355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Габбасова » Почти всемогущие » Текст книги (страница 1)
Почти всемогущие
  • Текст добавлен: 13 июля 2021, 15:03

Текст книги "Почти всемогущие"


Автор книги: Ирина Габбасова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ирина Габбасова
Почти всемогущие

Моим родителям, которые подарили мне жизнь,

и моей бабушке, которая научила меня читать


***

Она с удовольствием откинулась на спинку крутящегося кожаного кресла, скрестила лодыжки на столе и посмотрела в иллюминатор.

– Думаешь, там ей будет лучше?

– Конечно. Там ей не придется идти на преступление ради того, чтобы выжить. Там она сможет чувствовать себя человеком.

Она коротко усмехнулась.

– Человеком. Я уже и забыла, каково это.

Сделав большой глоток коретто11
  Итальянский вид кофе, готовится с добавлением ликёра.


[Закрыть]
, она продолжила:

– Забавно, что единственное место, где мы можем общаться без прослушки, – космический вакуум, ты не находишь?

– Смешнее не придумаешь.

Он бросил взгляд на беззвездное пространство под ними. Пространство, оказавшись в котором они смогут прожить 120 секунд, прежде чем встретят вечность.

– Здесь готовят изумительный глинтвейн, зря ты все время отказываешься. Переизбыток кофеина еще никому не продлил жизнь.

Она удивленно подняла бровь.

– Ты в самом деле думаешь, что мою жизнь укоротит именно кофе?

– Не знаю. Но у нас впереди есть целых 160 суток, чтобы попытаться устранить другие возможные причины.

– Сто пятьдесят восемь.

Он улыбнулся и взял ее за руку.

– Точно.

Сто пятьдесят восемь.

Часть I.

«14 ноября 2237 года.

Сегодня в школе был вполне обычный день. Изучали предел функции, а также работу легочного и трехстворчатого клапанов сердца. Преподаватель заметил, что, когда предки наших предков еще жили на планете Земля, эти темы изучали только в каких-то институтах (аналогах наших университетов). Только у них все это было в упрощенном варианте. И еще Роман Владимирович на лекции по истории сказал, что в шестом классе они на уроках математики изучали только такие темы, как наименьшее общее кратное, на биологии-строение животных, а логистики у них и вовсе не было. Но уж в этом мы ему, конечно, не поверили.

Погода прекрасная, УФ-индекс сегодня значительно ниже, чем вчера, так что самое время прогуляться с Андреем и Константином.

Дневник я этот начал вести потому, что получил соответствующее задание. Наш преподаватель (и одновременно автор упрощенного журналистского курса для школьников) дон Альваро считает, что ведение дневника научит нас лучше анализировать события, произошедшие за день, поможет отточить литературный стиль языка и приучит к самодисциплине. Признаюсь, у меня нет никакого желания сейчас его писать, и, подозреваю, к концу семестра, когда нам нужно будет резюмировать опыт ведения этих самых записей, от моих теплых чувств к журналистике не останется и следа. Понятия не имею, в каком стиле его вести. На всякий случай, буду пробовать каждый. А я-то думал, мы будем друг друга интервьюировать.

p.s. Еще Роман Владимирович сегодня рассказывал, что раньше люди называли друг друга какими-то «короткими» именами. Например, Маргариту звали бы Рита, Бенджамина – Бен, а Анну – Аня (хотя в этом-то имени и сокращать-то нечего).

Глупости, по-моему. Если имя у тебя состоит из десяти, к примеру, букв, зачем же его укорачивать? К тому же, когда полное имя одного твоего соседа – Юсукэ, а второго – Юкио, как им понять, к кому ты обратился: «Ю»?

Домашних и близких друзей, если они не против, можно называть, как хочешь. А вообще – может, человеку не нравится это сокращение в принципе? Убудет от кого-то, что ли, если произносить чье-то имя на две секунды дольше? В общем, очень странные обычаи.

Хотя сокращение «Аня» мне почему-то нравится. Звучит.

15 ноября.

Сегодня к нам в класс пришла новая ученица. Ее представили Анной.

Мы удержали зрительный контакт более трех секунд.

Говорят, что раньше, чтобы определить, сможет ли один человек быть с другим вместе, нужно было подойти одному к другому и у него об этом спросить. Как хорошо, что сейчас все проще. Удержание зрительного контакта в течение трех секунд уже само по себе означает совместимость двух личностей. Хотя, конечно, бывают и исключения.

Новенькая – невысокая, но стройная шатенка с глубокими зелеными глазами и безупречной улыбкой.

Анна – какое-то слишком тяжелое имя для такой хрупкой девушки.

16 ноября.

Сегодня день был наполнен открытиями благодаря Анне. Она села ко мне за парту на первом уроке, это была история искусств. Так мы и познакомились.

Первое, чем удивила меня эта девушка – тем, что она…с Земли.

Я знал, что на Земле до сих пор живет некоторое количество людей, которые следят за состоянием этой планеты, ведь оно критическое, а мы не хотели бы спровоцировать катастрофу масштаба Млечного Пути. Некоторые ученые прилетают туда в командировку, иногда к нам переезжают некоторые «коренные» земляне, но их никогда не было много.

На уроке она вела себя странно: какое-то время слушала педагога, конспектировала важные даты и события, а потом вдруг начала со мной разговаривать.

Меня это удивило. Если мы и обсуждаем что-то на уроках, то этим «чем-то» может быть только учебный материал. Если бы мы отвлекались на уроках, семи лет для освоения школьной программы нам бы точно не хватило, даже с учетом DOSeCFe. Но Анна, как оказалось, этого не знала.

– Н-да. И всегда вы все так подробно разбираете?

– Подробно? – удивился я. Это был первый урок, посвященный строению органа, а именно устройству его труб. Мы не изучали ни мануалы, ни педальную клавиатуру, а она называет это подробным изучением?

– Конечно. Никогда бы не подумала, что здесь так дотошно к каждой мелочи относятся. Мне говорили, что у вас все по-другому, но…

– У вас? – перебил ее я. – Насколько мне известно, программы у всех школ примерно одинаковые, если только ты не из…

– Я не из спортивной. Я с Земли.

Я на минуту замолчал. Перед моими глазами пронеслись топографические снимки этой далекой, таинственной планеты, фотографии, видеофильмы, снятые из космоса без монтажа…

Земля. Мы в обыденной называем так почву, а они когда-то назвали так свою планету. Никогда не мог понять, почему?

Когда-то я мечтал стать океанологом и изучать моря и океаны на Земле. Увидеть синих китов, о которых нам так много рассказывают и которых там так мало осталось, увидеть странное Саргассово море, покрытое зарослями, может быть, даже опуститься на дно легендарной Марианской впадины. Мое воображение тотчас воскресило детскую мечту, и я с любопытством спросил:

– Анна, а ты расскажешь мне о земных морях?

– Почему ты все время называешь меня Анной?!

– Тебя ведь так представили.

– И почему ты не называешь меня Аней?

– Так вы до сих пор называете людей короткими именами? – задохнулся от изумления я.

– А вы нет? – удивилась еще больше меня Анна.

– Только дома. Иначе может возникнуть путаница, у нас много похожих имен. Или человеку, может, не нравится это ваше «сокращение». Это же атавизм какой-то. А как бы на твоей планете называли меня? – спросил я с нескрываемым интересом.

Она задумалась.

– Или Максим, или Макс.

– Макс? Это же отдельное, самостоятельное имя.

– Как-то у вас все не по-человечески, – недовольно проворчала после паузы Анна.

Я не стал продолжать разговор, потому что мы и так надолго отвлеклись от урока. Когда Анна снова о чем-то спросила, я ответил, что поговорить мы сможем на перемене. Она приподняла одну бровь и тихо спросила:

– А разве вы не разговариваете на уроках?

–С учителем, само собой. Или обсуждаем тему урока.

Она опустила глаза, а потом хитро посмотрела на меня и спросила:

– И уроки вы тоже не прогуливаете?

– Что?

– Еще скажи мне, что ты не знаешь, что это означает.

– Прогуливают их только двоечники. Зачем гулять на уроках, когда для этого есть свободное время?

– Ты что, правда никогда в жизни не прогулял ни одного урока?!

– Получается, нет…

Анна надолго замолчала.

В течение следующих уроков мы почти не разговаривали, только иногда она спрашивала меня, как зовут того или иного учителя.

Я уже говорил, что мы обычно во время уроков почти не разговариваем, но на этот раз я понимал, что мы молчим не потому, что сейчас идет урок. Я чувствовал какую-то неловкость, как будто сказал что-то не то, но что именно, понять не мог.

После уроков она попрощалась со мной и ушла в свою сторону, вставив в уши наушники. Мне почему-то стало грустно. Наверное, это действие тех самых трех секунд.

18 ноября.

Пишу на скорую руку, так как завтра на рассвете мы отправляемся всем классом в поход. (Нет-нет, у нас все еще зима, но идем мы не в лес. Поход, на самом деле, начнется с небольшого перелета в Южное полушарие.)

Цель похода больше познавательная, так как это т.н. «биологический поход» – отправляемся в заповедник «Птичий рай», и все-таки это небольшое, но путешествие. Так что, надеюсь, приключения не заставят себя ждать.

Очень хочу увидеть Circus buffoni – длиннокрылого луня. Вообще, мне интересны все представители данного рода (Лунь) ястребиного семейства, но длиннокрылый – наиболее изящный. Беру дневник с собой и буду делать в пути заметки.

20 ноября.

Прибыли в заповедник. Погода замечательная. Стал замечать, что засматриваюсь на Анну.

21 ноября.

Как бы я ни любил лаборатории, выбраться на каникулах на природу – это прекрасно. Столько открытий делаешь за какой-нибудь час! Одно дело – изучать растения до мельчайших подробностей в оранжерее и выезжать для практики на какие-нибудь два часа, совсем другое – бродить размеренным шагом по «Птичьему раю».

Помимо чудесных пернатых, в заповеднике можно полюбоваться закатами и рассветами с таких ракурсов, с каких их почти невозможно увидеть в городах. Наслаждаюсь закатом. Иногда мне кажется, что закат – самое потрясающее из всего, что вообще можно увидеть в жизни.

23 ноября.

Сегодня самый счастливый день в моей научной деятельности. Наконец я увидел Circus buffoni и даже заснял на видеокамеру его охоту! Это было незабываемо. Поразительно, что мне настолько повезло, ведь самое большее, на что я надеялся – увидеть луня в гнезде (или, что более вероятно, луня, улетающего от меня).

Своим открытием я поделился с Юлией Павловной, педагогом по биологии видов и куратором нашей группы. Сразу после этого я отправился искать Анну, чтобы сообщить эту новость ей и заодно привести в исполнение свое намерение.

Я решил, что, так как после эффекта трех секунд прошло уже больше недели, нужно наконец начинать общаться и привыкать к странностям друг друга. Думаю, вначале будет сложновато из-за того, что мы жили до момента встречи мы жили на разных планетах.

Тот же день, 6 часов спустя.

Анна – совершенно удивительное создание. Я сообщил ей новость о своем скромном открытии и предложил прогуляться по заповеднику; она согласилась.

Хотя на нас были микродатчики геолокации, которые обязательны для ношения на территории таких заповедников, когда мы бродили по джунглям, воображали, что ничем не отличаемся от первооткрывателей этих мест. Кое-где нашими перилами и страховкой одновременно были прочные деревянистые лианы. Приходилось почтительно обходить папоротники, разросшиеся до неприлично больших размеров. Мы подолгу молчали, но тишина не вступала в свои права: мы наслаждались неповторимым звучанием этого дикого и вместе с тем притягательного места. Краскам природы словно кто-то намеренно увеличил яркость. Вокруг нас было настоящий праздник цвета: бесконечное многообразие оттенков, от свежего салатового и легкого аквамаринового до концентрированно-зеленого и напыщенного пурпурного. Мы были буквально околдованы джунглями.

Я все время недоуменно улыбался, видя, как Анна подпрыгивала и звонко смеялась, вспугивая какую-то птицу. Она делала это вовсе не специально – просто никогда прежде не была в таких заповедниках. Несколько раз мы чуть не споткнулись о мартинету – небольшую птичку с ореховым окрасом, которая слилась с деревом, а однажды застали за ловлей лягушки неуклюжую кариаму. Жизнь этой странной на вид птицы с оперением цвета сепия и неестественно длинными ногами практически не исследована, потому что привлекательной ее можно назвать с большой натяжкой. Отчасти по этой причине, а отчасти из-за скрытного образа жизни кариамы остаются одними из самых загадочных птиц.

«Перенаселенность» этой зоны преподнесла нам и некоторые неприятные сюрпризы. Когда мы с Аней наслаждались видом небольшого изящного водопада, наши руки соприкоснулись, и закончиться прогулка могла бы намного романтичнее, если бы не резкий звук, напоминающий карканье, раздавшийся прямо над нами. Оказалось, это был тукан. Этот нескромный обитатель джунглей с любопытством разглядывал нас, одновременно выставляя напоказ свою роскошную грудку, похожую на полукруглый ломтик апельсина.

Вот так своим вторжением этот чудесный абориген сегодня помешал устройству моей личной жизни.

Аня такая живая и непосредственная, она рушит все мои представления о землянах. Я их почему-то представлял замкнутыми и малообщительными людьми, но она совсем не такая. Узнал, что ей больше нравится поэзия, чем проза, а любимое направление в живописи – импрессионизм. Время с ней проходит незаметно и весело. Это был замечательный день.

26 ноября.

По возвращении из похода нам с Андреем удалось смонтировать двухминутный фильм об охоте длиннокрылого луня. В нашей параллели это было настоящей сенсацией. Дело в том, что луни – скрытные птицы, и те счастливчики, которым удалось его увидеть, редко успевают сделать хотя бы один снимок луня. Аня также присутствовала этим вечером в актовом зале. Ее больше всего в школе интересует экология, но биология видов Аню также занимает. Мы стали гулять с ней после школы, и я начинаю понимать ее, хотя еще очень отдаленно. У нее отличное чувство юмора, и я ценю это в людях. Пожалуй, мне с ней повезло.

30 ноября.

Вот и Новый год. Конец зимы только через два месяца, а я уже жду лета. Хочу проводить на улице больше времени. В этом году зима особенно холодная, так что долго не погуляешь. Ничего не имею против зимы, – она делает мир уютнее, – но в помещении мне всегда не хватает свободы, сколько бы открытого пространства в нем ни было.

Собираюсь пригласить Аню в кино на вечерний сеанс. Иногда требуется разгрузка.

6 декабря.

Нет, я не понял ровным счетом ничего из того, что произошло вчера вечером! Точнее так: я понял, что произошло, но не понимаю, как это могло случиться.

После сеанса мы вышли с Анной из кинотеатра, выпили горячего чая и отправились гулять по заснеженной улице. Мы разговаривали, шутили, все было как обычно. Но вдруг она задала мне странный вопрос:

– Почему ты до сих пор ничего мне не сказал о…о чувстве, которое ко мне испытываешь?

Я улыбнулся, так как уже почти привык к ее неожиданным и зачастую непонятным вопросам.

Однако на этот раз он был, напротив, лишним и ненужным. Я подумал, что, вероятно, у них, на Земле, все еще нужно говорить фразу: «Ты мне нравишься» – что-то вроде обычая или традиции, идущей с древних времен. И шутя ответил ей:

– Ну хорошо, я скажу тебе ее, если для тебя это так важно. Ты мне нравишься.

Но внезапно я понял, что для нее вопрос не был шуткой. Она вдруг покраснела, затем побледнела и дрожащим голосом спросила:

– Как понять «важно для тебя»? А для тебя это неважно?

– Согласись, это пережитки прошлого. Но, возможно, я недостаточно осведомлен об обычаях землян…

– О каких еще обычаях?! – взорвалась Анна. Я старался сохранять спокойствие, хотя делать это становилось труднее.

– Та фраза, «ты мне нравишься». Сейчас, когда уже больше семидесяти лет известен ЭТС, она потеряла…

Я не договорил. Я видел, что Анна отчаянно пытается понять меня, но у нее не выходит.

– Какой. еще. ЭТС? – чеканно выдавила она.

До меня начало доходить, что она действительно о нем не знает. Понадеявшись, что она просто не поняла аббревиатуру, я пояснил:

– Эффект трех секунд. ЭТС.

Анна посмотрела на меня так, как будто я только что вручную собрал звездолет.

– И в чем он заключается? И какое имеет отношение к чувствам?

Мне стало страшно. Максимально твердым голосом, на который я только был способен в этот момент, я заговорил:

– Все просто: если незнакомые и не встречавшиеся никогда до этого люди удерживают зрительный контакт на протяжении трех секунд и более, это означает, что произошло слияние мыслей, идеалов, внутренних стремлений людей. Как говорят у вас, «они созданы друг для друга».

Анна, казалось, находилась в ступоре. Она всё еще молчала. Потом медленно поднялась со скамейки, на которой мы сидели во время всего разговора, и надломленным голосом спросила:

– А если бы я тогда при входе в класс посмотрела не на тебя, а на кого-то другого, ты…ты бы никогда ко мне не подошел?

– Конечно, подошел бы. Мы бы общались…

– Общались. Но не встречались. Правильно?

– Да… – протянул я уже не совсем уверенным голосом.

– То есть ты хочешь мне сказать, что все, что происходило с нами до этого момента, было результатом действия какого-то…эффекта?

Я не знал, что ей ответить. То, что сказала Анна, было правдой, но для нее самой, вероятно, это было дикостью.

Она шагнула в сторону и сказала:

– А я ведь влюбилась в тебя просто так. Так, как это делают на Земле. Не зависимо ни от чего. Несмотря ни на что. И даже вопреки многому. Вопреки тому, что я часто тебя не понимаю; тому, что ты часто не хочешь понять меня. А это, оказывается, тоже было эффектом.

И она ушла. Я не пытался догнать ее, потому что не мог сдвинуться с места. Просто оцепенел. Всё то, чему меня с детства учили в школе и дома, я вдруг поставил под сомнение. Может быть, люди устроены совсем по-другому?

Я так и не понял, что произошло, и еще более непонятно, что будет дальше. Вероятно, сегодня я не засну.

p.s. И уж точно никогда не буду делать каких-либо выводов на основе ведения личного дневника на курсах журналистики.

8 декабря.

Все учителя сегодня отмечают мою рассеянность, даже Роман Владимирович. Согласен с ними, я сегодня сам не свой. Хочу думать, что это из-за того, что уснул только под утро, но понимаю, что обманывать себя бесполезно: я все еще нахожусь в прострации после разговора с Анной. Ее сегодня не было в школе, вероятно, они с родителями куда-то уехали или у нее появились неотложные дела, ведь они прилетели на Поверхность совсем недавно. Но мне все равно почему-то было не по себе. Сегодня мы проходили историю ПредСовременности. Разбирали причины переселения жителей Земли на Поверхность. Люди не сумели сохранить эту планету для всех своих потомков, теперь там всего несколько участков пригодных для жизни. Надо будет подробнее расспросить Анну, какие они? По земной географии мы это проходили, но все же она жила на этой планете, видела вживую эти реки и горные массивы…кстати говоря, она так и не рассказала мне о земных морях.

9 декабря.

Утром Анны по-прежнему не было в школе. Около полудня Роман Владимирович отозвал меня и попросил навестить соседку по парте и передать ей, чтобы она не волновалась по поводу пропусков. Оказалось, она заболела. После уроков начался диспут по поводу возможности встречи инопланетной цивилизации в ближайшие 30 лет. Эта тема меня интересует очень мало, и так как на ней присутствуют только желающие, я поспешил к Анне.

Ох уж эти земляне. Там, наверное, все жители такие. Я кружил по городу с полчаса, прежде чем нашел их дом. Раньше я и представить не мог, что в местности, которую я знаю чуть меньше десяти лет, буду блуждать столько времени.

Абсолютное большинство домов на Поверхности видно издалека, они отстоят на внушительном расстоянии друг от друга. Но дом семьи Анны оказался неприметным, как будто спрятанным за соседние дома, хотя и очень симпатичным. Когда я наконец пришел, дверь мне открыла молодая женщина, которая представилась мамой Анны. Внешнего сходства с дочерью у Эльмиры Юнусовны я не нашел. У нее светло-голубые миндалевидные глаза, черты лица мелкие, прямые темно-каштановые волосы. Эльмира Юнусовна оказалась очень приятной и деликатной женщиной. Хотя Анна еще слаба, она разрешила мне ненадолго зайти к дочери, провела в ее комнату на втором этаже и плотно прикрыла за собой дверь.

Вначале я не узнал Анну: в этой бледной девушке не было даже намека на энергию. Но как только она открыла глаза, я узнал прежнюю Аню (теперь мысленно я иногда тоже так ее называл).

– Здравствуй, – сказал я. Она кивнула.

– Очень рада твоему визиту, – язвительно ответила Анна.

– Роман Владимирович просил передать, чтобы ты не волновалась по поводу пропусков, сейчас мы разбираем несложный материал.

– На сколько несложный? Что-то вроде расчета количества опор для моста Сан-Франциско?

– Да нет же. Действительно несложный. Вчера была история ПредСовременности, сегодня…

– Можешь не продолжать, – жестом остановила меня она. – Передай Роману Владимировичу мою благодарность за заботу.

– Как давно у тебя держится жар?

– Почти двое суток, – со злорадной улыбкой ответила она – так, как будто это я заставил ее жар держаться. – Если это всё, что ты мне хотел сказать, весьма признательна за посещение.

– Не только это. Анна…

– Значит, точно всё. До встречи в школе.

– Ан…Аня. – Она повернула голову. – Я хотел поговорить о том вечере.

– Макс. – Протянула она и неестественно улыбнулась. – Я не хочу тебя видеть.

Ее взгляд вдруг стал жестким, а зеленый цвет глаз – ядовитым. От ее слов веяло холодом. Но что-то внутри мне подсказывало, что она, похоже, имеет право так говорить.

– Я зайду завтра, – сказал я и улыбнулся. – Выздоравливай.

Она не ответила. Я вышел из ее комнаты, погруженный в мысли о произошедшем в эти три дня, и уже собирался прощаться, когда услышал голос Эльмиры Юнусовны: «Нет, вы не можете уйти от меня без чая!» Я был рад отвлечься от своих мрачных размышлений и быстро согласился.

Чай действительно оказался превосходным, насыщенным и невероятно душистым. Дома мы обычно пьем какао или горячий шоколад, и я никогда не считал этот напиток каким-то особенным, и даже не всегда чувствовал его вкус. Наверное, это связано с тем, что мы пьем пакетированный чай, а сегодня мне предложили «настоящий», как выразилась мама Ани, крепко заваренный чай. Что ж, сегодня я распробовал этот древний напиток.

Рядом с домом семьи Моруа я заметил небольшую беседку, укрытую декоративным плющом, но чай меня пригласили пить на просторную веранду на втором этаже. Я не увидел ее, когда входил, хотя расположена она точно напротив ворот. Чуть позже хозяйка дома объяснила мне, что со стороны веранда и правда невидима, так как ее скрывает тонкая стена из метастекла22
  Имеется в виду применение метаматериала с отрицательным преломлением, благодаря которому и достигается эффект «невидимости».


[Закрыть]
. Цвет крыши – темно-коричневый, а стен – бежевый. Мягкие, нейтральные тона и сглаженные углы создают впечатление уюта. Ничего необычного во внешнем оформлении дома нет, но у дизайнера этого строения, бесспорно, есть вкус. Неторопливо разливая чай, Эльмира Юнусовна рассказала мне, что этот дом она проектировала сама. На Земле она была востребованным и высокооплачиваемым дизайнером, проектировала дома для «командировочных», и однажды ей предложили переехать на Поверхность вместе с семьей.

На стенах в гостиной я заметил два стеллажа с книгами во всю длину стены. Заметив, что я их разглядываю, мама Ани с улыбкой пояснила:

– Эти выставлены здесь на случай, если кто-то устал до такой степени, что нет сил доползти до библиотеки.

– У вас есть библиотека?

– Конечно, – улыбнулась она. – Мы привезли с собой совсем немного. Остальное купили уже на Поверхности. Хотите посмотреть? – в ее глазах зажегся какой-то по-детски озорной огонек. Я чуть не подпрыгнул от радости.

Мы зашли в небольшую комнату с 3D камином и двумя креслами, которые так и манили уютно устроиться в них с одной из сотен книг, аккуратно расставленных на полках вдоль стен.

Они были во всевозможных переплетах, самых разных цветов и размеров. Со всех сторон на меня смотрели роскошные подарочные издания и небольшие «дорожные» книги в мягкой обложке; старинные фолианты и новенькие экземпляры, страницы которых еще пахнут типографской краской; толстые, сверкающие глянцевыми обложками энциклопедии и затертые издания брошюрного вида.

Хозяйка с дома с гордостью наблюдала за моей реакцией. Подождав, пока первый восторг пройдет, она заметила:

– Здесь около пятисот экземпляров. Многие в оригинале, мы с мужем не любим читать переводные книги. Даже самые талантливые переводчики не могут оставить книгу в первоначальном варианте. Это замечательная и нужная профессия, но мне больше нравится узнавать историю автора «из первых рук», чем знакомиться с ее интерпретацией. А мой муж, Эжен, вообще не признает переводную литературу, за исключением научных статей, где глобиш33
  Глобиш-упрощенная форма английского языка, принятая для международного общения на обеих планетах.


[Закрыть]
приходится кстати. А как относятся к чтению ваши родители, Максим? – неожиданно спросила она.

– У нас дома тоже есть библиотека, но бумажные книги читаем только мы с сестрой. Родители больше беспокоятся об экологии, чем о собственных глазах, поэтому принципиально читают электронные.

Ответом она, по-моему, осталась довольна.

– Это замечательно. Предпочитаете национальную литературу или мировую?

– Если честно, я как-то не задумывался над таким разделением.

– Понимаю. Я сама начала над этим задумываться не так давно, и еще не определилась с выбором, – улыбнулась она. – Скорее, мне просто нравятся истории, после которых невозможно смотреть на мир по-прежнему, и неважно, когда и кем они были написаны. А вот мой муж больше всего любит русских и французских авторов. Считает, что эти языки самые красивые. И Аня в него пошла.

– Она не говорила мне, что знает французский, – заметил я.

– Я думаю, она еще о многом вам не говорила, – загадочным голосом ответила Эльмира Юнусовна.

– Мадам Моруа? – она обернулась. – Надеюсь, вы не будете против, если я буду так к вам обращаться?

В ответ она просияла.

– Конечно, нет. Хотя ко мне так почти никогда не обращались. – Она немного смутилась и пояснила: —У нас так не принято. Считается, что обращение в соответствии с национальной принадлежностью разъединяет людей. Якобы мы будем чувствовать себя ущемленными, если будем разделены по принадлежности к нации или религии. Но когда границы стираются совсем, мы тоже теряем частичку себя, вы так не думаете? Простите, что-то я пустилась в философию. Конечно, я не против.

Я помолчал, пытаясь осмыслить ее слова, а затем спросил:

– Скажите, что все-таки случалось с Анной?

– Ничего страшного. Это всего лишь акклиматизация. Она скоро встанет на ноги, – широко улыбнулась мадам.

Перед уходом я попросил разрешения еще раз заглянуть к Анне. Эльмира Юнусовна ответила, что она уснула, но я могу немного посидеть рядом с ней.

Пообещав зайти завтра, я направился к дому. Я анализировал всё, что со мной происходило, и внезапно понял: я влюблен в Анну. Несмотря на то, что мы с ней во многом разные и даже, может быть, благодаря этому. И тут в моей голове появилась мысль: а что я вообще знаю о ней? Как я могу говорить о том, похожи мы или нет, если я даже не удосужился спросить, о чем она мечтает? Она была права, говоря о том, что я даже не пытался ее понять. Я полагал это всё само собой разумеющимся только из-за ЭТС.

Завтра непременно приду к Анне. И постараюсь поговорить с ней чуть дольше, чем сегодня.

p.s. Задумался о словах мадам Моруа. Неужели земляне и правда так считают? Разве это не прекрасно, когда каждый человек индивидуален и имеет свои, особенные черты? «В мире существует только одна нация – человек, и лишь одна религия – добро», – всегда говорит мама. Но при этом она не имеет в виду, что мы должны перечеркнуть все то, чем отличаемся друг от друга. Наша «вторая» религия – это наука, но храмы у нас есть, и национальными особенностями многие очень дорожат. Да, странные какие-то эти земляне. Очень специфичные.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю