Текст книги "Панчо Вилья"

Автор книги: Иосиф Лаврецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

«СЛАВНАЯ» КАРАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Нападение Вильи на Колумбус вызвало сенсацию в Соединенных Штатах. Газеты, дав волю фантазии, расписывали зверства, якобы учиненные Вильей во время налета. Газетные полосы были заполнены интервью с «храбрыми» офицерами гарнизона Колумбуса, утверждавшими, что город был захвачен многотысячной армией.

Особенно прославился своими россказнями майор Томпкинс, заместитель полковника Слокама.

– Бандиты окружили, мой дом, – заявил Томпкинс журналистам, – и пытались взять его, В доме находились моя жена, дочь и теща. Конечно, я не мог бросить беззащитных женщин на произвол мексиканских насильников. Это было бы не по-джентльменски. Но едва бандиты убрались из Колумбуса, я явился к полковнику Слокаму, который поручил мне во главе кавалерийского отряда преследовать их. Мы немедля выступили, но бандитов и след простыл.

На самом же деле, как вскоре стало известно, майор Томпкинс вел себя как заурядный трус. При первых же выстрелах он постыдно спрятался под юбку своей жены. Никто на нее не нападал. Во время пресловутой погони Томпкинс повернул свой отряд назад, как только вдали увидел облачко пыли, поднятое отступавшим отрядом Вильи. Тем не менее, повсюду в Соединенных Штагах Томпкинса приветствовали как героя, а конгресс даже наградил его медалью «За храбрость».

Но не только Томпкинс проявлял подобную «храбрость». Так же вело себя и его начальство. Захватив на улицах Колумбуса шесть тяжело раненных бойцов Вильи, американские власти, не теряя времени, решили их повесить. Пять из них были немедленно казнены, а шестого, Хесуса Паэса, приговорили к вечной каторге, хотя ему было всего лишь 13 лет. Сын пеона, он примкнул к Вилье после того, как солдаты Каррансы расстреляли всю его семью.

Расправы над беззащитными ранеными американцам показалось мало. Министры и сенаторы, продажная пресса, реакционные кликуши призывали объявить войну Мексике, оккупировать ее и превратить в колонию США.

Конечно, нападение Вильи на Колумбус служило только предлогом для агрессивных действий американских империалистов, давно уже намеревавшихся силою оружия подавить мексиканскую революцию. Американские сенаторы и печать, католические иерархи и политиканы не в первый раз призывали объявить войну Мексике. Оккупация Веракруса должна была служить этим целям. Те, кто кричал о «преступлении» Вильи, напавшего на Колумбус, стыдливо молчали о том, что американская жандармерия свободно проникала на мексиканскую территорию, учиняя бесчисленные расправы над мирным населением, а в пограничных американских городах шерифы безнаказанно расстреливали «подозрительных» мексиканских пеонов, работавших на плантациях южных штатов США.

В обстановке антимексиканской истерии день спустя после событий в Колумбусе правительство Соединенных Штатов Америки собралось на экстренное заседание.

Президент Вильсон попросил членов кабинета высказать свое мнение о том, как должны реагировать США на нападение Вильи на Колумбус.

– Мы должны объявить мексиканцам войну, – заявил военный министр. – Это нам поможет мобилизовать большую армию, которая получит боевой опыт и после оккупации страны будет готова сражаться на европейских фронтах против Германии. С нею нам придется рано или поздно скрестить оружие.

– Это верно, война с Мексикой нам нужна как воздух – она выдвинет отважных и умных полководцев, которых у нас нет. Будем говорить откровенно: наши военные опозорились в Колумбусе. При появлении мексиканских бандитов они попрятались, как тараканы, и стали стрелять только тогда, когда Вильи и след простыл, – съязвил государственный секретарь Лансинг.

– Мексиканцы в лице бандита Вильи нарушили наш суверенитет, и они должны понести наказание, иначе мы потеряем престиж не только во всей Латинской Америке, но и во всем мире, – торжественно изрек президент Вильсон.

– Конечно, разбойник Вилья нарушил наш суверенитет, но разве мы, оккупировав Веракрус, не нарушили суверенитет Мексики? – не без ехидства заметил военно-морской министр Даниельс, считавший себя более либеральным, чем Вильсон. – Между прочим, пример Веракруса показал, что война с этими дикарями – дело нелегкое. Это вам не Европа, где противник следует определенным правилам и население привыкло подчиняться военным законам. В Мексике все оказалось наоборот, и мы в конце концов были вынуждены оставить Веракрус. Я предлагаю направить на усмирение нашего буйного соседа десять-двадцать тысяч отборных солдат. Пусть они дадут в первую очередь хорошую взбучку этим зарвавшимся мексиканцам. Ну, а если последние окажут сопротивление, то, конечно, можно будет объявить им и войну.

Присутствующие рассмеялись.

Президент Вильсон, быстро строчивший что-то на бумаге, прервал развеселившихся министров:

– Господа! Я предлагаю сделать от моего имени следующее заявление: «Соответствующие вооруженные силы Соединенных Штатов будут немедленно направлены на преследование мексиканского бандита Вильи с единственной целью захватить его и положить конец его бандитским действиям. Это будет совершено в духе дружеской помощи существующим в Мексике властям и уважения к суверенитету Мексиканской республики». Главнокомандующим экспедиционного корпуса предлагаю назначить Джона Першинга, нашего самого талантливого генерала. Мексиканский опыт, несомненно, пригодится ему в случае войны с Германией. Если возражений нет, то я попрошу военного министра срочно отдать соответствующие распоряжения. Возражений не было.

Так появилось на свет преступное предприятие, которое по сей день адвокаты американского империализма называют «славной» карательной экспедицией против Мексики.

16 марта, через пять дней после налета Вильи на Колумбус, экспедиционный корпус, сформированный из частей, находившихся в районе Эль-Пасо, перешел границу. Не встречая сопротивления, отряд занял Хуарес и стал медленно продвигаться на юг вдоль железной дороги, пересекающей Чиуауа.

Командующий корпусом генерал Першинг заявил, что единственной целью вторжения является разгром Вильи и что его войска будут проводить операции в «тесном содружестве» с властями правительства Каррансы. «Я не успокоюсь до тех пор, – хвастливо заявил бравый американский генерал, – пока не поймаю Панчо Вилью и не привезу этого злодея в железной клетке в Соединенные Штаты».

Першинга сопровождали всевозможные «эксперты» по мексиканским делам, в числе их майор Томпкинс, «отличившийся» при обороне Колумбуса, и молодой лейтенант, военный разведчик Дуайт Эйзенхауэр, которому суждено будет со временем стать президентом США.

Карранса, узнав о налете Вильи на Колумбус, понял, что американцы могут использовать это как повод для вторжения в пределы Мексики. Желая не допустить этого, дон Венус срочно направил в Вашингтон ноту. В ней он предлагал заключить соглашение, разрешающее американским и мексиканским войскам переход границы в целях преследования «вооруженных банд». Карранса надеялся, что сумеет затянуть переговоры и, выиграв время, лишит США возможности немедленно направить войска в Мексику. Но американское правительство дало предложениям Каррансы свое толкование: ссылаясь на полученную ноту, оно цинично заявило, что посылает карательную экспедицию в ответ на приглашение президента Мексики!

Накануне американского вторжения Карранса отдал приказ командующим военными зонами оказывать повсеместно вооруженное сопротивление интервентам. Однако то ли потому, что американские войска двигались по сельской местности, избегая столкновений с войсками, то ли по другой причине, верные Каррансе войска не оказали интервентам никакого сопротивления. Ввиду этого Каррансе пришлось ограничиться на первых порах нотами протеста против вторжения американских войск. В одной из них дон Венус отмечал, что его правительство, не несет никакой ответственности за налет Вильи на Колумбус, в то время как вторжение американского корпуса в Мексику осуществляется по решению правительства США и является вопиющим нарушением международного права.

Пока Карранса обменивался с Вильсоном дипломатическими нотами, каратели продолжали свой поход по направлению к Чиуауа, бывшей крепости Вильи.

В авангарде карателей шли специально натренированные отряды разведчиков-следопытов. В задачу их входило ловить «языков» и выпытывать у них местонахождение Вильи и его сторонников. Эти «следопыты» хватали попадавших им под руку мирных крестьян, жестоко пытали их – прижигали пятки, снимали скальпы, кастрировали – и добивались таким образом получения «точных данных», которые, впрочем, никогда не подтверждались: крестьяне под пыткой говорили все что угодно. Это вовсе не смущало интервентов. Они расстреливали ни в чем не повинных пеонов и их семьи, докладывая в Вашингтон об очередном разгроме «вильистской банды».

Интервенты в каждом пеоне, носящем сомбреро, видели не только бойца отряда Вильи, но часто и самого Вилью. Поэтому рапорты об убийстве Вильи вначале сыпались, как из рога изобилия. Однако вскоре стало ясно, что хотя «доблестные» каратели и расстреляли многих попавших им под руку пеонов, Вильи среди них не было. Вилья был неуловим. Он исчез. Поймать его в просторах Северной Мексики было так же трудно, как найти иголку в стоге сена. Когда Панчо спросили впоследствии, почему американцам не удалось его обнаружить, он ответил: «Очень просто, я зашел к ним в тыл и преспокойно следовал за ними».

Интервенты были превосходно оснащены всевозможной боевой и транспортной техникой. Тяжелые орудия, тракторы, автомобили, большой обоз с амуницией и боеприпасами, продовольствием и медикаментами, походные кухни – все это делало экспедиционный корпус серьезной боевой силой. Передвигалась она, однако, черепашьим шагом, с трудом преодолевая степные просторы Чиуауа и горные кручи, попадавшиеся на пути. Техника портилась в дороге, обозы застревали в топях и болотах. Чем дальше в глубь страны, тем медленнее двигались каратели, хотя они вначале не встречали никакого сопротивления и ни с кем в пути не вели боев.

Значительную часть солдат экспедиционного корпуса составляли индейцы и негры южных штатов. Их руками империалисты США стремились выполнять всю «мокрую» работу. Но среди этих солдат было мало охотников гибнуть за интересы уолл-стритовских Миллионеров. Ни индейцы, ни негры не проявляли ненависти к мексиканскому народу. В карательных войсках, особенно по мере их продвижения в глубь страны, росло дезертирство.

Чем дальше продвигались интервенты на юг, тем очевиднее становилось, что шансов поймать Вилью у них было столь же мало, как и в самом начале. Ходили слухи, что он убит. Находились даже «очевидцы», которые утверждали, что видели его могилу и крест на ней с надписью: «Здесь похоронен Панчо Вилья». Потом выяснялось, что это очередная проделка самого Вильи. Ищи ветра в поле!

Возвратившись после налета на Колумбус в Мексику, Вилья ворвался в город Герреро, где захватил нужные ему боеприпасы. После этого он форсированным маршем двинулся на юг. По дороге Вилья разделил свой отряд на мелкие группы, которые разослал в глухие концы Чиуауа с приказом ничем не выдавать себя. Сам же он направился в сторону хорошо знакомой ему Сьерра-Асуль.

16 марта в одной из стычек Панчо был ранен в ногу. Вскоре рана стала гноиться. Вилье пришлось оставить лошадь. Несколько преданных бойцов смастерили из ветвей носилки и понесли своего вождя по глухим тропинкам в горы его родного штата Дюранго. Там, в одной из пещер, Вилья нашел надежное укрытие. Однако рана его никак не заживала, и Панчо был лишен возможности двигаться. Через, верных людей он поддерживал постоянную связь со своими единомышленниками, действовавшими на всей территории Северной Мексики. Однажды, когда американцы прочесывали местность, они так близко подошли к его пещере, что он даже слышал их голоса. Своему помощнику Трильо, который не расставался с ним все это время, Вилья говорил:

– Жизнь меня научила, что нашими главными врагами являются гринго. Это они виноваты во всех наших несчастьях и бедах. Они вмешиваются в наши дела, натравляют одних на других, делают все, чтобы ослабить Мексику. Это не люди, а дьяволы. Их интересует одно – золото. Я знал только одного хорошего гринго – Джонни Рида. Он был настоящим другом нашего народа. Но сам Джонни ненавидел американских богатеев. Он мне рассказывал, с какой жестокостью они относятся к своим беднякам. Если они беспощадны к своим беднякам, могут ли они лучше относиться к нам, мексиканцам? Да, Трильито, этих гринго мы должны уничтожать, как саранчу.

12 апреля 1916 года, почти через месяц после начала вторжения, авангард интервентов, которым командовал «герой» Колумбуса майор Томпкинс, достиг Парраля, население которого в течение многих лет поддерживало Панчо Вилью.

Томпкинс горел желанием схватить прославленного партизана и тем самым не только улучшить свою репутацию, но и получить награду в 50 тысяч долларов, которую объявила одна американская компания за поимку Вильи.

Расположившись биваком в виду Паралля, Томпкинс сообщил алькальду города:

– Моим часовым отдан приказ сначала стрелять, а потом спрашивать: «Кто идет?» Если же кто-либо из мексиканцев выстрелит по лагерю, я прикажу сровнять с землей ваш дом.

Когда алькальд заметил, что он не в состоянии уследить за всем населением, «храбрый» Томпкинс ответил:

– В таком случае вы должны будете разорваться на части.

Несколько дней спустя каррансисты взяли в плен одного из сподвижников Вильи, генерала Пабло Лопеса, который был ранен в обе ноги и ходил на костылях. Лолеса привезли в Парраль, чтобы расстрелять на главной площади городка. На месте казни в толпе находился американский репортер, усердно орудовавший фотоаппаратом.

Лопеса спросили о его последней воле.

– Удалите отсюда гринго. Я не хочу, чтобы при моей смерти присутствовали враги мексиканского народа, – гордо сказал Лопес.

Ободренный расправой с Лопесом, Томпкинс вошел со своим отрядом в город и разместил солдат на Пощади Сан-Хуан де Диос.

Появление интервентов в городе вызвало возмущение населения. Школьники Парраля бросали в интервентов камнями. Народ окружил площадь. 22-летняя девушка Элиса Гриенсен выхватила у часового из кобуры пистолет и стала стрелять из него по американским солдатам. Вслед за этим народ бросился на карателей с возгласами: «Вива Вилья! Долой гринго!»

Майор Томпкинс, еле живой от страха, поспешно отдал приказ об уходе. В поднявшейся суматохе американцы потеряли трех человек убитыми и семерых ранеными. Сам Томпкинс тоже был ранен в плечо.

Поспешно выведя свой отряд за город, Томпкинс сообщил начальству, что на него якобы напали регулярные части мексиканской армии. Одновременно этот «храбрый» воин просил командира мексиканского гарнизона в Паррале обеспечить ему безопасное отступление. «Я готов, – писал Томпкинс, – продолжать отвод своих войск при условии, если вы гарантируете, что мне не будут в этом мешать». Томпкинсу было разрешено уходить беспрепятственно.

«Подвиги» Томпкинса в Паррале не принесли славы американскому оружию. Получив новую пощечину, интервенты решили вызвать на столкновение правительственные войска, которые официально «сотрудничали» с ними в ловле, казалось, бесследно исчезнувшего Панчо Вильи. В действительности же Карранса под этим предлогом концентрировал свои войска в районах действий интервентов. Были все основания предполагать, что в нужный момент дон Венус отдаст войскам приказ силой выбросить за пределы родины ненавистных гринго. Идя на столкновение с правительственными войсками, американцы надеялись одержать хотя бы одну победу, поднять тем самым настроение своих солдат и сделать более сговорчивым «первого вождя».

16 июня 1916 года командующий мексиканскими войсками в штате Чиуауа генерал Тревиньо уведомил генерала Першинга, что впредь любое движение американских частей «на юг, запад или восток» встретит вооруженное сопротивление со стороны мексиканцев.

Иными словами, с этого дня американцам разрешалось беспрепятственно двигаться только, на север, то есть к границе США.

Першинг высокомерно ответил, что будет сам решать, в каком направлении ему двигаться в поисках неуловимого Панчо Вильи. Одновременно американский командующий приказал одному из своих отрядов, дислоцированному в районе селения Эль-Каррисаль, выступить в южном направлении.

21 июля интервенты стали продвигаться на юг. Им преградил дорогу отряд правительственных войск. Командовавший отрядом генерал Гомес заявил американскому командиру Бойду:

– Прошу вас повернуть обратно. На продвижение американских войск в любом направлении, кроме северного, мы ответим силой.

– Мы не прочь немного пострелять, чтобы освободить себе дорогу на юг.

– Что же, мистер, попробуйте.

По приказу Бойда американские солдаты открыли огонь по мексиканцам. Завязался бой, длившийся два часа. Каратели не выдержали натиска мексиканцев и вынуждены были бежать, оставив на поле боя 12 убитых. 22 человека были взяты в плен мексиканцами, которые захватили также много оружия и всех лошадей отряда Бойда. Сам Бойд был убит в бою.

Провокация не удалась.

Теперь Вашингтону оставалось или объявить войну Каррансе и начать оккупацию Мексики, или признать провал карательной экспедиции и несолоно хлебавши убраться восвояси.

КАК ВИЛЬЯ ПОБЕДИЛ ПЕРШИНГА

В центре Парраля, на улице Колехио, в небольшом Домике издавна проживал Хосе де Лилье Борха, хирург, врач и акушер, как было написано на табличке, прибитой на двери. Однажды, в августе 1916 года, Глубокой ночью в эту дверь постучали два закутанных в сарапе пеона в больших сомбреро.

– Нам срочно нужно видеть дона Хосе, – сказал один из них горничной, которая открыла дверь столь поздним посетителям.

– Войдите, сеньоры. Появившемуся доктору пеон сказал:

– Дон Хосе, моя жена скоро должна родить. К несчастью, вчера она упала и сломала ногу. Прошу вас, спасите ее. Захватите инструменты и лекарства, мы вас отвезем к ней. У нас свои лошади.

– Где вы живете? – В десяти километрах от города. Через несколько минут доктор де Лилье Борха с саквояжем в руке вышел из дому, сопровождаемый пеонами. За углом их ждали лошади, привязанные к столбу.

Как только путники выехали за городскую черту-один из пеонов вновь обратился к доктору.

– Дон Хосе, я думаю будет лучше, если мы вам скажем всю правду. Мы приехали за вами по приказу генерала Франсиско Вильи. Он ранен в ногу, и вы будете его лечить. Нам велено доставить вас живым и невредимым. Так и будет, если вы, дон Хосе не вздумаете шутить с нами.

– Но ведь это разбой, насилие! – возмутился, доктор, остановив своего коня. – Почему вы мне не сказали об этом сразу? Я ведь даже не предупредил мою семью. У меня больные в Паррале, нельзя же их бросить на произвол судьбы. Я отказываюсь следовать за вами.

– Дон Хосе, не волнуйтесь. Семье вы сможете написать, и мы доставим ваше письмо. А больные как-нибудь обойдутся без вас. Нашего же генерала Франсиско Вилью будете лечить вы. Не будем терять времени на пустые разговоры.

Доктор гневно пришпорил лошадь, и трое всадников поскакали в сторону штата Дюранго.

Несколько дней спустя доктора де Лилье Борха благополучно доставили в пещеру, где скрывался Вилья. Там хирург принялся лечить ногу своего нового пациента. Вилья стал поправляться. Но рана была запущена, и доктору пришлось приложить немало стараний, прежде чем его пациент смог стать на ноги и держаться в седле с прежней лихостью.

Между тем американское правительство начало переговоры с Каррансой об эвакуации из Мексики карательного корпуса. В Европе бушевала империалистическая война, на которой не терпелось погреть руки и американским миллиардерам. В Мексике же американцы явно очутились в западне. Недаром сенатор Шерман высказывал опасения, что Першинга может постигнуть судьба английского карателя генерала Гордона, убитого во время освобождения повстанцами суданской столицы Хартума.

Карранса, в свою очередь, был полон решимости выдворить силой за пределы страны непрошеных союзников. Он сосредоточил большие силы на границе и вдоль коммуникаций американских войск. Мексиканцы могли в любой момент отрезать интервентов от баз снабжения в Соединенных Штатах. Комментируя такую возможность, английский посол в Вашингтоне в одном из своих донесений писал, что американские войска, стоявшие на границе, «совершенно не способны защищать ее и тем более прийти на выручку экспедиционным войскам, если те будут окружены и отрезаны».

Немецкие агенты в Мехико, возглавляемые посланником фон Экхардом, всемерно подбивали Каррансу объявить войну США. Они надеялись таким образом связать руки Вашингтону и не допустить участия Америки в европейском конфликте. Война же с Мексикой могла спутать все карты Уолл-стрита.

Имелось и другое немаловажное обстоятельство, с которым вынуждено было считаться правительство США. «Славная» карательная экспедиция вызвала не только гнев и возмущение мексиканцев и народов других стран Латинской Америки, но и прогрессивных кругов в США.

В самой Мексике действия карателей способствовали возрождению в народе симпатий к Панчо Вилье, который стал теперь символом борьбы против иностранных захватчиков. Даже английская консервативная газета «Таймс» признавала, что «чем дальше продвигается генерал Першинг, тем более становится вероятным, что народ поддержит Вилью».

Трудящиеся в странах Латинской Америки и в самих Соединенных Штатах требовали немедленного вывода экспедиционного корпуса Першинга из Мексики. На одном из многолюдных митингов в защиту Мексики, состоявшемся в Нью-Йорке, один оратор назвал позором для США пребывание американских войск в Мексике. Другой из выступавших сказал: «Если бы мексиканцы вздумали преследовать грабителей своей страны, им пришлось бы дойти до самого Уолл-стрита».

В этих условиях для американских империалистов не оставалось другого выхода, как убраться из Мексики.

Еще в конце апреля 1916 года в городе Хуаресе по предложению Вашингтона встретились американский генерал Хью Скотт и Альваро Обрегон, военный министр Каррансы. Скотт предложил начать эвакуацию карательного корпуса, если мексиканские власти гарантируют эффективную охрану границы. Скотт предложил включить в соглашение пункт, разрешавший американской стороне приостановить эвакуацию, если произойдет новый инцидент, подобно налету на Колумбус. Обрегон принял это условие, однако Карранса категорически отверг его. Дон Венус потребовал немедленного и безоговорочного вывода американских войск с мексиканской территории. Скотт отказался принять это требование, и 11 мая переговоры были прерваны.

В августе была создана смешанная американо-мексиканская комиссия, которой обе стороны поручили обсудить спорные вопросы, в том числе вопрос о выводе карательного корпуса из Мексики. В начале сентября комиссия собралась в США и приступила к работе. Вашингтон приказал Першингу приостановить наступательные операции.

Эти события широко освещались в мексиканской и американской печати. О них подробно сообщали Вилье его надежные люди. Поняв, что американцы идут на попятную, Вилья решил выйти из своего укрытия и вновь начать активные военные действия. Здоровье его значительно улучшилось. Доктор де Лилье Борха приложил все свое умение, и вскоре Вилья уже мог сидеть в седле и совершать, как прежде, большие переходы верхом.

В первых числах сентября. Вилья приказал своим наиболее верным сподвижникам сосредоточиться неподалеку от Чиуауа. Город был сильно укреплен. Путь к нему преграждали проволочные заграждения. На пригородных холмах была установлена артиллерия. Неподалеку от Чиуауа все еще находился отряд американских карателей. Офицерам гарнизона казалось, что Вилья никогда не отважится напасть на столь хорошо укрепленные позиции. Это и усыпило их бдительность. Занятые подготовкой к празднованию дня 16 сентября, годовщины провозглашения независимости Мексики, офицеры не обратили внимания на то, что в город, просочились сотни пеонов. Все они были закутаны в сарапе, легко прикрывавшие широченные ножи – мачете и большущие маузеры.

В ночь на 16 сентября, когда «отцы города» и офицеры пребывали под воздействием винных паров те-кили, мескаля и пульки, в городе началась стрельба. Сначала никто не обратил на нее внимания – все думали, что это салют в честь начавшихся торжеств. Возгласы «Да здравствует Вилья!» вскоре убедили пировавших в том, что народный вождь воскрес из мертвых и лично явился, хотя и непрошеный, на бал. Промчавшись по городу на каштановом жеребце в сопровождении своего помощника Мартина Лопеса, Вилья появился на главной площади. Он обратился к жителям с призывом подняться на борьбу против ненавистного Каррансы, его клики и американских оккупантов. Бойцы Вильи при поддержке населения без труда овладели губернаторским дворцом, тюрьмой и другими правительственными зданиями. Когда же городские власти и гарнизон пришли в себя и начали артиллерийский обстрел губернаторского дворца, а уведомленные своими шпионами американские Каратели поспеШили им на помощь, Вильи уже и след простыл. Покидая Чиуауа, степной центавр захватил с собой 16 автомашин с оружием и боеприпасами. К нему присоединились около полутора тысяч бедняков Чиуауа.

Силы Вильи после этих событий вновь стали быстро расти.

За два месяца численность его отряда увеличилась с 2 тысяч бойцов до 6 тысяч. Панчо вновь свободно передвигался по землям Чиуауа, уничтожая мелкие гарнизоны правительственных войск, нападая на обозы американских карателей, сея страх и ужас среди помещиков и иностранных концессионеров.

Передвигаясь с быстротой лани, рассеивая в минуту опасности своих бойцов и в нужный момент столь же быстро собирая их в грозный кулак, Вилья продолжал оставаться неуловимым.

«Престиж Вильи растет, и численность его войск увеличивается», – сообщал Першинг в Вашингтон.

Теперь уже не Першинг ловил Вилью, а Вилья ловил Першинга.

В октябре 1916 года Вилья опубликовал «Манифест к нации» – самый значительный по своему содержанию документ, когда-либо подписанный им.

«Наша любимая родина, – говорилось в манифесте, – находится в опасности. Для отражения преступного вторжения наших вечных врагов, северных варваров, мы все должны объединиться».

Вилья призывал народ изгнать из страны ненавистных гринго, свергнуть правительство Каррансы и установить подлинно конституционное правительство. К власти, заявлял Вилья, должны прийти люди «скромного происхождения», которые защищали бы интересы крестьян и «особенно того многочисленного класса, который пребывает в нужде и бедности, – пролетариата».

В «Манифесте к нации» Вилья требовал конфисковать имущество иностранных компаний. «Поскольку известно, – писал Вилья, – что североамериканцы в значительной мере ответственны за национальные бедствия и в абсолютно незаконных целях разжигали и разжигают братоубийственную войну в нашей стране, что доказывается их ничем не оправданным пребыванием на нашей земле, они лишаются права на приобретение недвижимости».

Вилья обращался ко всем командирам и офицерам армии Каррансы с призывом повернуть оружие против американских карателей. Он предупреждал, что те, кто откажется участвовать в борьбе против иноземных захватчиков, будут объявлены предателями.

«Мексика для мексиканцев!» – так заканчивался этот подлинно патриотический манифест, прозвучавший мощным призывом в защиту независимости страны.

Вилья теперь вновь чувствовал себя хозяином Чиуауа. Парраль, Хименес, Санта Росалия и многие другие населенные пункты, поспешно оставленные перепуганными каррансистами, гостеприимно встречали бойцов Вильи, снабжали их оружием, деньгами и провиантом. Под контролем «одеколонщиков» оставались только города Чиуауа и Хуарес. Но и в них каррансисты чувствовали себя неуверенно.

В середине ноября 1916 года Вилья собрал все свои отряды и пошел на штурм Чиуауа. Четыре дня длился бой. Оборонявшие город дрались храбро и упорно. Видя, что без хитрости врага не одолеть, Вилья к концу четвертого дня симулировал беспорядочное отступление. Враги, решив, что нанесли Вилье поражение, возликовали. Генерал Тревиньо, командовавший гарнизоном Чиуауа, сообщил по телеграфу Каррансе: «Вилья разбит, остатки его банд рассеялись, не оставив следа». На радостях Тревиньо и его офицеры перепились. К концу следующего дня город спал непробудным сном. Тогда-то и налетели на него точно смерч всадники Панчо Вильи. Застигнутые врасплох, ошалевшие от неожиданности и страха, солдаты и офицеры, оборонявшие город, были перебиты или бежали. Чиуауа вновь оказалась в руках Панчо. На этот раз он провел в городе четыре дня. Вилья оставил Чиуауа только тогда, когда к городу приблизились силы противника, превышавшие в несколько раз по численности и вооружению его войско.

Из Чиуауа Вилья направился форсированным маршем к Торреону. Пройдя почти 800 километров за пять дней, отряды Вильи 22 декабря ударили по городу и завладели им. Генерал Таламантес, командовавший обороной Торреона, с горя застрелился. Его солдаты разбежались. В бою за Торреон был ранен в лицо один из офицеров-каррансистов, Салас Барраса. Этого человека стоит запомнить читателю, с ним он еще встретится на последних страницах книги.

В Торреоне Вилья захватил несколько железнодорожных составов. Там к нему присоединились тысячи пеонов, работавших на соседних хлопководческих плантациях. И вновь, как в лучшие свои дни, Вилья сажает своих бойцов в вагоны и, сопровождаемый мчащейся вдоль железнодорожного пути конницей, направляется к Чиуауа. Он полон решимости разгромить подошедшую туда дивизию под командованием генерала Франсиско Мургия.

Не доезжая до Чиуауа, Вилья останавливает свои эшелоны на станции Диас, приказывает своим бойцам выгрузиться и отправляет поезда в тыл к Сант Росалии.

Бойцам Вилья говорит:

– Отступать мы не сможем, у нас только один выход – победить.

Теперь под его командованием снова целая армия – 10 тысяч, бойцов.

Навстречу Вилье спешит его тезка Панчо Мургия. У него тоже 10 тысяч бойцов. Мургия, как и Вилья, вышел из народа. Он упрям и решителен, смел и находчив. Жалко, что он предан Каррансе.

1 января 1917 года обе армии встретились между станциями Диас и Реформа. Солдаты и офицеры Вильи дрались с ожесточением, но не смогли одолеть лучше вооруженного врага. Они были вынуждены отступить к Парралю. Мургия стал их преследовать. Несколько дней спустя Вилья, на боеспособность которого нисколько не влияли поражения, в новом бою взял реванш. Теперь уже он нанес Мургия поражение и заставил его отступить. Бои и стычки между войсками Вильи и Мургия продолжались с переменным | успехом.

Тем временем Вашингтон спешно заканчивал переговоры с Каррансой. 15 января 1917 года между обеими сторонами было подписано соглашение об эвакуации войск интервентов из Мексики.