Текст книги "Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Ирина Анненкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

И в тот же миг раздался истошный крик:

– Княжича заколдовали!!!

Вряд ли нормальные деревья могли видеть и слышать происходящее вокруг них, в подобные россказни одна только сестрица Полеля и верила, однако Драгомир каким-то непостижимым образом не потерял ни зрения, ни слуха. Вот снова заголосила заткнувшаяся было княжна Забава, вот растерянные ратники, выставив перед собой мечи, шагнули вперед, вот золотой виверн изумленно рыкнул, отшатнулся к поваленной березе и плюхнулся на свой увесистый хвост, не забыв, правда, сначала метко плюнуть рыже-черным дымным клубком под ноги отшатнувшимся воям – в шаге от них появился ещё один горящий круг, точь-в-точь как тот, что до сих пор коптил посередине поляны. А дядя Радош стремительно метнулся вперед, к нему, Драгомиру, и крепко обхватил его – его ветви – обеими руками.

– Драгош, не бойся, мой хороший, всё в порядке, – оборотень пытался говорить спокойно и убедительно, но всё-таки его голос довольно заметно подрагивал. На дракона, ошеломленно булькающего неподалеку, мужчина не смотрел. О том, что следующий дымно-огненный клубок может запросто полететь в них с Драгомиром, наверное, тоже старался не думать. – Всё будет хорошо. Ты просто превратился. Всего-навсего превратился! Это ничего; должно быть, ты очень сильно испугался и смог дотянуться до своей силы. Понимаешь, до магии! Она проснулась! Теперь тебе просто надо успокоиться и превратиться обратно. Ну же, давай!

Магия? Проснулась? Вот это да!! Ух, ты! Невероятно!!! Превратиться? А-а-а… как?! И ведь не спросишь – он хоть дерево видящее и слышащее, но, к сожалению, не говорящее.

– Драгош, заклинание истинного облика! Ты же знаешь: "тер ревоко арис…" Драгош, пожалуйста, сосредоточься, вспомни, что говорил папа, и наполни слова силой! – А это уже Полька. Вся дрожит от слабости, встать пока сама не может, вон, один из ратников ее поднимает, словно маленькую. Но советы уже дает.

У Драгомира от злости аж даже все листья задрожали! И каким, спрашивается, местом он должен произносить это самое "вероко харис"?! Которое, "вероко" это, он, кстати, впервые в жизни слышит! Не вошло оно в список дозволенных к изучению заклинаний, не рвутся обычно молодые чародеи, едва обретя силу, столь решительно менять свой облик.

– Только осторожно, постарайся не повредить ауру, не начни тянуть силу прямо из нее. Ох, ты ж не знаешь, как отличить! Ну, в общем, если дело тяжело пойдет, то не настаивай, что ли… Десятник Димит, да погоди ты мечом размахивать, моего брата никто не заколдовывал, это он сам, нечаянно. Забава, ты заткнешься ль, наконец?!

Хм-м, а как это вообще – брать силу? Откуда? Он, Драгош, вроде ничего нигде и не брал. Само прилипло. Ну, и как теперь быть? А кто его знает. Никто не рассказывал. Мальчик мысленно ругнулся. Ну, конечно же, ведь предполагалось, что в тот момент, когда откроется его, Драгомира, магический дар, рядом будут родители или, на худой конец, ещё кто-нибудь из чародеев, и вот тогда-то ему и расскажут, как обращаться с полученной силой, где брать, да куда класть. Так зачем тебе, маленький, знать что-либо заранее? А что на деле вышло?! На деле прав был он, Драгомир! Нечего было всё от него скрывать.

Несмотря на плачевность своего положения, мальчик даже ощутил злорадное удовлетворение от сознания собственной правоты.

Однако чувствовать себя правым – это, разумеется, хорошо, но дальше-то что делать?

Маленький Драгомир быстро окинул взглядом поляну. Ага, сердитую Польку, рвущуюся немедленно спасать брата, запихнули к девчонкам (и правильно!), под прикрытие ратников, готовых в любой момент сорваться с места и ринуться на супостата. Красава, определенно нацелившаяся туда же, ругается с дюжей нянькой, пытаясь вырваться из ее мощных объятий. Умная нянька, отлично зная свободолюбивый нрав своей воспитанницы, а также ее юркость и проворство, на провокации не ведется и рук ни на миг не разжимает. Супостат в лице, то есть, морде, свирепого кровожадного ящера – ох, прощенья просим, благородного и величественного Перворожденного – как уселся на самом краю поляны, так и сидит там себе смирно, попыток сожрать кого-нибудь не предпринимает, только порыкивает предупреждающе в сторону людей да нервно, словно кот у мышиной норки, подергивает кончиком шипастого хвоста. Рыжий оборотень по-прежнему мужественно не отходит от одеревеневшего Драгоша и уговаривает того не бояться и попробовать вернуть себе привычный облик.

Интересно, что же это всё-таки за лиловая дымка? Да она тут уже повсюду, стоит только чуть сощуриться да постараться смотреть как бы сквозь нее! Струится по цветам и траве, оплетает деревья и кустарники, сгущается дрожащим маревом вокруг людей, полупрозрачным туманом оседает на золотистой шкуре нахохлившегося виверна. А рядом с ним, Драгошем, легкое переливчатое облако словно вскипает, завивается крохотными водоворотами, словно он жарким днем на речке купается и заплыл туда, где со дна бьют десятки студеных ключей. Льнёт к нему, будто ластится, манит, завораживает, пленяет…

Поддавшись этому неслышному зову, мальчик потянулся к пляшущим вихрям – и вдруг почувствовал, что те уже не просто льнут к его телу, а сливаются с ним! Нет, даже не так: прохладное марево начало вливаться в него, сперва тоненькими ручейками, а затем широким потоком. Что-то непостижимое, чуждое, пугающее и в то же самое время невероятно желанное и прекрасное затрепетало, заворочалось в его груди, словно пробуждаясь от глубокого сна.

Ох. А что, если он сейчас захлебнется в неведомых лиловых струях?! Неуверенно, очень осторожно Драгомир попробовал отодвинуть от себя таинственную дымку – и та не стала настаивать, мягко отстранилась сама, заколыхавшись вокруг мальчика легким, едва различимым коконом.

Отчего-то Драгош почувствовал себя немного лучше. Нет, огнедышащий ящер никуда не делся – вон, сидит себе, щурит на людей свои раскосые рыжие глаза! Да и он сам по-прежнему столбачит посреди поляны, шелестя листочками да пуская корни. Однако… а как ему все-таки удалось превратиться в дерево-то? Никаких заклинаний он совершенно точно не произносил, по причине их полного незнания. Если честно, то он просто-напросто испугался едва ль не до поросячьего визга и изо всех сил пожелал стать каким-нибудь непривлекательным для дракона предметом, деревом, к примеру. И все, никаких харисов-шмарисов!

Сильно-пресильно захотел? Как, вот так? Или ещё сильнее?

Потеряв равновесие, мальчик испуганно вскрикнул и упал на колени, больно стукнувшись ими о землю и оцарапав заново обретенные ладони. Сверху на него завалился не ожидавший такой прыти оборотень, у которого буквально древесина ушла из-под рук. Из-за спин ратников раздался тоненький визг, а мечник Дуля поведал окружающим, что чрезвычайно удивлен происходящим, использовав для этого всего одно короткое, но крайне емкое выражение, от которого покраснел, кажется, даже дракон.

Впрочем, дракон, похоже, и сам по себе впечатлился метаморфозами княжича. Подпрыгнув на месте, виверн яростно зашипел, выпустил клубок черного дыма – хорошо хоть, огня пожалел! – а затем, ощерившись, коротко скакнул вперед.

Вот тут уж и Драгомир завопил! А кто бы, спрашивается, сумел смолчать при виде надвигающегося на него чудовища?!

Ну, да, да. Вопили все: три княжны, их няньки (причем одна сомлела от страха!), устремившиеся к врагу ратники и даже желтоглазый оборотень – но тот всё-таки больше ругался да хрипло каркал в сторону дракона какое-то непонятное слово, словно пытался ему что-то сказать. Да только тот его всё никак не понимал!

Не кричала только сестрица Полеля. Воспользовавшись общей сумятицей, девочка ловко вывернулась из рук сбившихся в кучу голосящих женщин, прошмыгнула между не ожидавшими такой подлянки воями и метнулась навстречу подобравшемуся для нападения ящеру. Проскочив мимо всё ещё лежащего на земле брата, юная чародейка повелительно махнула ратникам, заставив тех замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться, и выкрикнула срывающимся голосом:

– Т" хар драге мирт гшисс хараан! Т" хар драге!

– О, Боги Пресветлые! – ошеломленно выдохнул над ухом у Драгомира Радош. – Она что, говорит на драсе?! Но это же невозможно!!

Оказалось, возможно. Раскосые глаза дракона от удивления стали совершенно круглыми и ясными-ясными, словно в них отразилось полуденное солнце. Замерев на месте, ящер вытянул длинную шею и, недоверчиво помаргивая, забормотал что-то на том же рокочущем и хрюкающем наречии. Однако Полеля лишь беспомощно покачала головой и пробормотала:

– Т" хар драге… драге хараан… хараан…

Было заметно, что слова даются ей нелегко – странные звуки, казалось, рождались у нее не в горле, а в глубине груди, заставляя содрогаться всё ее худенькое тело.

Затем девочка жалобно всхлипнула, как-то уж совсем обреченно махнула рукой и прошептала, должно быть, снова на неведомом драсе:

– Кернуннос. Кернуннос и Данара… хараан.

И снова обессилено опустилась на примятую траву.

– Вот ведь… красномордая, уморила-таки княжну! – укоризненно поведал миру мечник Дуля. – Ну, теперь держись!

И решительно шагнул вперед.

Дракон растерянно прошипел что-то невразумительное, потянулся было к пытающейся приподняться на локте девочке – и отшатнулся, видимо, сообразив, что сейчас рядом с нею станет очень людно. Из его ноздрей вылетело две жалкие струйки дыма без единой искорки.

– Ага-а-а, а огня-то у него больше и нетути! – удовлетворенно сообщил наблюдательный Дуля, перебрасывая меч в правую руку и вытаскивая из ножен широкий охотничий нож. – Навались-ка, братва!

– Не смейте! Не троньте его! Он ведь разумный!

На этот раз возмущенный Полькин крик остался без внимания. А Драгош вдруг подумал, что не сможет спокойно жить дальше, если это волшебное солнечно-золотое чудо сейчас убьют – а десяток хорошо вооруженных и обученных ратников, скорее всего, справится с довольно мелким драконом, раз у того уже и на огненный плевок сил нет. Или если он позволит этому прекрасному созданию самому стать убийцей. Или если упадет хоть один волосок с головы сестры, или наконец-то притихших девчонок, или Радоша – да с любой головы на этой поляне! И именно он, будущий великий чародей Драгомир, у которого только что открылся магический дар, должен встать между людьми и чудесным существом, как это сделала Полеля, только что заслонившая его самого от разозленного виверна, а теперь пытающаяся защитить этого же ослабевшего, испуганного дракона от разгневанных ратников. Пришел его черед – осознать ответственность обретаемой силы… выбрать дорогу, наверное.

Но как? Как остановить десяток витязей, исполненных решимости покарать не пойми откуда свалившуюся им на головы жуткую тварь? Как понять, что вообще нужно крылатому ящеру от людей? Ведь чтобы говорить с драконом – на этом, как его, драсе, что ли, – надо самому быть драконом! Хм-м, а почему бы, собственно, и нет? Деревом-то он, чародей Драгомир, уже побывал! Как там было? Захотеть? Сильно-сильно? Ну же!

Лиловая дымка буквально вскипела вокруг мальчика. Ха, может, это она его и превратила в то дурацкое дерево?! Ну, тогда…

– О-ба-ра-тинь! – старательно, по слогам, выговорил впечатлительный Дуля, закатил глаза под самый шелом и плавно завалился набок. Десятник Димит неуверенно махнул мечом, приказывая ратникам замереть на месте.

– Многоликий чародей! – восхищенно ахнул Радош. – О, Боги Пресветлые, ещё одна ожившая легенда!

– А ну, отпусти меня немедленно! Драгош, ты где? – Красава метко лягнула няньку, тщетно выкручиваясь из ее рук.

– А-а-а-а! – выдала новую руладу княжна Забава.

– Ы-ы-ы-ы! – на это раз охотно поддержала ее старшая сестра.

– Хррр-грррр! – просипел ящер, в растерянности зажевавший собственный хвост.

И только Полеля восхищенно смотрела на стоящего рядом с нею и расправляющего крылья ВТОРОГО золотого виверна.

Дракон номер два удовлетворенно оглядел своё поджарое переливающееся тело, несколько раз шкрябнул когтистой лапой землю, словно пробуя ее на прочность, потянулся к дракону номер один и что-то вопросительно пророкотал. Ошеломленный виверн сперва слегка отпрянул и нервно зашипел, а затем вдруг заворчал-захрюкал, удивленно таращась на новоявленного собеседника и переминаясь с лапы на лапу. Ящер-Драгош внимательно его послушал, время от времени кивая и порыкивая, а потом, обернувшись к сестре, мотнул узкой головой и не очень внятно, с трудом выговаривая слова, прошепелявил:

– Поль, скашшши ты ррратникам отойти подальшшше, а Милаффе с Сссабаффой сссаткнутьсся. Они так верещщщат, что дашшше мне страшшшно!

Приоткрывший было один глаз мечник Дуля немедленно захлопнул его обратно и, не приходя в сознание, начал довольно-таки проворно отползать назад. За спинами ратников послушно хлопнулись в обморок обе княжны – хором, прям как и орали.

Дракон пробурчал что-то ещё – на этот раз вовсе нечленораздельно, затем раздраженно фыркнул и напрягся, словно пытаясь снести ОЧЕНЬ большое яйцо. Очертания ящера как-то вдруг смазались и стали нечеткими. А через миг на его месте уже стоял невысокий крепкий мальчик, недовольно щуривший сине-серые глаза.

– Уффф, ну я не знаю, как драконы могут по-людски говорить! У меня теперь весь рот болит! – маленький Драгомир сердито помял покрасневшие щеки. – Поль, давай лучше ты по-драконьи.

– Драгош, никто не может говорить на драсе, кроме самих драконов, – вздохнула девочка, неловко опираясь на руку поднявшего ее рыжего оборотня. – Это – часть их особой, врожденной драконьей магии.

– Но ты ж говорила! – сердито сказал мальчик. Снова тайны! И теперь Полька скажет, что ничего такого и не было!

– Да ладно, – неуверенно улыбнулась сестра, – всего несколько слов и знаю. Да больше человеку, даже чародею, и не сказать, у нас горло не так устроено. Чтобы произнести даже эти несколько слов, нам, людям, помимо магической силы всё своё нутро наизнанку выворачивать приходится! Меня мама научила. Это такое ритуальное обращение, на тот случай, если встретишь дракона, который не желает или не умеет говорить на иных языках. Что-то вроде того, что находишься под покровительством их высших сил.

– А что же ты сразу-то слова эти не сказала? – возмутился маленький Драгомир. – Раз уж знала? Что тянула?! Ждала, пока все друг на друга не накинутся?

Тут, понимаешь, дело едва ль до смертоубийства не дошло, девчонки охрипли и оглохли от собственного ора, дядя Радош чуть не поседел в одночасье, он, будущий великий чародей, от страха листвой покрылся с головы до пят, а оказывается, все страдали напрасно!!

– Драгош! – рыжий оборотень укоризненно посмотрел на мальчика, обнимая Полелины вздрогнувшие плечи, но девочка покачала головой и немного отстранилась.

– Испугалась я, Драгош, – покаянно прошептала она, – так испугалась! От страха ничего не соображала – что говорить, что делать? Все слова позабыла, все заклинания. Ну, почти все. Силу, какая и была, понапрасну потратила. Никудышняя из меня чародейка…

– Самая лучшая, – совершенно серьёзно утешил расстроенную девочку младший брат, которому отчего-то даже не пришло в голову позлорадствовать (что он охотно сделал бы ещё нынче утром!) Драгомира здорово впечатлило то, что его храбрая сестра не постеснялась вслух признаться в своих страхах и слабости. Сам-то он ни за что бы на такое не отважился!

За спиной мальчика раздалось негромкое сопение. Его плечи и голова окутались сизой дымкой.

– Ох, ты! – Драгомир резво обернулся – и подпрыгнул от неожиданности, оказавшись нос к носу с вплотную подобравшимся к нему золотоглазым виверном. Зверюга склонила набок свою вытянутую голову и ещё раз осторожно пыхнула на мальчика белесым дымом. – Это что же, мне опять в дракона превращаться, чтобы с тобой говорить? Ладно, погоди! – мальчик оглянулся и обвел взглядом настороженных ратников, озадаченно хмурящуюся сестру и напряженного кицунэ. – Это Денерис, виверн, ну, дракон такой. Этот дракон не причинит никому вреда – он нас, я думаю, боится ещё больше, чем мы его. Он оказался здесь случайно – попытался использовать какую-то их драконью магию, но не сумел, или ошибся, вот его сюда и выбросило. Вроде так. А теперь ему нужна помощь. У Денерис повреждено крыло, и этот виверн очень-очень голоден (мечник Дуля, по-прежнему не открывая глаз, ещё быстрее пополз прочь, к сгрудившимся вокруг княжон нянькам). Это ещё совсем маленький дракон – даже не умеет говорить ни на чем, кроме своего драса. И с магией у него пока не очень. Да, и вот ещё: вообще-то, Денерис не виверн, а виверна. Это – девчонка…

***

– Драгош, может ты уже, наконец-то, превратишься обратно в моего брата?! Я рядом с тобой глупо себя чувствую!

– Не-а, – рослый бородатый дядька, по виду – самый настоящий охранник купеческого обоза, сплюнул шелуху от семечек, которые он увлеченно грыз, дернул за повод невысокую серую лошадку, заставляя ту взять правее, и совершенно по-мальчишески шмыгнул носом, – я так прак-ти-ку-юсь! Поль, хочешь подсолнушков?

– Не хочу! – темноволосая девочка недовольно покосилась на спутника и вдруг захихикала.

– Что? Поль, ну что ты? – заканючил бородатый детина.

– Ты с кого этот образ-то брал? – давясь от смеха, поинтересовалась девчушка.

– А бес его знает! – пожал плечами "охранник". – Вчера на ярмарке видел. А что такое?

– Да у тебя глаза разного цвета, борода клоками, а на шее бородавка. Нет, целых две! Этот дядька что, и впрямь такой смешной был?

– Наверное, да, – озадачился мужик, – а, впрочем, точно не знаю. Поль, я пока вообще не пойму, как у меня получаются все эти превращения. То выходит похоже на кого-то или что-то, вот прям как две капли воды, а порой – только в этих… в общих чертах, во! Вчера вот пытался я обернуться в дедушкиного вороного коня Шелеста, а получился, как сказал папа, пегий недокормок. Кстати, папа пока тоже не знает, отчего так.

– Ну, уж если даже папа… – протянула девочка. – А…

– Ладно, погоди, сейчас ещё попробую, – бородач напрягся, надул щеки, слегка порозовел от натуги – и на спине серого конька закачалась сухонькая востроглазая старушка в широком темном сарафане, белой вышитой наивным крестиком рубахе и туго повязанном платке.

– Ой! – девочка всплеснула руками и закисла от смеха. – Нянька Ненила!

– Драгош, предупреждать же надо, я чуть с лошади не свалился!

Дети дружно обернулись и жадно уставились на едущих вслед за ними мужчин. Один, чуть постарше, румяный, смешливый, давился беззвучным хохотом; второй, совсем молодой, темноволосый, взъерошенный, испуганно таращился на невесть откуда взявшуюся бабульку. Та немного полюбовалась на произведенное впечатление, затем лихо вытерла пальцем крючковатый нос и размашисто погрозила парню.

– Вот ужо я тебя! Будешь знать, как Алейку-белошвейку в лес за цветами водить! – голос у старушки оказался высоким, дребезжащим – ну совсем ничего общего с хрипловатым баском давешнего "охранника".

– Точно, Петар, – совсем развеселился старший мужчина, – вот узнает нянька Ненила, что ты с Алейкой уже давно… хм-м… веночки плетешь – вмиг оженит!

– И впрямь оженит, дядька Смеян! – радостно захихикала Полеля. – Она ещё третьего дня грозилась, что его учителю деду Перенегу нажалуется! А Алейку в светелке заперла. Эх, на свадебке погуляем!..

Юный Петар исподтишка показал девочке кулак. Подумал – и показал второй грозящей ему пальцем старушонке. Та, не растерявшись, бойко высунула язык, затем подмигнула – и вместо нее парню уже грозил худым пальцем сморщенный длиннобородый старичок крайне волшебного вида в широкой синей мантии и высокой шапке.

– Оженим! – каркнул старичок. – Как есть оженим!!

– Вот если бы ты, Драгош, обернувшись моим учителем, ещё и колдовать смог, как он… – с мстительным удовольствием протянул обиженный Петар, которого уже который день доставали и развеселой Алейкой, и бабкой Ненилой, державшей в строгости весь великокняжеский двор, и грядущей свадьбой (чур, меня! чур!).

Долгобородый старичок ничуть не смутился и скорчил препротивную рожу. Юный Петар вспыхнул, а Смеян и Полеля едва не заплакали от смеха.

– Это у меня пока времени нет, – сообщил дедок, хитро поглядывая на своих спутников. – Занят я сильно, вот что. Но скоро…

Ну да, ну да, несмотря на проявившиеся наконец-то долгожданные способности, всё, что маленький Драгомир мог, так это ловко перекидываться хоть в куст, хоть в камень, хоть в звонаря с храмовой колокольни. Однако ни единого заклинания даже из тех, что он вызубрил заранее, в преддверии, так сказать, грядущих чародейских талантов, у мальчика толком не выходило. Вернее так: что-то, в общем-то, получалось, но уж совершенно вкривь и вкось.

Чего уж говорить о том, чтобы разучить что-нибудь новенькое? Но, по правде говоря, не очень-то он и старался. Это прежде Драгошу казалось, что едва откроется его дар, как он немедленно засядет за вожделенные книги, запомнит каждый жест, каждый наговор, чтобы стать самым сильным, самым умелым, самым-самым…

Но… некогда!

Было б, конечно, здорово, принимая чужой облик, разом получать все знания и умения того, в кого обращаешься! Особенно магию…

Однако настолько широко Драгошу удача не улыбнулась.

Два дня он провел рядом со златокрылой Денерис, причем по большей части – в облике виверна. К восторгу мальчика, никто даже и не пытался отправить его обратно во дворец. Не отходившую от брата Польку ещё как уговаривали – впрочем, безуспешно – хотя бы на ночь возвращаться в Преславицу, а его самого – ни единого разочка! Ха! Ещё бы: ведь без него, без жутко способного чародея Драгомира, никто не мог понять ни слова из того, что говорила маленькая дракоша. Все маги Преславицы собрались вокруг найденыша (даже мама упросила папу привезти ее к виверне!), а без него, без Драгоша, только руками махать были горазды! А он – пожалуйста! Надо – говорит, надо – слушает. Облик менял раз сто, наверное! Или двести. И не устал ни чуточки! Ну, или совсем самую малость…

Жаль, только, кроме драса и умения плеваться огнем, никаких других драконьих талантов мальчику не досталось.

Денерис подумала-подумала, да и сказала, что, обращаясь в виверна, ее новый приятель умеет делать ровно то, что каждому дракону дано от самого рождения, например, летать, выдыхать дым и пламя или говорить на драсе. Всему остальному – и особенно совершенно невообразимым заклинаниям сложнейшей драконьей магии – в лучшем случае, надо долго-долго учиться, точь-в-точь, как и собственно крылатым ящерам, причем учеба была делом ой каким непростым, а для Драгоша, может, и вовсе невозможным. Все-таки, быть настоящим драконом и принимать его облик – не совсем одно и то же.

Сама Денерис, которая лишь начала овладевать всеми этими премудростями, однажды насмотрелась на то, как лихо пронзают пространство взрослые Перворожденные, да и попробовала было тайком прогуляться в один мир, о котором побывавшие там молодые ящеры рассказывали много чудесного. Маленькая драконица решила, что подслушанного и с грехом пополам заученного заклинания для небольшого путешествия вполне достаточно, а в результате вместо загадочных и манящих просторов ее невесть как зашвырнуло в незнакомый недружелюбный лес, по которому то и дело шастали страшные-престрашные люди!! И сидела она там целую седмицу, голодная и напуганная, баюкая ушибленное крыло, пока однажды, тщетно пытаясь поймать какую-то увертливую пичугу, не потеряла от усталости и страха всю хваленую драконью осмотрительность и сама не выскочила навстречу целой толпе народа.

Очень шумной толпе, в которой, к счастью, оказались девочка-ведунья, вставшая на защиту несчастной потеряшки, и мальчик, умевший становиться драконом.

Вечером третьего дня на широкой просеке друг за другом приземлились два крылатых ящера: сапфировая красавица Данара, ради встречи с которой мама снова приехала в лес, и грациозная, всего раза в три крупнее дочери, золотая виверна Таолара. Приземлились – и ошеломленно закрутили головами, увидав вместо обещанного детеныша сразу двух. Обрадованная Денерис с радостным визгом рванула к мамаше, а умный Драгомир, не меняя облика, юркнул за спину своей новой подружки. Кто их, ящериц, знает, может, они лишних неучтенных драконят не жалуют?

Охранявшие покой найденыша ратники (да и некоторые чародеи), разумеется, никаких таких драконов вовсе не испугались – а что их бояться-то, чудищ огнедышащих?! Однако постарались прикинуться елочками – ничего личного, чисто на всякий случай…

– Вы пораз-з-зили нас, маленькие чародеи, с-сын и дощщь Весс-с-славы и Сс-светодара, – сказала на прощанье переливающаяся всеми оттенками синего Данара. Маленький Драгомир во все глаза таращился на великолепную драконицу. Представить это величественное создание да в роли домашней зверушки?! Ой, стыдно-то как! А сверкающая красавица между тем продолжила:

– Дети с с-сердцами драконов, наш-шша Долина вс-сегда открыта для вассс. Мы будем ш-шдать. Приеш-ш-шайте. Особенно ты, юный многоликий маг. Такие, как ты, не появлялись в этом мире вот уже нес-сколько с-сстолетий. Возмош-шшно, драконы с-сумеют помочь тебе понять до конца твою с-собственную с-силу.

Драгош и Полеля понимающе переглянулись: уж путешествие в заповедную Долину Драконов они нипочем не упустят!

Драконы улетели, а дети (ну, и взрослые чародеи, конечно, куда ж от них денешься?) принялись изучать и испытывать новообретенные способности мальчика. Очень скоро они узнали, что теперь Драгош мог превратиться в кого угодно и во что угодно – если хоть когда-нибудь видел это "кого" или "что" своими глазами. Причем его превращения не имели ничего общего ни с заурядными мороками, которые умел накладывать любой мало-мальски грамотный чародей, ни с заковыристым заклинанием личины, доступным лишь самым могучим магам, да и то не всем. Мальчик не просто принимал чужой облик, он вообще становился иным – даже аура менялась, вот как!

Однако, как и в случае с виверном, ни чужой магии, ни каких-то особых знаний либо навыков таким вот нехитрым образом обрести было нельзя (хорошо хоть свои собственные никуда не девались!) Обратился Драгош, скажем, в десятника Димита – ну просто вылитый десятник получился, не отличить, но вот ловко сражаться на мечах либо без промаха стрелять из тяжелого боевого лука ничуть не научился. Обернувшись – а чего там долго придумывать! – в собственного папу-чародея, мальчик, пытаясь зажечь простенький магический огонек, лихо спалил сосновую табуретку. А превратившись в приезжавшего к ним зимой в Березань чиаттского посланника, ни секретов его посланнического дела не узнал, ни, к великому своему разочарованию, по-чиаттски бегло не заговорил… снова придется самому учить!

Учить, учить, учить… а учить теперь придется сто-о-олько! Дядя Радош вовсе не преувеличивал, в этом Драгомир успел убедиться довольно быстро.

– Вот, посмотри, – улыбающаяся сестрица Полеля радостно раскладывала перед ним темные от времени пухлые книги, все как одна довольно-таки растрепанные. – "300 лучших бытовых заклинаний", "Введение в общую магию", "Теория составления заклинаний", "Целебные зелья", "Краткий курс алхимии", "Расширенный курс алхимии", "Особенности нежити Синедолии", "Погодная магия: теория и практика", уффф… ты погоди, я ещё принесу. Правда, здорово, что хоть эти книги у меня здесь, в Преславице, нашлись? Ты не волнуйся, дома, в Березани, их гораздо больше!

– И ты что, их все прочла??!!! – Маленький Драгомир потрясенно уставился на сестру.

– Не прочла, Драгош. Изучила, – мягко поправила его девочка. – И ты изучишь. Не бойся, я помогу.

Ну, не больно-то Драгомир и боялся! Это ж не диктанты в храмовой школе писать, да не циферки складывать. Это ж вожделенному чародейскому делу учиться!!

Правда, мальчика немного обескураживало то обстоятельство, что никто из взрослых чародеев почему-то до сих пор не ринулся обучать юного мага всем колдовским премудростям.

Отчего-то Драгош был уверен, что, едва его дар откроется, как к нему тут же выстроится немаленькая такая очередь из ведунов и ведуний, горящих желанием поделиться с ним своими сокровенными знаниями и умениями. А на деле что? Маме заниматься со старшим сыном некогда – она всё ещё только собирается родить эту свою новую девчонку и, похоже, что бы она там ни говорила, все её мысли только об этом. У папы, ясное дело, нынче тоже один свет в окошке: правильно, мама. Прочие же чародеи – и дядя Смеян, и дед Перенег, и тетя Квета, и Петар – все как один, хоть и ходят за ним, за Драгомиром, хвостом, но ничего интересного ему не рассказывают, а лишь сами пытаются понять, как это у него так ловко выходит превращаться "хоть в птицу, хоть в молодицу". Словом, быть в центре внимания оказалось далеко не так заманчиво, как казалось прежде.

Вот и сегодня сразу два чародея потащились за ними с Полькой, едва только услыхали, что брат и сестра собрались в заповедную дубовую рощу близ Преславицы проверять очередную завиральную идею юной ведуньи. Все эти дни девочка не отходила от брата, искренне стараясь помочь ему освоиться с новыми возможностями, чему Драгош, честно говоря, был рад-радёшенек и каждое ее слово теперь ловил на лету.

Правда, цель их сегодняшнего похода вызывала у него большие сомнения. Сестрица Полеля имела самые серьезные намерения побеседовать с деревьями – разумеется, с его, Драгоша, помощью.

– Поль, а ты на самом деле думаешь, что дубы в той роще какие-то особенные? – коварно подначил мальчик сестру. – А вот папа сказал, что говорящих деревьев не бывает!

– Драгош, ну конечно! – девочка укоризненно поглядела на брата. – Ты же сам видел те деревья. Витязи-богатыри! А в самой середке рощи растет такой старый великан, самый настоящий былинный воевода, праотец всех дубов!

– Но люди же не могут говорить с деревьями. Даже эльфы этого не могут, разве не так?

– Люди и эльфы – нет, – хитро сощурилась Полеля. – А деревья друг с другом? Вот это мы и проверим. Ты ведь уже превращался в дерево.

– Что-то мне тогда никто ничего даже не шепнул, – захихикал маленький Драгомир. – Да и в куст смородины я потом превращался, и в вишню, но ничего кроме ругани дедушкиного садовника не услышал! Жаль вот только, ответить я ему не мог… – мальчик очень быстро установил опытным путем, что куст, лавка или камень говорить не умеют даже тогда, когда на самом деле являются одним очень талантливым молодым чародеем. Впрочем, шкодливая натура новоявленного мага всё равно распевала от счастья на все лады, поскольку что звери, что птицы, что даже лягушки-попрыгушки из него получались все как на подбор говорящие. Драгош сладко жмурился, на пару с Красавой втихаря предвкушая грядущие шалости и каверзы.

– Драгош. Не вредничай. Белому магу это не пристало, – девочка строго сдвинула брови. – Великий дуб – это тебе не куст в огороде. Уж если у нас что и получится, то только там. И вообще, чародей должен быть любознательным!