Текст книги "В погоне за судьбой (СИ)"

Автор книги: Ирина Ангара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Что я имею? Пару тысяч в кармане, вещи на себе, пакет в руках и, самое ценное, способности. Довольно странные и непонятные, но если ими уметь пользоваться… Мысленно довольно улыбаясь, я думала о том, чем со мной щедро поделилась если не природа, то мама с папой, родные. Приемная то кроме некой неуверенности в себе, ничем особым не одарила. А вот королевская семейка, те да, те очень расщедрились!

Скривившись, вспомнила нашу первую встречу, а потом и последнюю. Заинтересованность, заботу, радость от встречи, участие в делах, в жизни…Во вранье. Скучают ли? Не знаю, и не хочу знать. Странно, но за последние недели, я о них почти не думала, только о несостоявшемся женишке. О нем, да. А вот о родителях, нет. За столько лет самостоятельной жизни у меня сложилось свое, сугубо личное мнение, какими должны быть настоящие родители, и королевская чета под это определение не попадала. Вообще. Поэтому видимо я о них и не думала, так же, вообще…

Поглядывая по сторонам, дошла до небольшой речушки, и долго наблюдала, как бегут скованные с двух сторон бетоном волны. Как они наталкиваются на камни, когда-то сброшенные сюда строителями, как закручиваются водоворотом и уносятся дальше. Грязная вода маслено поблескивала под косыми лучами проглядывающего сквозь низкие облака солнца, завораживала своей мутью и неопределенностью. Если слухи, выловленные из головушки Алекса верны, то на дне речки нашли свое последнее пристанище многие несознательные элементы.

Непроизвольно поежившись, повернулась к домам . Странно, но построенные примерно все в одно время, эти, у реки, выглядели намного хуже своих собратьев у рощицы. Просевшие крыши, открытые настежь двери подъездов, частично заколоченные окна у одних и пустые глазницы без стекол у других.

Поджав губы, завернула в первый попавшийся подъезд, и чуть не вылетела оттуда пулей, закрывая нос рукой и стараясь больше не дышать едким, удушающим воздухом. Теперь понятно, почему двери нараспашку. В маленьких закутках и на лестнице стоял ужасный запах канализации. Причем исходил он не от проржавевших труб, тянущихся вдоль стены, а из углов дома, и был явно человеческого происхождения.

Продышавшись, поморщилась. Вот зачем, зачем делать свои необходимые дела в здании, когда рядом есть такие чудесные кусты? Неужели, обитающие тут личности стесняются посторонних? Да не поверю! Побродив по соседним подъездам, поверила. Стесняются. Не думаю, что так загадить подъезд и лестничные пролеты может всего лишь один человек. Плюнув на свою щепетильность, решила остановиться на последнем подъезде. Рванув на второй этаж, прикрыла нос и старательно смотрела по сторонам. Грязь, грязь и еще раз грязь. Длинный коридор, двери, державшиеся на последнем издохе, и давящая тишина. Здесь, дальше от входа запаха почти не было. Видимо этим несознательным стесняющимся было элементарно лень подниматься выше первого этажа.

Заглядывая в каждую дверь, наткнулась на одну запертую, отметив про себя возможность соседства, двинулась дальше, осматривая комнату за комнатой, пока не нашла стоящее – рабочий кран, из которого при прокручивании ручек текла тонкая струйка холодной прозрачной воды. Обрадовавшись находке, огляделась. Небольшая, заваленная сломанной мебелью комната. Заколоченное окно, сквозь которое проникали шальные лучики заходящего солнца. Ржавая, прибитая к стене раковина с рабочим механизмом, и дверь, через которую собственно я вошла. Не густо.

Грустно осмотрев свое хозяйство, прикусила палец на руке. Добро пожаловать в самостоятельную жизнь, Амире!

Добро пожаловать…

Стараясь не раскисать от очередного выверта судьбы, сама же сюда стремилась, и на что, спрашивается, рассчитывала? Я закрыла дверь, отложила пакет в сторону и, сняв куртку, начала разгребать завал.

Благодаря воде и найденным тряпкам к заходу солнца я кое-как убрала комнату, а из найденных досок соорудила нечто вроде узкой длинной лавки. Умывшись, завернулась в плащ, и улеглась на импровизированную кровать, предварительно положив под голову пару своих вещей. Не так уж и плохо, если конечно об этом не думать… если не думать, то все хорошо, и кушать, если не думать, тоже не хочется…

Закрыв глаза, постаралась заснуть , и вскоре провалилась в тяжелый сон.

– Амире! – знакомый, почти забытый голос разорвал туман, острыми осколками впиваясь в кожу.

– Амире? – поежившись, я сделала шаг назад, интуитивно прячась под защиту темной дымки. Я не хотела быть найденной. Не сейчас, не потом, никогда.

– Амире! – голос раздавался отовсюду, выискивая меня в этом странном нигде, взывая к глубоко запрятанным воспоминаниям и боли. – Где ты? Сердце мое?

Голос звал. Обещал, упрашивал. Но я сделала новый шаг, отступая и прячась. Я не хотела находиться, я не хотела его видеть и слышать, даже во сне. Последний шаг, еле слышимый крик, и я проснулась, хватая воздух широко раскрытым ртом, сжимая побелевшими пальцами ложе кровати, прогоняя остатки тумана. Нет… Нет и нет! Не сейчас, не потом, никогда!

Кровь гулко шумела в голове, сердце стучало, и пыталось вырваться из груди. Когти удлинились и ломали дерево, но я этого не замечала, как не замечала и того, что шептала:

– Нет! Нет, нет… – голова качалась из стороны в сторону, распахнутые глаза пытались зацепиться за что-нибудь на потолке, удержаться в этой реальности, отрицая сон, – Не хочу!

Я не хотела о нем думать, я почти забыла, я начала новую жизнь. Пусть такую, одинокую и никому не нужную кроме меня самой, но мою жизнь. Здесь и сейчас, в этом мире, в этом городе, я сама себе хозяйка. Я сама диктую условия и устанавливаю правила. Пусть криво, пусть косо! Пусть они не дотягивают до королевских стандартов! Но в этом мире, здесь и сейчас, я могу много больше, чем когда была влюбленной дурочкой с закрытыми глазами, идя по посыпанной золотым песочком дорожке. Нет. Я не хочу возвращаться, я не хочу находиться, я не хочу снова оказаться в золотой клетке и жить по указке, закрывая глаза на истинное положение вещей. Я не хочу сама быть вещью, и не буду, как не буду и инкубатором для маленьких даонов.

Рука сама легла на живот.

Если у меня и будут дети, они , конечно же будут, когда-нибудь, потом, то только от любимого и любящего меня человека. Только так, а никак иначе! Я не хочу быть, и не буду, как та графиня. Мне не нужен такой бутафорский брак. Я слишком люблю себя, чтобы окунаться в такую реальность и не быть ‘дурой’.

Шум в голове не утихал, он был похож на прибой, накатывающий на каменистый берег миллионами кубов воды, натыкающийся на высокие скалы и с шипением отползающий обратно в океан. В этом шуме я не сразу разобрала посторонние звуки, а когда все же вычленила их, то замерла, вслушиваясь в немного пугающие поскребывания и щелчки. Кто-то находился по ту сторону моей двери, и тот кто-то хотел проникнуть внутрь.

Резко сев на кровати, откинула прядь волос, и вновь прислушалась к тишине и нарушающим ее звукам. Чуть наклонив корпус вперед, я с каким -то предвкушением следила, как дверь медленно открывается, и в темном проеме застывает массивная фигура в черном.

В первое мгновение мелькнула страшная мысль ‘Нашел!’ Но, судорожно втянув воздух, я почувствовала запах незнакомого грязного тела и неприятный аромат алкоголя.

– И кто тут у нас? – дверь открылась чуть шире, и за первой фигурой возникла вторая, показавшаяся такой же большой и массивной.

– Девка, – уже не скрываясь, обладатель первой фигуры расслабленно вошел в комнату, окинул помещение быстрым взглядом и осклабился. В неясном лунном свете, проникающем через забитое окно, мелькнули зубы и поблескивающие от выпитого алкоголя глаза, – Я был прав.

– Ты всегда прав, Димон, – вторая фигура зашла за первой прикрыла за собой дверь, защелкнувшуюся с тихим щелчком. – Здравствуй красавица, а мы поздороваться пришли!

Весело хохотнув, второй потер ладони.

– Ты, я смотрю, вся такая радая!

– Я первый! – угрожающе выдвинув вперед челюсть, первый вошедший глянул на второго.

– Да не вопрос, Димон, первый, так первый. Не вопрос. Я подержу, ежели что. Смотри, как смотрит, того и гляди вцепится.

Зло усмехнувшись, я расслабила неожиданно напряженные плечи. Люди. Всего лишь люди. Сейчас, когда они сделали пару шагов ближе, они уже не казались такими огромными и темными. Обычные люди, и я даже понимала, что они хотят – поиграть. Только вот они не знали, что игрушкой в нашей игре сегодня буду не я. Я никогда больше не буду игрушкой.

Облизнув пересохшие губы, почувствовала удлинившиеся клыки и медный привкус. Тут же нашла и маленькую ранку, оставленную подросшим зубом. Надо же – перенервничала. Оказывается зря…

Затолкав подальше последний сон и его последствия, я ухмыльнулась. Тело требовало движений и действий, разум хотел доминирования. Мне не нравилось чувствовать себя слабой и ни на что не годной убежавшей маленькой невестой. Я хотела быть сильной, я хотела реванша. И пусть сейчас передо мной не Арет, пусть это всего лишь представители планеты, но маленькая я хотела действий. Я хотела крови. Так почему же мне не пойти себе навстречу, тем более судьба предоставила такой великолепный шанс.

– Поиграем? – первый мужчина подошел ближе и вцепился рукой в плечо. – Тебе понравится, куколка. Да ты, я погляжу, и сама не против?

– Мне понравится! – утвердительно кивнув, я больше не стала ждать и бросилась вперед, опрокидывая человека на пол, разрывая удлинившимися ногтями плотный вязаный свитер.

– Леший! – второй человек, до этого державшийся чуть сзади и правее, бросился вперед. – Ах ты тварь!

Что-то блестящее мелькнуло в воздухе, но я увернулась. Удерживая лежащего подо мной мужчину одной рукой за горло, вторую я подняла выше и растопырила пальцы, ожидая повторного нападения. Воздух за спиной колыхнулся, и я улыбнулась, вглядываясь в застывшую фигуру второго.

В неясном свете луны обострившимся зрением я четко рассмотрела, как человек резко побледнел и сделал пару шагов назад, удерживая перед собой короткое широковатое лезвие.

Довольно осклабившись, я клацнула клыками.

– Демон…, – сглотнув, мужчина сделал еще один шаг назад, почти касаясь спиной закрытой двери.

– Не уйдете, – качнув головой, я не спускала глаз со съежившегося человека, почти прижавшегося к двери. Сейчас он уже не казался большим и темным, он был маленьким и жалким.

Мужчина подо мной захрипел, и уже не пытался сопротивляться, цепляясь скрюченными пальцами в мою руку. Резко опустив глаза вниз, рассмотрела мертвенную бледность и синеватые губы. Еще немного и он бы умер, и на моей совести оказался бы первый труп, но я не хотела этого. Совсем не хотела. Да, он был подонком. Разве смог бы нормальный человек делать то, что хотели со мной сделать эти оба? Нет. Но я не создатель, и я не закон, чтобы решать, жить им или умереть.

Горько рассмеявшись, резко поднялась. Все оказалось не так, как виделось и как хотелось. Все намного проще и сложнее.

– Не подходи! – лезвие в руках второго задрожало, – Не подходи, я сказал!

Взвизгнув, он не выдержал напряжения и бросился на меня, широко размахиваясь нетвердой рукой, тыкая ножом куда придется, лишь бы попасть.

Просто, все слишком просто.

Отбив руку с ножом, я крепко ее зафиксировала, лишь краем сознания замечая факт моего физического превосходства, и посмотрела в блеклые глаза человека. Он оказался всего лишь на несколько сантиметров выше, худым и с узковатыми плечами. Накинутая куртка болталась на нем как на вешалке, но была неплохого качества. Странно, я, почему-то думала найти в этом районе совсем опустившихся людей.

Человек застыл и, тяжело дыша, всматривался в мои глаза. Вскоре дыхание успокоилось, и он не вырывался. Лишь зрачок пульсировал в такт моему сердцу. Снова. Как и утром. Но сейчас я чувствовала свою силу, и пыталась управлять ею. Мне стало интересно узнать свои возможности, и меня уже не волновал вопрос нравственности. Лишь вопрос моей безопасности, и только он. Я хотела выжить в этом мире, и не просто выжить, а жить достойно, и судьба человека, конкретно этого человека желавшего всего лишь несколько минут назад меня изнасиловать, а возможно и убить, меня не интересовала. Он будет жить, как и тот , на полу, но в начале…

Я медленно погружалась в его мысли, фильтруя поступающую информацию. У меня было время, много времени, и поэтому я не торопилась, я не хотела жить чужой жизнью, пропуская через себя этот поток, я не желала становиться Дмитрием Васильевичем Мотыльковым. Нет, я не хотела знать подробности его деяний и преступлений, мне нужны его школьные воспоминания и детские годы – только общая картина, только то, что пригодится в этом мире.

Внезапно плечо разорвалось яркой, полыхнувшей алым, болью. Оторвав глаза от застывшего Димона, повернулась к его другу. Леший, Алексей, именно так его звали, покачиваясь, стоял на ногах и сжимал в руке окровавленный короткий нож, оброненный Дмитрием.

– Сдохни! – выплюнув, он вновь покачнулся и размахнулся, но упал и застонал, сметенный моими крыльями.

Сделав шаг к нему, протянула руку, но тут же отдернула, и грустно улыбнувшись, покачала головой. Я не могла его убить. Даже сейчас, не могла и не хотела. Возможно, в пылу боя, я бы смогла, но сейчас… Нет. Я не хотела перешагивать невидимую черту, отделяющую меня от той, оставшейся в прошлом Амире.

– Смотри мне в глаза! Смотри! – прошептав, я поймала взгляд Алексея. Да, я не смогу их убить, но кто сказал, что я не смогу их использовать? Они сами подписали свой приговор, вломившись в мою комнату. Пора платить по счетам.

Глава 7 Планета Эритум

Арет.

В бессильной злобе сжимая и разжимая кулаки, до хруста в костяшках, до содранной кожи на ладонях, Арет стоял возле камина в разгромленном кабинете и смотрел на пламя, неистово взмывающее верх. Словно хищник, укрощенный на время, оно ждало лишь команды ‘фас’ чтобы кинуться и поглотить, сжечь дотла, развеять само воспоминание о живом или не живом. Вот только оно никак не могло поймать мысль хозяина и понять, на кого же обрушить свой гнев? Пламя трепетало, ластилось, но оставалось на месте, чутко прислушиваясь и ожидая.

В очередной раз разжав ладони, мужчина с еле слышимым стоном потер ими лицо. Ярость, совсем недавно управлявшая наследником, отступила, и он, не удержавшись на ногах, упал на колени, больными глазами вглядываясь в огонь.

Так близко! Совсем рядом! Он чувствовал ее дыхание и ее запах – свежий аромат дождя. Он видел ее силуэт. Он ощущал ее страх и отвращение. К нему. И последнее больнее всего задело его сущность. Не то, что он не успел, не то, что видел, но не смог удержать, нет. Ее ужас, ее боль тонким лезвием вошли в его сердце, разрывая мышцы и ткани, раскурочивая рану, заставляя ее истекать кровью и слезами.

Отец был прав, говоря, что он будет ощущать ее боль как свою. Он был прав, утверждая, что она станет необходимее воздуха. Он был прав. Впрочем, как всегда.

Судьба любит пошутить, посмеяться даже над сильнейшими. Она не прощает ошибок и жестоко мстит за них. Мог ли он подумать, что сбежавшая невеста не только не испугается новых миров, судорожно ожидая своего спасения, но и окунется в них с головой, специально прячась и убегая. От него!? С пугающим отвращением и ужасом услышит его голос? С паническим страхом затеряется в неизвестности? Лишь бы не он, не Арет, не ее половина и судьба. Это больно.

О чем он мечтал всего пару часов назад? О несбыточном? О таком простом и сложном. О том, что найдет ее, укроет крыльями, и вернет. Сюда, в этот мир, на эту планету. Ведь она так нужна ему. Она должна быть рядом. Разве это так много? Как оказалось чересчур.

Упрямо подняв подбородок и сжав губы, мужчина вспоминал сладко-горькие мгновения. Тонкий силуэт, облако волос и запах. Прикрыв глаза, он вдохнул, пытаясь уловить ее аромат, но почувствовал лишь запах пламени и сгоревшего дерева. Свой запах. Крылья носа затрепетали, глаза распахнулись и яростно блеснули, а пламя дрогнуло, сжимаясь и становясь меньше.

Она нужна ему, а значит еще ничего не кончено. Он вернется, он будет возвращаться вновь и вновь, пока не уговорит, пока не заберет, пока…

Кейрон.

Кей облокотился на подоконник и прикрыл темные глаза, невидяще всматривающиеся во мглу за окном.

Он смог! Подумать только, он все же смог проследить за мальчишкой, и сам участвовал в ритуале. Незримый и невидимый, он был там до конца, пока она не исчезла. Так близко и так далеко. Его тьма укрывала беглянку, ласкала худенькие плечи, обволакивала тело. Потрясающие ощущения. Но как же все нереально! Сон, фантазия, мираж.

Внезапно нахмурившись, мужчина сжал пальцы, почти ломая подоконник, мечтая, чтобы вместо усиленного дерева под руками была живая плоть, конкретного даона, которую он бы смог сломать.

Игра давно вышла из под контроля, как и его чувства. И он это признавал. В конце концов, глупо врать самому себе, а уж этим грехом Кейрон никогда не страдал.

Амире

Неделя шла за неделей, день сменялся новым днем, и жизнь потихоньку налаживалась. Комната приобрела жилой вид, доски, украшавшие ранее мои окна, исчезли, вместо них появились новенькие прозрачные стекла, и шторы, которые укрывали меня от внешнего мира. Новая кровать, обои, сантехника, симпатичная люстра с шоколадными плафончиками. Оказалось, жизнь можно изменить легко и просто, нужно было только захотеть. В этой новой реальности, я зависела только от себя. Нет, я не работала, как зурп, и нет, я не воровала, хотя возможно мои действия кто-нибудь и назвал бы воровством, ведь если честно, я забирала время и деньги, я забирала волю своих нежданных помощников. Стали ли они бесправными рабами? Нет. Они как и раньше жили своей жизнью, как и раньше нарушали местные законы, как и раньше они были кому-то должны и кому-то обязаны, но с той ночи кое-что изменилось. В их жизни появилась я, странная, неизменная величина, некое существо, о котором необходимо заботиться, которое необходимо оберегать, и просьбы которого нужно выполнять.

Они часто исчезали на день, на два, на три, но неизменно возвращались, с каким-то нездоровым интересом проверяя мое жилище и меня саму. Они что-то рассказывали, что-то советовали, что-то приносили, но никогда не спрашивали обо мне, я просто была в их жизни.

Мягкое шуршание шин привлекло внимание, но я даже не попыталась подняться, чтобы проверить, кто подъехал к дому. Зачем? Я не боялась нежданных гостей. Это только в первые дни я вздрагивала и прислушивалась к шорохам и звукам, опасаясь неизвестного, пока, наконец, не поняла и не приняла, в этом районе, я сильнейший зверь. Смешно? Возможно… Но с тех пор, как я тут поселилась, произошла только одна стычка с местными, закончившаяся плачевно для нападающих. Они еще долго лечили сломанные кости, рваные раны и множественные синяки. Я и раньше не смотрела на мир сквозь розовые очки, но эти последние случаи наглядно доказали – сильнейшей быть просто необходимо, жизненно необходимо. И я была сильной, я была жестокой, я хотела жить. После того случая меня не цепляют, стараются обходить стороной и вежливо кивают издалека. И даже находясь далеко от меня, они боятся, запах их страха, приторно-сладкий, ощущался испорченной конфетой на языке.

Хотя толстые стены и заглушали большинство звуков, но обострившееся в последнее время органы слуха отчетливо улавливали посторонние звуки, а среди них и знакомые басовитые нотки. Несколько мужчин о чем-то говорили, потом скрипнул несмазанный засов, кто-то засмеялся, и что-то тяжелое опустилось на землю. Дверь подъезда хлопнула, несколько человек поднялись на этаж, что-то втаскивая, попрощались, спустились и уехали. И лишь один остался. Его тяжелые шаги и сопение отчетливо раздавались в пустом коридоре.

– Амире? – дверь с грохотом распахнулась, пропуская широкую спину Алексея, – Куда ставить?

Подняв глаза от энциклопедии, страницу которой я разглядывала уже минут тридцать, удивленно проследила за мужчиной, с трудом втащившим в комнату массивную картонную коробку с неясным изображением на боку.

– Это что?

– Стиралка, – облокотившись на коробку одним боком, он выдохнул и стер со лба блестящие капельки пота, – Так…

Поджав губы, он оглядел комнату и кивнул:

– Туда! Эх-х-х поднажали… – запыхтев и чуть покраснев, он приподнял коробку, и, переставляя ее то одним боком то другим, пододвинул к стене возле раковины.

– Ну вот! – выдохнув, Леший достал раскладной нож и ловко разрезал картон на части, обнажая металлические бока неизвестного агрегата, – Сейчас подключим, и все будет окей.

Но ‘окей’ почему-то сразу не наступил…

Положив подбородок на скрещенные ладони, я с любопытством наблюдала, как Леший с видом заправского сантехника пренебрежительно отбросил инструкцию по установке в сторону, и приступил собственно к самой установке. Глубокомысленно похмыкав, он скинул куртку и размял плечи. Окинул скептическим взглядом прикрепленные к агрегату трубы, перевел взгляд на трубы местные – серые пластиковые и решительно за них схватился.

– Ох тыж, мать! – это буквально пару минут спустя рванула труба с холодной водой, и упругая струя хлестнула покрасневшего от натуги мужчину прямо в глаза. Жмурясь и отплевываясь, он пытался пальцами заткнуть водяное извержение, но напор воды был на удивление силен.

– Тряпку, тряпку давай! Что-нибудь… мать… – отодвинувшись в сторону, он проморгался, и открывая рот, словно выброшенная на берег рыба, отчаянно матерился, поминая добрым словом и себя, и Димона, и пришлого сантехника, устанавливающего эти самые трубы, при этом безуспешно пытаясь все же закрыть воду.

Не дожидаясь, пока лужа на полу вырастет до критических размеров, а струи воды окончательно испортят новенькие обои, я рванула с кровати, но, запутавшись в пледе, неудачно упала на пол, стукнувшись коленями о деревянные доски.

– Ой-й-й…, – прошипев сквозь зубы, дернула на себя злополучный плед и бросилась спасать положение. За последнюю неделю к этой комнате я прикипела душой, и менять ее из-за потопа не собиралась.

Пятнадцать минут спустя, мокрые и злые, мы привалились спинами к злополучной стиралке, и оглядывали поле боя.

– Я оторву ему голову, – хмуро разглядывая потеки на обоях, выдавил Леший.

– Кому?

– Сантехнику! Это надо же было так умудриться завернуть резьбу!

Скептически проследив за рукой мужчины, указывающей на кусок трубы, я хмыкнула и закрыла глаза. В трубах я не разбиралась совершенно, и кто был виноват в том, что аккуратно прикрепленный краник слетел, буквально вывалился, обнажая сорванную резьбу, я тоже не знала. Мне был безразличен этот факт, но совсем не безразлично решение проблемы. Вода на стенах высохнет к вечеру, лужу, разлившуюся на полу, великолепно впитал в себя плед, но вот, то, что хлеставшая под напором струя внезапно остановилась, словно желе застыв в трубе, меня несколько взволновало. Я просто захотела, чтобы вода перестала течь, я пожелала ее остановить, и она поддалась моему зову. Мягкая пульсирующая пленка затянула срез, не давая протечь ни единой капле, пока Алексей бегал к себе за инструментами, пока чинил трубу, наматывая тоненькую белую полоску, пока соединял одну трубу с другой. Вода застыла и словно живая, ожидала моей команды рвануть, не спеша колыхаясь в трубе. И самое любопытное – мужчина не сказал ни слова, словно так и должно было быть, словно это в порядке вещей – укрощать воду.

– Надо бы еще слив подсоединить…

– Что? – открыв глаза, повернула голову к человеку.

Смутившись, он взъерошил короткие темные волосы и пожал плечами.

– Подачу воды то мы сделали, слив нужен.

Синхронно развернувшись, мы уставились на короткую гофрированную трубу, прикрепленную к стиральной машине.

– О? – приподняв брови, скептически поджала губы, – Может… не надо?

– Надо, Амире! Надо! – выдохнув, он поднялся и ринулся в бой, доказывая мне и себе, что мужчины в этом мире способны на многое.

Несколько дней спустя.

Неизвестные.

По мокрому асфальту гнала машина, везя ценный груз. Еще полчаса и можно было бы не нервничать, все-таки не каждый день за спиной полмиллиарда, пусть деревянных, родных, но… Сумма впечатляющая.

Один из парней в машине мечтательно прищурился, представляя, на что можно потратить такую сумму. Само собой, бухло, девочки, куда же без красавиц. Девочки любят деньги. Но, к сожалению, деньги не особо любили его, Жеку. И вместо того, чтобы где-нибудь оттянуться по полной, не считая бабла, он, Жека, вез, пусть не сам, с Серым такую прорву денег.

Машина резко завернула, уйдя с основной дороги в темный переулок. Показались обшарпанные дома, в полуоткрытое окно грузовичка потянуло тиной.

– Слышь, Серый, ты куда завернул? – Жека всматривался в низенькие домики, непонятно откуда вынырнувшие после довольно больших и массивных сталинок.

– Не паникуй, малой, сам знаешь, пробки. Сейчас стояли бы часа два. Точно говорю.

– Ну, как знаешь, – тихо откликнулся малой Жека.

За окном солнце окрашивало прощальными лучами старые дома, высвечивая оторванные двери и наполовину заколоченные окна. С реки еще больше тянуло какой-то гадостью, отчего Жека решил все же закрыть окно. Пусть будет душно, но хоть вонять не будет.

Очередной шедевр шансона, так любимого Серым, первыми аккордами раздался в машине. Как можно слушать такой ацтой, Жека решительно не понимал. Но главным в их двойке был Серый, поэтому и музыку ставил он же. Вначале, парень еще пытался что-то доказать, даже диски приносил, но… Серый, он и в Африке Серый. Он лишь неприятно усмехался, отчего губы, с почти незаметным шрамом перекашивало, обнажая острые, слегка желтоватые от табака зубы. И советовал засунуть свое г……о далеко и качественно. Серый выражаться умел.

Машина резко остановилась, Жека, вынырнув из своих печальных мыслей, удивленно уставился на напарника.

– Ща! Сиди тут! – коротко отдав команду, тот выскочил , и, хлопнув дверцей, зашел в один из подъездов.

Сиди, так сиди. Хотя не сиделось, недавно выпитая вода настойчиво просилась наружу. Что странно, парень терпеть умел довольно долго, а тут… Неприятно, да… Оглядевшись и никого не заметив, он, поправив на боку оружие, выскользнул в сгущающуюся темноту, облюбовав местечко возле одного из чахлых кустов.

Последнее, что увидел Жека, была нарастающая тень появившаяся из ниоткуда. Краткая боль, яркой вспышкой взорвавшая мозг, и темнота. Где уже не нужно было думать о своем полунищем существовании и огромной сумме денег так никогда и не попавших к нему в руки.

– Во так. Клади его сюда. – рядом с тенью выросла вторая, разворачивая на ходу большую холстину.

Вскоре двое мужиков волокли тюк, попеременно матерясь друг на друга, и на время, бежавшее непозволительно быстро.

– Держи его…

– Да шевелись ты!

– Сколько осталось?

– Минут пять думаю, потом искать начнут.

– Почему пять? Мы рассчитывали на десять!

–Пробки никто не отменял.

– Да уж… Тяжелый зараза… Что он у тебя жрал?

– Да хрень американскую, бигмаки и еще что-то.

– Вот реально хрень! Слышал, она жизнь укорачивает?

Тихий смешок и :

– Ему уже это не грозит!

Через минуту раздался тихий всплеск, и что-то большое и тяжелое пошло ко дну.

– Так, одно дело сделали, второе…

Мгновение, и у мужчины в черном появился небольшой пистолет с длинной насадкой. Тихий хлопок и река принимает второго постояльца.

– Извини Серый, сам знаешь, тебя искать будут первым. А подставляться и куковать на нарах я опять не хочу. Бывай!

Человек развернулся и бегом направился к бежевому фургону. Там лежал небольшой чемоданчик, невзрачный, но таящий в себе приятную сердцу тяжесть.

В машине уже шелестели позывные, на которые никто не отвечал, да и не ответит. Некому. Ухмыльнувшись, мужчина тенью скользнул к спрятанной недалеко легковушке. Так просто стать обладателем миленькой суммы, всего две пули и полчаса времени. Так просто.

Мурлыча себе под нос одну из любимых когда-то Серым песенок, он достал сигарету. В темноте заалел маленький огонек, освещая грубоватое лицо с темными глазами. Прикурив, мужчина с удовольствием выдохнул, и опять ухмыльнулся.

Да, повезло, у него есть полчаса, пока сюда не нагрянут за потерянной машиной, но его здесь не будет. Не! Он уже будет далеко!

Убийца еще раз затянулся и, почувствовав легкое дуновение ветра, посмотрел назад. Высокая фигура с непонятно как развивающимися волосами стояла на расстоянии полуметра. Оскаленное лицо, отдаленно напоминающее человеческое. Острые клыки, блестящие когти, тянущиеся к горлу. Мужчина, выронив сигарету, принялся шарить в кармане в поисках пистолета. Наконец найдя его, трясущимися руками нацелился на монстра. Выстрел, второй, третий. Пули летели мимо, не задевая, не раня. Последний выстрел ушел вверх, пистолет выпал из ослабленных рук. Он больше не понадобится владельцу, чья голова безжизненно упала на грудь под неестественным углом.

Темная фигура, подхватив чемоданчик, взмыла вверх.

Амире

Внезапно проснувшись, я прислушалась к тишине, успокаивая колотящееся сердце.

Арет… Вновь он. Почему? Зачем он снова врывается в мой сон? Настойчиво преследует и зовет? Уговаривает, ищет… Говорят сны – это игра подсознания, но неужели мое подсознание хочет его увидеть? Не думаю…

Сегодняшний сон отличался от прошлых. Сегодня не было серого тумана, и бескрайней дали, не было теней, в которых я бы смогла спрятаться. Сегодня я оказалась в комнате с огромным зеркалом. Не знаю, почему решила подойти ближе и как долго рассматривала свое изображение, но черты лица внезапно поплыли и исчезли, заменяясь серой мглой, в которой металась знакомая фигура. Я оказалась невольным зрителем, и нехотя наблюдала, как он двигается, как прислушивается и словно собака принюхивается. Как его голова медленно поворачивается в мою сторону, как глаза напряженно, с прищуром вглядываются, и как будто что-то находят. Я чувствовала, как неприятный холодок пробежал вдоль лопаток, когда мне показалось, что взгляд этих глаз остановился на моем лице. И я зажмурилась, повторяя всего два слова: ‘Меня нет!’

Он звал. Снова и снова, но… Зачем? Ведь я уже решила начать новую жизнь, я уже живу этой новой жизнью, и когда-нибудь лишь посмеюсь над своими волнениями и страхами, с легкой улыбкой вспоминая дни далекой юности.

Откинув одеяло, поднялась, и пошлепала к окну. За прозрачным стеклом тихо опускались сумерки, последние лучи заходящего солнца окрашивали дома и деревья в футуристические цвета. Прижавшись носом к прохладному стеклу долго наблюдала, как солнце теряется во тьме, а багряно-фиолетовый цвет заката сменяется сизо-синими красками. На город опускалась ночь. Мое любимое время суток в этом городе, в этой стране.

Уже неделю, как я сменила свой ритм жизни, укладываясь спать аккурат в полдень, и просыпаясь с наступлением ночи. И не последнюю роль в этом сыграл предпоследний сон с участием бывшего женишка. Безумными глазами разглядывая порозовевший от первых солнечных лучей потолок, я пришла к оригинальной мысли… если он мне снится ночью, под утро, то почему бы не попробовать изменить распорядок дня? Глупо? А вдруг поможет, и эти странные сны прекратятся… Они и прекратились, на неделю, прекрасную и такую короткую… Целую неделю покоя с обычными снами или без них. Но нет же!