Текст книги "Моё чужое имя"
Автор книги: Ирина Уланова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Что же вы, гражданочка, паспорт чужой кому попало отдаете? – укоризненно вздохнул Артем.
– Я же не кому попало… майор ведь из полиции… – обомлела хозяйка, мгновенно переведя взгляд с ценного шкафа на Артема.
– Из полиции… – скривился Артем. – А то сами не знаете, что в полиции сейчас кого только не встретишь.
Потом он закрыл шкафы и неожиданно улыбнулся:
– Вас… как по имени-отчеству? – Он знал, что обладает на редкость обаятельной улыбкой, которой он вовсю пользовался. Да и сам Артем выглядел очень дружелюбным – всегда приветливый, открытый. Одеваться с иголочки было его жизненным принципом. Он и среди коллег-оперативников резко выделялся этой своей улыбчивостью и стилем.
– Нина… – поспешно ответила хозяйка. Ей вряд ли было больше тридцати пяти, может быть, даже моложе Артема, но – застиранный халатик, неприбранные волосы, наспех накрашенные зачем-то губы – про себя Артем называл таких «баба» и мало чего испытывал, кроме брезгливости. Но на работе нужно улыбаться.
– Нина – такое необычное, редкое имя, сейчас такое и не встретишь.
– Ой, спасибо… – зарделась женщина. – Да это даже не моя квартира! Я соседка хозяев – соседи мои за границей уже года три, квартиру вот сдают, а я присматриваю…А вы скажите, ее в чем-то подозревают, да? – Она старательно выговорила слово «подозревают». – Вот ведь, а! Приличная девушка такая, никогда бы не подумала…
– Можно присесть? – спросил Артем, прежде чем опуститься на диван рядом с ней.
– Конечно!
– Нина, Татьяна ничего не натворила, не беспокойтесь. Но запомните, ей угрожает опасность… – Артем очень любил говорить пафосно-киношными фразами, его это забавляло. – Вы сами видите: дома она не появляется, ее родственница тоже беспокоится – не знает где она. Так что все очень серьезно! Сама она вряд ли вернется в эту квартиру, но кто-нибудь наверняка будет ее здесь искать, тогда вы, пожалуйста, свяжитесь со мной по этому телефону, – он положил перед женщиной визитку с номером, – важно, чтобы вы связались именно со мной – наш сотрудник Салтыков сейчас в отпуске, и это дело теперь у меня.
Женщина послушно и доверчиво кивала после каждой фразы Артема.
***
Зампред комитета Госдумы Левченко появился в кабинете начальника районного УВД Николая Ивановича Синицкого неожиданно. То есть, Синицкому, конечно, позвонили «сверху» и поставили в известность, что дело о недавнем взрыве в квартире у них в районе, берет под свой контроль лично Левченко – но берет и берет… На то он и депутат, чтобы все время что-нибудь контролировать… – подумал Синицкий и, хоть и распорядился дело подчистить, но особенного внимания звонку не придал. Ситуацию со взрывом недельной давности он помнил: взрыв не меленький – кухня выгорела полностью, один труп, больше, слава богу, пострадавших нет. Начальник следственного отдела Исаков, работающий под началом Синицкого, по случайности оказался рядом с местом происшествия, потому прибыл одним из первых и сам же возглавил осмотр места. СК как всегда перетруждаться не захотел и от дела открестился, сославшись на то, что криминала никакого нет, а значит, это подследственность полиции. Так что в итоге Исаков и забрал то дело себе в производство.
Причина смерти хозяйки пострадавшей квартиры – кровоизлияние в мозг, полученное при падении, видимо, когда та надышалась газом. Какие-то претензии были к работникам коммунальных служб, но, в конце концов, Исаков выявил, что хозяйка квартиры виновата сама. Неправильно эксплуатировала газовую плиту. Несчастный случай. Проблем для УВД и для себя лично Синицкий не ожидал.
Каково же было его удивление, когда на следующий день после звонка к нему в кабинет явился сам Левченко – вальяжный, с пухлым лицом и внимательными глазами.
Очень скоро Николай Иванович понял, что допустил ошибку. Возможно роковую. Вообще, сам он считал себя везунчиком: особых проблем со службой не было никогда. Николай Иванович медленно, но верно продвигался вверх по служебной лестнице, хотя карьеристом не был. Как-то само так вышло. Был он человеком достаточно упрямым, грамотным, умел вовремя «прогнуться», но без лишнего усердия и постоянного поддакивания, так что и начальство, и коллеги, и подчиненные Синицкого уважали. Собственно, дослужиться до занимаемого сейчас места он никогда и не рассчитывал, и был уверен, что эта должность – его «потолок». Вдобавок, Николай Иванович давно подумывал, чтобы уйти на покой – устал он. Правда, уйти хотелось все же с почетом, а не с пинком под зад.
Потому на свой прокол он отреагировал болезненно… Покойная Астафьева – та самая, единственная погибшая – приходилась невесткой зампреду Левченко. Впрочем, настроен враждебно Левченко вроде бы не был.
– Вы уж поймите меня, Николай Иванович, – говорил зампред, – Катенька ведь мне как родная была, а теперь раз – и нет ее! Что случилось, кого винить?.. Говорят, несчастный случай, только положа руку на сердце, – депутат запальчиво приложил ладонь к груди, – не верю я! Решил сам лично явиться и все разузнать…
Подоспевший начальник следственного отдела Владислав Исаков начал излагать Левченко детали дела, а Синицкий тем временем вздыхал и думал о том, что не видать ему почетной пенсии. Зампред вел себя странно: косил зачем-то под простачка, но глаза выдавали – слишком внимательные. И в район к ним сам явился, и ничего вроде бы не требует, наказывать никого не рвется… зачем ему это все?
– Но как она вообще оказалась в квартире в это время?! – покраснел от натуги и несогласия Левченко. – Катенька ведь работает! В это время она никогда не бывает дома!
Следователь отвечал ему подробно, не спеша. Было видно, что пытается он вести себя уверенно, но непроизвольно у Исакова даже язык заплетался:
– Я разговаривал с ее коллегами: Астафьева плохо себя чувствовала в тот день – только что вернулась из командировки, ночью не выспалась. Ей даже предложили взять отпуск. В таком состоянии, к сожалению, подобные несчастные случаи не редкость. К тому же неполадки с газовым шлангом в плите – в шланге была трещина, причем экспертиза показала, что испорчен шланг по вине хозяйки. В итоге газ выходил несколько часов. Ну а потом… вы же понимаете, достаточно небольшого огня, даже искры, чтобы прогремел взрыв. А Астафьева как раз курила…
На мягком, словно надутом лице выступали капельки пота. Он вздохнул:
– И что же, вы исключаете всякую возможность предумышленного убийства?
Синицкий, угрюмо молчавший до этого, вопросительно взглянул на следователя. Тот тоже молчал, но несколько рассеяно. Вопрос и правда был странноват: с чего Левченко взял в голову, что Астафьева могла быть убита? К тому же складывалось впечатление, что подобное заключение устроило бы его намного больше.
Исаков, опомнившись, забеспокоился еще сильнее – заизвинялся и принялся промокать свой вспотевший от волнения лоб платком:
– Екатерина Андреевна была адвокатом, специализировалась на уголовных делах – я тщательнейшим образом рассмотрел все ее последние процессы, но пришел к выводу, что в профессиональном плане у нее проблем не было. – Синицкий сильно сомневался, что Исаков так серьезно занимался этим делом, но преподносил тот свою работу в выгоднейшем свете. – Год назад, вы знаете, наверное, был застрелен в своем офисе Андрей Астафьев – ее отец. В том случае, конечно, было заказное убийство в чистом виде, но опять же ничто не указывает на то, что эти две смерти взаимосвязаны. – Николай Иванович отметил, как Левченко поднял беспокойный взгляд на следователя при упоминании Астафь6к8ева-отца. – А самое главное, Вячеслав Петрович, в квартире так и не было обнаружено следов умышленного поджога. Это указывает, что взрыв был все-таки несчастным случаем. Мне очень жаль…
Последняя фраза показалась Синицкому двусмысленной: то ли следователь сочувствовал горю Левченко, то ли сочувствовал, что надежды депутата на то, что смерть была именно убийством, не оправдались. А что Левченко сожалел почему-то, что это не убийство было видно сразу.
***
Вячеслав Петрович и сам понял двусмысленность фразы и еще раз поднял взгляд на следователя – этот Исаков… фамилию упоминали лишь раз, но Левченко все же запомнил – этот Исаков явно не договаривает чего-то. Возможно, и понимает, почему ему так важно, чтобы смерть Астафьевой оказалась действительно несчастным случаем. Вот только верилось в этот несчастный случай Вячеславу Петровичу с трудом.
***
Все, кто знал чету Салтыковых более-менее близко, не могли не отметить, насколько супруги разные. Не внешне – внешне как раз они прекрасно подходили друг другу: оба высокие, русоволосые, сероглазые. Но характеры… Насколько Женя была тонкой и впечатлительной, настолько же Сергей был циничным и жестким. Но, говорят, противоположности сходятся – так думала и сама Женя. По крайней мере, была уверена до последних событий. Ей всегда казалось, что они с Сергеем будут прекрасно друг друга дополнять, а наиболее «острые» углы во взаимоотношениях сгладятся с годами. Салтыковы были женаты уже третий год, но компромиссы все еще не были найдены. Наоборот, Жене казалось, что чем дальше, тем больше они с мужем не понимают друг руга. Мало того, в последнее время Женя стала находить у мужа такие черты характера, от которых ей становилось даже страшно.
Женя знала Сергея с детства. В середине девяностых Андрей Михайлович Астафьев как раз перешел из разряда просто успешных юристов в «высшую лигу». Кто-то из его знакомых открыл юридическую контору, и отца пригласили на место управляющего. Вскоре появилось большое количество лишних денег, на которые, продав старое жилье, родители и купили роскошную трехкомнатную квартиру в высотке у метро Сокол.
День переезда в новую квартиру Женя помнила как сейчас. Они с матерью и младшей сестрой приехали на такси вслед за грузовой машиной, перевозящей мебель. Отец как всегда пропадал на работе, а мама мужественно руководила командой грузчиков. Когда те взялись за новенький немецкий мягкий уголок «Клара», к маме присоединилась и одна из будущих соседок. Теперь они на пару давали грузчикам суперценные советы и настырно рвались сопровождать аж до самой квартиры.
– Ой, с кем я дочек-то оставлю?.. – лишь на мгновение отвлеклась мама от «Клары».
– Сережа! – крикнула вглубь двора добровольная помощница. – Сынок, присмотри за девочками, мы скоро.
Сережей оказался рослый парень с чуть отпущенными по последней моде волосами, лет шестнадцати-семнадцати – Жене он тогда показался ужасно взрослым и важным. До окрика матери он общался с такими же старшеклассниками, как и он – немного в стороне от подъезда. На сестер он посмотрел явно читаемой на лице тоской, покидать веселую компанию ему не хотелось.
Двенадцатилетняя Женя, перехватив взгляд, важно отвернулась: вроде как ей и самой не очень нужна была нянька. Но тут же ее толкнула в бок сестра:
– Смотри, какой парень! Вылитый Патрик Суэйзи в «Грязных танцах»!
Отец девочек был большим любителем голливудского кино, несколько лет назад у Астафьевых одних из первых, среди всех знакомых, дома появился видеомагнитофон – громоздкий и тяжелый, и целая стопка американских фильмов. «Грязные танцы» Катька засмотрела до дыр. В результате, она была влюблена в актера Патрика Суэйзи и твердо заявила, что хочет быть артисткой кино.
– И ничего не похож… – тайком бросив взгляд на нового соседа, отозвалась Женя, но сестра ее уже не слышала. Она, одиннадцатилетняя шмакодявка, уверенно направилась к группе старшеклассников.
Женя по сей день не знала, что сказала им ее сестра, только в ту компанию Катька, несмотря на возраст, на удивление легко вписалась. А в квартире Салтыковых она и вовсе пропадала теперь часами. Это у нее называлось «заниматься с Сережей математикой».
– Сережа, ты вчера вернулся поздно, я не успела тебе сказать. Я звонила в аэропорт – самолеты из Мале, оказывается, прилетают регулярно, – вдруг сказала Женя за завтраком.
Сергей хоть и понимал, что когда-нибудь жена об этом узнает, но новость преподнесена была все равно неожиданно. Женя, по всем правилам ведения допроса, выждала время, усыпляя бдительность мужа и раскладывая в тарелки омлет. Когда потенциальная жертва приходит на водопой, даже хищник в дикой Африке ее не тронет. Женя же «добивала» жертву прямо во время водопоя… Ее ошибкой было только то, что она даже сейчас, по сути, ничего не спрашивала.
– Хорошо. Наверное, Ольга скоро приедет, – безразлично пожал плечами Сергей.
Женя помолчала.
– Я знаю, что ты от меня что-то скрываешь. Ты меня жалеешь, да? – видно было, что она очень хочет говорить холодно и спокойно, но голос ее все равно дрогнул: – или ты считаешь, что грохнусь в обморок, услышав дурные вести?
Сергей не потрудился ответить, а для Жени это было главным доказательством того, что она права. И еще она просто не выносила эту манеру мужа не отвечать на ее вопросы – просто не отвечать, будто не слышит. Или слышит, но считает их такими пустыми, что им и внимания уделять не стоит. И снова заговорила сама:
– С мамой что-то случилось, да? Она этого не вынесла, да?..
– Ну что ты такое говоришь! – поморщился Сергей. – С Ольгой все хорошо.
– А почему тогда она не приехала? Ты что считаешь, что это нормально: ее дочь погибла, а она даже не приехала на похороны… Мама не могла так поступить… – и, хоть и обещала самой себе, что больше не будет ни слезинки – не выдержала. Резко встала из-за стола и отвернулась к окну, пытаясь подавить рыдания.
Только тут Сергей посчитал нужным отложить вилку, подойти и хоть как-то проявить сочувствие.
– Ну, Женька, что ты, в самом деле? – он обнял ее сзади и легко поцеловал в висок. – Ты всерьез думаешь, что Ольга про тебя забыла? Оставила тебя и никогда не приедет? Ты сама знаешь, что это не так… Ни о чем не думай, все будет хорошо, – словно гипнотизируя, прошептал он Жене на ухо.
Как же Женю злило это его спокойствие! Для нее происходящее было каким-то сюрреализмом, а у него «все будет хорошо»!
– Да что же здесь может быть хорошего…
Трель сотового Сергея перебила ее, не дав сказать. Конечно же, муж снял трубку и перестал ее слушать вовсе.
* * *
Номер был Сергею незнаком.
– Сергей Викторович? – голос был мужским, неуверенным, совсем молодым и, судя по всему, звонивший Сергея тоже не знал. – Я хотел бы поговорить с вами о Татьяне Шороховой, это ведь вы ведете дело об ее исчезновении?
– Исчезновении? Я даже не знаю, кто это.
Не слушая больше всхлипываний Жени, Сергей вихрем пронесся в комнату и прикрыл дверь за собой. Мужчина на другом конце провода явно ждал другого ответа и, волнуясь еще больше, начал уточнять:
– Вы ведь Сергей Салтыков, работаете в УБЭП? Вы приезжали осматривать квартиру Тани, забрали ее паспорт…
– Вы ее родственник, – перебивая, резко спросил Сергей.
– Нет. Не важно… я просто друг.
– Друг? Боюсь, ничем не могу вам помочь. Ели хотите подать заявление о пропаже человека, обратитесь в районный ОВД. Хотя, сомневаюсь, что его у вас примут – вы ведь даже не родственник.
– Но… вы ведь забрали ее паспорт!
– Вы что-то путаете, – сдержанно ответил Салтыков, – я не знаю, о ком вы говорите.
Пока мужчина не сказал еще что-то, Сергей попрощался и нажал отбой. Только запоздало подумал, что не плохо было бы выяснить личность звонившего. Впрочем, его номер сохранился, так что личность можно установить и позже.
Женя была спокойна – по крайней мере внешне. Она стояла у раковины и ополаскивала тарелки после завтрака. Но его легкие шаги в сторону прихожей все равно расслышала:
– Ты куда?
Муж чуть замешкался с ответом, но Женя и так поняла, куда он спешит.
– Сегодня же воскресенье! Катьки больше нет, а тебя ничего не интересует кроме твоей чертовой ментуры! – дрожащий от рыданий голос все больше переходил в крик.
– Жень, я сегодня дежурю, – еще пытаясь вернуть уют сегодняшнему утру, – мне действительно нужно ехать.
– Сейчас десять часов утра! Какое дежурство? Тебе всегда лишь бы сбежать, а на то, что творится в доме – плевать! Я еще могла мириться с этим раньше, но сейчас! Хотя бы сейчас!..
– Жень, мне правда нужно на работу. Я служу в государственной организации – я не могу просто так не приехать, ты это понимаешь? И давай на этой почве не будем ссориться…
– Давай! – истерично выкрикнула Женя. – Действительно, было бы из-за чего ссориться! Все ведь хорошо, все нормально! Еще скажи, что я скандал устраиваю на пустом месте… Слушай, может это я уже сошла с ума? Может, давно уже считается абсолютно нормальным, что молодая женщина – моя сестра и твоя бывшая любовница – заживо сгорает в своей квартире, а все говорят: ну и что? И бегут на свои дежурства!
– Женя… – сморщился Сергей.
– Что – Женя! Ты не согласен со словом «любовница»? Или со словом «бывшая»?
– Ты соображаешь, что говоришь! – гаркнул Сергей – Женя замолчала на полуслове. Кажется, она и правда в этот раз перегнула палку.
– Я уже ничего не соображаю, Сережа… – едва слышно закончила она и поплелась в комнату, не обращая больше внимания на мужа.
Она слышала, что некоторое время в прихожей было совсем тихо. Видно, муж раздумывал – кинутся за ней или просто уйти. А потом негромко щелкнул замок входной двери.
Глава 4. Полицейские
Старогорск
– Виктор Каравчук родился в Старогорске в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом, – с выражением начал читать Федин собственный доклад по вчерашнему делу.
Проделанной работой он сам был доволен на сто пятьдесят процентов: прошли всего сутки, а он в одиночку успел набрать информации на всех троих фигурантов! Теперь он зачитывал результат своего труда самому Ваганову и, хоть и строил из себя личность независимую, надеялся на какую-никакую похвалу.
– …В Старогорске же окончил школу… десять классов, из Старогорска был призван в армию, служил в десантных войсках. В тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году, после службы основался в Москве…
– Обосновался.
– Что?
Ваганов сидел напротив, подперев голову рукой, прямо перед его носом стояли песочные часы и интересовали Ваганова, похоже, только песчинки в этих чертовых часах.
– «Обосновался в Москве», а не «основался», – он в очередной раз перевернул часы.
– Я и говорю «обосновался»! – огрызнулся Максим. – Юрий Николаич, у меня, как бы, дел много… может, сам дочитаешь?
Юрий Николаевич даже не посмотрел на него:
– Не-не, продолжай. Ты хорошо читаешь.
Федин кашлянул и продолжил, все еще надеясь произвести впечатление:
– Полтора года прослужил в полиции, во вневедомственной охране. Ушел…
– За пьянку?
– Что? – опять поднял голову Федин.
– Говорю, за пьянку, наверное, выперли?
– Нет… не знаю… просто ушел и все!
– Проехали, – вздохнул Ваганов и перевернул часы, – что дальше?
– Дальше, как обычно – у частников «на калитке» [8] стоял до последних событий. Жил тихо, мирно, незаметно.
– Незаметно, говоришь? А оказывается, каждая библиотекарша знает, что Каравчук, цитирую: «вращался в околокриминальных кругах».
– Ну не без этого, – согласился Максим, – пока государству служил, связями разными оброс. В определенных кругах вообще говорят, что он в Старогорске «все про всех знает». Кстати, Каравчук не бедствовал: все это время деньги у него водились, и вкладывал он их в недвижимость, в том числе и у нас. Только почему-то квартиры не официально, через риелторов сдавал, а селились там, в основном, его приятели-знакомые…
Дверь скрипнула, и в кабинет робко заглянул парень лет двадцати пяти, потом он вошел полностью, и оказалось, что это прокурорский следователь Абрамов… или Антонов… Максим никак не мог запомнить его фамилию. В общем, этот был тот самый следак, который и вел обсуждаемое дело Каравчука.
– Юрий Николаевич, извините за опоздание – пробки, – развел он руками и, покрутившись, сел где-то в углу, положив кожаный портфельчик себе на колени.
Ваганов вздохнул, скользнув по нему взглядом, и спросил у Максима:
– Еще что?
В углу щелкнули застежками портфельчика и громко зашуршали бумагой.
– Собственно, все… Да, еще Каравчуку же принадлежала пивная… «У Витюхи» называется, знаете?
– Знаю-знаю, – оживился прокурор и даже отвлекся от часов.
– Вот там Каравчука каждый завсегдатай знает. Многое мне про нашего убитого порассказали, но к делу мало что относится. Врагов он не имел, никому не мешал, никто ему не угрожал. Почему вдруг сорвался уезжать за границу – тоже никто не знает…
– Юрий Николаевич, – обеспокоено перебил Максима следователь Антонов, – можно выйти? Я кажется, где-то плечо известкой испачкал…
Ваганов позволительно махнул рукой.
– Но вот что интересно, – провожая следователя взглядом, продолжил Максим, – за последнюю неделю Каравчука трижды видели с неизвестным типом – высокий, темноволосый, «качок» в темных очках и в кожаной куртке с вышитым на спине орлом. Причем видели этого «качка» только два человека: некий Агеев – приезжий, с Каравчуком он лично не знаком, но часто бывает в его пивной. Один раз Агеев видел этого «качка» когда тот пришел в пивную уже перед самым закрытием, а второй раз заметил их сидящими в автомобиле. «Тойота-Камри» серого цвета. Машина, предположительно, принадлежит «качку».
– Ну а второй, кто его видел – Шорохова?
– Ага. Она утверждает, что этот «качок» дожидался Каравчука во дворе, рядом с тем же автомобилем «Тойота-Камри», пока Каравчук разговаривал с ней в квартире. Говорит, что из окна его видела.
– А больше про этого «качка» никто ничего не слышал… – задумчиво произнес Ваганов. – Так же, как и о серой «Тойоте».
Пока прокурор снова считал про себя песчинки, Максим заговорил о главном, ради чего и пришел:
– Юрий Николаич, надо бы постановление написать. Чтобы посты ДПС досматривали все серые «Тойоты-Камри».
– Если он не совсем дурной, то тачку где-нибудь припрячет. Можно, конечно, сообщить постам ДПС, но… вряд ли это что-то даст. Я вот что думаю: может, среди квартиросъемщиков нашего Каравчука есть какой-нибудь брюнет-«качок». Ты же с ними со всеми разговаривал?
– Разговаривал. Но не со всеми – некоторые, как узнали, что Каравчук мертв, бросили квартиру и вообще свалили. А под эти приметы никто из окружения Каравчука не подходит – иначе бы Агеев его знал.
Вдруг Ваганова словно осенило, он не только отвлекся от часов, но даже резко встал со стула и начал расхаживать по кабинету, а в глазах у него появился лихорадочный блеск, какой бывает у творца, нашедшего гениальный ход:
– А сам Агеев! Федин, я ведь его допрашивал – сам видел! Он брюнет, высокий – одного роста со мной, куртки, правда, с орлом не носит…
– Агеев, хоть и высокий, но тощий, никаких мышц… И если Агеев сам его грохнул, зачем ему вообще упоминать «качка» в кожаной куртке?
– Зато он упомянул куртку с орлом. Агеева рядом с Каравчуком видели, может быть, тысячу раз, а куртку с орлом Агеев мог надеть единственный раз в жизни – на куртку внимания обратят, а на рожу – нет! И ты как вопрос свидетелям ставил? Наверняка ведь: видели ли вы с Каравчуком «качка» в кожаной куртке? Так? А рост у него мог быть какой угодно и комплекция какая угодно – с высоты разве рассмотришь? Значит, и Агеев вполне подходит. А Шорохова, как по писаному толкует, что тот в куртке был высокого роста.
– Думаешь, Шорохова с Агеевым в сговоре? – нерешительно пробормотал Федин. – Да нет, чушь какая-то! Шорохова эта – библиотекарша… в городе, правда, недавно. Москвичка. Родом из Заречного…
– А чего ради она сюда приехала? Что у нас здесь – курорт?
– Да мало ли, зачем она могла приехать! – фыркнул Федин.
Снова скрипнула дверь, и показался следователь Антонов. Прокурор сразу отвлекся на него:
– Э-э-э…Андрей Арнольдович…
– Я Антон Альбертович, – поправил тот.
– Ага… ты будь другом, сгоняй в ларек – принеси минералки, а?
Максим снова проводил следователя взглядом. Он чувствовал одновременно рассеянность и злился. Рассеянность, потому что не знал ответа на вопрос – зачем Шорохова приехала в Старогорск. Он был уверен, что хорошо поработал, а на этот простой вопрос ответа не знал. Более того, даже не задавался этим ранее.
А злость была на Ваганова – почему прокурор вместо того, чтобы заниматься серьезным делом – идея с планом «Перехват» казалась Максиму перспективной – задает какие-то идиотские вопросы?
Но прокурор перемены настроения не заметил, он все еще сидел на подоконнике, рассеянно смотрел в окно и беседовал, казалось, сам с собой:
– Вот! – многозначительно закончил он. – И Агеев тоже в Старогорске недавно. И оба они случайно, – последнее слово Ваганов выделил голосом, – познакомились с Каравчуком, оба случайно застали его с «качком» в куртке. Не многовато ли случайностей?
Зная свою горячность, Максим давно уже всеми силами сдерживался, чтобы не начать спорить. Но сейчас не удержался и съязвил:
– Случайностей много, поэтому хватаем обоих и – к стенке. А потом разбираться будем.
– Ну зачем же сразу к стенке? – со всей серьезностью и чуть не зевая рассуждал прокурор. – А вот «столкнуть» этих голубков между собой не мешает. Посмотрим, как они себя будут вести.
Кабинет Ваганова Максим покинул, все еще злясь на прокурора: работу фединовскую тот не оценил, к идеям его отнесся скептически, да и вообще, похоже, дело Каравчука его интересовало гораздо меньше, чем та минералка, за которой побежал следак Антонов. Но пока Максим дошел по ходам-переходам до отсека уголовного розыска, остыл. По крайней мере, Ваганов не искал в каждом его слове шутку – это уже было хорошо.
Больше всего на свете Максим Федин боялся, что его до конца жизни будут считать кем-то вроде местного клоуна. Эдаким веселым дурачком. Он еще мирился с таким положением вещей в школе, потом в армии, потом в школе МВД. Но считал, что как только он начнет заниматься настоящим делом – уж тогда отношение к нему изменится. Увы – год работы участковым инспектором, два с половиной в патрульно-постовой службе – от него опять не ждали ничего, кроме хохм. Вот только шутки со временем становились все мрачнее, да и смеялись над ними в основном сослуживцы.
Впрочем, Федин этого не осознавал.
Три месяца назад он перевелся в уголовный розыск Старогорского РУВД и с первого дня поставил себе цель раскрыть «настоящее» дело. Тогда-то окружающие поймут, что Федин – он ого-го! Крут, умен а, главное, убийственно серьезен.
Москва
Немногие знают, что скрывать эмоции, всегда оставаться невозмутимым не менее трудно, чем «играть» – показывать радость или слезы, когда тебе абсолютно все равно. Природа одарила Сергея Салтыкова очень уж скупой мимикой: глядя на его лицо никогда нельзя было понять, о чем он думает, потому и складывалось впечатление, что он «весь в себе», а до окружающих ему дела нет. Узнай Салтыков об этом самом впечатлении, он бы сдержанно, как всегда, усмехнулся одними губами. Он отчего-то думал, что если бы он был весь в себе, начал бы анализировать каждый свой поступок, копаясь во внутреннем своем состоянии – рехнулся бы уже через неделю. Однако и специально он не культивировал ореол эдакой мрачной загадочности вокруг себя. Как-то само собой получалось. Ну и служба, конечно, приучила: меньше эмоций – крепче сон.
И с Женькой – не знал он что говорить, как утешать. Да и как здесь вообще можно утешить? А еще эти постоянные скандалы дома… у Женьки тоже, наверное, своеобразный защитный рефлекс: найти «виноватого» и выговаривать все, о чем столько лет молчала. Потому Сергей банально сбежал из дома в воскресный день. Именно сбежал, сам он это осознавал довольно ясно. Да и не первый раз он уже так сбегает. Хотя сегодня у него действительно были неотложные дела.
Сергей Салтыков пришел служить в полицию в двухтысячном году, когда она еще была милицией, но популярности в народе уже не имела. Впрочем, Сереже до популярности не было дела: кто бы мог подумать, но у него с детства была мечта. «Я буду оперуполномоченным уголовного розыска, как отец», – написал десятилетний Сережа в школьном сочинении на стандартную тему «Моя будущая профессия». Это были даже не мечты – Салтыков точно знал, что именно так и будет. Правда, «оперуполномоченным уголовного розыска, как отец» Сережа так и не стал. Так уж вышло. На сегодняшний день он был старшим оперуполномоченным Управления по борьбе с экономическими преступления ГУВД Москвы, в звании майора. К своим тридцати трем, Салтыков даже не особенно разочаровался в выборе.
А вот в личной жизни все было не совсем гладко, а в последнее время Сергей и вовсе испытывал настоящий душевный комфорт только когда приходил на работу и откидывался на скрипучем казенном кресле. Да и то минуты на две, потому что тут же начинал трезвонить телефон, и приходилось срочно куда-то бежать.
Но сегодня воскресенье – начальства нет, горящих дел тоже вроде как нет… по субботам-воскресеньям в отделе вообще тихо, приезжали только те, кто предварительно с кем-то договорился, да и то ненадолго.
Артем Зорин был на месте. Когда Салтыков, приоткрыв дверь, заглянул к нему, тот говорил по телефону, в позе «большого босса» – закинув ноги на стол.
– Да-да, зайка… какой понравится, такой и купим… – и, завидев Сергея, прошипел, прикрыв трубку, – Заходи-заходи… – и снова вернулся к Зайке.
С Зориным Сергей не был в особенно дружеских отношениях. Да, честно говоря, «дружеские отношения» в полиции понятие относительное. Соседу по кабинету, например, душу изливать не станешь – глупо. А иной раз оглянешься: родная жена про тебя меньше знает, чем тот же сосед по кабинету.
– Ты насчет конторы этой… как ее… – оборвал мысль Зорин. Он уже положил трубку, спустил ноги на пол и хотел, видно, побыстрее разрешить все рабочие вопросы и заняться личными.
– «Феликс», – подсказал Сергей. До убийства Астафьева Зорин сам разрабатывал эту контору, у которой не все чисто было с документацией, поэтому информацией Артем владел.
– Да, «Феликс»… – хмыкнул Зорин, – там ведь управляющим-то Катеринин отец был, знаешь? – Зорин начал отводить глаза – Сергей понял, что и этот сейчас начнет сочувствовать.
– Знаю. И что убили ее отца, тоже знаю. Так что сейчас с этим «Феликсом»?
– Да сейчас такой конторы вообще нет: мы их проверками-обысками здорово, видать, доконали, клиентура за это время разбежалась, а после убийства Астафьева так и вовсе… В общем, гендиректор конторку ликвидировал, а сам за бугор свалил. Обычная история… А что тебя конкретно интересует?
– Конкретно меня интересует, кто Астафьева заказал, – без улыбки ответил Сергей, а Зорин на это горько усмехнулся:
– Ну нашел, что спросить… А кто Кеннеди заказал тебе не расписать? Нет, если серьезно, это уже Следственный комитет расследовал – я ни сном, ни духом. Дело закрыли давно за смертью главного подозреваемого, теперь в архиве лежит – есть желание, иди читай. – И поднялся, показывая, что больше ему рассказывать нечего.
