Текст книги "Чертова баба"

Автор книги: Ирина Арбенина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Но, повторяю, – настойчиво заметил профессор Хензен, – общество здоровых обязано переносить те опасности и нагрузки, которые связаны с близким соседством больного.

– Значит, я просто-напросто «несу нагрузку»? – довольно кисло заметила Светлова. – Во имя торжества идей новой «открытой психиатрии»! Ну что ж…

Можно сказать, вы меня успокоили. Одно дело: погибнуть ни за что, просто так, ни за понюшку табаку… И совсем другое: отправиться на тот свет ради победы прогрессивных научных взглядов профессора Хензена на лечение шизофрении! Мерси, профессор!

– Анна! – перебил ее Ганс Хензен. – Что вы все-таки решили?

– Решила?

– Да… насчет полиции? – осторожно поинтересовался профессор Хензен.

– Я должна подумать.

– Ну что ж… Более убедительных аргументов у меня нет. Думайте. И прощайте. Я должен возвращаться.

– Я провожу вас, – предложила Светлова.

– Не откажусь.

Анна проводила профессора до пристани, где покачивалась его лодка, до боли, кстати сказать, напоминавшая ту, что проплывала тогда мимо грота, чуть не утопив там ее.

Вы к себе? – осведомилась она.

– Да. На остров…

– Святого Андрея?

– Верно.

– А он?

– Он ждет меня там.

Некоторое время Светлова еще смотрела вслед лодке профессора Хензена, удаляющейся в направлении одинокого, затерянного в море островка, на котором находился его безумный пациент. Довольно необычно населенного островка.

Перечень его обитателей напоминал список действующих лиц в театре абсурда:

Смотритель маяка, Сумасшедший и Профессор.

Жизнь вообще странно устроена – с чем только не приходится мириться: например, с тем, что тебя чуть не отправили на тот свет!

"Ладно… Пусть как хотят. Как знают! Все равно скоро улетать в Москву.

Обойдусь без полиции", – решила Анна.

* * *

Опустив плечи, Светлова шла к отелю по дорожке, усаженной цветущими олеандрами. И эту цветущую дорожку ей неожиданно заступила женская фигура в длинном платье. Погребижская! Собственной персоной…

– Добрый вечер.

– А он добрый? – Светлова пожала плечами.

– Да ладно вам тоску нагонять! Молодая еще предаваться таким настроениям. Не знаю, что у вас там случилось, но взбодритесь, голубушка. Хочу вам кое-что сообщить.

– Вот как?

– В общем, мне не хочется больше темнить, неожиданно призналась Погребижская, – вы угадали. То интервью с Максимом Селиверстовым действительно состоялось.

– Почему вы решили сейчас мне это сказать?

– Наверное… пожалела вас. У вас такой вид.

– Какой?

– Как будто вы ищете гвоздик.

– Гвоздик?

– Ну да, чтобы накинуть на него веревку и повеситься.

«Ну и юмор! Чисто писательский, наверное», – мельком подумала Светлова, передернув плечами.

– Пожалуйста, Мария Иннокентьевна, – попросила она. – Припомните, не упоминал ли Селиверстов при вас каких-то фамилий?

– Фамилий? – задумалась Погребижская. – Что-то было… Знаете, как у Гончарова… Кажется, Адуев!

– Может, Федуев?

– Пожалуй, вы опять правы, именно Федуев. Молодой человек признался мне, что ему не хватает профессионального роста, продвижения, и это задание, полученное в редакции и связанное с Федуевым, – шанс попробовать новое. Шанс продвинуться.

– И что же, именно в такой связи он упоминал имя Федуева?

– Ну, да, именно так… В этой связи. Насколько я помню, Селиверстов в конце беседы стал посматривать на часы и сказал: я тороплюсь.

– Спасибо, Мария Иннокентьевна…

– Только у меня к вам тоже просьба, – придержала Анну на прощанье за руку Погребижская.

– Слушаю?

– Вы Лидочке не проговоритесь, что я вам все это рассказала.

– А что, Лидия Евгеньевна против того, чтобы вы помогали расследованию? Возражает?

– Еще бы! Категорически! Она не хочет, чтобы я лезла в это дело.

* * *

Погребижскую Светлова видела в Дубровнике еще лишь однажды – правда, при весьма неожиданных, если не сказать, пикантных обстоятельствах.

Прогуливаясь накануне дня отъезда по вечернему городу, Аня вдруг издалека углядела Марию Иннокентьевну и приветственно помахала ей рукой.

Но ей не ответили: очевидно, Погребижская ее не заметила.

А далее Светлова с некоторым изумлением наблюдала, как к Марии Иннокентьевне подошел красивый молодой мужчина и принялся о чем-то оживленно с ней толковать. И это, вне всякого сомнения, было самое настоящее ухаживание.

Более того… Светлова, как говорят в таких случаях завзятые сплетники, «своими собственными глазами» видела, как они потом, после недолгой беседы, удалялись по узкой улице Дубровника куда-то в сгущающиеся сумерки. И бархатная романтическая адриатическая ночь укутывала их все больше и больше, скрывая от глаз всяких дотошных сыщиков и просто любопытных.

«Ну, в общем, что ж… – подумала Светлова. – Пенсионерка-то она пенсионерка… Ну а если взглянуть на нее глазами мужчины? Синие очи, идеально правильный профиль, темные без седины волосы, еще очень стройная, легкая в движениях… А Малякин-то, похоже, прав, и этого уличного ловеласа можно понять!»

* * *

Марио Безич, мелкий предприниматель, крутился, как мог. «Летний бизнес»

– летом в Дубровнике, «зимний бизнес» – зимой в Загребе. Маленькая пиццерия в Дубровнике за один сезон приносила хороший доход, как, впрочем, и все в этом благословенном городе. Но курортные сезоны здесь не слишком длинные, и надо было крутиться вовсю. Следить за кухней, за официантами, за кассой. Не отлучишься ни на часок. При этом Марио был истинным сыном своей земли, чувственным и галантным, для которого мир хорош прежде всего потому, что в нем есть женщины, а потом уж, в порядке убывания, все остальное.

Такая напряженная жизнь в городе, наполненном фланирующими туристками со всего мира, в курортных, соблазнительных нарядах, выныривающих из ласковых вод Адриатики и покрытых свеженьким дорогим загаром, просто вынудила разрывающегося на части Марио выработать особую тактику блицроманов. Надолго он отлучиться из своей пиццерии никак не мог, а вот часок – уже было возможно!

Обычно Марио выуживал своим орлиным безошибочным глазом ловеласа из прогуливающейся толпы туристов какую-нибудь достаточно соблазнительную даму – тут уж он себе не отказывал: женщина должна была ему действительно понравиться… Соблазнительную, но уже глубоко бальзаковского возраста. Что бы еще все было «о'кей!», но уже «женщина в ожидании последнего шанса». И тогда Марио пикировал на нее со своим неизменным «до ю спик инглиш а литл?» – и просто сокрушал жертву потоком банальностей типа:

«Когда вас увидел, у меня просто земля ушла из-под ног. – Почему вы одна? – Не верю своим глазам: такая красивая женщина и в одиночестве! – Вы свободны и я свободен. – Не выпить ли нам по чашечке капуччино?..»

Уровень банальности вполне компенсировался напором. А главное – тем, что сам Марио был замечательно хорош собой и молод.

Для стареющей дамы в фазе грустного прощания с надеждами на любовь, казалось, что наяву происходит чудо из «любовных романов». Когда уже и не ждешь, и вдруг вот он, принц! Да какой!.. Просто кинематографический голливудский уровень мужской красоты. И оказывается, это не просто лживая ремесленная уловка, которую используют для утешения своих стареющих читательниц авторы любовных романов, – а вот он! Явился-таки..

В общем, дамы такого рода – в фазе грустного прощания с надеждами на любовь – более всего подходили для изобретенных Марио блицроманов. Сдавались они легко и быстро, что и было крайне важно, как именно фактор времени был для Марио решающим. Времени, как известно, у него было очень и очень мало.

После чашки капуччино Марио предлагал даме посидеть в уютном уголке, куда не добирается свет старинных фонарей, в густой тени старинных крепостных стен. Ну, а дальше… В общем, все без исключения мимолетные избранницы любвеобильного хозяина пиццерии хранили воспоминания о встрече с Марио долго-долго и нежно-нежно.

Но на этот раз… Марио был просто ошеломлен оказанным отпором!

Ошеломлен, обескуражен и даже обижен.

У него так мало времени, черт побери! – летний бизнес, зимний бизнес…

И потом, в чем, собственно, дело?! Что случилось?! Все женщины, не задумываясь, падают в его объятия, так было всегда! И это очень удобно, потому что ему всегда некогда! И если бы эти женщины задумывались и уж тем более долго думали, его личной жизни просто пришел бы конец!

А эта туристка! Да она просто пробила брешь в его непоколебимых представлениях о себе и своем месте в этом мире. Отказать ему, Марио! Нет, это просто не укладывалось у красивого хозяина пиццерии Марио в голове…

Глава 7

– "Под большим-большим деревом, баобабом, в далекой африканской земле жила-была большая и дружная семья львов – правд. Да, так называется, мой дорогой маленький читатель, львиная семья…

Добрая мама Лев, храбрый папа Лев и маленькие непослушные львята. А самого младшего из них, самого умного и храброго, звали Рик".

Аня Светлова читала сыну произведение Марии Погребижской.

– "Все было прекрасно у Рика: и огромное тенистое дерево, под которым жила львиная семья, и ласковое солнце круглый год, и добрая мама… Одно только было ужасно: маленького Рика никто не считал за льва!

Папа-лев никогда не брал Рика с собой на охоту. А попугай какаду, тараторивший без умолку:

«Рик-Рик, маленький Рик…» – готов был болтать о чем угодно. Но сколько ни просил его Рик: «Скажи, что Рик – лев!» – вредный какаду никогда этого не делал.

А глупые гиены, те и вовсе хохотали Рику вслед. А ведь если бы они считали его львом, разве бы посмели смеяться над ним?"

– Мам, – прервал вдруг Анну сын, – ему, наверное, обидно было ужасно?

Ведь на самом же деле он лев, да?

– Ну, это же сказка…

– А я, знаешь, мам, что думаю…

– Что, дорогой?

– Я думаю, он им, в конце концов, покажет!

– Да? – Светлова рассеянно закрыла книжку с красивой глянцевой обложкой.

«Все-таки молодец эта Мария Иннокентьевна, – думала Аня, пропуская мимо ушей лепет Кита. – Молодец, что призналась насчет Селиверстова…»

Аня вообще высоко ценила людей, которые могли поступиться личным обывательским спокойствием ради того, чтобы помочь расследованию и восстановлению справедливости.

«Теперь, к счастью, дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки, – размышляла Светлова. – Впереди – Федуев!»

* * *

Тот самый редактор отдела расследований, с которым Максим Селиверстов договаривался незадолго до своей гибели о материале, взглянул на монитор компьютера и произнес, обращаясь к Ане:

– Ну, вот, пожалуйста! Извольте познакомиться. Вот его досье… Феликс Федуев, вор и коррупционер… Не слишком, правда, крупный, по отечественным меркам. Уже насытившийся вор, удалившийся на покой, отошедший от дел. В общем, на первый взгляд ничего особенно интересного.

– Значит, этот неинтересный коррупционер и был тем самым «заданием»

Селиверстова?

– Именно.

– Но почему Максим выбрал именно этого? Их же много… пиши – не хочу.

– Видишь ли, Анна, Федуев не просто коррумпированный чиновник, скучный и стандартный, каких тысячи и тысячи. Он с изюминкой. С блажью. А блажь его, видишь ли, с литературным привкусом. Я думаю, потому он и заинтересовал Селиверстова – уж больно своеобразен! Максик ведь у нас вообще-то работал в отделе литературы.

– А что в этом Федуеве интересного?

– А вот бы тебе побывать в его имении.

– Имении?

– Да, в Федуевке… Ты Гончарова давно читала?

– Давно.

– Перечитай.

– Надо?

– Перечитай и поезжай в Федуевку – сама все увидишь. «Золотая осень крепостного права» – в натуре.

– Чего-чего?

– Того… Говорю же, в гости поезжай в Федуевку – сама все увидишь.

– Хорошо, – согласилась с этим странным предложением Светлова. – Но как я попаду к нему в гости? Постучусь в дверь, как промокший Свинопас Ганса Христиана Андерсена?

– Да, это вопрос… – задумчиво согласился, оглядывая ее, все знающий редактор отдела расследований – словно примеривал к Светловой амплуа Свинопаса.

– Может, тебе представиться журналисткой?

– Журналисткой?

– Нет, не годится.

– Да-да, не годится, – поторопилась согласиться с ним Светлова. – Никуда не годится: один журналист уже, кажется, пробовал к нему постучаться.

Кстати, почему Максим надеялся, что этот тип его примет? Как он собирался к нему попасть?

– Вообще-то, мы думали о том, что Макс, если бы поехал к нему, мог бы представиться там как корреспондент журнала «Мой дом».

– «Мой дом»?

– Ну, да… Они пишут об усадьбах «новых русских», о том, как у них устроены дома – дизайн, интерьеры и все такое… Мой дом, мой сад, мое гнездышко… и тому подобное. Обычно таких журналистов принимают охотно: богатым лестно похвастать своими достижениями.

– Нет, мне такая легенда не подойдет… вздохнула Аня. – Этот Федуев меня быстро выведет на чистую воду.

– Вот что… – предложил вдруг редактор. – Погоди-ка минут десять в коридоре. Я сделаю сейчас один звоночек.

– Погожу. – Светлова послушно направилась к выходу.

– Есть одна риэлторская фирма – торговля недвижимостью в сельской местности. Федуев через них покупал свои хоромы. А у меня там друзья, – объяснил ей вдогонку редактор отдела расследований, набирая телефонный номер.

Минут через пятнадцать он выглянул в коридор, приглашая Аню снова войти.

– Извини, это, увы, вынужденная конфиденциальность.

– Да-да, понимаю, – кивнула Светлова. – Имена, фамилии, явки…

– В общем, так! Мои друзья говорят: Алиса, соседка Федуева, – вот что тебе нужно. Она живет рядом с Федуевым и постоянно с ним общается.

– На какой почве?

– Вот именно что, «на почве». У них там земельный спор, земельный неразрешенный конфликт.

– Они спускают друг на друга собак?

– Да нет, пока до этого дело не дошло. В общем, мои друзья сказали:

Алиса – это то, что тебе нужно. А это такие люди – они знают, что говорят.

– А кто она, эта Алиса?

– Докладываю. Алиса, зеленоглазая, в высшей степени привлекательная блондинка, разбогатевшая еще на первой волне поставок компьютеров в Россию.

Тридцать с небольшим лет. Больше сказать о ней, кажется, нечего. Впрочем, я думаю, этой информации для общения вполне по нынешним временам достаточно. Как ты думаешь?

Светлова согласилась.

– Мои друзья предупредят ее о твоем приезде. Ты когда собираешься?

– Да можно прямо завтра, с утра, – вздохнула Светлова, чувствуя, что отступать ей уже некуда.

– Ну, вот и хорошо. Потом расскажешь, что и как. Мне это профессионально интересно. Вся эта… Федуевщина.

И редактор отдела расследований в хорошем темпе – время всех здесь в редакции поджимало – принялся объяснять Светловой дорогу.

– Только не перепутай! – снова вдогонку, когда Светлова была уже в дверях, крикнул редактор отдела. – Мои друзья риэлтеры говорят: там два поворота – одна дорога к Алисе, другая к Федуеву… Так тебе сначала к Алисе, направо… А то многие путают.

* * *

Поначалу все шло хорошо.

Светлова выехала с утра и надеялась к середине дня быть уже у этой самой зеленоглазой блондинки, разбогатевшей на компьютерах…

Так оно все поначалу и было. Уложившись почти в рекордное время, Светлова пересекла границу Московской области, но уже к самому концу пути дело застопорилось.

Это был перекресток, перепутье… Как в сказке – "направо пойдешь…

Налево пойдешь…"

В чистом поле – ни стрелки, ни указателя. Светлова остановилась, сверяясь со схемой, нарисованной для нее редактором отдела расследований.

Направо? Или налево? Которая дорога ведет к Федуеву? Которая – к Алисе? Если стоять лицом на восток, то направо, а если, наоборот, на запад, то значит налево. Так как стоять? «На восток» или «на запад»? Вечный российский выбор…

Вдруг спелые колоски зашевелились, и над колышущейся нивой возникла лохматая голова. Тоже как в сказке – «откуда ни возьмись»!

– Запутались? – поинтересовалась голова.

– Точно! – подтвердила Светлова.

– Тут все останавливаются! – порадовалась голова. – Вы грибочков не хотите?

– Каких еще грибочков?

– Сушеных. Белые, подберезовики. А хотите маринованных, в баночке?

Домашний засол!

Лохматый мужик раздвинул колоски, за которыми скрывался, и Светлова увидела на примятой ниве расстеленную клееночку, а на ней некие домашнего вида припасы, снедь. Связки сушеных грибов, банки.

– Ага, грибочков, – с сомнением покачала Анна головой, чтобы на тот свет отправиться поскорее… Ну вас, с вашим засолом! А откуда это тут у вас?

Вы вообще откуда тут возникли, скатерть-самобранка?

– Да нет, я не самобранка, – возразил мужик, – я тут торгую…

– Бизнес, значит?

– Верно. Здесь всегда все останавливаются – и стоят, гадают, куда повернуть.

– А ты им, значит, впариваешь свои… баночки?

– Угу! Хорошее место для торговли – никаких конкурентов! – Лохматый обвел взглядом бескрайние просторы.

– А если указатель поставят?

– Тогда бизнесу конец – все проскакивать будут!

– Может, он и стоял тут, этот указатель? Да ты его – того?

Голова застенчиво промолчала.

– Так куда мне поворачивать? – поинтересовалась, взглянув на часы, Светлова. – Мне Алиса Кочкарева нужна.

– К Алисе Викентьевне – направо, а к Феликсу Ивановичу налево, – вежливо пояснила голова.

Светлова уже отъехала и вдруг резко притормозила.

– Слушай-ка…

Аня остановилась и достала из машины фотографию.

– А ты тут, на своем перекрестке, случайно когда-нибудь не видел вот этого молодого человека?

– А давно он тут был? – уточнила голова.

– Давно, – вздохнула Аня. – С год, наверное.

– Вот как оно…

– Даже больше года…

– Да разве такое упомнишь?.. – Лохматый почесал в затылке.

– Жаль… – Светлова снова включила двигатель.

– Все-таки вроде я его видел…

– Подумай!

– Точно, кажется, он! А может, не он?

– Так как же, запомнил ты его или нет?

– А он у меня грибков не купил! Я таких запоминаю… А может, все же купил?..

– Ну так как – купил или не купил?

– Да, я, кажется, рассердился и не правильно ему подсказал.

– То есть?

– Да он хотел вроде бы к Феликсу Ивановичу попасть, а я ему показал поворот к Алисе Викентьевне… А может, и наоборот: он хотел к Алисе Викентьевне, а я…

– Вот как? Мало того, что памяти нет, так еще и вредный? Ну, да ладно, давай свои… поганки, – вздохнула Светлова. – Куплю! И говори, который поворот к Алисе Викентьевне? Только не ври! А то ведь я вернусь…

– Ну, если вернетесь… – загадочно напутствовал Светлову лохматый, пересчитывая деньги. – Тогда, конечно…

* * *

Знакомство с зеленоглазой, в высшей степени привлекательной блондинкой происходило под аккомпанемент непрерывного, невыносимого – до звона в ушах – тявканья ее крошечного той-терьера.

– Господи, какой маленький! – наконец не выдержала этой пытки Светлова.

– А как лает! Как же его зовут?

– Фудзияма, – объяснила Алиса.

– Как?

– Ну, вулкан такой в Японии!

– Ах, вот что…

Крошка, оскалившись, взорвался таким немыслимым лаем, что Светлова внутренне согласилась: имя вулкана вполне малютке подходит.

– Как же мне вас с Феликсом Ивановичем познакомить? – Алиса задумчиво оглядела Светлову. – Дело в том, что отношения-то у нас с Федуевым не очень…

Если я просто приведу подружку на чаек… не поверит!

– Не поверит?

– Нет.

– А как же быть?

– Вот что… Сделаем так… Будто вы покупательница, а он, будто как сосед мне так надоел, что я продаю вам свой дом! Это почти похоже на правду.

– Вы думаете? – засомневалась Аня. Но блондинка Алиса была видно не из тех, кто выслушивает возражения.

– И не будем откладывать, поехали сразу. Я знаю, что он сейчас дома.

Идет?

Светлова согласно кивнула и направилась к своей машине.

– Стоп! – остановила ее блондинка. – Так дело не пойдет!

– Почему?

– Нет! – Хозяйка виллы «Алиса» критически осмотрела машину Светловой.

– А Что такое?

– На этом к нему ехать нельзя. Не сойдете вы за покупателя моей недвижимости. Никак не тянете. Пересаживайтесь в мою. – Алиса кивнула на свою сияющую «Тойоту Лэнд Круизер»

И дорога запетляла среди золотистых полей, окаймленных вдали полосой темного леса.

– Раздолье! – Светлова залюбовалась.

– Так! – Алиса вдруг яростно ударила по тормозам, и машина чуть не стала на дыбы посреди полей.

Анина спутница вышла из машины и, наливаясь гневом, аки спелое яблоко, уставилась на полосатый явно пограничного какого-то вида столбик, торчавший посреди «чиста поля».

– Ну, вот видите, что творит! – Алиса обошла вокруг и пнула столбик носком босоножки от «Valentine».

– А что это значит?

– Наставил столбов, обормот! Оттяпал у меня сантиметров десять, как минимум…

– Не меньше? – скрывая улыбку, уточнила Аня.

– Никак не меньше! – на полном серьезе взорвалась ее спутница.

– Но, Алиса, – уже без усмешки, недоуменно взглянула на нее Светлова, – зачем такому человеку десять сантиметров? И зачем…

– И зачем они мне, хотите вы сказать?

– Да.

– Все от скуки, дорогая.

– То есть?

– А вы как думали? Все, абсолютно все здесь ради единственной попытки хоть как-то оживить однообразие будней.

– Неужели?

– А вы как думали? И всегда в деревне так было. Ссоры между соседями, поджоги, потравы озимых, дуэли – все от нее, от скуки.

– Любопытно.

– Ну-ка, Фудзияма, – приказала Алиса Виг кентьевна. – Быстро пописай на этот столбик. Это не правильный столбик. Это наша земля! И мы ее отберем.

Фудзияма быстро и профессионально исполнил приказ.

– Ну что, поехали дальше?

– Поехали, – кивнула Светлова, предчувствуя, что ей увидеть предстоит еще немало интересного.

К дому Федуева вела длинная тенистая аллея, обсаженная могучими липами.

– Столетние? – поинтересовалась Светлова.

– Угу. Полторы тысячи долларов за штуку. Особая технология пересадки.

Одна фирма этим занимается. Пересаживают прямо в таком, столетнем виде. Вот Федуеву в прошлом году и пересадили…

«Как говорят богатые люди, неважно, сколько это стоит, главное, чтобы нравилось!» – подумала Анна. Аллея была вполне в духе писателя Гончарова.

Впрочем, и сам дом Федуева не походил на современные навороченные коттеджи. Деревянный и выкрашенный трогательной голубенькой краской – по сторонам флигели, а фасад украшен тремя несколько облупившимися белыми колоннами.

Где-то тявкала собачка. Народу, правда, не было видно никакого. Однако стоило им подняться по ступенькам, как дорогу – ну, точно черт из коробочки! – заступил выскочивший неведомо откуда здоровенный белобрысый парень. Мрачный и, что любопытно, босой.

– Барин изволит почивать, – используя довольно старомодные выражения, объявил этот странный тип, загораживая дорогу.

– Ну так разбуди, – нимало не смущаясь таким приемом, посоветовала Алиса.

– Не велено.

– Не велено, не велено, – передразнила белобрысого Алиса. – Как столбы ставить на чужой земле – так велено! Небось твоих рук дело, Виктор, не иначе?!

* * *

И Алиса, не дожидаясь ответа, довольно нахально попыталась обойти парня.

– Не пущу! – Босоногий снова сноровисто заступил ей дорогу.

– Ну, что, драться со мной будешь? – поинтересовалась зеленоглазая блондинка.

– Буду, – без колебаний кивнул тот.

– Тихо, Виктор, тихо!..

А между тем на ступенях между колоннами барского дома показался мужчина в халате. Кудрявый и с бакенбардами.

– Я уже проснулся, так что не волнуйся, Виктор. Разреши милым девушкам подняться в дом.

– Алиса, какой визит! Вот уж сюрприз так сюрприз! – сладко запричитал кудрявый, гостеприимно протягивая руки навстречу зеленоглазой блондинке. – Проходите, девушки, проходите.

Он острым взором взглянул на Аню. Но ничего не спросил.

– Вот собираюсь продавать свою землю, – сама объяснила Алиса. – Покупательницу нашла. Хочет взглянуть на соседей. Знаете, как сейчас? Первым делом – чтобы респектабельные соседи, а не какие-то обормоты, – с явным удовольствием добавила она.

– Вот как?

– Можно, я вас покажу?

– Покажи, покажи, – добродушно согласился кудрявый Феликс Иванович. – За показ денег не берем. Пока еще.

Кудрявый хозяин дома любезно проводил дам в гостиную и откланялся:

– Извините, отлучусь. Приведу себя в божеский вид. А то мы тут совсем по-домашнему. – И он оставил их одних.

– Алиса, куда мы попали? – шепотом спросила Светлова, когда за кудрявым хозяином закрылась дверь. – Что это они так странно разговаривают? Какой еще «барин»?!

– Видишь ли, Федуев влюблен в девятнадцатый век, в роман Гончарова «Обыкновенная история», – усмехнулась Алиса. – И Федуевку свою он устроил в точности, как имение Грачи, гениально описанное Иваном Андреевичем Гончаровым.

– Как это?

– Видишь ли, он хочет, чтобы все у него было так же, как у героев романа помещиков Адуевых. Ведь он может себе это позволить, как полагаешь?

– Не знаю…

– Думаю, может. Я думаю, Феликс Иванович может позволить себе все или почти все. Потрудился ради этого! Ведь покупают же миллионеры целые острова в океане и устраивают на них свой особый, собственный мир?

– Но эти двое – точно не сумасшедшие?

– Ну, почему же непременно сумасшедшие? Просто, понимаешь, как только борьба за выживание перестает отнимать у человека все силы без остатка, ему сразу нужны какие-то игрушки. Иначе скучно жить. Говорю же тебе: в деревне скучно!

– А кто этот белобрысый?

– Его бывший шофер Виктор. Теперь что-то вроде управляющего… распорядителя и эконома.

– Ах, вот что…

– Виктор вообще-то, ты не гляди, что под крепостного, «домотканого и кондового» работает. У него и образование высшее. Кажется, институт инженеров транспорта. И не дурак, отнюдь.

– А чего он босой?

– Ну, говорю же, в деревне Федуевка все детали воссоздают реальность барского имения второй половины девятнадцатого века. Ботинки только у барина.

– Начинаю понимать…

– Я рада! – опять усмехнулась Алиса.

– А что же он делает, этот Виктор, в качестве управляющего и эконома?

– Все. Например, выполняет все, даже самые… страшные поручения.

– Это какие же? – насторожилась Светлова, сразу подумав об убийстве Селиверстова.

– Например, когда кошки окотятся, он сам котят топит.

– Так…

– Или вот такое…

В это время за окном раздалось какое-то истошное кудахтанье, шум, крики, шлепанье босых ног…

Алиса отодвинула занавеску, и они со Светловой выглянули в окно.

По двору бежала курица без головы – натурально! – хлопая крыльями, подпрыгивая и оставляя на лопухах кровавую дорожку, а за ней с туристическим топориком мчался босоногий Виктор.

– Ну, вот еще и это, поняла? – объясняла Алиса. – Парные цыплята для гостей – это конек Феликса Ивановича. Только вот кур резать его шофер так и не научился. Они у него, как видишь, долго мучаются.

– Да, – согласилась Светлова, – видно, в институте инженеров транспорта этому не обучают.

Кажется, Анна начала постигать замысел хозяина здешних мест – каждый строит свой мир. Вот и здесь имение «а-ля Грачи». Этакая Адуевка-Федуевка.

Наконец хозяин Феликс Иванович Федуев вернулся в гостиную. Мать честная! Светлова еле удержалась от вздоха изумления, ибо был он теперь в темном бархатном сюртуке и, как говорили в старину, «пахнущий одеколонами».

– Значит, хотите приобрести недвижимость в наших краях? – Федуев с заметным удовольствием оглядел Аню.

– Верно.

– Мысль неплохая… Больше того скажу, замечательная!

– Правда?

– Правда, милая. А и поселяйтесь рядышком. Я не возражаю. Алиса-то, скажу вам по секрету, уж больно девушка склочная. А с вами, – он опять с заметным удовольствием оглядел Светлову, – мы уживемся.

– Вот и уговорите Анечку, – заметила Алиса, подмигивая Светловой. У них был уговор, что она постарается оставить Светлову наедине с хозяином Федуевки.

– Вы ведь у нас соловей. Патриот этой местности. А я пока на кухню загляну к вашей кухарке. Все хочу ее расспросить – уж больно она хорошо огурцы солит!

И не дожидаясь разрешения, – Алиса, как уже сообразила Светлова, видно, вообще не привыкла дожидаться от кого бы то ни было разрешений! – зеленоглазая блондинка исчезла из комнаты.

– Батюшки! – изумилась Светлова, оглядывая стены. – Да у вас библиотека на французском?!

– А как же? – с огромным удовольствием подтвердил кудрявый хозяин. На лице у него было просто написано: "У нас, в девятнадцатом веке – и по-русски?

Это только лакей Петрушка…"

– Неужто читаете?

– Пока еще нет, – скромно потупился Федуев, сдувая невидимые пылинки с рукава своего бархатного сюртука. – Но готовлюсь, изучаю.

Он погладил бакенбарды.

– А кто это?

Светлова обратила внимание на портрет женщины в старинном чепце: скуластое лицо, простое и безыскусное… Таким же безыскусным бывает вид из деревенского окошка… Полоска неба, полоска поля, лужа, серый от дождей забор, куры…

– Эта Анна Павловна Адуева, – важно объяснил хозяин дома.

– Кто?

– Простая русская помещица, соль земли русской, женщина, вобравшая в себя всю мудрость жизни.

– Но ведь это не реальное лицо, а литературный персонаж. Так зовут мамашу Александра Адуева из романа Гончарова «Обыкновенная история». Верно?

– Угадали.

– Но ведь эта женщина вымысел, не так ли?!

– Иной вымысел больше похож на правду, чем сама жизнь. Я попросил одного художника, очень дорогого, надо заметить – у него картины и в Лондоне, и Нью-Йорке продаются, – и он увидел Анну Павловну такой!

– Но…

– Я поклоняюсь этой женщине, – продолжал Феликс Иванович. – Сама того не ведая, она знала формулу счастья. Вот послушайте, что говорит она сыну, который хотел покинуть деревню свою Грачи ради городской жизни.

Федуев открыл застекленную дверцу книжного шкафа, достал томик Гончарова и безошибочно открыл его на нужной странице:

– «Зачем ты едешь? Искать счастья? Да разве тебе здесь нехорошо? – начал читать с выражением кудрявый Феликс Иванович. – Погляди-ка, какой красотой Бог одел наши поля. Вон с тех одной ржи до пятисот четвертей соберем, а вон и пшеничка есть, и гречиха. Подумаешь, как велика премудрость Божия, дровец со своего участка мало-мало на тысячу рублей продадим».

Светлова изумленно слушала эту декламацию.

– «А дичи-то, дичи что! И ведь все это твое, сынок. Погляди-ка, озеро что! Великолепие истинно небесное. Рыба так и ходит! Одну осетрину покупаем. А то ерши, окуни, караси кишмя кишат и на себя, и на людей идет. Вон твои коровки и лошадки пасутся. Здесь ты один всему господин…»

– Или вот… – продолжал Федуев. – «А посмотрите-ка сюда! И тебе не жаль покинуть такой уголок?»

Явно, чтобы проиллюстрировать эти слова, Федуев, жестом фокусника, распахивающего свой волшебный сундук, распахнул створки балконных дверей и продолжал читать:

– «С балкона в комнату пахнуло свежестью. От дома на далекое пространство раскидывался сад из старых лип, густого шиповника, черемухи и кустов сирени, Между деревьями пестрели цветы, бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро, облитое к одной стороне золотыми лучами утреннего солнца и гладкое, как зеркало…»

Светлова только ахала: истинно так! Так оно все в точности и было у Федуева: «От дома на далекое пространство раскидывался сад… бежали в разные стороны дорожки, далее тихо плескалось в берега озеро». Вот, молодец… Ну, точно, как в романе Гончарова!

Идиллию портило только какое-то странное кряхтенье и оханье, раздававшееся откуда-то снизу.

Любопытная Светлова поспешила заглянуть с балкона вниз.

Там, в саду, снова был занят «неустанными трудами» все тот же белобрысый и босоногий Виктор.