355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Арина » Обернись!.. Часть первая » Текст книги (страница 1)
Обернись!.. Часть первая
  • Текст добавлен: 24 апреля 2020, 21:32

Текст книги "Обернись!.. Часть первая"


Автор книги: Ирина Арина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

***

 
Куда девается из сердца доброта?
Где спрятана причина отчужденья?
Как заполняют мрак и пустота
Глаза, живые в прошлое мгновенье?
 
 
В каком впитавшем злобу урагане
Не выстояли человеческие связи?
Кто куклами в кошмарном балагане
Готов все утопить в зловещей грязи?
 
 
Кружатся в воздухе ответы на вопросы,
Казалось, руку протяни, возьми.
Да только сделать это так непросто –
А, вдруг, в ответе одно слово: «Мы»?!!
 
 
Вдруг, это сами мы всему виною?
Вдруг, сами выбрали такой свой путь?
Вдруг, сами стали этой пустотою,
И в жизнь уже нас больше не вернуть?
 
 
Вдруг, наша искаженная реальность
Лишь плод стараний только наших рук?
Перемешав нормальность-ненормальность
Вокруг клубится страх всех этих «вдруг».
 
 
Мне страшно, что сама задета пустотою,
Мне нужен мой единственный ответ.
Узнать Его и… В огонь жизни с головою,
Сжечь пустоту и выбраться на свет!
 

***

– Можешь начинать.

– Знать бы еще с чего.

– Звучит банально, но… Попробуй с начала.

– От самого рождения?

– А ты помнишь? Нет? Тогда с того, как тебя сюда занесло. Или чуть раньше.

– Или не чуть. Ладно, слушай. Жила-была девочка Маша…

– Стоп. Я у тебя спросить хотел, как из Маррии получается Маша? А Машенька?

– Дома я была Мария.

– Мария, Ма’ррия. Это понятно. Звучание близкое. Но Маша как?

– У нас имена по-другому сокращаются, не так как здесь. Из моего еще и Маня получается и Маруся, и Муся, и Мура.

– Оригинально. У вас принцип образования имен специфический. А Машенька?

– Это, как бы, если ласково, а если грубо или для друзей, то Машка.

– Еще интересней. Грубо или для друзей. И как это совмещается?

– Нормально совмещается. На друзей не обижаются.

– Совсем?

– За имя.

– Ладно, почти понял. Маша, Машенька, Машка, мне так можно? Не обижаешься?

– Можно. Но лучше, как было. Мне больше нравится то, которое ты придумал.

– Мне тоже. Оно тебе подходит. Рассказывай.

– Рассказываю. Итак, жила-была я…

– Снова стоп. Ты и сейчас есть и живешь. Так?

– Ну, знаешь ли! Я тебе покрасивее рассказать пытаюсь. А ты…

– Это не «покрасивее». Это так, словно тебя давно нет. Но ты же есть. Ты есть?

– Я – есть! Не хочешь «покрасивее», будет, как получится.


ГЛАВА 1 – Про сон, платье и озеро

   На то, что поиски смысла моей жизни в тот день успехом не увенчаются, намекала даже природа. Тягучая серая морось не желала ни прекращаться, ни становиться полноценным дождем. Мне нравятся дожди. И теплые летние, и проливные осенние. Но безобразие, творившееся сейчас за окном, лишь нагоняло тоску. Она была повсюду: в полутемной комнате, в размытых красках улицы, в мыслях и настроении. А ведь с утра все было по-другому.

   Проснулась я с ощущением сказки. Это трудно объяснить словами. Сумасшедший коктейль из легкости полета, ожидания чуда, уверенности, что все будет хорошо, и легкой грусти. Для себя я определяла это именно так – ощущение сказки. Оно всегда появлялось после моего Сна. Да, вот так, с большой буквы. Простые сны я обычно почти не помнила. Этот же – в мельчайших подробностях, в оттенках и запахах. А вот когда он приснился первый раз, не помню. Кажется, что мой Сон родился, живет и растет вместе со мной.

   Я вижу одно и то же место. Поляна с невероятными цветами, наяву я таких никогда не встречала. Где-то рядом шумит река, ее только слышу, но уверена, что это река. Достаточно широкая дорога огибает полянку и стремится к бело-синим горам. Сами горы в пушистых шапках из облаков будто бы совсем рядом, но точно знаю, что они бесконечно далеко. И Он. Я не знаю, кто он, ни разу не видела Его лица. Я знаю лишь то, что Он – единственный, кто нужен мне в жизни, что без Него этой самой жизни для меня просто нет. А Он идет по дороге к невозможно далеким горам. Я бегу за ним, зову, кричу: «Обернись!». Он замедляет шаг и… И я просыпаюсь.

   Пытаться заснуть обратно бесполезно. Сон тает в рассветных лучах солнца, он всегда приходит только под утро. А мне остается ощущение сказки, грусть и ожидание следующего раза.

   Почему мой Сон повторяется снова и снова, почему я так жду его – не знаю. Появлялась как-то мысль выяснить у психологов, что это значит. Но быстро поняла – не хочу. И боюсь. Очень боюсь потерять все, что чувствую после него. Почти так же сильно, как хочу, чтобы Он обернулся, и боюсь, что Он все-таки обернется.

   В тот день помимо привычных ощущений Сон развернул мои мысли в непривычное русло. А может причиной тому стало совсем близкое, просто уже завтрашнее замужество. Или все вместе. В результате, уставившись в серую пелену за окном, сидела в обнимку с большой чашкой кофе и сигаретой и размышляла о смысле жизни. Конкретной моей жизни. Выводы получались неутешительные. К моим двадцати восьми уже почти прожитым годам добиться чего-либо существенного не удалось.

   Детское желание стать врачом мгновенно перекочевало в разряд несбыточных при попытке полистать «Анатомический атлас». Честно утащенная из шикарной библиотеки Зинкиного дедушки книга нокаутировала меня первыми же наугад открытыми страницами. Оказалось, что я совершенно не переношу вид человеческого тела с его, так сказать, внутренней стороны. Даже на картинках. Едва взглянув на красочное изображение чего-то из органов, плавно съехала в обморок и даже не пискнула на прощанье. Доктора на такую специфическую патологию только руками развели. Теми же самыми, какими потом на меня с ней махнули после нескольких бесплодных попыток примирить мою физиологию с анатомией живых организмов. Выписали справку-освобождение от школьных уроков подобной направленности, пообещали описать мой уникальный случай в умных журналах и сослали в неизлечимые.

   Распрощавшись с мечтами о медицине, благополучно отучилась в педагогическом, в школу по специальности устроиться не смогла и мирно работала в детском саду. Работа мне нравилась. Кроме одного «но». Прожить на зарплату воспитателя без дополнительного дохода оказалось не очень реально. Поэтому приходилось подрабатывать в магазине и писать курсовые и дипломные работы для новых студентов собственной альма-матер. Эта часть работы, особенно магазинная, мне нравилась намного меньше, но позволяла более-менее достойно обеспечивать себя, а со «студенческих» доходов удавалось еще и побаловаться чем-нибудь не глобально требующимся.

   Честно говоря, карьера получилась так себе и расти в ближайшее время явно не собиралась. В принципе, ситуация стандартная для большинства небольших провинциальных городов, но меня это почему-то не утешало. Бросить все и отправиться покорять большие города мне не хватало храбрости. Откровенно трусила ехать в неизвестность без знакомых, связей, денег. Семья меня всецело в этом поддерживала. Стоило лишь заикнуться о возможности переезда, как родственники в один голос начинали вещать об ужасах и кошмарах, подстерегающих беззащитных девушек в… А неважно где, но стоит им лишь отдалиться от отчего дома на расстояние, превышающее маршрут городского автобуса и… Так что из родного города я не рыпалась, воспитывала малышню, сидела на кассе и очередной раз заканчивала свой институт.

   На личном фронте обстановка складывалась ненамного веселее. Все попытки серьезно встречаться с кем-либо заканчивались пшиком. Таинственный Он из Сна слишком прочно поселился во мне. Сознательно, подсознательно или вовсе бессознательно искала Его. С каждым годом вера в то, что сказка станет былью становилась все меньше, но… Но все, кто не Он, на каком-то этапе неизменно отправлялись в отставку. У моих родственников по этому поводу давно стала хитом песня о кошмарах и ужасах, подстерегающих беззащитных одиноких девушек, стоит им не выйти вовремя замуж. О Нем они, конечно, не знали, о Нем не знала даже Зинка, а потому в их глазах я выглядела какой-то странной особой, которая сама не знает, чего хочет, и заведомо обречена на участь старой девы. Естественно, все отборные силы нашего семейства и близкого круга друзей были брошены на спасение непутевой дочери от такой незавидной судьбы. Одна Зинка честно пыталась поддерживать меня или хотя бы сохранять нейтралитет. Сейчас же моя крепость собиралась все-таки пасть под натиском объединенных сил родни.

   Тот, за кого меня уговорили выйти замуж был… никаким. Да, это слово, пожалуй, лучше всего подходило к нему. Никакой. Не хороший, не плохой, не злой, не добрый, не щедрый, не жадный. Никакой. Впрочем, с его точки зрения, я, скорее всего, тоже ничем таким особым не блистала. Неземной красотой и идеальной фигурой природа и гены меня не наградили. Нет, уродиной или очень серой мышью не была, вполне себе среднестатистическая личность. А вообще, не знала я его точку зрения. Пыталась пару раз выяснить, но безуспешно.

   Развивался наш «роман» просто и стремительно. Практически ультимативно свели, познакомили и проконтролировали подачу заявлений в ЗАГС. И если своих родственников я вполне понимала – парень из хорошей семьи, довольно состоятельной и с положением в городе, то мотивы его семейства мне совершенно не ясны. Почему? Как водится, ответа не было. Как и на вопрос, каким образом пересеклись наши сводники. Круги общения у них совершенно не совпадали. Примерно, как параллельные прямые. Тайна, каким образом были нарушены законы геометрии и социального неравенства, охранялась на уровне государственной. Как я умудрилась согласиться на эту авантюру – загадка даже для меня. Но это случилось. Теперь оставалось только успокаивать саму себя тем, что прекратятся бесконечные стенания по поводу моей неустроенности, а из трех работ можно будет оставить только детский сад. Других положительных моментов в этом бракосочетании мне найти не удавалось.

   Сколько я просидела под окном с такими невеселыми мыслями трудно сказать. По всему выходило, что смысл в моей жизни отсутствует напрочь. Беспросветные перспективы ближайших лет безжалостно расправлялись с остатками оптимизма. И то, что так живут миллионы, в разряд положительных аргументов упрямо не вписывалось. Даже от того, что погода потихоньку исправлялась, настроение портилось еще сильнее. Последней каплей стал курьер, доставивший свадебное платье. Модное, красивое, дорогое. Выбранное кем угодно, но только не мной. Я его не хотела. Я хотела Зинкино платье.

   Мы с Зинаидой знакомы всю нашу сознательную жизнь. И несознательную тоже. Спасибо неизвестному «доброжелателю». Этот самый товарищ, не пожелавший представиться, позвонил моей уже почти родительнице и, естественно, из самых лучших побуждений, поведал, что прямо в эту минуту наблюдает, как ее благоверный под ручку с молодой и красивой движется в приозерный парк. О том, что полоска леса у Озера с незапамятных времен служит местом встречи для влюбленных и просто парочек, в городе знали все. Конечно же, моя уже почти мать немедленно помчалась туда. Разве что совсем чуть-чуть задержалась: переодеться да накраситься. Ну, не представать же перед коварной разлучницей в неприглядном виде, верно? До Озера она добралась, но отыскать бессовестного изменщика уже не успела – схватки начались.

   Вторая участница этой истории, в таком же положении и примерно на том же сроке, спокойно прогуливалась по берегу, дышала полезным воздухом, наслаждалась природой. В общем, в точности следовала рекомендациям единственного в городе профессора и, по совместительству, собственного отца. Правда, одну маленькую деталь из этих рекомендаций: «не удаляться далеко от дома» – она мимо ушей все же пропустила. Для дочки медицинского светила понять, что происходит с молодой женщиной, особого труда не составило.

   Дело было в будний день, утром. Любители позагорать и поплавать еще не набежали. Парочки, если и имелись поблизости, признаваться в собственном наличии не спешили, мобильные телефоны мир еще не заполонили. Что оставалось двум молодым беременным женщинам? Одна подхватила другую под руку и дамы побрели в сторону города. Им повезло. Первым встретившимся автомобилем оказалась машина «Скорой помощи». С еще одной роженицей на борту. На родильных столах все три оказались одновременно – переволновавшаяся профессорская дочка решила поддержать подруг по положению. Про третью, ту, что из машины, я ничего не знала, а Зинка опередила меня на десять минут.

   Подругами наши матери не стали, но все, что касалось нас – от прогулок до посещения врачей – проделывали вместе. А мы росли практически сестрами. Ходили в один детский сад, сидели за одной партой, читали одни и те же книги, слушали одну и ту же музыку и понимали друг друга с полуслова.  За все годы дружбы мы даже ни разу серьезно не поссорились. Расставались, кажется, только на ночь и, иногда, летом, если кого-то из нас увозили к морю. А в седьмом классе к нам на урок труда пришла Старая Бекка.

   Она была просто портнихой. И она была городской легендой. Представительницы прекрасной половины человечества ехали к ней со всех концов страны. Как о ней узнавали? Кто знает? Как-то узнавали. Горожан давно не удивляли дорогие машины возле небольшого дома на окраине. Как и совершенно расстроенные или безумно счастливые дамы, выбегающие из этого дома. Клиентов Старая Бекка выбирала себе сама. Она могла отказать жене министра, но облагодетельствовать больничную санитарку, случайно проходившую мимо. Кого-то она выпроваживала сразу с категорическим запретом когда-либо появляться у нее на пороге. Кому-то велела, именно велела, а не предлагала, прийти через день или через несколько месяцев. А для кого-то решение откладывала, обещая взглянуть еще раз через три года. С ней никто не спорил и не пытался как-то отыграться. Отвергнутые вздыхали, страдали, рыдали, но слушались беспрекословно.

   Те, кому посчастливилось попасть в круг избранных, видели ее два раза. При первой встрече портниха просто внимательно рассматривала клиентку, при второй – отдавала готовую вещь. Никто никогда заранее не знал, что это будет. Но платье, сарафан или деловой костюм преображали свою владелицу. Нет, она, конечно, оставалась сама собой.  Но – идеальной собой. Той, какой мечтала быть. Лучше объяснить я не смогу, никогда не видела никого в одежде от Старой Бекки. Но говорили, что это именно так. Люди, даже такие научно продвинутые, как Зинкина бабушка, которая, хоть и не профессор, но все-таки кандидат, всерьез считали ее колдуньей. Собственно, как раз от Зинкиной бабушки мы это все и узнали. Самих нас в то время тема одежды интересовала, конечно, но не до такой степени. И пределом мечтаний были джинсы с кроссовками, а не какие-то суперплатья.

    Каждый год Старая Бекка искала себе учениц. Строго в седьмых классах школ города. Иногда находила. Второй Бекки ни из кого из них не получилось, но мастерицы выходили высочайшего класса. В тот год она выбрала мою подружку. Просто неторопливо прошлась по классу, остановилась возле нашей парты и с минуту наблюдала, как мы безжалостно тычем иголками в кусочки ткани и собственные несчастные пальцы. Потом то ли удивленно, то ли недоверчиво покачала головой и сказала, что Зинка с завтрашнего дня может приходить к ней, если захочет.

   Зинкина семья от такого предложения пришла в дикий восторг, а мое семейство очередной раз убедилось в моей бездарности, о чем я незамедлительно была поставлена в известность. Зинка честно обещала попросить Старую Бекку, в смысле, Ребекку Ивановну, теперь мы знали, как ее зовут полностью, взять и меня тоже. Но, честно говоря, в успех этой авантюры никто не верил. А я, вообще-то, и не горела таким желанием. Не тянуло меня в швеи абсолютно.

   Так в Зинкиной жизни появилась Ребекка Ивановна, а в моей – Заповедник. Я нашла его на берегу озера. Что-то вроде небольшой бухты, заботливо прикрытой деревьями от толпы отдыхающих. Совершенно замечательное укромное местечко. Мне казалось, что мой Заповедник похож на Старую Бекку, сам выбирает, кого пустить к себе. Например, выбрал меня и разрешил приводить Зинку. Больше никого там ни разу не видела. Наверно, просто придумала все, но меня не оставляло впечатление, что это место отпугивает прохожих, прячется от них и прячет тех, кого впустило. Мне же там было очень хорошо. Спокойно и уютно. Я читала, слушала птиц, мечтала и честно ждала, что из-за деревьев выйдет настоящий эльф или единорог. Или Он из Сна.

   Зинка называла Заповедник Гнездом, но эльфа или единорога увидеть была не против, хотя соглашалась и на гнома. А мне гномы были почему-то совсем не интересны. В то, что в нашу бухту может забрести какой-нибудь злобный орк, мы дружно не верили.

   Еще в самые первые дни здесь, клятвенно пообещали друг другу не приводить сюда никого. Только если в чьей-то жизни появится очень близкий человек, можно будет открыть ему нашу тайну. До сих пор такого не случилось и единственными посетителями Заповедника оставались мы. Даже повзрослев и распрощавшись с детскими мечтами, упорно продолжали беречь его от всего мира.

   Зинка училась быть портнихой. И делала успехи. Шить для кого-то, кроме себя и близких родственников, Ребекка Ивановна ей запрещала. Исключение было сделано только для меня. Причем, мы об этом не просили, сама сказала: «Этой – можно, под присмотром». Присмотр, надо сказать, был строгий. Приличное количество вещей, совершенно нормальных на наш взгляд, было безжалостно забраковано и отправлено на тряпки. Тем не менее, через пару лет наши гардеробы изрядно пополнились. Кстати, именно из-за этого «присмотра» мне было разрешено приходить в дом Старой Бекки. И мне там нравилось. По ощущениям очень походило на Заповедник, такие же уют, спокойствие и таинственность.

   Чуть ли не за полгода до школьного выпускного Зинка начала шить нам платья. Нежно-голубое для себя и кремовое для меня. Я тихо радовалась обоим. А Ребекка Ивановна нет. И за месяц до торжественного вечера мое платье отправилось в мусорную корзину. Зинка ревела всю ночь. А через несколько дней позвала меня на примерку.

   Это было великолепное платье. Моя подруга превзошла саму себя. Платье из сказки. Платье-мечта. Оно идеально сидело на мне и… И я себя не узнавала. Это была другая я. Та, какой хотела бы быть. Та, к которой непременно обернулся бы Он из моего Сна. Я смотрела на себя и боялась пошевелиться, спугнуть это неожиданное чудо. Идиллию нарушила Старая Бекка.

– Забирай. Теперь ты сюда придешь через двенадцать лет. День в день. Час в час. Сейчас – уходи.

   Вот теперь у меня и дар речи еще пропал. Она заговорила со мной первый раз! Все наши предыдущие встречи она общалась только с Зинкой. Мне могла максимум кивнуть в ответ на приветствие или слова благодарности. Я пробормотала что-то неразборчивое, поспешно переоделась и ретировалась.

   Вечером явилась чем-то сильно смущенная подруга и, запинаясь, сообщила:

– Ребекка Ивановна сказала, сама поймешь, когда надеть его. Просто так не трогай. А на выпускной другое купить придется. Так надо. Извини…

   И только тогда до меня дошло – это не было платье для выпускного. Это было белоснежное свадебное платье.

   Наряд на выпускной мне купили, не упустив случая нелестно высказаться в Зинкин адрес. Впрочем, мы обе хорошо знали характер моей родительницы, поэтому я привычно отмолчалась, Зинка не менее привычно огрызнулась, и тут же обе забыли об этом. Гораздо сильнее нас волновали загадки Старой Бекки про «сама поймешь» и «двенадцать лет». Самая простая версия про свадебное платье для свадьбы казалась слишком простой. А двенадцать лет, да еще точно определенные день и час в придачу, вообще не лезли ни в какие рамки. Самые длительные «отсрочки» у нашей колдуньи не превышали трех лет, а с учетом ее возраста, если меня «выбрали», представить, что она будет еще способна шить к тому времени, не получалось. Так и не докопавшись до наиболее приемлемых отгадок, мы решили просто ждать. Авось, само все как-нибудь прояснится. Платье было спрятано в чехол, сшитый Зинкой, и убрано в шкаф. Тоже ждать своего времени.

   Теперь я отчетливо понимала, что это время не придет никогда. У меня будет не та свадьба с не тем человеком и в не том платье. И втянула себя в этот комплект «не того» я сама. Выход был. Теоретически. Просто взять и отменить все. Извиниться перед несостоявшимся женихом, пережить истерику родственников и вернуться к своей привычной рутине. А практически что-то во мне противилось такому решению. Сама не понимала, почему не могу так поступить. Дело ведь не в оскорбленных чувствах потенциального супруга, нет у него никаких чувств, я в этом уверена. И не в неминуемых воплях родни, к ним давно притерпелась и научилась не реагировать. И не в страхе перед возвращением в свою обычную жизнь, мне в ней местами даже вполне неплохо. Тогда в чем? Не знала. Но не могла.

   А раз так, то ни к чему оставлять свидетельства несбывшихся надежд. И платье – первый кандидат на прощание. Потом еще и до психолога доберусь, пусть поправит мозги и избавит от всяких ненужных сновидений. Все. Решено и принято к исполнению. Точка.

   Влезла в джинсы и водолазку, прихватила бутылку вина из свадебных запасов, забрала чехол с платьем и отправилась в Заповедник. С мечтами нужно прощаться там, где их было больше всего.

   Солнце еще не появилось, но хотя бы моросить почти перестало. А в самом Заповеднике, надежно укрытом шикарной кроной деревьев, было совсем сухо. Про плед в запале не вспомнила, устроилась прямо на земле, благо она здесь всегда удивительно теплая. Несколько минут провозилась, безуспешно пытаясь ключами и разными ветками протолкнуть пробку внутрь бутылки с вином. Смирилась с очередной неудачей и тут же разозлилась на себя за это свое смирение, явно переходящее в разряд привычных. Но вспышка гнева быстро угасла, сменившись привычной апатией последних месяцев.

   Да что же это такое! Привычное смирение, привычная апатия, привычное безразличие – не нравятся мне эти привычки. Не было их у меня раньше. Я не была какой-то особенной бунтаркой или бойцом по жизни, но и такой, на все согласной, тоже не была. Когда и почему это произошло со мной? Не знала, не понимала, не помнила. Вяло попыталась осмыслить неожиданное открытие. Нет, не получилось. Мысли ощущались, как что-то тяжелое и тягучее. Я их просто физически чувствовала. В голове сама по себе зазвучала фраза из старой сказки: «Что воля, что не воля – все равно». Покорно согласилась. Точнее мое состояние описать трудно. То, что искусница у нас скорее Зинка, ни капли не смутило. Зато у нас с героиней имена одинаковые.

   Вслед за Марьей в мою голову толпой полезли все заколдованные героини из прочитанных и просмотренных сказок. Спящая Красавица, Людмила, Белоснежка и другие пытались что-то объяснить мне. И я явно слышала их.

   Ну, здравствуй, сумасшествие! Тебя-то мне для полноты ощущений и не хватало. Зато у тебя есть существенный плюс – можно разговаривать с вымышленными персонажами. И я решительно велела всем этим красоткам дружно замолчать, поскольку ни одна из их историй мне не подходит. И, вообще, их всех спасли. А меня спасать некому. Дамы послушно умолкли. Я же по почти забытой детской привычке глянула в сторону леса. А, вдруг? «Вдруг» не случилось. Прекрасные принцы в компании эльфов и единорогов не спешили спешить мне на помощь. Не говоря уже о… А, ладно, не стоит. Визит к психологу, кажется, больше откладывать нельзя, иначе придется сразу к психиатру.

   И тут взгляд зацепился за платье. Интересно, я в него еще влезу? За одиннадцать лет больше ни разу не пыталась его примерить. А двадцать восемь это уже далеко не семнадцать. Но попробовать-то мне ничего не мешает? Тем более, что платье обречено и приговор обжалованию не подлежит. Вот надену его последний раз и все, отправлю на дно озера. Может, русалке какой пригодится, если здесь таковые обитают.  А мне оно больше ни к чему.

   Раздеваться не стала, натянула платье прямо поверх водолазки и джинсов. Удивительно, но фокус удался. А подойти к озеру и взглянуть на свое отражение долго не решалась. Почему-то было страшно встретиться с той собой, которую видела всего один раз много лет назад. Сидела, курила, бродила по своему Заповеднику. Пока солнце, наконец, не пробилось сквозь тучи. Пусть всего лишь несколькими робкими лучами, но мне и этого было достаточно. Страх никуда не делся, зато проснулось природное упрямство. Бесконечные десять шагов к озеру я сделала.

   Она, которая я, вернулась. Чем дольше смотрела в глаза самой себе, тем сильнее в моей голове прояснялось. Смиренная и равнодушная я отступала. Возвращалась я, умевшая мечтать и верить в сказку. Озеро мне не мешало, скорее наоборот. Даже привычной мелкой ряби на воде не было. Идеальное зеркало.

   В какой момент сделала еще один шаг, что меня на это толкнуло – не знаю. Ни плавать, ни, тем более, топиться я не собиралась. Даже близко в мыслях такого не было. Однако…

   Несколько мгновений просто погружалась в воду. Озеро ласково и нежно обнимало меня, чуть покачивало, словно баюкало. А потом открыла глаза и увидела ее.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю