Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 10"
Автор книги: Иосиф Сталин (Джугашвили)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
БЕСЕДА С ИНОСТРАННЫМИ РАБОЧИМИ ДЕЛЕГАЦИЯМИ 5 ноября 1927 г.
Присутствовало 80 делегатов от Германии, Франции, Австрии, Чехословакии, Южной Америки, Китая, Бельгии, Финляндии, Дании и Эстонии. – Беседа длилась 6 часов.
Сталин. Товарищи, вчера доставили мне список вопросов на немецком языке без подписи. Сегодня утром получил два новых списка: один – от французской делегации, другой – от датской. Начнём с первого списка вопросов, хотя и неизвестно, от какой делегации исходит этот список. Потом можно перейти к следующим двум спискам. Если не возражаете, приступим. (Делегаты выражают согласие.)
1-Й ВОПРОС. Почему СССР не принимает участия в Лиге наций?
ОТВЕТ. О причинах неучастия Советского Союза в Лиге наций неоднократно говорилось в нашей печати. Я мог бы отметить некоторые из этих причин.
Советский Союз не является членом Лиги наций и не принимает участия в Лиге наций потому, прежде всего, что он не хочет брать на себя ответственности за империалистическую политику Лиги наций, за “мандаты”, которые выдаются Лигой наций на предмет эксплуатации и угнетения колониальных стран. Советский Союз не участвует в Лиге наций, так как он стоит против империализма, против угнетения колоний и зависимых стран.
Советский Союз не участвует в Лиге наций потому, во-вторых, что он не хочет брать на себя ответственности за те военные приготовления, за рост вооружений, за новые военные союзы и т. д., которые прикрываются и освящаются Лигой наций и которые не могут не вести к новым империалистическим войнам. Советский Союз не участвует в Лиге наций, так как он стоит целиком и полностью против империалистических войн.
Наконец, Советский Союз не участвует в Лиге наций потому, что он не хочет быть составной частью той ширмы империалистических махинаций, которую представляет Лига наций и которые она прикрывает елейными речами своих членов.
Лига наций при нынешних условиях есть “дом свиданий” для империалистических заправил, обделывающих свои дела за кулисами. То, о чём говорят официально в Лиге наций, представляет пустую болтовню, рассчитанную на обман народа. А то, что неофициально делают империалистические заправилы за кулисами Лиги наций, есть настоящее империалистическое дело, фарисейски прикрываемое велеречивыми ораторами Лиги наций.
Что же может быть удивительного в том, что Советский Союз не хочет быть членом и участником этой антинародной комедии?
2-й ВОПРОС. Почему в Советском Союзе не терпят социал-демократическую партию?
ОТВЕТ. Социал-демократическую партию (т. е. меньшевиков) не терпят в Советском Союзе потому же, почему не терпят там контрреволюционеров. Может быть, это удивит вас, но в этом нет ничего удивительного.
Условия развития нашей страны, история её развития таковы, что социал-демократия, которая была при царском режиме более или менее революционной партией, после свержения царизма, при Керенском, стала партией правительственной, партией буржуазной, партией империалистической войны, а после Октябрьской революции превратилась в партию открытой контрреволюции, партию реставрации капитализма.
Вы не можете не знать, что социал-демократия у нас принимала участие в гражданской войне на стороне Колчака и Деникина против власти Советов. В настоящее время эта партия является партией реставрации капитализма, партией ликвидации советского строя.
Я думаю, что подобная эволюция социал-демократии является типичной для неё не только в СССР, но и в других странах. Социал-демократия была у нас более или менее революционной, пока существовал царский режим. Этим, собственно, и объясняется, что мы, большевики, составляли тогда вместе с меньшевиками, т. е. социал-демократами, одну партию. Социал-демократия становится партией оппозиционной или правительственной, буржуазной, когда приходит к власти так называемая демократическая буржуазия. Социал-демократия превращается в партию открытой контрреволюции, когда у власти становится революционный пролетариат.
Один из делегатов. Значит ли это, что социал-демократия только здесь, в СССР, является контрреволюционной силой, или же и в других странах она может быть квалифицирована как контрреволюционная сила?
Сталин. Я уже говорил, что мы имеем здесь некоторую разницу.
Социал-демократия в стране диктатуры пролетариата является силой контрреволюционной, добивающейся восстановления капитализма и ликвидации диктатуры пролетариата во имя буржуазной “демократии”.
В странах капиталистических, где нет еще власти пролетариата, социал-демократия является либо партией оппозиционной в отношении к власти капитала, либо партией полуправительственной, находящейся в союзе с либеральной буржуазией против наиболее реакционных сил капитализма и против революционного рабочего движения, либо партией правительственной до конца, прямо и открыто защищающей капитализм и буржуазную “демократию” против революционного движения пролетариата.
Она становится до конца контрреволюционной и её контрреволюционность направляется против власти пролетариата лишь после того, когда власть пролетариата становится действительностью.
3-й ВОПРОС. Почему нет свободы печати в СССР?
ОТВЕТ. О какой свободе печати вы говорите? Свобода печати для какого класса – для буржуазии или для пролетариата? Если речь идёт о свободе печати для буржуазии, то её нет у нас и не будет, пока существует диктатура пролетариата. Если же речь идёт о свободе для пролетариата, то я должен сказать, что вы не найдёте в мире другого государства, где бы существовала такая всесторонняя и широкая свобода печати для пролетариата, какая существует в СССР.
Свобода печати для пролетариата не есть пустое слово. Без лучших типографий, лучших домов печати, без открытых организаций рабочего класса, от самых узких до самых широких, охватывающих миллионы рабочего класса, без самой широкой свободы собраний – свободы печати не бывает.
Присмотритесь к условиям жизни в СССР, обойдите рабочие районы, и вы поймёте, что лучшие типографии, лучшие дома печати, целые фабрики бумаги, целые заводы красок, необходимых для печати, огромные дворцы для собраний, – всё это и многое другое, необходимое для свободы печати рабочего класса, находится целиком и полностью в распоряжении рабочего класса и трудящихся масс. Это и называется у нас свободой печати для рабочего класса. У нас нет свободы печати для буржуазии.
У нас нет свободы печати для меньшевиков и эсеров, которые представляют у нас интересы разбитой и свергнутой буржуазии. Но что же тут удивительного? Мы никогда не брали на себя обязательства дать свободу печати всем классам, осчастливить все классы. Беря власть в октябре 1917 года, большевики открыто говорили, что эта власть есть власть одного класса, власть пролетариата, которая будет подавлять буржуазию в интересах трудящихся масс города и деревни, представляющих подавляющее большинство населения в СССР.
Как можно после этого требовать от пролетарской диктатуры свободы печати для буржуазии?
4-й ВОПРОС. Почему не выпускают из тюрьмы заключённых меньшевиков?
ОТВЕТ. Речь идёт, очевидно, об активных меньшевиках. Да, это верно, активных меньшевиков у нас не выпускают из тюрем до окончания срока заключения. Но что же тут удивительного?
А почему не выпускали из тюрем, например, большевиков в июле, августе, сентябре, октябре 1917 года, когда у власти стояли меньшевики и эсеры?
Почему Ленин вынужден был скрываться в подполье с июля по октябрь 1917 года, когда у власти стояли меньшевики и эсеры? Чем объяснить, что великий Ленин, имя которого является знаменем для пролетариев всех стран, вынужден был скрываться в июле – октябре 1917 года в Финляндии, вдали от “демократической республики” Керенского и Церетели, Чернова и Дана, а печатный орган партии Ленина – “Правда” – был разгромлен буржуазными властями, несмотря на то, что во главе правительства стояли тогда известные меньшевики, активные деятели II Интернационала?
Объясняется всё это, очевидно, тем, что борьба между буржуазной контрреволюцией и пролетарской революцией не может не вести к известным репрессиям. Я уже говорил, что социал-демократия является у нас партией контрреволюционной. Но из этого следует, что пролетарская революция не может обойтись без того, чтобы не арестовывать деятелей этой контрреволюционной партии.
Но это не всё. Из этого следует, далее, что аресты меньшевиков являются у нас продолжением политики Октябрьской революции. В самом деле, что такое Октябрьская революция? Октябрьская революция означает, прежде всего, свержение власти буржуазии. Теперь все более или менее сознательные рабочие всех стран признают, что большевики поступили правильно, свергнув власть буржуазии в октябре 1917 года. Я не сомневаюсь, что вы держитесь того же мнения. Но вот вопрос: кого же, собственно, свергал пролетариат в октябре 1917 года? История говорит, факты говорят, что в октябре 1917 года пролетариат свергал меньшевиков и эсеров, ибо именно меньшевики и эсеры, Керенский и Чернов, Гоц и Либер, Дан и Церетели, Абрамович и Авксентьев стояли тогда у власти. А что из себя представляют партии меньшевиков и эсеров? Они есть партии II Интернационала.
Выходит, таким образом, что, совершая Октябрьскую революцию, пролетариат СССР свергал партии II Интернационала. Может быть, это и неприятно кое-кому из социал-демократов, но это несомненный факт, товарищи, против которого было бы смешно спорить.
Выходит, следовательно, что в момент пролетарской революции можно и нужно свергать власть меньшевиков и эсеров для того, чтобы могла восторжествовать власть пролетариата.
Но если их можно свергать, почему нельзя их арестовывать, когда они переходят открыто и решительно в лагерь буржуазной контрреволюции? Думаете ли вы, что свержение меньшевиков и эсеров является менее сильным средством, чем их арест?
Нельзя считать правильной политику Октябрьской революции, не считая вместе с тем правильными её неизбежные результаты. Одно из двух:
либо Октябрьская революция была ошибкой,—и тогда такой же ошибкой является арест меньшевиков и эсеров;
либо Октябрьская революция не была ошибкой, – и тогда нельзя считать ошибкой арест меньшевиков и эсеров, ставших на путь контрреволюции.
Логика обязывает.
6-й ВОПРОС. Почему корреспондент социал-демократического бюро прессы не получил разрешения на въезд в СССР?
ОТВЕТ. Потому, что социал-демократическая пресса за границей, особенно “Форвертс”, превзошла своей чудовищной клеветой на СССР и его представителей целый ряд буржуазных газет.
Потому, что ряд буржуазных газет, вроде “Фоссише Цейтунг”, ведёт себя в борьбе с СССР куда более “объективно” и “прилично”, чем “Форвертс”. Это может показаться “странным”, но это факт, с которым нельзя не считаться. Если бы “Форвертс” мог вести себя не хуже некоторых буржуазных газет, то его представители, наверно, получили бы своё место в СССР наряду с представителями других буржуазных газет.
На днях один из представителей “Форвертса” обратился к одному из сотрудников нашего дипломатического представительства в Берлине с вопросом об условиях, необходимых для того, чтобы корреспондент “Форвертса” мог получить право на въезд в СССР. В ответ на это ему сказали: “Когда “Форвертс” докажет на деле, что он готов вести себя в отношении СССР и его представителей не хуже “приличной” либеральной газеты, вроде “Фоссише Цейтунг”, Советское правительство не будет возражать против допуска в СССР корреспондента “Форвертса””. Я думаю, что ответ вполне понятный.
6-й ВОПРОС. Возможно ли объединение I и II Интернационалов?
ОТВЕТ. Я думаю, что невозможно. Невозможно, так как II и III Интернационалы имеют две совершенно различные установки и смотрят в различные стороны. Если III Интернационал смотрит в сторону свержения капитализма и установления диктатуры пролетариата, то II Интернационал, наоборот, смотрит в сторону сохранения капитализма и разрушения всего того, что необходимо для установления диктатуры пролетариата.
Борьба между двумя Интернационалами является идейным отражением борьбы между сторонниками капитализма и сторонниками социализма. В этой борьбе должен победить либо II, либо III Интернационал. Нет никаких оснований сомневаться в том, что победить в рабочем движении должен III Интернационал. Я считаю их объединение в настоящее время невозможным.
7-й ВОПРОС. Как оценивается положение в Западной Европе? Следует ли рассчитывать на революционные события в ближайшие годы?
ОТВЕТ. Я думаю, что в Европе нарастают и будут нарастать элементы глубочайшего кризиса капитализма.
Капитализм может частично стабилизоваться, может рационализировать своё производство, может зажать временно рабочий класс, – всё это капитализм пока еще в состоянии сделать, но он никогда уже не вернётся к той “устойчивости” и к тому “равновесию”, которые существовали до мировой войны и Октябрьской революции. Никогда он к этой “устойчивости” и к этому “равновесию” не вернётся больше.
Что это верно, это видно хотя бы из того, что в странах Европы, так же как и в колониях, являющихся источником существования европейского капитализма, то и дело прорываются огни революции. Сегодня в Австрии показывается огонь революционной вспышки, завтра – в Англии, послезавтра – где-либо во Франции или Германии, потом в Китае, в Индонезии, в Индии и т. д.
А что такое Европа и колонии? Это центр и периферия капитализма. “Неспокойно” в центрах европейского капитализма. Ещё более “неспокойно” на его периферии. Назревают условия для новых революционных событий. Я думаю, что наиболее ярким показателем растущего кризиса капитализма, наиболее ярким примером накапливающегося недовольства и возмущения рабочего класса являются события, связанные с убийством Сакко и Ванцетти.
Что такое убийство двух рабочих для капиталистической мясорубки? Разве их, рабочих, не убивали до сих пор десятками и сотнями еженедельно, ежедневно? Между тем достаточно было убийства двух рабочих, Сакко и Ванцетти, чтобы привести в движение рабочий класс всего мира. О чём это говорит? О том, что почва под ногами капитализма становится всё более и более горячей. О том, что нарастают условия для новых революционных событий.
Тот факт, что капиталистам может удаться загнать в берега первую волну революционной вспышки, – этот факт ни в какой степени не может служить утешением для капитализма. Революция против капитализма не может надвигаться одной общей сплошной волной. Она нарастает всегда в порядке приливов и отливов. Так было в России. Так будет в Европе. Мы стоим перед новыми революционными событиями.
8-й ВОПРОС. Сильна ли оппозиция в русской партии? На какие круги она опирается?
ОТВЕТ. Я думаю, что она очень слаба. Более того, её силы почти ничтожны в нашей партии. У меня в руках сегодняшняя газета. Там подведены итоги за несколько дней дискуссии. Цифры говорят, что за Центральный Комитет нашей партии и его тезисы голосовало свыше 135 тысяч членов партии, за оппозицию – 1200 членов партии. Это не составляет даже 1 процента.
Я думаю, что дальнейшее голосование покажет ещё более скандальные результаты для оппозиции. Дискуссия у нас будет продолжаться до самого съезда. Мы постараемся за это время опросить по возможности всю партию.
Я не знаю, как у вас, в социал-демократических партиях, дискуссируют. Я не знаю, дискуссируют ли вообще в социал-демократических партиях. Мы на дискуссию смотрим серьёзно. Мы опросим всю партию, и вы увидите, что удельный вес оппозиции в нашей партии окажется ещё более ничтожным, чем показания только что оглашенных цифр. Очень может быть, что на XV съезде нашей партии у оппозиции не окажется ни одного представителя, ни одного делегата.
Возьмём хотя бы такие громадные предприятия, как “Треугольник” или “Путилов” в Ленинграде. Число рабочих на “Треугольнике” доходит до 15000. Членов партии там —2122. Голосовало за оппозицию – 39. Число рабочих на “Путилове” – около II 000. Членов партии – 1718. Голосовало за оппозицию – 29.
На какие круги опирается оппозиция? Я думаю, что оппозиция опирается главным образом на непролетарские круги. Если спросить непролетарские слои населения, тех, которые недовольны режимом диктатуры пролетариата, – кому они сочувствуют, то они без колебаний ответят, что они сочувствуют оппозиции. Почему? Потому, что борьба оппозиции есть, по сути дела, борьба против партии, борьба против режима диктатуры пролетариата, которым не могут не быть недовольны известные непролетарские слои. Оппозиция есть отражение недовольства, отражение напора непролетарских слоев населения на диктатуру пролетариата.
9-й ВОПРОС. Правильно ли утверждение, которое распространяется в Германии Рут Фишер и Масловым, о том, что теперешнее руководство Коминтерна и русской партии выдаёт рабочих контрреволюции?
ОТВЕТ. Надо полагать, что правильно. Надо полагать, что Коминтерн и ВКП(б) выдают с головой рабочий класс СССР контрреволюционерам всех стран.
Более того, я могу вам сообщить, что Коминтерн и ВКП(б) решили на днях вернуть в СССР всех изгнанных из нашей страны помещиков и капиталистов и возвратить им фабрики и заводы.
И это не всё. Коминтерн и ВКП(б) пошли дальше, решив, что настало время перейти большевикам к питанию человеческим мясом.
Наконец, у нас имеется решение национализировать всех женщин и ввести в практику насилование своих же собственных сестёр. (Общий смех. Отдельные возгласы: “Кто мог задать такой вопрос?”.)
Я вижу, что вы смеетесь. Возможно, что кто-либо из вас подумает, что я отношусь к вопросу несерьёзно. Да, товарищи, нельзя серьёзно отвечать на такие вопросы. Я думаю, что на такие вопросы можно отвечать лишь насмешкой. (Бурные аплодисменты.)
10-й ВОПРОС. Каково Ваше отношение к оппозиции и к направлению Рут Фишер – Маслов в Германии?
ОТВЕТ. Моё отношение к оппозиции и к её агентуре в Германии таково же, каково отношение известного французского романиста Альфонса Додэ к Тартарену из Тараскона. (Весёлое оживление среди делегатов.)
Вы, должно быть, читали этот знаменитый роман Альфонса Додэ о Тартарене из Тараскона. Герой этого романа, Тартарен, был, по сути дела, обычный “добрый” мелкий буржуа. Но фантазия была у него такая стремительная, а способность “врать добродушно” была развита до того, что он оказался в конце концов жертвой этих незаурядных способностей.
Тартарен хвастал, уверял всех, что он убил в горах Атласа несметное количество львов и тигров. Легковерные друзья Тартарена возвели его за это в звание первого в мире охотника на львов. А между тем Альфонс Додэ знал наверняка, так же как и сам Тартарен знал наверняка, что Тартарен никогда не видал в глаза ни львов, ни тигров.
Тартарен хвастал, уверяя всех, что он поднялся на Монблан. Его легковерные друзья возвели его за это в звание первого в мире альпиниста. А между тем Альфонс Додэ знал наверняка, что никакого Монблана Тартарен не видал никогда, ибо он всего-то-навсего побывал у подножия Монблана.
Тартарен хвастал и уверял всех, что он основал великую колонию в стране, далёкой от Франции. Легковерные друзья возвели его за это в звание первого в мире колонизатора. А между тем Альфонс Додэ знал наверняка, так же как и сам Тартарен должен был признать, что ничего, кроме конфуза, не могло получиться из фантастических затей Тартарена.
Вы знаете, к какому конфузу и скандалу для тартаренцев привело фантастическое хвастовство Тартарена.
Я думаю, что таким же конфузом и скандалом для оппозиции должна кончиться хвастливая шумиха лидеров оппозиции, поднятая ими в Москве и в Берлине. (Общий смех.)
Мы исчерпали, таким образом, первый список вопросов. Перейдём к вопросам французской делегации.
1-й ВОПРОС. Каким образом правительство СССР думает бороться против иностранных нефтяных фирм?
ОТВЕТ. Я думаю, что вопрос поставлен неправильно. При такой постановке вопроса можно подумать, что советская нефтяная промышленность взялась пойти в атаку на нефтяные фирмы других стран и добивается того, чтобы свалить и ликвидировать их.
Так ли обстоит дело в действительности? Нет, не так обстоит. На самом деле вопрос идёт о том, что известные нефтяные фирмы капиталистических стран стараются задушить советскую нефтяную промышленность, а советской нефтяной промышленности приходится обороняться для того, чтобы жить и развиваться дальше.
Дело в том, что советская нефтяная промышленность слабее нефтяной промышленности капиталистических стран и в смысле размеров добычи, – мы меньше добываем, чем они, – и в смысле связей с рынком, – у них гораздо больше связей с мировым рынком, чем у нас.
Каким образом обороняется советская нефтяная промышленность? Она обороняется путём улучшения качества продукции и, прежде всего, путём понижения цен на нефть, путём продажи на рынке дешёвой нефти, более дешёвой, чем нефть капиталистических фирм.
Могут спросить: неужели Советы так богаты, что они имеют возможность продавать дешевле, чем богатейшие капиталистические фирмы? Конечно, советская промышленность не богаче капиталистических фирм. Более того, капиталистические фирмы во много раз богаче советской промышленности. Но дело тут не в богатстве. Дело в том, что советская нефтяная промышленность не является капиталистической промышленностью, почему и не нуждается она в бешеных сверхприбылях, тогда как капиталистические нефтяные фирмы не могут обойтись без колоссальных сверхприбылей. Но именно потому, что советская нефтяная промышленность не нуждается в сверхприбылях, она имеет возможность продавать свою продукцию дешевле капиталистических фирм.
То же самое можно сказать о советском хлебе, о советском лесе и т. д.
Вообще нужно сказать, что советские товары, особенно же советская нефть, выступают на международном рынке, как фактор, снижающий цены и облегчающий, таким образом, положение потребительских масс. В этом сила и средство обороны советской нефтяной промышленности от покушений со стороны капиталистических нефтяных фирм. В этом же секрет того, что нефтяники всех стран, особенно же Детердинг, кричат во всю глотку против Советов и против советской нефтяной промышленности, прикрывая свою политику высоких цен на нефть и ограбления потребительских масс модными фразами о “коммунистической пропаганде”.
3-й ВОПРОС. Как думаете вы осуществить коллективизм в крестьянском вопросе?
ОТВЕТ. Мы думаем осуществить коллективизм в сельском хозяйстве постепенно, мерами экономического, финансового и культурно-политического порядка. Я думаю, что наиболее интересным вопросом является вопрос о мерах экономического порядка.
В этой области наши мероприятия проходят по трём линиям:
по линии организации индивидуальных крестьянских хозяйств в кооперацию;
по линии организации крестьянских хозяйств, главным образом бедняцкого типа, в производственные товарищества и, наконец,
по линии охвата крестьянских хозяйств планирующими и регулирующими органами государства как со стороны сбыта крестьянской продукции, так и со стороны снабжения крестьянства необходимыми изделиями нашей индустрии.
Несколько лет тому назад дело обстояло таи, что между индустрией и крестьянским хозяйством стояли многочисленные посредники, в виде частных предпринимателей, снабжавшие крестьян городскими изделиями и продававшие рабочим крестьянский хлеб. Понятно, что посредники “работали” не даром и выжимали десятки миллионов рублей как из крестьянского, так и из городского населения. Это был период не налаженной еще смычки между городом и деревней, между социалистической индустрией и индивидуальными крестьянскими хозяйствами. Роль кооперации и государственных распределительных органов была тогда сравнительно незначительна.
С тех пор дело изменилось коренным образом. Теперь в товарообороте между городом и деревней, между индустрией и крестьянским хозяйством роль кооперации и государственных торговых органов можно считать не только преобладающей, но и господствующей, если не монопольной. В снабжении деревни мануфактурой доля кооперации и государственных органов выражается более чем в 70%. В снабжении же сельскохозяйственными машинами доля кооперации и государственных органов составляет почти 100%. В закупке крестьянского хлеба доля кооперации и государственных органов составляет свыше 80%. В закупке же сырья для промышленности, вроде хлопка, свёклы и т.д., доля кооперации и государственных органов выражается почти в 100%.
А что это значит?
Это значит, во-первых, что капиталист вытесняется из сферы товарооборота, промышленность смыкается с крестьянским хозяйством непосредственно, прибыли спекулянтов-посредников остаются в промышленности и в сельском хозяйстве, крестьяне получают возможность покупать городские товары дешевле, рабочие, в свою очередь, получают возможность покупать сельскохозяйственные продукты дешевле.
Это значит, во-вторых, что, изгоняя из товарооборота посредников-капиталистов, индустрия получает возможность вести за собой крестьянское хозяйство, влиять на него и подымать его культурность, рационализировать его и индустриализировать.
Это значит, в-третьих, что, смыкая сельское хозяйство с индустрией, государство получает возможность ввести плановое начало в развитие сельского хозяйства, снабжать его лучшими семенами и удобрением, определять размеры его производства, влиять на него в смысле политики цен и т. д.
Это значит, наконец, что создаются в деревне благоприятные условия для ликвидации капиталистических элементов, для дальнейшего ограничения и вытеснения кулачества, для организации трудовых крестьянских хозяйств в производственные товарищества, для возможного финансирования этих товариществ из средств государства.
Возьмём, например, производство свёклы для сахарной промышленности и производство хлопка для текстильной промышленности. Размеры производства этих видов сырья, так же как и цены на них и качество их, определяются теперь у нас не в стихийном порядке, не в порядке игры сил на неорганизованном рынке, через посредников-спекулянтов, через биржи и различного рода капиталистические конторы и т.д., а в порядке плановом, в порядке определённых предварительных договоров между сахарным и текстильным синдикатами, с одной стороны, и десятками тысяч крестьянских хозяйств в лице свеклосевной и хлопковой коопераций, с другой стороны.
Здесь нет уже бирж, контор, игры на ценах и т. д. Все эти инструменты капиталистического хозяйства у нас уже не существуют в этой области. Здесь выступают на сцену только две стороны без всяких бирж и посредников – государственные синдикаты, с одной стороны, кооперированные крестьяне, с другой стороны. Государственные синдикаты подписывают контракты с соответствующими кооперативными организациями на производство такого-то количества свёклы и хлопка, на снабжение крестьянства семенами, ссудами и т. д. По окончании хозяйственного года вся продукция поступает в распоряжение синдикатов, а крестьяне получают за это соответствующие суммы согласно заранее заключённых контрактов. Это называется у нас системой контрактаций.
Эта система хороша в том отношении, что она даёт выгоды обеим сторонам и смыкает крестьянское хозяйство с индустрией непосредственно, без посредников. Эта система есть вернейший путь к коллективизации крестьянского хозяйства.
Нельзя сказать, чтобы другие отрасли сельского хозяйства дошли уже до такой степени развития. Но можно сказать с уверенностью, что все отрасли сельского хозяйства, не исключая производства хлеба, постепенно будут переходить на этот путь развития. А этот путь есть прямой подход к коллективизации сельского хозяйства.
Всеохватывающая коллективизация наступит тогда, когда крестьянские хозяйства будут перестроены на новой технической базе в порядке машинизации и электрификации, когда большинство трудового крестьянства будет охвачено кооперативными организациями, когда большинство деревень покроется сельскохозяйственными товариществами коллективистского типа.
К этому дело идёт, но к этому дело еще не пришло и не скоро придёт. Почему? Потому, между прочим, что на это нужны громадные финансы, которых еще нет у нашего государства, но которые будут, несомненно, накапливаться с течением времени. Маркс говорил, что ни один новый социальный строй не укреплялся в истории без того, чтобы не финансировать его усиленным образом, затрачивая на это сотни я сотни миллионов. Я думаю, что мы уже вступаем в ту полосу развития сельского хозяйства, когда государство начинает получать возможность усиленно финансировать новый социальный, коллективистский строй.
Тот факт, что социалистическая индустрия уже завоевала себе роль руководящего элемента в народном хозяйстве и ведёт за собой сельское хозяйство, – этот факт является вернейшей порукой тому, что крестьянское хозяйство пойдёт по пути к дальнейшей коллективизации.
3-й ВОПРОС. Какие были главные затруднения при военном коммунизме, когда пытались уничтожить деньги?
ОТВЕТ. Затруднений было много как по линии внутреннего развития, так и по линии внешних отношений.
Если взять внутренние отношения хозяйственного типа, то можно было бы отметить три главные затруднения.
Во-первых. Затруднение состояло в том, что наша промышленность была разорена и парализована, если не считать военной промышленности, которая доставляла боевые припасы нашим гражданским фронтам во время интервенции. Две трети наших заводов и фабрик стояли, транспорт хромал, товаров не было или почти не было.
Во-вторых. Сельское хозяйство хромало на обе ноги, работники крестьянских хозяйств были отвлечены на фронты. Не хватало сырья, не хватало хлеба для городского населения и, прежде всего, для рабочих. Мы выдавали тогда рабочим по полфунта хлеба, а иногда лишь по осьмушке фунта в день.
В-третьих. Не было или почти не было или почти не было налаженного передаточного советского торгового аппарата между городом и деревней, способного снабжать деревню городскими изделиями, а город – сельскохозяйственными продуктами. Кооперация и государственные торговые органы находились в зачаточном состоянии.
Однако после окончания гражданской войны и введения “новой экономической политики” хозяйственное положение страны изменилось коренным образом.
Промышленность развилась и усилилась, заняв командующее положение во всём народном хозяйстве. Наиболее характерным в этом отношении является тот факт, что за последние два года нам удалось вложить в индустрию свыше двух миллиардов рублей из своих собственных накоплений, без помощи извне, без каких бы то ни было займов извне. Теперь уже нельзя сказать, что для крестьянства нет вообще товаров.
Поднялось сельское хозяйство, доведя свою продукцию до размеров довоенного периода. Теперь уже нельзя сказать, что для рабочих нет вообще хлеба и прочих сельскохозяйственных продуктов.
