Текст книги "Очень смертельное оружие"

Автор книги: Ирина Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

 
Если ложь кажется настолько правдивой,
Что правда кажется ложью,
Хитрость удалась……
 

Не похоже, чтобы полицейский увлекался китайскими военными стратегиями. К моему разочарованию, Ляо оказался слишком предсказуем. Он действительно неплохо изучил технику атаки и защиты, но он играл на убийство, в жесткой прямолинейной манере и, увлекаясь захватом пленных, забывал о влиянии и территории.

Я старательно прикидывалась глуповатой девицей, рассеянно ставящей «камни» в разные места доски, и демонстративно расстраивалась, когда Сианон «убивал» несколько специально подставленных ему в качестве приманки «камней».

В данном случае я использовала стратагему «В улыбке прятать нож».

 
Добивайся доверия противника
И внушай ему спокойствие;
Тогда осуществляй свои скрытые планы.
Подготовив все, как подобает,
Нападай без колебаний
И не давай врагу опомниться.
 

Мы играли быстро, и Сианон, увлекаясь, не успевал оценить всю картину в целом. Игра уже близилась к завершению, когда он с ужасом понял, что я выигрываю, причем выигрываю с приличным перевесом. Я никогда не думала, что темнокожий индонезиец способен побледнеть, но тем не менее это произошло. Кожа Ляо приобрела нездоровый бледно-желтый оттенок, да и выглядел он так, словно я не играла с ним в древнюю японскую игру, а как минимум живьем сдирала кожу с его родителей, и он, бедняга, ничем не мог этому помешать.

Впрочем, в этом он был не одинок. Мне нередко приходилось сталкиваться с еще менее адекватными эмоциональными реакциями. Я встречала игроков, которые, проигрывая партию, плакали, впадали в ярость, оскорбляли противника или терзались так, словно от исхода игры зависела вся их дальнейшая судьба. Одна моя подруга ухитрялась растягивать партию на несколько часов, поскольку она, сделав один или несколько неудачных ходов, настаивала на том, чтобы все переиграть по-другому, хотя в го забирать ходы обратно строго запрещено правилами.

В результате она переигрывала и переигрывала до тех пор, пока более сильный противник, отчаявшись, не сдавался или не соглашался на ничью.

Меня проигрыши ничуть не травмировали, даже наоборот. Действуя по принципу «не корову проигрываю», я всегда предпочитала проиграть сильному игроку, чем выиграть у слабого. Проигрывая, я училась на своих ошибках и, вместо морального удовлетворения от победы, приобретала полезный опыт, с лихвой компенсирующий разочарование.

Сианон проигрывать явно не любил.

На всякий случай я отвела взгляд от полицейского, чтобы дополнительно не раздражать его. Мужская гордость кажется привлекательной преимущественно в американских боевиках. В жизни она выглядит довольно забавно.

В положении Ляо я бы скорее всего сдалась, чтобы не тратить понапрасну время, но полицейский явно не собирался сдаваться. Он застыл, немигающим взглядом уставившись на доску, и мне казалось, что, если хорошенько прислушаться, можно будет уловить мучительное и напряженное поскрипывание его мозговых извилин. Я понимала, что ему уже было глубоко плевать и на безопасность Индонезии, и на то, буду я ему помогать или нет. Он, мужчина, гордящийся своим интеллектом, и к тому же самый сильный игрок острова, проигрывал какой-то безмозглой русской туристке!

Минуты тянулись, и я, уже полностью расслабившись, с облегчением подумала о том, что мне удалось-таки выпутаться из очень неприятной ситуации. Выиграв эту партию, я вновь обретаю вожделенный покой. Я буду работать, вести здоровый образ жизни, рано ложиться спать и старательно избегать любых связанных с риском приключений. Я победила. Разве это не прекрасно?

Некоторое время я упивалась ощущением вновь обретенной свободы, а потом совершенно некстати мне вспомнилось несколько спорное замечание Симоны де Бовуар: «Если вы проживете достаточно долго, то увидите, что каждая победа оборачивается поражением».

Чего только не заявят ради красного словца эти легкомысленные французы!

Я решила не обращать внимания на парадоксы Симоны, но тут мне пришло в голову, что ее мысль во многом созвучна древнему даосскому изречению: «Иногда бывает нелегко отличить победу от поражения, но еще труднее понять, что победа и поражение по сути своей одно и то же».

К идеям даосизма я с детства питала слабость, как, впрочем, и к китайским военным стратегиям. Мое блаженное состояние сменилось легким беспокойством. Я слишком хорошо себя знала. Если я проживу достаточно долго, разве смогу я простить себя за то, что упустила возможность пообщаться с высшим обществом острова Бали в компании замаскированного под японского бизнесмена лейтенанта полиции, а заодно раскрыть козни преступного сообщества, угрожающего государственной безопасности Индонезии? Такой шанс выпадает раз в жизни. Упустить его было бы настоящим преступлением.

С другой стороны, если я приму предложение Сианона, вполне возможно, что об этом мне придется очень и очень пожалеть, если вообще у меня будет время, чтобы раскаяться в собственной глупости. Что же мне делать? Монетку, что ли, бросить? А как я объясню свои действия Сианону?

«Пожалуй, следует прислушаться к своей интуиции», – подумала я.

Интуиция как назло зловредно молчала.

Лейтенант полиции со стуком поставил «камень» на доску. Он пытался выглядеть невозмутимым и уверенным в себе, но его пальцы предательски дрожали, а дыхание было поверхностным и учащенным.

Я по достоинству оценила сделанный ход. Ляо не зря потратил столько времени на его обдумывание. Видимо, полицейский не так прост, как мне показалось вначале. С виду совершенно безобидный, ход предполагал одновременно три ловушки, в которые я могла бы попасться, и, попадись я в них, еще неизвестно, на чьей стороне в конце концов оказалось бы преимущество.

Если бы Ляо играл так с самого начала, мне пришлось бы очень постараться, чтобы получить возможность выбора. Еще одна – сначала его, а потом и моя – ошибка: никогда нельзя недооценивать противника.

Мне вспомнилось еще одно даосское изречение: «Ты можешь уважать врага и должен уважать врага, но боец Шоу-Дао даже в случае, если на бой с ним идет ребенок, приводит себя в полную боевую готовность, так, как если бы на него в атаку шел опытный воин. Тем самым проявляется уважение к недостойному уважения, ибо этим последователь Шоу-Дао застрахован от неожиданностей».

Я улыбнулась и, настойчиво подталкиваемая под локоть неожиданно проснувшейся интуицией, ответила наиболее глупым ходом из всех возможных.

– Ты ведь нарочно проиграла, – с подозрением глядя на меня, заметил Ляо.

В его голосе звучали одновременно и облегчение, и злость.

– Я просто проиграла.

– Зачем ты это сделала?

– Не знаю. Мне не нравятся ситуации, в которых мне не оставляют выбора. Как только положение изменилось и я получила возможность выбирать, я сделала свой выбор. Тебе бы, например, понравилось работать с женщиной, которая тебя шантажирует? Вряд ли она смогла бы тебе доверять.

– Похоже, я тебе недооценил.

– Теперь постарайся не переоценить, напарник, – засмеялась я.

– У тебя по-прежнему есть выбор, – сказал Сианон. По-видимому, мой дурной пример оказался заразителен, и он тоже решил поиграть в благородство. – Если вдруг ты захочешь выйти из игры, то сможешь сделать это в любой момент без всяких возражений с моей стороны.

– Выходит, я тоже тебя недооценила, – засмеялась я. – А за что ты все-таки ненавидишь женщин и писателей детективных романов?

– Не так уж я их и ненавижу. Я соврал.

– Буду иметь в виду, что ты еще и врун, – заметила я.

В свой номер я возвратилась около половины двенадцатого ночи. Ляо не стал меня провожать, чтобы нас не увидели вместе, и оставил меня в нескольких кварталах от отеля. Мы договорились, что моя «случайная» встреча с богатым японским бизнесменом состоится завтра в кафе «Дайянг Сумби» между десятью и одиннадцатью часами утра. Я приду в кафе первой, а уже затем японский бизнесмен, очарованный моей красотой, подсядет за мой столик.

Раздался короткий стук в дверь, затем дверь распахнулась, и в комнату влетела Адела.

– Где ты была? Мы уже начали волноваться!

– Мы?

– Ну да, конечно. Мы со Стивом. Ты что, забыла? Грек, о котором я тебе говорила по телефону. Пойдем, я тебя познакомлю.

– Так он у тебя?

– Зашел на минутку. Он проводил меня до дверей номера, и я не могла не пригласить его выпить чашечку кофе. Это было бы невежливо.

– Я всегда ценила в тебе хорошие манеры, – кивнула я.

– Не язви, – обиделась подруга.

Грек оказался высоким, черноволосым и весьма привлекательным. Я была слишком усталой для того, чтобы внимательно его разглядывать, да и желания такого у меня не возникало. Сначала утомительный перелет, потом трупы, поединок в го с Сианоном – от такого и слон утомится. Единственное, чего мне хотелось, – это завалиться в постель и безмятежно проспать по крайней мере часов двенадцать. К сожалению, это было невозможно. Я пожалела о том, что слишком рано назначила встречу с «японцем».

Здороваясь, новый приятель Аделы, в нарушение правил этикета, первым протянул мне руку, возможно, потому, что сама я этого делать не собиралась.

– Очень рад познакомиться с вами, – с какими-то особыми интонациями в голосе произнес Стефанос, слишком долго, на мой взгляд, задерживая мою кисть в своей. – Адела весь вечер говорила только о вас.

Его пальцы были сухими и горячими. Они сжимали мою ладонь, легкими, почти неуловимыми движениями лаская ее.

– Мне тоже очень приятно, – с легким раздражением произнесла я.

Мне не нравилось, когда мужчины, ухаживающие за моими подругами, пытались оказывать мне повышенные знаки внимания, особенно при первой встрече. Я всегда считала, что мужчин на свете более чем достаточно, а хороших подруг мало, поэтому рисковать дружбой из-за случайного знакомого – наибольшая глупость, которую можно сделать. И уж совсем глупо было бы связываться с парнем, который с самого начала знакомства пытается ухаживать одновременно за обеими.

– Извините, но я немного устала и хочу спать, – решительно отнимая руку, заявила я.

– Я тоже уже ухожу, – заторопился грек. – Надеюсь, мы еще встретимся. Я ведь тоже остановился в этом отеле.

– Это вполне вероятно, – без особого энтузиазма заметила я.

Адела с одобрением отнеслась к моей идее с утра пораньше (а десять часов утра мы обе считали ранним утром) совершить одинокую прогулку по пляжу. Похоже, ее отношения с греческим миллионером успешно развивались в нужном направлении, так что моя ветреная подруга только приветствовала неожиданно проснувшуюся во мне тягу к одиночеству и здоровому образу жизни.

Кафе «Дайянг Сумби» располагалось на набережной неподалеку от отеля. Я выбрала столик на террасе, заказала кокосовое молоко и фруктовый салат, закинула ногу за ногу и, приняв соблазнительную позу, принялась ждать появления своего прекрасного принца в образе индонезийского полицейского, замаскированного под японского бизнесмена.

Потягивая через соломинку, вставленную прямо в кокосовый орех, почти безвкусную белесую жидкость, я гадала, наденет ли Ляо неотделимый от японца костюм бизнесмена или, учитывая особенности местного климата, решит ограничиться белой рубашкой и галстуком.

Взрыв пронзительного детского хохота справа от меня заставил меня обернуться. Несколько темных и подвижных, как обезьянки, местных ребятишек, подвывая от восторга, катались по песку. Дрыгая в воздухе ногами, они тыкали пальцами в направлении одетого в безупречный черный костюм джентльмена, с достоинством двигающегося в направлении «Дайянг Сумби».

– Костюм?.. Нет, все-таки он псих, – недоверчиво пробормотала я.

Несмотря на то что я сидела в тени, а мои топик и мини-юбка прикрывали не многим больше, чем экзотические прикиды танцовщиц из «Мулен Руж», я чувствовала, что с удовольствием сняла бы с себя кожу, если бы это помогло мне чуть-чуть охладиться.

Я сидела в тени, но он-то шагал по солнцу! Вот что значит настоящая преданность делу. Если бы я не знала, кто он такой, то ни на секунду не усомнилась бы, что передо мной японец. Ляо ухитрился изменить не только лицо и прическу, но даже стиль походки и жесты.

Однажды в Париже около Сакре-Кер я стала свидетелем знаменитой японской организованности, доведенной до высших пределов абсурда. Эта незабываемая сцена потрясла меня до глубины души. У церкви затормозил автокар с японскими туристами. Стандартные, как инкубаторные цыплята, коротко подстриженные потомки самураев в одинаковых черных костюмах, белых рубашках и галстуках деловито высадились из автобуса и построились по трое в идеально ровную колонну. Выражения их лиц были серьезны и сосредоточенны. Было очевидно, что члены туристической группы в полной мере осознают важность поставленной перед ними задачи, заключающейся в ознакомлении с историческими и культурными достопримечательностями французской столицы.

Главный японец встал во главе колонны, развернул знамя Страны восходящего солнца, и колонна ровным строевым шагом двинулась вокруг церкви.

Меня настолько заворожило это зрелище, что я пристроилась японцам в кильватер и вместе с ними торжественно продефилировала вокруг Сакре-Кер, зашла вместе с колонной внутрь, вышла, а затем японцы аккуратно свернули знамя, организованно погрузились в автобус и уехали. Все это заняло около пятнадцати минут.

И вот сейчас ко мне приближался точно такой же клонированный инкубаторный японец. Натуральный брат-близнец узкоглазых туристов, встреченных мной в Париже. Лицо, серьезное и скучное, как одноразовая пластиковая тарелка, украшали дорогие очки в строгой золотой оправе.

Сианон окончательно добил меня, заговорив по-английски с типично японским акцентом. Именно с таким акцентом разговаривали японские игроки в го. Интересно, где он всему этому научился?

– Такая прекрасная женщина в такое прекрасное утро – и завтракает одна? – порадовал меня Ляо штампованной фразой как раз в пластиково-инкубаторном японском стиле.

Я с удивлением отметила, что Сианон, казалось, даже не потел в своем тяжелом траурном костюме. Он выглядел таким свежим, словно его только что вынули из холодильника.

– Женщина никогда не завтракает одна, – возразила я. – Если она завтракает одна, это уже не завтрак.

– В таком случае, может быть, вы позволите присоединиться к вам и угостить вас чем-нибудь покрепче кокосового молока?

– Кока-колой, – сказала я. – По утрам я не пью более крепких напитков.

Сианон опустился на стул и жестом подозвал официанта.

– Позвольте представиться, – снова обратился он ко мне. – Йошинори Сукиебуси, бизнесмен из Мацуямы.

– Сукиебуси из Мацуямы? – повторила я. – Сукиебуси – это имя или фамилия?

– Фамилия, – с гордостью пояснил Ляо. – Это весьма известная в Японии фамилия. – Моя семья занимается выращиванием искусственного жемчуга.

– Хорошо хоть не имя, – вздохнула я. – Не хотелось бы мне каждый раз кричать «Сукиебуси», если мне вдруг потребуется позвать тебя.

– Почему? – удивился японец.

– Да так, не обращай внимания, – махнула рукой я. – Это связано с некоторыми особенностями русского языка.

– Можешь звать меня Йоши, – предложил Сианон, тоже переходя на ты. – Надеюсь, это имя у тебя не вызывает сомнительных ассоциаций?

– Так в го называется фаза завершения игры, – напомнила я. – Впрочем, это даже забавно. Хорошее имя.

К столику приблизился официант, и Ляо заказал для меня кока-колу с лимоном, а себе минеральную воду и салат с креветками.

– Ну ты даешь! Ты выглядишь просто потрясающе! – восхитилась я, когда официант ушел. – Совсем как настоящий японец.

– Я и есть японец. – Сианон понизил голос. – Пожалуйста, веди себя осторожней. Тебя могут услышать.

– Здесь? – удивилась я. – Кто? Кому может быть интересно, о чем мы с тобой говорим?

– Возможно, здесь это никому и не интересно, но даже в спокойной обстановке ты не должна расслабляться. Тогда у тебя будет меньше шансов совершить ошибку.

– Нечто подобное я уже слышала от своего третьего бывшего мужа, – заметила я. – Ради Бога, избавь меня от лекций по конспирации. Я все-таки пишу детективы.

Сианон лучезарно улыбнулся и нежно накрыл мою руку своей. Я удивленно посмотрела на него. Полицейский слегка скосил глаза в сторону. Проследив за направлением его взгляда, я увидела приближающегося официанта. Пока он ставил перед нами напитки и салат, я тоже соблазнительно улыбалась господину Сукиебуси. Наконец мы снова остались одни.

– Теперь можно убрать руку, – напомнила я. – Мы уже достаточно поработали на публику, так что теперь объясни мне, во что ты меня собираешься втянуть. Я не собираюсь действовать вслепую. Или ты введешь меня в курс дела, или бизнесмен из Мацуямы может подыскивать себе другую Мата Хари.

– Между прочим, вчера ты обещала помогать мне, не задавая лишних вопросов.

– Я передумала. С женщинами это иногда случается.

Йоши вздохнул и тихо скрипнул зубами. Вероятно, он снова подумал о том, что ненавидит женщин и писателей детективных романов.

– Давай колись, – подбодрила я полицейского. – Выговоришься – и тебе сразу станет легче.

– Не уверен.

– А ты попробуй.

– Я подумаю об этом.

– Только думай не слишком долго.

– Ты слышала о недавней катастрофе «конкорда» во Франции? – неожиданно поинтересовался Ляо.

– Меняешь тему?

– Нет. Так ты слышала о ней?

Я кивнула:

– Еще бы. Об этом целую неделю трубили все средства массовой информации. «Конкорд» ведь был не обычным самолетом. Уникальный сверхзвуковой пассажирский лайнер, доступный лишь для очень богатых людей. Вылетая из Парижа в пять часов дня, «конкорд» приземлялся в Нью-Йорке в половине четвертого того же дня. Своего рода «Титаник» авиастроения.

– А тебе известно, что в свое время Советский Союз создал свой сверхзвуковик, превышающий «конкорд» по целому ряду показателей?

– Я слышала об этом. Кажется, это был какой-то «Ту».

– Ту-144, – подтвердил Ляо. – Более тридцати лет назад, когда между СССР и Францией шла напряженнейшая гонка за право первым поднять в воздух пассажирский «суперсоник», русские конструкторы опередили французов на целых четыре месяца. Затем последовала доводка самолетов, продолжавшаяся около четырех лет. В 1973 году главный конкурент «конкорда» Ту-144 стал гвоздем авиасалона в Ле-Бурже.

Атмосфера авиасалона была накалена до предела, поскольку британская компания «Бритиш эйруэйз» незадолго до выставки объявила, что собирается закупить для трансатлантических рейсов шесть-семь сверхзвуковых пассажирских самолетов. На баснословно дорогой контракт было всего два претендента: «конкорд» и Ту-144. Если бы французы проиграли, это означало бы, что потраченные Францией на разработку самолета два миллиарда долларов пошли бы псу под хвост. Не допустить на мировые рынки советский самолет надо было любой ценой.

И вот на салоне в Ле-Бурже Ту-144 разбился. За официальную была принята совершенно бредовая с точки зрения здравого смысла версия, что бортинженер генерал Бортников уронил в рубке кинокамеру, которая заклинила руль.

Советская сторона провела собственное расследование, и выяснилось, что за секунды до катастрофы перед русским самолетом промелькнул французский истребитель «Мираж». Его полет в этом районе не был запланирован, тем более в непосредственной близости от такой огромной машины. Разумеется, «Мираж» не сбивал советский самолет, но не вызывает сомнений то, что именно он спровоцировал его гибель.

Разумеется, что после столь зрелищной аварии на авиасалоне ни о какой продаже Ту-144 за рубеж не могло быть и речи. Британцы закупили самолеты у французов, и вполне возможно, что пилоту того «Миража» присвоили звание героя Франции.

Ни Советский Союз, ни Россия никогда не требовали нового расследования обстоятельств той давней катастрофы. В любом случае это не помогло бы продать русские самолеты, зато возникла бы дополнительная напряженность в отношениях с Западом. И вот через много лет восстановлена некая жуткая справедливость: «конкорд» упал всего в семи секундах сверхзвукового полета от того места, где разбился русский Ту-144.

– Ты полагаешь, что это не было случайностью? – поинтересовалась я.

– Может, это была случайность. А может быть, и нет.

– Но почему ты об этом упомянул? Гибель самолетов имеет какое-то отношение к делу, которым ты занимаешься?

Сианон уклончиво пожал плечами.

– Ладно, будем считать, что тебе удалось меня заинтриговать, – вздохнула я. – Так к чему все-таки ты рассказал мне эту историю?

– Ты слышала когда-нибудь про электромагнитные бомбы? – Полицейский снова перескочил на новую тему.

– Естественно, – с умным видом кивнула я. – Я даже сделать такую бомбу могу.

– Ты можешь сделать электромагнитную бомбу?

– А что тут сложного? Берешь кусок металлической трубы, набиваешь его взрывчаткой, подсоединяешь к одному концу детонатор, а затем помещаешь трубу в цилиндр с проволочной спиралью и проволочной антенной на противоположном детонатору конце. Через спираль пропускается электрический ток, создавая магнитное поле. Вот и все. Как только срабатывает детонатор, взрывчатка обеспечивает необходимый выброс энергии и прогоняет через антенну электромагнитный импульс.

Взрыв такой бомбы в зависимости от ее мощности останавливает работу всех электронных приборов в радиусе нескольких сот метров. Обычно бомбу взрывают над объектом на высоте около ста метров. Чтобы вывести бомбу на нужную высоту, можно использовать слегка модифицированную ракетницу или установку для запуска фейерверков.

Электромагнитные бомбы обычно применяются для борьбы в сфере бизнеса. С их помощью можно внезапно вырубить компьютеры конкурентов или на короткий срок прервать работу биржи. Такая практика получила название «мягкого убийства». Ничего невозможно доказать, нет ни трупов, ни гильз, и, естественно, обнаружить виновников происшествия тоже невозможно.

Кроме того, электромагнитные бомбы или системы электромагнитного излучения можно использовать при ограблении банков, поскольку они делают бесполезной самую совершенную охранную сигнализацию. Компьютерные сети мгновенно вырубаются от импульса, выпущенного с расстояния в сто метров. Об этом пока еще мало известно, поскольку банковские компании, чтобы не вызвать паники среди вкладчиков, не решаются признать факты нападения и свою уязвимость перед электромагнитными преступниками.

– Откуда ты всего этого набралась? – изумился Ляо.

– Пообщаешься с мое со спецназовцами, еще не такого наслушаешься, – махнула рукой я. – Постой! Но ведь с помощью электромагнитных бомб можно запросто сбивать самолеты, причем не оставляя никаких следов. Ты поэтому рассказал мне про «конкорд»?

– Эксперты не исключают возможности, что гибель «конкорда» была связана с применением электромагнитного оружия, – сказал полицейский. – Эту версию, как и в случае с ограблениями банков, предпочитают не доводить до сведения общественности, чтобы не вызвать панику. Вообще электромагнитные бомбы и генераторы электромагнитных импульсов имеют гораздо более широкий спектр применения, чем выведение из строя компьютеров конкурентов или охранных систем.

С помощью электромагнитного оружия можно взрывать электрические подстанции, оставляя без света целые районы, обесточивать военные ракетные установки. Американская армия уже применяла некоторые виды электромагнитных бомб при бомбардировках Югославии. В настоящее время американцы проводят испытания сложных генераторов «Маркс» для многократного испускания боевых импульсов с борта самолетов и танков. Но это еще не все. Существует особая разновидность электромагнитных бомб, взрыв которых является почти полным аналогом ядерного взрыва.

– Ядерного взрыва? – удивилась я. – Вот это круто! Я про такое и не слышала. А как это делается?

– В данном случае используется эффект сверхпроводимости, возникающий при сверхнизких температурах. Идея электронно-ядерной бомбы предельно проста. Для создания сверхпроводимого резонансного контура сделанная из специального материала катушка индуктивности погружается в жидкий гелий или жидкий водород, температура которого колеблется между -272 градусами Цельсия и абсолютным нулем.

В контур, как в аккумулятор, начинают закачивать энергию. Теоретически в сверхпроводимый контур энергию можно закачивать до бесконечности. Энергия электромагнитной бомбы такого класса в миллионы раз превышает энергию мощного конденсатора.

Как только контур извлекается из жидкого гелия, состояние сверхпроводимости исчезает, и энергия начинает искать выход. В небольшом объеме вещества оказывается заперто невероятное количество пытающей высвободиться энергии. За доли секунды катушка индуктивности разогревается до температур, сравнимых с теми, что возникают при ядерном взрыве, и испаряется. Температура настолько велика, что, как и при ядерном взрыве, начинают рваться молекулярные и атомарные связи. Это явление во многом сходно с ядерным распадом, с той разницей, что при взрыве электромагнитной бомбы не выделяется радиоактивное излучение.

В остальном действие ядерной и электромагнитной бомб почти аналогично. Небольшая килограммовая катушка индуктивности при своем испарении полностью выжигает все вокруг в радиусе около пятидесяти метров, причем в окрестностях взрыва материя переходит в состояние плазмы, а ударная электромагнитная волна распространяется на расстояние до десяти километров, уничтожая все электронные системы, в том числе сбивая ракеты, самолеты и вертолеты. Более мощная бомба, естественно, приводит к гораздо более масштабным разрушениям. В итоге электромагнитное оружие может оказаться значительно более эффективным, чем самые мощные ядерные или водородные бомбы.

– Теоретически, несомненно, все просто, – заметила я. – Я, конечно, не специалист по сверхпроводимости, но, насколько я понимаю, хитрость заключается не столько в сверхнизких температурах, сколько в материале, из которого сделана катушка индуктивности, и в способе закачки энергии. Вряд ли подобную бомбу так легко изготовить.

– Проблем действительно хватает. Тем не менее нашелся ученый, ухитрившийся создать относительно легкую в изготовлении конструкцию. И знаешь, кто он?

– Надеюсь, ты мне об этом скажешь.

– По еще не проверенным до конца сведениям это некто Семен Тетерин, сын одного из членов экипажа Ту-144, погибшего во время катастрофы на авиасалоне в Ле-Бурже.

– С ума сойти, – оценила я. – Чем дальше, тем интереснее. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, похоже, бомба Тетерина имеет непосредственное отношение к безопасности Индонезии.

– Угадала.

– Кто-то собирается взорвать в Индонезии бомбу?

– Нечто в этом роде.

– Но кто? Извини, конечно, но Индонезия вроде никому особенно не нужна.

– Насколько я понимаю, это сделают сами индонезийцы.

– А зачем?

– Наивный вопрос. Подобные вещи обычно делаются из самых лучших побуждений. Забота о благе нации и все такое прочее.

– Странно, что я сама об этом не подумала, – усмехнулась я. – Меня удивляет только то, что Тетерин решил продать свое изобретение именно индонезийцам. Индонезия ведь бедная страна. Арабы или китайцы заплатили бы гораздо больше.

– Честно говоря, меня это тоже удивляет. Видимо, у Тетерина на это были свои причины.

– Будет лучше, если ты расскажешь мне все по порядку.

С океана донесся пронзительный гудок пароходной сирены. Я обернулась. По волнам в направлении порта мягко скользил четырехпалубный океанский лайнер, на носовой палубе которого, сверкая на солнце мощными стальными лопастями, стоял большой сине-белый вертолет.

– Первый раз встречаю корабль с вертолетом, – заметила я. – Ты не в курсе, он пассажирский или военный?

– Ни то ни другое. Это частная яхта, – ответил Сианон.

– Яхта? – удивилась я. – Интересно чья? Я видела яхту короля Испании, но по сравнению с этим монстром она просто скорлупка.

– «Абу Захид» принадлежит арабскому миллиардеру Халеду Бен Нияду. Возможно, ты слышала о нем. Эта яхта всего на один фут короче «Абдул Азиза», самой большой в мире частной яхты, принадлежащей королю Саудовской Аравии Фахду. Похоже, стервятники слетаются на добычу.

– Халед Бен Нияд? – повторила я. – Это тот самый миллиардер, который поддерживает экстремистские исламские течения и финансирует террористические группировки и вооруженные выступления мусульман в разных странах?

– Он самый, – кивнул Ляо. – Многие арабские наемники, воюющие в Чечне, оплачиваются его деньгами. Естественно, тут дело не столько в религии, сколько в политике и финансовых интересах. Российская нефть составляет серьезную конкуренцию арабской нефти, а тот, кто контролирует Кавказ, контролирует и нефтяные месторождения. Бен Нияд частый гость в Юго-Восточной Азии, особенно в регионах, где мусульмане воюют с представителями других религий. Война – отличный источник доходов.

– Кстати, что ты имел в виду, говоря, что стервятники слетаются на добычу? Ты полагаешь, что Бен Нияд оказался здесь из-за электромагнитной бомбы?

– Не думаю, что он решил просто позагорать на модном курорте. На Бали нет ни террористов, ни мусульманских движений, так что скорее всего Халед каким-то образом пронюхал об изобретении Тетерина и решил сам заполучить его.

– И он не боится так спокойно разъезжать повсюду на своей яхте? – удивилась я. – Наверняка у него немало врагов.

– Вряд ли ему стоит чего-либо опасаться. «Абу Захид» снаряжен почище военного крейсера. Под надстройками палубы замаскированы ракетные установки, пушки, торпеды и мощные радары. Кроме того, никто не знает, присутствует ли на яхте хозяин. Халед меняет свою внешность, как хамелеон, и не любит позировать перед фотокамерами. Яхта зарегистрирована на подставное лицо, а благодаря славе Халеда даже пограничники не решаются проводить досмотр «Абу Захида». Филиппинского таможенника, осмелившегося осмотреть спальню Бен Нияда, на следующий день вместе со всей семьей скормили акулам в Южно-Китайском море.

– Псих, – задумчиво произнесла я.

– Кто? Халед?

– Ты, а не Халед, – вздохнула я. – Ты хоть представляешь, во что ты меня втравил? Неужели у тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения?

– Нечего было в го проигрывать. Сама виновата, – огрызнулся Сианон. – Это тебя потянуло на приключения.

– Да уж, приключение что надо. В Москве расскажу – не поверят.

Я завороженно следила, как огромная яхта бросает якорь на приличном расстоянии от берега. Похоже, Бен Нияд, если, конечно, он находился на борту, решил на всякий случай не заходить в порт.

– Теперь я от тебя точно не отстану, пока ты не расскажешь мне все, – заявила я.

– О, да ты не одна!

К нашему столику стремительно приближалась Адела. За ее спиной маячил Стефанос Иродиадис. Глаза подруги сверкали от любопытства.

– Ах ты тихоня! – воскликнула она по-русски. – Сама мне все уши прожужжала о спокойствии и здоровом образе жизни, а стоило мне отвернуться, как ты кокетничаешь с мужчиной. Кстати, это, случайно, не робот? Я не могу представить себе человеческое существо, способное напялить на себя черный костюм и галстук при такой жаре.