Текст книги "Прощай, полуостров! Он"

Автор книги: Ирина Агапеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ирина Агапеева
Прощай, полуостров! Он

Книга 1
Марат

Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного

Часть первая

Глава 1

Одни и те же вещи видятся порой совсем по-разному, думал Марат, выбираясь из снежного сугроба. Это не был красивый белоснежный сугроб, который искрится на солнце, вызывая восторг и детское желание рухнуть в него как в мягкую волшебную постель из сказки «Морозко». Нет, Марат выбирался из грязной снежной кучи, перемешанной с кусками такого же грязного льда, сигаретными окурками и полусгнившими листьями. Дворники намели эту кучу сегодня утром, сгребая к обочине дороги. На полуострове, где жил Марат, снег был довольно редким явлением, выпадало его мало, а таял он быстро. Чаще всего лежал день-два, после чего температура воздуха поднималась, и он превращался в грязную жижу, которую все ненавидели.

Сегодняшней ночью он выпал впервые за зиму и предстал перед Маратом нетронутым и прекрасным, когда мальчик вышел утром в школу. Этот первый и такой редкий гость вызывал у всех людей без исключения восторг и улыбку. Так же и Марат наслаждался чистотой и свежестью этого по-настоящему зимнего утра. Он выходил из дома очень рано, так как жил далеко от школы. Добираться на общественном транспорте не любил, ему нравилось пройтись утром, повторить про себя уроки, помечтать. На улицах в такую рань почти никого не было, и Марат оказывался наедине с городом, а сегодня еще и со снегом. Он ласково потрогал холодные пушистые крупинки и прислушался к скрипу под ногами. Как здорово! В таком вот белоснежном свете жизнь виделась прекрасной и казалось, что места невзгодам просто не осталось на земле. Раз есть такое природное великолепие, значит, есть счастье для каждого.

Теперь, выбираясь из грязной кучи, Марат думал, что ненавидит снег. Никогда больше он не будет ассоциироваться с мягким искристым покрывалом, теперь Марат будет помнить только грязь этих ледяных комков. Мальчик попытался отряхнуться, но он промок насквозь и грязные ледяные кристаллы, казалось, въелись, вгрызлись своими ледяными зубами в его одежду. Отряхнуться не удавалось, поэтому Марат снял куртку, и из нее вывалился снежный ком, который, к счастью, еще не до конца растаял у него под одеждой. Шапка валялась тут же, растоптанная, мокрая и отвратительная. Она ему и так никогда не нравилась: шапку связала мать из гадких колючих ниток, и выглядел головной убор несовременно и по-детски. Но Марату ничего не оставалось, как надевать ее каждое утро, выбирать было не из чего. Теперь же шапка стала просто непригодной. Марат поднял ее и сунул в карман. Из рюкзака вытряхнул снег, стараясь не зацикливаться на том, что школьные учебники промокли и измялись. С этим он разберется позже, дома, может, все не так плохо как кажется на первый взгляд.

Он осмотрелся – не потерял ли чего – и понуро побрел домой. Самое обидное было то, что теперь он всегда будет помнить эту «снежную феерию», устроенную одноклассниками и их друзьями, уже окончившими школу. Марат шел и мечтал, как он навсегда уедет в теплые страны, где снега не бывает и в помине. Ну почему он такой «лох», как называли его обидчики? Когда он вышел из здания школы и, задумавшись, направился домой, на него налетели местные «крутые» парни. Марат не считал их такими уж крутыми, обычная шпана, но когда она сбивалась в кучу, то мнила себя чуть ли не бандитской группировкой. Они отнимали деньги, зажимали девчонок, дрались со всеми, кто послабей, били окна и занимались другими нелицеприятными вещами. Но, по какой-то непонятной для Марата причине, все им завидовали и хотели дружить с бравыми пацанами. Один из них, его одноклассник, завидев Марата, завопил:

– О, Мара!

– Кто? Это твоя подружка, что ли? – поддержал разговор один из дружков. – Мара… Это что, девчачье имя?

Вопрос был адресован Марату, и вся компания – человек семь – ухмылялась и жаждала развлечения. Марат не отвечал. Да и что тут скажешь? Вопрос риторический, как ни ответь, все равно попадешь впросак. Он уже не раз и не два попадал в подобные передряги и знал, чего ожидать от этой компании. Почему они всегда выбирали его предметом своих насмешек?

– Чего молчишь? – зло спросил одноклассник. – Деньги есть?

Марат отрицательно покачал головой.

– Слушай, ты постоянно отнимаешь у нас время. Почему у тебя никогда нет бабок, а? Куда ты их деваешь?

Марат молчал. Не станет же он рассказывать, что мать уволили, и они живут впроголодь, что такого понятия, как карманные деньги у них в семье просто не существует.

– Вот ведь тварь узкоглазая, – взревел один из парней и замахнулся, – ты чего вечно молчишь, а?

Как Марат ни пытался контролировать себя в подобных ситуациях, он никогда не мог достойно выдержать такие вот резкие взмахи перед лицом. Он каждый раз отшатывался и, видимо, выглядел испуганным, потому что компания ржала, а Марат, ко всему прочему, зацепившись за чью-то услужливо подставленную ногу, упал. Друзья взревели от радости, обшарили карманы, в которых ничего не обнаружили, и потащили жертву к снежному сугробу. Они напихали Марату снега за шиворот и в рюкзак, разбили замерзшую лужу и «намылили» его грязной глыбой, хохоча при этом, что малые дети, которые играют в снежки на школьном дворе. По сравнению с остальными их «шалостями», эта забава и впрямь была безобидной, но Марату от этого было не легче. Он испытывал унижение, такое же, как и всегда, пытался сопротивляться, что еще больше распаляло обидчиков, но ничего не говорил, так как понимал бессмысленность любых слов в данной ситуации. Эти парни знали его как облупленного, знали, что нет у него никого кроме матери, что нрав его не агрессивный и что ябедничать он не будет. Да и что тут такого? Подумаешь, намылили пацана и напихали ему снега в сумку. Под конец они схватили Марата за ноги и засунули головой в сугроб, хохоча как сумасшедшие, затем выразили свое презрение:

– Фу, надоело, – и убрались восвояси.

Вот и все, ничего особенного, Марат проходил такие экзекуции постоянно, но сегодня было вдвойне обидно из-за того, что такой хороший день был испорчен.

Он добрел до дома: обычная панельная многоэтажка, грязный двор, вонючий подъезд. Замёрзшими пальцами достал ключи и открыл дверь. Чаще всего Марат до позднего вечера сидел дома один, но сейчас мать не работала и встретила его у двери:

– Ах, – всплеснула она руками. Марат ожидал такой реакции от матери, поэтому перед домом попытался привести себя в порядок, но у него плохо получилось.

– Ты же весь мокрый. Что с тобой? – спросила мама.

– Да, ничего, ма, я упал.

– Упал? Снова?

– Да, это случайно вышло. Споткнулся…

– Сыночек, тебя надо отвести к врачу. Ты слишком часто падаешь… У тебя проблемы с вестибулярным аппаратом. Ты хорошо слышишь?

– Да нет у меня проблем, ма… Просто упал…

У мамы явно выдалась свободная минутка. Обычно, уставшая после работы, она лежала на диване, не в силах проявлять материнскую заботу. Женщина вцепилась в сына и всматривалась в лицо, оценивая повреждения. От ее проницательного взгляда ничего не укрылось: ни мокрые волосы, ни отсутствие шапки, ни грязь, размазанная по лицу. Равнодушные родители не увидят в своих детях самых очевидных изменений, внимательные – заметят то, чего нет и в помине.

Марат вырвался:

– Мама, можно я переоденусь и согреюсь?

Она отошла в сторону, задумчиво наблюдая за сыном:

– Конечно, сыночек. Ты расскажешь мне, что случилось?

– Я уже рассказал, – ответил Марат, снимая ботинки. Один из них снова расклеился, и Марат с тоской подумал, что дыру придется зашивать, что было делом весьма нелегким.

Он поспешил к себе в комнату, плотно закрыв дверь, и наконец почувствовал себя в безопасности. Марат знал, что мама не сунется к нему. С некоторых пор она стала считать сына взрослым и не нарушала его пространства. Наверное, боялась застукать его за неким подростковым занятием, увидеть которое не захотела бы ни одна мать.

Он стащил с себя мокрую грязную одежду и переоделся. Хотелось принять душ, но тогда он вновь столкнется с мамой…

Марат, как обычно после любого происшествия в его жизни, испытывал непреодолимое желание написать что-то, поэтому достал свой дневник – толстую синюю тетрадь. Он вел дневник уже пару лет, с тех пор как ему стукнуло четырнадцать. Марат никогда и никому не признался бы в этом, ему казалось, что занятие это абсолютно девчачье, но ничего не мог с собой поделать. Скрытный интроверт, Марат ни с кем не делился секретами и переживаниями, поэтому в дневнике находил отраду.

«20 декабря 1998 г.

Сегодня я повстречался с Тузом и его братвой. Сделал ли я так, как обещал себе на прошлой неделе? Дал отпор? Вмазал этому уроду? Нет, нет и еще раз нет. Все повторилось: я стоял и молчал, в то время как они злословили и махали руками. Я отшатнулся и не смог сдержать страха. Вновь и вновь задаю себе вопрос: чего я боюсь? Боли? На прошлой неделе я зажег спичку и воткнул себе в руку, чтобы проверить, смогу ли я терпеть боль. Я смог. Я дождался, пока она прогорела до самого конца, вдыхая запах собственной горелой кожи. Было больно, текли слезы, но я вытерпел.

По всей видимости, такая проверка ничего не доказывает. Я все равно проявляю трусость. Что не так со мной? Почему одни парни смело бросаются в драку, даже с более сильным противником, не боятся ударить другого, разбить нос и выбить зуб? Одни как звери катаются по земле и отстаивают свою честь, а другие впадают в ступор, подобно мне? Как воспитать в себе отвагу? Заставить себя не бояться?

Меня окунули в сугроб, ржали и называли узкоглазым, а я молчал. Когда я отряхивался от снега, мимо проехала машина. Конечно, я узнал и машину и ту, что сидела в ней. Кто ее не знает? Я не мог разглядеть лица, но уверен: в глазах было презрение. Может, именно это задело меня сильнее всего остального?

Я должен стать смелым. Должен заставить себя. Придумаю, что еще попробовать».

В дверь раздался стук, и мама сказала:

– Иди ужинать, все готово.

Поток мыслей прервался, Марат отложил ручку, спрятал дневник и отправился на кухню.

Глава 2

Ужин был скудным. Деньги подходили к концу, а запасов у них никогда не бывало. Обычно маминой зарплаты хватало только на текущие расходы, они жили от получки до получки, сколько Марат себя помнил. Многие люди жили так, и мать часто повторяла ему это, но Марата все равно не устраивало подобное положение вещей. Он никак не мог взять в толк, как могут люди смириться и провести всю жизнь, влача существование, словно у них в запасе еще много-много других жизней, которые можно прожить как-то по-другому.

Марат постоянно терпел насмешки в школе. Мама, будучи весьма скромного достатка, отдала его в престижную школу, где учились дети самых богатых и высокопоставленных лиц в их городе. Им все давалось просто и легко, они получали хорошие оценки, ездили отдыхать за границу и одевались в дорогих магазинах. Они были уверены в себе и своем будущем, всегда красивые и веселые. Ведь у них не было повода грустить и заморачиваться по пустякам, экономить на обедах, писать мелким почерком в тетради, чтобы растянуть ее на полугодие. Добиться уважения одноклассников Марату не удавалось, поэтому он переключился на учителей, пытаясь поразить их своими знаниями. Что и говорить, друзей среди одноклассников у него не водилось. Он научился быть незаметным, а они научились не замечать его.

Мать положила сыну полную тарелку гречневой каши без масла и мяса и села рядом. Марат распознавал все ее уловки и совсем не хотел разговора, но знал, что его не избежать.

– Так что случилось? Ты подрался?

– Если можно так сказать… – пробормотал Марат, специально набив полный рот.

– Из-за чего? С кем?

– Из-за того, что я узкоглазый, – ляпнул Марат. Он знал, что мать терпеть не может подобных выражений, поэтому полагал, что она отстанет.

– У тебя обычные глаза.

– Но я отличаюсь от остальных в этой школе.

– Это лучшая школа в городе, ты же знаешь.

Марат закатил глаза: опять все одно и то же.

– Да какая разница? Мама, какую бы школу я ни закончил, я всегда буду на ступень ниже этих… Здесь дело не в школе. Если я хочу чего-то добиться, надо мыслить как-то по-иному… – Марат уже разговаривал сам с собой, это была его больная тема, единственное что волновало. Он не мог как другие ребята, его сверстники, думать о шмотках, пиве, дискотеках и остальных глупостях. Он хотел прыгнуть выше головы, но не мог придумать как.

– Как, как мне разбогатеть? Получить власть, признание?

Мать в ужасе распахнула глаза:

– Что ты такое говоришь? Ты должен учиться и потом найти хорошую работу. Ты же очень умный, Марик. Твои оценки – лучшие, тебе с трех лет все давалось очень легко, потому тебя и взяли в эту школу без денег и связей.

– Максимум на что я могу претендовать – это стать директором какой-то захудалой фирмы лет через двадцать, это в лучшем случае…

– Это замечательная перспектива.

– Я так не считаю, – угрюмо возразил Марат. – Я хочу большего, намного большего. Но как этого добиться?

– Ладно, Марат, хватит витать в облаках. Вот мой ответ: никак. Никак ты этого не добьёшься. Мы простые люди, и ты должен полюбить то, что тебе дано от рождения.

Марат молча ел кашу и недоумевал, как человек может даже не мечтать о лучшей жизни? Он доел, так же молча вымыл тарелку и отправился к себе в комнату.

– Может, посидишь со мной, сыночек? Посмотрим телевизор.

– У меня много уроков, – ответил Марат и закрыл дверь.

Он прилежно сделал уроки, так, как никто из его сверстников в этом возрасте не делал домашних заданий. На улице стали сгущаться сумерки, темнело в это время года рано, и Марат с тоской уставился в окно. Вот бы сейчас девчонку, подумал юноша. Проводить с ней в обнимку долгие зимние вечера, как было бы здорово! Красивую, теплую и нежную девушку, которая разрешала бы ему трогать ее мягкую грудь… Марат взглянул на себя в зеркало, висящее напротив кровати. От отца, в крови которого было намешано много разной крови – и турок, и татар, и румын и бог его знает кого еще, ему достались пронзительные черные глаза и высокие скулы. Мать-славянка разбавила монгольскую кровь, и черты его лица смягчились, кожа имела красивый ровный оттенок загара, нос ровный, губы полные. Марат не обращал внимания на свою внешность, относился к ней весьма равнодушно и не тратил время, рассматривая лицо в зеркало. Единственное, что его не устраивало – природная худощавость. Пока мальчик был маленьким, все причитали над ним, стараясь накормить, положив в тарелку побольше, пичкали рыбьим жиром и витаминами, но позже поняли, что у него просто такое строение тела и перестали обращать внимание на его худобу. Тогда как сам Марат старался изо всех сил набрать хоть немного веса, но все его попытки были тщетными. Когда он начинал заниматься спортом, то худел еще больше, его мышцы словно высыхали, и Марат бросал занятия. Возможно, сказывалось еще и плохое питание, если бы он полноценно питался, то результаты могли бы быть другими. Он и не подозревал, что в таких вот сухих и поджарых людях порой таится большая сила, чем в любом накачанном здоровяке. Марат стащил с себя майку и посмотрел на свое отражение в зеркале. Черт, ну почему он такой худой? Его фигура была правильной – широкие плечи, узкие бедра, ровные ноги, но если бы нарастить килограммов десять мышц… Ну какой девчонке понравится такой вот дохляк? Женщины любят и уважают силу, они хотят подчиняться, хотят, чтобы их без дрожи в коленях поднимали на руки, хотят чувствовать себя пушинками. А разве будет кто-то подчиняться такому как он? Как-то раз мама сказала, что девочкам нравятся умные, но Марат не поверил. Он видел, как девчонки хихикают, когда Туз и его компания идиотов зажимают их. Потом подумал о ней, но немедленно прогнал ее образ из головы, мысли эти – табу.

Марат смутно помнил своего отца и знал, что и во взрослом возрасте папа был таким же худым, как Марат сейчас. Он хотел пойти в спортзал, но, поразмыслив, отбросил эту затею. Там тусовались Туз и его компания, которые засмеяли бы его вмиг, к тому же в дни тренировок необходимо потреблять как можно больше белка – мясо, яйца, сметану, чего Марат себе позволить не мог. Спортивные секции были не по карману его матери, поэтому доступным для парня оставался бег, от которого он худел, словно больной раком, и плавание в море. Плавать он любил, но занятие это было доступно только в летние месяцы.

Вот потому Марат большую часть времени проводил дома за чтением книг и мечтами.

Мечты его сводились к тому, что он разбогатеет и покорит мир. Но как ни ломал мальчик голову над тем, как же это сделать, ответы не приходили. Он не мог вспомнить никого из соотечественников, кто смог самостоятельно подняться из низов. Миром правили бандиты и депутаты (в чем разница?), их дети, внуки, правнуки… Выбивались какие-то жалкие единицы – актеры, писатели, сбежавшие в Америку, особо удачливые аферисты.

Марат зачитывался историями о великих изобретателях, таких, например, как Зингер или Жозефина Кокрейн, которая назло всем мужчинам, считающим, что женщина не способна на изобретения, взяла и изобрела посудомоечную машину. Но все эти истории были о далекой и заманчивой Америке, где у людей стремящихся был шанс, где производство работало, где человек с улицы имел возможность стать личностью. Ни одной истории о том, чтобы кто-то из их трущоб смог чего-то достичь, Марату откопать не удавалось. И даже если что-то проскальзывало, то, в конце концов, становилось ясно, что человек этот так или иначе был связан с сильными мира сего, и вся его «удачливость» основывалась на связях.

– Марат, к тебе пришел Артем, – крикнула мама за дверью, и глубоко задумавшийся юноша от неожиданности вздрогнул. Артем был единственным человеком, с которым Марата связывали приятельские отношения. Артем – типичный «ботан», очкастый и сгорбленный, жил в этом же доме и мало чем отличался от Марата. Но Артёму повезло, и посещал он обычную захудалую районную школу, где сливался с общей массой и не чувствовал себя изгоем.

– Привет, – сказал Марат, пропуская Артема.

– Что делаешь? Мечтаешь? – криво ухмыльнулся приятель.

Марат промолчал.

– Я чего пришел, – сказал Артем, – дай мне книгу какую-нибудь почитать. Так что-то скучно стало, погода паршивая…

– Да, погода – дрянь, – угрюмо ответил Марат, вспоминая утреннюю радость, которая канула в небытие. – Бери, что хочешь, – он махнул рукой на книжный стеллаж, занимающий почти всю стену. Эти произведения были им давно прочитаны и перечитаны, и сам Марат не ленился ходить в библиотеку за новыми впечатлениями.

Артем изучал ассортимент, поправляя очки на носу, время от времени доставая ту или иную книгу и изучая аннотацию. Открыв очередной том, воскликнул:

– Ого! Вот это да! – он повернул свое изумленное очкастое лицо на Марата и смотрел теперь так, словно видел впервые в жизни.

Марат в свою очередь отбросил мечты и устремил взгляд на роман, который держал его друг. Осознав, что это за том, Марат покраснел. Теперь уже было поздно метаться и что-то предпринимать, но он все равно ринулся к Артему и вырвал книгу у него из рук. Но то, что хотелось скрыть, как раз осталось в тонких пальцах изумленного Артема, который вовсе не намеренно удержал фото, найденное среди страниц приключенческой книги.

– Ну, друг, ты даешь, – медленно протянул Артем. Он взял фотографию двумя пальцами, словно что-то весьма опасное, и, стараясь не глядеть на нее, протянул поникшему Марату. Тот порывисто схватил карточку и положил на стол изображением вниз, хлопнув по ней ладонью словно ставя печать.

– Поговорим? – спросил Артем, а его друг не знал, что и ответить. С одной стороны тема была под запретом, с другой – поделиться с приятелем было бы здорово. Но мог ли Марат доверять ему? Артем был слабым, его вечно шпыняли все, кому не лень, и даже младшая сестра верховодила этим мальчиком. Самому Артему, по всей видимости, все же было весьма любопытно и, не дожидаясь ответа, он сказал:

– Это та фотка, что пропала со стенда в вашей школе? Говорили, что охрану потом удвоили или даже утроили. Это правда?

Марат кивнул.

– Черт, зачем тебе? Ты рехнулся? Если бы тебя застукали за этим делом, то закопали бы в лесу.

– Это риск, – глаза Марата загорелись. – Ты знаешь, что значит риск? Знаешь, что чувствуешь при этом? Как адреналин зашкаливает, сердце колотится и прошибает пот? И в такие вот моменты думаешь: «Недавно я получил тумаков от трусливых тварей, которые только в толпе сильные и смелые, но никто из них не отважился бы на подобный поступок, а я осмелился. Я переборол свои слабости и сделал это». – Марат оживился, узрев в молчании Артема понимание, и заговорил быстрее. – Возможно, это был самый лихой поступок в моей жизни. Ведь я прекрасно понимаю, чем это грозит. Меня не просто закопали бы, а искали бы скрытый смысл в этом действии, пытались бы уличить в связях с конкурентами и замучили бы до смерти. А ведь я ничего не смог бы им рассказать, потому как рассказывать-то и нечего. Никто не поверил бы мне, что это просто спор с самим собой. Вот так-то.

– Риск? Просто риск? Марат, ты сумасшедший. – Артем представил пытки и решил, что и ему, как единственному другу, могло достаться. В этот миг он думал о том, а не отправиться ли ему прямо сейчас и не доложить ли обо всем? От греха подальше? Но все же решил, что такой поступок не будет разумным и пусть уж лучше все остается так, как есть. – Ты ее уничтожь, сожги. Давай прямо сейчас, а?

– Да-да, обязательно, – как-то неуверенно ответил Марат.

Артем схватил первую попавшуюся книгу с полки и, пробормотав что-то нечленораздельное, покинул комнату друга, оставив того наедине с фотографией.