Но о таких последствиях не думал в тот момент… а стоило… Повёл себя как подросток с зашкаливающим максимализмом и желанием кому-то что-то доказать. Взбунтовал. Не хотел следовать правилам и, уж тем более, не собирался жениться на девушке, которую не то что не любил, даже в глаза не видел ни разу.
Хотя благодаря тем событиям приобрёл неоценимый опыт, заматерел, стал тем, кто есть. Не беру в расчёт своё мутное прошлое. Сейчас, за исключением стремления уничтожить Авджи, честно живу, а после восстановления справедливости забуду обо всём, как будто не со мной это было. То же самое касается воспоминаний о Лале: пока не поставлю финальную точку в той истории, не успокоюсь – это дело принципа. И Ясе не о чем волноваться, ей не нужно пытаться занять чужое место, она для меня уже много значит.
***
– Пап, – я прикоснулся к нему, положив руку на его кисть.
Отец открыл глаза буквально на секунду, мучительно вздохнул и снова прикрыл веки. А, пошевелившись, уставился на меня, хотя удивления во взгляде я не заметил, словно ожидал увидеть.
Смотрел с полминуты. Потом, не без труда, тихо произнёс на выдохе:
– Ты… – он подтянулся на локтях и устроился на подушке повыше.
«С чего бы начать разговор?» – мы так давно не общались, что слова подобрать сложно. Начну с главного:
– Как твоё самочувствие? – поинтересовался состоянием здоровья. Выяснение отношений в мои планы не входит.
– Надолго в наши края или так, мимоходом? – вместо ответа спросил отец. И, как ни странно, улыбнулся уголком губ – на такую реакцию я точно не рассчитывал.
– Надеюсь навсегда, – пока не буду посвящать во все подробности, что уеду через несколько дней, хотя это, правда, временно, всё равно вернусь. Надо уладить очень много вопросов.
– Хм… – он усмехнулся по-доброму.
– Давай забудем наши разногласия?
Папа промолчал на моё заявление.
Я понимаю. Простить ему непросто.
Но ведь не прогнал сразу...
А я морально подготовился к тому, что отец скажет что-нибудь эдакое, вроде: «пошёл вон из моего дома и никогда здесь не появляйся, не хочу знать и видеть, больше у тебя нет семьи, а у нас сына» – и так далее. Ожидал чего угодно. Думал, не скоро сменит гнев на милость, а он, на удивление, поступил мудро, тоже предложив не ворошить прошлое и не обсуждать ту историю, выясняя кто и в чём тогда был неправ. Объективно говоря, оба приложили руку к возникшему между нами конфликту: я же был против женитьбы, чего не скрывал и просил не торопить меня, не давить и не ставить условия, хотя не был услышан.
То ли неважное самочувствие повлияло на его мнение, то ли действительно решил дать второй шанс, пусть и не озвучил это прямо, тем не менее, мы пообщались спокойно, без взаимных претензий, смогли понять друг друга (надеюсь, не обманулся в своих ощущениях). И новость, что я приехал не один, порадовала папу. Впрочем, он по-особенному воспринял появившуюся в моей жизни девушку. На фоне плохого состояния здоровья и неизвестности, сколько времени ему отпущено, он чуть ли не умолял не затягивать с внуками, которых мечтает ещё понянчить. Конечно, просьба отца связана с тем, что узнал от меня.
Сложно представить, как Ярослава отнесётся к такому повороту… Дальше мыслей я всё равно не зайду, не подниму эту тему, даже намекать не стану. Да и как это будет выглядеть? – не успели встретиться, а я уже предлагаю ей родить, лишь бы родителей успокоить.
Всё-таки не посвящать их в подробности нашего с Ясей появления в Мардине – не просто неудачная затея, а бесчеловечно и, наверное, жестоко по отношению к ним. Но и спешить говорить всю правду пока не стоит, учитывая болезнь отца – я не уверен, как он отреагирует, не скажется ли это на подорванном здоровье. А вдруг хуже станет? Поэтому, единственное о чём пообещал ему – подумать о ребёнке.
Сейчас важнее разобраться в происходящем с ним.
На мой вопрос, что случилось, папа пожал плечами и развёл руками. Обследование не выявило явных причин стремительного угасания, кроме повышенного давления, а это и раньше у него периодически наблюдалось. Первым предположением была онкология, хотя диагноз не подтвердился. С одной стороны, хорошо, но с другой – такое положение дел ещё больше вызывает растерянности. И удивительно вдвойне: как при кажущемся отсутствии более серьёзных проблем, за последние два месяца он превратился в немощного высохшего старика.
Есть подозрения…
Так работают яды. Принцип действия схож. Немного в этом разбираюсь, ну как разбираюсь, когда-то в юности меня интересовала эта тема, в школе увлекался химией – я прочёл и изучил достаточно литературы, чтобы сделать не утешающие выводы. Осталось убедиться.
Хроническое отравление развивается продолжительное время, при регулярном поступлении яда в организм в малых количествах, что не сразу даёт о себе знать. Симптомы могут появиться спустя недели, чаще всего они слабо выражены, но нарастают и усиливаются постепенно, в результате накопительного эффекта, когда доза за дозой попадает в клетки тела и усугубляет самочувствие. Только потом состояние человека резко ухудшается, вплоть до наступления смерти, если не принять срочные меры. Да и то, без гарантий на полное восстановление.
А главное – подобное отравление легко перепутать с какой-нибудь болезнью. Именно это и произошло по факту. Неужели, врачи, у которых отец лечится от «неизвестной» хвори, не догадались проверить версию, лежащую на поверхности? Разве не должны они рассмотреть всевозможные варианты? Или до банальности не допустили эту мысль? Тогда в чём их помощь и участие? – компетенция под огромными сомнениями.
И вообще, кому он мешает? Есть ли у него враги, пожелавшие отомстить за что-то и поквитаться таким способом? Кто причастен к его бедам? Уж не загадочная ли гостья приложила свою руку и виновата в этом? Если да, то зачем? Какие цели преследует?
Как-то странно…
Всё меньше и меньше понимаю…
События наслаиваются одно на другое, навалились как снежный ком, несущийся с горы и набирающий обороты…
