Текст книги "Роман с Джульеттой"
Автор книги: Ирина Мельникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Догадываюсь, – вздохнула Алина.
Ее почему-то порадовало, что Луганцев пренебрегает местной знатью. Она не сомневалась, что у Серпухова зуб на директора комбайнового завода, но по какой причине? В бизнесе они не конкуренты, и женщина здесь вряд ли замешана. Скорее всего, элементарная зависть к его авторитету в городе. Конечно, если аскетизм Луганцева не досужая выдумка его злопыхателей. Но, с другой стороны, зачем им это выдумывать? Распущенность нравов дает гораздо больше поводов для слухов и сплетен. Выходит, одно из двух: или у него безупречная репутация, или он отличный конспиратор…
– Вы не слушаете меня? – обиженно произнес Серпухов. – А ведь мы хотели поговорить о деле…
– Давайте поговорим, – сказала она устало. Все вдруг показалось ей мелким и ничтожным.
«Боже! – мысленно перекрестилась она. – Зачем я согласилась на этот ужин? Разве не понятно, какова цена его благодеяний? И ради чего? Чтобы получить вожделенную роль, но при этом восстановить против себя полтруппы? Да еще прослыть содержанкой этого борова?»
– Мои предложения остаются в силе, – Серпухов ласково улыбнулся. – Вы станете украшением нашего театра, не то, что эта швабра. – Он едва заметно кивнул головой в сторону столика, где сидела Собецкая со своим супругом.
– Пре-кра-ти-те! – выделяя каждый слог, произнесла Алина. Все ее благие намерения вмиг улетучились. – Прекратите оскорблять людей! Что поделать, если ваше пиво для народа важнее, чем искусство! И актеры не виноваты, что едва сводят концы с концами.
– Что с вами, Алина Вадимовна? – неподдельно изумился Серпухов. – Я не хотел вас обидеть!
– Понятно, я еще не успела превратиться в швабру, – усмехнулась она.
– С вами не соскучишься, – с досадой произнес Серпухов. – Я к вам со всей душой и сердцем, а вы капризничаете, дуетесь…
– Простите, – Алина поднялась из-за стола. – Я сожалею, что огорчила вас, но я решила уйти со сцены. Поэтому наши разговоры ни к чему не приведут. И вообще – мне нужно домой. Дети будут беспокоиться.
– У вас есть дети? – поразился Серпухов.
– Чему вы удивляетесь? Я была замужем, – сухо сообщила она.
– И сколько у вас детей? – не отставал Серпухов.
– Трое. Дочь и два сына.
– Богатая мама! – Серпухов, понятное дело, был изумлен, но почти не подал вида. Лишь попросил: – Присядьте. На нас и так обращают внимание.
«Спохватился», – подумала она сердито, но села.
– А Джульетта? Роль Джульетты способна вас вернуть на сцену? – Серпухов заискивающе улыбнулся. – Вы ведь этого желали?
– Хотите сказать, что ваша подруга отказалась от этой роли в мою пользу? Что-то мне не слишком в это верится. Вы на нее надавили? Или я ошибаюсь?
– Да потому, что я с первой секунды нашей встречи… э-э-э… как это сказать… – Серпухов покраснел и опустил взгляд. – Сам себе удивляюсь, но я сегодня весь день думаю только о вас. И хотел бы помочь всем, чем могу… Нет, нет, – заторопился он, заметив ее протестующий жест. – Это совсем не то, что вы думаете. Я ни на что не претендую и не настаиваю. Вы – птица высокого полета, и вряд ли я в вашем вкусе. Но мне обидно, что вы вынуждены играть на сцене нашего убогого театра.
– Ничего не говорите о театре! Он совсем не убогий, – рассердилась Алина. – И, поверьте, роль Джульетты для меня не самоцель. Это просто одна из ролей, и ничего больше.
– Но вы не откажетесь от моей помощи? – осторожно поинтересовался Серпухов.
– Откажусь, – Алина вздернула подбородок, – но помогите театру, вам это непременно зачтется. А я справлюсь со своими проблемами. Мне не привыкать.
За ее спиной раздался шум. Алина оглянулась. Молодой человек, до безобразия пьяный, пытался удержаться в вертикальном положении. Но бесполезно. Его занесло в сторону, он схватился за стол, но не устоял и упал на спину, потянув на себя скатерть со стоявшими на ней бокалами и блюдами с закуской. Два парня и девушка из шумной компании мажоров попытались его поднять, но упавший стал бить ногами и грязно ругаться. Его приятели предприняли еще одну попытку приблизиться. Стол с грохотом завалился набок, полетели в стороны стулья, а сидевшие рядом гости ресторана вскочили со своих мест.
Официанты во главе с Савелием толпились возле бара, но не предпринимали никаких усилий, чтобы утихомирить буяна. В дверь заглянул швейцар, за ним следом появился охранник. Но он лишь приблизился на безопасное расстояние к молодому человеку, который силился подняться на четвереньки, сотрясая воздух отборным матом. Охранник что-то тихо ему сказал, кивнув на застывших неподалеку приятелей. Дебошир подхватил с пола уцелевший бокал и метнул его в охранника, но тот увернулся. А бокал разлетелся на осколки, разбив при этом настенное бра.
Некоторые из посетителей срочно стали платить по счетам и, оглядываясь, заспешили к выходу.
– Что такое? – Алина побелела от негодования. – Надо вызвать милицию. Чего они с ним миндальничают?
– Потому и миндальничают, что этот ресторан крышует его папаша, – угрюмо сообщил Серпухов. – Слышали про Тарханова? Так это его сынок. Васька. Негодяй, конечно, отменный, но…
Он не договорил. Рядом с сынком появился Илья, схватил его за шиворот, рывком поставил на ноги, получилось, что парню пришлось вытянуть шею и встать на цыпочки.
– Ах ты! Му… гребаный! – Младший Тарханов, как ветряная мельница крыльями, замахал кулаками, но в цель не попал.
Илья, продолжая удерживать его правой рукой за шиворот, левой перехватил руку дебошира и заломил ее за спину.
– Урод! – завизжал парень. – Сука!
– Заткнись! – негромко сказал Илья. – Если нажрался, как свинья, не порти людям настроение.
В несколько секунд он дотащил парня до двери и скрылся за ней вместе с ним, успев на ходу крикнуть приятелям Тарханова-младшего:
– А ну, марш по домам, пока милицию не вызвал!
Присмиревшие друзья Васи Тарханова и их испуганные подружки гуськом потянулись к выходу. Через пару минут возбужденный гул голосов в зале утих, люди снова расселись по своим местам, тихо, как-то нерешительно заиграла музыка. Один из официантов принес совок и щетку на длинной ручке и начал подметать осколки. Два других во главе с Савелием подняли поверженные стол и стулья, собрали осколки разбитой посуды и разбросанные по полу остатки ужина.
– Ничего себе! – Алина озадаченно посмотрела на Серпухова. – В городе все так боятся Тарзана, что никто не осмелился дать пинка его щенку?
– Вы знаете кличку Тарханова? – скривился Серпухов. – Только его щенок еще та скотина! Похоже, папашу переплюнет!
В этот момент на пороге появился Илья, поднял вверх обе ладони и весело объявил:
– Все, господа хорошие! Гуляйте, веселитесь! Отправил шкодливого отпрыска к маме с папой!
В зале зааплодировали. А Серпухов скривился еще больше, заметив, вероятно, что Алина с интересом наблюдает, как Илья возвращается на свое место.
– Ну, герой! – пробурчал он сердито. – Спаситель рода человеческого!
Алина промолчала. Слова Серпухова перестали ее занимать. Откуда Юрию Борисовичу было знать, что Илья интересовал ее постольку-поскольку. Прежде всего ей хотелось посмотреть, как на эту ситуацию прореагировал Луганцев. Она осторожно скосила глаза в его сторону. А никак не прореагировал! Похоже, он настолько был занят беседой со своими спутниками, что не обратил на скандал ни малейшего внимания. По крайней мере, он выглядел все так же невозмутимо и спокойно. В отличие от Маргариты, от хладнокровия которой не осталось и следа. Она нервно поглядывала по сторонам и быстро-быстро облизывала тонкие губы. При виде Ильи она поднялась и решительно направилась к его столу. Видно было, что референт очень рассержена. Темные глаза метали молнии. Высокая грудь вздымалась и опускалась в такт ее дыханию, а в лице появилось что-то хищное, отталкивающее, как у старой вороны, нацелившей клюв на добычу.
Маргарита положила ладонь на плечо Ильи и что-то ему сказала. То ли приказала, то ли отчитала. Алина заметила, как Илья резко выпрямился, губы его сжались в тонкую полоску, а на скулах заходили желваки. Несмотря на полумрак, царивший в зале, Алина отчетливо разглядела метаморфозы, происходившие с его лицом.
Алина удивленно хмыкнула про себя. Кажется, этих двоих связывает все, что угодно, но только не взаимная любовь.
Она с удовольствием понаблюдала бы за их ссорой, но тут Луганцев и его гости почти одновременно поднялись из-за стола и направились к выходу. Молодой охранник, что сидел за одним столом с Ильей, опередил их на несколько шагов и распахнул перед ними дверь. Илья и Маргарита, оба с непроницаемыми лицами, замыкали шествие. Луганцев, слегка склонив голову набок, внимательно слушал высокого джентльмена лет шестидесяти с трубкой в руке. И, кажется, они говорили по-английски. Алина прислушалась. Точно! До нее донеслась короткая фраза, из которой она поняла только одно слово: «Wonderful! – Чудесно!»
– Не нашел лучше места, куда американцев пригласить, – презрительно проворчал Серпухов, – свозил бы их ко мне в санаторий или к Цуранову. Что мы, не люди, не поняли бы…
– Американцы? – удивилась Алина. – Что им нужно в Староковровске?
– Да вроде Луганцев совместное с ними производство сельхозтехники налаживает, – неохотно процедил Серпухов. – Говорят, солидные кредиты под это дело взял…
– Понятно. – Алина посмотрела на часы и решительно поднялась из-за стола. – Все, мне пора, Юрий Борисович!
– Пора так пора! – Ее кавалер заметно поскучнел. И не удержался, упрекнул: – Так вы мне ничего и не ответили?
Алина посмотрела на него с недоумением, хотя отлично поняла, что Серпухов имел в виду.
– Спасибо вам за вечер, – сказала она, мило улыбнувшись, – но я устала и хотела бы лечь сегодня чуть раньше.
– А может… – Серпухов посмотрел на нее. – Может, все-таки заедем ко мне на полчаса? Я покажу вам свой дом, зимний сад. Выпьем шампанского, послушаем музыку… Что вы предпочитаете: классику, джаз, современную эстраду?
– Я предпочитаю классику, но как-нибудь в другой раз!
– Я вас ловлю на слове! – расплылся в довольной улыбке Серпухов.
– Не надо меня ловить! – тоже улыбнулась Алина. – Я этого не люблю.
– Понял! – Серпухов взял ее под руку. – Знали бы вы, как я люблю капризных и непредсказуемых женщин.
Алина вздохнула. Господи, как она устала от его любезностей. Но вида не подала.
Под прицелом множества глаз они прошли к выходу. К счастью, Алина не слышала, как высокий бармен, встряхивая шейкером, сказал Савелию:
– Я же говорил, что мне ее лицо знакомо. И впрямь она актриса. Алина Заблоцкая! Я ее недавно в сериале видел, забыл, как называется.
А Савелий угрюмо добавил:
– Попалась птичка в клетку! Серпухов ее из своих лапищ не выпустит. И вправду обломался Илья Сергеевич.
– Точно обломался, – отозвался официант, которого Савелий называл Толяном, – все они бабы такие! На деньги падкие… А знаменитые тем более!
Глава 19
Алина смогла забыться только к исходу ночи. Она думала о предстоящем испытании, не сомневаясь, что справится с ним. И все же мрачные предчувствия не покидали ее. Ее то трясло, как от озноба, то бросало в жар, но она никак не могла избавиться от навязчивого видения. Луганцев с его холодным, ничего не выражавшим взглядом все время стоял у нее перед глазами. Алина повернулась на бок и с тоской посмотрела на серый проем окна. Неужели эта ночь никогда не закончится? Бессонница доконала ее, но она понимала, что это следствие тех волнений, который ей пришлось пережить за вчерашний день и вечер особенно.
Веки налились свинцовой тяжестью. Алина закрыла глаза и увидела себя в небольшой прихожей, стены которой были покрыты деревянными панелями. Тусклый свет струился из единственного светильника на потолке. Ее босые ноги утопали в длинном ворсе ковра, а прямо перед ней виднелась лестница, которая вела на второй этаж. Неожиданно откуда-то сбоку появился Луганцев. Алина попыталась закутаться в шаль, оказывается, на ней ничего не было, кроме короткой рубашки. И она запаниковала, потому что шаль куда-то испарилась.
Не сводя с нее взгляда, Луганцев подошел и положил руки на ее плечи. Они были нестерпимо горячими, как и его губы, которыми он нашел ее рот. Он целовал ее, прижимая к себе все сильнее и сильнее, а она лишь вяло сопротивлялась, потому что силы оставили ее окончательно. Она задыхалась, а он все не отрывался от ее губ. Его рука скользнула ей под рубашку, и тогда Алина не выдержала, толкнула его в грудь и бросилась к лестнице. Она оказалась неожиданно крутой, со скользкими ступенями. Алина упала и принялась ползти вверх по лестнице, конец которой терялся в темноте. И тут Луганцев снова настиг ее.
– Не убежишь! – Его лицо приблизилось почти вплотную к ее лицу. Взгляд его был по-прежнему холодным, а голос бесстрастным. – От меня не убежишь! – повторил он и вдруг вскинул ее на плечо. Алина пыталась кричать, но горло сдавил спазм, и она только нечленораздельно захрипела.
Луганцев легко, словно не чувствовал ноши на своем плече, взбежал по лестнице, толкнул ногой какую-то дверь и почти швырнул Алину на широкую кровать. Комната была абсолютно пустой, и ее освещало лишь пламя камина. Луганцев упал рядом с ней на колени и принялся стаскивать с себя пиджак, брюки, затем дошла очередь до рубашки.
– Нет, ты не можешь! – закричала она. – Я тебя совсем не знаю! Ты – чудовище! – Она попыталась вскочить, но запуталась в шкурах и упала на спину. – Убирайся! – закричала она. Но он уже навалился на нее всем телом. И она поняла, что совсем не хочет сопротивляться. Тело его было горячим, а спина – влажной от пота. Она осторожна, едва касаясь, провела по ней пальцами. Луганцев глухо застонал и прильнул к ее губам долгим, невыносимо долгим поцелуем…
– Не-ет! – закричала она и вскочила на постели. Простыни сбились, одеяло сползло в ноги, а подушка валялась на полу.
Алину трясло, как в лихорадке. Она с недоумением посмотрела на окно. Серый предрассветный сумрак наполнял комнату. Она взглянула на будильник. Начало восьмого, пора вставать, но можно полежать еще четверть часа, чтобы собраться с мыслями. Она водрузила на место подушку, подтянула одеяло и снова легла. Сердце ее продолжало колотиться. И она вдруг поняла, что очень хотела бы досмотреть прерванный сон, но как жаль, на это уже не осталось времени.
Губы ее до сих пор горели от его поцелуев, она ощущала прикосновения его пальцев. Ей было обидно, что все это никогда не повторится, и досадно, что эти счастливые мгновения она пережила во сне.
– Счастливые? – прошептала она. – Откуда они могут быть счастливыми?
И вдруг подумала, что отдала бы все на свете за то, чтобы он оказался рядом. Уж тогда бы она сумела растопить этот ледяной взгляд…
– Чушь! Полнейшая чушь! – Придет же в голову такое?
В ближайшее время ей предстоит держать себя в руках, и очень крепко, чтобы ни одна крамольная мысль не заползла в голову. Ведь никто не поверит, и Луганцев в первую очередь, что она решилась на этот шаг по причине собственного безумия, иначе это никак не объяснить…
Домой Алина добралась только к одиннадцати часам вечера. Серпухов так и не вызвал водителя и всю дорогу назад пытался разговорить ее, клялся, что ничего плохого не имел в виду, когда предлагал заехать к нему в гости. Еще он говорил, что нисколько не шутил, когда признавался ей в своих добрых чувствах. И что он ценит ее хорошее расположение и ни на что не смеет надеяться, кроме как на дружбу. Но дружба может оказаться выгодной для них обоих, потому что Юрий Борисович готов вложить деньги в театр, естественно, если она примет его условия. То есть согласится играть ведущие роли в спектаклях.
Алина молчала. Принять предложения Серпухова означало одно: попасть в долгосрочную кабалу. Она абсолютно не верила его рассуждениям о дружбе, товариществе и братстве. Тем более о любви. Она хорошо знала эту породу людей. Все их отношения основаны на корысти, на подлости и обмане. В этой среде нет места дружбе, но есть круговая порука. Эти люди с большой неохотой расстаются с деньгами, даже крошечными, но не прочь прибрать к рукам бизнес партнера, стоит тому потерять бдительность. Здесь всегда держат ушки на макушке, а если пьют, то пьют по-черному. В этом мире правят только деньги. Деньги с большой буквы, и они китайской стеной заслоняют все светлые чувства, которые свойственны человеку.
Фары автомобиля осветили калитку тетушкиного дома. Наконец-то она добралась домой. Во всех окнах первого этажа горел свет, и Алина крайне этому удивилась.
Серпухов выключил мотор и взял ее за руку. Алина устало закрыла глаза. Господи, когда он оставит ее в покое?..
– Мне нужно идти, – сказала она, пытаясь освободить руку. – Уже поздно, а дети не ложатся спать без меня.
– Они что, одни дома? – удивился Серпухов.
– Нет, с тетушкой. Но она пожилая женщина, и я не могу злоупотреблять ее здоровьем. У нее гипертония.
– Несколько минут ничего не решат, – Серпухов неожиданно привлек ее к себе и потянулся к ее лицу губами.
Алина отклонилась и уперлась ему то ли в грудь, то ли в живот рукой.
– Отпустите меня! – произнесла она гневно. – Что вы себе позволяете?
– Да я ж ничего! – Серпухов отпустил ее руку и озадаченно потер лоб. – Вы – красивая женщина, любой на моем месте потерял бы голову.
– Я не давала вам повода вести со мной вольно, – Алина оттолкнула его руки, которые снова потянулись к ней. Ей пришлось вжаться спиной в дверцу, чтобы отодвинуться от Серпухова.
– Откройте дверь, – приказала она, – не драться же мне с вами, чтобы выйти из машины.
Дверца открывалась автоматически, она знала об этом, равно как и о том, что вздумай Серпухов применить силу, ей бы эту тушу не одолеть.
Но ее опасения оказались напрасными. Или Серпухов был лучше, чем она о нем думала, или при всем его гоноре побаивался ее? Но, скорее всего, в его планы входило нечто большее, чем просто облапить ее в тесном салоне автомобиля. Во всяком случае, он включил автоматику, и дверца открылась.
Алина сделала движение, чтобы выйти наружу, но Серпухов поймал ее за руку.
– Погодите, я вас долго не задержу. Я еще раз, заметьте, не в последний, говорю: подумайте, Алина Вадимовна. Поймите, ничего другого вам в городе не найти. Придется возвращаться в Москву, а вам, если я правильно понял, совсем туда не хочется. Мне абсолютно неинтересно, по какой причине вы оттуда уехали, но ведь можно навести справки, не так ли?
– Вы меня шантажируете? – Алина выдернула руку из его пальцев. – Если вы решили таким образом воздействовать на меня, то напрасно. Я терпеть не могу, когда на меня давят.
– Алина Вадимовна! – В голосе Серпухова прозвучало раздражение. – Чего вы ломаетесь, как сдобный пряник? У вас нет выхода. А я вам его предлагаю. Вы в курсе, что скоро большинство театров перейдут в частные руки? И если я вложу деньги в театр, то они должны окупиться. Я повторяю, денег я не пожалею и разгоню к чертовой матери всех пьяниц и бездарей, наберу новую труппу, приглашу хороших режиссеров. И вы должны стать лучшей среди лучших! Первой среди первых!
– Хорошо, я подумаю, но мне потребуется несколько дней, – сказала она, чтобы прекратить этот разговор, который безмерно утомил ее.
– Прекрасно! – Серпухов внимательно посмотрел на нее. – Надеюсь, наш разговор пока останется в секрете. Я не хочу, чтобы кто-то узнал о моем решении.
– Но театр не принесет вам больших прибылей, скорее наоборот.
– Я на это не надеюсь, прибыль я получаю из других источников. Но если поставить дело с умом, он может принести мне другую прибыль, даже большую, чем вы представляете.
– Почему же, я догадываюсь, – сказала она, – слава великих русских меценатов не дает вам покоя.
– А почему бы и нет? Я, конечно, понимаю, что наш театр не МХАТ и не БДТ, но почему бы не поставить дело так, чтобы о нашем уездном театрике заговорили по всей России?
– Круто! – Алина не выдержала и засмеялась. – По-моему, вы ничего не смыслите в театре, Юрий Борисович. Все можно купить за деньги, кроме таланта и здоровья.
Она наконец вышла из машины и помахала ему рукой.
– До свидания, Юрий Борисович! Я уже падаю с ног от усталости.
– Всего хорошего, Алина Вадимовна! Я позвоню вам завтра вечером? – Серпухов вышел из машины следом за ней.
– Мы же договорились, что мне нужно подумать.
– Тогда я оставлю вам свои телефоны. – Серпухов достал из кармана визитку. – Звоните мне вечером и лучше по сотовому. Только не заставляйте меня долго ждать.
Алина взяла визитку.
– Я позвоню, но не завтра и не послезавтра. У меня очень много дел на эти дни.
– Согласен, буду ждать вашего звонка через три дня.
На этом они и расстались. Серпухов уехал. Алина вошла в дом и тотчас поняла, по какой причине ее семейство до сих пор не улеглось спать.
Елена Владимировна сидела за столом, положив ногу на детский стульчик, а ее правую лодыжку и колено охватывала гипсовая повязка. Полина устроилась на диване. Она обнимала за плечи братьев, которые прижались к ней с двух сторон и испуганно уставились на мать, когда она появилась на пороге. Лида возникла на кухне с пуховой шалью в руках и, завидев Алину, облегченно вздохнула:
– Слава богу, вернулась!
– Что случилось? – Алина на ходу разделась и подошла к тетушке. – Что с ногой?
Та вымученно улыбнулась, махнула рукой и вдруг скривилась, а по щекам потекли слезы.
– Что? Что? – пробурчала Лида. – Не видишь, связки растянула. Только что из травмпункта вернулись.
– Мы из музыкальной школы вышли, темно уже было, а там кто-то проволоку натянул. Бабушка зацепилась и упала, – хмуро пояснила Полина.
– Хорошо, что ногу не сломала. – Елена Владимировна смущенно улыбнулась. – В моем возрасте кости плохо срастаются. – Она закрыла лицо руками. – Что же я наделала! Мне ведь завтра на работу! Такой шанс упустила!
– Не плачь. – Лида накинула шаль ей на плечи и присела рядом на корточки. – Сейчас Ольга костыли привезет.
– Лида, как ты не понимаешь? Я работу потеряю, а я так надеялась, что поддержу вас немного.
– О работе можешь забыть, тетя Лена, – сказала строго Алина. – Я позвоню утром твоей Маргарите и все улажу.
– Но как же, Алина? Надо что-то придумать, нельзя упускать место…
– Что за шум, а драки нет? – На пороге выросла Ольга с двумя костылями в руках. – Вот доставила средство передвижения. Давайте, Елена Владимировна, посмотрим, подойдут ли вам костыли.
– Ты в курсе, как это случилось? – спросила Алина. – Откуда эта проволока взялась?
– Понятия не имею! Видно, пакостники малолетние натянули. – Ольга прошла к дивану и тяжело опустилась на сиденье рядом с Никитой. – Полина испугалась, закричала, хорошо в это время из школы вышел Валерий Николаевич, директор нашей художественной школы. Он меня позвал, вместе мы Елену Владимировну и отвезли в травмпункт. – Она посмотрела на Алину. – Поговорила с Серпуховым?
– Поговорила, но об этом позже. – Она с тревогой наблюдала, как Елена Владимировна с помощью Лиды осваивает костыли. Никита сорвался с места и бросился к ним на помощь. Но Алина вернула его на диван: – Не мешай, бабушке и так тяжело!
– Ты не против, если я переночую у вас? – спросила Ольга и зевнула. – Что-то устала сегодня, не хочется по темноте через весь город тащиться.
– Конечно, оставайся, сейчас поужинаем и поговорим. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
– С удовольствием, – обрадовалась Ольга, – я проголодалась, просто жуть! – И подозрительно посмотрела на Алину: – А тебя, что же, в ресторане не накормили?
Алина пожала плечами и улыбнулась.
– Аппетита не было, а сейчас бы теленка съела! Ой-ей-ей, тетя Лена! – закричала она, заметив, что Елена Владимировна, которая пыталась с помощью костылей пересечь кухню, пошатнулась, и ринулась к ней. Но Лида успела первой и помогла тетушке доковылять до стула. Елена Владимировна, облегченно вздохнув, снова устроилась за столом.
– Ну вот, – сказала она расстроенно, – плакала моя работа!
– Что за работа? – живо поинтересовалась Ольга. – На завод снова пригласили?
– Какое там! – Алина покачала головой. – Устроилась сегодня домработницей к вашему Луганцеву. Говорит, самый жесткий отбор прошла, и вот! – Она выразительно посмотрела на пригорюнившуюся Елену Владимировну. – Все божий промысел, тетя Лена. Но я бы, наверно, согласилась, чтобы ты на него горбатилась, а не ходила на костылях.
– Ты согласна на это, потому что я работу потеряла, – недовольно поджала губы Елена Владимировна. – А днем как мне выговаривала?
– Постойте, – Ольга обвела всех веселым взглядом, – не надо отказываться от работы! Я придумала! Аля, ты пока вольная птица, почему бы тебе не попробовать себя в роли домработницы? Это ведь ненадолго. Травматолог сказал, неделя, самое большее – две, и наша Елена Владимировна избавится от гипса. Да к тому же это не сплошная повязка, а лангета. Валерий Николаевич обещал, что еще раньше ее на ноги поставит. Его сын и невестка – врачи, в фитоцентре заправляют. Примет Елена Владимировна травяные ванны, и про связки свои забудет.
– Оля, еще раз, но помедленнее, пожалуйста, – попросила Алина. – В какой роли я должна себя попробовать?
– В какой роли? Непонятно разве? Пока Елена Владимировна болеет, ты поработаешь за нее.
– Ты в своем уме? Ты моего позора захотела? – Алина в негодовании всплеснула руками. – Да я с голоду умру, а не пойду к нему в домработницы! Завтра же весь город будет хихикать надо мной. А если кто в Москве узнает? Газетчики на весь мир растрезвонят, что я поломойкой подрабатываю! Ты что, не понимаешь этого?
– Оля, дело даже не в том, что для Алины это невозможно, – подала голос Елена Владимировна. – Ее просто не возьмут. Маргарита Львовна поставила жесткие условия при отборе. Домработница должна быть не моложе пятидесяти пяти…
– Да, я как-то не учла, – сконфузилась Ольга, но тут же оживилась: – А в чем проблема? Алина, тебе ведь никакого труда не составит на время перевоплотиться в тетушку. Тебе же только первую встречу с Марго не проиграть! А Луганцев, что Луганцев? Он же не станет к тебе приглядываться. Ему лишь бы носки были чистыми да рубашка выглажена. Что молчишь? Онемела? – Она рассмеялась. – А что, неплохая идея одурачить Маргариту?
– Глупости, – рассердилась Алина, – ни в кого я не стану перевоплощаться. Я не мошенница, заруби себе на носу!
– Но ты же видишь, как переживает тетя Лена? – Ольга перешла к запрещенным приемам. – Ты же актриса, что тебе стоит сыграть свою тетушку? И тебе не надо, как Штирлицу, легенду придумывать, ты же все о ней знаешь… Как ходит, говорит, привычки… Или ты не сможешь для Луганцева борщ сварить или котлет нажарить?
Алина обвела взглядом своих домашних. Они смотрели не на Ольгу, а на нее с напряженным вниманием и ожиданием, что она скажет.
– Это бред! – произнесла Алина растерянно. – Я сегодня видела Маргариту в ресторане, она из тех, кто моментально все разнюхает.
– Отлично, – воскликнула Ольга и потерла ладони, – знать противника в лицо – первейшее дело!
– Но я еще не согласилась, – Алина умоляюще посмотрела на Елену Владимировну. – Тетя Лена, скажи Оле, что это чистейшей воды авантюра!
– Аля, – вмешалась Лида и зачастила быстро-быстро, словно боялась, что ее прервут: – Тебе это и вправду ничего не стоит. Попробуй! Разве тебе не интересно самой? Вы с тетей Леной очень похожи. Она немного полнее тебя, но это легко исправить, наденешь ее костюм и подложишь что-нибудь, чтобы фигуру изменить.
– А волосы? Как я спрячу волосы? – Алина вдруг почувствовала, что эта идея уже не кажется ей безумной. – Хотя их можно убрать под косынку… Соорудить что-то вроде чалмы…
– Тебя могут выдать глаза, – деловито уточнила Ольга, – и руки!
– С глазами проще, – вмешалась Лида. – У меня есть очки с чуть затемненными стеклами. Я их надевала, когда играла на первом курсе старушку-волшебницу в детском спектакле. А что касается рук, то ты их сильно не выставляй перед Маргаритой, а Луганцеву наверняка они до лампочки!
«Это точно! – подумала Алина. – Он не заметит даже, что у него появилась новая домработница!» Тут она обнаружила, что дети до сих пор сидят на диване и завороженно наблюдают за происходящим на кухне.
– Полина, – она строго посмотрела дочь, – живо чистить зубы и спать! Нечего слушать взрослые разговоры.
Полина недовольно фыркнула, но Алина не сводила с нее глаз, и было в ее взгляде что-то такое, что Полина благоразумно промолчала. Притом она знала, что чуть позже Лида обязательно поделится с ней всеми секретами.
Сыновья, на удивление, тоже не стали спорить. Они и так уже терли глаза и зевали и, когда Полина взяла их за руки, покорно поплелись за ней в ванную.
– Аля, у тебя все получится, – сказала Ольга, когда дети скрылись из поля зрения. – Елена Владимировна выздоровеет и заменит тебя.
– Нет, – Алина энергично покачала головой, – сыграть тетушку, наверно, у меня получится, но на кого я оставлю детей? Им же и готовить надо, и присматривать за ними, когда они пойдут гулять. Полина и Лида, считай, целый день на занятиях. Тетя Лена не справится с ними.
– Ничего подобного, – с негодованием воскликнула Елена Владимировна, – я же не слегла и костыли почти освоила! В случае чего Светлану попрошу сходить в магазин, да она и по дому не откажется помочь. Она же в своем кафе сутки через двое работает.
– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – недовольно сказала Алина. – Чувствую, нам эти пятьсот долларов боком выйдут!
– Да за такие деньги и я бы согласилась Луганцеву носки стирать! – воскликнула Ольга. – Ты не бойся, я буду забирать Полину на занятия в музыкальную школу, а отвозить ее домой попрошу Валерия Николаевича. Он обещал сопровождать твою тетушку на лечебные процедуры. А что, – она игриво подмигнула Елене Владимировне, – мужик он еще ничего, вдовец, не пьет и не курит, правда, забабашенный, как все художники, но зато безвредный, мухи не обидит…
– Ты на что намекаешь? – неожиданно рассердилась Елена Владимировна.
– Ни на что я не намекаю, – невинно посмотрела на нее Ольга. – Очень хороший человек, говорю, и одинокий…
Лида захихикала, а Елена Владимировна покраснела.
– Балаболки! В голове одни мужики, постыдились бы!
– Да ладно вам, тетя Лена! Вы у нас женщина хоть куда! Вот повозит Валерий Николаевич вас на фитобочки, присмотритесь к нему, а там, глядишь, и понравитесь друг другу. Это ведь его инициатива травками вас полечить, причем абсолютно бесплатно! А это что-нибудь да значит, так ведь, Алина?
– Ох, Оля, Оля, – Елена Владимировна посмотрела на нее с осуждением, – ты бы о своей судьбе подумала, прежде чем стариков сводить.
– А тут думай не думай, ничего хорошего не предвидится, – Ольга подмигнула Алине, – разве через подругу получится с Луганцевым познакомиться. Как ты думаешь, есть у меня шансы?
– Мне бы самой не проколоться, – нехотя сказала Алина и посмотрела на тетушку. – Надеюсь, на него не требуется сутками вкалывать?
