Текст книги "Прощание с Силой. Апокрифический (альтернативный) IX Эпизод Star Wars."

Автор книги: Ирина Андрианова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Ты по-прежнему ничего не замечаешь? – шепнула Маз, сидевшая рядом с Рэй, показывая глазами в сторону Финна. – Я никогда в жизни не видела, чтобы мужчины так смотрели на женщин. А видела я немало.

Рэй вздрогнула и покраснела.

– О, ну что вы, вы ошибаетесь! – поспешно зашептала она. – Финн еще два месяца назад предложил свою руку Роуз и, насколько я знаю, она ответила согласием… Я уверена, что они будут счастливы. Финн достоин счастья. Он лучший человек, которого я знаю! – завершила она совершенно искренне.

– Вот оно как – лучший человек, а полюбить его нельзя! – хмыкнула Маз и отвернулась.

Рэй опустила голову. «Так странно, – думала она. – Я восхищаюсь Финном, я готова в любую минуту отдать за него жизнь. Но почему же я не могу просто его полюбить?» Она вздохнула, ибо знала, почему.

С председательской ложи долго и монотонно выступал депутат от местных аборигенов. Он говорил на неизвестном Рэй языке, похожим на низкие, утробные звуки колокола, бьющего из морских глубин. Это был представитель очень древнего народа, обитавшего на Сио задолго до того, как ее колонизировали люди. Непривычной (и не слишком приятной) особенностью его внешнего облика было второе лицо. Чертами полностью повторявшее первое, оно располагалось под ним, на месте человеческой груди. От первого оно отличалось только выражением. Как правило, это выражением было злобным, независимо от эмоций, которые выражало основное лицо хозяина. Иногда оно тоже издавало какие-то звуки, но хорошим тоном среди сатиан – так звались коренные жители планеты – было умение заставлять его молчать.

Несмотря на полное отсутствие интонации, выступление сатианина было, судя по всему, весьма эмоциональным: ряды вновь загудели. С-3PO, переводивший его речь, сидел слишком далеко, чтобы Рэй могла его слышать. Но лицо По, склонившегося к дроиду, все больше хмурилось. Не утерпев, Рэй перебралась поближе.

– Что он говорит? – тревожно обратилась она к По.

– Э, да не обращай внимания, – нарочито рассмеялся он. – Поселения Сат – традиционное место прибежища радикальных идей. Но большого влияния на Сио они не имеют. В этом суть демократии, – продолжил он наставительно. – Каждый имеет право на свое мнение, пусть даже абсурдное, но побеждает взвешенное решение большинства…

– За исключением тех случаев, когда радикальные идеи охватывают большинство, – скептически заметила Маз.

Рэй разглядывала председательскую ложу. Чуть поодаль от выступавшего сидели королева Эт и Лея. Королева что-то с улыбкой говорила ей, а Лея молчала, напряженно глядя перед собой и сжимая руками рукоять палки.

Наконец, сатианин завершил свою речь под бурные одобрительные возгласы. На его место взошла королева. Звуки мгновенно стихли.

– Я бесконечно рада, что сегодня на нашем собрании присутствует генерал Органа – создатель и лидер Сопротивления, три десятилетия подряд бывшая символом надежды для всех нас, – начала она. – Она учила нас бороться и не сдаваться, она учила нас жертвовать собой и верить в победу. Но сегодня пришли другие времена. Впервые за долгие годы у нас есть шанс прекратить бесконечную войну и подарить галактике мир!

Зал снова глухо загудел, и королева вновь подняла руку.

– Сегодня от войны устали все, даже те, кто когда-то выступали агрессорами. Все понимают, что силой оружия, зла и смерти не достичь процветания. С трепетом в душе я спешу сообщить вам, что те самые силы, что еще недавно крушили, взрывали и убивали, сегодня первые предложили галактике начать мирные переговоры…

Ряды зашумели, и королеве пришлось умолкнуть на несколько секунд, дожидаясь, пока шум стихнет.

– О чем она говорит?! – воскликнула Рэй. – Неужели Первый Орден…

– Тише, – горячо зашептал По. – Вот если бы ты почаще осчастливливала нас своим присутствием, то была бы в курсе последних событий! Вот слушай теперь…

– …В Первом Ордене восторжествовали разумные люди, – продолжала Эт. – Они свергли фанатиков, которые упивались темным колдовством и войной ради войны. Первый Орден, этот символ бессмысленной всеразрушающей злобы, ныне упразднен. Его представители обратились ко всем народам, как ранее порабощенным, так и свободным, объединиться на началах равноправного сотрудничества. Оккупация планет прекращена. Добыча ископаемых, найм рабочей силы и солдат теперь происходит только за выгодное вознаграждение. В знак искренности своих намерений они готовы предоставить в распоряжение партнеров свои ресурсы, в том числе и оборонные. Впрочем, и они, и мы хотим, чтобы война закончилась навсегда и боевые корабли вместе с их экипажами больше никому не понадобились. Новый Галактический Союз – она подняла в воздух круглую желтую бляху, – ставит своей целью сделать жизнь на всех планетах мирной и счастливой. Чтобы больше не было голода, бандитизма, гражданских войн…

– Эмблема Союза, – с видом знатока показал По на желтую бляху.

– Уважаемая генерал Органа, – вновь поклонилась королева в сторону Леи. – Вам и вашим товарищам придется смириться с тем, что ваша роль в галактике завершена. Точнее, завершено кровопролитное сопротивление злу. Ибо зла в его прежнем виде больше нет: даже те, кого мы прежде считали его адептами, поняли, что насилие неразумно. И я счастлива, что этот день наконец-то настал. Это, прежде всего, ваша победа, генерал. Орден первый сложил оружие. Теперь очередь за его бывшими врагами. Сегодня именно на вас смотрит с надеждой вся галактика. Я знаю, что непросто поверить тем, кого вы всю жизнь ненавидели. А еще труднее отказаться от смысла своей жизни, который был в Сопротивлении. Но сегодня – именно тот случай, когда нужно себя заставить…

Она продолжала говорить, но Рэй давно не слышала ее. Умом она понимала, что надо бы изумиться словам про необычайное миролюбие бывших врагов, но что-то другое в речи королевы заставило ее вздрогнуть. Что же это было, что? Она зажмурилась, прижав ладони к вискам. И вдруг осознала.

«Как – свергли? Что это значит – свергли? Что они… с ним… сделали?» – застучало в голове.

Голос королевы потонул в нарастающем шуме в ушах. Глаза застлала пелена. Сквозь нее Рэй вдруг увидела лицо Леи: сжавшись, словно от нестерпимой боли, она вцепилась обеими руками в палку.

Забыв обо всем, не обращая внимания на соседей, Рэй приподнялась на сиденье. «Где ты теперь, где?» – вопрошала она, беззвучно шевеля губами.

И вдруг все вокруг исчезло. Не было больше зала, не было шевелящихся стеблей сфактер, исчезли ее товарищи, королева Эт и Лея. Вокруг нее была тьма. Но Рэй знала, что не одна здесь. Каким-то иным зрением увидела она перед собой лежащего человека. В гробовой тишине она слышала его угасающее дыхание и капли крови, вытекающие из ран и уносящие с собой его жизнь. Не видя ни его лица, ни одежды, она поняла, кто это.

– Не-ет! Не умирай!! – в исступлении закричала она, протягивая вперед руки, словно пытаясь остановить текущую кровь.

Королева умолкла на полуслове. Тысячи голов разом повернулись к Рэй. И видение тут же пропало.

Щупая перед собой руками, хватая воздух, Рэй пыталась его вернуть, но тщетно – перед ней расстилались лишь бесконечные ряды удивленных лиц.

– Где ты? Вернись, вернись! Где ты?! – закричала Рэй. Не помня себя, она устремилась по рядам, расталкивая сидящих. Поняв, что так ей не выбраться, она подпрыгнула и, перемахнув сразу через несколько рядов вниз, приземлилась на одном из помостов, опоясывающих амфитеатр по кругу. В рядах зашумели; на нее показывали пальцами, неслись возмущенные возгласы на разных языках. Рэй ничего не слышала. Она металась по помосту, пытаясь найти – это наверняка было где-то здесь! Или здесь! – вход в ту темноту, к нему. Наконец она замерла, подняв голову: на нее издалека сверху глядела Лея, и по лицу ее текли слезы.

Оглянувшись, Рэй заметила рядом выход на наружную галерею и бросилась туда. Вырвавшись из зала, она отмахнулась от стебля сфактеры, услужливо предложившего ей свой наконечник, и неуклюже скатилась вниз по другим побегам, опутавшим стены дворца. Но и здесь не было того, что она искала. Лишь ненужное небо, трава и цветы. Рэй в панике бросилась дальше – по мосту-сфактере через озеро, потом через лес.

Она бежала и бежала, боясь, что если остановится, то уже никогда не сможет нагнать видение – которое, как казалось, было совсем рядом. Она спотыкалась, падала, раня себе ноги и руки, натыкалась на деревья, прорывалась сквозь кусты. Она не чувствовала боли и не знала, в каком направлении бежит; нередко она кружила на одном месте, уверенная, что вожделенный вход в ту темноту находится в двух шагах и сейчас она его настигнет.

Когда, наконец, израненная, в разорванной одежде, она бессильно опустилась на землю, одно из солнц уже садилось, обагрив озерную гладь закатными лучами. Придя в себя, она хотела было лечь лицом вниз и зарыдать, как вдруг увидела неподалеку женщину и ребенка. Сиоанка, держа кувшин в одной руке, а малыша – в другой, устремила на нее взгляд, полный сочувствия. Заметив, что Рэй видит ее, она поспешила ободряюще улыбнуться. Опомнившись, Рэй сквозь слезы благодарно улыбнулась в ответ. И в этот момент тьма пещеры вновь окружила ее.

Вскрикнув, она бросилась вперед – туда, где, она точно знала, лежал умирающий. Она обхватила его руками – тело было едва теплым, но она почувствовала, что в самой его глубине еще не погас живительный огонь. Сдерживая дрожь в руках, она ощупала раны и сразу нашла главную – ту, через которую выходила жизнь. Прижав к ней ладони, она закрыла глаза и стала молить все, что знала – бесчисленных богов, Творца, создавшего этих богов, небо, звезды и планеты, и Силу, которую он вдохнул в свое творение, разделив ее на Темную и Светлую сторону, чтобы привести мир в движение. Она просила: «Пожалуйста, возьми у меня мою жизнь, отдай ему! Я хочу стать его кровью, я хочу раствориться в его дыхании. Я хочу отдать ему свое зрение, свой слух и все свои чувства, потому что я больше не хочу быть в мире, если в нем не будет его».

Она повторяла свою молитву бессчетное число раз на разные лады, и не знала, сколько времени прошло, как вдруг что-то резко вывело ее из забытья. Она открыла глаза и поняла, что Бен смотрит на нее. Глубоко вздохнув, он отодвинул ее руку.

– Зачем ты здесь? Поди прочь, – слабо проговорил он. С трудом приподнявшись на локте, он отполз к стене и прислонился к ней.

Рэй силилась сказать хоть слово, но не могла: из уст вырывались только бессвязные всхлипывания.

– Поз… Позволь мне помочь тебе, – наконец выговорила она. – Позволь мне увести тебя отсюда! Я смогу, я знаю…

– Я не хочу, – услышала она из темноты. – Я хочу остаться здесь. С ними, – он показал рукой куда-то в сторону. Рэй повернулась и замерла с широко раскрытыми глазами: на миг ей показалось, что она увидела Хана и Лею, совсем молодых. Но тут же все исчезло.

– Зачем ты пришла? – горько прошептал Бен. – Они ушли из-за тебя! Прошу тебя, уйди, не мешай им! Я хочу остаться здесь навсегда. Зачем ты вернула мне жизнь? Она мне не нужна.

– Бен, милый, это видение! – зарыдала Рэй. – Оно не настоящее. Твоя настоящая мать ждет тебя…

– Я не могу увидеться с ней, – тихо, но твердо ответил Бен. – Не смогу вынести ее взгляда. А здесь она еще не знает, что я ей сделаю. Она здесь счастлива. И он счастлив. Я хочу видеть их такими. Всегда. …Уходи! – вдруг крикнул он что было мочи, поднял руку и вытолкнул ее прочь из темноты.

…Рэй не сразу пришла в себя. Вокруг снова был свет, деревья и гладь озера. Повернув голову туда, где прежде были женщина с ребенком, он увидела Лею.

– Я его видела! – вскрикнула она, вскочив на ноги.

– Я знаю, милая, – Лея грустно улыбнулась.

– Я вернусь туда! Я буду молить богов снова впустить меня к нему! Я уговорю его…

Лея покачала головой.

– Невозможно, ведь он сам этого не хочет.

Она измученно опустилась на упавший ствол дерева. Рэй села у ее ног, не сводя глаз с ее лица.

– Но ведь он умрет там. Неужели мы не сможем найти его и спасти?

– Боюсь, что нет.

Они притихли. Рэй прижалась к коленям Леи, а Лея гладила ее по волосам и машинально стряхивала пыль с ее одежды. Вдруг в двух шагах перед ними возникла… вторая Рэй! Закрыв глаза, она сидела на траве, вытягивая вперед дрожащую руку.

Обе вскрикнули, но видение тут же исчезло.

– Постой… – Лея приподнялась, наклонилась и отыскала в траве крохотный камушек. Она повертела его в пальцах и снова кинула. Видение возникло снова, но на этот раз слабее. Рэй, борясь со страхом, раздвинула стебли, подняла камушек и закинула подальше. В третий раз изображение почти исчезло, остались лишь туманные всполохи, которые быстро рассеялись.

– Я знаю, где это место, – быстро проговорила Лея, обняв Рэй за плечи. – Это пояс астероидов внутри туманности Тардо.

– Где это?!

– Очень далеко. Это самая древняя область галактики. Ее обитатели появились задолго до первых людей. Возможно, сами эти астероиды – это и есть те самые живые существа, и возможно, они живы до сих пор. – Она перевела дух. – Я бывала там… с Ханом. Очень давно. И мне никогда не бывало так страшно, как там. Мы чудом выбрались.

– Видения?

– Не только они. Эти пещеры все время меняют формы и направления. Там, где когда-то был выход, через некоторое время его уже нет. Планеты, астероиды – там все движется, появляется и исчезает, и ничего нельзя предугадать.

Лея в волнении встала.

– Милая, я уже слишком стара, и мне не под силу добраться туда. Теперь пришел мой черед просить тебя… Хотя я знаю, что это будет очень, очень трудно… Просить тебя полететь туда, к нему. И вытащить его оттуда. Прошу, лети поскорей… – Ее голос дрогнул. – Умоляю тебя, отправляйся завтра!

Рэй схватила ее руки и просияла сквозь слезы.

– Я прошу вас лишь обо одном, милый друг – позволить мне лететь прямо сейчас!

Лицо Леи озарила счастливая улыбка.

– Спасибо тебе, родная. И да пребудет с тобой Сила! Больше я ничего не могу для тебя сделать…

Рэй прижала ее руку к губам и бросилась было бежать, но на ходу оглянулась:

– Клянусь, что приведу его к вам. Верьте мне!

И все, все! Не было больше смертельной тоски, высохли слезы, исчезла усталость. Вокруг догорал закат, а Рэй казалось, что восходит солнце. Счастливая, она бежала навстречу новому дню. Главное, теперь она знает, что ей делать! Об остальном можно будет подумать потом. Лея благословила ее! «Спасибо, матушка», – мысленно говорила Рэй; она бы никогда не посмела назвать так Лею в глаза. Поскорей бы добежать до корабля и ощутить в руках штурвал!

По пути ей встретился BB-8. Он радостно запищал, покатившись следом. Рэй было так легко на душе, что она нашла в себе силы поболтать.

– Что? Все наши завтра вылетают с королевой на переговоры в Галактический Союз? Что ж, да помогут им боги обо всем договориться… Нет-нет, у меня другая дорога. Да и чем бы я им помогла? Я ничего не смыслю в этих заседаниях. Вот По – он молодец. Может быть, еще станет когда-нибудь сенатором… Ты хочешь лететь со мной? – Рэй задумалась. – Гм, пожалуй. Вдвоем будем веселее. Побежали!

Вот и порт. Охранники-дроиды издали узнали ее и поклонились. Посреди высился огромный королевский флагман. Его окружали несколько боевых кораблей – весь небольшой флот Сио. И в самом дальнем углу, у леса, приютился старенький, но гордый «Сокол». Рэй приостановилась, любуясь им.

Вдруг из тени, отбрасываемой кораблем, появился человек. Это был Финн.

– Привет. Извини, во дворце не успел поздороваться.

– Что ты, ничего… – смущенно заговорила Рэй, открывая шлюз. – Я слышала, вы завтра летите в Союз? – добавила она, не зная, что сказать.

– Я не лечу. – Финн опустил было голову, но тут же снова вскинул ее. – Рэй, я знаю, куда ты направляешься. И зачем. Прошу тебя, возьми меня с собой. – И, не давая ей возразить, быстро продолжил: – Пойми, тебе не справиться без меня! Представь, как тебе будет больно, если ты долетишь туда… ну, куда тебе нужно, и не сможешь одна ничего сделать! Ты не захочешь жить после этого… А я мог бы помочь тебе. Я знаю, что сумею помочь!

– Но… – Рэй опустила глаза. – Просто я думала, что вы с Роуз… э-э…что вы вместе полетите на эти переговоры.

– Нет, – Финн помотал головой. – Все верно, я предлагал свою руку Роуз. Я думал, что я должен так поступить, потому что Роуз этого ждет. Но она… знаешь, она удивительный человек. Она с улыбкой отказала мне, потому что знает, что мое сердце уже занято.

Рэй стояла, не шевелясь и не смея взглянуть на него.

– Понимаешь, Финн…

– Я все понимаю. Пожалуйста, не говори ничего. В конце концов… я должен сделать это для Леи!

– Спасибо, друг, – с благодарной улыбкой кивнула Рэй.

3.

– Неужели Первый Орден действительно решил прекратить войну? Наверное, это был коварный замысел, чтобы заставить противников сложить оружие, а потом всех уничтожить? – спросил самый старший мальчик.

– Нет, эта была правда, – ответил седой пастух. – В голове Прайда и близких к нему генералов давно вызревала идея выстроить порядок в галактике на новой основе. Прайд был неглуп; еще служа императору Палпатину, он убедился, что прямое насилие порождает лишь энергию ненависти. Накапливаясь, эта энергия воплощается в героях и в идеях, ради которых люди с готовностью идут на смерть, в итоге опрокидывая любую сильную власть.

Он преклонялся перед лордом Вейдером, как и вся офицерская молодежь Империи, но прекрасно понимал, что рано или поздно мир породит силу, которая победит его. При том, что победители Вейдера были пигмеями по сравнению с ним. Прайд полагал, что Вейдер и сам прекрасно предвидел свой конец, и все годы даже помогал его приблизить, однако не оставлял раз и навсегда избранной миссии. Может, потому, что не видел смысла в другом. Может, потому, что не видел смысла ни в чем. А может – именно потому, что он его видел. Но в своем величайшем смирении он отвел себе роль зла, которое помогает добру вырасти и уравновесить его.

Юный Прайд был одним из тех, кто горше других оплакивал смерть милорда. То был первый и последний раз, когда он плакал. Хотя знал, что сам Дарт Вейдер ни на секунду не усомнился бы, если бы потребовалось лишить жизни его, Прайда. Глубоко в душе он презирал императора Палпатина. Он считал, что старый колдун каким-то загадочным образом сумел поработить душу его кумира, паразитируя на его страданиях и давая ему иллюзию утешения. Впрочем, сейчас, много лет спустя, он склонен был думать, что кажущаяся верность Вейдера ничтожному императору была проявлением все того же великого смирения. Дарт Вейдер постиг мировой ход вещей и не видел смысла идти против него.

Мелюзга, поднявшая голову после того, как Светлая сторона Силы свергла Вейдера, была омерзительна. Прайд, как и многие его боевые товарищи, не мог и думать о том, чтобы служить какому-нибудь жадному горнодобытчику или торговцу оружием, хотя ему делали весьма заманчивые предложения (впрочем, в величайшей тайне от победителей-республиканцев). Он, как и другие, удалился в уединенное поместье на одну из маленьких лесных планет в стороне от популярных торговых маршрутов.

Вскоре началось то, что несложно было предвидеть: республика не смогла удержать власть, и в галактику пришла анархия. Как следствие – в головах пигмеев вновь воскресла мечта о сильной руке. Вейдеру не суждено было повториться; но, когда Первый Орден заявил о себе, Прайд одним из первых поспешил присягнуть ему. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что колдун Сноук и, в особенности, истеричный мальчишка – его ближайший ученик – являются лишь жалкой пародией на времена Империи. Однако, вспоминая смирение Вейдера, он счел, что должен покориться провидению так же, как некогда милорд. И, возможно, ждать своего часа.

Он никогда бы не осмелился даже в мыслях вызвать тень Дарта Вейдера, что, как поговаривали, в бессовестной гордыне позволял себе этот мальчишка, пусть он и был его потомком. Прайд искренне ненавидел принцип родовой аристократии. И не только потому, что сам происходил из небогатой семьи. Он был уверен, что способности невозможно передать по наследству. Он предпочитал избегать теософских рассуждений и, хотя не мог не признавать сверхмогущество Вейдера, склонен был думать, что в его случае личность порождала Силу, а не наоборот.

Абсурдная жестокость Сноука и его приспешников превзошла то, что было во времена его молодости. Стиснув зубы, он наблюдал самоубийственную политику массового отъема детей на бедных планетах для пополнения штурмовых отрядов. Не то чтобы ему было жаль осиротевших родителей. Напротив, он был уверен, что, не будь Ордена, эти родители так или иначе продали бы своих детей – за еду, либо за дурманящее зелье. Просто он знал, что это неразумно. Каждый отнятый ребенок порождал ячейку скрытого сопротивления в собственном тылу, ослабляя армию. Дезертирство в Ордене стало массовым явлением. Но самое главное – семья, потерявшая сына или дочь, умножала ряды злейших врагов Сноука. И те самые бедняки, которым судьбой было предначертано в скором времени умереть от голода или пьянства, преображались энергией мщения и становились достойными противниками. А иногда – и героями.

Он помнил, как были преданы Вейдеру его солдаты. Да, нередко это была любовь, смешанная со страхом, но смесь была неделимой. Он не раз видел, как отряды впадали в безумный экстаз, лишь завидя Вейдера на поле боя; как они кидались грудью на выстрелы, забыв о страхе смерти. Он и сам не раз бывал в таком же исступлении, когда все его существо обращалось в одно страстное желание – умереть ради этого человека. И лишь чудо тогда уберегало его.

Ничего подобного не бывало в Первом Ордене. Солдаты ненавидели своих командиров, которые, в свою очередь, ненавидели и боялись Верховного лидера, и вымещали злобу на подчиненных. А Сноук был слеп. Он не видел опасных трещин ни внутри, ни снаружи. В нелепом самолюбовании он проглядел ненависть к себе собственного ученика, хотя она была очевидна даже Прайду. Они оба были гордецами, возомнившими себя хозяевами судьбы, – думал Прайд, – и в том их отличие от Вейдера, который всегда служил тому, что ставил гораздо выше себя. Потому-то они оба и пали.

Прайд благодарил богов за то, что спокойно дождался гибели Сноука от руки Кайло Рена (разумеется, в «официальную» версию убийства Верховного лидера бойцом Сопротивления не верил никто; тем более, что Кайло сам, обуреваемый низкой страстью, привел ту девицу к Сноуку). Прайд ни разу не присоединился – даже не к заговору, нет – к ропоту против Сноука, который время от времени возникал среди командования. Более того, ему случалось со рвением разоблачать вольнодумцев, которым он втайне сочувствовал. Но не потому, что он страшился мести колдуна. Просто он считал, что время еще не пришло: «А когда оно придет, судьба сама покарает себялюбивого глупца!». Равным образом он счел недостойным лично участвовать в заговоре против Кайло Рена. На то имелось другое ничтожество – Хакс. Впрочем, Прайд внимательно следил за планами заговорщиков и – разумеется, втайне даже от них – делал все, чтобы облегчить им задачу. И лишь когда дело было сделано, когда гордец, и без того сломленный, был повержен сворой неистовых псов, Прайд вышел из тени.

К тому времени он сосредоточил в своих руках все нити управления тем, что осталось от Первого Ордена. Однако он не собирался его воскрешать. В его замысел входило дать умереть тому, что должно умереть (Прайд с усмешкой вспоминал, что так любил изрекать гордый мальчишка; жаль, что дальше слов у него дело не шло), и на пепелище старого воздвигнуть новое здание. Он был уверен, что существуют узы, более сильные, чем страх; ими-то он и хотел скрепить свое детище. Он знал, что галактика жаждет порядка и справедливой власти. При этом он считал, что народы должны сами поднести к его ногам свою свободу; он был уверен, что при умелом управлении они будут счастливы отказаться от такого тяжкого бремени. Главное – не дать хорошему замыслу быть преждевременно уничтоженным властолюбием. Но тут Прайд скромно полагал, что может на себя рассчитывать.

Он искренне не понимал, почему Сноук, а еще раньше – император пренебрегали таким верным спутником кнута, как пряник. Тысячи планет в галактике прозябали в нищете. Отчего бы не накормить их (конечно, не досыта, но так, чтобы приобрести лояльность их жителей)? Отчего бы не возбудить честолюбие босоногой молодежи, поманив их возможностью сделать блестящую военную карьеру, вместо того, чтобы тупо забирать в армию силой? Он знал, что можно сделаться вожделенной мечтой для всей галактики, вместо того, чтобы быть символом зла.

Но самое главное – Прайд не мог взять в толк, почему его предыдущие хозяева остерегались вспороть те туго набитые денежные мешки, что разъезжали по галактике в роскошных звездолетах с вооруженной охраной и целыми гаремами разноцветных красавиц. Все эти промышленники, владельцы оружейных заводов, хозяева приисков, торговцы дурманящим зельем и просто выскочки, разбогатевшие непонятно чем и как – именно они были главной причиной горя и нищеты большинства планет. То был единственный случай, когда Прайд был солидарен с последними бедняками. Однако вместо того, чтобы под шумные рукоплескания всей галактики уничтожить эти гнойники и отобрать их богатства (поделившись малой толикой с бедняками, лишний раз заслужив их благодарность), ни Сноук, ни Палпатин почти никогда не открывали на них серьезную охоту, за исключением отдельных случаев. Богачи чувствовали себя в полной безопасности. И Прайд решил положить этому конец.

Поначалу он принялся стравливать могущественные корпорации друг с другом, соблазняя их предавать конкурентов. Никто из магнатов не верил, что когда-нибудь очередь дойдет и до него. Они были слишком алчны, чтобы догадаться объединиться для борьбы (иначе замысел провалился бы в самом начале). Так Прайду удалось ликвидировать большинство из них до того, как хоть кто-то одумался.

Но Прайд избегал эстетики насилия. Он знал, что оно к лицу лишь Вейдеру. «Мир измельчал, увы», – говорил про себя Прайд, и расправлялся с богачами с помощью судов, на которые в качестве зрителей свозились представители бедных планет. Правда, суды за редким исключением заканчивались одинаковыми смертными приговорами, но у публики не возникало и тени сочувствия к подсудимым (что неминуемо случилось бы, просочись слухи о прямом терроре).

Следом пришла очередь бандитов и картелей контрабандистов: уставшие от их всевластья, население планет охотно помогало их отлавливать. Но помогали они, конечно, не Первому Ордену. Вступив в переговоры с наиболее уважаемыми местными лидерами, Прайд провозгласил вместе с ними создание нового Галактического Союза. Чтобы на корню пресечь ассоциации с Первым Орденом, он инициировал ряд трибуналов над наиболее ненавистными членами своего же генералитета, а также командиров среднего звена. Это вызвало восторг как среди гражданских, которые хорошо помнили их карательные операции, так и бывших подчиненных, замученных деспотизмом начальства. Тут Прайду пришлось поступиться несколькими хорошими приятелями, да и просто людьми, которых он по тем или иным причинам желал бы иметь подле себя. Однако он не позволил личным пристрастиям помешать осуществлению его цели (ну надо же – так тоже любил говаривать мальчишка; право, забавно!).

Ему пришлось пережить ряд неприятных минут во время последних встреч с боевыми товарищами, которых суд (разумеется, подконтрольный Прайду) приговорил к расстрелу. Он потом долго помнил их взгляды, полные отчаяния и ненависти. Однако он твердо говорил себе: «Здесь нет моей личной воли. Я – лишь орудие. Мое предназначение – впервые за много лет принести в галактику мир и порядок».

Желающих посмотреть на суды и казни было великое множество. Чтобы удовлетворить их жажду, на планеты отправлялись специальные миссии Союза, которые возили по городам и селениям голопроекторы с демонстрацией процессов. Эти показы собирали множество народу и имели больший успех, чем лучшие театральные представления. Прайд только усмехался, недоумевая, почему его бывшие начальники не использовали такой эффективный инструмент.

Прайду поверили; и поверили прежде всего потому, что он почти не лгал. Он распространял кошмарные истории о злодеяниях Кайло Рена и Сноука, лишь чуть-чуть сгущая краски. Он честно рассказывал своим новым друзьям о том, как долго и методично разрушал Первый Орден изнутри, как терпеливо ждал подходящего случая, чтобы покончить с лидерами-монстрами и спасти народы галактики.

Что особенно радовало Прайда, так это то, что ему удалось поймать, осудить и уничтожить нескольких ситхов, имевших связи с Орденом. Он презирал колдовство и считал, что его время кончилось. Впрочем, нескольких ситхов он счел возможным придержать в специальной тюрьме; в будущем, предполагал он, из них можно будет составить элитную охрану Совета Союза. Сразу после ликвидации Кайло он попытался взять в плен и рыцарей Рен. Но воины-странники в сумели улизнуть.

Впрочем, он не особенно сокрушался: влияние Галактического Союза и без того росло день ото дня. Поняв, что его намерения искренни, представители планет и систем наперебой просили о переговорах и сотрудничестве. Пользуясь отнятыми у богачей ресурсами, Союз отправлял своим партнерам караваны с продовольствием, строил установки по добыче воды, одаривал бедняков необходимым скарбом и даже нехитрым транспортом. И, хотя это была мелочная помощь (большую часть которой забирала местная элита), весть о «Союзе справедливости» разносилась очень быстро. Каждый город мечтал о том, чтобы в нем появилось представительство Союза. К изящным зданиям с желтыми эмблемами на фасаде выстраивались вереницы жителей, надеясь выпросить у благодетелей что-нибудь для себя.

Там, где легитимной власти не было, Союз создавал свои координационные советы с привлечением местного населения. Там, где она была – представители Союза входили в парламенты с правом совещательного голоса. Военные советники Союза объединяли некогда враждующие группы в единые боевые формирования, которые с упоением гонялись по галактике за «недобитками Сноука». Под это определение подпадали как настоящие сторонники Ордена, вынужденные бежать после гибели Кайло Рена, так и квази-войска олигархов и бандитов.

И несмотря на то, что боевые корабли Союза в основном происходили из флота Первого Ордена, Прайду успешно удалось затушевать всякие ассоциации с ним. В том числе и физически: черная и темно-серая форма офицеров сменилась на более светлую, украшенную радостными желтыми бляхами. Местами новая форма даже напоминала костюмы повстанцев, и это было не случайно. Прайд стремился уничтожить воспоминания об этом символе войны, и самым лучшим способом видел в перехвате его стилистики. Война кончилась, говорил он себе. Воцарился вечный мир. Романтичные образы героев, которые не могут жить без битв и везде ищут повод пожертвовать собой, сейчас только мешают. Но просто запретить их означало бы сделать еще более заманчивыми. Прайд рассчитывал покончить с Сопротивлением по-другому, превратив его немногочисленных ветеранов в своих союзников.