Текст книги "Акулькин муж. Сценарий по рассказу Ф.М.Достоевского (СИ)"

Автор книги: Ирина Андрианова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Филька (смеется): – А ты пой и танцуй, как он (кидает в цыгана монетки), а я буду в тебя деньги кидать. Потому как я теперь самый богатый человек!

Ванька: – Еще бы, как тебе подвезло. Акульку анкудимову не взял, а деньги анкудимовы взял.

Филька: – И то верно. (Задумывается). Слышьте! А пойдемте-ка Акульке ворота дегтем мазать, а? (Разом встает).

Один из дружков: – Чего это ты?

Филька: – А не хочу, чтоб она за Микиту Григорьевича замуж вышла. Это мне теперь дороже киселя.

Следующая картина

Игра цыгана на гитаре переходит в закадровую музыку. Зритель видит, как Филька, Ванька и один из парней мажут ворота анкудимова двора дегтем. Цыган, весело ухмыляясь, сидит с гитарой в повозке. Закончив, все прыгают в повозку и уезжают. В ворота высовывается Марья Степановна, истошно кричит и замахивается кулаком им вслед.

Марья Степановна запирает ворота изнутри, и зритель видит Акулину. Заплаканное лицо, растрепанная коса, царапина на лице показывают, что ее сильно наказывают. Мать смотрит на нее злобно.

Марья Степановна: – Со света сживу!

Акулина: – Маменька, не надо!

Убегает в дом, мать в гневе бежит за ней.

Следующая картина

Сени в доме Анкудима. Вбегает Акулина, за ней – мать с розгой в руке. Мать начинает охаживать дочь. Та падает на колени, пытается укрыться от ударов, плачет.

Марья Степановна: – Опозорила дом, бессовестная!

Акулина: – Не виновата я, маменька! Не было ничего! Оболгал меня Филька!

Марья Степановна: – Она еще отпирается! Вот тебе, вот!

Анкудим: (отвлекаясь от душеспасительной книжки и спокойно глядя на экзекуцию): – В древние годы, при честных патриархах, я бы тебя на костре изрубил. А ныне в свете тьма и тлен.

Следующая картина

Горница Анкудима. Анкудим и Микита Григорьич сидят за столом.

Микита Григорьич: – Ты уж не обессудь, Анкудим Трофимыч. Но мне теперь твоя Акулина в большое бесчестье будет. Да и жениться я, по старости лет, не желаю.

Зритель видит Акулину, которая вместе с матерью стоит в углу горницы, скрытая занавеской. Услышав слова Микиты Григорьича, она бледнеет. Марья Степановна, наоборот, багровеет. Схватив дочь за загривок, она пригибает ее к земле. Та изо всех сил сдерживает себя, чтобы не завопить. Марья Степановна вталкивает Акулину в соседнюю маленькую комнатку и закрывает дверь.

Следующая картина

Зажиточный двор Микиты Григорьича. Он – сосед Анкудима Трофимыча. Служанка ставит перед Микитой Григорьичем самовар. Он хлебает из миски и утирает усы. Из-за забора соседей доносится плач Акулины и злобные крики матери ее матери.

Служанка: – Секут нашу Акулину с утра до вечера.

Микита Григорьич: – Потому как распутная.

Служанка: – Марья Степановна так и говорит: засеку, мол, до смерти, потому что она мне теперь не дочь!

Следующая картина

Акулина идет по базару с корзиной. Тихая, опустив голову, она глядит себе под ноги. Вдруг спереди показывается компания Фильки – сам Филька, Ванька, цыгане и другие. Они едят пироги около одной из лавок. Филька замечает издали Акулину и склабится. Подмигивает соседям.

Филька (громко, чтобы слышали все): – Славная есть девка Акулька, собутыльница. Чисто ходишь, бело носишь. Скажи, кого любишь!

Компания разражается громким хохотом. Все смотрят на Акулину. Кто-то показывает пальцем, раздается смех. Акулина поднимает печальный взгляд на Фильку и встречается с ним глазами. В них – немой упрек. Затем она снова наклоняет голову и быстро уходит. Вслед ей несется смех и свист.

Филька (оглядывая дружков и ища одобрения) – Я им там так кинул в нос, век помнить будут!

Следующая картина

Ворота дома Анкудима. Мальчишка красит доски: видно, закрашивает позорный деготь. Вдоль забора идет Акулина с ведрами от колодца. Навстречу ей идет Ванька. Заметив ее, принимается издевательски ухмыляться.

Ванька: – Здравствуйте, Акулина Кудимовна! Салфет вашей милости! Чисто ходишь, где берешь, дай подписку с кем живешь!

Акулина поднимает на него печальные глаза.

Марья Степановна (из-за ворот): – Чего зубы моешь, бесстыдница? (Высовывается) Мало того, что с одним позор навела, уже с другим скалишься?

Акулина поспешно вбегает во двор. Оттуда опять слышатся крики и слезы. Ванька, усмехаясь, проходит мимо.

Сцена 6.

Ванькина горница. Ванька валяется в кровати, дремлет после попойки. Дверь отворяется, входит мать. Она выглядит уверенней обычного. Как видно, ее окрылила какая-то идея. Не раздевается, садится сразу на табурет подле кровати.

Мать: – Что лежишь, подлец? Всю ночь пил – весь день валяться будешь?

Ванька мычит что-то нечленораздельное. Открывает глаза, недовольно смотрит на нее. Его лицо опухло, грязные волосы топорщатся во все стороны.

Ванька: – Че те надо?

Мать: – Разбойник ты эдакой.

Ванька (приподнимаясь): – Не получала давно? Щас получишь.

Мать (испуганно приподнимаясь): – Ты постой, подраться всегда успеешь. Ты послушай лучше. (Снова садится). Ты вот… женись!

Ванька: – Чего?

Мать: – Того. Ты на Акульке женись. Они теперь и за тебя рады отдать будут, триста рублей одних денег дадут!

Ванька (садится на кровати): – Ха! На что она мне? Она теперь на весь свет бесчестная стала. (Зевает).

Мать: – Дурак ты. Венцом все прикрывается. Тебе ж лучше, коль она перед тобой на всю жизнь виновата выйдет. А мы бы ихними деньгами и справились. (Оглядывается). Я уж и с Марьей Степановной говорила. Очень она меня послушала!

Ванька (после некоторого раздумья): – Передай своей Марье Степановне – двадцать целковых на стол, тогда женюсь.

Сцена 7.

Площадка около трактира на базаре. Музыка. Танцуют цыганки. За столом, заставленным снедью и бутылками, развалясь, восседает заказчик «банкета» – Ванька. Он обнимает цыганок и швыряет в танцующих монетами, подражая Фильке. Вдали появляется Филька в сопровождении двух дружков. Они подходят к столу.

Филька: – Здорово, акулькин муж! Говорят, под венец скоро пойдешь?

Ванька (смутившись, но пытаясь быть дерзким): – А тебе что, завидно?

Филька (садится напротив Ваньки и привлекает к себе одну из цыганок): – А чего мне тебе завидовать? Я тебе, акулькин муж, если захочу, так все ребра переломаю, а с женой твоей кажинную ночь спать буду.

Ванька (вскакивает, с гневом): – Врешь, собачье мясо!

Ванька бьет вскочившего Фильку кулаком в лицо. Тот отвечает. Завязывается драка, сквернословие. Филька одерживает верх. Очень скоро Ванька оказывается на земле. Цыгане и другие зрители окружают и с интересом смотрят на них, подзуживают. Их симпатии явно на стороне Фильки. Под конец Филька хватает помойное ведро, стоящее неподалеку, и выливает его содержимое на голову Ваньке. Зритель видит это снизу вверх, глазами валяющегося на земле Ваньки.

Следующая картина

Ванька, уже один, пошатываясь, побитый и исцарапанный, стоит у колодца. Он пытается вытащить ведро воды, но у него не хватает сил. Рядом стоят незнакомые бабы. Одна из них, смеясь, подходит, помогает ему вытащить ведро, ставит на край колодца и отходит. Ванька кивает в знак благодарности, пытается поднять ведро, чтобы вылить себе на голову, но падает на землю, с грохотом роняя ведро на себя.

Следующая картина

Ванька, весь мокрый, злобно колотит кулаком в дверь дома Анкудима.

Следующая картина

Горница Анкудима. За столом сидят Анкудим и Марья Степановна. Вбегает Ванька, по пути отталкивая какого-то работника.

Ванька: – Ну вобщем, так! Или давайте мне сейчас еще пятьдесят целковых, или не возьму вашу Акульку!

Марья Степановна охает и закрывает рот рукой.

Анкудим (не сразу): – Это еще почему?

Ванька (нагло): – А-а… А потому что она меня на весь город срамит! Бесчестная она! (Гордо усаживается на табурет).

Анкудим: – Ах ты голь перекатная… Ты чего же это, щенок, над нами куражишься? Деньги, значит, взял…

Ванька (визгливо): – А вот те не надо! Мой родитель, между прочим, только под конец от пожару разорился, а то еще богаче вашего жили!

Анкудим: – Ну что же. Вот бог, вот порог. Не хочешь – не бери. Только деньги, что забрал, отдай.

Ванька оглядывается и видит, что он уже не один в комнате. Откуда-то появились мальчишки-братья Акулины, работники, какие-то бабы. Самоуверенность его несколько ослабевает.

Марья Степановна: – Да где же ему взять эти деньги, разбойнику! Давно ж пропил все.

Ванька (зло): – Ну ладно, твоя взяла. (Вскакивает). Но знай – я тебя теперь на весь свет обесчествую.(В дверях). До самой свадьбы без просыпу пьян буду!

Сцена 8.

Дом Ваньки. Его мать и родственница сидят за шитьем. На улице слышится шум, пьяный смех, женские взвизги. Дверь с грохотом открывается и цыганки втаскивают бесчувственного Ваньку. Он с размаху валится на кровать.

Мать и родственница (вскакивают, машут руками на цыганок): – Пошли вон, бесстыдницы! (Выдворяют их).

Родственница: – Ну как с цепи сорвался! Две недели уж не просыхает. Как в церковь поведем?

Мать: (укладывая Ваньку поудобнее): – Ничего, протрезвеет.

Следующая картина

Та же горница, пару дней спустя. Со двора слышны венчальные припевки, исполняемые приглашенными певчими. В горнице мать, родственница и двое мужиков, поддерживая стоящего на коленях на ушатом Ваньку, льют ему на голову воду из ведра. Затем насильно окунают головой в лохань.

Мать: – Ему к венцу ехать, а он на ногах не стоит, стервец! Подымайся давай!

Ванька отфыркивается, мотает головой, оторопело смотрит вокруг себя. Ему помогают подняться, натягивают праздничную рубаху.

Следующая картина

Ваньку, уже более уверенно переставляющего ноги, выводят во двор, где стоят запряженные дроги. Несколько неказистых баб поют венчальные песни. Тут же понабилось всяких зевак, бродяг, нищих.

Ваньку усаживают в дроги. Несколько человек, в том числе мать, забираются вместе с ним. Бабы растворяют ворота, работник хлещет лошадей. Под песни и веселые крики дроги выезжают со двора.

Следующая картина

Дроги под веселые песни едут по улице. Ванька оглядывается вокруг немного осоловелым, но гордым взглядом. По дороге он замечает Фильку, который стоит со своей компанией у трактира. Ванька с видом превосходства лихо заламывает фуражку. Филька провожает его злым взглядом.

Следующая картина

Дроги подкатывают к церкви. Их опять встречают поющие бабы и нищие. Ванька неуклюже вылезает. Подходит к вознице.

Ванька: (вознице, тихо): – Дай-ка мне плеть… (Берет и потихоньку прячет за ворот рубахи).

Мать: – Это тебе еще зачем?

Ванька (нетвердым голосом, криво усмехаясь): – А Акульку проучу. Чтоб знала, как бесчестным обманом замуж выходить. Чай, и я не дураком женился.

Следующая картина

Церковь. Анкудим целует ручку у толстого важного попа. На заднем плане, у стены, толпится сторона жениха. Зритель видит, что Ванька озорничает: вот он пытается обнять стоящую рядом с ним толстую веселую бабу. Она хохочет и отталкивает его. Ванька, обнаглев, пытается схватить ее за грудь. Она бьет его по щеке. Лицо Ваньки вмиг преображается, из игривого став гневным. Он поднимает руку в угрожающем жесте, но в этот момент его отвлекают: поп, уже встав у алтаря, начинает службу. Он читает низким гнусавым голосом на фоне закадровой музыки.

Ваньку со смехом выталкивают к алтарю. С другой стороны, из группы сопровождения невесты, подводят Акулину. Ванька ухмыляется, оправляет рубашку и с презрением посматривает на грустную, опустившую глаза невесту. Иногда она поднимает глаза на жениха, но тут же в страхе отводит.

Следующая картина

Музыка продолжается. Ванька и Акулина во главе стола. По обе стороны от них – родители жениха и невесты. Веселье в разгаре. Анкудим плачет пьяными слезами в обнимку с пьяным же попом. Большинство гостей тоже заметно выпили. Ванька пытается протянуть руку и ухватить издалека чей-то стакан (около него и невесты спиртного нет), но сидящая рядом мать сердито бьет его по руке – молодым нельзя пить. Откусив с досады яблоко, Ванька еще более злорадно поворачивается к невесте – мол, ужо сейчас я натешусь над тобой.

Следующая картина

Закадровая музыка. Пьяные бабы и мужики ведут Ваньку и Акулину в специально убранную для них комнату. Видно, что Акулина дрожит от страха. Она бледна, боится лишний раз взглянуть на мужа. Он смотрит на молодую жену в предвкушении издевательств над нею, которые уже пообещал себе.

Следующая картина

Музыка продолжается. Акулина сидит в кровати, в страхе вжавшись в высокое изголовье, и натянув на себя лоскутное одеяло. Она не сводит глаз с Ваньки. Он достает из-за ворота плеть и молча кладет ее на постель. Затем, насмешливо глядя на жену, начинает развязывать веревку штанов.

Следующая картина

Ванька, с совсем другим выражением лица, сидит на краю кровати. Он без штанов, в длинной рубахе чуть выше колен. Растерянно и виновато смотрит на Акулину. Она плачет, закрыв лицо руками. За стеной слышно продолжение свадебного веселья.

Ванька: – Так ты, выходит, честная была? Выходит, Филька наговорил на тебя? (Швыряет в сторону плеть, падает на колени) Прости ты меня, дурака! Матушка Акулина Кудимовна! Прости, что я тебя тоже за такую почитал! Прости ты меня, подлеца!

Акулина начинает смеяться сквозь слезы, садится на кровати, кладет Ваньке руки на плечи, гладит по голове.

Ванька (вскакивая, начиная судорожно натягивать штаны): – Ну, встречу теперь Фильку Морозова – не жить ему больше на свете! (выбегает из комнаты).

Следующая картина

Ванька вбегает в большую комнату, где продолжается пьяное застолье. Воцаряется тишина. Он хочет выбежать из дома вон.

Мать: – Ты куда?

Ванька (останавливается у двери, подбегает к столу, хватает штоф с водкой, опрокидывает в рот, делает несколько больших глотков, морщится, утирается и говорит, обращаясь ко всем): Слышите, вы! Акулька-то честная вышла! (Со штофом в руке выскакивает на улицу).

Следующая картина

Ванька бежит по базару, уже заметно опьяневший, то и дело спотыкаясь. Штоф в его руках уже наполовину пуст.

Ванька (хватая первого попавшегося мужика за грудки): – Филька где? Где Филька Морозов?

Мужик его отталкивает. Ванька падает, встает и продолжает бежать дальше. На него с любопытством оглядываются, смеются.

Ванька (увидев парня из компании Фильки, хватает его): – А ну давай сюда Фильку Морозова, подлеца этого!

Следующая картина

Клеть с кроватью, уже полная подвыпивших родственников и гостей. Акулина стоит, на плечи ее наброшен полушубок.

Гости (шушукаются):

– Ну надо же так статься, честная вышла!

–Да за что же она после эфтова такую муку перенесла?

– За что ж ее Филька Морозов перед всем светом обесчестил?

Марья Степановна рыдает, вешается на шею дочери.

Марья Степановна: – Ой прости ты меня! Тебя оболгали, а я и поверила!

Анкудим: (солидно) – Знали б да ведали, не такого бы мужа тебе, возлюбленная дочь наша, сыскали!

Следующая картина

Снова базар. Ванька.

Гости (догоняя его, издали): – Смотрите, да вот он! Держи его!

Подвыпившие гости со свадьбы догоняют Ваньку и валят на землю. Вырывают из рук штоф, поднимают и силком тащат назад, к дому.

Сцена 9.

Ванька и Акулина идут по базару. Ванька нарядно одет, у него до нелепости гордый и высокомерный вид. Несмотря на теплую погоду, на нем полушубок – явно дареный тестем – и меховая шапка. Поотстав на полшага, за ним идет Акулина в заячьей шубке, груженая какими-то покупками. Хоть и опустив глаза, но она впервые за весь фильм улыбается. Люди провожают их кто добродушными, кто любопытными, кто завистливыми взглядами.

Бабы (шушукаются за спиной):

– Девоньки, а вы что слышали? Акулинка-то честная оказалась!

– Как есть честная из честного дома!

Вдруг вдали показывается Филька с двумя дружками. Ванька, заметив его, принимает гневный вид.

Ванька (вполоборота, Акулине): – А ну, иди домой. Иди, иди.

Акулина испуганно переводит глаза с Ваньки на Фильку, но подчиняется. Медленно исчезает в толпе любопытных, которая уже незаметно собралась вокруг, предвкушая что-то интересное.

Ванька подходит и толкает Фильку в грудь. Тот слегка отступает назад, но не сопротивляется. Ванька пытается толкнуть его снова. Филька ловит его руку и сбрасывает, но опять-таки ничем не отвечает, лишь молча ухмыляется.

Ванька: – Ах ты подлец! Ты… Акулинку мою…на весь свет опозорил!

Филька: (смеется): – Я, может, и подлец, а ты – дурак. Ведь тебя нетрезвого повенчали. Что ж ты в эфтом деле (многозначительно смотрит Ваньке ниже пояса) смыслить мог?

Все вокруг смеются. Ванька в исступлении кидается на него с кулаками, но тут Филька неожиданно сильно отталкивает его. Ванька отлетает, ударяется в бок какой-то телеги, хочет кинуться снова, но тут двое филькиных дружков хватают его за руки сзади. Филька подходит с насмешливым видом, но не бьет. Придвигается к Ваньке вплотную.

Филька: – Да че ты разошелся? Было б отчего. А ты знаешь что? Продай-ка мне ее. Пьян будешь. Как наш солдат Яшка. Он затем и женился. С женой не спал, а три года пьян был.

Ванька изо всех сил дергается и вырывается.

Филька (вслед): – На что она такая тебе? Все равно она допрежь мною пользованная!

Ванька кидается прочь.

Следующая картина

Дом Ваньки.

Ванька врывается в горницу. Кидается к матери, хватает ее за плечи.

Ванька (гневно): – Это что ж такое?! Вы ж меня пьяного повенчали!

Мать (испуганно вцепившись ему за ворот): – Да чего тебе опять неймется-то! То все ладно было, а то вдруг бес под хвост!

Ванька: – У тебя, матушка, золотом уши завешаны… Но я-то не из таких, не из дураков! (Отодвигает мать) А ну, подай сюда Акульку!

Мать (хватая его за руки): – Пошто она тебе?

Ванька: – Учить ее буду!

В этот момент из дальней комнаты появляется Акулина, бледная, как полотно. Она едва успела раздеться. Испуганно поднимает глаза.

Ванька (отталкивает мать): – Чего глаза-то прячешь, бесстыдная? Чуешь, чье мясо съела?

Злоба мгновенно вскипает в нем. Акулина в ужасе вжимается в угол, но Ванька кидается к ней и бьет наотмашь по лицу. Акулина, закрывая лицо руками, пытается убежать, но Ванька настигает ее, продолжая наносить удары. Мать пытается было хватать его за руки и за пояс, но он отбрасывает ее в сторону. Избиение длится несколько секунд. Плача, Акулина прячется за находящиеся в комнате предметы, в том числе за кровать. Мишка, в исступлении сверкая глазами и сопровождая свои действия громкой бранью и фразами типа «Ну я тебя научу!», отбрасывает кровать в сторону. Раздается грохот и звон разбиваемой посуды.

Следующая картина

Судя по всему, избиение продолжалось довольно долго. Акулина, растрепанная, в изорванной кофте, лежит на полу в углу, закрывая лицо. Видно, что по щеке течет кровь. Ванька, измученный, уже на коленях перед ней, продолжает в каком-то безумном остервенении лупить ее оказавшейся у него в руках тряпкой. Наконец, обессилев, он бросает тряпку на ее простертое тело и с трудом поднимается. Шатаясь, он делает два шага к сдвинутой теперь посреди комнаты кровати и ничком валится на нее.

Сцена 10.

Несколько дней спустя. Ванькин двор. В ворота заезжает телега, груженая мешками. На мешках сидят Ванька и мальчишка-работник. Ванька спрыгивает.

Ванька: – Распряги сам. Я с утра не жрал.

Мальчишка (недовольно): – А я жрал, что ли?

Следующая картина

Ванька отворяет дверь, входит, кидает шапку и полушубок на сундук. Мать возится у печи, молча оборачивается к нему.

Ванька (садясь за стол): Поесть ставь.

Мать (недовольно, но сразу начав хлопотать): – Поздоровался бы хоть. На три дня уезжал.

Ванька (смотрит перед собой, хмуро): – Приехал же.

Мать ставит перед ним миску с супом и кусок хлеба. Ванька засовывает в рот первую ложку, потом вопросительно смотрит на мать.

Мать: – Чего тебе еще?

Ванька: – Как чего? Сама знаешь.

Мать, охая, лезет куда-то под стол, достает бутылку. Берет с полки стакан, наливает треть, ставит перед Ванькой. Ванька залпом выпивает, закусывает хлебом.

Ванька (хрипло): – Чего так мало? Жалко, что ли?

Мать (сварливо): – Жену бы свою до полусмерти не бил, так было бы кому налить. Так отходил бедную, что до сих пор с постели не встает. А сам так и сбежал, на меня оставил. Даром я, что ли, сына женила, чтоб и за ним, и за невесткой ходить?

Ванька: – Я не бил, я воспитывал.

Мать: – Тебя бы кто повоспитывал, да некому. Подошел бы к ней, приласкал. Вам жить, детей приживать. А ты не с того начинаешь.

Ванька краем глаза косится на проем в соседнюю комнату, где на кровати видна фигура Акулины. Она отвернулась к стене. Зритель видит, что она открыла глаза и явно все слышит. Видно, что ей очень плохо: на лице еще не зажили синяки и ссадины.

Ванька: – Хватит, заладила. Дома побыть не дашь.

Отставляет пустую тарелку и встает. Берет полушубок.

Мать: – Ты куда? Только приехал же!

Ванька: – Да хоть куда, лишь бы тебя не слышать.

Выходит и захлопывает дверь.

Сцена 11.

Час спустя. Дом одного из общих знакомых героев. Именины, очередное званое застолье. За столом – подвыпившие гости. Дверь открывается, в горницу входят еще трое, среди них – Ванька. Здороваются, смеются. Ванька, быстро оглядев стол, замечает в дальнем конце Фильку. Секунду мнется в нерешительности, затем все же садится на табурет в углу стола. Наливает себе в стакан, берет кусок пирога, закусывает. В этот момент к нему проталкивается Филька. С пьяной фамильярностью раздвигает гостей и плюхается рядом. Ванька с хмурым видом ест, делая вид, что не замечает его.

Филька: (заплетающимся языком) – Ну чего надулся? Мало ли чего по пьянке бывает. Чего не заходишь?

Ванька: – Да иди ты.

Филька: (стучит его в плечо) – Ладно тебе. Помнишь, как по весне хорошо гуляли?

Ванька: – Некогда мне помнить. (Наливает и выпивает еще стакан).

Филька: – Вот все вы так – женитесь, и поминай как звали. Я потому никогда не женюсь.

Ванька тревожно взглядывает на него, но тут же снова отворачивается.

Филька: (громко) – Ну хочешь, я сейчас при всех скажу, что у тебя жена честная?

Ванька вздрагивает. Все замолкают, оборачиваются к ним.

Филька: – А что ж такого? Так оно и есть. Супруга у нашего Ивана Семеныча – милосердивая душа, благородная, учтивая, обращательная, всем хороша, во как у него теперь. (Смеется, придвигает к Ваньке лицо). А забыл, парень, как сам ей дегтем ворота мазал?

Ванька: (злобно): – Пошел вон, я сказал!

Филька: – А чего ты бычишься? У тебя же жена для модели, чтоб люди глядели. Все знают.

Ванька вскакивает, отбрасывает табурет и пытается ударить Фильку кулаком в лицо. Однако Филька, словно мгновенно отрезвев, ловко отбивает его руку, хватает Ваньку за волосы, валит на колени и пригибает к земле. Тот пытается подняться, но Филька ему не дает.

Филька: – Пляши, Акулькин муж, а я тебя так буду за волоса держать. А ты пляши, меня потешай!

Ванька (хрипло, вырываясь): – Подлец ты!

Вокруг все вскакивают, окружают их, пытаются разнять.

Филька: – Слышь, ты, кошкин сын! Я к тебе с канпанией приеду и Акульку, твою жену, при тебе розгами высеку, сколько мне будет угодно!

Сцена 12.

Дом Ваньки. Он сидит у окна, угрюмый, с трубкой в зубах, чинит сапог. За окном – дождь. Глядя в окно, он видит, как мальчишка-работник запрягает лошадь. Родственница выкладывает на протвень пряники. Открывается дверь, входит мать.

Мать (снимая с головы мокрую шаль, Ваньке): – Чего сидишь? Поезжай с Мишкой, говорю тебе. Куда его одного отправлять? Он, поди, и заимку-то сам не найдет. Пропадет, и лошадь с ним. А где мы другую лошадь возьмем?

Ванька: – Сказал – не поеду.

Родственница (с усмешкой): – А он боится на улицу выйти. Фильки Морозова боится. Тот давеча на людях обещал приехать и его обесчествовать.

Ванька: – Заткнись ты, сучье жало!

Родственница: – А что, не так? Люди все рассказывают!

Ванька (визгливо): – Не из-за меня все это, а вот из-за нее! (Показывает на Акулину, которая в этот момент пытается быстро пройти из горницы в сени).

Мать: – Чего ты к ней привязался? Давно уж порешили, нет на ней греха.

Ванька: – А что обманом меня женили, это что?

Родственница: – Где ж это обманом, когда ты сам за то двадцать целковых у Анкудима взял!

Ванька: – Да я тебя, змея, сейчас своими руками, если рот не закроешь…

Швыряет в нее сапогом. Родственница визжит и отпрыгивает. Пряники падают на пол. Ванька вскакивает, но бежит не за родственницей, а за Акулиной в сени.

Родственница: – Изверг чистый, кишки твои гнилые!

Следующая картина

Акулина в сенях. Вбегает Ванька.

Ванька: – Ах ты паскуда! Обесчестила меня! Через тебя такие муки терплю!

Бьет ее ладонями по голове. Акулина с плачем садится на пол, закрывает голову.

Акулина: – За что же? Что я сделала тебе?

Ванька: (падает на колени и, задыхаясь, продолжает бить): – Она еще спрашивает, за что! Она еще спрашивает!

Следующая картина

Спустя пару дней. Ванька сидит за столом, жует хлеб. Мать в стороне хлопочет около печи. К столу с дымящейся кастрюлей подходит Акулина, нервно оправляя платок. Видно, что она пытается скрыть платком огромный синяк на лице. Молча ставит кастрюлю на стол, наливает Ваньке в тарелку в суп. Ванька виновато поднимает на нее глаза и снова опускает. Начинает есть. Потом откладывает ложку, смотрит на нее. Взгляд его все более ожесточается.

Ванька: – Это че за помои?!

Толкает тарелку, она подлетает, обливает Акулину горячим супом. Та хватается за обожженную руку.

Ванька: – Что это такое, тебя спрашиваю? Свиньям такое носи!

Мать (всплескивает руками): – Опять с цепи сорвался! Чем не угодили тебе?

Акулина закрывает лицо руками и плачет. Ванька, глядя на это, свирепеет.

Ванька: – Ну что воешь? Перед кем жалишься?

Акулина убегает. Ванька вскакивает и бежит за ней в дальнюю комнатку. Через секунду оттуда доносятся ее рыдания и ванькина брань. Мать бежит к ним.

Следующая картина

Клеть. Ванька бьет Акулину всем, что попадается под руку. Хватает за волосы, толкает об стену. Она поднимается, он снова швыряет ее.

Мать (кидается между ними, хватает Ваньку за руки): – Стой, подлец, варначье твое мясо!

Ванька (пытается оттолкнуть ее): – Убью! И не смей мне теперь никто говорить! Потому меня обманом женили!

Следующая картина

Мать Ваньки стоит около калитки и вполголоса переговаривается со знакомым, пожилым мужиком. В глубине двора виден Ванька, он у конюшни смотрит подкову у лошади. Мимо с ведром проходит Акулина. Видно, что ее лицо избито и исцарапано.

Мать (тихо, оглядываясь на Ваньку): – Кажинный день бьет. Иной раз с утра до вечера. То встала неладно, то пошла нехорошо. А не побьет, так ему скучно. Как привычку взял.

Мужик (солидно-рассудительно): – Да чего ж бить-то? Руки свяжут, язык не завяжут. Бить тоже много не годится. Накажи, поучи, да и обласкай. На то жена.

Сцена 13.

Горница Ваньки. Дверь открывается. Входят Анкудим и Марья Степановна. Она кланяется, он стоит прямо, смотрит строго. Ванька валяется на кровати, как видно, с похмелья. Его мать и Акулина хлопочут по хозяйству. Родители Акулины успевают заметить, что лицо дочери в синяках. Завидев их, она быстро уходит из горницы. Мать тоже старается незаметно отодвинуться в уголок.

Ванька не встает и не приглашает садиться гостей, смотрит нахально.

Анкудим (распаляясь): – Ты что же это с дочерью нашей делаешь?

Ванька: – А тебе чего? Была твоя дочь, а теперь мне жена. Не тебе у меня отчета спрашивать.

Анкудим (дрожа): – Знаешь что… Ты еще не бог знает какой член! Я на тебя и управу найду!

В сердцах выходит и хлопает дверью. Марья Степановна устремляется было за ним, но через секунду возвращается. Ванька усмехается и садится на кровати.

Марья Степановна (слезно): – С докукой я к тебе, Иван Семеныч. Статья небольшая, а просьба велика. Вели свет видеть, батюшка! (Кланяется в ноги). Смирись, прости ты ее! Нашу дочку злые люди оговорили: сам знаешь, честную брал… (Плачет).

Ванька (ломается, куражится): – Я вас и слышать теперь не хочу! Что хочу теперь, то над всеми вами и делаю, потому что я теперь в себе не властен, а Филька Морозов мне приятель и первый друг.

Следующая картина

Сени, темно. Шепчутся мать Ваньки и заплаканная Марья Степановна. Рядом с ними щель в горницу, доносится ванькина ругань.

Марья Степановна: – Что же теперь будет-то, голубушка? Пособи уж ты! Ведь и вправду насмерть прибьет!

Мать: – Да я что ж могу, милая! Меня-то он разве слушает! Опять все это Филька Морозов, черт окаянный. А через него и наш от рук отбился.

Марья Степановна (испуганно): – Что, неужто опять вместе закурили?

Мать: – Куды! И приступу к нему нет. А Филька тот и совсем как есть опился. Слыхала – все свое порешил и в наемщики к Михайлову нанялся, в солдаты за старшого сына пошел. Так он мало, что деньги сполна получит, он теперь до того самого дня, как свезут его, у них надо всем в доме стал полный господин. Такое над хозяином настроил, так только святых вон понеси!

Марья Степановна: – Ох-ох!

Мать: – Я, дескать, за твоего сына в солдаты иду, значит, ваш благодетель, так вы все мне уважать должны, не то откажусь. Так Филька-то у Михайлова-то дым коромыслом пустил, с дочерью спит, хозяина за бороду кажинный день после обеда таскает – все в свое удовольствие делает. Кажинный день ему баня, и чтоб вином пар поддавали, а в баню его чтоб бабы на своих руках носили. Ну, понятно, опять без просыпу гуляет, опять товарищи набежали, и наш первый пристроился. И не стыдно ему, что этот самый Филька вот только перед тем бил его да ославлял. Филька только поманит, а он и рад.

Следующая картина

Вечер. Улица перед воротами дома Михайлова. Пьяный Филька, Ванька и остальная компания.

Ванька: – Пришли, поди. Твои ворота-то. Небось там тебе уже и постельку постелили!

Пьяный парень: – Небось и Наталья Матвеевна в постельке уже ждет!

Филька (покачиваясь): – А чего мне эта Наталья Матвеевна!

Голоса вокруг (смеясь): – Известно, чего!

Девичий голос за воротами: – Филипп Егорыч, что это вы на улице стоите? Пожалуйте в ворота!

Филька (приосанясь, громко): – А я может не хочу до ворот идти. Хочу прямо тут пройти. (Колотит кулаком по забору в десяти метрах от ворот).

Женский голос (удивленно-испуганно): – Да как же это так? Как же вы там пройдете?

Филька: – А вот батька твой сейчас мне заплот разберет, тогда и войду. И иначе я к вам и не пойду, надоело!

Смех вокруг. Из ворот выходит мужик, следом с боязливым любопытством выглядывают его домочадцы. Вокруг уже начинает собираться группа зевак.

Матвей Михайлов (почтительно): – Филипп Егорыч, так ведь долго это – заплот ломать! И зачем ломать, коли ворота есть? Если желаете, так мы сейчас вам дойти поможем.

Филька (сползает на землю, прислонясь к воротам): – А ты поспеши, Матвей Матвеич. Вот и недолго будет. А иначе как вот в этом самом месте, проходить не желаю!

Следующая картина

Матвей, его сыновья и работник под хохот собравшихся заканчивают разбирать забор на месте Филькиной спины. Когда из-под нее вытаскивают последнюю доску, Филька недовольно ругается.

Филька: – Эй ты, помягше! (Ложится на спину).

Матвей Михайлов (переводя дух): – Ну вот, извольте проходить.