Текст книги "Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова"

Автор книги: Иосиф Телушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Раввин Иосиф Телушкин
Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова

В оформлении книги использован фрагмент картины Виктора Бриндатча «Благословение детей в субботу»

Светлой памяти Шломо Телушкина и светлой памяти Бернарда «Берни» Ресника

Моего отца и дяди, чьи уста и сердца были золотыми, чьи слова исцеляли всех, кто их слышал

Выражение признательности

Прочтению черновых вариантов этой книги великодушно уделили свое время многие друзья, коллеги и члены моей семьи. Благодаря их критическим отзывам, предложениям о внесении некоторых дополнений, и, что не менее важно, душевному вдохновению, я смог ее значительно доработать. Мне бы хотелось выразить свою признательность Др. Стэфэну Мармеру, профессору Дэвиду Эленсону, Др. Антонио Вуду, раввину Леониду Фельдману, раввину Давиду Вожнице, раввину Михаэлю Палею, Хелен Телушкин, Шалве Сигель, Др. Говарду Сигелю, Джэфу Давидовичу, Эстэр Давидович, Кори Драсин, Кирку Дугласу и Джэфу Сагански. Я также благодарен Лорен Джэнис, посвятившей свои выходные набору текста, чтобы я смог наконец закончить работу над рукописью, и моему другу Джонатану Марку, помощнику редактора «The Jewish Week», который предоставил мне информацию по одному из дел, о которых говорится в книге.

Глава 12, «Слова, которые исцеляют», создана во многом под впечатлением от работ, написанных или отредактированных раввином Джэком Римером, моим прославленным коллегой, которого можно назвать пионером в этом направлении. Он был еще и первым, кто обратил мое внимание на выдающуюся статью Арта Бухвальда о том, как добрые слова могут исцелять мир.

Моя жена Двора, в ходе многочасовых обсуждений, помогала мне дорабатывать многие идеи. Она также вмешалась, когда я был не в состоянии закончить важную главу, и, с кажущейся легкостью, посоветовала именно то, что было необходимо сделать. Она была абсолютно права, и именно ее совет помог мне, после двух недель все более усиливающейся досады, закончить книгу.

Если, по какой-то причине, я непреднамеренно пропустил чье-то имя, то приношу свои глубочайшие извинения.

Это уже четвертая книга, над которой я работаю совместно с Дэвидом Сцони. Как всегда, после его редакторских и стилистических исправлений, мое произведение приобрело значительно лучший вид. Я уже неоднократно говорил, что Дэвид – это подарок для любого писателя.

Я глубоко признателен Уриэле Обст, чьи редакторские и стилистические предложения, а также свежий взгляд на рукопись, помогли мне существенно улучшить книгу.

Мне посчастливилось встретить в «William Morrow and Company» двух замечательных редакторов, Анну Брэмсон и Гэйл Кинн. Их необычайные способности, энтузиазм и критичный ум – поистине ценный подарок для любого писателя. Чувствуя недостаточную убедительность чего-либо, они могли точно сказать, что именно здесь требуется, и, несмотря на то, что поначалу меня просто бросало в дрожь от некоторых замечаний, обычно я находил их уместными. Кроме того, их бурные эмоции на содержание книги были для меня неиссякаемым источником вдохновения. Я также хотел бы упомянуть с благодарностью Элизу Петрини, которая приобрела книгу для «Morrow», и чьи беседы со мной об идеях, изложенных в книге, способствовали выработке ее структуры. Я глубоко признателен и прекрасному литературному редактору Соне Гринбаум.

Это уже девятая книга, в которой меня представляет Ричард Пайн. Трудно снова подобрать еще какой-то способ выразить мою благодарность этому выдающемуся человеку, замечательному другу и непревзойденному агенту.

Я чрезвычайно признателен сенаторам Конни Маку из Флориды и Джозефу Либерману из Коннектикута и их помощникам Елене Борк и Нине Банг-Дженсен за их работу над законопроектом по объявлению 14 мая общегосударственным Днем без злословия (с текстом законопроекта можно ознакомиться в Приложении). Во время нашей первой встречи меня тронула их восприимчивость к новым идеям и усилия по учреждению подобного дня. Я глубоко благодарен моим друзьям Максу и Сюзане Сингер за их помощь.

Мне бы хотелось еще сказать о своих близких друзьях из Александрии (Луизиана), Джейн и покойном Др. Бернарде Калпане, доброй ему памяти, двух выдающихся примерах высоконравственной речи, и не только.

Мой отец, Шломо Телушкин, и дядя Берни Ресник, светлой памяти им обоим, были наиболее добрыми и благородными людьми, которых я когда-либо встречал. Мой отец сочетал в себе две черты, которые редко уживаются вместе, – страстную убежденность и непредвзятость по отношению к другим. Он мог дать почувствовать совершенно разным типам людей свое полное с ними согласие, и в этом во многом состояла его уникальная тактичность. Даже во время последних восемнадцати месяцев своей жизни, когда после перенесенного инсульта он был почти полностью парализован и часто испытывал жесточайшую боль, не было ни одного случая, чтобы он не поблагодарил кого-либо, оказавшему ему пусть даже самую незначительную помощь. Двора, которая встретилась с ним когда он уже был болен, до сих пор восхищается, насколько явно он мог дать почувствовать свою любовь и признательность.

Мой дядя Берни тоже был настоящим мужчиной. Когда мой дедушка, раввин Ниссен Телушкин, доброй ему памяти, попросил его оказать услугу одной бедной женщине, у которой были проблемы юридического характера (дядя Берни был юристом), то он сразу провел женщину к себе в кабинет, хотя его уже ожидали два клиента. Женщина потом с изумлением рассказала моему дедушке о поступке Берни. Сам Берни объяснил дедушке: клиенты, которые платят деньги, решили, что у дяди очень важное неотложное дело, раз он принял эту женщину тотчас же, и потому не сочли это оскорбительным. «Но если бы я заставил эту женщину ждать, – говорил он, – пока я разберусь со всеми своими клиентами, у нее могло бы возникнуть чувство, что я проявляю к ней милость, и это было бы для нее унизительно».

Мне их обоих действительно не хватает, и я рад возможности посвятить эту книгу им.

Введение

Кто стремится к жизни,

Кто желает долгих лет благополучия, —

Береги язык свой от злословия,

А уста от обманных речей.

Псалмы 34:13–14

В какой бы части страны я ни был с лекциями «Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют: как разумно и мудро подбирать слова» последние десять лет, я спрашивал слушателей, способны ли они провести 24 часа, не сказав ни одного неприятного слова о ком-то или кому-то.

Неизменно, количество людей, поднимавших руки в знак подтверждения, было незначительным, кто-то просто смеялся, а большинство кричало: «Нет!»

В ответ я объяснял: «Всем тем, кто не может ответить в подобной ситуации “Да”, следует признать всю серьезность данной проблемы. Если бы я попросил вас воздержаться на 24 часа от употребления алкоголя, а вы бы ответили, что не в состоянии этого сделать, то было бы необходимо признать, вы – алкоголик. Если бы я попросил вас воздержаться на 24 часа от курения, а вы бы ответили, что не в состоянии этого сделать, можно утверждать, что вы никотинозависимы. Поэтому, если вы не в состоянии провести 24 часа без того, чтобы не сказать неуместных слов о ком-либо, это значит – вы не контролируете свою речь».

В этой связи я почти все время сталкиваюсь с одним и тем же возражением: «Как можно сравнивать вред от мелкой сплетни или пары неприятных слов с тем пагубным воздействием, которое оказывают алкоголь и никотин?»

Разве я переоцениваю ситуацию? Взгляните на свою жизнь. Если вы или ваши близкие не становились жертвой ужасного физического насилия, то, вероятней всего, наибольшую боль, которую вам приходилось испытывать в жизни, вы переживали от жестокосердных слов: критики, разрушающей вас как личность, чрезмерной злости, сарказма, личного или публичного унижения, неприятных прозвищ, разглашения ваших тайн, слухов и злобных сплетен.

Несмотря на то, что многие из нас терпели обиды от несправедливых слов, когда вы встречаетесь с друзьями и разговор заходит о людях, которые не присутствуют при разговоре, какие стороны их жизни чаще всего становятся предметом вашего обсуждения? Разве это не недостатки характера или интимные подробности их жизни?

Если вы не участвуете в таких разговорах – мои вам поздравления. Но прежде чем вы станете утверждать, что это безусловный факт, понаблюдайте за собой в течение следующей пары дней. Делайте пометку на листе бумаги всякий раз, когда говорите что-то отрицательное о человеке, который в данный момент не присутствует. Отмечайте, когда подобное делают другие, а также то, какую реакцию в вас это вызывает. Пытаетесь ли вы остановить говорящего, или же вас интересуют подробности?

Для чистоты эксперимента постарайтесь в течение этих дней не прилагать усилий, чтобы как-то поменять содержание своих разговоров, и не пытайтесь быть сколь-либо добрее при оценке личных качеств и поступков других.

Большинство окажется неприятно удивлены результатами этого теста.

Негативные комментарии, которые мы отпускаем в адрес других в их отсутствие, это лишь одна из разновидностей ранящих слов; мы также часто жестоко обижаем тех, с кем мы разговариваем.[1]1
  Иудейский закон определяет такую речь как она’ат дэварим (причинять вред словами) и рассматривает ее как серьезный проступок.


[Закрыть] Например, многие из нас, приведенные в бешенство, сильно преувеличивают неправоту человека вызвавшего в нас чувство раздражения. Если гнев, который мы выражаем, несоразмерен с причиной, вызвавшей его появление (как часто бывает, когда родители злятся на детей), то он неоправдан и часто приносит много боли и вреда, будучи, таким образом, безнравственным поступком. Аналогично многие из нас критикуют других в резкой и обидной форме или не могут спорить без того, чтобы не поссориться. Некоторые из нас склонны принижать или унижать других, даже публично. Масштабы и последствия этого зла столь велики, что иудейский закон даже вопрошает, сможет ли кто-либо, творящий его, когда-либо полностью раскаяться.

Другая причина, по которой многие, при других обстоятельствах «хорошие» люди часто используют слова безответственно и жестокосердно в том, что они считают вред, наносимый словами, нематериальным и тем самым принижают вред, который они могут причинять. Поэтому на протяжении поколений детей, которых дразнят их товарищи по играм, учили отвечать: «Палки и камни могут сломать мои кости, но слова [или прозвища] никогда не причинят мне вреда».[2]2
  Даже ребенок, который читает вслух «Палки и камни», знает, что слова и названия могут причинять вред. Подобная поговорка – это обычная детская попытка выглядеть храбрецом, когда сам готов разрыдаться. В начале ХХ века афро-американский поэт Конти Кулен написал стихотворение «Случай», ярко выразившее силу, с которой могут ранить слова:
Однажды, скача в старом БалтимореС весельем в голове и ликованьем в сердце,Я встретил балтиморца,Глаз не спускавшего с меня.Мне было восемь, и я был мал,А он – не больше меня ни на волос.Я улыбнулся, а он в ответ,Язык мне показал и «черным» обозвал.Весь Балтимор увидел я,Прожив там с мая и до декабря,Но все, что в памяти осталось у меня,Была та встреча.

[Закрыть]

В душе мы все знаем, что эта поговорка неверна. Национальный комитет по предотвращению жестокого обращения с детьми составил список унизительных замечаний, используемых разъяренными родителями по отношению к детям. В него входят:

«Ты жалок. Ты не можешь ничего сделать правильно».

«Ты мерзок. Закрой рот!»

«Тупица. Ты что, не умеешь слушать?»

«От тебя одни проблемы».

«Иди отсюда. Меня от тебя тошнит».

«Лучше бы ты не родился».

Вряд ли ребенок, выросший в подобной брани, верит изречению: «Палки и камни могут сломать мои кости, но слова [или прозвища] никогда не причинят мне вреда»?

Старое иудейское учение сравнивает язык со стрелой. Один раввин спросил: «А почему не с другим оружием, мечом, к примеру?» Ему ответили: «Потому, что если человек достает свой меч, чтобы поразить другого, тот может взмолиться и попросить его о пощаде, и человек может смягчиться и вернуть меч в ножны. А выпущенную стрелу уже не вернуть, как бы этого не хотелось».[3]3
  Сахар Тов. № 120; я воспользовался переводом, приведенным у Эрла Шварца в книге «Нравственное развитие: практическое руководство для иудейских учителей» (Denver: Alternatives in Religious Education Publications, 1983), стр. 78. В этой книге есть очень ценная глава (стр. 71–82), посвященная тому, как учить детей воздерживаться от сплетен, клеветы и посрамления других.


[Закрыть]

Сравнение раввина – более чем метафора. Поскольку слова могут быть разрушительны и принести непоправимое страдание. Иудейские учения даже сравнивают жестокие слова с убийством. Раскаявшийся вор может вернуть украденные деньги, убийца же, как бы искренне он ни раскаялся, не может вернуть к жизни того, кого он убил. Поэтому подрывающий доброе имя другого злобными сплетнями или унижающий другого прилюдно, никогда не сможет полностью исправить нанесенный вред.

Сколь велика сила слов ранить, столь велика их сила исцелять и воодушевлять. Неизвестный автор средневекового иудейского текста «Орхот Цаддиким» («Пути праведных»), посвятил несколько страниц описанию великого зла, регулярно совершаемого посредством речи. «Языком своим можно совершить неисчислимое множество великих и могучих проступков, таких как доносительство, ябедничество, насмехательство, лесть и ложь», но – напоминает он своим читателям, – языком можно совершить и несметное множество благих деяний».

Не так давно я увидел, как этот принцип работает на примере моей собственной семьи. Как-то раз наша пятилетняя дочь Наоми была в плаксивом настроении, и, сорвавшись, моя жена Двора крикнула на нее: «Меня бесит, когда ты хнычешь ни о чем! Это режет уши. Если ты не прекратишь плакать, я оставлю тебя дома!»

На следующее утро за завтраком Шира, трехлетняя сестра Наоми, начала плакать. Наоми заткнула себе пальцами уши и закричала на сестру: «Я ненавижу, когда ты рыдаешь! Это режет уши. Если надо поплакать, отправляйся в другую комнату».

Двора просто потеряла дар речи. Наоми точно воспроизвела ее раздраженный тон, ее брань, даже некоторые фразы. Сконфуженная, она постаралась показать Наоми лучшую реакцию, подошла к плачущей Шире, усадила ее к себе на колени и сказала: «Прости мамочку, она забыла подождать тебя, чтобы вместе украсить блинчики черникой. Я совсем не хотела заставить тебя плакать. Я буду сидеть с тобой, пока все слезки Ширы не высохнут».

Наоми внимательно наблюдала эту перемену, и в ходе последующих дней и недель Двора взяла себе за правило повторять подобное утешение всякий раз, когда видела Наоми или кого-либо из наших детей в слезах.

По прошествии какого-то времени, наш младшенький двухлетний Бенджамин пнул ногой Ширу, отчего та расплакалась. На этот раз Наоми села возле сестры и сказала утешительно: «Шира, все в порядке. Хватит плакать. Я посижу с тобой весь вечер и подожду, пока ты успокоишься».

Из этой ситуации мы с Дворой извлекли не менее ценный урок, чем Наоми. Подобное было выражено около века назад великим ученым Раввином из Восточной Европы Хафец Хаимом. Как-то он учил: «Когда человек составляет телеграмму, обратите внимание, сколь тщательно он подбирает каждое слово, прежде чем напишет его. Мы должны быть столь же тщательны в подборе слов, когда говорим».

Часть I. Непризнанная сила слов

1. Непризнанная сила слов

По небольшому восточноевропейскому городу ходил человек и клеветал на раввина. Как-то, почувствовав внезапное раскаяние, он пришел к раввину и попросил о прощении, а для искупления греха выразил готовность снести любую епитимью. Раввин велел ему взять перьевую подушку из своего дома, разрезать ее, разбросать перья по ветру и потом прийти к нему. Сделав как было наказано, человек вернулся к раввину и спросил:

– Теперь я прощен?

– Почти, – ответил раввин. – Осталось сделать еще одно дело. Пойди и собери все перья.

– Но это же невозможно, – запротестовал человек. – Их уже разнесло ветром.

– Совершенно верно, – ответил раввин. – Несмотря на то, что ты действительно хочешь исправить совершенное зло, уничтожить вред, нанесенный твоими словами невозможно, как и невозможно собрать разнесенные ветром перья.

* * *

Эта известная история не только показывает, что такое клевета, но и демонстрирует силу слов. Слова, которые говорят о нас, определяют наше место в мире. Когда это «место», наша репутация, определено – особенно если определения отрицательные, – то изменить что-либо очень трудно. Президент Эндрю Джексон, который вместе со своей женой был объектом непрестанных злобных сплетен, как-то подметил: «Убийца лишь отнимает жизнь родителя, оставляя его детям хорошее наследство в виде его репутации. Клеветник же отнимает его хорошую репутацию, оставляя его в качестве живого памятника к позору его детей».

Иудейская традиция считает, что слова материальны (на иврите «слова» называют еще и дэварим, что означает «вещи») и обладают огромной силой. В Библии ясно сказано о могуществе слова, когда показывается, что Бог создал мир словом. В третьем стихе Книги Бытия записано: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет».

Подобно Богу, люди тоже создают с помощью слов. Вспомним, когда при чтении романа мы были столь тронуты судьбой одного из героев, что испытывали явные чувства любви, ненависти или гнева. Иногда мы плакали, несмотря на то, что человек, чья судьба столь нас тронула, никогда не существовал в действительности. Писатель просто взял чистый лист бумаги и с помощью одних лишь слов создал человеческий образ настолько реальный, что он смог пробудить в нас глубокие эмоции.

Сила слов достаточно очевидна, но при этом фактически все мы, в большинстве случаев пользуемся ими с беспечностью. Мы более тщательно подходим к выбору одежды, нежели слов, хотя то, что мы говорим о других и другим способно неизгладимо их охарактеризовать. Вот почему нравственная речь – говорить учтиво о других, правдиво о себе и осмотрительно со всеми – настолько важна. Если мы будем держать силу слов на переднем плане нашего сознания, то будем обращаться с ними так же осторожно, как если бы мы заряжали ружье.

Непристойные речи вредят не только тем, на кого они направлены, – они также разрушают говорящего. Психиатр Антонио Вуд отметил, что когда мы плохо отзываемся о человеке, это отчуждает нас от него. Чем негативнее наши замечания, тем большее происходит отдаление от объекта. Таким образом тот, кто говорит непристойные речи о многих людях, создает отчуждение от них, которое, как отметил Др. Вуд, является основной причиной депрессии, одного из наиболее широко и быстро распространяющихся в Америке психических расстройств.

Одним из благ, связанных с отказом от безнравственной речи, будет то, что мы избежим отчуждения. Те, кто сможет свести к минимуму объем сплетен, в которых они, как правило, принимают участие, обнаружат, что их отношения с окружающими стали значительно ближе и приносят большее удовлетворение. Для многих обмен информацией и мнениями об одних людях является легким (если речь идет о разногласиях) способом создать связи с другими. Но те, кто воздерживается от участия в сплетнях, вынуждены больше сосредотачиваться на себе и своем собеседнике. В результате отношения, устанавливающиеся таким образом, почти во всех случаях получаются эмоционально глубже.

Помимо этого, те, кто прилагает усилия, чтобы говорить с другими пристойно и избегать вспышек гнева, отмечают, что их жизнь становится более мирной. Все прекрасно знают: когда мы на кого-то злимся, то поддержание хороших отношений с этим человеком кажется неуместным. Но подумайте сами, особенно если у вас вспыльчивый нрав, приходилось ли вам когда-либо говорить: «Меня не волнует, если я ему больше никогда не скажу ни слова!» – в отношении того, с кем вы сейчас в дружеских отношениях. Люди, которые стараются говорить пристойно, избавляют себя впоследствии от сожалений по поводу жестокосердно сказанных слов и бессмысленно разорванной дружбы.

В большом свете потребность в цивилизованном общении крайне велика. На протяжении всей истории неуместно брошенное слово не раз приводило к ненависти и даже к убийству. Вряд ли ни с того ни с сего, проснувшись как-то поутру, средневековые крестоносцы бросились беспорядочно убивать евреев. Скорее они и их предшественники, на протяжении веков считали, что иудеи – «христоубийцы» и потому не являются людьми в полном смысле этого слова. Когда эта словесная характеристика закрепилась, убивать иудеев стало легко.

Американские потомки выходцев из Африки долгое время носили на себе словесное клеймо, характеризовавшее их как недочеловеков («обезьяны», «черномазые», «нигеры»). Те, кто первым начал использовать эти понятия, надеялись, что благодаря им белые смогут относиться к черным как к непохожим на них и низшим по сравнению с собой. Восприятие черных как неполноценных людей было важным, поскольку давало возможность похищать их из дома, избивать, клеймить и порабощать, а с «пристойным» человеком такое обращение было бы невозможным.

Аналогично, когда в 1960-х годах члены радикальной партии «Черные пантеры» воспринимали полицейских как «свиней», целью было не оскорбить их чувства, а представить их лишенными человеческих качеств и таким образом сформировать в умах людей убеждение, что убийство полицейского, по сути, является убийством не человека, а животного.[4]4
  Можно заметить, изучая историю, что слова предшествуют делам. Нацисты с их союзниками вряд ли осуществили бы Холокост, если бы не имели многовекового наследия из слов, выражений и записей, направленных против евреев. Среди них были «Протоколы Сионских Мудрецов», популяризированные в 1879 году германским историком Генрихом фон Трейтшке и ставшие лозунгом нацистов: «Евреи – это наша беда»; и конечно же печально известное выражение «христоубийцы», наследие христианского антисемитизма.


[Закрыть]

Непристойная, зачастую жестокосердная речь продолжает отравлять наше общество. Раш Лимбаугх, ведущий одного из наиболее популярных ток-шоу в стране, неоднократно называл тех феминисток, которых он считает радикальными сторонницами разрешения абортов, «феминацистками», убеждая слушателей в том, что есть незначительная часть последовательниц этого движения (если их число не столь велико, то к чему Лимбаугху нападать на них?), мыслящих подобно Гитлеру и планирующих, подобно нацистам, нечто ужасающее по отношению к тем, кто им противодействует. Называть Глорию Стэйнэм и Бэллу Абзуг «феминацистками», как делает Лимбаугх, не этично и делает разумный диалог невозможным, являясь, помимо прочего, непреднамеренным насмехательством над страданиями действительных жертв нацизма.[5]5
  Раш Лимбаугх, «То, какими следует быть вещам» (New York: Pocket Books, paperback, 1992), стр. 194, 204.


[Закрыть] Дж. Гордон Лидди, другой ведущий ток-шоу из правых, а также человек, высоко почитаемый в своей сфере деятельности, советует слушателям целиться в голову, а не в бронежилет агентов федерального ATF (управления по табачной и алкогольной продукции, огнестрельному оружию и взрывчатым веществам. – Примеч. пер.).

Для некоторых ярых сторонников либерализма неучтивость речи характерна не в меньшей степени, чем для консерваторов. Когда в 1988 году президентом США был избран Джордж Буш, мэр Эндрю Янг и конгрессмен Ричард Герхардт выразили мнение, что со времен Гитлера и Геббельса ни одна политическая кампания не была столь продуманно построена на технологии Большой Лжи.[6]6
  Цит. по Денис Прагер, «Либералы и конец диалога», Ultimate Issues (январь—март 1990), стр. 11.


[Закрыть] Что за ирония! Самим своим осуждением кампании Буша в предполагаемой лжи, Янг и Герхардт сказали гораздо большую и злейшую неправду. В подобной, крайне возбужденной и безнравственной манере отреагировал сенатор Тэд Кеннеди на одну из кандидатур, представленных в Верховный суд президентом Рональдом Рейганом: «Америка Роберта Борка – это страна, где женщины будут втиснуты в глухие проулки абортов, черные будут сидеть за отдельными буфетными стойками, неконтролируемая полиция сможет вламываться с полуночными рейдами в дома граждан, детям в школе нельзя будет рассказывать об эволюции, а писатели и артисты могут быть подвергнуты цензуре по прихоти правительства».[7]7
  Цит. по Этхан Бронер, «Битва за справедливость: как номинация Борка потрясла Америку» (New York: W. W. Norton, 1982), стр. 98. См. обсуждение нападок на Борка в работе Стефена Картера «Ратификация неразберихи» (New York, Basic Books, 1994), стр. 45–50. Картер, будучи либералом, является профессором Йельского университета. Он пишет: «Понятно, что кампания по разгрому [Борка] полностью вырвала из контекста фрагменты его ученых и судебных решений, запутывая и вводя в заблуждение, стремясь всколыхнуть народный гнев» (стр. 45). Относительно нападок сенатора Кеннеди, Картер пишет, что они «поистине переходили всякие границы» (стр. 50)


[Закрыть] Те, кто знаком с взглядами и судебными записями судьи Борка, знают, что заявление Кеннеди было смешением неправды и вводящей в заблуждение полуправды. Но сенатор стремился не к точности или беспристрастности, а к отклонению кандидатуры Борка.

В массовой культуре вырождение цивилизованной манеры общения заметно более отчетливо, чем в политике. Современный музыкальный стиль «гангста-рэп» славит убийство полицейских и насилование женщин. Альбом группы «The Geto Boys» 1990 года, с аналогичным названием, содержит куплет, вселяющий ужас:

 
Я втолкнул ее меж стульев и выхватил мачете,
Она кричала, а я резал ее, пока кишки не стали как спагетти.
 

Слова другой популярной песни из этого альбома гласят, что нужно «всадить нож девке» в грудь и «порезать ее на куски».[8]8
  Цит. по Михаэль Медведь, «Голливуд против Америки» (New York, Harper-Collins; Zondervan, 1992), стр. 194


[Закрыть]

Гангста-рэп – лишь одно из проявлений разжигающего ненависть языка, используемого в современной музыке. Когда Аксель Роз, главный вокалист «Guns N’ Roses» (известный своей песней «Я разорву твое сердце пополам и оставлю тебя лежащей в кровати»), участвовал в концерте, посвященном вечеру встречи выпускников в Индианаполисе в 1991 году, он сказал аплодировавшим поклонникам, что «сегодняшние дети Индианы подобны заключенным Освенцима».[9]9
  См. выше, стр. 150, 193.


[Закрыть] Кинокритик Михаэль Медведь прокомментировал его слова так: «Когда позднее, в беседе с обозревателями, он отстаивал это ужасное заявление, никому в голову не пришло задать Розу сам собой напрашивающийся вопрос: «Если он действительно считает, что родители подобны надзирателям в нацистском лагере смерти, то не будет ли оправданным убийство подростком своих родителей в стремлении обрести свободу?»[10]10
  См. выше, стр. 150.


[Закрыть]

Если это так, то можно быть уверенным, что некоторые выдающиеся личности молодежной культуры совсем не расстроятся по данному поводу. В ответ на тревожную статистику преступлений «зло-за-зло», рэп-звезда, Сестра Сульджа предложила: «Возможно нам стоит устроить неделю убийства белых. Просто чтобы отплатить за то, что белые делали с нами».[11]11
  Washington Post, 13 мая, 1992.


[Закрыть]

История XIX века повествует об одном человеке, увидевшем на магазине большую вывеску «Утюжка брюк». Он принес свои брюки, чтобы их погладили, но ему сказали: «Мы не занимаемся утюжкой брюк, мы только изготавливаем вывески».

«Изготовители вывесок» в наше время это те, кто сравнивает своих политических оппонентов или родителей с нацистами, восхваляет расправу над женщинами, или, если быть кратким, те, кто использует слова чтобы не информировать, а провоцировать.

Главный результат безнравственной речи – возможное насилие. Другой результат – разрушение доброго имени, которое порядочные люди считают своим наиболее ценным достоянием. Раймонд Донован, первый министр труда в администрации президента Рейгана, оказался жертвой долгой кампании слухов и инсинуаций, что в конечном итоге обернулось судебным преследованием. Когда судебные издержки превысили миллион долларов, он был освобожден от всех расходов. Выйдя из зала судебных заседаний, в ответ на просьбы столпившихся репортеров прокомментировать ситуацию, он с горечью спросил: «Куда мне обратиться, чтобы вернуть свою репутацию?»

Поистине, – и это мучило Рэя Донована, – когда ветер разнес перья, их все уже не собрать.