Текст книги "Девочка на спор. Игры мажоров (СИ)"

Автор книги: Ирэна Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 20

Дима

Переваливает за полночь, когда по тёмному экрану плазмы ползут титры. Хочу подняться, но сопящая на плече Аня, уткнувшаяся носом в мою шею, не позволяет мне этого сделать.

– Ань… – тихо зову, поцеловав в рыжую макушку. Не удержавшись, зарываюсь лицом в мягкие волосы, растрепав их. – Просыпайся…

Ответом мне служит едва заметный кивок головы и тихое недовольное бухтение.

– Уже поздно. Тебе нужно ложиться спать, – настаиваю на своём.

Аня, приподняв голову, заспанными и немного пьяными глазами смотрит на меня.

Мы опустошили две бутылки, большую часть которых мне, конечно, пришлось взять на себя, но и того, что выпила Аня, ей оказалось достаточно, чтобы захмелеть и уснуть.

– Только ты могла заснуть на комедийном боевике, – тихо смеюсь. – Давай-ка баиньки, – подхватываю её на руки, и, сориентировавшись в квартире, несу в спальню. Опускаю на кровать, укрываю одеялом.

– Посиди со мной, – тихо просит Аня.

– Конечно, – я и не собирался уходить, пока она не уснёт. Должен сначала убедиться, что с ней всё в порядке. – Спи.

Она послушно закрыла глаза, а я оглядываю комнату, насколько это позволяет включённый ночник.

Мне нравится её спальня и созданный в ней уют. Выкрашенные бежевым стены, светло-коричневые шторы и с золотым отливом тюль, на который Аня прикрепила самодельных бабочек.

Напротив кровати столик с зеркалом, заваленный всевозможными женскими штучками, флакончиками, косметикой. Рядом на стене висит пробковая доска, на которой прикреплено множество фотографий, записей, вырезанных из блокнота, подчеркнутых разноцветными маркерами, и всё это украшено бантиками, маленькими игрушками, наклейками.

Всё очень по-девчачьи, но мне нравится, потому что в этом вся Аня – милая и нежная.

Мне нравится в этой комнате всё, даже ночник, дающий не белый, а мягкий, желтоватый цвет. В таком было бы классно заниматься сексом. Романтика, мать её.

Чёрт, надо заканчивать это всё. Решаю, что посижу недолго в гостиной, потом ещё раз проверю Аню и уйду.

Бросив взгляд на спящую девушку, направляюсь к двери.

– Дима, не уходи, – раздаётся за моей спиной Анин голос.

Резко оборачиваюсь и на хрен проваливаюсь в то, что ощутил.

Как только я ворвался в её квартиру, на ней был лишь халат, но тогда я не думал о том, насколько она раздета. Сейчас же, видя, как она сидит на постели, а халат сполз с её правого плеча, практически оголив одну грудь, мой член дёргается в штанах, лишая надежды на то, чтобы уйти.

Она так прекрасна, что я стою столбом и тупо пялюсь на неё. Откровенно. Едва не капая слюной.

– Почему ты пришёл и возишься со мной весь вечер?

– Я уже говорил, – с трудом отвожу взгляд от соблазнительного зрелища.

– Дружеская поддержка?

– Нет, не только, – не хочу её обманывать, но и признания мои ей сейчас не зайдут. – Но давай поговорим об этом в другой раз? А сейчас мне лучше уйти.

– Останься со мной, – Аня откидывает одеяло, демонстрируя длинные стройные ноги.

Если ещё секунду назад у меня и были сомнения, то сейчас испарились. Это был конкретный такой намёк.

Сердце, сделав кульбит, замирает где-то в районе горла.

Чёрт, что она делает? Что, чёрт побери, она делает?!

– Прикройся и ложись спать, если не хочешь, чтобы… Знаешь, у меня отличная выдержка, но не в таких случаях, – откровенно говорю, смотря на девушку прямо, и, кажется, она даже тушуется под моим взглядом. – Не надо со мной играть, Аня.

– Я не играю.

– Чего ты хочешь? – всё же подхожу к кровати, но останавливаюсь в паре шагов от неё.

– Разве не очевидно? – ведёт оголённым плечом.

– Ты соблазняешь меня? – хрипло спрашиваю, проглотив образовавшийся в горле ком.

– Ты прекрасно понимаешь о чём я.

Я, конечно, понимаю, но…

– Ань, ты очень привлекательная девушка, и желанная, но сейчас не время. Завтра ты будешь сожалеть об этом необдуманном поступке.

– Не буду.

Вот упрямица, а я не железный. Выдержка на грани.

– Не заставляй просить тебя, – продолжает провоцировать.

Надо же какая смелая. Это потому что пьяная?

– Уверена?

– Да.

Решаю сменить тактику, раз уговоры не помогают. Даже интересно, как далеко она готова зайти?

Хмыкнув, стаскиваю с себя футболку, демонстрирую вмиг напрягшиеся мышцы рук и пресса. Бросаю футболку на стул и расстёгиваю ремень, отойдя от девушки, которая всё также пристально следит за мной и покусывает при этом нижнюю губу.

Раздеваюсь до не скрывающего стояк белья и наглым образом заваливаюсь на мягкую постель, ожидая, что вот сейчас она испугается и выгонит меня.

Но Аня снова меня удивляет. Тянется ко мне сама, и я замираю.

Она так близко, что я ощущаю её дыхание на своих губах. Так близко, что вижу, как пульсирует голубая жилка у неё на шее.

– Можешь меня... – недосказанная фраза повисает где-то в воздухе. Я тянусь к ней и прикасаюсь губами к искусанным её.

Это был бы совсем невинный поцелуй, если бы нас не захлестнуло, и я не засунул свой язык в её рот, а она не позволила бы мне исследовать его. Но я засунул, а она позволила, и мои руки сами усадили её поверх моих бёдер, пока я с самозабвением целовал её, срывая с девичьих губ сладкие стоны.

Она была всем. Центром моей вселенной. И я прекрасно понимал, что влип по самые помидоры. Не мог не понимать. Аня вытеснила и затмила собой всех.

– Всё ещё думаешь, что мы не должны этого делать? – отвечая на поцелуи, шепчет она. Опрокидывает меня на спину и нависает сверху, а я смотрю на неё, поднимаясь ладонями по её оголенным ногам вверх, забираясь под и без того задравшиеся полы халата, едва прикрывающие бёдра…

Глава 21

Дима

– Мы никому ничего не должны. Я мог бы залить тебе в уши всю эту хрень про принципы и прочее, но не могу больше врать. Я хочу тебя. Всю тебя, – рывком перевернув нас, наваливаюсь на неё сверху. Всматриваясь в бездонные глаза, целую в уголки губ. – Я так хочу тебя, что у меня сейчас… фаберже лопнут. Не смейся. Из меня хреновый романтик, я знаю, – укоризненно качаю головой на заливистый смех от моей фразы, но Аня лишь смеётся сильнее.

– Да, из тебя жуткий романтик. Но мне нравится.

Вместо ответа всасываю кожу на её шее, упиваясь соскользнувшим с её губ стоном. Прикусываю и тут же зализываю укус. Руки в это время живут какой-то своей жизнью, исследуя разгорячённое тело под тканью, которая жутко мешает.

– Давай снимем это с тебя, – поддеваю пальцем и развязываю ослабевший пояс, распахиваю и стягиваю с девушки халат.

Под ним она полностью обнажена. Но одно дело это знать, ощущать ладонями и совсем другое видеть. Ещё и в этом долбанном золотистом свете.

Упиваюсь её красотой и запретным плодом, к которому получил доступ. Жру взглядом тонкие ключицы, холмики груди с идеальными розовыми сосками, впалый живот, манящий изгиб бёдер и то, что между ними. Стройные ножки чуть разведены, открывая взору нежные, влажные складочки.

– Дим… – пылает под моим горящим взглядом Аня. Призывно облизывает губы.

Меня не нужно просить дважды. Я тут же выполняю её просьбу, накрываю её рот своим, сминаю её губы в требовательном поцелуе, сжимаю в ладони небольшую, упругую грудь, едва не рыча от наслаждения.

Аня выгибается подо мной, а я начинаю спускаться по желанному телу горячими поцелуями, посасывая нежную кожу, пока не оказываюсь на уровне бёдер. Шире развожу их, любуясь влажным розовым бутоном.

– Дима…

Ловлю в её голосе растерянность, поднимаю голову, смотрю пылающим вожделением взглядом.

– У тебя с этим проблемы? – вскидываю брови.

– Нет, просто…

– Что просто? – наклонившись, целую гладкий лобок, спускаюсь ниже.

– Я не… м-м-м... – Аня выгибается дугой, как только вбираю в рот набухший от возбуждения клитор, а мой палец, мокрый от её смазки, входит в узкое лоно.

Девушка стонет в голос, а холмики её грудей дёргаются из-за дрожи, которая прокатывается по её телу.

Вау, какая чувственная!

– Боже... – выдыхает Аня, сжав пальцами мои волосы, притягивает ближе.

Целуюсь с мокрыми от смазки губками, ласкаю языком клитор, вскоре ощущая, как начинают сокращаться её мышцы в преддверии оргазма.

Аня кончает пылко и громко, жёстко сжимая мои волосы на затылке, издавая какие-то нечленораздельные мычащие звуки. Я вижу, как её колотит, чувствую, как стенки влагалища сжимают мой палец.

Это какой-то отрыв башки! Член в трусах болезненно пульсирует. Я перевозбужден и едва не кончаю от картины распростёртой, с покрасневшими щеками и капельками пота на теле, девушки.

Мне хочется тупо вздрочнуть и улететь вслед за ней, но нет. Ещё больше я хочу кончить в ней, заполнить её целиком, заставить кричать моё имя. Поэтому, стащив трусы, перехватываю член у основания, тормозя себя.

– Аня... – поднимаю взгляд на рвано дышащую девушку, сталкиваюсь с затуманенным её, словно прошу разрешения. Жду, пока она скажет, что тоже хочет этого. Что не передумала.

– Да, только я никогда не…

Смотрю прямо в глаза, в которых улавливаю отголосок смятения, волнения, даже лёгкой паники... Не понял… Это то, что я думаю? Да ну нафиг, не может быть. Ларин же сказал, что…

– Аня?.. Ты… у тебя уже кто-то был?

– Нет, – тихий шёпот слетает с алых, припухших губ, а я охреневаю, не веря своему счастью.

Моя? Только моя?! А этот сучёныш соврал мне, думая, что после него я ею побрезгую и не стану проверять.

Вероятно, неверно истолковав мое замешательство, Аня настойчиво тянет меня к себе, нежно целует, запустив свой юркий язычок в мой рот.

– Ч-ч-чёрт, – шиплю сквозь зубы, когда её мягкая ладошка накрывает мой вздыбленный член.

– Дима… – выдыхает моё имя со стоном в рот, отчего по загривку бегут мурашки. – Хочу тебя. Только тебя, – шепчет мне в губы, а я довольно улыбаюсь.

– Ты потрясающая, – шепчу, не в силах отаести взгляд. – Моя.

Член болезненно пульсирует, упираясь в простыню, причиняя дискомфорт, но мне плевать. Мне важно только её состояние: пылающие щеки, блестящие от всплеска эмоций глаза, восхитительное тело, дрожащее в моих руках. Это самая потрясающая картина, которую я когда-либо видел.

– Моя, – повторяю снова.

– Ещё нет, – шумно глотая воздух, произносит Аня, затуманено глядя на меня.

– Это поправимо, – отвечаю, не сдержав короткого смешка, плавно поднимаюсь над ней, оставляя короткие поцелуи на пылающей коже.

Накрываю её рот своим ртом, целую, растягивая удовольствие, отвлекая. Хочется сделать всё как можно менее болезненно.

Вхожу медленно, хотя напряжение уже такое, что на лбу выступает испарина. Резинки бы сейчас не помешали, чтобы хоть в чём-то отпустить контроль, но у меня их нет, потому что ничего такого не планировал.

– Доверься мне, ладно? Я постараюсь быть осторожным, хотя у меня уже в ушах звенит от перевозбуждения. Я так сильно тебя хочу, что, кажется, взорвусь, если сейчас же не войду, – шепчу, целуя девичьи губы. – Потерпи, детка, ещё немного, – прошу, видя, как Аня начинает морщиться с непривычки. Целую под ушком и одним толчком окончательно заполняю тугое лоно.

Судорожный стон боли срывается с её губ. Я поглощаю его своим ртом, переплетая наши языки, начиная двигаться в ней упоительно медленно, растягивая под себя, приучая, стараясь доставить ей хоть немного удовольствия, которое она будет получать потом, когда привыкнет.

– Дима, – прикусив мою нижнюю губу, выдыхает Аня, выгибаясь в пояснице, от сильного, несдержанного толчка.

Она слишком узкая. Такая охрененно узкая, что кажется можно сразу кончить, не то что трахать долго и с упоением. Слишком идеальная, слишком чувственная, отзывающаяся на каждое движение, стонущая мое имя. Она умопомрачительная, а я помешан на ней.

Не могу больше.

Раз. Два. Три. Стискивая зубы, ощущаю, как внизу живота тянет от напряжения, как по стволу члена поднимается тягучее, вязкое возбуждение. Мышцы сокращаются и, едва успевая выскочить, кончаю, накрывая её тело своим. Утыкаюсь носом в Анину шею, вдыхая её пьянящий аромат. Ощущаю, как она нежно водит ладонями по моей спине и плечам.

– Как ты? – хрипло спрашиваю, с тревогой всматриваясь в довольную мордашку.

– Всё хорошо, – отвечает Аня, потершись носом о мою щеку, в столь ласковом жесте, что я инстинктивно сжимаю её хрупкое тело едва ли не до хруста в рёбрах.

– Я рад, что не сделал тебе слишком больно.

Краем одеяла стираю с её бедра сперму, притягиваю Аню к себе, укладываю на грудь.

Она очень быстро засыпает, а я лежу и слушаю ровное дыхание своей девочки.

Да, чёрт возьми, я считаю её своей. Только своей. И я перегрызу глотку Ларину, если он вдруг решит подойти к ней. Никому больше её не отдам!

Глава 22

Аня

Просыпаюсь в одиночестве, и даже кажется, что мне всё приснилось, но терпкий запах в спальне и непривычные ощущения в теле доказывают, что это был не сон.

Но где Дима? Ушёл?

Накрывает таким разочарованием, что хочется уткнуться в подушку и порыдать. Но я всё же выбираюсь из постели, одеваюсь и выхожу из спальни.

К своему удивлению и облегчению, обнаруживаю в гостиной Диму.

Он полностью одетый стоит у окна, спиной ко мне, но, услышав мои шаги, оборачивается.

Мне страшно взглянуть в его глаза. Боюсь увидеть в них сожаление. Что он снова будет извиняться, как за тот поцелуй, и говорить, что не должен был этого делать.

– Привет, – улыбается он, но эта улыбка какая-то печальная.

– Ты не уехал? – задаю глупый вопрос.

– Нет.

– Сожалеешь? – спрашиваю прямо, не хочу растягивать эту агонию.

– Я и тогда не сожалел, – тоже вспоминает о поцелуе в беседке.

– Тогда почему ты тогда просил прощения?

– Не мог иначе.

– Не понимаю…

– Аня, – он делает несколько шагов ко мне, останавливается в полуметре. – Я должен тебе кое-что рассказать. Даже если после ты меня возненавидишь.

– О чём ты? – продолжаю непонимающе хмуриться.

Дима делает глубокий вдох, словно собирается с мыслями.

– Ты очень мне понравилась, сразу. Но и Киру тоже. Мы заключили пари: кто выиграет первую гонку, тот и будет с тобой. Проигравший отходит в сторону. Срок три месяца. Я попал в аварию и проиграл. Надеялся, что у Кира ничего не получится с тобой, а потом я попытаюсь всё объяснить.

Он замолкает, а я перевариваю его слова. Поспорили? Вот так просто решили разыграть меня как приз в гонке?

– Я знаю, мне нет оправдания, но… – касается рукой моей, но я отдергиваю её.

– Уходи.

– Аня, пожалуйста… я искренне сожалею. Я повёл себя, как конченый идиот, и не было ни дня, чтобы я не сожалел об этом. Прошу, прости меня.

– Уходи, Дима. Немедленно, – происходящее не укладывается в голове. Как он мог вообще?!

– Позволь мне объяснить.

– Нет, – для большей убедительности выставляю вперёд ладонь. – Не сейчас точно. Если я хоть что-то для тебя значу – уйди.

– Ты очень много для меня значишь. Пожалуйста, помни об этом.

Авдеев идёт в прихожую, обувает кроссовки. Берётся за ручки двери, оборачивается.

– Аня, я очень сожалею. Правда.

– Ваш спор… это была твоя идея? – не знаю, зачем спрашиваю, потому что даже если и нет, то он всё равно участвовал в этой мерзости.

– Нет.

– Это тебя не оправдывает.

– Я знаю, – безропотно соглашается он и уходит.

Пару минут смотрю на закрытую дверь, потом принимаю решение.

Переодеваюсь, собираю в рюкзак самое необходимое и еду в универ. В деканате пишу заявление, в котором прошу отпустить меня на неделю домой по семейным обстоятельствам.

Моему отъезду в самом начале учебного года, конечно, никто не рад, но я прилежная студентка, и мне дают добро. Сразу из универа еду на вокзал, где сажусь в электричку.

Родители удивлены и обеспокоены моим внезапным приездом, но тактично не лезут с расспросами.

Провожу вечер в своей комнате. Телефон мигает очередным входящим сообщением. Дима взволнован моим отсутствием, и я решаюсь написать ему, что уехала на неделю к родителям и прошу меня пока не беспокоить.

Дима, прислушавшись к моей просьбе дать мне время, больше не донимает, за что я ему благодарна. В отличие от Ларина, который продолжает названивать и написывать.

Когда вижу его очередной входящий звонок, отвечаю. С ним мне говорить проще, чем с Димой, наверно, потому что Ларина я никогда не любила и его предательство пережить мне гораздо проще.

Ларин пытается извиняться за отвратительную сцену в клубе, придумывая какие-то нелепые отмазки, но я коротко и решительно объявляю ему, что между нами всё кончено и вешаю трубку. Если не дурак, то поймет.

Но Ларин оказывается упёртым, продолжая названивать, а потом в сообщениях начинают лететь угрозы. Чищу все переписки и везде его блокирую.

Через два дня я сама рассказываю маме, что рассталась с Киром, что на самом деле всё это время была влюблена в его друга, и в заключении о споре. Выслушав, мама жалеет и успокаивает меня, а ещё советует слушать своё сердце.

Наступает очередной вечер, когда я снова сижу на веранде, закутавшись в плед, и пытаюсь разобраться в себе.

Наблюдаю, как закат окрашивает небо в яркие оттенки оранжевого и фиолетового, и думаю о том, что жизнь – это не просто череда событий, а сложная мозаика эмоций.

Сейчас мне горько и обидно. Я всё ещё чувствую глухую обиду на Ларина. Честно признаю, что не любила его, но очень грустно осознавать, что доверие, которое я питала к нему, обернулось разочарованием.

После эмоциональных качелей, что устраивал мне Авдеев, я собирала себя по частям. Самооценка упала ниже некуда. Я считала, что настолько никчёмна, что меня никто никогда не полюбит. Но Кирилл был рядом, проявлял настойчивый интерес, красиво ухаживал, и я вновь поверила, что могу кому-то понравиться. Я дала шанс и ему, и себе. Хорошо, что не зашла слишком далеко и непоправимого не случилось.

С Димой всё намного сложнее.

Плотнее закутываюсь в плед, в голове проносятся образы недавнего прошлого: его смех, дружеские подколы. А потом поцелуи, объятия, наш первый секс.

Можно было бы всё списать на алкоголь и злость на Ларина, но если быть честной с собой, то, конечно, я попросила его остаться не поэтому.

Я хотела быть с ним. Очень хотела.

Не жалею, что у нас была эта ночь. Мне было так хорошо, я купалась в счастье, а теперь… теперь между нами снова зияет пропасть.

Он действительно сожалеет о том споре. Я видела в его глазах искреннее раскаяние, но что-то не даёт мне забыть. Чем ближе человек, тем труднее его простить.

– Почему всё так сложно?.. – произношу тихо.

Будто бы услышав меня, на веранду выходит мама. Протягивает чашку ароматного чая. Её тёплый взгляд напоминает о том, что я не одна.

– Настоящая любовь всегда найдёт путь. Не торопись, – говорит она. – Дай себе время.

– Я не знаю, что делать.

– Когда настанет нужный момент, ты поймёшь.

Дальше мы сидим, молча обмениваясь взглядами, и я чувствую, как с каждой минутой буря в моей душе потихоньку стихает. Мама права: время – лучший советчик, и, может быть, однажды я смогу снова поверить в любовь.

Глава 23

Аня

Двери лифта разъезжаются, и первое, что я вижу на лестничной площадке – Ларина собственной персоной.

– Ты где была?! – сразу налетает он на меня. – Почему на звонки не отвечаешь?

– Почему? Ты серьёзно? – поражаюсь наглости. Он что реально не понимает, почему я везде его заблокировала?

– Ладно, Аня, показала характер и хватит. Давай мириться, – как ни в чём ни бывало говорит Кир. – Я всё осознал. Больше не повторится.

От возмущения даже сразу не нахожу, что сказать. Но уже через пару секунд меня несёт:

– Ларин, ты офигел?! Считаешь, что можешь вот так просто заявиться, сказать, что сожалеешь, и снова всё будет, как прежде?

– Детка, – он пытается меня обнять, но я отшатываюсь от него, как от прокажённого. – Ты знаешь, как я люблю тебя.

– Не знаю, – качаю головой. – Если бы любил, не трахался бы со всякими…

– Это было всего раз. Ошибка.

– Неужели? – уверена, что не единожды.

– Авдеев уже доложил? – зло скалится он, тем самым подтверждая все мои предположения. – А ты и уши развесила. Он просто завидует мне! Всегда завидовал! Думаешь, я не вижу, как он на тебя пялится?

– Дима здесь ни при чём.

– Дима значит? Что, уже спелась с ним?

– Не твоё дело, – не собираюсь ничего ему объяснять. Он мне больше никто.

– Ты наивная дура, а мы с ним просто поспорили на тебя! Разыграли на гонке! – выдаёт Ларин с триумфом, вот только меня его разоблачение не цепляет.

– Не новость, – равнодушно пожимаю плечами.

Ларин окидывает меня презрительным взглядом.

– Я думал, ты особенная, а ты такая же, как все, – выплёвывает он и, не дожидаясь лифта, сбегает по лестнице вниз.

Захожу в квартиру, бросаю рюкзак на пол, скидываю обувь и первым делом начинаю в суматохе собирать в мусорный пакет всё, что напоминает о Ларине.

Мечусь из комнаты в комнату, уничтожая его подарки и совместные фото.

Господи, что я в нём нашла? Что?! Кроме сладких речей и смазливой морды в нём же ничего нет!

Дособирав, вытаскиваю пакет на лестничную площадку и отправляю в мусоропровод. В удовлетворении потираю ладони.

Возвращаюсь в квартиру, ощущаю, что даже дышать стало будто бы легче.

Впервые за последнюю неделю улыбаюсь. И в этот момент раздаётся звонок.

– Да, блин! – если это снова Ларин… – Какого тебе ещё… – распахиваю дверь и замолкаю на половине предложения.

– Привет, – здоровается Дима. Выглядит подавленным и даже похудевшим.

– Привет. Я думала, Ларин опять заявился.

– Он приходил? – стискивает зубы Авдеев.

– Да, извиняться.

– А ты?

– Я похожа на дуру? – даже обидно. – Конечно, я его послала.

Мне кажется, или он с облегчением выдыхает?

Когда Авдеев снова без приглашения вваливается в прихожую, пряча улыбку, констатирую:

– Ты, как всегда, сама бесцеремонность.

– Ну, ты же снова не приглашаешь, поэтому я сам.

– Дим, я… – понимаю, зачем он пришёл, но не уверена, что готова к разговору.

– Держи, – протягивает мне пакет.

– Попкорн? – с удивлением заглядываю внутрь, обнаружив большое ведро воздушной кукурузы.

– Кино посмотрим, – снимая куртку, говорит Дима.

С сомнением смотрю, как он разувается, и вспоминаю о том, чем закончилось прошлое кино.

– Просто кино, Аня, – словно читает мои мысли. – Попкорн и кола. Больше ничего. Никаких разговоров, пока ты сама не захочешь. Обещаю.

Его желание быть со мной и то, что он не давит, а предоставляет мне выбор – подкупают, и я сдаюсь:

– Ладно, проходи. Ты знаешь куда, я пока переоденусь.

В спальне быстро надеваю свободные домашние штаны и топ. Сверху накидываю рубашку. Закалываю волосы в гульку. Не нужно сейчас никакой сексуальности.

Когда возвращаюсь в гостиную, Дима уже сидит на диване. Плазма включена, на журнальном столике ведро попкорна и четыре банки колы.

– Как к родителям съездила? – интересуется он, листая на экране названия фильмов.

– Хорошо, – устраиваюсь на диване, но так чтобы не касаться Димы. Мне неловко рядом с ним. В голове всё время та ночь.

Если за время своего побега из города относительно Ларина я быстро приняла решение, то что делать с Авдеевым так и не решала. Не понимаю, как относиться к тому, что между нами было.

– Ань? – отвлекает меня от размышлений Дима. – Ты что зависла?

– А?.. Прости, задумалась.

– Я спросил, что ты сегодня хочешь посмотреть? В прошлый раз ужасно-смешное тебе не зашло, – с улыбкой напоминает, как я уснула во время фильма.

– А давай теперь оригинал? – предлагаю, особо ни на что не надеясь. Парни не смотрят романтическое кино.

– «Гордость и предубеждение»? – с сомнением спрашивает Авдеев. Так и знала. – Там вроде сериал.

– Есть и фильмами. Старые и новые экранизации. Последняя с Кирой Найтли. Я, кстати, ещё не видела.

– Кира Найтли это… красотка из Пиратов? – оживляется он.

– Ага.

– Тогда ладно, – соглашается, ищет по поиску фильм.

– Ты у нас, значит, любитель брюнеток? – усмехаюсь, зачерпывая попкорн.

– С некоторых пор – рыжих, – не задумываясь отвечает он, повернувшись.

Усмешка гаснет, когда сталкиваюсь с прожигающими зелёными глазами, на долю секунды потеряв дар речи.

Заметив моё замешательство, он снова, как ни в чём не бывало, отворачивается к экрану, а я не могу так просто переключиться.

Взгляд цепляется за чёрную футболку, плотно облегающую его натренированное тело, руки с прочерченными рельефами и рисунком татуировок, длинные пальцы...

Не к месту вспоминаю, что эти пальцы вытворяли в ту ночь. При одной мысли о том, где они были, между ног становится горячо.

Предательски краснею и отворачиваюсь, оправляя в рот уже подтаявший в ладони липкий попкорн.

К счастью, начинается фильм, вот только он совсем не помогает отвлечься. Вместо того, чтобы следить за сюжетом, я думаю о парне, что сидит рядом.

Я скучала. Поняла это, как только увидела его на пороге. Но как быть дальше так и не решила.

– Не хотел бы я такую тёщу, – выдаёт Дима, когда фильм заканчивается.

Прыскаю со смеху.

– То есть это всё, что ты можешь сказать?

– А что ещё? – пожимает плечами. – Только не говори, что тебе нравится этот надменный…

– Эй! – предупреждающе вскидываю руки. – Хоть одно плохое слово о мистере Дарси, и больше никаких совместных фильмов.

– Да что в нём такого? – не понимает Дима. – Сопливая история для девчонок. – снисходительно усмехается, а я швыряю в него попкорн.

Димка растерянно смотрит на свою футболку, на которую прилипла сладкая кукуруза.

– Светлова! – возмущается, стряхивая с себя попкорн.

– Так тебе и надо. Вот тебе ещё! – запускаю в него новую порцию.

– Ах, ты маленькая вредина! Ну, держись! – угрожая, зачерпывает горсть из ведра.

– Ты не посмеешь, – неверяще мотаю головой.

– Ещё как посмею, – скалится Димка, и в следующее мгновение теперь уже в меня летит сладкая кукуруза. В лицо, в волосы, на одежду.

– Это война, Авдеев! – объявляю ему, и начинается нешуточное сражение.

Мы боремся за “снаряды”, вырывая у противника картонное ведёрко, швыряем попкорн в друг друга.

Когда он умудряется запихать мне кукурузу за шиворот, я, уже не церемонясь, пытаюсь надеть ему на голову почти пустое ведро из-под попкорна.

Уворачиваясь, Димка летит с дивана на пол и утягивает меня следом за собой.

Он растягивается на ковре, а я, визжа, приземляюсь на него сверху. Сильные руки смыкаются на талии.

Смех тут же гаснет, мы одновременно замираем в недвусмысленной позе…