Текст книги "Потерять сапог - к счастью (СИ)"

Автор книги: Ирэн Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

   Потерять сапог – к счастью

   С работы Инна часто возвращалась заполночь, потому что, кроме продажи товара, вела ещё и бухгалтерию. За дополнительные обязанности заведующая ей доплачивала. К тому же Инне всё равно дома было нечего делать. Там, кроме восьмидесятилетней матери и её вредного питомца, попугая Кеши, девушку никто не ждал.

   Инна выключила компьютер в кабинете заведующей и, посмотрев на часы, едва не схватилась за голову. Ой-ёй-ёй. Как же она опаздывает!.. Сейчас, если Инна не поторопится, маршрутка уедет. А ей иди потом целый час через мост пешком, к автобусной остановке.

   Доделав отчёт, Инна начала собираться в бешеном темпе, потрепав себе нервы в поисках ключей. Наконец она их нашла, а когда вышла из магазина, то пришлось изрядно пробежаться за маршруткой, крича и махая водителю руками, но всё оказалось без толку. Маршрутка не остановилась.

   Видимо, Инна недостаточно громко кричала, либо, как обычно, водитель слушал радио с таким громким звуком, что и внимания на её крики не обратил. Но вероятнее, что девушке просто не повезло. Так часто происходило с Инной, когда она опаздывала или возникало ещё какое срочное дело.

   Вот и сейчас, вдобавок ко всему, на улице начался мелкий противный дождь из тех, которые, затянувшись на всю ночь, к утру перерастают в такой плотный туман, что ничего дальше вытянутой руки впереди не видно.

   Инна сняла с плеча сумочку и вздохнула, расстроившись, что из-за спешки ещё и зонт на работе забыла. И сразу подумала про своё досадное невезение по жизни. Настроение от подобных размышлений совершенно испортилось.

   Она накинула на голову капюшон своей тонкой куртки, обнаружив ещё одну причину подосадовать: куртка-то не была непромокаемой. От злости Инне сразу захотелось сладкого. Отправляясь пешком через мост, девушка раздумывала о шоколадке с орехами, лежавшей в сумке. Может, её съесть? Тогда полегчает?

   И сразу Инне ещё сильнее захотелось съесть шоколадку, но ведь тогда она наверняка об этом пожалеет. И так с таким трудом избавилась от двух с половиной килограммов за неделю, стоически сидя на кефирно-гречневой диете. А мама ела вкусное домашнее сальце, картошечку запекала и никаким лишним весом не заморачивалась. Наоборот, как специально, сдобные булки практически каждый день выпекала. И улыбалась себе, довольная, аки слон, когда потом с соседкой с первого этажа смотрела любимые детективные сериалы и булками к чаю закусывала.

   Инна же слюной давилась, но раз решила в платье своё единственное, маленькое чёрненькое, к празднику влезть, то будь оно неладно, а она влезет! Да платье ещё чуток свободным окажется. Зато на празднике на вкусности всякие потом ей можно будет налегать без опаски, что платье случайно от непривычного обжорства треснет.

   Дождь усиливался. Воздух стал очень влажным, тянуло неприятной сыростью с реки под мостом. Инна прошла метров двадцать. В такую погоду пешком по дороге с лужами её сапоги, с небольшими тонкими каблучками, – одно наказание... Вот от злости теперь и голова разболится, придётся таблетку пить. Таблетка на желудок подействует обязательно...

   Частое собственное недовольство и оттого сварливость не по возрасту, вот честно, Инну никогда не радовали. Мама за подобный настрой дочери, как у старушки какой, упрекала. Сама Варвара Семёновна, когда не болела, выглядела необычайно жизнерадостной и позитивной, порой до тошноты.

   У Инны же капризы усиливались осенью, как раз перед собственным днём рождения, словно напоминая о фатальном невезении в личной жизни, обостряя тоску на душе и всевозрастающую нелюбовь к себе.

   Вот и сапоги Инны начали промокать. Из-за тусклого света фонарей она не заметила большую, слившуюся с чёрным асфальтом лужу и ступила туда ногой. Инна брезгливо поёжилась и вдруг замерла на месте, рассмотрев, как через дорогу в её сторону бредёт невысокая широкая фигура не то женщины, не то мужчины. Под ложечкой противно засосало. Вокруг, как по закону подлости, ни одной машины.

   Может, ей лучше сразу позвонить в полицию? «И что сказать? – едко усмехнулась своим рассуждениям Инна. – Вот-вот! Подумают – ненормальная, и если что в действительности случится, то уже не приедут». Она ускорила шаг, и в голову пришла очередная гениальная, но не подходящая к ситуации, наверное, снова от невезучести идея. «Кыш, дурные мысли!» Истерический смешок назревал у Инны в горле. Чтобы вызвать такси, у неё нет денег. Опасалась, дурёха, что ограбят. И карточки с собой Инна тоже не брала: вдруг и их заберут, а на карточках большая часть накоплений на ремонт и на чёрный день... Маму же в такое позднее время по телефону не добудишься, чтобы денег таксисту вынесла. В общем, ситуация возникла неудобная.

   – Женщина! – услышала за спиной грубый голос запыхавшегося человека.

   Первой мыслью Инны было не отвечать, а бежать... Но внутренний голос чётко подсказывал, что лучше остановиться и узнать, что тому или той за спиной от неё нужно. Ведь Инна сейчас была жуть как уверена: если она сейчас побежит, то её догонят...

   – Что? – обернулась Инна. Сжала крепко сумку, пытаясь в неверном свете фонарей определить, кто перед ней.

   – Женщина, сумочку свою дайте мне. Живо.

   Вот в руке бомжа, в этой нелепой широкой одежде, скрывающей грузную фигуру, блеснул нож. Инна догадалась, что перед ней всё же мужчина. И всё, чего ей захотелось сейчас, так это от злости треснуть его своей сумочкой по голове.

   – Нет, не дам, пошёл к чертям собачьим! – выкрикнула Инна.

   Бомж в ответ рассмеялся, закашлялся и, что-то злобно бубня, похоже: «Дай денег, курва!», побежал на неё.

   Инна раньше никогда не представляла себя в подобной ситуации, даже в кошмарном сне. И как поведёт себя, тоже не предполагала, опасаясь больше всего, что растеряется, впадёт в ступор, как часто происходило с героинями детективных сериалов, просмотренных на пару с мамой. Но Инна стиснула кулаки, крикнула громко и со злостью – так, что сама своего голоса не узнала:

   – Ааа! Помогите!

   Затем схватила сумку, обернула ручки вокруг руки и ударила бомжа, целясь в лицо. И попала.

   Бомж ухнул, и его гневный с фырканьем крик перешёл в непристойные визгливые ругательства.

   Инна во весь дух побежала прочь. Бомж, судя по шуму позади и чавкающему плеску в лужах, побежал за ней. Нет, на этих каблуках она точно далеко не убежит. «Наверное, он это понимает!» – скользнула ошалелая, холодная от ужаса мысль. Инна остановилась и начала снимать сапоги. Один сняла, на втором же застряла молния – с концами, сколько Инна её ни рвала, с усердием потягивая из стороны в сторону.

   Бомж уже был в двух шагах. Инна запустила в него сапогом, выиграв немного времени, и побежала на проезжую часть, мельком увидев на повороте свет фар, размахивая руками, хромая на одну ногу, прикусывая губы от усилий. Затем истошно заорала, услышав за спиной злорадное хихиканье бомжа:

   – Помогите!

   Гудок троллейбуса – и он затормозил. Передняя дверь раскрылась. За куртку со спины вдруг резко дёрнули и отпустили, соскользнув рукой с мокрой ткани. Инна вопреки босой ноге пулей вскочила в троллейбус, крича:

   – Закройте дверь, скорее!

   Что водитель благоразумно и сделал. Инна шумно и часто дышала, её сердце билось как угорелое. Водитель что-то говорил, открыв стекло между салоном и своей кабиной. Инна не слышала из-за шума крови в ушах.

   От яркого света в троллейбусе у неё слезились глаза. А от тепла тело вдруг стало ватным, неподъёмным, таким лёгким, словно превратилось в воздушный шар. Она не увидела, когда водитель перебрался в салон троллейбуса, просто вдруг услышала его голос и разрыдалась.

   – Ну, что вы, не плачьте. Скажите лучше, как вас зовут и что случилось? Может, полицию вызвать?

   Голос мужчины оказался неожиданно приятным. Бархатистый и такой мягкий, что сразу успокоил. Инна покачала головой, затем осознала, что водитель так ничего не поймёт, и сказала:

   – Он денег хотел. Ножом размахивал. За мной гнался. Ненормальный? – Голос Инны сорвался на хрип, она всхлипнула.

   – Вы где живёте?

   – А что? – От неожиданного вопроса Инна вдруг почувствовала, что пришла в себя, и наконец-то рассмотрела мужчину как следует. Вон какой он оказался высокий и худощавый. В светло-кремовом свитере, из-под которого виднелся воротничок белой рубашки, и в тёмных, свободного покроя джинсах. Волосы мужчины были тёмные, густые, модно постриженные, а сам при этом вот тоже довольно симпатичный, глаза тёмно-карие, необычайно добрые. Как только Инна осознала, что смотрит на водителя слишком долго, то сразу начала смущаться, поэтому кашлянула.

   – Давайте вас домой проведу, если хотите. Только в парк троллейбус доставлю. Или лучше такси вам вызову.

   – Не надо, я пешком лучше... – встала Инна, с грустью поглядывая на свою ногу в одном сапожке.

   – Глупости. Какое такое – пешком, девушка? – И ласково, искренне улыбнулся, сразу развеяв все её сомнения. Затем протянул руку, представившись: – Трофим Никитич, можно просто Троша.

   Инна не смогла сдержаться от ответной улыбки. Его ладонь была приятно-тёплой и такой большой, что пальцы Инны в ней практически исчезли.

   – Да вы не бойтесь, я не кусаюсь. Я по натуре добрый, – продолжал улыбаться Трофим.

   – Я и не боюсь. Инна Владимировна, – назвалась девушка.

   – Очень приятно. Так где вы живёте?

   – Ох, – вздохнула Инна. – А это вам обязательно знать?

   – Конечно, если спасённая незнакомка мне понравилась.

   Троша подмигнул ей и предложил кофе. Инна окончательно расслабилась, кивнула. Он вернулся в кабину водителя, протянул ей через окошко серебристый термос, сказал угощаться без стеснения и, порывшись в салоне, вытащил пакет с мужскими сланцами. Инна не выдержала и расхохоталась:

   – Вы словно подготовились заранее...

   – Вот и я думаю, что наша встреча не простое совпадение. А сланцы сегодня в обед купил, в сауну ходить.

   Инна отпила кофе. Оказался вкусным. По ночному радио в водительской кабине крутилась бодрая песенка. Давно ей не было так с мужчиной легко и спокойно.

   – А в полицию я всё же позвоню. Понимаете Инна, это уже не первый случай с приставучим бомжем, который деньги у прохожих вымогает в этом районе.

   – Я не знала. Ведь если бы знала, то пешком бы ни за что не пошла по мосту.

   – Хех, – усмехнулся Трофим, заезжая внутрь троллейбусного парка.– Если бы вы не пошли, то мы бы и не встретились.

   – Хватит уже девушку смущать, Трофим. Прекратите уже эти глупости.

   – Ладно, раз вы настаиваете, – пожал он плечами.

   Инна как раз переобулась в сланцы, в которых чувствовала себя как в ластах для плавания: такими для её 38 размера ноги, с узкой стопой, оказались большими.

   – Может, я всё же одна дойду? Тут, через дорогу, в спальном районе живу.

   – Инна, Инна, какая же вы, однако, упрямица...

   – Характер, наверное, от бабушки достался... – хмыкнула Инна, и он, приноровившись к её медленной из-за сланцев походке, сопроводил девушку прямо к дому.

   – Вот и дождь закончился, – отметила Инна. – Подождите, пожалуйста, я сейчас в квартиру зайду, надену свою обувь и ваши сланцы вынесу...

   – Не стоит. А меня кошка Глафира дома ждёт, наверное, голодная. Я тут недалеко живу, возле нового гипермаркета.

   – Тогда давайте я вам сланцы в троллейбусный парк принесу, в свой выходной. В эту субботу.

   – Лучше в свой выходной, Инна. Мы вместе сходим куда-нибудь. И не отказывайтесь, я настаиваю.

   – А я не могу, мы с мамой двери межкомнатные и в ванне менять собирались и кое-что покрасить надо. Вот, вспомнила – батарею на кухне и полотенцесушитель.

   – Хорошо. Я тогда к вам приду, помогу и сланцы заберу сам. В какое время будет удобнее?

   – Трофим, вы сумасшедший, скажите честно? – прямо спросила Инна, чувствуя, как загораются щёки. Его внимание к её собственной серой персоне ей было совершенно непонятно. Оно сбивало с толку, ведь от таких видных парней Инна всегда держалась подальше.

   – Может быть, и вы так просто теперь от меня не откупитесь, даже не пытайтесь! – Трофим смотрел очень пристально, ничуть не смутившись её слов, недовольного тона...

   – Приходите тогда к половине девятого утра. Поможете с дверями или с покраской. Квартира 25. Учтите, у меня мама пожилая, со своими заморочками. – Инна добавила уточнение для пущего устрашения, зная, как мужчины старух с характером не любят.

   Инна решила, что телефон уж ему точно не даст, а Трофим и не попросил, просто попрощался, сказав, что придёт в субботу.

   До квартиры она дошла с глупой улыбкой на лице. И, даже приняв горячий душ, затем попивая ромашковый чай, Инна всё никак не могла успокоиться. Хотя уже через четыре часа нужно было на работу вставать.

   Но вот заснула Инна мгновенно и выспалась необыкновенно хорошо, вопреки краткому лимиту времени. На работе сама заведующая спросила:

   – Что с тобой сегодня, Воронцова, такое? Почему ты, Инна, словно светишься изнутри?

   Инна же в ответ просто качала головой, списывая всё на хорошее настроение.

   Три дня мгновенно пролетели в обыденных делах. А вот настроение Инны так и осталось непривычно хорошим. Даже её мама, Варвара Семёновна, отметила эту деталь, постоянно задавая дочери вопросы. И в то же время неожиданно похвалила цвет старой персиковой помады Инны, заброшенной ранее девушкой на долгое время в косметичку.

   Перезванивая во время обеденного перерывая на работе фирме, где они с мамой заказали двери, подтверждая, что всё в силе, Инна всполошилась, испугавшись, что ещё ничего не придумала, что сказать маме как про потерянный сапог, так и про Трофима. Потому, снова погрузившись в рутинные дела и в работу с клиентами, она решила объяснить ситуацию маме вечером, когда та будет сытая и сонная. Так всегда разговор проходил легче для обеих.

   Но, вернувшись позже планируемого из-за похода в гипермаркет с его красными пятничными ценами, Инна застала маму спящей в постели. Только телевизор работал, и на журнальном столе были накрыты салфеткой сладкие булочки. Ладно, решила Инна, завтра, как проснётся, сразу за завтраком и расскажет все маме. Ну, не будить же её сейчас?

   В совпадения Инна не верила, скорее – в злой рок. С её-то невезением по жизни. Она не слышала будильника и проспала до восьми часов утра. Отключилась из-за недосыпа и общей усталости за неделю. Как бы не так – решила она. Скорее, всё это случилось из-за склонной на всякие пакости её личной невезучести.

   Ещё в коридоре, зевая, Инна учуяла запах крепкого кофе, перемешанный с запахом ванили и, что ужас, мужского терпкого, явно дорогого парфюма. Так она зажмурилась, чувствуя, как в душе накатывает паника со злостью и – неожиданно – обида....

   Всё же Инна не пошла на кухню, а умылась в ванной. Мало ли кто там, на кухне, находится с мамой. Может, сантехник или смешной усатый сосед с первого этажа, который иногда заходил на чай и вёл нудные разговоры о политике, хотя был младше Варвары Семёновны на целых пятнадцать лет. «Сделай глубокий вдох, Инна». Она умылась, расчесалась, собрала волосы в хвост и слегка успокоилась. Но в коридоре заметила дорогие чёрные кроссовки и кожаную стильную куртку-косуху, такие разве что байкеры и плохие парни носят, никак не сантехник, или их сосед. Чувствуя, как дрожат ноги, она зашла на кухню.

   Мама сидела за столом вместе с Трофимом, который пил кофе и с аппетитом уплетал свежие булочки. Он был в серых трениках с полоской на боку и расстегнутой толстовке с капюшоном тёмно-зелёного цвета, под которой на груди виднелась футболка. Волосы мужчины были слегка растрёпаны. На столе, помимо булочек, красовалась открытая большая коробка дорогих конфет. А из пакета возле табуретки выглядывал её потерянный сапог.

   – Доброе утро! – громко, с едва подавляемой злостью поздоровалась Инна, упирая руки в бока.

   – А мы уже познакомились с Трошей, – неожиданно ответила мама. – Трофим Никитич конфеты очень вкусные принёс, прямо во рту тают, – и взяла одну трюфельную конфету из коробки, тут же запивая чаем.

   – Так познакомились, значит? Хорошо.

   Губы зудели от злости, но Инна подошла к шкафчику и вытащила себе чашку.

   – А кофе ещё молотый остался. Хочешь – сварю? – предложила мама.

   – Не надо, я сама справлюсь. К тому же я с корицей люблю, – прозвучало вопреки желаемому с обидой.

   Инна ополоснула турку в раковине.

   – А я ваш сапог утренним рейсом нашёл и вот принёс, – объявил Троша.

   – Что ж спасибо, – не зная, что сказать, ответила Инна. Насыпала в турку кофе и полезла за банкой с коричными палочками. Их тоже помолоть было нужно.

   – Ешьте, голубчик, на Инну не обращайте внимания. Она с утра с детства капризничает.

   За эти слова маму захотелось стукнуть по лбу деревянной ложкой – и Трошу заодно. За то, что рано припёрся, за то, что вообще пришёл и ещё сапог принёс. Вот точно это просто какой-то кошмарный сон. В реальности ведь такого не бывает? Только не с Инной.

   Троша с мамой болтали, как будто знали друг дружку издавна. Он смеялся всем шуткам Варвары Семёновны и сам шутил – так простодушно, что мама тоже смеялась. Не слушать их было невозможно, но Инна старалась, при этом спиной чувствовала взгляды Троши, не раз бегло пробежавшиеся по её телу. И сразу жалела, что халат на ней такой короткий и тонкий, слишком откровенный. И что он теперь подумает о ней? Инна ведь обычно ничего такого не носила, просто сейчас все вещи сушились на балконе после стирки. Да что она оправдывается!.. Девушка налила себе закипевшего кофе, добавила в чашку молотой корицы и вышла из кухни – как думала, незаметно, но покашливание мамы заставило остановиться:

   – Инночка, садись, я пойду, схожу за таблетками.

   Вот удружила. Пришлось сесть. И когда мама вышла, то она спросила:

   – Вы нарочно так рано пришли и вот булочки едите? Знаете, Трофим, что от мучного толстеют?

   – Знаю, – виновато ответил мужчина и смущённо улыбнулся. – Простите, просто я встаю всегда очень рано, затем бегаю и вот не выдержал, решил прийти пораньше. Честно – не думал, что это вам неудобно будет. А булочки очень вкусные! Я, к слову, сластёна страшный. В детстве был пухленьким и, что тот колобок, кругленьким...

   – Правда? Никогда бы глядя на вас, не подумала?

   – Давайте уже перейдём на «ты», Инна, ну пожалуйста. А то чувствую себя как в школе перед учительницей.

   – Неужели я такой старой выгляжу?

   – Дело не в этом. Я же объяснил.

   – Хорошо. Перейдём на «ты», Трофим.

   – Троша.

   – Хорошо. Троша.

   – Вот уже лучше, Инна, а теперь улыбнитесь и булочку съешьте, не повредит твоей стройности немного углеводов с утра. Говорю как профессиональный спортсмен.

   – Я на диете...

   – Зачем? – искренне удивился Трофим.

   – Хватит уже вопросов! – Инна посмотрела на старенькие деревенские часы на стене. – Раздражает. Сейчас привезут двери.

   Допила кофе и сказала ожидать на кухне. Сама же пошла, переодеваться для работы.

   «Злюка». То ли Трофим это действительно ей в спину сказал, то ли послышалось, но Инна не была уверена. Поэтому просто вздохнула, волевым усилием беря себя в руки и всё же негодуя на Трофима. Никто ещё с ней себе такого поведения не позволял. «Да и не было у тебя похожих на него кавалеров. Все попадались бесхребетные, очкастые, низкорослые – в общем, совершенно не настоящие мужчины, по словам мамы». Но с ними Инне всегда было спокойно и понятно, а главное – никаких сюрпризов не происходило. И слава Богу, потому что спокойствие в жизни было для Инны наиглавнейшим приоритетом. Жаль только, все её кавалеры рано или поздно исчезали, просто как ветром сдувало. Мама бы это объяснила сотней причин. К чёрту в этом вопросе маму, что она понимала, когда в любви и согласии прожила с отцом всю жизнь.

   Инна переоделась в спортивный костюм, старый и тёмно-фиолетовый, свободного покроя. Волосы заплела в тугую косу и даже очки надела, хотя и без них видела достаточно хорошо. Теперь, выходя из комнаты и услышав звонок в дверь, Инна злорадствовала. Пусть Троша валит к едрене-фене! Сейчас посмотрит на неё и испугается, как не раз было с мужчинами до него. И нос её длинный рассмотрит, и злые искорки в глазах, и резкую, глубокую морщинку на переносице и, особенно, бледную, как у привидения, кожу, когда Инна в этом тёмно-фиолетовом костюме. И сразу точно всё поймёт и, может, даже забудет про помощь и найдёт самую банальную причину уйти. Инна этому только рада будет, вот честно!..

   Дверь Инна открыла двум молодым парням в рабочих комбинезонах. Поздоровалась, и она сразу одарила их широкой натянутой улыбкой, которая совсем её не красила, когда из кухни в коридор вышел Трофим.

   – Заносите двери, прямо по коридору... – по-хозяйски пояснил Трофим, с усмешкой и чёртиками в глазах поглядывая на Инну.

   – Устанавливать будем? – спросил один из молодых грузчиков. – Семейным парам у нас в выходные хорошая скидка.

   – Будем, конечно. Инна, дорогая, – Троша ухватил Инну за руку. Инна нахмурилась, чувствуя, как ещё больше натягивается улыбка на лице, переходя в явную гримасу.

   – Так вы женаты? Почему об этом сразу в фирме не сказали, когда двери заказывали? – Рабочий поставил дверь у стены в коридоре и выдохнул.

   Троша придушенно ойкнул. Инна быстро убрала свой тапок с его ноги.

   – А мы ещё в загс документы не подали, – злорадно пояснила она, всё так же ужасающе улыбаясь.

   Трофим неожиданно перехватил инициативу.

   – Парни, так это же всё равно считается, правда?

   – Ну, как вам сказать? – растерялись оба, с сомнением переглядываясь.

   – Да пойдите же нам навстречу, и вам в жизни это добром отзовётся, вот увидите.

   – Чаем угощу с булочками, молодые люди, – вставила своё словцо подошедшая Варвара Семёновна.

   В коридоре действительно ощутимо пахло выпечкой и кофе.

   – Хорошо, уговорили, – переглянулись рабочие. Добавив, что запах выпечки просто божественный.

   Пока они меняли двери под чутким руководством хозяйки квартиры, Варвары Семёновны, Инна открыла краску на балконе, чтобы батареи покрасить и полотенцесушитель в ванной комнате.

   – Что ты так оделась-то, дочка? – возмутилась мама, заглянувшая на балкон.

   – Захотелось... – дерзко ответила Инна, прислушиваясь.

   Работники допивали чай на кухне, хвалили булочки, о чем-то своём разговаривали с Трошей и смеялись.

   – Понятно всё с тобой. Вот что скажу: зря ты так. Троша – парень мировой, не чета твоим бывшим тюфякам. К тому же у него серёжка в ухе, – мечтательно заулыбалась мама и ушла.

   – Совсем старая с ума сошла? – тихонько прошептала Инна и, взяв банки с красками, перчатки и клеёнчатые передники, покинула балкон.

   Двери установили просто замечательно, и они действительно теперь украшали вход в её комнату да комнату мамы, выделяясь на фоне старой советской прихожей, потёртого, чистого до скрипа линолеума и местами пожелтевших обоев.

   – Не делай так больше, Троша! – накинулась с угрозами Инна, невольно залюбовавшись, как тщательно и ловко мужчина красит полотенцесушитель в ванне.

   – А то что?! – насмешливо отозвался он.

   Инна вдруг потеряла дар речи и ушла на кухню, чтобы краской обновить батарею.

   – Спасибо, молодой человек. У вас просто золотые руки, – хвалила Трошу мама, уговаривая его остаться пообедать, но он не поддавался уговорам.

   – Спасибо, Трофим.

   Он нахмурился от серьёзного тона Инны.

   – Вот, сланцы не забудь, – растерялась Инна. Он так странно смотрел на её костюм – и вдруг потянулся к очкам на лице девушки, снял их и начал протирать стекло вытащенным из спортивных штанов бумажным платочком.

   – Хорошо, что краска на водной основе, иначе пришлось бы возиться больше. А костюм твой спортивный старый и смешной, но тебя, Инна, ты не думай, что портит. – И, сказав это, Троша подмигнул и отдал ей в руки очки. Затем схватил пакет со сланцами и ушёл.

   Дверь захлопнулась. Инна резко вздохнула. Ноги девушки неожиданно стали ватными и задрожали оттого, с какой невероятной теплотой Троша на неё смотрел. Волной накатило жаркое смущение и с ним тоска, непонятная, болезненная, всего на мгновение крепко сжавшее её сердце, словно в тиски.

   – Что ты кислая, как лимон, дочка? Молчишь и не ешь ничего... – упрекала утром мать и вздыхала, посматривая весьма двусмысленно.

   Инне действительно кусок в горло не лез, нервная стала, злая, кофе весь день пила литрами, на работе хмурой, как грозная туча, ходила. Коллеги даже взгляд отводить стали, опасаясь спросить, у Воронцовой, что случилось.

   – Осень, как видишь, пришла, и у меня депрессия, – отвечала банальности матери Инна. А самой ведь Троша снился – и в тех снах Инна по-настоящему нравилась себе. Не смущал и нос её длинный, ни тонкие губы, ни веснушки на бледном овальном лице.

   Когда просыпалась, сразу же хотелось плакать и сожалеть. Может быть, ей просто надо вести себя в жизни смелей? Как всегда в душе хотелось, но запрещала...

   – Ешь, дочка, что ты совсем? Не пугай мать. Кому борщи, пельмени и плов готовлю, ради кого стараюсь? – Не добившись от Инны ответной реакции, Варвара Семёновна шумно вздохнула и предложила курицу запечь.

   – Не надо, мама, честно. Давай лучше овсяной каши с изюмом положи, попробую. Пахнет вкусно.

   – Вот, ешь, а то платье твоё чёрное, как на вешалке, к воскресению сидеть будет, – улыбнулась мама.

   – Ой, я совсем с работой забыла у тебя спросить, – ложка с кашей была положена Инной обратно в тарелку. – Мама, кого ты опять наприглашала из родственников? Давай лучше совместно на этот раз обсудим список гостей. И я уже не девочка, и траты лишние ни к чему. Правда?

   – Ешь лучше кашу, – упёрлась мама, а у самой взгляд лукавым и проказливым стал, как у кошки на охоте.

   – Мама?! – вскочила со стула Инна, разволновавшись не на шутку.

   – Поздно, Инна. Я уже всех, кого надо, обзвонила, а вот ещё... – выключила духовку мама. – Трошу я тоже пригласила.

   – Мама! – обречённо воскликнула Инна. Мама пожала плечами и покинула кухню. Инне же хотелось смеяться и плакать.

   Так и до нервного срыва недалеко, решила Инна и взяла с собой на обед на работу, помимо привычной куриной грудки и гречки в контейнере, ещё и валерьянки. Сегодня пришлось замазывать круги под глазами и наводить лёгкий макияж, потому что заведующая предупредила прямо, что привычным ужасным видом Инна всех покупателей отпугнет. Пригрозила ещё, что сама Воронцову тогда отправит на больничный.

   К пятнице мама раскрыла карты: как и обычно за день до торжества, пояснив, сколько народа пригласила. Вот теперь всю субботу придется готовить с утра до ночи, чтобы радовать гостей разнообразными вкусностями. И так бывало каждый год, сколько помнила себя Инна. В утешение она позволит себе выпить шампанского и красного вина, чтобы было весело и не так тяжко поддерживать беседу с замужними родственницами и бывшими одноклассницами, обязательно приходившими со своими детьми и мужьями, – это те, которые не развелись.

   В пятницу заведующая неожиданно порадовала крупной премией, наконец-то оценив старания Инны, и денежка пришла на карточку как раз после работы. Ещё отпустили пораньше к празднику. И, честно, Инне было приятно и очень всё на руку. Теперь в гипермаркете она успеет закупиться большей частью продуктов и порадовать себя туалетной водой да помадой, а то на собственный праздник и накраситься нечем – хихикнула про себя Инна, мысленно пояснив, что это с её-то малым запасом блеклой косметики, больше уходовой, чем декоративной.

   Сегодня на Инну действительно что-то нашло. Ноги словно сами подвели её к прилавку с пробниками дорогой косметики, и приветливая девушка в очках, консультант у витрины, ненавязчиво предложила помочь с выбором. То ли всё совпало, то ли у девушки-консультанта оказался дар к убеждению. Но через полчаса консультации и опробования предложенного Инна приобрела гораздо более яркую помаду, чем обычно себе позволяла, и по акции маленький флакон дорогих и жутко «вкуснющих» духов плюс тюбик тонального крема в подарок. Девушка-консультант уверила, что помада Инне действительно очень идёт, и она, в очередной раз посмотрев на себя в зеркало, ей поверила...

   С покупками настроение Инны поднялось на «ура». Поужинав маминым борщом с пельменями на закуску, выпив чашечку травяного чая, под одобрительными взглядами Варвары Семёновны, которая отщипывала кусочек сдобной булки и с умилением поглядывала на дочь, Инна решила начать уборку, ну и не важно, что уже поздний вечер плавно перетекал в ночь. Если мама и удивилась, то ничего об этом не сказала, а, зевнув, направилась к себе в спальню.

   Утром, конечно, Инне вставать не хотелось. Всего три часа сна! Но Инна заставила себя подняться, вспомнив про многочисленные запланированные дела.

   Мама с утра пораньше уже начала заниматься выпечкой. Инна заварила кофе с корицей и неожиданно для себя взяла с противня свежую булочку с изюмом, на глазах удивлённой матери намазала её маслом и с улыбкой с наслаждением её съела, запив кофе.

   – Вот это моя девочка, – похвалила мама.

   Инна кивнула и решила пока что не мешать матери на кухне, а заняться стиркой и вымыть пол в маминой спальне, полить цветы, протереть пыль. Сама не заметила, как стала что-то напевать. А не пела вслух уже лет десять, как с Сашкой, последним кавалером, расстались.

   Из-за занятости день летел на всех парах. Вот пришла соседка, вот мама вышла на прогулку во двор, чтобы походить часик пешком по кругу на стадионе. Вот уже и настал обед. За ним пришёл ужин.

   Большинство нарезанных заготовок для салатов, поставленных на стулья и на пол, находились на хранении на балконе. В холодильник еда уже не влезала. Коржи для торта были испечены, осталось их пропитать и крем взбить.

   Затем нужно было нафаршировать перцы, щуку и запечь курицу. Одно Инну радовало: большинство продуктов к столу купили с мамой по скидкам. И то, что для мамы каждый приезд многочисленных родственников, которых можно накормить вкусностями собственного приготовления, – это уже был настоящий праздник. Варвара Семёновна – всегда экстраверт по жизни, частенько недоумевала: в кого уродилась Инна, её полная противоположность? С сомнением предполагая, что в бабушку.

   С матерью и пришедшей на помощь соседкой управились, когда уже было больше десяти вечера. Соседка принесла огромный кулёк семечек, и они с Варварой Семёновной уселись перед телевизором.

   Инна пошла набирать горячую воду в ванну. Хотелось на собственный праздник привести себя в порядок и постараться хоть в этот день почувствовать себя красавицей. Эх, перед ванной самое-то было бы выпить какао и съесть ещё одну из маминых сладких булочек.