Текст книги "Инквизиция"

Автор книги: Иосиф Григулевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

Обо всем, что происходит, надлежит представлять особые сообщения трибуналу Рима, но не теряя времени на описание подробностей, ибо часто утрачивается, так сказать, добрая воля при исполнении решений, если обращается слишком много внимания на доклады. Когда есть возможность, надо применять свои средства для врачевания зла в обыкновенных делах, не ожидая предписаний из Рима…»[379]379
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 275–276


[Закрыть]

Хотя Перетти не удалось подчинить венецианскую инквизицию контролю священной канцелярии, тем не менее ее наличие представляло несомненную опасность для Джордано Бруно, как это подтвердили последующие события.

23 мая 1592 г. Мочениго направил инквизитору свой первый донос на Джордано Бруно, в котором писал:

«Я, Джованни Мочениго, сын светлейшего Марко Антонио, доношу по долгу совести и по приказанию духовника о том, что много раз слышал от Джордано Бруно Ноланца, когда беседовал с ним в своем доме, что, когда католики говорят, будто хлеб пресуществляется в тело, то это – великая нелепость; что он… не видит различия лиц в божестве, и это означало бы несовершенство бога; что мир вечен и существуют бесконечные миры… что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, как и апостолы, и что у него самого хватило бы духа сделать то же самое и даже гораздо больше, чем они; что Христос умирал не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворенные природой, переходят из одного живого существа в другое; что, подобно тому, как рождаются в разврате животные, таким же образом рождаются и люди.

Он рассказывал о своем намерении стать основателем новой секты под названием «новая философия». Он говорил, что дева не могла родить и что наша католическая вера преисполнена кощунствами против величия божия; что надо прекратить богословские препирательства и отнять доходы у монахов, ибо они позорят мир; что все они – ослы; что все наши мнения являются учением ослов; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед богом; что для добродетельной жизни совершенно достаточно не делать другим того, чего не желаешь себе самому…

Сперва я намеревался учиться у него, как уже докладывал устно, не подозревая, какой это преступник. Я брал на заметку все его взгляды, чтобы сделать донос вашему преосвященству, но опасался, чтобы он не уехал, как он собирался сделать. Поэтому я запер его в комнате, чтобы задержать, и так как считаю его одержимым демонами, то прошу поскорее принять против него меры.

Могу указать, к сведению святой службы, на книготорговца Чьотто и мессера Джакомо Бертано, тоже книготорговца.

Препровождаю также вашему преосвященству три его напечатанные книги. Я наспех отметил в них некоторые места. Кроме того, препровождаю написанную его рукой небольшую книжку о боге, о некоторых его всеобщих предикатах. На основании этого вы сможете вынести о нем суждение.

Он посещал также академию Андреа Морозини… где собирались многие дворяне. Они также, вероятно, слышали многое из того, что он говорил.

Причиненные им неприятности не имеют для меня никакого значения, и я готов передать это на ваш суд, ибо во всем желаю оставаться верным и покорным сыном церкви.

В заключение почтительнейше целую руки вашего преосвященства».[380]380
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 285–286


[Закрыть]

25 и 26 мая Мочениго направил на Джордано Бруно новые доносы, после чего философ был арестован и заключен в тюрьму.

Инквизиционный трибунал начал немедленно собирать свидетельские показания и допрашивать своего узника. Цель всего этого заключалась в том, чтобы уличить Джордано Бруно в еретических воззрениях и их пропаганде, что позволило бы выдать его на расправу папе римскому. Однако Бруно отвергал все обвинения и отказывался от признания своих ошибок.

Допросы вели венецианский инквизитор Габриэле Салюцци в компании с папским нунцием Людовико Таберной и членом Совета мудрых Алоизи Фускари, уполномоченным по борьбе с ересями.

Копии протоколов допросов отсылались специальными гонцами в Рим. 12 сентября 1592 г. папская инквизиция официально потребовала выдать ей Джордано Бруно.

Венецианский трибунал ответил согласием и запросил соответствующее разрешение у Совета мудрых. Совет отказался выдать Бруно. Рим продолжал настаивать, угрожая разрывом отношений и наложением интердикта на республику.

Опасаясь, что осуществление репрессивных мер папского престола может нанести вред торговым связям республики, Венеция 7 января 1593 г. приняла следующее решение о передаче узника папской инквизиции:

«Монсиньор нунций сделал нашей синьории настоятельное представление от имени верховного первосвященника о выдаче Риму брата Джордано Бруно неаполитанца. В первый раз он был предан суду и заключен в тюрьму в Неаполе, а затем в Риме по тягчайшим обвинениям в ереси. Затем он бежал из тюрьмы того и другого города (это не соответствует действительности, Дж. Бруно не подвергался аресту ни в Неаполе, ни в Риме и не мог поэтому бежать из тюрем этих городов. – И. Г.) и, наконец, был обвинен и задержан святой службой инквизиции этого города. Ввиду этого святой трибунал Рима должен выполнить над ним надлежащее правосудие. В таких случаях, а в особенности в таком исключительном деле, подобает удовлетворить [требование] его святейшества.

Во исполнение требования первосвященника указанный брат Джордано Бруно должен быть передан трибуналу инквизиции Рима, о чем необходимо известить монсиньора нунция, чтобы он установил, под какой охраной и каким образом угодно будет его преосвященству отправить указанное лицо. Об этом надлежит сообщить нунцию завтра при свидании с ним или передать ему извещение на дом через посредство нотария нашей канцелярии. Кроме того, нашему послу в Риме должно быть отправлено уведомление, чтобы он сделал надлежащее представление его святейшеству и засвидетельствовал постоянную готовность нашей республики выполнить все, угодное ему».[381]381
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 323–324


[Закрыть]

Папа Климент VIII, преемник скончавшегося незадолго до этого Павла IV, узнав об этом решении от венецианского посла Паруты, возликовал. «Я известил его святейшество, – докладывал Парута дожу Венеции, – о полученном от вашего сиятельства поручении сообщить относительно брата Джордано Бруно и представил на его усмотрение. При этом я засвидетельствовал, что это решение еще раз подтверждает желание вашей светлости угодить ему. Он действительно принял это сообщение, как в высшей степени радостное, и ответил мне весьма любезно и обязательно. Он заявил, что очень желает всегда находиться в согласий с Республикой. Кроме того, он не хочет, чтобы ей приходилось разгрызать сухие кости, подкладываемые теми, кто не в силах спокойно глядеть, как высоко он ценит засвидетельствованную ему преданность. На это я ответил столь же обязательными словами, выразив искреннее почтение Республики к нему. Так как в моих словах ничего существенного не заключалось, то я не передаю их содержания».[382]382
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 324


[Закрыть]

19 февраля 1593 г. закованный в кандалы Джордано Бруно был направлен морским путем в сопровождении эскорта военных кораблей (опасались нападения турецкого флота) в Рим. Его сопровождал в качестве главного охранника доминиканец Ипполито Мария Беккария, которого ждало в Риме назначение на пост генерала ордена «псов господних». Беккария примет самое активное участие в судилище над Джордано Бруно и будет его «увещевать» признать свои заблуждения и раскаяться.

По прибытии в Рим, 27 февраля 1593 г., Бруно был заточен в тюрьму инквизиции. Но только 16 декабря 1596 г. римская инквизиция приступила к его допросу. Почти четыре года Бруно был практически похоронен в казематах инквизиции, которая, с одной стороны, таким «забвением» пыталась «смягчить» его, сломить его волю к сопротивлению, а с другой – стремилась выиграть время для детального изучения многочисленных трудов философа и выискивания в них доказательств его еретических воззрений.

Конгрегация инквизиции, судившая Джордано Бруно, состояла из бывшего верховного инквизитора доминиканца кардинала Сансеверины, верховного инквизитора кардинала Мадруцци, бывшего папского комиссария по делам инквизиции в Германии, кардинала Педро Десы, известного своими преступлениями в бытность генеральным инквизитором в Испании, кардинала Пинелли, известного своей свирепостью и скупостью, кардинала Сарнино, ведавшего делами Индекса запрещенных книг, кардинала Сфондати, незаконнорожденного сына папы Григория XIV, о котором говорили, что за год правления своего отца он награбил больше, чем другие за десять лет, кардинала Камилло Боргезе – будущего папы Павла V, кардинала-датария Сассо и иезуита кардинала Роберто Беллармино, жестокого гомункула (он был небольшого роста) – одного из идеологов контрреформы, принимавшего впоследствии видное участие и в суде над Галилеем.

Вся эта свора князей церкви люто ненавидела Джордано Бруно и твердо решила расправиться с ним. Но их интересовала не столько физическая расправа над великим философом и гуманистом, сколько его духовная казнь, а вернее, духовное самоубийство, которого они надеялись добиться, вырвав от него самоосуждение, раскаяние, отречение от его идей и примирение с церковью, т. е. подчинение папскому престолу. Добейся они желаемого, это было бы равнозначно победе над всеми гуманистами и философскими критиками церкви и религии, с полным основанием считавших Бруно одним из своих наиболее талантливых и смелых идейных вождей.

16 декабря 1596 г. инквизиция постановила начать допрос Бруно «по извлеченным из его писаний положениям». Философ, однако, на вопросы инквизиторов отвечал уклончиво, утверждая, что никогда не придерживался приписываемых ему еретических взглядов и не излагал их в своих сочинениях. Натолкнувшись на решительный отказ узника признать свою вину и «примириться» с церковью, 24 марта 1597 г. инквизиторы постановили допросить его «крепко», т. е. подвергнуть пыткам.

Судя по сохранившимся протоколам допросов, пытка, примененная к Бруно, не дала результата. Стойкое поведение философа соответствовало его учению. В своем трактате «Печать печатей» он некогда писал: «Кого увлекает величие его дела, не чувствует ужаса смерти. Кого больше всего привлекает к себе любовь к божественной воле (которую они почитают наиболее твердой), не придет в смятение ни от каких угроз, ни от каких надвигающихся ужасов. Что касается меня, то я никогда не поверю, что может соединиться с божественным тот, кто боится телесных мук. Поистине, мудрый и добродетельный лишь тогда достигает совершенного (поскольку совершенство возможно в условиях земной жизни), когда не испытывает страданий, если только хочешь взглянуть на это оком разума».[383]383
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 372


[Закрыть] В конце 1598 г. Рим постигло наводнение, тюрьма инквизиции была затоплена, и Бруно чуть было не погиб. Но это никак не отразилось на его деле, за которое вскоре инквизиторы принялись с новой энергией.

Чтобы заполучить доказательства «вины» Бруно, они использовали традиционный и испытанный в их практике метод подсаживания в камеру обвиняемого провокаторов, показания которых послужили основой для осуждения Ноланца. Провокаторы были использованы против него как во время пребывания его в заключении в Венеции, так и в Риме. Их показания широко цитируются в «Кратком изложении следственного дела Джордано Бруно о том, что брат Джордано Бруно думал о святой католической вере, осуждал ее и ее служителей», составленном по распоряжению инквизиторов в 1597 г.

Приведем из этого источника раздел о существовании множества миров, весьма характерный для следственной техники «святого» судилища:

«82. Джованни Мочениго, доносчик: «Я слышал несколько раз в моем доме от Джордано, что существуют бесконечные миры и что бог постоянно создает бесконечные миры, ибо сказано, что он хочет все, что может».

83. Он же, допрошенный: «Он много раз утверждал, что мир вечен и что существует множество миров. Еще он говорил, что все звезды – это миры и что это утверждается в изданных им книгах. Однажды, рассуждая об этом предмете, он сказал, что бог столь же нуждается в мире, как и мир «в боге, и что бог был бы ничем, если бы не существовало мира, и что бог поэтому только и делает, что создает новые миры».

84. Брат Челестино, сосед Джордано по камере в Венеции, донес: «Джордано говорил, что имеется множество миров, что все звезды – это миры и что величайшее невежество – верить, что существует только этот мир». Сослался на свидетелей, соседей по камере Джулио де Сало, Франческо Вайа и Маттео де Орио.

85. Он же, допрошенный, показал: «Он утверждал, что существует огромное количество миров и что все звезды, сколько их видно, – это миры».

86. Брат Джулио, о коем выше: «Я слышал от него, что все – мир, что всякая звезда – мир и что сверху и снизу существует много миров». Повторно не допрошен.

87. Франческо Вайа Неаполитанец: «Он говорил, что существует множество миров и великое смешение миров и что все звезды – это миры». Повторно не допрошен, умер.

88. Франческо Грациано, сосед по камере в Венеции: «В своих беседах он утверждал, что существуют многие миры; что этот мир – звезда и другим мирам кажется звездой, подобно тому, как светила, являющиеся мирами, светят нам, как звезды. А когда я ему возражал, он ответил, что рассуждает, как философ, ибо, кроме него, нет других философов, и в Германии, кроме его философии, никакой другой не признают».

89. Он же, допрошенный: «Однажды вечером он подвел к окну Франческо Неаполитанца и показал ему звезду, говоря, что это – мир и что все звезды – миры».

90. Маттео де Сильвестрис, сосед по камере: «Далее он говорил, что мир вечен, и что существуют тысячи миров, и что все звезды, сколько их видно, – это миры».

91. Он же, повторно допрошенный: «Множество раз он поучал меня, что все звезды, какие видны, – это миры».

92. Обвиняемый, на третьем допросе: «В моих книгах, в частности, можно обнаружить взгляды, которые в целом заключаются в следующем. Я полагаю Вселенную бесконечной, то есть созданием бесконечного божественного могущества. Ибо я считаю недостойным божественной благости и могущества, чтобы бог, обладая способностью создать помимо этого мира другой и другие бесконечные миры, создал конечный мир. Таким образом, я заявлял, что существуют бесконечные миры, подобные миру земли, которую я вместе с Пифагором считаю светилом, подобным луне, планетам и иным звездам, число которых бесконечно. Я считаю, что все эти тела суть миры, без числа, образующие бесконечную совокупность в бесконечном пространстве, называющуюся бесконечной Вселенной, в которой находятся бесконечные миры. Отсюда косвенно следует, что истина находится в противоречии с верой. В этой вселенной я полагаю всеобщее провидение, благодаря которому всякая вещь живет, растет, движется и совершенствуется в мире. Оно находится в мире подобно тому, как душа в теле. Все во всем и все в какой угодно части, и это я называю природой, тенью и одеянием божества. Это я понимаю так же и так, что бог по существу, присутствию и могуществу неизреченным способом находится во всем и над всем: не как часть, не как душа, но необъяснимым образом».

93. На двенадцатом допросе: «Из всех моих сочинений и высказываний, которые могли бы быть сообщены сведущими и достойными доверия людьми, видно следующее: я считаю, что этот мир и миры, и совокупность миров рождаются и уничтожаются. И этот мир, то есть земной шар, имел начало и может иметь конец, подобно другим светилам, которые являются такими же мирами, как и этот мир, возможно лучшими или даже худшими; они – такие же светила, как и этот мир. Все они рождаются и умирают, как живые существа, состоящие из противоположных начал. Таково мое мнение относительно всеобщих и частных созданий, и я считаю, что по всему своему бытию они зависят от бога».

94. На четырнадцатом допросе по существу отвечал в том же роде относительно множества миров и сказал, что существуют бесконечные миры в бесконечном пустом пространстве, и приводил доказательства.

95. Спрошенный, отвечал: «Я говорю, что в каждом мире с необходимостью имеются четыре элемента, как и на земле, то есть имеются моря, реки, горы, пропасти, огонь, животные и растения. Что же касается людей, то есть разумных созданий, то я предоставляю судить об этом тем, кто хочет так их называть. Однако следует полагать, что там имеются разумные животные. Что же касается, далее, их тела, то есть смертно оно, как наше, или нет, то наука не дает на это ответа. Раввины и святые Нового завета верили, что существуют живые существа, бессмертные по милости божией. Их имеют в виду, когда говорят о земле живущих и месте блаженных, по псалму: «Верую, что увижу благость господа на земле живых», откуда нисходят ангелы в виде света и пламени. Так толковал святой Василий следующий стих: «Ты творишь ангелами твоими духов, служителями твоими – огонь пылающий», полагая, что ангелы телесны, и святой Фома говорил, что не составляет вопроса веры, телесны ангелы или нет. Основываясь на этих, я считаю для себя допустимым мнение, что в этих мирах имеются разумные существа, живые и бессмертные, которых вследствие этого следует скорее называть ангелами, чем людьми. Как философы-платоники, так и христианские богословы, воспитанные на учении Платона, определяют их как разумных, бессмертных существ, в высшей степени отличающихся от нас, людей».

96. Спрошенный, отвечал: «Не исключено, что они питаются подобно животным, едят и пьют соответствующим их природе образом, но если они не умирают, то наверняка и не размножаются».

97. Спрошенный, видит ли он различие в том, что живые существа этого мира смертны, живые же существа иных миров бессмертны, отвечал: «Я исхожу из авторитета священного писания, которое не помещает смертных людей на небе и вокруг этого мира, а говорит о земле живущих.

Кроме того, если бы не первородный грех, то и в этом мире существовали бы еще подобные людям разумные живые существа, которые обладали бы бессмертием, несмотря на то, что ели и питались. Причина этого бессмертия не в природе, ибо эти существа состояли бы из противоположных элементов, а в милости божией.

Таким именно образом бог создал бессмертным нашего прародителя с его родом, который, питаясь от древа жизни, имел возможность не только питаться, но и восстанавливать всю свою сущность и полностью сохранять природные элементы и начала».[384]384
  Краткое изложение следственного дела Джордано Бруно. – Вопросы истории религии и атеизма, т. 6, М., 1958, с. 373–375


[Закрыть]

4 февраля 1599 г. конгрегация инквизиции, заседавшая под председательством папы Климента VIII, приняла по делу Бруно следующее постановление:

«Отцы-богословы, а именно: отец-генерал указанного ордена братьев-проповедников, Беллармино и комиссарий должны внушить указанному брату Джордано, что его положения еретичны и противны католической вере и объявлены таковыми не только ныне, но были осуждены и прокляты древнейшими отцами, католической церковью и святым апостольским престолом. Если отвергнет их, как таковые, пожелает отречься и проявит готовность, то пусть будет допущен к покаянию с надлежащими наказаниями. Если же нет, пусть будет назначен сорокадневный срок для отречения, обычно предоставляемый нераскаянным и упорным еретикам. Да будет все сие устроено по возможности наилучшим образом и как надлежит».[385]385
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 352


[Закрыть]

Как следует из вышеприведенного текста, инквизиция предъявила Бруно ультиматум: или признание ошибок и отречение и сохранение жизни, или отлучение от церкви и смерть.

Бруно выбрал последнее. Он категорически, несмотря на пытки и мучения, продолжавшиеся уже свыше семи лет, отказался признать себя виновным. Но инквизиторы все еще не теряли надежды, что им удастся сломить железную волю своего узника и заставить его раскаяться. Они надеялись приурочить свою победу к 1600 г., который был объявлен «святым» юбилейным годом. Раскаяние такого известного еретика, как Джордано Бруно, должно было послужить доказательством победы папского престола над своим противником. Между тем допрос следовал за допросом, а Бруно твердо стоял на своем, как об этом можно судить по сохранившимся протоколам инквизиционного судилища. В одном из них, от 21 октября 1599 г., записано: «Брат Джордано Бруно, сын покойного Джованни, Ноланец, священник ордена братьев-проповедников, рукоположенный из монахов, магистр святого богословия, заявил, что не должен и не желает отрекаться, не имеет, от чего отрекаться, не видит основания для отречения и не знает, от чего отрекаться».[386]386
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 358. 2 Там же, с. 363


[Закрыть]

Инквизиция поручила генералу ордена доминиканцев Ипполиту Марии Беккарии и генеральному прокурору того же ордена провести последнюю «увещевательную» беседу с узником, которая, как и предыдущие, не дала желаемого результата.

20 января 1600 г. собралось инквизиционное судилище для окончательного решения дела Бруно. Принятое решение кончалось следующим образом: «Святейший владыка наш Климент папа VIII постановил и повелел, – да будет это дело доведено до конца, соблюдая то, что подлежит соблюдению, да будет вынесен приговор, да будет указанный брат Джордано предан светской курии».[387]387
  Там же с.363


[Закрыть]

Этим папским повелением участь Джордано Бруно была решена.

8 февраля 1600 г. инквизиционный трибунал огласил приговор философу в церкви св. Агнессы, куда привели Бруно в сопровождении палача. Приговор, подписанный кардиналами-инквизиторами во главе с Роберто Беллармино, излагал подробности процесса, в постановительной же части звучал так:

«Называем, провозглашаем, осуждаем, объявляем тебя, брата Джордано Бруно, нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком. Посему ты подлежишь всем осуждениям церкви и карам, согласно святым канонам, законам и установлениям, как общим, так и частным, относящимся к подобным явным, нераскаянным, упорным и непреклонным еретикам. И как такового мы тебя извергаем словесно из духовного сана и объявляем, чтобы ты и в действительности был, согласно нашему приказанию и повелению, лишен всякого великого и малого церковного сана, в каком бы ни находился доныне, согласно установлениям святых канонов. Ты должен быть отлучен, как мы тебя отлучаем от нашего церковного сонма и от нашей святой и непорочной церкви, милосердия которой ты оказался недостойным. Ты должен быть предан светскому суду, и мы предаем тебя суду монсиньора губернатора Рима, здесь присутствующего, дабы он тебя покарал подобающей казнью, причем усиленно молим, да будет ему угодно смягчить суровость законов, относящихся к казни над твоею личностью, и да будет она без опасности смерти и членовредительства.

Сверх того, осуждаем, порицаем и запрещаем все вышеуказанные и иные твои книги и писания как еретические и ошибочные, заключающие в себе многочисленные ереси и заблуждения. Повелеваем, чтобы отныне все твои книги, какие находятся в святой службе и в будущем попадут в ее руки, были публично разрываемы и сжигаемы на площади св. Петра перед ступенями и как таковые были внесены в список запрещенных книг, и да будет так, как мы повелели.

Так мы говорим, возвещаем, приговариваем, объявляем, извергаем из сана, приказываем и повелеваем, отлучаем, передаем и молимся, поступая в этом и во всем остальном несравненно более мягким образом, нежели с полным основанием могли бы и должны были бы.

Сие провозглашаем мы, кардиналы генеральные инквизиторы, поименованные ниже…».[388]388
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 366–367


[Закрыть]

Бруно спокойно выслушал решение инквизиторов и ответствовал им: «Вероятно, вы с большим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его».

Вслед за этим был проведен над осужденным обряд проклятия. Вот как он происходил в описании иезуита Правитта, присутствовавшего при этом в церкви св. Агнессы:

«Джордано Бруно привели к алтарю тащившие его под руки клирики. На нем были все облачения, которые он получал, соответственно ступеням посвящения, начиная со стихаря послушника и кончая знаками отличия священника. Епископ, совершавший церемонию снятия сана, был в омофоре, белом облачении с кружевами, епитрахили красного цвета и священнической ризе. На голове у него была простая митра. В руках он держал епископский жезл. Приблизившись к алтарю, он сел на передвижную епископскую скамью лицом к светским судьям и народу.

Джордано Бруно заставили взять в руки предметы церковной утвари, обычно употребляемые при богослужении, как если бы он готовился приступить к совершению священнодействия. Затем его заставили пасть перед епископом ниц. Епископ произнес установленную формулу: «Властью всемогущего бога отца и сына и святого духа и властью нашего сана снимаем с тебя облачение священника, низлагаем, отлучаем, извергаем из всякого духовного сана, лишаем всех титулов».

Затем епископ надлежащим инструментом срезал кожу с большого и указательного пальцев обеих рук Джордано Бруно, якобы уничтожая следы миропомазания, совершенного при посвящении в сан. После этого он сорвал с осужденного облачения священника и, наконец, уничтожил следы тонзуры, произнося формулы, обязательные при обряде снятия сана».[389]389
  Цит. по: Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 373–374


[Закрыть]

17 февраля 1600 г. на площади Цветов в Риме состоялась казнь философа. «Сегодня, – читаем мы в сохранившемся отчете Братства усекновения главы Иоанна Крестителя, являвшегося своего рода корпорацией палачей на службе инквизиции, – в два часа ночи братству было сообщено, что утром должно совершиться правосудие над неким нераскаявшимся. Поэтому в шесть часов утра отцы-духовники и капеллан собрались в [церкви] св. Урсулы и направились к тюрьме в башне Нона, вошли в нашу капеллу и совершили обычные молитвы, так как там находился нижеуказанный приговоренный к смерти осужденный, а именно: Джордано, сын покойного Бруно, брат-отступник, Ноланец из Королевства, нераскаявшийся еретик. Наши братья увещевали его со всяческой любовью и вызвали двоих отцов из [ордена] св. Доминика, двоих из [ордена] иезуитов, двоих из новой церкви и одного из [церкви] св. Иеронима, которые со всяческим снисхождением и великой ученостью разъясняли ему его заблуждения, но в конце концов вынуждены были отступиться перед его проклятым упорством, ибо мозг и рассудок его вскружены тысячами заблуждений и суетностью.

Св. Доминик сжигает книги. Художник П. Берругете (ок. 1440–1504)

Так он упорствовал в своей непреклонности, пока слуги правосудия не повели его на Кампо ди Фьоре, обнажили и, привязав к столбу, сожгли, причем наши братья все время находились при нем, пели молитвы, а духовники увещевали его до последнего момента, убеждая отказаться от упорства, в котором он в конце концов завершил свою жалкую и несчастную жизнь».[390]390
  Цит. по тому же, с. 378


[Закрыть]

Известно, что палачи привели Бруно на место казни с кляпом во рту, привязали к столбу, что находился в центре костра, железной цепью и перетянули мокрой веревкой, которая под действием огня стягивалась и врезалась в тело. Его последними словами были: «Я умираю мучеником добровольно».

Все произведения Джордано Бруно были занесены в Индекс запрещенных книг, в котором они фигурировали вплоть до его последнего издания 1948 г.

9 июня 1889 г. на месте казни Джордано Бруно был воздвигнут памятник, который и ныне находится там.

Бруно писал: «Смерть в одном столетии дарует жизнь во всех веках грядущих». И он был прав. Своей стойкостью и верностью научному мировоззрению, основы которого он защищал, Джордано Бруно завоевал себе уважение и любовь последующих поколений. Коммунисты чтут память этого великого мыслителя, которого с полным основанием Пальмиро Тольятти назвал одним из предшественников научного коммунизма.

Церковники до самого последнего времени отстаивали «законность» расправы над Джордано Бруно. В 1942 г. кардинал Меркати, комментируя процесс над знаменитым Ноланцем, с цинизмом утверждал: «Церковь могла, должна была вмешаться – и вмешалась: документы процесса свидетельствуют о его законности… Если приходится констатировать осуждение (т. е. убийство, сожжение Бруно, – И. Г.), то основание его следует искать не в судьях, а в обвиняемом».[391]391
  Цит. по: Горфункель А. Джордано Бруно перед судом инквизиции. – Вопросы истории религии и атеизма, т. 6, с. 356


[Закрыть]

Такое же мнение высказал в 1950 г. историк-иезуит Луиджи Чикуттини: «Способ, которым церковь вмешалась в дело Бруно, оправдывается той исторической обстановкой, в которой она должна была действовать; но право вмешаться в этом и во всех подобных случаях любой эпохи является прирожденным правом, которое не подлежит воздействию истории».[392]392
  Там же


[Закрыть]

Такова была позиция церкви в отношении убийства Джордано Бруно вплоть до самого последнего времени.