Текст книги "Неправильный оборотень"

Автор книги: Ирина Кочеткова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Семейные истории

На следующий день, когда шли домой после занятий в лесной школе, мы с сестрой заспорили, выясняя, куда пропали наш прадед Тырк, дед Ларс, его брат Гронт, сестра Раста и другие родственники – говорили, что погибли в какой-то войне. Оказалось, что мы толком-то и не знаем ничего о тех событиях.

Никого из взрослых, кроме бабки, дома не было. Нам не хватило терпения дождаться отца или Ррыка, переговариваясь с Урсуной, побежали с вопросами к бабке Мьяре.

И бабка рассказала:

– Ох, и времена были тяжкие! Нас, оборотней, как гоняли-то! И жгли, охотники нас травили, крестьяне кольями протыкали, на вилы подымали! Какой медведь-шатун зимой поднимется, оборотней ругают. Псина глупая бабу какую тяпнет, «оборотень» блажат. Ох, тяжко-о! И вздумалось тут Гронту любовь закрутить. Да какую любовь-то ненормальную! Как мозгов лишился. Ничё не слышит, не соображат совсем! Один свет в окошке – Листавией её звали. Ох, змея! Ведьма! Лицом чисто ангел. Кожа тоненька, гладенька, молодая. Носик ровненький. Губки пухленькие, что твой цветочек. Глазки навроде наивненьки, а иной раз огоньками вспыхивают – Гронту-то заливает, мол, от любви большой к нему, Гронту, значит. Волосья сыпятся по плечам. А вот цветом-то волоски уж больно диковинные – черны, что у ворона, а по черноте белые пряди переливаются. Сзаду посмотришь, подумашь – старуха перед тобой. Спереду глядишь, девка – красотой странная. Говорит ласково, что ручеёк журчит. Глазки-то при разговоре всё вниз опускает, прямо не смотрит. С виду такая простота, такая ласкова. Вот Гронт и втюрился. Из-за неё-то всё и случилось!

Бабка горестно вздохнула и, уставившись куда-то поверх наших голов, продолжила:

– Она в деревню нашу с тремя мужиками приехала, на лошадях верхами. Едет улицей к трактиру, да мимо Гронта с Ларсом. А лошадь-то непривычна. Возьми да шарахнись от парней – коняку-то не обманешь, она оборотня завсегда чует и шарахается, если непривычна. Тут-то Листавия эта на Гронта и взглянула. А чё? Парень видный, красивый, глазами-то на девку в штанах выпялился. Где это видано, баба в штанах, в плаще и шляпе – одета как мужик, а причиндалы все бабьи? Ляжки без стыда выставлены, а притом глазки из-под ресничек стреляют, щёчки аленьки, вроде как от скромности. Проехала она со своими мужиками до трактира, еду заказали. А после мужики-то дальше поехали, а она в трактире комнату сняла, говорила – то попутчики были, а она, вишь, притомилась в дороге, отдохнуть хочет. Куда ехала-то – так и не сказала, всё юлила. Вроде языком чегой-то мелет, а никак не поймёшь, об чём сказать хотела. Да так завернёт, что забудешь, что у ей спрашивал. Так и морочила. Это ж потом мы узнали, что она – ведьма, а те мужики – помощники еёные по злым делам. Она, вишь, нам в доверье втиралась, говорила – изучаит оборотней, чтоб, значит, помочь нам. Для того, значит, брала у нас плевки, кровь… говорила – изучаит. Она и взаправду изучала, да только затем, штоб над оборотнями командовать. Надо было одним магам над другими победить, вот и хотели они послушниками сделать оборотней, штоб мы по их приказу убивали. А оборотней потом ещё больше бы извиноватили и пуще прежнего нас травили бы. Вот и начала она с Гронта. Хи-хи да ха-ха, на свиданья, значит. Любовью ему голову закружила, говорит, хочу по-волчьи. Тот перекинулся, весь в томленьях, а у ей сетка волшебная приготовлена, с которой не то что оборотень, а и маг не вывернется. Кликнула помощничков, они у ей недалече спрятались, да давай Гронта-то доить – ей не любовь нужна была, а ещё и сок, жизнь дающий, понадобился для изученьев. Вот какие непотребства творила! Ррык говорил, страшные дела сотворились бы, если б она свои изученья закончила – всяких бы чудищ наделала, и беда ко всем пришла бы, по всем деревням, городам и странам… Гронт-то поначалу взъерепенился, обиделся, что она за любовь его так срамно ему сделала. А ведьма энта ему и говорит – от любви большой, помочь хочу, опоила его зельем… Мы так думаем, она на ём испытывала, чтоб оборотень ей подчинялся. У Гронта уж совсем мозги снесло, только ей в рот и глядит, на нас рычит, огрызается. Худо ли бедно, мы ещё как-то терпели. Гронт-то всё время у Листавии отирался. А тут слухи пошли – люди пропадают… В лесу, и даже в домах человеков, а то и оборотней, растерзанных находили. Как-то повстречали на улице Гронта, шёл человеком. Глядим, глаза дурные, а от него кровью несёт – и это в людском виде! Я к нему, зову, штоб пришёл домой пирога поесть да поговорить, а он рот кривит, угрюмится – не пойдёт, грит, у него жизнь другая с любимой женщиной. И усмехается страшно, зло. А потом Раста – самая младшая моя доченька увидала, как он из дома наших соседев весь в крови выходил. А сосед наш – Тирас, оборотень, женился на человечьей женщине, сын у них дружком Гронта с детства был. Мы, какРаста всё рассказала, сразу к соседям побежали, а там…

Бабка зажмурилась, по щеке потекла прозрачная слеза, промокнув щеку краем платка, надрывно продолжила:

– Там все растерзанные лежат – и дружок его, и мать, и оборотившийся отец. Всё перевёрнуто, переломано, лужи крови… Видать, дрались! У отца лапы передние отгрызены. Страшно стало всем. Это ж какаяподлость и силища! Гронт же их всегда любил, они с Фарином неразлучниками были. И он всегда таким добрым был. Вот тут мы и поняли, какая она страшная, эта Листавия! Она моего мальчика в чудище превратила. Она на ём и ещё на двух оборотнях опыты проводила – поила их чем-то, колдовала. Она ж и тех оборотней любовью поманила. Они друг друга и Гронта не замечали, только на её смотрели, еёные приказы сполняли. Из деревни народ в один день побежал. Трактирщик с женой даже деньгу с собой не взяли. Как есть бежали. Ох, и страшно было! Все – и оборотни, и даже люди – собрались мы в соседней деревне и порешили – бежать-то некуда. Нужно остановить Листавию и людоедов! Набралось нас изрядно – людей и оборотней – под сотню. Луками и мечами запаслись, а кто вилами. Детвору с выбранными оставили, с утра окружили нашу деревеньку, да и напали на ведьму со всеми её…

У бабки по щекам текли ручейки слёз, голос прерывался. Мы с Урсуной прижались друг к другу, замерев.

– Дрались страшно… С заколдоваными поди справься! Она ж их кровью повязала, наколдовала им силу. Гронт на моих глазах сначала сестрёнке своей Расте голову открутил, а потом отца свово Тырка порешил…

И тут бабка не выдержала, завыла громко, протяжно, истово, в волчьем поминальном вое.

– И Ларс, и жена его Горинка… У-у-у-у-у-у!..

В соседних дворах горестно подхватили вой, а следом взвыла вся деревня!

Громко хлопнула входная дверь. В комнату с перекошенным лицом ворвался вожак Ррык, следом отец, бросились к бабке.

Ррык подхватил бабулю на руки, а отец надвинулся на меня, спрашивая, что произошло. Урсунка нырнула ко мне за спину, а я развёл руками – спросили у бабули, что случилось с дедом, его братьями, сестрой и вот…

Ага, и получил затрещину от отца, видимо, за честность.

Ррык, укачивая мать на руках, метнул разъярённый взгляд – м-да, похоже затрещиной не обойдусь – сквозь зубы:

– Зови знахарку. Быстро!

Знахарка Верена уже бежала, благо, через два двора жила – поняла, что переполох от нас начался. Напоили бабку успокаивающим травяным настоем. После того, как она заснула, хмурый вожак выволок меня на крыльцо за ухо.Ррык никогда не распускал руки. Видимо, здорово его пробрало, перепугался за бабку.

– Рассказывай!

– Ну, мы знаем про деда и прадеда, а как они умерли, никогда не говорят. И сестра ваша, и брат… Мы ж с Урсункой не знали, что так будет. Спросили, а она вон…

Ррык совсем потемнел лицом. Отец цыкнул огорчённо:

– Говорил тебе, хоть как-то нужно рассказать. У них вопросы всегда будут. Это ж их семья.

Вожак опустился на ступени, обхватил голову руками и вдруг заскулил – тонко, жалобно. Отец жестами показал, чтобы я проваливал с глаз долой побыстрее.

Ну, её эту историю, да хотя бы и историю семьи! Вон как всё повернулось. Лишь бы бабка не заболела. Жалко её – добрая и ласковая она, а меня, так вообще, больше всех правнуков выделяет.

И Ррык вон как расстроился! Слышал, что его жена погибла. Наверно, тогда же, когда и дед с прадедом и другими. Ррык-то после её гибели так и не женился, и детей своих нет. Вся его семья – мы, стая и деревня.

Да, вот такая история!..

Весь вечер отец с Ррыком снимали стресс, как все человеческие мужики – на столе бутылка с самогоном и закуской. Бабка в своей комнате спала, в горнице отец с Ррыком негромко бубнили. Нас, детей, мать тихо покормилана кухне.

Урус, учуяв тяжёлое настроение в доме, вопросительно взглянул на меня. Шёпотом на ухо рассказал ему, и тот, покрутив пальцем у виска, прошипел:

– Терпения не хватило меня дождаться? И бабка, и Ррык от этой темы, знаешь, какие?

– Теперь знаю. Мог бы и сам раньше рассказать.

Брат смутился:

– Да… понимаешь, я сам не всё знаю. Они ж никто толком до конца не могут рассказать, и каждый по-своему толкует. Мне-то повезло, я у отца спросил. А-а, ладно, как вышло, так вышло… бабку жалко… да и Ррык… У них с женой любовь бешеная была, они тогда только поженились. Они ж совсем молодые были, их не хотели брать в драку. Только там такие злодейства творились, Ррык с Биарой упёрлись – пойдём со всеми. Они и драку с небольшими ранениями пережили. Тебе сказали, что Гронт с Листавией и Йортом, ещё одним оборотнем, прорвались и ушли? За ними погоня пошла. Из той погони только Ррык и уцелел. Нашли его почти умирающим, еле выходили. Остальные все погибли, Гронт и Йорт тоже. Не нашли Листавию, ушла ведьма. У Ррыка, говорят, волосы с детства почти чёрного цвета были, и волком был очень тёмным, почти чёрным, а нашли его седым. Еле выжил. И с тех пор больше не женится и даже думать про то не хочет, до сих пор тоскует.

Это был ещё не конец истории.

Через день, утром в школе меня остановил вожак и сказал, чтобы после занятий остался – есть разговор. Последнее занятие как раз он же сам, Ррык, и вёл – следоведение по теме «следы в сухую погоду летом».

Урок проходил в лесу, примерно в версте от деревни. Обычно уроки, которые вёл Ррык, длились намного дольше положенного времени, но сегодня не затягивал – ограничился следами крупных зверей и задал урок на внимательность, чьи следы можно ещё увидеть на изучаемой территории.

Когда другие ученики, переговариваясь и споря, ушли по тропинке в сторону деревни, Ррык придержал меня за плечо и, кивнув, развернулся в противоположную сторону, в направлении лесного озера. Всю дорогу вожак молчал, о чём-то сосредоточенно думая, а я не задавал вопросов, мне позавчерашних хватило.

Следуя за старшим, я с любопытством крутил головой. У этого лесного озера было очень красивое имя – Хрустальный омут. Но детям и подросткам строго-настрого было запрещено приближаться к нему ближе, чем на две версты. И тропинок в ту сторону не было. Ррык вёл меня по нехоженой траве, машинально огибая непроходимые кусты и ямины – так ходят, когда местность очень хорошо знакома.

Мы вышли на берег озера, и я не удержался от восхищённого восклицания.

Как же тут было красиво! Высокие сосны подступали почти к самой воде. Чистейшую воду этого небольшого озера окаймляла узкая полоса зарослей осоки и камыша. Рядом с камышами распластались водяные лилии с крупными белоснежными цветками.

Но особое очарование открывшейся картине придавал крохотный водопад – один из родников бил из каменного холма на противоположном берегу и ниспадал двойным каскадом, раскидывая капли воды, которые радугой переливались на солнце. Вода озера была настолько чиста и прозрачна, что очень хорошо просматривались водоросли на дне и рыбы, снующие вокруг. Видно, что рыба непуганая, подплывает близко, тыкаясь носами в берег.

Ох, а глубина-то здесь какая! Дно в нескольких метрах от берега резко уходило вниз, и прозрачность воды переходила в непроглядную черноту. Я невольно сделал шаг назад и перевёл дух – надо же, оказывается, всё время, пока осматривался, почти не дышал.

Ррык сидел на траве. Брови нахмурены, губы сжаты, глазанеприязненно смотрят на окружающую красоту.

– Красиво? Вижу, понравилось…

Вожак замолчал, не в силах говорить. Видно было, что ему очень не хочется что-либо рассказывать, но почему-то, считал, что это нужно сделать.

– Я привёл тебя сюда, чтобы рассказать и кое-что показать – думаю, тебе это необходимо. Не знаю, как сложится твоя жизнь, но некоторые события тебе – именно, тебе, Лагор – нужно знать. Пока не задавай вопросов. Что будет неясно, спросишь позже. Сейчас…

Ррык, закрыв лицо руками, сглотнул комок в горле, потом продолжил глухим голосом:

– Постараюсь о главном. То, о чём вам с Урсуной рассказала моя мать, касается не только нашей деревни и семьи. На самом деле, такого рода заварушки никогда не случаются просто так. Нас, оборотней, люто ненавидели люди. Да что говорить, и сейчас не любят, кто-то и терпеть не хочет, также убивают, как и раньше. Вам, ребятне, вольготно здесь в деревне под охраной княжеской грамоты. Там, дальше, в городах и почти во всём Осияне нас не любят, но хотя бы терпят. Вот уже в соседнем герцогстве придётся опасаться и прятать свою натуру. Нас боятся. Глупцы! Они просто боятся неизвестности. Знаешь, Лагор, иногда неизвестность совершенно не опасна, но люди истово боятся только потому, что им непонятно, чего ожидать от неведомого, – невесело усмехнулся, – а вдруг укусит.

Немного помолчав, продолжил:

– Но мы, оборотни, в этом мире сила определённого рода – дикая, неподдающаяся, но сила. И кто нас приручит, тот станет одним из сильнейших. Мы – существа магические. Превращение человека в зверя нереально без магии. В нас эта магия присутствует изначально, заставляя в определённое время превращаться в зверя и давая недюжинную силу. Только сознание зверя при пробуждении совершенно не связано с человеческим, хотя является нашим же. Дикому оборотню только с возрастом удаётся контролировать себя в обеих ипостасях, если доживёт до того возраста, а таких не так уж много. И это твоему деду, моему брату Ларсу, пришло понимание – учить человеческую половину в оборотне брать контроль над зверем. Как мы сейчас это делаем, ты знаешь, но в те времена был только один ребёнок, прошедший «осознание» – твой отец. А вот Листавия со своими дружками занимались разработками полного подчинения оборотней. Она и разъезжала по деревням в поисках подопытных. На нашу беду нашла нас. Когда случилась вся эта история, Ариту было около десяти лет. Он впервые перекинулся, именно здесь, на озере – и был результат, его зверь проявился в сознании… Когда мы оставили детей в соседней деревне перед дракой, Арит сбежал вслед за взрослыми, а потом увязался за погоней и всё видел. Видишь на той стороне холм с ручьём и водопадом? Рядом с истоком камень, а за ним спрятан ход в пещеру. Никому и в голову не приходило, что в этом чудесном месте творятся чёрные дела. В той пещере Листавия держала пленников – сына князя и детей некоторых знатных дворян. Ей удалось их захватить, когда они направлялись в какую-то увеселительную поездку. Когда мы искали ведьму в деревне, Листавия с Йортом были здесь, пытались заставить княжича написать письмо отцу. Из деревни Гронт прорвался к ним. Мы кинулись за ним в погоню и оказались тут. Листавия, Гронт и Йорт – их было только трое, а нас пятнадцать оборотней. Мы окружили их и потребовали, чтобы сдавались. Нам хотелось честного суда, не хотели быть братоубийцами! Наивные, мы ещё не понимали, как изощрён и подл разум ведьмы! Листавия всё-таки нашла возможность каким-то образом влиять на звериную сущность оборотня. Она смеялась и выкрикивала слова заклятия, полоснув ножом свою руку и разбрызгивая кровь. И случилось страшное!

Ррык мучительно застонал и, зажмурив глаза, затряс головой. Прикрыв ладонью глаза, продолжил прерывисто:

– Мы стали драться и убивать друг друга! Я помню безумную ярость, мысли не поддавались контролю… какое-то помрачение рассудка! Мы перекидывались и нападали на того, кто подвернётся, истово вгрызаясь в чужую плоть. Иногда несколько оборотней на одного, не разбираясь, кто перед тобой, друг или враг… или любимая, – голос дрогнул. – Я очнулся от пронзительного визга, осознал, что остервенело грызу человеческую кисть. Оторвал руку Листавии и, видимо, этим прервал действие колдовства. Ведьма с криком упала в воду, и её утянуло в глубину. Из живых я остался один.

Ррык замолчал, повесив голову.

– А… – мой голос охрип от долгого молчания. Откашлялся. – А Арит? Мой отец?

Я боялся спросить о Биаре.

– Арит спрятался за деревьями и наблюдал со стороны. На него заклятие подействовало, и он перекинулся в волка, но помутнения мыслей и ярости не почувствовал. Мы так и не поняли, по какой причине. Может, от расстояния заклятие слабеет. Может, сработало то, что у Арита было тесное общение со второй ипостасью, а заклятие действовало только на звериную сущность, человеческая же половина контролировала зверя. Он видел всё от начала до конца и очень испугался… Видел, как мы рвали друг друга… и Биара… – без того смуглое лицо вожака совсем потемнело, он говорил с трудом. – Он сказал, что я целенаправленно через всех прорывался к Листавии… Я ничего не помню.

– Пленники… Зачем они ей?

– Власть – она же политика. Может, хотели свергнуть князя с помощью оборотней. Для этого искали ключик, с помощью которого могли нами безнаказанно управлять. Тот княжич, которого мы спасли – теперь наш нынешний князь Светлан. Когда он сам побывал в такой передряге, увидел нас вблизи и то, что оборотни спасли его от злобной ведьмы, сильно повлияло на его мнение. Да и в советниках у него сейчас те самые друзья, с которыми он побывал в плену. Потому отношение к оборотням в нашем княжестве намного лучше, чем усоседей. И поддержка магическая, и школа ваша для оборотней – всё от князя. И на службу стали сначала брать по указу князя, а потом многие и сами поняли, что от нас пользы много. Хотя ещё побаиваются.

– А я почему?

– Мы повторно обращались к оракулу. Он подтвердил пророчество Скалы Сияния и то, что именно ты – семьдесят пятый потомок. Что-то случится, с чем только ты сможешь справиться. Честно скажу, Лагор, я не понимаю… Если бы выбор пал на Уруса, да даже на Арыса, я согласился бы. Но ты… мать правильно говорит – Горушка. Уж очень ты добрый, никакой хищности и хитрости. Вроде верховодишь среди молодняка, но с тобой и не спорят. Тебя не задирают, любят, знают, что уступишь… Не из-за трусости! А потому что совсем не честолюбивый, да и пользуются этим – а ты только улыбаешься.

Ну вот, опять Горушка!

– Да мне не интересно драться просто так, не из-за чего.

– Наверно, я не прав. Может, в этом твоя сила? Посмотрим… – вздохнул. – Ну, как бы там ни было, но после оборота, как определится твой зверь, усиливаем занятия в звериной ипостаси. Учиться будешь в ускоренном темпе. Что-то мне подсказывает, что доучиться у тебя не получится.

Вот это да!

– От князя уже приезжали, спрашивали про тебя.

Наверно, вид у меня был настолько ошарашенным, что Ррык рассмеялся, потрепал по вихрам, коротко прижав меня к себе.

– Не только мы пророчества изучаем. Властителям без этого никуда. Им обязательно нужно быть в курсе всего мало-мальски важного, а иначе долго не продержатся. Желающих подобраться к власти много.

– Да зачем она нужна-то, власть эта? Нам и так хорошо!

– Да, хорошо под умной-то властью, а вот под дурной, например, под Листавией… Представляешь, каково было бы? Оборотням точно жизни не было бы.

Уже на обратном пути я спросил:

– А почему нас к Хрустальному омуту столько лет не пускали? Там столько рыбы.

– Рыбы много, говоришь… – Ррык невесело хмыкнул. – Тогда тоже много рыбы было, да сдохла вся, когда Листавия в озеро упала. И водоросли погибли, и камыши засохли. Раньше озеро просто Хрустальным называлось. И омута никакого не было. Вода чистейшая, аж с голубым отливом… и речонка из озера вытекала, даже говорят – русалка была. А после Листавии этот провал и появился. Озеро чернотой отливает, речушки не стало, и вода неизвестно куда уходит. И русалки точно нет. Я постоянно запускаю мальков в озеро, водоросли притаскиваю. Приживаются, а через два-три года в один момент гибнут. Если человек приходит со мной или Аритом к озеру, с ним ничего не происходит, а если без нас, то потом не находим. Вещь какая-нибудь на берегу лежит, а от человека ничего найти не можем, даже запаха. Потому никого и не подпускаем, особенно, детвору. Что-то там нечисто – потому и о смерти Листавии не объявляем, чем-то она причастна к происходящему на озере. Да, Лагор, о чём я тебе рассказал, другим знать не нужно. Придёт время, сам решишь, что делать. А оно придёт…

Шагая рядом с вожаком, я думал: «Сам князь мной интересуется. О-о, как! И чего им всем от меня нужно? Что-то неуютно. Ну, не ощущаю я себя таким уж особенным и выдающимся. Да и не умею ничего особенного».